Закат в воде. Глава 40
Кан Ги Хёк верил, что Чан Бомён не тронул Мун Чонина. Чонин был ребенком, к тому же мальчиком. Среди тех, с кем имел дело Бомён, не было мужчин, его любовницами были исключительно женщины из мира развлечений. Кроме того, Бомён просто наблюдал за Чонином. В отличие от чистых помыслов Чонина, намерения Бомёна были далеко не невинны. Поэтому Ги Хёк считал, что Бомён не тронул Чонина. Конечно, это было лишь его мнение.
Чонин поморщился от боли, но Бомён не ослабил хватку. Когда язык Бомёна проник внутрь, Чонин раскрыл рот. Язык Бомёна хозяйничал во рту Чонина. Нет, он перемешивал все в его голове. Разум наполнился горячим паром, не позволяя думать ни о чем.
Спросил Бомён. Когда его губы отстранились, серебряная нить протянулась между их ртами.
Из-за контрового света глаза Бомёна были плохо видны. Чонин поднял руку, погладил щеку Бомёна и встретился взглядом с его невидимыми глазами.
Рука Бомёна ласкала средоточие Чонина. Только что он царапнул ногтями член Чонина, и тот вздрогнул, напрягшись всем телом. Когда Чонин сказал, что больно, Бомён заглушил его слова поцелуем. И при этом надавил сильнее. Терпя боль, Чонин постепенно начал испытывать удовольствие. Язык Бомёна искусно пробуждал наслаждение Чонина. Посасывая его рот, он заставлял разум Чонина совершенно отключиться, и вскоре в паху осталось лишь щекочущее ощущение - отголосок боли. И Бомён, нежно лаская это место, еще больше распалял желание Чонина.
И только после этого он отпустил губы и спросил "Все еще больно?". Разве это не коварство?
- Вы же знаете, что уже не больно.
В ответ на слова Чонина Бомён прикусил его подбородок. Чонин вздрогнул. Однако вместо того, чтобы укусить, Бомён мягко скользнул зубами вниз. Проходя по шее, он слегка покусывал губами, а добравшись до плеча, снова обнажил зубы. На этот раз он укусил сильно. Тело Чонина резко дернулось в объятиях Бомёна. Язык Бомёна утешил укушенное плечо Чонина. Чонин задрожал, тяжело дыша. Ласки после боли ощущались настолько жарко, что было трудно дышать.
В комнате было темно, свет не включали. Чонин был зажат между телом Бомёна и стеной, единственным источником света был тусклый луч, проникающий через окно за спиной Бомёна. Хотя никто не мог их услышать, Чонин максимально понизил голос.
Когда больно, он не спрашивает. Спрашивает только когда не больно. Ответ предопределен, и Бомён это знает. И все же он продолжал спрашивать.
Губы Бомёна опускались все ниже. Он ловко снял с Чонина школьную форму. Отбросив галстук и пиджак на пол, он укусил Чонина за ключицу. И еще ниже. Чонин запрокинул голову, глядя в потолок. Глубоко вдохнул и выдохнул. Даже собственное дыхание казалось обжигающе горячим.
Губы Бомёна коснулись соска. Раньше Чонин ласкал это место только своими руками. Он испытывал более-менее приятные ощущения, лаская себя сам. Однако…
Бомён полностью изменил ощущения Чонина от прикосновений к груди. Чонин был невероятно возбужден от одних только прикосновений к соскам. Пока Бомён кусал, сосал, тер и щипал их, Чонин, напрягшись всем телом, не мог даже закрыть рот и лишь умолял. Когда Бомён кусал, было гораздо больнее, чем в других местах. Но и последующее удовольствие было сильнее. Чонин мотал головой. Каждый раз, когда его волосы, похожие на пшеничное поле, колыхались, Бомён сосал еще сильнее.
Рука Бомёна тихонько поглаживала талию Чонина. Словно успокаивая, словно убаюкивая младенца. Но губы Бомёна похотливо лизали соски Чонина. Видя, как Бомён нарочито высовывает язык, Чонин попытался оттолкнуть его. Но Бомён не поддался. Более того, он наказал Чонина за попытку оттолкнуть его, переместившись к другому соску. И сильно укусил.
Стоит сказать, что больно, и он сразу становится нежнее. Чонин дрожал всем телом, пока Бомён сосал его грудь. Бомён поднял голову от груди Чонина.
Рука Бомёна все еще ласкала член Чонина. Он то убирал руку, то снова прикасался. Когда Чонин немного успокаивался, он царапал головку, вновь пробуждая возбуждение, а когда Чонин начинал двигать бедрами, останавливал руку. Чонин закусил губу.
Он не хотел отвечать. Это был неудобный ответ. Однако когда Чонин не ответил, Чан Бомён снова попытался укусить его за грудь.
Голос Чонина стал тише, словно ему не хотелось говорить. Когда Чонин замолчал на полуслове, Чан Бомён сильнее сжал его половой орган. Чувствуя, будто его выжимают, Чонин невольно открыл рот.
Чан Бомён снова закрыл рот Чонина своими губами. Поцелуй был нежным, словно извиняясь за то, что он подразнил его. Чонин попытался отвернуться, но Чан Бомён схватил его за голову. В итоге их языки переплелись.
Прикосновения Чан Бомёна были сладкими, будто тающими. Прислонившись к стене, Чонин наслаждался ощущениями, которые тот ему дарил. Ленивое и спокойное удовольствие мягко сотрясало Чонина. Он чувствовал себя как в колыбели. И поцелуи, и ласки были просто тёплыми. Слегка дрожа в объятиях Чан Бомёна, Чонин достиг плавного оргазма. Ах…! Естественно вырвавшийся стон был проглочен ртом Чан Бомёна.
Эякуляция, которую несколько раз насильно останавливали, была долгой. Чонин, стараясь не двигать бёдрами, изливал белую жидкость. Чан Бомён отпустил губы Чонина. Чувствуя, как его лицо отдаляется, Чонин слегка приоткрыл глаза.
Выражение лица Чан Бомёна всё ещё было неразличимо, но Чонин чувствовал, что их взгляды встретились. Тот вытащил несколько салфеток из коробки на прикроватной тумбочке.
Чан Бомён вытащил руку из штанов Чонина и, вытирая свою руку, повернул голову на его голос.
Чонин спросил голосом, в котором не мог скрыть томление:
Чан Бомён посмотрел на лицо Чонина. В отличие от Чонина, он мог чётко видеть его лицо. Лицо Чонина было искажено. Оно было полно чувства вины, словно он сделал что-то, чего не должен был делать.
Когда они впервые поцеловались, на лице Чонина было выражение радости и счастья. Такое выражение он показал только тогда, один раз. После этого лицо Чонина всегда выражало замешательство. Но когда их взгляды встречались, он пытался счастливо улыбнуться.
Однако теперь на его лице не было и следа счастья. Чонин несчастлив. Чонин изо всех сил пытается ему верить. Это почти похоже на агонию. Но Чонин не может ему верить. Это факт.
Чан Бомён не обижался на Чонина. Его реакция была естественной. Чонин уже приближался к истине. Кан Ги Хёк точно подошёл к тому инциденту. Неизвестно, что он сказал, но, вероятно, его слова были близки к истине или были правдой. И закрытые воспоминания Чонина начинали открываться. Когда воспоминания откроются, вся эта игра закончится, и Чонин узнает правду.
- Ты бы хотел, чтобы я это сделал?
Чонин широко раскрыл глаза. На его лице было видно, что он не знает, что ответить. Ну да, конечно. Чан Бомён погладил щеку Чонина.
Чонин отчаянно пытается ему верить. Он готов сделать что угодно, чтобы поверить ему. Даже если это секс. Чонин сейчас не хочет заниматься сексом с человеком, которого любит. Он просит удержать его. Не осознавая этого, он продолжал цепляться.
Требование Чонина просто. И Чан Бомён мог бы выполнить его требование сколько угодно раз. Покорить его тело? Удержать его телом? На самом деле, это то, чего хотел сам Чан Бомён. Он мог бы сделать это сколько угодно раз.
Но каждый раз Чонин чувствовал вину перед собой и искажал лицо. Не понимая, какое у него лицо, Чонин цеплялся за него, висел на нём и подстрекал его.
Прошептал Чонин. Тихим голосом, словно не желая, чтобы кто-то услышал. Но на самом деле тем, кто не хочет слышать этот голос, был не кто иной, как сам Чонин.
Чонин в целом умеет что-то скрывать. Это своего рода тренированный талант, сформированный средой, в которой он вырос. Однако Чонину не нравится что-то скрывать. Чонин без колебаний рассказывает о том, что он сирота. Потому что он считает, что лучше раскрыть себя и немного пострадать, чем жить лживой жизнью, защищая себя ложью.
И вот такой Чонин сейчас лгал.
- Но вы… вы ведь не делали этого.
Чан Бомён посмотрел на Чонина сверху вниз
Чонин смотрел на него с виноватым выражением лица. Его напряженное лицо было наполовину погружено в отчаяние. Заняться сексом? С таким отчаянным видом? Чан Бомён посмотрел на лицо Чонина.
- Будет больно.
Он произнес это предупреждающим тоном. Чонин покачал головой.
- Все в порядке.
- Может пойти кровь. Ты можешь пострадать.
- Все в порядке.
Чонин кивнул. С лицом, на котором было написано, что он вот-вот потеряет сознание от волнения, Чонин продолжал повторять, что все в порядке.
Когда идет кровь и есть боль - это уже не секс. Чан Бомён смотрел на лицо Чонина, затем схватил его за подбородок. Чонин широко раскрыл глаза от неожиданности.
- Ты что, просишь меня изнасиловать тебя?
Лицо Чонина побледнело. Хотя он и не просил об изнасиловании, но и о сексе тоже не просил - кровь полностью отхлынула от его лица. Чан Бомён вглядывался в глаза Чонина. Если бы Чонин снова сказал "все равно" или "все в порядке", Чан Бомён собирался его обнять.
Конечно, Чан Бомён планировал заняться нежным сексом, без крови и травм, но в душе Чонина это все равно оставило бы шрам. Ведь Чонин делал это не потому, что хотел первого секса, а просто как средство. И к тому же с монстром.
Чонин медленно покачал головой. В его глазах появились слезы, что выглядело нереально красиво, и Чан Бомён не мог ни улыбнуться, ни нахмуриться, а просто смотрел на это лицо. Чонин, видимо, больше не мог выдержать его взгляд и закрыл глаза. Его веки слегка дрожали, и слезы медленно потекли по щекам.
Чан Бомён поцеловал Чонина в глаза. Когда он слизнул слезы, Чонин удивленно открыл глаза. Казалось, кончик языка коснулся глазного яблока. Чан Бомён схватил Чонина за руки и потянул к себе. Тело Чонина, сидевшего на кровати, соскользнуло. Чан Бомён, оказавшийся сверху Чонина на кровати, обхватил его лицо обеими руками.
- Все будет хорошо.
Услышав эти слова, Чонин прикусил губу. В его глазах читалось недоверие. Чан Бомён давно не видел такого выражения в глазах Чонина. Подавляя поднимающееся в груди неприятное чувство, он постарался говорить как можно более нежно и серьезно.
- Я обещаю.
В глазах Чонина снова появились слезы. Он схватил Чан Бомёна за руки. Руки, которые, как столбы, преграждали путь по обе стороны от Чонина, пришли в движение. Чан Бомён взял руки Чонина в свои. Чонин, несколько раз сглотнув слезы, тихо заговорил.
- Детектив...
В этот момент Чонин собирался рассказать о Кан Ги Хёке.
Зазвонил телефон. Чонин побледнел, словно его застали за чем-то запретным. На его лице было выражение, будто он собирался выдать монстру местонахождение героя. Чан Бомён закрыл Чонину глаза. "Все хорошо", - прошептал он так тихо, чтобы только Чонин мог услышать, и взял телефон со стола.
- Да.
Под его ладонью он чувствовал горячие глаза Чонина. Плачет ли он, или у него жар от слез? В любом случае, это нехорошо.
- Дело сделано, - бесстрастным голосом доложил Ким Кван Джин.
- Где?
- В Капхёне.
- Точно так, как я приказал?
Чан Бомён посмотрел на Чонина.
Школьные брюки были расстегнуты, трусы слегка приспущены. Верхняя часть тела была полностью обнажена. Растрепанный мальчик лежал под Чан Бомёном с закрытыми глазами. Возможно, он плакал, а может, и нет.
Но завтра Чонин точно будет плакать.
- Да, господин председатель. Все в точности, как вы приказали.
Голос Ким Кван Джина был предельно деловым.
- Возвращайся.
Чан Бомён, не дожидаясь ответа Ким Кван Джина, повесил трубку и положил телефон на стол.
Время, которое, казалось, остановилось, вновь помчалось с безумной скоростью. Возможно, если бы он внимательно следил за развитием событий, нашелся бы какой-то хороший выход. Чан Бомён это понимал. Но у него не было такого желания. У него уже не осталось ни терпения, ни рассудка.
- Все будет хорошо.
Чан Бомён прошептал самую нежную ложь, на которую был способен. Чонин с закрытыми глазами кивнул. Глядя на Чонина, который кивал снова и снова, Чан Бомён улыбнулся. Это было единственное выражение, которое он мог сейчас изобразить.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty