Закат в воде. Глава 30
Но Чан Бомён, похоже, не знал, что такое ленивый полдень. Ли Гым Сон был в этом уверен. Чан Бомён уже пять часов смотрел записи с камер видеонаблюдения клуба Chandelier и ни разу не зевнул. В тот момент, когда Ли Гым Сон подумал, что это скорее машина, чем человек, вдруг открылась дверь.
Вошёл Ким Кван Джин в очках в серебряной оправе, с непривычно растерянным выражением лица. Чан Бомён, сидевший на краю стола и смотревший на мониторы с записями камер, мельком взглянул на него.
- Председатель, разрешите доложить.
Услышав слова Ким Кван Джина, Ли Гым Сон вскочил. Ему хотелось хоть на минуту вырваться из-под взгляда Чан Бомёна. Не дожидаясь реакции Чан Бомёна, он глубоко поклонился и сказал: "Я буду снаружи. Позовите меня, когда понадоблюсь, председатель". Чан Бомён посмотрел на Ким Кван Джина. Тот едва заметно кивнул в ответ на немой вопрос, стоит ли выпроваживать Ли Гым Сона ради долгого разговора.
Только после того, как Ли Гым Сон почти выбежал из комнаты, Ким Кван Джин подошёл к Чан Бомёну. Он протянул руку, и Чан Бомён передал ему пульт, который держал. Ким Кван Джин включил запись.
На видео были Чонин и какой-то мужчина. Похоже, они разговаривали, но разговор явно был не из приятных - атмосфера была далеко не дружелюбной. Скорее, они выглядели так, словно противостояли друг другу.
- Кан Ги Хёк, начальник отдела по расследованию тяжких преступлений уголовного розыска полицейского участка Каннам.
- Похоже, он ждал в Casa и встретился с молодым господином Чонином. Видимо, он приходил и вчера, но вчера вы были там, председатель, поэтому он не смог заговорить и попытался подойти сегодня.
Чан Бомён внимательно смотрел на Чонина на экране. Чонин оттолкнул руку мужчины и отступил назад. Его движения были полны настороженности.
- Кан Ги Хёк? Знакомое имя. Тот самый Кан Ги Хёк? - спросил Чан Бомён.
Ким Кван Джин мысленно присвистнул. Дело было 13 лет назад, а он помнит даже имя следователя - у Чан Бомёна действительно была невероятная память. К тому же, Кан Ги Хёк тогда был молод и был самым младшим в следственной группе, занимавшейся тем делом. Он был незначительной фигурой, но Чан Бомён не забыл даже его имени.
- Да, председатель. Это тот самый Кан Ги Хёк, один из следователей 13 лет назад.
- Надо же, дорос до начальника отдела в Каннамском участке. Сильно вырос.
Ким Кван Джин горько усмехнулся, соглашаясь. Ведь тогда он был всего лишь зелёным следователем, которого никто особо не замечал. Чан Бомён продолжил:
- Оставил такое крупное дело нераскрытым, а дошёл до Каннамского участка?
Только после того, как Чан Бомён повторил, Ким Кван Джин понял, что он имеет в виду.
Пока Ким Кван Джин делал заметки в блокноте, Чан Бомён продолжал смотреть на экран. Появился Чи Сок Гюн, собрались другие люди, и затем...
Кан Ги Хёк что-то положил в карман Чонина. Чан Бомён указал на это пальцем.
На вопрос Чан Бомёна Ким Кван Джин сделал растерянное лицо.
- Говорят, Чи Сок Гюн хотел посмотреть, но Чонин отказался.
На записи с камеры видеонаблюдения было видно, как Чи Сок Гюн тянется рукой к карману Чонина. А затем Чонин снова забирает этот предмет из рук Чи Сок Гюна. Казалось, он остерегается Чи Сок Гюна даже больше, чем того следователя ранее. Почему? Чан Бомён был озадачен. Чонин был очень близок с Чи Сок Гюном. Он знал, что и Чи Сок Гюн, и Юн Чон Хо, и Ким Джэ Ён - все они были для Чонина как семья, так почему же Чонин оттолкнул Чи Сок Гюна?
- Чи Сок Гюн сказал что-то странное.
- Говорят, Кан Ги Хёк спросил: "Ты всё ещё не помнишь монстра?". И настроение Чонина резко испортилось.
В глазах Чан Бомёна появился холодный блеск. Ким Кван Джин, заметив этот взгляд, мельком опустил глаза на блокнот.
- По словам Чи Сок Гюна, тот предмет выглядел как альбомный лист.
- Похоже, это был такой же лист, какой используют в детских альбомах для рисования.
Вероятно, если бы у Чи Сок Гюна не было ребёнка, он бы не узнал его. Но у Чи Сок Гюна была частичка его самого и горячо любимой жены. Этот предмет, который его ребёнок каждый день держал в руках, был ему хорошо знаком, поэтому он сразу его узнал.
- А что насчёт причины, по которой подошёл Кан Ги Хёк?
Чан Бомён протянул руку, забирая пульт у Ким Кван Джина. Он переключил изображение, точно выбирая нужный кадр. Момент, когда Кан Ги Хёк что-то говорит Чонину и передаёт ему альбомный лист. Лист оказывается в кармане Чонина, Кан Ги Хёк отворачивается, а Чи Сок Гюн пытается достать этот лист, но получает отказ.
Что бы там ни было, но когда дело касалось монстра, Чонин становился крайне чувствительным, так что он, вероятно, не покажет это Чи Сок Гюну. Ведь в вопросах, связанных с монстром, Чонин доверял только одному человеку - Чан Бомёну.
- Мы выясняем. В отделении Каннам несколько человек получили подарки, так что скоро мы сможем предоставить точный отчёт.
- Даже направление не удалось установить?
- Прошу прощения. Как назло, это отдел по расследованию тяжких преступлений, так что трудно понять, в чём дело. Связано ли это с организацией или с тем инцидентом...
Чан Бомён наблюдал за Чонином на экране.
Он смотрел на Чонина на записях с камер видеонаблюдения каждый день. Иногда по полчаса, а иногда почти целый день. Чонин на экране был запечатлен с характерным для камер видеонаблюдения мрачным качеством изображения, и всегда создавалось ощущение, будто смотришь на него сквозь воду.
Пальцы Чан Бомёна слегка дрогнули. Словно желая к чему-то прикоснуться.
Но он не двинулся. Как будто зная, что не сможет дотянуться.
- Так что там с Чонином сейчас?
- Он вернулся домой. Я звонил Джэ Ёну, похоже, атмосфера там неважная. Видимо, он соврал, что у него были проблемы с друзьями.
Чан Бомён нажал на пульт, вызывая изображение комнаты Чонина. Тот сидел за столом, опустив голову. Казалось, он был в оцепенении, но при ближайшем рассмотрении стало ясно, что Чонин, похоже, разложил альбомный лист под столом и рассматривал его. Как бы сильно ни приближать изображение, содержимое листа всё равно нельзя было разглядеть.
Компьютер был включен. На экране был виден экран входа в игру, которую Чонин недавно полюбил, но сам Чонин с отрешённым лицом смотрел на лист, лежащий у него на коленях, снова и снова, потом покачал головой.
И вдруг смял лист. Чонин внезапно встал и пересёк комнату. Вошёл в гардеробную. Когда Чан Бомён вызвал изображение гардеробной, Чонин уже входил в ванную. И открыл дверь туалета.
Вот чёрт. Ким Кван Джин был в замешательстве. Только в туалете не было камер видеонаблюдения. Если он закроет дверь, будет невозможно увидеть, что он делает. Проклятье. Может, всё-таки стоило установить камеры и в туалете? Ведь в ванной они уже есть, что он может делать в туалете? Ким Кван Джин цокнул языком.
Чонин всё ещё не закрывал дверь туалета. При внимательном рассмотрении стало видно, что Чонин рвёт лист. Словно испытывая к нему ненависть, он разорвал его на мелкие кусочки и бросил в унитаз. Затем нажал на рычаг.
Ким Кван Джин украдкой взглянул на Чан Бомёна. Если есть что-то, что Чан Бомён ненавидит больше всего, так это когда Мун Чонин выскальзывает из-под его наблюдения и контроля. Это случалось довольно редко, но иногда такое происходило. И каждый раз Чан Бомён накидывал новую сеть.
- Хотя для Чонина это вряд ли утешение, но установка камер видеонаблюдения была довольно справедливой. У Чонина не было никакой личной жизни, но то же самое касалось и Чан Бомёна. Поэтому члены организации считали Чан Бомёна ещё более бесчеловечным. У него не было ни капли стыда.
- Выясни, что это был за альбомный лист.
Ким Кван Джин посмотрел на Чан Бомёна с растерянным выражением лица. Хоть Ким Кван Джин и готов был умереть по приказу Чан Бомёна, но он не был уверен, что сможет выяснить, что это был за лист. Как узнать про альбомный лист, разорванный на клочки и смытый в унитаз?
- Контакт между Чонином и Кан Ги Хёком был недолгим. Проверь, могло ли за это время появиться что-то, связанное с альбомным листом.
- Скажи Ли Гым Сону прийти завтра.
Чан Бомён на мгновение посмотрел на Мун Чонина на экране. Чонин стоял перед унитазом с отсутствующим видом. Невозможно было понять, плачет он или о чём-то думает.
Чонин всегда был счастлив. У него было много интересов, он всегда чем-то занимался. Чонин часто ворчал, что ему не хватает 24 часов в сутках, и был тем самым парнем, который урезал время сна, чтобы больше развлекаться. Чонин не тратил время впустую. Он всегда чем-то интересовался и отдавался этому со страстью.
И всё же Мун Чонин на экране всегда казался грустным и подавленным. Всегда одинокий, неподвижный, погруженный во что-то Мун Чонин выглядел отчаянным. Не желая ни о чём думать, он наполнял свою голову радостью и всегда чем-то занимал руки.
Чан Бомён выключил монитор и вышел из офиса. Охранники, ожидавшие в приёмной, все вместе последовали за Чан Бомёном. Внутри здания охранников было немного. Тот, кто следовал за Чан Бомёном по пятам, был Чхве Хо Сок.
Когда Чан Бомён прибыл домой, дверь изнутри открылась. Охранник, заранее получивший сигнал из диспетчерской, открыл дверь точно вовремя.
Чан Бомён мельком взглянул на камеру, направленную в сторону диспетчерской, которая должна была дистанционно разблокировать замок входной двери, и постучал в дверь комнаты Чонина. Зная, что Чонин в ванной и не услышит, Чан Бомён всё же постучал один раз, прежде чем открыть дверь и войти.
И дверь гардеробной, и дверь ванной были открыты. Чан Бомён медленно направился туда, ещё раз позвав:
Чонин, стоявший в оцепенении перед туалетом, повернул голову.
Затем Чонин с недоверчивым взглядом посмотрел в окно. Ванная Чонина немного отличалась от ванной Чан Бомёна, но маленький внутренний садик был таким же. Рядом с ванной было большое окно, а снаружи, чтобы не было видно изнутри, был разбит мини-сад. Красивые деревья загораживали вид, но зато хорошо пропускали солнечный свет.
- Ещё ведь не время вам возвращаться.
Чонин сказал это с улыбкой, убедившись, что за окном светло.
Несмотря на яркую улыбку, на его улыбающемся лице мелькнули тревога и страх. И всё же он улыбался, радуясь приходу Чан Бомёна. Улыбка, расплывшаяся по всему лицу, была полна неизбежной любви. Чан Бомён на мгновение посмотрел на это лицо, прежде чем ответить.
- Подумал, может, поужинаем вместе.
- Тогда давайте поедим дома, - сказал Чонин, проскальзывая мимо Чан Бомёна. Ему хотелось выйти из ванной. Чонину было неловко находиться здесь с Чан Бомёном.
Как и большинство парней, Чонин имел привычку мастурбировать. С тех пор как у него случилась первая поллюция в четырнадцать лет, Чонин какое-то время был одержим мастурбацией. Когда он стал старшеклассником, это немного уменьшилось, но всё равно он делал это два-три раза в неделю. Местом всегда была ванная, а человеком, которого он всегда представлял, был Чан Бомён.
- Вы сегодня совсем вернулись?
Чонин спросил это уже за дверью. Чан Бомён на мгновение посмотрел на ванну Чонина. Там стояло масло для тела, которое купил Чонин. Зная, что Чонин использует это масло не так, как другие, Чан Бомён, глядя на бутылку, заполненную лишь наполовину, невольно облизнул сухие губы.
- Чонин, заметив, что взгляд Чан Бомёна остановился на масле для тела, удивился и потянул его прочь.
Чонин схватил Чан Бомёна за руку и потянул. Взяв Чан Бомёна за руку, Чонин чувствовал себя неловко, но пытался не подавать вида, словно спрашивая, что такого в таком физическом контакте, однако его щёки заметно покраснели. Между Чан Бомёном и Чонином почти не было физических контактов. За исключением детства, они всегда просто ходили рядом, не держась за руки.
Вчера Чонин положил голову на плечо Чан Бомёна, а сегодня взял его за руку. Чан Бомён, позволяя Чонину вести себя, прищурился, словно пытаясь понять, о чём тот думает.
- Джэ Ён-хён сказал, что сегодня приготовит чапче.
Вероятно, он упомянул чапче, чтобы подбодрить Чонина, который вернулся в подавленном настроении. Это было одно из любимых блюд Чонина. Часто Чонин просил Ким Джэ Ёна приготовить чапче, а затем садился перед компьютером с полной миской и весь день ел его, играя в игры.
Наконец-то он приготовит миёккук. Хи-хи. Чонин рассмеялся. Чан Бомён, ведомый рукой Чонина, дошёл до спальни. Увидев, как Чонин тянет Чан Бомёна за руку, и горничные, и охранники замерли. Чонин, обладая хорошей интуицией, несомненно, заметил эти взгляды, но притворился, что не замечает, и не отпустил руку Чан Бомёна.
«Тогда... не хотите ли... спать со мной?»
Прошлой ночью Чонин сказал именно так. Глядя на Чонина, который притянул его и уложил на кровать, Чан Бомён на мгновение подумал, не о том ли речь. Но вскоре понял, что имелся в виду сон, и усмехнулся.
Однако Чонин был пьян. Если это была искренность, высказанная под влиянием алкоголя...
Если бы это действительно означало секс...
- Вы ведь переоденетесь? - спросил Чонин.
Чонин воспринимал спальню Чан Бомёна как его личное пространство и никогда ничего здесь не трогал. Чан Бомён, глядя на Чонина, который всегда оставался только на кровати, когда входил в эту спальню, кивнул.
Но Чан Бомён не двигался. Чонин посмотрел на него снизу вверх. Вчера он предложил Чан Бомёну лечь вместе. Он думал, что Чан Бомён этого не заметил. И считал это удачей. До утра он точно так думал.
«Ты всё ещё не помнишь монстра?»
В тот момент, когда он услышал эти слова, Чонин вспомнил о Чан Бомёне. Ему захотелось его увидеть. Так сильно, что он не мог этого вынести.
Почему он не может забыть монстра? Чонин ни разу не пытался сам найти монстра. И всё же монстр постоянно душил Чонина.
Страх свернулся клубком в животе Чонина и поглощал всё его существо. Счастье, радость, будущее - монстр разрушал всё. Как бы Чонин ни старался, он оставался с пустыми руками. Перед лицом монстра всё теряло смысл. Только Чан Бомён имел значение.
- Говорят, ты встречался с полицией, - как бы между прочим сказал Чан Бомён.
Однако Чонин понимал, что это не просто случайное замечание.
Монстр приближается. Чонин мог это почувствовать. Монстр не исчезнет из жизни Чонина. Когда-нибудь им придётся встретиться лицом к лицу. В тот момент, когда Чонин расслабится, монстр наверняка выпрыгнет из темноты и сожрёт его. Тогда ни охранники, ни оружие не помогут. У Чонина есть только Чан Бомён, но он не знал, сможет ли тот его спасти.
«На самом деле, всё в порядке, даже если вы этого не сделаете. Вы уже дали мне достаточно. У вас не было никаких причин делать всё это для меня. С детства я думал об этом. Почему Чан Бомён забрал меня к себе? Почему он так хорошо ко мне относится? Наверняка есть какая-то причина.»
Чан Бомён ни разу не объяснил Чонину эту причину. Возможно, если бы Чонин спросил, он бы ответил. Ведь когда Чонин спрашивал, Чан Бомён отвечал даже на самые неудобные вопросы.
Коротко ответил Чан Бомён. Когда Чонин просто молча смотрел на него, не говоря ни слова, он медленно приблизился. Его глаза, словно спрашивающие "что?", как всегда были спокойными и…
На самом деле Чонин считал, что у него довольно красивые глаза. Хоть и холодные, но если смотреть только на глаза, то весьма прекрасные.
Когда Чонин пошевелил губами, Чан Бомён опустил голову. С выражением лица, словно спрашивающим "что?". Как всегда, с добрым и мягким отношением. Чонин еще раз схватил Чан Бомёна за руку. Взгляд Чан Бомёна на мгновение метнулся к руке Чонина, держащей его за локоть, но тут же вернулся обратно. Он любезно встретился с ним взглядом и ждал, пока тот заговорит. Казалось, он готов ждать сколько угодно.
- Вы же сказали сегодня утром... делать то, что нравится.
Слыша свой охрипший голос, Чонин процитировал слова Чан Бомёна, хотя тот и не имел в виду ничего подобного. Чан Бомён ответил:
Его губы слегка шевельнулись, и на мгновение показался и исчез красный язык.
"Нельзя делать такое." Разум Чонина пытался обуздать желание. Однако послышался воображаемый звук ломающихся тормозов, которые долго скрипели.
Черная тьма ползет вверх от ног. Шаги монстра становятся все ближе. Силуэт чудовища, скрывавшегося за туманом, начинает смутно обретать форму. Чонин посмотрел на губы Чан Бомёна. Те самые губы, которые снова и снова клялись убить монстра.
Чонин потянулся к Чан Бомёну. Он придвинулся чуть ближе. Наклонив голову набок, он медленно приблизился.
Не в силах встретиться с ним взглядом, он опустил глаза. Даже ресницы дрожали от напряжения. За это короткое время ему пришлось несколько раз сглотнуть.
Чонин крепко прижался губами, а затем отстранился. Он чувствовал, как его лицо вспыхнуло, но все равно не мог не посмотреть.
Чан Бомён стоял с закрытыми глазами. Сердце забилось. Он закрыл глаза и принял поцелуй. Чонин моргнул. Он даже услышал, как моргают его глаза. Чан Бомён открыл глаза. Наблюдая, как медленно открываются его глаза, Чонин затаил дыхание. Он так волновался о том, что тот скажет, что даже не осмеливался пошевелить взглядом.
Чан Бомён посмотрел на Чонина. Его черные глаза сузились, наблюдая за Чонином.
Голос Чан Бомёна был холоднее обычного. И все же в этом голосе, словно покрытом черной тенью, клубилось что-то опасное.
Он спрашивал, это ли то, чего он хотел. Как будто намекая, что еще можно отступить, если это всё. Чонин сильнее сжал руку на локте Чан Бомёна.
Он снова поцеловал Чан Бомёна в губы. Еще раз, и еще раз. С каждым прикосновением губ жажда и голод росли. Он хотел большего. Хотел чувствовать больше. Хотел обладать тем, что не отнимет монстр.
Но он не знал, как это сделать. Как бы безумно ему ни хотелось осыпать его поцелуями, Чонин не знал, как целоваться. Нет, он знал, но никогда не делал этого, и у него не хватало смелости сделать это перед холодным лицом Чан Бомёна.
Чонин высунул язык и лизнул губы Чан Бомёна. Он едва успел коснуться кончиком языка пару раз, как вдруг его схватили за волосы. Не успев почувствовать боль от того, что его дернули за волосы, он ощутил, как сухие губы грубо впились в него.
- Ах... - Тихий стон вырвался из горла Чонина. Чан Бомён довольно хладнокровно услышал этот звук. Он был в здравом уме. Как всегда. В его голове было холодно.
У него возникло ощущение, будто голова и тело разделились. Разум все еще сохранял рассудок. Голова Чан Бомёна говорила, что нельзя так поступать с Чонином, что глупо тянуться к нему, пока не принято решение. Наблюдение. Контроль. Переменная. Вывод. Такие слова громко звенели ярко-красными предупреждающими огнями в голове Чан Бомёна.
Голова только сейчас осознала то, что тело все это время знало - как он ждал, чтобы узнать, какими будут губы Чонина.
Губы Чонина были мягкими. Влажными. От одного лишь соприкосновения языков они сразу стали мокрыми. Чан Бомён жадно высасывал слюну Чонина. Пока рот Чонина не пересох. Словно отнимая последний глоток воды в пустыне.
Человеческая слюна не может быть такой сладкой. Голова говорила так, но язык утверждал, что она сладкая. Сладкая. Такая сладкая, что можно растаять. Хотя он и не любил сладкое, но не мог оторваться. Чан Бомён продолжал притягивать Чонина к себе. Когда хватка Чонина на руке Чан Бомёна ослабла, теперь уже Чан Бомён схватил Чонина за запястье.
Чонин почувствовал боль. Он попытался понять, откуда она исходит, открыв рот. Может, губы треснули, или саднит от трения языков. Губы, язык, все во рту внезапно начало меняться. Чонин, задыхаясь, широко раскрыл рот. По спине пробежал озноб. Тьма у ног все еще была там, шаги монстра все еще звучали в ушах, но более сильное наслаждение, чем все это, распространялось по спине Чонина.
Чонин схватил Чан Бомёна за плечо свободной рукой. Крепко сжимая край его рубашки, он широко раскрыл рот, отдавая все, что было внутри.
Толстый язык Чан Бомёна не только перемешивал все во рту, но и ощупывал каждый зуб. Он лизал десны и всасывал язык Чонина. Вместе с болью, будто язык вырывают, Чонина накрыло горячее наслаждение.
Чан Бомён двигал головой. Всасывая язык Чонина, он насильно совершал поступательные движения. Было жарко. Чонин откинул голову назад. Наслаждение ползло по всем нервам тела. Ни тьма у ног, ни шаги монстра больше не беспокоили. Он не мог открыть глаза и ничего не видел, а в голове поднялся жар, и он ничего не слышал. Чонин сжал плечи Чан Бомёна, сминая рубашку.
Каждый раз, когда он отстранялся, чтобы вдохнуть, Чан Бомён прижимался еще ближе. В какой-то момент Чонин понял, что его прижали к стене. Казалось, Чан Бомён отпустил его. Он отпустил волосы и запястье, и, упершись обеими руками в стену, смотрел на Чонина сверху вниз. Нет, он заключил Чонина между рук и пожирал его взглядом.
Внезапно за спиной оказалось изголовье кровати. Мягкая подушка, коснувшаяся спины, вызвала непривычные ощущения. Чонин посмотрел на Чан Бомёна снизу вверх. Его собственное тяжелое дыхание почему-то казалось доносящимся издалека.
Когда Чонин звал его, Чан Бомён всегда отвечал и ждал. Мужчина, который мог бы ждать вечность. Но сейчас этого мужчины здесь не было. Чан Бомён сразу же накрыл его губы своими. Словно не мог вынести и мгновения порознь. Язык проник внутрь как нечто само собой разумеющееся. Будто теперь влажный рот Чонина принадлежал ему.
Снова перехватило дыхание. Жар, кипящий на коже, ощущался почти реальным. Чонин замотал головой. От чрезмерного наслаждения в голове все сверкало. Молнии сверкали и все белело снова и снова. Это было так сильно, что хотелось остановиться. Это было наслаждение, которое он не мог вынести. Если бы только остановиться ненадолго и начать снова. Если бы сказать еще раз, сказать точно, Чан Бомён остановился бы. Как всегда.
Но он не мог говорить. Язык Чан Бомёна терся о язык Чонина. Хлюпающие звуки напоминали о половом акте. От иллюзии, будто их обнаженные члены трутся друг о друга, между ног стало жарко. Казалось, его давно приученный зад сам становится мягким. Словно готовясь открыть дырочку.
- Послушайте, послушайте, ах, ха...
Нужно было как-то попросить его прекратить.
Пока он не обнаружил это течное тело. Нужно остановиться.
Хнг. Стон, вырвавшийся из горла Чонина, стал еще более влажным. Чан Бомён не отпускал язык Чонина.
Каждый раз, когда Чонин пытался что-то сказать, движение губ ощущалось почти как ласка. Чан Бомён, держа Чонина за волосы, торопливо поцеловал его. Меняя угол наклона головы, он искал возможность проникнуть еще глубже, высасывая всю слюну.
Чонин, пытавшийся что-то сказать, казалось, отказался от этой идеи и попробовал закрыть рот. Но каждый раз Чан Бомён настойчиво всовывал язык. Он не упускал ни малейшей щели. Чонину поневоле приходилось снова широко раскрывать рот.
Когда Чонин с открытым ртом попытался отвернуться, Чан Бомён одной рукой схватил его за подбородок, насильно раскрывая рот. И продолжал проникать внутрь. Толстый язык перемешивал все во рту. Он сильно терся языком, затем языком надавливал, тянул и нажимал на каждый зуб. Он проскальзывал языком под язык и вылизывал скопившуюся там слюну. При этом Чонин вздрагивал всем телом. Его член стал таким твердым, что уже невозможно было это скрыть. Он сам знал, что трусы промокли. Нужно остановиться. Стоит им немного отстраниться, и все сразу станет видно. Лицо Чонина, бывшее ярко-красным, теперь бледнело.
Чонин оттолкнул Чан Бомёна. Он думал, тот отстранится. Но Чан Бомён не поддался. Наоборот, он стал еще грубее. Он стал более нетерпеливым, словно не хотел отпускать губы Чонина. Его язык, жаждущий попробовать еще немного, был жестоким и похотливым. Он безумно торопливо и в то же время похотливо ласкал. Словно говорил: "Еще немножко. Ладно? Все в порядке, да?"
Когда Чонин оттолкнул его обеими руками, тот схватил его за запястья. Чтобы схватить оба запястья, ему пришлось отпустить подбородок. Чонин вертел головой, пытаясь закрыть рот.
- Хнг... послушайте, не надо...
Лицо было холодным. Можно было сказать, что оно было таким же, как всегда. Оно было таким аккуратным, что недавний поцелуй казался дневным сном.
Но вскоре стало видно, что его губы влажные. Обычно сухие губы стали влажными и блестящими. Чонин, зная, чем он увлажнил губы, сглотнул сухим ртом, который стал суше обычного.
Чан Бомён собрал оба запястья Чонина вместе, зажал их одной рукой и прижал к стене.
Чан Бомён спросил еще раз. Его взгляд мельком скользнул по губам Чонина.
Потому что это пошло? Потому что стоит?
Чонин не знал, что сказать, и просто шевелил губами. Чан Бомён прямо перед ним облизнул свои губы, а затем высунул язык и облизал губы Чонина.
Торопящий голос был низким. Но в отличие от обычного, не был холодным. Это был не тот прекрасный голос, подобный распускающемуся бутону. Голос, растянутый, пропитанный наслаждением. Этот голос казался выискивающим лазейку.
Чонин открыл рот, чувствуя, что должен что-то сказать, но не зная что, и когда он тянул окончание слова, вдруг раздался стук в дверь.
- Председатель, это Джэ Ён. Я хотел бы зайти насчет еды, если можно?
Чонин широко раскрыл глаза. На его лице читалось не просто удивление, а почти желание расплакаться. Чан Бомён немного помедлил. Хотя это длилось всего 1-2 секунды, Чан Бомён подумывал прогнать Ким Джэ Ёна. Сказать ему не входить. А это тело...
А потом, после этого, значит. В голове Чан Бомёна пронеслись разные мысли. Точнее, середина и конец того, что происходило. Развилка.
Сказав это, Чан Бомён отпустил Чонина. Еще 1-2 секунды, чтобы отпустить запястья. Чонин потянул простыню, чтобы прикрыть свое тело. Он знал, что это для того, чтобы скрыть затвердевший член. Чан Бомён пригладил волосы Чонина. Иногда ему хотелось так сделать. Но из-за неловкости и неудобства он в итоге не протягивал руку.
Чан Бомён погладил волосы Чонина. Это был жест, словно слегка успокаивающий. Чонин рассеянно смотрел на лицо Чан Бомёна. Лицо мужчины, гладящего его волосы, было прекрасным. И все же оно казалось каким-то незнакомым.
Сквозь жалюзи слабо просачивался вечерний свет, падая на лицо Чан Бомёна.
Он почувствовал, как медленно успокаивается его член. Чонин на мгновение закрыл глаза, ощущая прикосновение Чан Бомёна. Каким-то образом тревога немного рассеялась. Чонин, немного поколебавшись, обнял Чан Бомёна за талию. Он обнял его крепкую, как столб, талию и уткнулся лицом в широкую грудь.
На листе, который дал следователь, был нарисован черный монстр. Увидев рисунок, он вспомнил прошлое. Когда ему было шесть лет, кажется. Некоторое время он ходил, держась за чью-то руку, в место, похожее на больницу. Там часто просили нарисовать картинку. И каждый раз он рисовал.
На рисунке, который получил Чонин, были только красный и черный цвета. Монстр и кровь. Сгустки крови. Рисунок монстра. Чонин, посмотрев на этот рисунок, разорвал его. От одного взгляда на этот рисунок его бросало в дрожь. Земля уходила из-под ног. Кружилась голова. Тошнило.
Чан Бомён крепко обнял Чонина. Откуда-то в поздний полдень дул слабый зловещий ветер. Чонин еще глубже зарылся в Чан Бомёна. Казалось, что тьма, немного отдалившаяся ранее, и монстр в ней снова приближаются.
Чан Бомён потянул Чонина вниз. Чонин послушно расслабился и лег на кровать, все еще в объятиях Чан Бомёна. Обычно Чонин не был любителем много спать. В день он спал от двух-трех часов, если мало, до трех-четырех часов, а остальное время заполнял играми или другими хобби. Это было из-за страха перед кошмарами. Когда рядом был Чан Бомён, он немного спал и просыпался, а в школе иногда дремал, с трудом наверстывая недостаток сна. И все же он всегда был сонным и засыпал, стоило только прилечь.
- Когда проснешься, все будет в порядке.
Чонин кивнул в ответ на слова Чан Бомёна. Внезапно навалилась усталость. Чонин схватился за руку Чан Бомёна. Продолжая погружаться в болото сна, Чонин не отпускал эту руку. Ему казалось, что пока он держится за эту руку, всё будет в порядке.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty