Центральная линия. Глава 18
Когда Му Гём начал относительно спокойно сотрудничать в тренировках - на тренировочной базе восстановилась нормальная атмосфера. Когда грозовые тучи рассеялись, игроки снова обрели смех, и хотя Чхэ Хун с Му Гёмом по-прежнему толком не здоровались друг с другом, больше никто не считал это неловким.
Чхэ Хун, который три дня тщательно проверял игроков, в последний день составил тренировочные программы для каждого и передал их Ха Джуну.
Когда Ха Джун засмеялся от радости, словно получил сокровище всего мира, Му Гём, понимая, что это достойное похвалы отношение тренера, был готов взбеситься.
На четвертый день пребывания на тренировочных сборах команда должна была возвращаться в Сеул на следующий день, а тренировка в тот день закончилась к полудню.
После обеда было дано свободное время, и футболисты старались создать отпускную атмосферу: кто-то шёл на экскурсии, кто-то наслаждался морскими купаниями.
Когда красиво загорелые молодые люди с отличными фигурами разделись и вышли на пляж, окружающие округлили глаза, наблюдая за этим зрелищем. Многие с улыбками смотрели, как они ныряют в море и резвятся, а некоторые даже фотографировали.
Джон Гю, который делал растяжку на песчаном пляже, обнажив крепкий торс и одетый только в плавки-шорты, повернулся к Му Гёму, сидевшему со скучающим выражением лица на пляжном шезлонге в тени зонта, и спросил:
- А ты? Не войдёшь? Ты же любишь море.
- Такие места не по мне. Это же не частный пляж.
- Ой, игрок Ким Му Гём. Не подскажете секрет, как во всём быть таким мелочно противным?
Джон Гю сделал вид, что берёт интервью, поднося воображаемый микрофон, а затем побежал к волнам. Игнорируя такого Джон Гю, Му Гём в солнцезащитных очках только наблюдал за людьми, играющими на песчаном пляже.
Му Гём тоже любил море и водные развлечения не меньше других, но сейчас ему не хотелось возиться среди этих хихикающих коллег-сопляков. Ему также не хотелось обнажать торс перед людьми и устраивать внезапную фотосессию.
Вообще-то, если уж летний отпуск, то надо ехать хотя бы на Тихий океан или курорты Южной Европы. Плыть на яхте в глубокие воды, где можно скрыться от папарацци и людских взглядов, и там уж плавать или заниматься снорклингом*, а не раздеваться и выпендриваться на таком шумном пляже, похожем на районный базар, для чьего-то удовольствия.
Прим.: Снорклинг - это вид подводного плавания, при котором человек плавает на поверхности воды с маской, трубкой и ластами, чтобы наблюдать за подводным миром.
Но постоянно лежать под зонтом было и скучно, и жарко, поэтому он подошёл ближе к морю, чтобы освежиться на ветру, и увидел Ха Джуна, сидящего на песке.
Весь период тренировок тот казался занятым, окруженный этим женатым ублюдком, игроками, тренерами и разными людьми, но наконец-то был один.
Подойдя поближе и спросив об этом, он увидел, как тот поднял голову и посмотрел на Му Гёма снизу вверх.
Ха Джун ответил с улыбкой, слегка прищурившись от яркого солнца:
- Нет. Просто неловко раздеваться. И не хочу мочить одежду.
Опять. Не понимаю, почему он в последнее время постоянно так улыбается.
Ли Ха Джун раньше не особо улыбался в его присутствии. Чаще у него было застывшее выражение лица - хмурое до степени угрюмости, даже депрессивное.
Выражение лица, которое у него было во время кратких перепалок из-за Юн Чхэ Хуна, было для Му Гёма скорее привычным. Они уже давно в одной команде и давно притёрлись друг к другу телесно, может, теперь он чувствует себя с ним комфортно и поэтому постоянно улыбается. Но почему-то это не нравится.
- Это не выглядит плохо. Что такого, если у мужчины на теле пара шрамов?
- ...Если ты так считаешь, то хорошо, - сказав это, Ха Джун улыбнулся ещё шире.
Его улыбающийся профиль был почти ослепительно белым в лучах солнца. Но даже так он не выглядел таким уж светлым, и Му Гём пристально смотрел на него сверху вниз, словно наблюдая за этим тонким противоречием.
Ха Джун ощупал щёку рукой, и Му Гём отвёл взгляд.
Хотелось спросить об этом, но он передумал. Вряд ли это была особенно приятная история, да и внезапно спрашивать о таком было неуместно.
Вот так всегда - строил из себя такого заботливого, готового облизывать и обсасывать, а как только время появилось, сразу бросил одного и побежал подарки ребёнку покупать. Вот он, предел женатого мужика.
И поэтому вот так сидит один и страдает? Чёрт...
От палящего солнца и морской влажности становилось всё душнее. Если не собирается лезть в воду, лучше было бы засесть в гостиничном номере.
- Жарко, а если не будешь купаться, то и ты в отель иди.
И, подперев подбородок, Ха Джун стал смотреть на море. Му Гём в итоге оставил его позади и направился к отелю. Пройдя немного, обернулся - одинокая сидящая фигура со спины выглядела как-то жалко.
Реально не так уж плохо выглядит, развлёкся бы в воде что ли. Если только футболку снять, шрама особо и не заметно будет.
Му Гём постоял немного, глядя на спину Ха Джуна, потом развернулся и пошёл к отелю. Поспать днём в номере с кондиционером - вот это самое то.
С наступлением вечера началась пьянка. Игроки, как студенты на МТ(выездные мероприятия), носились из комнаты в комнату, дурачились, а главный тренер с несколькими помощниками и старшими игроками пили в номере главного тренера. У Му Гёма не было хобби устраивать пьянки в углу комнаты, если это не вечеринка, поэтому он не особо заинтересовался, коротко поблагодарил за работу во время сборов и вернулся к себе.
Джон Гю тоже последовал за Му Гёмом, отказавшись от других посиделок и заперся в номере. Хотелось сказать ему, что не стоит ради него отказываться от компании, но зная упрямый характер Джон Гю, Му Гём просто промолчал.
Джон Гю поставил пиво на стол возле балкона. Отказываться от этого не собирался, так что Му Гём сел напротив.
Номер был с видом на море. Сейчас в темноте было слышно только шум волн, но прохладный морской ветерок, дующий из окна, был неплох. Тихо звякнули открываемые банки пива, и они просто чокнулись.
- В любом случае спасибо. Сначала думал, атмосферу до говна доведёшь, а потом хоть посередине взялся за ум.
- Мне этот тип не особо нравится.
- Нравится не нравится - какая разница на работе? Для тебя он всё равно не тот человек, с кем долго видеться будешь.
Во время разговора телефон Джон Гю коротко завибрировал. Джон Гю проверил сообщение, потом с ухмылкой протянул его Му Гёму.
- Глянь на нашу Хи Ман-и. Говорит, по папе скучает.
- ...Какой же ты бессердечный ублюдок. Эй, для тебя Хи Ман-и же вроде как племянница.
- Поэтому и деньги исправно посылал.
Джон Гю, как будто нечего было возразить, цокнул языком и убрал телефон.
Му Гём после рождения его дочери отправлял довольно крупные суммы в качестве поздравления, а также на 100-й день и первый день рождения. Хотя с момента приезда в Корею он ни разу не встречался с ней лично и не смог прийти на день рождения, в любом случае он выразил достаточную благосклонность.
Они наслаждались ночным морским бризом, неторопливо продолжая разговор. Начав с историй времён средней школы, перешли к разным случаям из игровой карьеры, Джон Гю подкалывал Му Гёма за его любовные похождения, а Му Гём - Джон Гю за ханжество. Так беседа дошла до чемпионата мира трехлетней давности, и Джон Гю покачал головой с восхищением.
- Ты реально людьми не интересуешься. Хоть месяц вместе были, а так их забыл. Это тоже талант.
- Не знаешь, зачем спрашиваешь? Тогда так бесился, что ничего в глаза не бросалось.
Для Му Гёма чемпионат мира трехлетней давности был его первым. Изначально он должен был участвовать и в предыдущем, но тогда лечил лёгкую травму, в "Гринфорде", знали о травме, не хотели, чтобы Му Гём ехал на чемпионат мира.
Героизм через травму уже прошлый век. Не то что раньше, когда сборная была превыше всего и бежали по первому зову. Му Гём был молод, карьера в Премьер-лиге только началась. Не было смысла рисковать и откликаться на вызов. Тем более что за два года до того получил освобождение от военной службы на Олимпийских играх.
И всё же чемпионат мира - мечта всех футболистов. На следующем отборочном туре Му Гём участвовал как игрок сборной Кореи, а через год вышел в финальную часть. Не мечтал о чём-то нереальном вроде победы, но думал, что с Ким Му Гёмом обязательно пройдут хотя бы в 1/8 финала.
Но неудачи наслаивались. С самим Му Гёмом проблем не было, но многие основные игроки, которые играли вместе с ним в азиатских отборочных, получили травмы и не смогли приехать на основной турнир. Поневоле пришлось выставлять запасных в основе. И так команда еле-еле тянула уровень. Естественно, они не могли понравиться Му Гёму.
С самых первых тренировок команда трещала по швам, и Му Гём был в бешенстве. После первого тура он дал интервью, где безо всякого стеснения заявил что-то вроде: "Разница в уровне слишком большая. С командой в таком состоянии даже отборочные не пройдём" - и схлопотал шквал критики от прессы и публики.
Конечно, среди них было несколько приличных игроков. Но Му Гём уже изолировался от команды наполовину по своей, наполовину по чужой воле, и практически не разговаривал с другими игроками не только в личное время, но даже во время тренировок. Единственный, кто тогда общался с Му Гёмом, был Джон Гю, но он тоже был молод, так что ему не хватало опыта, чтобы разрядить атмосферу.
«Ужасный первый чемпионат мира. Кое-что забыл, а кое-что намеренно не хочу вспоминать. В следующем году снова чемпионат мира. Три года для спортсмена - не такой уж короткий срок. Оглядываясь назад, думаю, что был слишком мотивирован и из-за этого чересчур чувствителен, поэтому дал себе слово не повторять тех же ошибок в следующем году. Возможно, этот сезон жизни в Корее тоже в этом поможет.»
- Представь, как поначалу растерялся Ха Джун. Парня, который даже ассист сделал, так начисто забыть.
Но с Ли Ха Джуном случай другой. Тогда он вообще держался в сторонке, кто его знает. Да и понятно - раз уж я не оставил в памяти тех людей по отдельности, как мог запомнить именно Ха Джуна.
- С Ха Джуном получше обращайся. Парень и так много переживает, не добавляй ему лишних проблем.
Джон Гю сделал замечание с укором. Слова были не совсем безосновательными, поэтому Му Гём поморщился.
- А Ли Ха Джун, кажется, из-за травмы завершил карьеру?
- Почему сразу в тренеры подался? Реабилитация была невозможна?
Джон Гю отхлебнул пива, помолчал, словно собираясь с мыслями, и заговорил:
- Просто тогда он, похоже, сильно устал. Хотя были и хорошие моменты, но у Ха Джуна мать болеет. У неё хронические проблемы с печенью или почками, и сейчас, наверное, всё ещё лечится. Для реабилитации тоже нужна поддержка. Корейский профессиональный футбол не настолько благополучен, чтобы нянчиться с травмированными игроками и ждать.
- И деньги, и время, и всё остальное. Я понимаю. Он единственный, кто зарабатывает, каково ему было? Вместо того чтобы реабилитироваться без гарантий возвращения в спорт, лучше быстрее подумать о заработке. Мать - это мать, но у него ещё двое младших. На детей денег уходит прилично. Сам ребёнка ращу - это правда как в дырявую бочку воду лить. Хорошо, что спортивная карьера была солидная, так что во всех смыслах гораздо лучше, чем начинать с нуля.
Джон Гю ещё несколько раз отхлебнул пива, и выражение его лица стало горьким.
- Ха Джун раньше говорил, что есть люди, которым живётся тяжелее, чем ему. И он был не совсем неправ. Перейти из игрока в тренеры и быстро закрепиться - тоже далеко не просто.
- Ты не знаешь? Ха Джуну тогда после чемпионата мира из Франции предложение поступило. Во второй лиге, правда, но ты тоже так начинал, с чего-то же надо. Мог и до штрафной добежать и забить прилично, парень хоть и тихий, но чутьё хорошее было. Жалко. Он больше подходил для Европы, чем для Кореи... Из-за травмы всё псу под хвост.
Му Гём оборвал его. Джон Гю, который был в самом разгаре рассказа, смутился.
- Что? Это тоже сплетни получается?
- Не очень хочу слушать про Ли Ха Джуна. Это не те истории, от которых становится хорошо. Если бы речь шла о том, как кто-то преуспел, тогда другое дело, а слушать про то, как было тяжело и как он потерпел неудачу - только настроение портить.
- У меня самого в жизни достаточно дерьмовых историй, чужие дерьмовые житейские драмы меня не интересуют. Чтобы добиться успеха, надо слушать истории про успех. Люди не зря тратят деньги на книжки про успех и саморазвитие.
Но Джон Гю тоже понимал, что Му Гём говорит не просто так, и притих. Джон Гю после тренера Пак Джун Сона лучше всех знал "дерьмовые" времена Му Гёма. Тот залпом допил оставшееся пиво и встал.
- Схожу проветрюсь. А ты если хочешь ещё с остальными выпить - пей.
- Далеко не уйдёшь? Не возвращайся слишком поздно. Завтра же уезжаем.
Джон Гю, видимо, подумал, что Му Гём собрался на свидание с какой-нибудь женщиной. Таких планов не было, но объяснять не было нужды.
Выйдя из здания курорта, Му Гём снова направился к морю.
Как и следовало ожидать, несколько игроков пили у ночного моря и, заметив его, дружно подняли головы и поздоровались.
- О, Му Гём хённим! Вышли прогуляться?
Молодые ребята весело приставали к нему, но Му Гём махнул рукой.
Сказал это и собрался уходить, но вдруг из-за сидящих на песке игроков выскочил белый комок, похожий на кусок тофу, и семенящими шажками направился к Му Гёму. Белая пушистая собака подбежала к его лодыжкам, виляя хвостом и тяжело дыша. Му Гём нахмурился.
- Не знаем, домашняя или бродячая, но с утра тут крутится.
- Такая милая, мы с ней играли.
- Видимо, вы ей нравитесь, хённим.
Судя по чистой шерсти, это была не уличная собака. Му Гём слегка потопал ногой в сторону щенка, который пытался к нему прижаться.
Несмотря на угрозы, собака виляла хвостом и никак не хотела отходить от Му Гёма.
Но когда Му Гём сверкнул глазами и несколько раз изобразил, что прогоняет её, собака в конце концов заскулила и вернулась к игрокам. Один из парней защитно взял щенка на руки и осторожно спросил:
- Но ведь милая же... - с сожалением пробормотал кто-то сзади, а Му Гём медленно зашагал по длинному песчаному пляжу.
Хотелось уйти туда, где меньше людей.
Поскольку это был пляжный курорт, свет от близлежащих магазинов и освещение делали ночь не такой уж тёмной. Но морская вода казалась чёрной как тушь. Только низкие волны, накатывающие и рассыпающиеся пеной, отражали свет и позволяли различить границу между морем и песчаным берегом. Лишь по плеску воды можно было понять, что это море.
По мере удаления от здания курорта людей становилось всё меньше. Когда он вышел из района с магазинами и освещение стало тусклее, в глаза вдруг бросился слабый лунный свет, парящий над чёрным морем. Продолжая идти, он наконец дошёл до места, где совсем не слышно человеческих голосов, и только волны наполняли окрестности своим протяжным шелестом.
Только тогда Му Гём замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Остановился не потому, что дошёл до желанного места. В том месте, где, как он думал, никого не будет, оказался человек.
Му Гём смотрел на профиль незнакомца, пришедшего раньше. То ли из-за темноты, то ли из-за шума волн, тот, казалось, не замечал, что пришёл Му Гём.
Это был Ли Ха Джун. Увидев его одиноко стоящим в темноте, Му Гём вспомнил того, кого когда-то видел стоящим как горный заяц в тёмной гостиной.
Но сегодняшний Ха Джун не походил на потерявшегося кролика. Даже здесь редко расставленное искусственное освещение и неожиданно яркий лунный свет бледно освещали лицо Ха Джуна, а он без выражения смотрел вдаль, будто мог разглядеть горизонт, скрытый ночью.
Му Гём не окликнул его, не подошёл ближе, а стоял поодаль и наблюдал. Ха Джун тоже не двигался, просто стоял и смотрел на далёкое море.
Первым пошевелился Ха Джун. Он снял обувь. Его босые ноги, которые Му Гём видел уже не раз, выскользнули из обуви и ступили на песок, но сегодня показались ему неправильным фрагментом картины.
На пляже лучше не снимать обувь. Можно пораниться.
Босой Ха Джун пошёл вперёд. Шаг за шагом беззвучно ступая по мелкому песку, белые ступни и лодыжки исчезли среди разбивающихся чёрных волн.
Ли Ха Джун тоже, видимо, где-то выпил стаканчик-другой. Возможно, даже с этим ублюдком Юн Чхэ Хуном.
Наверное, захотел подышать воздухом, и молодые игроки, как и с ним раньше, приставали "давайте поиграем", и надоедали, и он, ища место с меньшим количеством людей, добрался до сюда. Может, стало жарко и захотелось окунуть ноги.
Му Гём думал, стоя на месте. Волны, размеренно накатывали и отступали, заглушая все остальные звуки, словно присутствие двух человек было для них ничтожной мелочью, и в ушах стоял глухой шум.
Тем временем Ха Джун медленно заходил в море. Сначала, казалось, что он только окунул лодыжки, но вскоре вода дошла до колен, а чёрное море поглотило его до пояса. Хотелось, чтобы он остановился, но Ха Джун продолжал идти всё дальше и дальше вперёд. Из-за громкого шума волн даже не было слышно, как он рассекает воду, и казалось, будто море затягивает Ха Джуна.
Не выдержав, Му Гём наконец выругался и сорвался с места. Не успев даже снять обувь, он побежал и плюхнулся в море.
Тело, находившееся в жарком воздухе даже ночью, внезапно окружённое холодной водой, покрылось мурашками. Но даже холод толком не ощущался. Му Гём, плеща в воде, догонял Ха Джуна и громко окликнул его.
Ещё недавно вода доходила только до пояса, но сейчас поднялась уже до груди. Му Гём плыл к нему, но когда расстояние сократилось, выпрямился и стал идти, рассекая воду.
От волнения он ещё раз выкрикнул имя, протягивая руку. Край футболки Ха Джуна едва зацепился за пальцы, и только тогда тот обернулся. Глаза на белом лице широко распахнулись.
Му Гём уже тяжело дышал. Му Гём, который после девяностоминутного матча сразу восстанавливает дыхание. Даже в морской воде, проплыв каких-то несколько метров, он не мог так запыхаться.
Напугав человека, он выглядел так спокойно, словно ничего не случилось, что злость вспыхнула мгновенно. Ха Джун повернулся и, рассекая воду, направился к Му Гёму, спрашивая:
Но он не хотел быть единственным, кто переживает и злится. Подавляя бешено колотящееся сердце, Му Гём сознательно понизил готовый сорваться голос.
- Вышел подышать воздухом, а потом решил немного поплавать. Днём не успел, так что жалко стало, вот и зашёл разок.
- Ночью заходить так глубоко опасно.
Тогда на мокром лице Ха Джуна появилась беззаботная улыбка.
- Погода хорошая, волн почти нет, чего переживать? Такая глубина нормальная. Я хорошо плаваю.
- Это же не бассейн, а море, блядь!
Голос, который он с трудом сдерживал, в итоге сорвался. От внезапного крика улыбающиеся глаза Ха Джуна округлились, а щёки застыли.
Му Гём провёл рукой по мокрому лицу. Глаза щипало от солёной воды. Ха Джун рефлекторно извинился.
Схватив за запястье Ха Джуна, который мямлил извинения, не понимая в чём дело, Му Гём подобно детективу, арестовавшему преступника, направился обратно к берегу. На этот раз они не плыли, а шлёпали по воде вдвоём.
Когда они молча вышли на песчаный пляж, промокшая одежда тяжело свисала вниз. Ха Джун поднял край футболки и выкрутил ее - вода потекла ручьём. Му Гём, скрежеща зубами, стянул мокрую футболку и швырнул на землю. Небрежно брошенная футболка валялась на земле, покрываясь песком.
Обувшись, Ха Джун, оглядываясь по сторонам, поднял футболку и тоже выкрутил ее. Вода с шумом пролилась на песок.
И так можно выбросить, а он возится как нищий - от этого зрелища злость только усиливалась.
Но не желая больше злиться, Му Гём молча стоял в нескольких шагах впереди Ха Джуна. Тот, выжав воду из футболки, подошёл ближе. Только после этого он тронулся с места, и теперь Ха Джун шёл рядом, не нужно было тащить его за запястье. Долго шли молча, пока Ха Джун не заговорил подавленным голосом:
- Слушай... Если напугал, прости. Подумал, что тону?
Что ночью заходить так глубоко в море опасно, знает даже школьник. Не напугался, а охренел от такой тупости.
Не получив ответа, Ха Джун больше не заговаривал. Шум волн, который раньше приятно ласкал слух, теперь для Му Гёма звучал как раздражающий скрежет, сводящий с ума. Идя дальше, они снова оказались в освещённом месте, людей стало больше. Игроки, которые пили и играли с собакой, всё ещё были на том же месте.
- О, тренер, хённим! Купались? Ух ты, только вдвоём, нечестно.
Хотелось скрутить губы этим ребятам, которые болтают, не зная что к чему, но Му Гём только слегка нахмурился и молча направился к зданию. Сзади послышался насмешливый голос, который их одёргивал.
- Вы там не напивайтесь слишком сильно.
Довёл человека до белого каления, а сам ни о чём не думает.
Хоть они и выжимали одежду, она всё ещё была мокрой, и хотя по дороге немного подсохла, тела тоже оставались влажными. Когда среди ночи два крепких парня вошли внутрь, промокшие с головы до ног, сотрудники в лобби немного растерялись, но без лишних слов проводили их к лифту. В любом случае, это был курорт рядом с пляжем, так что к такому, видимо, привыкли.
Ха Джун нажал этаж, где располагались номера команды. Пока прямоугольная коробка поднималась вверх, оба молчали. С тихим звоном двери открылись, и они пошли по длинному коридору с ковровым покрытием, роняя капли воды. Первым оказался номер, где жил Ха Джун. Тот замялся, покосился и сказал:
- Ким Му Гём. Одежду я постираю. Зайди на минутку.
- Хёна нет. Ушёл пить с тренерами.
Когда Ха Джун поднёс ключ к считывателю рядом с дверью, раздался писк и щелчок - замок открылся. Когда он открыл дверь, в номере действительно было пусто и тихо. Ха Джун первым вошёл в номер, Му Гём последовал за ним. Сразу же зайдя в ванную, Ха Джун наконец снял прилипшую к телу футболку, включил душ и проворчал, обливаясь водой:
- Если пропитается морской водой, стирать замучаешься, поэтому днём и не заходил. Надо было хотя бы футболку снять.
Дверь ванной была широко открыта, и тело раздетого Ха Джуна полностью попало в поле зрения Му Гёма.
Наверное, из-за того что долго шли в мокрой от морской воды одежде, кожа выглядела особенно бледной, словно летняя жара вытянула из него всё тепло.
И этот чёртов шрам. Сначала он стыдливо прикрывал его двумя руками, говорил, что если неприятно смотреть, то можно заниматься сексом в футболке, натягивал футболку, чтобы скрыть эту тёмно-красную отметину и длинный зашитый шрам рядом с ней - на них упал взгляд Му Гёма.
На белой нежной коже это определенно чужеродный след. В целом тёмно-красный, но пятнистый, местами грубо переплетённый и бугристый. Не зная подробностей, внешне это походило на шрам от ожога. Начинавшийся на пояснице, близко к тазу, и спускавшийся к верхней части бедра. Сейчас нижняя часть была скрыта брюками.
- Ким Му Гём. Снимай бельё и брюки тоже, а в свой номер иди в халате. Я постираю, высушу и завтра принесу.
Спокойный до невозможности тон. Как всегда.
Му Гём молча сделал как велено. Снял мокрые брюки и бельё, обнажив крепкое мускулистое тело без единой нитки на нём. Когда он передал одежду Ха Джуну в ванной, тот принял её с невозмутимым выражением лица.
Передав одежду, Му Гём решительно шагнул в ванную и закрыл дверь. Ванная в новом курорте была довольно просторной, но когда в неё вошли двое мужчин выше среднего роста, показалось, что места стало впритык. Ха Джун поднял голову и спросил:
Заманил в номер, велел раздеться, а теперь опять строит из себя простачка. Сегодня на эти фокусы Му Гём никак не реагировал, и отвечать было лень.
Молча обхватил талию Ха Джуна одной рукой и притянул его к себе. Тело дёрнулось, и тяжёлая мокрая одежда выпала из рук Ха Джуна на пол.
Круглый лоб под мокрой чёлкой, гладкая ушная раковина - всё это оказалось прямо перед глазами. Больше недели не пробовал на вкус - как только заканчивались дела, тот сразу убегал.
Прикусив зубами, стал посасывать, и Ха Джун, испугавшись, попытался оттолкнуть Му Гёма руками. Конечно, Му Гём даже не дрогнул, только сильнее сжал руку на талии.
Заострив язык, он проникал им в ушную раковину, повторяя движения туда-сюда, и от этой небольшой ласки тело в объятиях обмякло. Му Гём медленно всем телом прижал Ха Джуна к кафельной стене.
Не отрывая губ, он спустился по линии челюсти от уха. Не торопясь. Лизнул языком кадык, который вздрагивал, как если бы он сглатывал слюну, прошёлся по ключице, по грудине, затем скользнул в сторону и долго лизал уже вставший сосок. Морская вода уже смылась, чувствовался только вкус водопроводной воды.
Тело Ха Джуна вздрагивало, грудь часто вздымалась. Му Гём долго лизал сосок, разглядывая эту напряжённую капельку.
С самого начала он так остро вставал ещё до того, как губы коснулись? Не мог вспомнить.
Му Гём немного торопливо, как тот, кто хочет быстро съесть то, что перед глазами, на этот раз слегка прикусил зубами и стал царапать маленький бугорок и ареолу.
Царапал зубами, тыкал и тёр кончиком языка, и этого было мало - потом засосал в рот почти всю небольшую плоть вокруг соска с чавкающим звуком, языком почти накрывая бугорок и нажимая. Тогда Ха Джун застонал, извиваясь в пояснице, как будто ему сосали не грудь, а член.
- Не надо... нель…зя. Здесь, не...
Проигнорировав протест, он перенёс губы на другой сосок. Пальцами мял и крутил уже покрасневший и распухший от долгого сосания, повторяя те же ласки с оставшейся стороной, и руки Ха Джуна попытались оттолкнуть его за плечи.
Обычно он не был слабым, но как только всё начиналось, то ли действительно терял силы, то ли притворялся - Ха Джун не мог особо сопротивляться. И сегодня ничего не изменилось.
Просто лежавшие на плечах руки вдруг напряглись, и кончики пальцев слегка царапнули кожу Му Гёма.
От внезапной мольбы Му Гём слегка поднял голову и посмотрел на Ха Джуна. Брови действительно сморщены от боли. Лицо красное.
Му Гём понял, что слишком сильно мял рукой бугорок, который уже давно кусал и сосал. Не только сосок, но и кожа вокруг покраснела. Когда убрал руку, Ха Джун облегчённо тихо вздохнул.
Если подумать, такой угол обзора снизу вверх был непривычен. Хотя он не раз ласкал то, что ниже его головы, но обычно укладывал или переворачивал, так что в итоге смотрел сверху вниз.
Водя языком по солнечному сплетению, рёбрам и гладко очерченному прессу, который по сравнению с его собственным был не так выражен, словно играя в обведи по контуру, он слышал сдавленные вздохи, сдерживаемые стоны.
Стянул штаны вместе с бельём одним движением.
Проверив центр тела, обнаружил, что член не стоит. В последнее время привык видеть, как тот быстро возбуждается и тяжело дышит после нескольких прикосновений и поцелуев тут и там, поэтому невольно слегка нахмурился.
В голове прокрутился голос, который только что издал Ха Джун. Казалось, что он всё-таки чувствует, но может, из-за боли не может нормально возбудиться? Или беспокоится, потому что это ванная в номере с Юн Чхэ Хуном? Тот ушёл бухать и сейчас его здесь нет. Какого хрена член не стоит?
- Что ты делаешь?.. Хватит уже.
Видимо, удивлённый тем, что Му Гём спустил штаны и теперь молча разглядывает член и низ тела, точно наблюдая, Ха Джун с примесью смущения тихо попытался его остановить. Когда он наклонился, чтобы снова натянуть одежду, Му Гём схватил его за талию и оттолкнул назад, пресекая движение.
Кончики пальцев коснулись шрама. На необычайно нежной и гладкой коже только этот участок существовал как маленькие руины. Даже на ощупь отличался от остальных мест. Без мягкости и гладкости - жёсткий, поверхность немного бугристая. Зашитый шрам сбоку был длинным и неровным, похожим на ветку дерева или железнодорожные пути, отходящие от этого места.
Му Гём пристально смотрел на это бесформенное пятно, затем медленно приблизил лицо. Губы, сначала слегка скользнувшие, вскоре с силой прижались к грубой коже. Хотя он уже не раз и не два целовал его тело, было странное ощущение, будто впервые ступал на неизведанную землю. Ха Джун, испугавшись, вздрогнул, и эта дрожь передалась через губы, прижатые к коже, и руку, которая его удерживала.
Когда оторвал губы, которые некоторое время прижимались, тихий звук от разделения плоти особенно громко раздался в ванной. Едва оторвав губы, он высунул язык. Когда влажная плоть нежно облизывала пятно, Ха Джун съежился, словно хотел увернуться, но Му Гём крепко удерживал его.
Будто намазав мёдом и слизывая его, желая полностью закрасить заново узор, нанесённый на тело, язык Му Гёма медленно и вязко проходился по этому месту. Как человек, который верит, что если долго лизать старый шрам, на нём вырастет новая плоть и все раны исчезнут.
Талия, которую чувствовали руки, оставалась неизменно мягкой и гладкой. Только эта маленькая область отличалась по цвету и ощущениям, как заплатка из другой ткани.
Жалоба Ха Джуна, услышанная недавно, снова кружила в ушах. Вместе с этим голосом вопрос, который мелькал и днём, дымкой заполнил голову Му Гёма.
Этот парень, который ноет от боли, даже если пожестче потрогать соски. У которого кожа настолько чувствительная, что дрожит от малейшего прикосновения.
Как ты умудрился так сильно пострадать?
Му Гём, который долго целовал шрам и скользил по нему языком, словно загипнотизированный, остановился, услышав своё имя. Голос звучал тише обычного. Казалось, даже немного дрожал.
Му Гём поднял голову и встретился глазами с Ха Джуном. Позвав, тот не смог сразу продолжить и как-то растерянно смотрел на Му Гёма сверху.
Выражение лица было сложным и незнакомым, не поддающимся простому определению.
Казалось, он хочет заплакать, а может, засмеяться. А может, на лице вообще не было никакого выражения, и хотя он смотрел на Му Гёма прямо перед собой, этот взгляд напоминал тот, которым он недавно смотрел вдаль на море.
Зачем смотришь такими взглядом?
Беспричинно раздражало. Вспомнился сегодняшний день, когда тот стоял рядом с Чхэ Хуном. Ли Ха Джун, который лучезарно улыбался, получив тренировочную программу, составленную Юн Чхэ Хуном. Эта улыбка отличалась от дежурных улыбок, которые он показывал людям на работе в команде, и конечно же, от тех улыбок, что показывал Му Гёму.
Неужели этот хрен такой крутой? В "Гринфорде" полно тренеров лучше этого парня.
Му Гём не стал больше ждать, пока Ха Джун продолжит. Кончиком языка длинно лизнул от нижнего конца шрама, начинавшегося на бедре, до верхнего конца на пояснице. Восприняв эту ласку как побуждение продолжить, с едва шевелившихся губ сорвался ещё более тихий голос:
- У меня там чувствительность пропала... ничего не ощущаю...
После этого повисла тишина. Му Гём поднял бесстрастное лицо. Губы Ха Джуна, закончившего говорить, слабо дрожали. Как будто он признался в постыдной тайне.
Му Гём, пристально глядя на белое лицо Ха Джуна, который не хотел встречаться с ним взглядом, снова высунул язык и надавил на шрам, медленно облизывая, словно растирая. Голос Му Гёма был таким же равнодушным, как и выражение лица.
- Я делаю это не для того, чтобы ты что-то чувствовал.
Сказав это, он прикусил зубами, как недавно, лаская соски. Не напрягая челюсть, слегка покусывал, и слышно было, как из губ Ха Джуна вырывается вздох, смешанный со стоном.
Он посасывал, издавая чавкающие звуки. Говорил, что ничего не чувствует, а тело Ха Джуна вздрагивало при каждом звуке. Рука Му Гёма, которой он держал его за талию, незаметно соскользнула и стала поглаживать бедро. Скользя по внешней стороне, затем пробралась к внутренней стороне бедра, мяла и гладила мягкую упругую плоть.
Взгляд Му Гёма внезапно переместился к тазу, куда он уткнулся лицом, к члену Ха Джуна, который всё ещё не встал как следует. Му Гём, не отрывая языка от шрама, который долго лизал, повёл лицом в сторону, словно проводя кистью.
Губы, которые были между тазом и поясницей, скользнули в направлении пупка. Ха Джун, будто не понимая, что собирается делать Му Гём, всё так же с озадаченным и растерянным лицом просто смотрел на его действия сверху.
Ха Джун на мгновение широко распахнул глаза. С губ сорвался стон. Му Гём, нажав на внутреннюю сторону бедра и раздвинув ноги, и внезапно засосал член Ха Джуна, словно поглощая его. Плоть, которая ещё не успела разгореться, мгновенно оказалась в горячем рту.
До сих пор Му Гём получал от Ха Джуна минет бесчисленное количество раз. Поначалу неумелый Ха Джун первым заговорил о фелляции*, и пока он сжимал член глубоко в горле, отсасывая Му Гёму, тот ни разу не ответил тем же.
Прим.: Фелляция (лат. fello - сосу) - оральная стимуляция мужского полового члена ртом, губами и языком. Относится к формам орального секса.
«Ли Ха Джун от природы парней любит. Так что ему всё равно, наверное, а вот я не такой. Подрочить рукой - ладно, в задницу засадить - тоже нормально, но сосать чужой хер у меня кишка тонка.»
С такими мыслями он наслаждался ощущениями от мягкого языка, облизывающего головку, и слизистой, обхватывающей ствол и скользящей вверх-вниз. Иногда использовал узкое гладкое горло как заднее отверстие, двигая бёдрами и вколачивая член, но ни разу не думал о том, чтобы взять в рот член Ха Джуна.
Но почему-то сегодня казалось, что сможет. Член во рту не вызывал никакого отвращения. Не был грязным и не пах. Это была просто часть тела Ли Ха Джуна, такая же, как нежная кожа, шрам или волосы.
- Ммм, зачем... зачем ты? Ах!..
Двигая головой вперёд-назад, он втягивал прямой ствол.
Член, который сегодня вяло реагировал на ласки, сразу же откликнулся на прямую стимуляцию. Пенис был точь-в-точь как сам хозяин - прямой без единого изгиба, и цвет довольно светлый. Звучит, может, смешно, но это был красивый член.
Хотя он и каждый раз неплохо вставал, когда его трахали сзади, но когда сосали напрямую - видимо, это было по-другому, казалось, что у Ха Джуна стоял крепче обычного.
Сам он никогда не делал, но получал много раз. Благодаря богатому косвенному опыту минет Му Гёма для первого раза был умелым.
Приложив язык к месту, где головка соединяется со стволом, он лизал и тёр, глубоко заглатывал и втягивал внутрь, водил языком только по головке, а рукой с хлюпающим звуком дрочил ствол, потом снова жадно заглатывал.
Непрерывные возбуждённые стоны и вздрагивающее тело казались похвалой первой попытке фелляции.
- Ммх, хх, не надо, не... а, ах!
Когда он отсосал то, что глубоко заглотил, и длинно прошёлся языком, тот извивался в пояснице и запрокидывал голову, опираясь на кафель. Рука поднялась к голове Му Гёма, но Ха Джун, словно не решаясь схватить за волосы, замер и только кончики его пальцев подрагивали. Му Гём выпустил член изо рта и заключил мокрую плоть в большую ладонь. Грубо проводя вверх, спросил:
- Чего орёшь, когда я тебе делаю приятно?
- У, хаах! Почему, почему так, хнг, вдруг, зачем?..
- А когда мы в первый раз переспали, была какая-то особая причина?
Если хочется - делаешь, у порывов и желаний нет причин. То, что вчера казалось абсолютно невозможным, сегодня может привлекать.
Поглаживая плотно обхваченный рукой ствол, Му Гём скользнул губами даже по круглым яичкам под ним.
Ускоряя движения руки на члене и взяв в рот похожие на плоды яички, перекатывая и посасывая их, он заметил, как Ха Джун, который раньше только мялся, не решаясь сжать, теперь крепко вцепился рукой в его волосы. Было видно, как дрожат его бёдра.
То, что в руке, подёргивалось. Когда оно затряслось, готовое излиться, Му Гём снова взял его член в рот и, проводя языком от основания, засосал немного сильнее. Видимо, это был предел - сразу же в рот хлынула горячая жидкость, брызнув струями.
Ощущение спермы, попадающей в рот, было очень живым. Хотя можно было и в руку, он нарочно принял в рот. Му Гём мысленно издевался над своими действиями.
Ким Му Гём, ты совсем охуел от атмосферы.
Обессилев после оргазма, Ха Джун оседал вниз, но Му Гём снова поддержал его рукой, заставив встать как следует.
Вспомнились слова Ха Джуна о том, что запах спермы похож на запах воды в бассейне, и он усмехнулся.
Мало того что сосал член другого мужика, так ещё и принял сперму в рот. Даже представить не мог. Врать, что понравилось, не стал бы, но оказалось не так плохо, как думал. Ожидал, что будет жутко противно, но как и с членом во рту - это тоже оказалось вполне терпимо.
Му Гём кое-как проглотил излившуюся в рот жидкость, тыльной стороной ладони вытер губы и резко поднялся. Голова Ха Джуна, смотревшего на него снизу, опустилась. От затылка, склонившего голову, Ха Джуна до груди всё было красным.
То ли от стыда, то ли от удивления - Ха Джун не поднимал головы и вздрагивал. Вёл себя как человек, совершивший проступок и не знающий, куда деваться. Утешать его совсем не хотелось. Потому что виноват. Потому что совершил преступление, прыгнув в ночное море и напугав человека.
Прижавшись вплотную к телу, прислонённому к стене, он слегка давил весом. Горячий и твёрдый член Му Гёма, стоявший колом, соприкоснулся с чуть обмякшим после оргазма членом Ха Джуна и его животом. Горячий и твёрдый кончик тыкался в низ живота, а потом несколько раз длинно скользнул, заставляя представить движения, которые обычно происходили внутри. Ха Джун не поднимал головы, его плечи дрожали. Му Гём, смотря сверху на чёрную макушку, приказным тоном сказал:
Не дослушав ответа Ха Джуна, Му Гём потянул его за руку и поставил перед раковиной. В большом зеркале до пояса ясно отражалось покрасневшее растерянное лицо Ха Джуна. Встретившись взглядом с самим собой, Ха Джун испуганно вздрогнул и опустил голову ещё ниже.
Му Гём, стоявший сзади, не сводил глаз с Ха Джуна в зеркале и взял с полки лосьон, выдавив немного на ладонь.
- Ты тогда спрашивал, зачем вдруг отсосал? А вот зачем - после того как ты кончишь, когда вставляю, ощущения лучше.
Жидкий белый лосьон капал на поясницу и ягодицы Ха Джуна. Визуально это походило на брызги спермы, и уголки губ Му Гёма слегка приподнялись.
Белая липкая жидкость медленно стекала по упругим ягодицам, по копчику с ямочками по бокам. Пальцы Му Гёма, размазывавшие стекающий лосьон вниз, без колебаний скользнули между ягодиц, к глубоко скрытому входу.
Несколько раз кусая губы и стоя напряжённо, Ха Джун в конце концов протянул руки и схватился за раковину. Косточки на тыльной стороне ладоней выступили, пальцы напряглись, а кончики пальцев побелели. От напряжения ягодицы плотно сжались. Му Гём ощупывал их пальцами и поднёс губы к уху.
- Расслабься. Даже если будешь так себя вести, не остановлюсь.
- Ким Му Гём, правда нельзя. Если хён вдруг войдёт...
Будто желая прервать тревожно продолжающуюся фразу, Му Гём с силой протолкнул средний палец в сжатый вход.
То ли из-за недельного перерыва, то ли из-за позы стоя, а может, действительно от напряжения... дырка Ха Джуна, которая обычно, когда её хорошо разработают, поглощает четыре пальца, стала невероятно тесной - и засунуть даже один палец было трудно.
В таком состоянии засунуть возбуждённый член казалось невозможным. Нет, если очень захотеть, то можно было бы попробовать, но тогда пострадал бы кто-то один или оба сразу. Он не из тех, кто любит пускать кровь.
Му Гём с помощью смазки сумел протолкнуть средний палец до конца и нащупал чувствительную точку Ха Джуна, мягко надавливая на неё.
Хотя от напряжения всё затвердело, но это было уже после одного оргазма. По телу уже разливалось возбуждение. Когда он пальцем потёр простату и начал двигаться, делая неглубокие толчки, Ха Джун, как и следовало ожидать, начал часто и прерывисто дышать, и его бёдра задрожали.
- В такие моменты не упоминай других парней. Портишь настрой.
- Во время сборов ты просил сотрудничать, вот я и сотрудничал.
- Делал то, что не хотелось, раз уж ты просил. Так что в финале можно ждать отдачи, нет?
Переместив другую руку на грудь и щёлкнув по соску, который чуть раньше сосал до опухлости, Му Гём заставил Ха Джуна вздрогнуть всем телом, словно того избивали. Раз уж начал возбуждаться, то бросить на полпути было бы мучительно и для самого Ли Ха Джуна. Понизив голос, точно угрожая, он прошептал на ухо:
- Теперь твоя очередь содействовать. Отведи бёдра назад.
- Если будешь сотрудничать, быстро закончим.
Му Гём скользнул рукой, игравшей с соском, вниз и, схватив таз Ха Джуна, потянул его назад. Тогда Ха Джун тоже глубоко вдохнул и выдохнул, затем медленно отступил на несколько шагов. Держась за раковину, он согнул ноги, выставляя задницу в сторону Му Гёма, отчего поясница естественно прогнулась.
Как только появилось немного простора, Му Гём засунул и указательный палец. Желая быстрее расширить внутри, он растопырил пальцы, как ножницы, и Ха Джун, плотно сжимавший рот, снова застонал.
Определённо чувствовал как следует, но не расслаблялся так быстро, как обычно.
В первый раз трахал вообще без подготовки. Может, сделать как тогда? Тогда Ли Ха Джун спешил. Сегодня спешит Ким Му Гём.
Продолжая массировать набухающую простату внутри, Му Гём другой рукой схватил свой член. Снова щедро нанёс лосьон.
Сколько ни мажь, по сравнению с гелем скольжение всё равно хуже, но ничего не поделаешь.
Вытащив пальцы, ласкавшие внутри, он приставил головку к входу и толкнулся.
От удовольствия или от испуга его бёдра задрожали. Было видно, как ягодицы напряглись, словно пытаясь помешать проникновению члена. Несколько раз ткнув горячей головкой во вход, Му Гём сказал:
- Чтобы быстро закончить, пора бы уже вставлять.
В ответ раздалось только прерывистое дыхание. Когда он настойчиво начал понемногу толкать бёдрами, Ха Джун, показывая только спину, спросил:
- А что, не по-настоящему сделать?
Наверное, имеет в виду ртом. Сначала даже проглотить толком не мог, а теперь то и дело предлагает отсосать. Дошло уже до того, что начинаешь подозревать - а не была ли та первоначальная неумелость игрой.
При мысли о том, сколько хуёв он мог до этого сосать, Му Гём почувствовал, как внутри что-то переворачивается, хотя обычно такие слова заставили бы его рассмеяться.
- Если не хочешь пострадать, расслабься.
От этого голоса, похожего на рычание, до ушей Му Гёма донёсся длинный вздох, сорвавшийся с губ Ха Джуна. Одновременно напряжение в окаменевшем теле спало.
По этому точно видно, что парень и правда занимался спортом. Выдыхать и расслаблять всё тело в нужный момент для минимизации боли и травм - это навык, въевшийся в тело у людей, долго его использовавших.
Схватив за таз и толкнув бёдрами, он вогнал толстую головку в недостаточно расслабленное нутро. Налитый кровью член туго зарылся в узкие горячие стенки. Му Гём тоже беззвучно вдохнул сквозь сжатые зубы.
Обычно, когда трахал его сзади, лица Ха Джуна не было видно. Но сейчас перед ними было зеркало. Хотя Ха Джун опустил голову, и падающая чёлка скрывали выражение лица, влажные губы, приоткрытые от тяжёлого дыхания, всё же были видны. Глядя на это, внизу напряглось ещё сильнее.
Крепко сжав руками края раковины, Ха Джун в конце концов тоже кивнул. Как только проник один раз, торопливость немного улеглась. Му Гём не спешил и входил, медленно проталкивая напряжённый ствол глубоко внутрь, словно вдавливая его в самые глубины.
Тихие стоны, вырывающиеся из губ, больше не произносящих слов отказа, также подстёгивали возбуждение. Хотя не пробовал этого тела всего чуть больше недели, казалось, будто погружался в него после очень долгого перерыва.
Дырка, зажатая так туго, что даже один палец входил с трудом.
...Действительно, видимо, ничего не было.
Захотев посмеяться над собой за такие мысли, Му Гём нарочно резко ударил бёдрами. Когда член, медленно расширявший внутренние стенки, внезапно глубоко вонзился внутрь, Ха Джун мучительно подался тазом вперёд.
Затем звуки "ха, ха", срывающиеся с его губ, дыхание, не сильно отличающееся от обычного, но сегодня странным образом волновали грудь Му Гёма. Возможно, нервничал не один только Ли Ха Джун.
Му Гём затаил дыхание так, чтобы Ха Джун не услышал, сделал длинный глубокий вдох и, поглаживая спину Ха Джуна, снова сказал:
Он вошёл почти до конца, затем вышел, оставив снаружи лишь головку. Резко притянув таз Ха Джуна, Му Гём вогнал член до упора.
Короткие стоны, словно сдерживаемые силой. Руки, сжимающие раковину, связанные с ними предплечья и плечи, лопатки, дрожащие и извивающиеся в такт дыханию, ясно показывали, как тело переносит удар от проникновения. Му Гём так и остался глубоко вошедшим, некоторое время не двигаясь.
Однако опасения Ха Джуна о том, что Юн Чхэ Хун может в любой момент войти, были небезосновательны, и правда была в том, что нужно быстро заканчивать. Нельзя было долго давать время на то, чтобы привыкнуть к ощущению пронзания глубоко внутри.
Му Гём вскоре начал движения бёдрами - не слишком быстро, но и не щадя. Проникновение было не грубым, но долгим и глубоким. Му Гём полностью вытаскивал член, пока головка не цеплялась за вход, а затем медленно вгонял его, пока тот не упирался в самую узкую точку глубоко внутри, пока лобок и ягодицы не прижимались плотно друг к другу.
В любом случае, это было тело, которое бесчисленное количество раз принимало Му Гёма. Тело, в которое он обычно изливал сперму три-четыре раза, прежде чем отпустить. Даже если Ха Джун нервничал из-за этой ситуации, тело помнило Му Гёма. После нескольких полных движений туда-сюда внутри образовался путь по форме члена Му Гёма, и сопротивление постепенно исчезало.
Каждый раз, когда член медленно выходил и снова входил, из сжатого рта Ха Джуна вырывались сдерживаемые стоны.
Быстрые толчки тоже хороши, но медленные движения позволяли более густо наслаждаться ощущением того, как внутренние стенки сжимают член.
Сначала Ха Джун лишь слегка отставил ягодицы назад, почти стоя прямо, но постепенно торс обмяк, и поза изменилась - он выгнул спину.
Словами говорил, что нельзя, а в итоге подставлял задницу, словно желая член, отчего уголки губ Му Гёма едва заметно приподнялись. Благодаря этому проникновение стало легче.
Му Гём немного отступил в сторону и намеренно изменил угол проникновения. Ха Джун, получив стимуляцию в непривычном месте, удивлённо сжался сзади и издал голос, уже разгорячённый настолько, что скрыть было невозможно.
- Хаа... даже без подготовки входит как влитой.
Пока член несколько раз проходил от входа до самых глубоких внутренних стенок, мягкие внутренности Ха Джуна уже загорелись.
Как будто полностью вспомнив знакомые ощущения, всё дрожало и трепетало. Что бы ни говорил рот, тело просило большего.
Сдерживая желание долбить так, как требовало это тело, он медленно проникал до точки, где Ха Джун готов был сойти с ума.
- Как же ты больше недели терпел, не трахаясь? Правда ни с кем не делал?
Именно до этого места. Не входя глубже, он двигал бёдрами, словно собираясь коснуться чувствительного места, но не касаясь. Сначала тот сдерживал стоны, только вцепившись в раковину, но когда толстый стержень не достигал точки наслаждения, а только кружил рядом, дыхание становилось всё более грубым.
- А, у, хх... Не де-лал, не... Хаа, а, вообще, с кем?..
Если не с Юн Чхэ Хуном, то с кем-нибудь ещё. В этой команде полно мужчин в самом расцвете, и все они любят Ли Ха Джуна. Даже сам Му Гём, который раньше имел дело только с женщинами, разве не занимается сексом только с Ха Джуном после той единственной ночи? Если бы Ха Джун захотел, соблазнить одного-двух молодых парней из команды было бы проще простого.
При этой мысли зубы заскрежетали. До сих пор он без сомнений думал, что для Ха Джуна тоже он единственный постоянный секс-партнёр, но когда подумал, что это может быть не так, белая спина перед ним, ягодицы стали казаться чужими. Хотя они никогда точно не договаривались об этом, показалось несправедливым.
Я сейчас только с тобой, так что ты тоже только со мной.
Не хотелось так говорить, но хотелось, чтобы так было - детское и нелогичное упрямство, которое он сам считал незрелым.
До сих пор ни разу не хотел быть единственным партнёром для кого-то. Наоборот, лучше бы они тоже свободно наслаждались, чем впадали в странные иллюзии или цеплялись за него. Как стоячая вода портится, так и чувства, застаиваясь в одном месте, неизбежно портятся, а испорченные чувства приводят к головной боли.
Он не знал этого, потому что никогда не имел постоянных отношений с одним человеком. Что независимо от оправданий или логики разные изначальные позиции между ним и партнёром - это довольно болезненный удар по самолюбию.
Продолжая кружить рядом, не давая решающей стимуляции, он в конце концов заставил Ха Джуна самого начать двигать бёдрами. Когда рука Му Гёма несколько раз подряд шлёпнула по ягодицам, качающимся вперёд-назад в небольшом радиусе, звук шлепков эхом разнёсся по ванной громче обычного.
Вырвался тихий крик. Даже без специального предупреждения вести себя тихо Ха Джун сразу же прекратил движения. Бёдра, которые собирались покачнуться, но резко остановились, мелко дрожали. Му Гём молча смотрел вниз на красные отпечатки рук, расплывающиеся по ягодицам.
Хотелось ударить ещё несколько раз, чтобы эти следы остались на несколько дней. Тогда где-то ещё стыдно было бы снимать бельё.
И тут же резко вогнал член глубоко внутрь.
Стоны, которые он старательно подавлял, мгновенно превратились в крики, а внутренние стенки, которые во время ласк у входа предвкушали наслаждение и набухли, безумно сжались и обхватили член.
Чем сильнее Ха Джун сжимался, тем грубее Му Гём входил и выходил, безжалостно терзая влажную нежную плоть, что липла к нему. Будто говоря: "Если так нравится хуй, то давай, попробуй, сколько влезет", - он жёстко вбивался внутрь.
Словно испугавшись собственного голоса, стоны Ха Джуна превратились в сдавленные звуки, дрожащие спина и ягодицы полностью подались назад, а торс почти прижался к раковине.
Му Гём безжалостно вколачивал член. Глядя сверху на тело Ха Джуна, который наклонился над раковиной и стоял, только выставив задницу назад, он входил глубоко внутрь, потом наполовину, вверх-вниз, влево-вправо.
Эти незапланированные грубые и небрежные движения, похоже, приносили Ха Джуну ещё больше удовольствия - спина продолжала крупно вздрагивать, а внутренняя плоть особенно плотно обхватывала член. При каждом толчке длинные мышцы поясницы, слегка играющие под кожей, проступали и исчезали, как рябь на воде. Глядя на эту картину сверху, Му Гём вздохнул, будто почувствовав жажду.
Вместо ответа на отчаянный зов, словно хватающийся за спасательный канат, он со всей силы вогнал толстый и твёрдый член, как дубинку, глубоко внутрь. Послышался звук резкого вдоха, а поясница под взглядом задрожала.
Словно бы отвечая так, он ненадолго остановил движения бёдер, и задыхающийся Ха Джун с трудом продолжил:
- Ты почему... почему злишься?..
- Правда... хуух, не де-лал... Скажи, почему, почему злишься? Хык!..
Не дождавшись конца фразы, Му Гём резко толкнул бёдрами, прерывая слова, и вырвался мучительный длинный стон.
- Сам не знаешь? Блядь, из-за тебя, всю ночь, хуйнёй страдал.
Будто наказывая, он быстро и сильно бил бёдрами. Тело, наклонившееся над белой раковиной, сильно вздрагивало, не издавая ни звука, как при кашле. Звук шлепков плоти о плоть отражался от стен ванной комнаты и отскакивал обратно, а между губ Ха Джуна вырывалось что-то больше похожее на сбитое дыхание, чем на стоны.
При каждом жёстком столкновении задницы с лобком, шея Ха Джуна качалась, а лицо постоянно опускалось. Настолько низко, что если бы в раковине была вода, он уже окунулся бы в неё лицом. Му Гём протянул руку и поднял Ха Джуна за подбородок. Когда в зеркале отразились покрасневшее лицо с влажными глазами и приоткрытым ртом, хватка Му Гёма на подбородке стала ещё крепче.
Именно тогда послышался чужой голос. Му Гём резко остановился. Тело Ха Джуна тоже мгновенно напряглось.
Видимо, увлёкшись действием, они не услышали, как кто-то вошёл снаружи. В зеркале на разгорячённом лице Ха Джуна, на котором появилось испуганное выражение, и он торопливо попытался выпрямиться.
Однако Му Гём нахмурился и всей силой рук крепко схватил его за бёдра. Ха Джун попытался отодвинуться, но хватка Му Гёма стала сильнее, и член, всё ещё проникший до самого конца внутренних стенок, не выходил.
“Отпусти!” - беззвучно закричал Ха Джун. Му Гём вместо того чтобы его отпустить, поднял рычаг душа рядом.
Звук льющейся на пол воды внезапно заполнил ванную комнату.
Почти одновременно кто-то постучал в дверь снаружи, и послышался голос Юн Чхэ Хуна.
Глаза Му Гёма и Ха Джуна встретились в зеркале. Глядя на побледневшее лицо Ха Джуна, уголки губ Му Гёма в какой-то момент незаметно приподнялись. Наклонившись, Му Гём языком провёл по ушной раковине Ха Джуна. Спокойно встречая дрожащий от недоверия взгляд, Му Гём прошептал:
И тогда член, глубоко вошедший внутрь, медленно стал выходить, осторожно давя и разминая внутренние стенки, плотно обхватывающие его. Вместе с этим ощущением размешивания внутри тела, в голове Ха Джуна мгновенно всё стало мутным, как запотевшее зеркало.
Но это были внутренние обстоятельства, а человек, стоящий снаружи и ждущий ответа, не зная причин, снова постучал в дверь.
Голос торопливо отвечающего Ха Джуна дрожал, но из-за шума воды Чхэ Хун за дверью не смог бы уловить эту тонкую тревогу. Пока шёл короткий разговор, член Му Гёма почти полностью вышел.
Ха Джун страстно желал, чтобы тот вытащил его совсем, закончил проникновение, отпустил бёдра и позволил ему выпрямиться. Находиться в одной ванной - среди спортсменов, которые то и дело моются в одном помещении, это не вызвало бы никаких подозрений. Можно было бы сказать, что вместе плавали ночью в море, поэтому хотели быстро помыться и зашли вместе.
Пока он это говорил, член снова вошёл внутрь. От ошеломляющего ощущения в голове всё закружилось, и Ха Джун невольно закрыл глаза.
Напряжённое тело внезапно стало в несколько раз чувствительнее - он отчётливо ощущал не только толстую набухшую головку, но и вены, выступающие на стволе члена. Эти толстые кривые линии царапали внутренние стенки, с хлюпаньем проталкиваясь внутрь. Тело сильно дрожало, и даже сжав губы, он едва сдерживал стоны.
Му Гём прижался губами к уху и прошептал, на время остановив движения бёдер, словно давая время. Ха Джун, выдохнув со всхлипом, поспешно ответил:
Как только ответ прозвучал, остановившийся член Му Гёма проник до самых глубин. Рот Ха Джуна широко раскрылся в беззвучном восклицании.
Подбородок дрожал, Ха Джун быстро моргал расфокусированными глазами, пытаясь прийти в себя. Но Му Гём, похоже, не собирался больше ждать и начал двигать бёдрами как обычно. Хоть и не настолько сильно, чтобы раздавались звуки ударов плоти, скорость совсем не уменьшилась.
Никогда ещё слова "сойти с ума" не были настолько реальными. Казалось, будто член Му Гёма перемешивает не внутренности, а мозги.
Низ живота Ха Джуна судорожно сжимался, а ноги начали трястись так сильно, что едва держали его. Из-за двери продолжал доноситься голос Чхэ Хуна.
- Сегодня, похоже, всю ночь просидим в номере тренера. Если хён не придёт, ложись спать первым. Если скучно станет - заходи в номер тренера, вместе выпьем.
Когда то, что выходило наружу, без предупреждения резко ударило по простате и снова вошло внутрь, бёдра невольно сильно качнулись, а голос предательски дрогнул.
Ха Джун мысленно кричал это, снова качая головой в сторону зеркала, но по сравнению с его безумно дрожащими глазами, взгляд Му Гёма был спокойнее обычного.
Голос Чхэ Хуна постепенно удалялся. Он прошёл мимо ванной в комнату. Как только голос отдалился, движения Му Гёма сразу стали яростными. Глубоко вставив, он быстро качал бёдрами вперёд-назад, долго выходил, а потом грубо вбивался обратно.
Даже стиснув зубы и терпя, полностью сдержать голос было невозможно. Тихие стоны, скрытые в звуках воды, просачивались так, что их слышали только Ха Джун и Му Гём.
Каждый раз, когда он тёрся о выпуклые вены на его члене, ощущение жара, поднимающееся изнутри, доходило до ушей. Когда коротко тёрли слизистую глубоких мест, казалось, что это маленькое движение поглощает всё тело. Когда круглый толстый конец толкался в глубину, чувство равновесия полностью рушилось, и даже просто стоять было трудно. Если бы не раковина, на которую он наполовину опирался, давно бы упал.
Это была не только вина Ким Му Гёма.
«Почему... в такой ситуации почему это так сильно чувствуется?..»
Когда уголки глаз начали краснеть ещё больше, Му Гём внезапно обхватил его руками и практически выпрямил Ха Джуна. Тело, пронзённое членом Му Гёма, покачиваясь, поднялось. Му Гём приподнял опустившийся подбородок Ха Джуна.
В зеркале отразилось лицо, затуманенное наслаждением. Ослабшая челюсть с трудом сжалась, слегка стиснутые зубы, глаза, увлажнившиеся так, что вот-вот заплачут, покрасневшие уголки глаз, брови, нахмуренные от попыток вынести удовольствие. Пылающие щёки. Самого себя во время секса, которого он ни разу не видел собственными глазами.
Он закрыл глаза, не желая смотреть, но Му Гём с чмокающим звуком прижался губами к уху. Даже этот звук, отдающийся внутри уха, стимулировал обострившуюся чувствительность, и Ха Джун крепко закусил губы, сдерживая стон. Тогда Му Гём, прижав губы к уху, начал шептать непристойности низким голосом.
- Хаа... раз снаружи люди, дырка сходит с ума? Тебе такое нравится?
- ...Хыыкх, хнг, вы-тащи, вы...
- Что поделаешь? Твоя дырка говорит, чтобы не выходил.
Голос сопротивляющегося Ха Джуна был тихим, но при этом дрожал сильнее, чем когда-либо. Глубоко погрузив член, Му Гём мелко покачивал бёдрами.
- Когда входил, дверь не запер. Если вдруг Юн Чхэ Хун откроет дверь, нас поймают.
- Нгх, у, хы. Не дви-гайся, пожа-луйста...
Словно ему это только доставляло удовольствие, он говорил с озорством и как ни в чём не бывало, от чего в глазах Ха Джуна невольно навернулись слёзы. Сам того не замечая, он готов был разрыдаться. Но если издаст хоть звук плача, Чхэ Хун и правда может войти. Одна мысль о том, как тот распахнёт дверь с вопросом "что случилось?", заставляла хотеть рухнуть и рыдать навзрыд.
- Может, покажем ему всё как есть?
От внезапных слов Му Гёма Ха Джун невольно широко раскрыл глаза и отчаянно замотал головой, умоляя:
- Н-нет, н-нет, нель-зя, нельзя... Не делай этого.
- Острый секс же самый возбуждающий.
- Не хочу, я не хочу, не... ах, аа!..
От ощущения члена, который без предупреждения один раз глубоко прошёлся по внутренним стенкам, Ха Джун открыл рот, задрожал всем телом и выгнулся. Затылок потёрся о ключицы и плечо Му Гёма.
- Не похоже на реакцию того, кому не нравится.
Му Гём дразняще постукивал по нижней части живота Ха Джуна, где был полностью погружён его член, точно играл на клавишах.
По щекам Ха Джуна, который только тяжело дышал, в конце концов потекли слёзы.
Му Гём посмотрел на такое лицо Ха Джуна и тут же начал быстро двигаться. Звуки члена, входящего и выходящего из влажной глубины, были слишком громкими.
Хотя вода была включена, Ха Джун не был уверен, что эти звуки не слышны снаружи. Все чувства спутались.
Он боялся, что их поймают. И при этом тело, которое, как говорил Му Гём, чувствовало в разы сильнее обычного, было до невероятности отвратительным.
Страх и наслаждение катились одним комком внутри тела, и стыд от самого себя накатывал волной, снова превращаясь в удовольствие. Как снежный ком, который, катясь и сбиваясь, становится всё больше.
Каждый раз, когда Му Гём царапал внутренности горячим и толстым членом, живот горячо вспыхивал, и густое острое ощущение, пронизывающее всё тело, било в голову как электрический разряд. Он пытался сдержать голос, который вырывался наружу, беспорядочно скребя по голосовым связкам, но уже не мог толком понять, действительно ли сдерживается. А вдруг он кричит как попало?
На губах Ха Джуна, закушенных зубами, чтобы заглушить звуки, выступила кровь. Му Гём, наблюдавший за тем, что вытворяет Ха Джун, спросил у него на ухо:
- Если боишься, что услышат, заткнуть тебе рот?
«Заткни, пожалуйста, сделай это.»
Когда он грубо кивнул, опустив затуманенный слезами взгляд, большая рука с груди поднялась по шее и накрыла губы. Влажная, но горячая ладонь плотно, с лёгким нажимом прижалась к губам. И одновременно то, что входило сзади и тёрлось внутри, ускорилось.
Голос, вырвавшийся в стоне удовольствия, поглотила широкая и толстая ладонь, не дав ему толком просочиться наружу. От лёгкого затруднения дыхания, вызывающего слабое головокружение, и облегчения от того, что звуки заглушены, Ха Джун бессильно прикрыл глаза. Веки слабо дрожали, текли только слёзы. Стекающие слёзы катились по пальцам Му Гёма. Щекотали между пальцами, словно плавала маленькая рыбка.
Медленная тонкая струйка, текущая по пальцам. Это слабое и малое ощущение безумно возбуждало Му Гёма.
- Не плачь. Когда ты плачешь, я ещё больше завожусь.
От этих слов зрачки Ха Джуна дрогнули, и он крепко зажмурился. Му Гём тоже прикусил внутреннюю сторону губы и резко, сильно подался бёдрами. От неожиданного мощного толчка тело, прижатое спиной к Му Гёму, подпрыгнуло, и внутренности резко сжались.
- Хуу, - Му Гём издал низкий стон, похожий на горький смешок.
«Я тоже кое-как сдерживаюсь, так что не возбуждай слишком сильно.»
Хотелось схватить за бёдра и долбить изо всех сил, неважно, слышно снаружи или нет.
Стиснув зубы, он наконец услышал стук в дверь. Затем снаружи снова раздался голос.
- Ха Джун-а, ну тогда я пойду. Увидимся позже.
Ха Джун с заткнутым ртом больше не мог ответить на эти слова, но, к счастью, Чхэ Хун, похоже, не особо обращал на это внимание и просто отошёл от ванной. Звук открывающейся и закрывающейся двери номера отчётливо достиг ушей Му Гёма.
«Неугомонный ублюдок. Тянет резину вместо того, чтобы быстро свалить.»
Му Гём мысленно ругая его, убрал руку с губ на грудь Ха Джуна и, словно дождавшись этого момента, глубоко и сильно вошёл в его тело.
Ягодицы Ха Джуна, стоявшего спиной вплотную к груди Му Гёма, напряглись от волнения. Внутри тоже сжалось, болезненно сдавив член. Ха Джун яростно мотая головой, всё ещё приглушённо стонал.
- Хыт, полегче, полегче, прошу, ах, у!..
Му Гём наклонил голову и прошептал ему на ухо:
- Ли Ха Джун, всё нормально. Юн Чхэ Хун ушёл. Нас не застукали.
- Да. Разве не слышал, как он прощался? Так что теперь можешь снова стонать.
На его успокаивающее объяснение тот посмотрел снизу вверх влажными от слёз глазами с выражением "правда?". Молча глядя в это покрасневшее лицо, Му Гём грубо двигал бёдрами, будто хотел получить компенсацию за всё то время, что терпел. Стоны Ха Джуна, заблокированные ладонью, вырвались наружу.
Среди шума льющейся из душа воды, шлёпки мокрых тел создавали небольшое эхо. Из-за внезапного вмешательства третьего лица приходилось двигаться тише, поэтому член Му Гёма стоял твёрже обычного и горячо пылал от невыпущенного жара.
- Хху, а, мм, слишком быст-ро, слишком! Ах, ах, ах!
- Ху, слишком что? Слишком хорошо?
Самодовольно переспросив, Му Гём ещё больше ускорил удары бёдрами. Ха Джун уже не мог даже закричать и просто качался от ударов, а потом, не выдержав постоянного воздействия толкающего тела, снова с грохотом рухнул на раковину. Как когда ложился на стол, оперевшись руками о раковину и наклонив торс, выставив только ягодицы, он принимал толстый ствол, который беспорядочно проникал в него.
Большие руки Му Гёма, схватившие таз Ха Джуна как тиски, сжимались всё сильнее. Внутренние стенки сжимались и липли к члену, как если бы внутрь засовывали и вытаскивали что-то раскалённое.
- А? Хаа, хорошо ведь, спрашиваю.
Каждый удар по внутренностям заставлял дрожь подниматься от ягодиц по позвоночнику и трясти тело до плеч и шеи, и он бил, бил, бил снова. От ощущения внутренних стенок, сладко облепляющих и постоянно втягивающих глубже, изо рта Му Гёма тоже непрерывно вырывалось тяжёлое дыхание.
- Хху, ммх, хоро-шо! Хх, хорошо.
Всегда одинаково возвращающийся ответ приносил удовлетворение. Этот ответ, проникший через уши в мозг как афродизиак, смешивался со сладострастным удовольствием, заставляющим тело содрогаться. Сбивчивая речь и голос возбуждали. Захотелось, как ребёнок, тормошить и спрашивать без остановки.
«Ли Ха Джун, со мной ведь лучше всего, да? Мне больше всего нравится трахаться с тобой. Говорил же. В последнее время даже во время матча хочется тебя трахнуть.»
Влажная и гладкая, но при этом горячая и упругая плоть внутри Ли Ха Джуна была слишком сладкой.
«Ах, пробовать только хуем недостаточно. Хочется засунуть прямо в рот. Я тебя всего съем.»
В голове Му Гёма, охваченной похотью и наслаждением, разум помутился, оставив только инстинкты. Ствол, безжалостно долбивший внутренности, внезапно выскользнул из тела. Когда то, что беспощадно терзало живот, вдруг вышло, накрыло ощущение голода, и Ха Джун содрогнулся.
Ошеломлённый Ха Джун задался вопросом. Но для конца не хватало ощущения завершённости. Финал всегда завершался живым жаром горячей жидкости Му Гёма, проливающейся на слизистую, ставшую чувствительной, словно с неё сняли слой кожи. Му Гём любил даже после эякуляции до самого конца оставаться внутри, прежде чем выйти, а не выскальзывать так внезапно.
Поскольку конец не был объявлен, он даже не думал подниматься, только стонал и переводил дыхание, когда почувствовал большие горячие руки, которые спустились по ягодицам и ощупывали заднюю часть бёдер. Действительно, ещё не конец. Прикосновения не просто ласкали или трогали, а определённо разминали кожу с жаром.
Эти руки схватили обе ягодицы и развели их. Зад, который только что долбили толстым членом, наверняка полностью не закрылся и зиял. Когда кончик большого пальца коснулся входа, красно распухшая влажная плоть остро почувствовала эту твёрдую текстуру, будто прошлись лезвием, и при прикосновении руки инстинктивно попыталась сжаться, как растение, складывающее листья.
Палец или член - в любом случае ожидая твёрдого и острого ощущения, которое с самого начала будет разрывать и терзать внутренности, Ха Джун крепко зажмурился и закусил губы.
Однако закрытые глаза Ха Джуна тут же широко распахнулись. Всё тело от кончиков пальцев ног задрожало, словно получило электрический разряд.
Он хотел так сказать, но слова не складывались. Губы и даже подбородок тряслись, и верхние и нижние зубы легонько стучали друг о друга, как у человека, стоящего на морозе. Но вскоре, не выдержав, он невольно повысил голос.
То, что коснулось сзади, было не пальцем и не твёрдым членом. Влажная, мягкая и податливая штука, упругий кусок плоти, произвольно меняющий форму, поглаживал раскрытый вход.
Заострившийся кончик, подобно кисти или ручке, покалывающе прорисовывал складки сзади, затем внезапно становился плоским и проводил снизу вверх, начиная от промежности. Когда расправившаяся плоть плотно покрыла весь вход и несколько раз облизала отверстие, это мягкое прикосновение словно шок захватило тело, и перед глазами всё закружилось и побелело.
Пустой низ живота затрепетал, и ягодицы в больших руках задёргались. Поясница и ноги ослабли и безжалостно тряслись.
Низкий горловой звук и горячее дыхание коснулись кожи между ягодиц. То, что тыкалось под копчиком, определённо было кончиком носа.
Ха Джун только часто моргал, пытаясь понять ситуацию. Если не ошибался, то, что лизало сзади, было языком Му Гёма. А мягкое, что ударяло сверху и снизу каждый раз, были губы.
Почему, почему туда? Ртом зачем?
- А, а, ха, не надо... уйди! Аа… уух!
Му Гём некоторое время молча смотрел на дырочку, которая пульсировала, обнажив красную плоть, а затем зарылся лицом между ягодиц. Ха Джун попытался изогнуть поясницу, но это не помогло. Дырка, которую недавно долбил толстый член, легко раскрылась.
Губы на мгновение отстранились, но Му Гём снова глубоко зарылся лицом, и рука на раковине сжалась в кулак, дрожа, а форма костей резко проступила на тыльной стороне. Одновременно ещё более горячий стон беспомощно вырвался наружу.
Язык, который лизал сверху, теперь раздвигал вход и проникал внутрь. Заострённый кончик языка игриво тыкал во влажную плоть внутренних стенок и медленно лизал.
Зрение Ха Джуна то затуманивалось, то прояснялось. Он пытался хоть немного приподняться и отстранить бёдра, но сила рук, обхвативших от ягодиц до таза, была велика, а в ногах, свисавших под раковиной, толком не было сил.
Чем больше он пытался убежать, тем настойчивее становился преследующий язык. Эта маленькая по сравнению с членом плоть коротко входила и выходила, лаская внутри. В отличие от твёрдых пальцев или члена, проникающих внутрь, это было удовольствие, как будто ползучие стебли, которые, плотно прижимаясь к внутренним стенкам и меняя форму, обвивали и ползли по всему телу - Ха Джун совершенно не мог прийти в себя.
После того как язык долго лизал изнутри, в следующий момент он наконец вышел наружу. Ха Джун, который не мог нормально дышать, только начал делать долгий выдох, как губы полностью накрыли дырку и с чавкающими звуками начали засасывать вход.
Теперь совершенно бессвязное бормотание слабо просачивалось между губ. В поле зрения расплылись слабые пятна света, глаза горячо защипало. Слёзы, которые ненадолго остановились, снова хлынули потоком.
Казалось, будто внутренняя плоть засасывается в рот Му Гёма. Тело горячо разгоралось и плавилось. Словно он стал не человеческим телом, а неодушевлённым предметом, тающим во рту Му Гёма.
В отличие от того, когда принимал член, сзади доносились хлюпающие до самых ушей звуки, точно шум волн, что слышал на пляже, а в местах, где касались язык и губы, разгорался огонь, и оттуда тело начинало гореть и таять.
Всё тело, всё в голове плавилось, как горячий воск, и Ха Джун больше не мог ни о чём думать. Он беспорядочно стонал, ещё больше выставляя ягодицы и полностью отдаваясь ласкам Му Гёма, он почувствовал, как в, нежно посасываемое, отверстие внезапно глубоко скользнул толстый длинный палец.
Хотя пальцы сзади вставлялись уже не раз, сразу же поднялась такая волна наслаждения, что он не мог издать ни звука - горячий комок поднимался из живота к горлу. Покалывающие ощущения, как ток, поднимались от кончиков пальцев ног и пронизывали до самой макушки.
Таз задёргался, а ягодицы, сжимающие палец, напряглись до предела. Ха Джун снова достиг пика.
- Ах!.. А, хх, хва-тит, ха-у... а!
Если бы это было на кровати, он бы сейчас толкал ногами простыни, выгибал поясницу и дрожал всем телом. Но сейчас, стоя на полу, дрожащие в конвульсиях ноги Ха Джуна могли только постоянно подниматься на носки.
Му Гём поднялся, шевеля пальцем внутри так, что раздавались хлюпающие звуки. Губы и широко раскрытая челюсть слегка ныли после долгого посасывания и лизания сзади.
Влажные внутренние стенки дрожали, сильно втягивая даже два пальца. Как же хорошо было бы сейчас войти туда. От одних мыслей член уже вздрагивал и пульсировал.
Обхватив ладонями обе стороны произвольно покачивающихся ягодиц и широко раздвинув их, Му Гём одним движением толкнул бёдрами, входя в горячую глубину, которую так старательно ласкал.
Тело Ха Джуна несколько раз дёрнулось, словно от удара хлыстом, а внутренние стенки сжались до предела. От движений внутри, которые пытались крепко сжать его, затрудняя дальнейшее проникновение, Му Гём невольно стиснул зубы.
- Опять, хуу, хочешь оторвать.
Словно упрекая его и говоря: “хватит безобразничать”, он одним толчком вогнал до основания. Дрожащие крики срывались один за другим, и внутренние стенки, будто массируя, извивались, сжимая член.
Му Гём тоже застонал и, как часто бывало, когда Ха Джун достигал пика, медленно изменил движения бёдер, оставаясь глубоко внутри.
Если продолжить двигаться, сам кончит. Ещё рано. Из-за того что их прервали посередине было мало. Хотелось ещё почувствовать это тело.
Даже с членом, глубоко зарытым внутри, медленно ворочающим внутренние стенки, изредка пульсирующим, Ха Джун продолжал стонать, словно его безостановочно пронзали. Тело, накрытое второй волной оргазма, растянулось на белой раковине, судорожно подрагивая.
Когда пятки полностью оторвались от пола, выступили гладкие мышцы ног, и на бёдрах и икрах обозначились вертикальные линии. Он держался за раковину двумя руками, но этого было недостаточно, чтобы поддержать дрожащее тело.
Мало того что было тяжело выносить наслаждение, так ещё не было опоры для непроизвольно содрогающегося тела. Обычно на кровати можно было просто терпеть наслаждение, пока не прекратится дрожь, но сейчас было не так.
Растерявшийся Ха Джун изгибал поясницу, спина дрожала, потом попытался поддержать тело руками и откинул голову. Выглядело так, будто он изо всех сил старался хоть немного встать как следует. Однако обессилевшие ноги пошатнулись, и тело готово было рухнуть.
Рука Му Гёма, схватившая таз, который хотел опуститься, крепко обхватила нижнюю часть живота Ха Джуна возле лобковой кости.
Сцепив руки и резко потянув поясницу вверх. Член, который должен был выскользнуть при падении тела Ха Джуна, глубоко вошёл до самого конца.
Ха Джун закричал, подогнув пальцы ног и беспомощно толкая ими пол. Голос Му Гёма, следовавший за ним, словно успокаивающий плачущего ребёнка, был контрастно низким и шепчущим.
Нет, более точным выражением было бы то, что Ха Джун, схваченный руками Му Гёма, почти повис в воздухе, едва касаясь ногами пола. Пальцы ног лишь касались пола, больше не в состоянии нормально поддерживать вес тела.
- Ещё немного, ещё, хаа, потерпи.
Му Гём снова начал яростно вколачиваться в Ха Джуна, который стоял в неустойчивой позе - талия была схвачена руками Му Гёма и практически висела в воздухе, а руки и голова упирались в раковину.
Внутренние стенки, мелко дрожавшие от приближающегося оргазма и липко обхватывали член, будто бы плевали на состояние своего хозяина. Они только жадно втягивали и сжимали член Му Гёма, словно просили ещё, ещё больше.
Хлопая по заднице на пути к вершине наслаждения, Му Гём увидел глубоко опущенный затылок Ха Джуна. Тот качался в такт толчкам, и казалось, что Ха Джун ударится головой о край раковины. Му Гём поднял руку, которая фиксировала низ живота Ха Джуна, к груди и выпрямил его торс. Ноги Ха Джуна наконец нормально коснулись пола, и тело выпрямилось.
Когда угол проникновения изменился, Ха Джун откинул голову назад и застонал. Руки Ха Джуна поспешно схватились за руку Му Гёма, прижимавшую его грудь.
- Ли Ха Джун, держись за меня крепче.
Стоя, он поднял бедро и закинул на своё предплечье. Ха Джун, оказавшийся голым с поднятой ногой в позе, похожей на писающую собаку, увидел себя в зеркале, заплакал и зажмурился. Это выражение лица снова заставило почувствовать жар в низу живота Му Гёма.
Му Гём тоже хотел довести дело до конца. Стиснув зубы, он яростно вонзался членом, который с самого начала напрягался от желания кончить. Головка, скользнувшая внутрь в позе стоя, точно попадала по простате Ха Джуна, вбиваясь в самую глубину.
Ха Джун, стоя на одной ноге и не в силах полноценно сопротивляться, беспорядочно тёрся головой о тело Му Гёма. Он стонал, перемежая обрывистые слова.
- Ах, хуу!.. Ахх, не-т, э-то, не-т, не нра-вится..., ау, хуук!
Между широко раздвинутыми ногами болтался возбуждённый член Ха Джуна, готовый снова кончить. Му Гём, который двигал бёдрами, глядя в зеркало, вдруг рассмеялся.
Дрожащий член Ха Джуна, который он сегодня впервые взял в рот и сосал, теперь казался ему даже симпатичным. Хоть и говорят, что любовь слепа, но не слишком ли?
И лицо, заливающееся слезами от удовольствия, и мышцы пресса, сжимающиеся при каждом толчке, и соски, всё ещё не вернувшиеся к нормальному цвету после грубых ласк, и даже дырка, и дрожащий член.
Да, признаю. От головы до кончиков пальцев охуенно красивый.
Му Гёму стало смешно от собственных ощущений, и он с улыбкой медленно провёл зубами по мочке уха Ха Джуна.
- Ли Ха Джун, у тебя даже хуй красивый.
- Ух, у! Х, хуу... хва-тит! Хватит! Странно!.. Стран-но, а, а, а!..
Яростно вколачиваясь напоследок глубоко внутрь, Му Гём наконец выплеснул в Ха Джуна следы долго сдерживаемого оргазма. Горячая жидкость брызнула внутрь, а тело сжалось, словно пытаясь удержать полученное, и до последнего лаская его член.
Испытывая наслаждение, разливающееся по всему телу, Му Гём схватил рукой член Ха Джуна.
Чтобы довести до оргазма вместе. Только для этого.
Как только рука коснулась его члена, спина, прижатая к груди, мелко задрожала, будто её ударило током. Зажатый в руке пенис дёрнулся раз, а затем из его кончика внезапно хлынула струя.
Глаза Му Гёма широко распахнулись.
Жидкость, вытекавшая из члена Ха Джуна, стекала по руке Му Гёма и капала на пол ванной. Прозрачная и в большом количестве. Определённо не сперма.
Даже пока он так кончал, тяжело дыша, обмякшее белое тело не могло вынести отголосков этого наслаждения. Тёрся спиной и головой о шею и грудь Му Гёма. Крепко удерживая этот вес и стоя, Му Гём не моргая тупо смотрел на извержение, отражавшееся в зеркале.
Ха Джун, понемногу отдышавшись, выпрямил голову, которую откинул назад, опираясь на Му Гёма. Растерянно перевёл взгляд на зеркало перед собой.
Ха Джун, закрывший покрасневшее лицо руками, уже не мог скрыть всхлипывания, которое было вызвано не ощущениями удовольствия. Му Гём, растерявшись от произошедшего прямо перед глазами, забыл что-либо сказать Ха Джуну и, не отпуская член, всё ещё слегка подтекающий, внимательно смотрел ниже плеч.
«Что это такое?.. Он помочился?»
Му Гём, отпустивший ногу Ха Джуна, несколько раз подрочил рукой член, мокрый от стекавшей жидкости.
Ха Джун закричал, извиваясь бёдрами.
Слегка вязкая консистенция отличалась от мочи. Запах тоже был другой, совсем не противный.
Он слышал, что мужчины тоже могут кончать струёй, но, естественно, особо не интересовался этим. Благодаря Ли Ха Джуну он увидел много такого, чего никогда не думал увидеть в жизни. Это было так удивительно, что Му Гём готов был схватить Ха Джуна и устроить переполох прямо сейчас.
Но было бы неинтересно прямо спросить: "Ты что, ещё и фонтаном кончаешь?”.
Му Гём, растянув губы в долгой усмешке, подразнил Ха Джуна:
- Похоже, что да. Ты обоссал мою руку.
Му Гём немного понизил голос и прошептал на ухо.
- Глядя, как ты писаешь, я тоже захотел.
- Не хочется ещё вытаскивать, может, прямо в тебя пописаю?
От этих слов тело Ха Джуна напряглось и слегка затвердело. Му Гём немного покачал членом, который сохранял твёрдость даже после семяизвержения, словно и правда собирался помочиться.
Но Ха Джун, пока Му Гём это делал, только окоченел, покорно проглатывая вырывающиеся всхлипывания. Му Гём нахмурился и резко толкнулся во внутренние стенки, которые сжались как тиски. Ха Джун, уже дважды достигший пика и даже кончивший фонтаном, теперь содрогался от малейшего проникновения.
- Ты чего молчишь? Если я правда помочусь, что будешь делать?
Пока Ха Джун всё ещё всхлипывал, Му Гём с недоумением проворчал упрёк, его член скользнул и полностью вышел из тела.
Ха Джун только тогда всхлипнул и поднял голову. Му Гём теперь горько усмехался. Показалось, что это выражение полно презрения к нему, и Ха Джун поспешно опустил взгляд.
Помочиться во время секса. Даже пяти-шестилетний ребёнок не сделает такого - по его собственному мнению, это было абсурдно.
Казалось, Му Гём разозлился, и сжавшееся сердце, напряжение от страха, что Чхэ Хун может застать их, беспокойство, из-за которого он начал плакать - всё это стало прошлым и бледно испарилось из памяти. Ведь между Му Гёмом и им теперь лежала неизгладимая реальность этой эпохальной глупости - помочиться во время секса.
Когда он набрался храбрости и взмолился ослабевшим голосом, Му Гём не только не отпустил, но ещё крепче обнял за талию.
У него не было сил отвечать, только тихо всхлипывал, а Му Гём, повернув и обняв Ха Джуна, повёл его, будто человек, поставивший ребёнка на свои ноги и идущий шаг за шагом.
Они оба встали под большую душевую лейку, которая ещё поливала водой пустое пространство. Вода, льющаяся из большой круглой лейки, одновременно омывала тела двоих. Тёплая вода приятной температуры была хороша, но Ха Джун никак не мог избавиться от стыда и, прислонившись лицом к плечу Му Гёма, избегал его взгляда.
Это было похоже на технику клинча* в боевых искусствах. Прижаться телом, чтобы заблокировать атаку и вообще лишить возможности нанести удар.
Прим.: Клинч - это техника в различных видах единоборств, когда боец захватывает противника, обхватывая его руками или плечами, чтобы ограничить его движения и нанести удары.
Однако средством атаки, которое Му Гём использовал против Ха Джуна, были не твёрдые кулаки или ноги со страшной силой удара, а всегда его поганый рот. Так что он приготовился к тому, что его снова будут дразнить, внутренне отчаявшись и ожидая, но Му Гём молчал.
Он долго держал Ха Джуна в объятиях, словно намереваясь промочить тело водой, а потом просто посадил на край ванны. Затем выдавил шампунь на руку. Ха Джун растерянно наблюдал за его действиями, а Му Гём протянул руку к нему и начал мыть ему голову. От внезапной доброты плечи Ха Джуна съёжились. От ощущения кончиков пальцев, массирующих кожу головы, внутри щекотно заныло. Ха Джун отстранил голову назад и сказал:
Говоря так, руки, которыми он мыл голову, даже при самом добром желании были неумелыми. Ха Джун хотел ещё потереть шампунем затылок слева, но не решился заговорить, и при споласкивании тоже хотелось лучше промыть область лба, но промолчал.
Боясь, что пена стечёт на лицо и попадёт в глаза, он крепко зажмурился и ждал, когда закончится время, пока Му Гём как попало трёт его голову. Но благодаря тому, что Му Гём после мытья головы усердно поливал водой разные части тела, намыливал и споласкивал, вся оставшаяся пена кое-как смылась.
Не понимая, почему он вдруг так себя ведёт, Ха Джун только моргал покрасневшими глазами. Но в конце концов пришлось покачать головой.
- ...Я попозже помоюсь и выйду. Ты сначала приведи себя в порядок и выходи.
- Почему? Голову помыл, тело всё вымыл.
«Сколько ещё раз сегодня предстоит краснеть перед Ким Му Гёмом?
Изо всех сил притворяясь, что ему всё равно, с безразличным выражением лица объяснил:
Му Гём нахмурился. Ха Джун, сказавший то, что не хотел говорить, не мог вынести ощущения нарастающего стыда и отвёл взгляд.
- Обязательно нужно это смывать? Само не выйдет?
- ...Я сам справлюсь, так что иди первый.
- Если не промыть, потом живот будет болеть.
Сдавшись и объяснив всё сразу, Ха Джун встретился взглядом с Му Гёмом с выражением "понятно?".
- Поэтому сначала помойся ты и выходи.
Му Гём нахмурился ещё сильнее. От этого выражения едва успокоившееся сердце снова заволновалось.
«Почему он опять расстроился и злится?»
- Опять бунтуешь? Почему только сейчас об этом говоришь?
- Если не промыть - болит, если промыть - не болит.
- И это ты называешь объяснением?
«Казалось, только что настроение улучшилось, а теперь опять злится. Не понимаю, в чём проблема. Если не промыть, будет болеть, а если промыть - проблем нет. Вот и всё.»
Не понимая, почему тот злится, Ха Джун просто сделал вид, что не знает, и молча сжал губы без выражения. Тогда Му Гём один раз вздохнул и встал на колени под Ха Джуном, как недавно во время минета. Вздрогнувший Ха Джун рефлекторно отступил назад.
- Повернись и выставь задницу.
- Не надо. Я же сказал, сам справлюсь.
- Будешь и дальше меня бесить?
Хотелось спросить: с чего, собственно, ты бесишься, но он сдержался и только прикусил внутреннюю сторону щеки. Ким Му Гём с самого начала был в плохом настроении. Видимо, ему не понравилось, что он сам испугался, думая, что Ха Джун тонет, и прыгнул в воду.
И так уже было до смерти стыдно от того, что недавно он там ртом сосал. А теперь снова делать что-то подобное. Притом что секс уже закончился.
- Да ладно... чего ты сейчас стесняешься?
Ха Джун проглотил эти слова, Му Гём, словно сдавшись, поднялся. Только Ха Джун выдохнул с облегчением, как Му Гём обхватил его за талию.
Их груди снова плотно прижались, как и раньше. Ха Джун, поняв, что собирается делать Му Гём, забился.
Вода из душа стекала между ягодицами. В ещё мягко расслабленное отверстие проникали пальцы Му Гёма. Ха Джуну ничего не оставалось, как уткнуться покрасневшим лицом в плечо Му Гёма и ждать, пока закончится эта новая процедура.
«Почему стыдных вещей становится всё больше и больше? Только привыкнешь к одному - появляется ещё одно, привыкнешь и к этому - снова что-то новое.»
Однако напряжённое тело Ха Джуна тоже постепенно расслаблялось, пока пальцы Му Гёма ласкали внутри. Он не давил на чувствительные места, не тёр, не засовывал несколько пальцев, чтобы перемешивать или двигать внутри. Он этого не делал. Лишь осторожно скоблил внутренние стенки, как будто действительно пытаясь вычистить излившуюся внутрь сперму.
От этого стало ещё более странно на душе. Каждый раз, когда длинные твёрдые суставы касались распухшего нутра, щекочущее и тонкое ощущение, отличное от наслаждения при жёстких ласках, поднималось по телу и достигало сердца. Му Гём просто мыл его, а он один испытывал странные ощущения - это было противно, и Ха Джун закусил губу. Сегодня действительно, действительно от начала до конца одни только постыдные дела.
Едва окрепшие ноги дрожали. Он сжал руки, обнимающие Му Гёма, пытаясь хоть как-то держаться, когда почувствовал, как пальцы, ласкавшие сзади, медленно выходят.
Послышался голос, говорящий это. Перед глазами кружилось, и Ха Джун не смог сразу поднять голову с плеча Му Гёма. Он обнял его, поддерживая за талию, и спросил:
Ха Джун, тяжело дыша, кивнул и выпрямился. Хотелось поскорее сбежать из этой жаркой ванной. Му Гём отстранился, и сверху на голову опустилось хрустящее сухое полотенце. Он быстро стянул его вниз, накрыв даже лицо.
Ха Джун поспешно двинулся. В спешке повернувшись спиной к Му Гёму, он повернул ручку двери ванной, и щелчок открывающегося замка прозвучал в ушах Ха Джуна громко, как колокол.
На мгновение оцепенев, он стоял неподвижно, когда сзади послышался голос Му Гёма с примесью смеха.
- Испугался что ли? Думал, я правда открытой оставил?
Ха Джун молча вышел из ванной и, пошатываясь, наспех натянул, на не до конца вытертое тело, пижамную футболку и шорты, а затем рухнул на кровать. Комната, охлаждённая кондиционером, из-за влажного тела казалась ещё более прохладной. Закутавшись в одеяло, он притянул подушку, подложил под голову и лёг как попало.
После секса с Му Гёмом он каждый раз к концу изматывался до предела, но сегодня устал в несколько ином смысле. Чувствовал себя как опавший лист, который несколько раз мотало в воздухе туда-сюда, а потом он упал на мокрую землю и прилип к поверхности.
Из ванной ещё слабо доносился звук льющейся воды.
Му Гём всё ещё там. Хорошо, что Му Гём пока ещё поблизости. Его дом слишком просторный, и только на первом этаже три ванных комнаты. Если выйти из комнаты мыться, то не слышно, есть ли Му Гём в доме или нет - даже малейшие звуки не доносятся.
Если разобраться, в усталости тоже виноват Ким Му Гём, но даже в этой ситуации было слышно его, и это всё равно лучше, чем быть одному. Подумал, что после небольшого отдыха, когда он вернётся в свой номер, нужно будет как следует постирать одежду, промокшую морской водой. И где-нибудь развесить, а потом уже ложиться спать.
Пока он рассеянно думал о делах, шум воды прекратился, и вместе со звуком открывающейся двери почувствовал присутствие входящего в комнату. Ха Джун не собирался притворяться спящим, но так и остался лежать на кровати неподвижно.
Послышались шаги Му Гёма, шлёпающего в тапочках. И звук открывающегося со скрипом шкафа. Кстати, в этой комнате нет сменной одежды, так что, как он сам говорил раньше, придётся надеть халат и уйти. Шелест одежды, рассекающей воздух, ненадолго нарушил тишину, затем на мгновение стало тихо, а потом снова послышались шаги Му Гёма. Эти звуки приближались не к двери, а к кровати, где лежал Ха Джун.
Ха Джун не ответил, но и глаза не закрыл. Когда что-то тяжёлое опустилось рядом, матрас слегка качнулся в одну сторону. Севший рядом Му Гём встретился взглядом с лежащим Ха Джуном.
Видимо, пока мылся один, настроение снова улучшилось - лицо Му Гёма выражало спокойствие с лёгкой улыбкой.
Сегодня особенно капризный. От этого выражения лица Ха Джун почему-то разозлился. Как бы ни был он расстроен, но вымещать злость, вот так измотав человека, а теперь у самого настроение полностью улучшилось - что это такое?
- Сегодня было тяжеловато, да?
Словно слегка сожалея, кашлянул и спросил.
Несмотря на то, что немного обиделся, от этого выражения, когда тот исподтишка наблюдал за реакцией, у Ха Джуна невольно вырвался смешок. Раз засмеялся, притворяться более сердитым было уже поздно.
Всё же то, что Му Гём первым начал осторожничать, случалось редко, поэтому он зря бросил замечание.
- Будто когда-то было не тяжело?
Му Гём наклонился и приблизил лицо к Ха Джуну.
- Если не говоришь, откуда мне знать, что живот болит, когда кончаю внутрь.
- А если скажу? Внутрь не будешь?
- Этого гарантировать не могу... но буду вымывать, как сегодня.
- Серьёзно, не надо. Мне самому гораздо удобнее.
От одной мысли о том, что каждый раз придётся подставлять задницу Ким Му Гёму, чтобы тот вымывал оставшуюся внутри сперму, у него уже заболела голова.
Му Гём и после этого не поднялся, а продолжал пристально смотреть на Ха Джуна, затем внезапно спросил:
- А с другими парнями у тебя фонтан когда-нибудь бил?
- Чего опять прикидываешься? Только что же на мою руку брызнул.
«Ах, эту тему бы лучше обойти стороной.»
Лицо Ха Джуна мгновенно покраснело.
«Значит, струю мочи во время секса называют фонтаном?» Непривычный термин было трудно понять, да и от смущения он не мог толком ответить.
Когда Ха Джун отвёл взгляд, не зная куда деваться, Му Гём усмехнулся и поднялся.
- Конечно! Ни разу такого не было. И больше никогда не будет.
- Почему? Если захочется, не сдерживайся.
- Ах, хватит об этом говорить уже.
«Легко ему болтать, раз это не его дело.»
Когда Ха Джун посмотрел на него с упрёком, тот насмешливо прищурился, глядя на него сверху вниз, а затем словно про себя сказал с каким-то весёлым тоном:
- Вот потому с недоделанными парнями сколько ни встречайся - толку никакого. Во всём важно не количество, а качество.
«Опять какую-то чушь несёт...»
Впрочем, по сравнению с недавним настроение у него явно улучшилось. То, что беспокоило всё это время, Ха Джун осторожно спросил.
Когда Ха Джун спросил, выражение лица Му Гёма стало слегка неловким.
Видимо, он всё-таки осознавал, что злился.
Однако вскоре Му Гём снова нахмурился и проворчал тоном, пытающимся переложить ответственность за свою вспышку гнева:
- Увидев, как ты в кромешной тьме заплываешь так глубоко в море, любой испугается.
- ...Ты прав. Прости. Я хорошо плаваю, поэтому особо не задумывался.
Как и сказал Му Гём, бассейн и море - это разные вещи. Даже хороший пловец может попасть в беду, если что-то пойдёт не так в тёмном море. Рядом не было ни спасателей, ни людей вообще, так что если бы что-то случилось, некого было бы позвать на помощь.
Подумав об этом, Ха Джун почувствовал вину перед испугавшимся Му Гёмом, а от осознания недавней безрассудности у него похолодело в груди.
Поначалу он просто хотел прогуляться до какого-нибудь укромного места, не планируя плавать, но стоя перед морем, вдруг как под гипнозом захотел войти в воду. Наверное, это была магия ночного моря и шума волн. Тогда почему-то даже мысли об опасности не возникло.
Му Гём, который некоторое время молчал, позвал Ха Джуна. Тон был странно жёстким.
- У тех, кто просто трахается, обычно нет никаких обязательств или ограничений. Это я понимаю. Но всё же лучше, когда всё чисто, без всякой мути... Как насчёт того, чтобы пока мы встречаемся, делать это только друг с другом?
От неожиданных слов Ха Джун моргнул. Он не мог понять, о чём речь. Видя, что тот не отвечает, Му Гём с некоторой торопливостью добавил:
- Я ведь решил заниматься сексом с тобой, поэтому что пока не планирую встречаться с женщинами. Как насчёт того, чтобы и ты в это время делал это только со мной?
- Даже без таких обещаний я делаю это только с тобой...
Ха Джун ответил с недоумением.
То спрашивает, занимался ли он сексом с Чхэ Хуном, то интересуется, правда ли ни с кем не было. Зря подозревает.
Что он выглядит в его глазах человеком, способным на такое, - это ещё можно понять, но то, что тот беспокоится о том, есть ли у него отношения с другими людьми или нет, было немного неожиданно.
- Нет. Сейчас может и так, но ситуация может измениться. Поэтому пообещай... нет, поклянись, что пока спишь со мной, с другими парнями встречаться не будешь.
Да и Ким Му Гём тоже человек. Говорят же, что обидно, когда собака, которую кормил, уходит за другим - такова человеческая натура.
Возможно, он беспокоится о болезнях... или о чём-то вроде того.
Ха Джун дал Му Гёму желаемый ответ, раз тот так хотел получить клятву. Но и без всяких обещаний он даже не думал встречаться с другими мужчинами. Независимо от пола, Му Гём был единственным, кто вызывал у него романтические чувства или сексуальное влечение.
Однако означают ли эти слова, что Ким Му Гём действительно не встречался с другими женщинами всё это время? Хотя скандалы и слухи утихли, он не ожидал, что Му Гём будет спать только с ним. Странно становилось от мысли, что в последнее время у Му Гёма был только он.
Затем после минутной тишины вдруг что-то большое и тяжёлое упало рядом с Ха Джуном, и матрас заколыхался.
Глаза Ха Джуна расширились. Му Гём уже лежал рядом и смотрел ему в лицо.
Судя по всему, злость точно прошла - когда их взгляды встретились с его озорными глазами, в них отразилось собственное напряжённое лицо.
Наверное, он испугался даже больше, чем Му Гём тогда, когда подумал, что тот тонет. На мгновение сердце, которое, казалось, сломалось, забилось с бешеной скоростью. Красивое лицо с едва заметной улыбкой пристально смотрело на Ха Джуна. Неужели он улыбается так потому, что слышит стук его сердца?
От беспокойства становилось всё труднее встречаться взглядом, и как раз в этот момент Му Гём спросил:
- Юн Чхэ Хун тоже не придёт, может, я просто переночую здесь?
На шёпотом заданный вопрос Ха Джун не мог даже моргнуть: только пристально смотрел на Му Гёма. Тот с затаённой улыбкой слегка прищурился, уголки его губ чуть приподнялись, лицо без подушки, лежащее на боку, слегка наклонилось в сторону, словно кокетничая.
Это доводило до предела желание обнять его и самовольно поцеловать.
Но Ха Джун отчётливо помнил это привлекательное выражение, которое будто спрашивало об этом.
Сначала поцеловал, а потом так же легко улыбнулся и слегка наклонил голову в сторону. Словно спрашивая, что будет дальше.
Сказал, что делал это, чтобы проверить. Специально хотел посмотреть на реакцию.
- Зачем тут спать, когда у тебя есть своя комната. Хён может вернуться с гулянки. Нельзя.
Совсем недавно тот приходил к нему на рассвете и вдруг подарил игрушечного котёнка. Всю ночь сердце билось точно под чарами, и заснуть удалось только к рассвету. Игрушку, которую не решился передать настоящему владельцу подарка и оставил на кровати, на следующий день сразу же отдал Мин Гён. Вместе с извинениями за то, что не отдал сразу.
Мин Гён несколько раз отказывалась, спрашивая зачем и говоря, что правда не нужно, но Ха Джуну было не всё равно. Каждый раз, глядя на эту игрушку, он умирал от стыда и позора.
Когда жадничаешь чужими вещами, конец всегда такой жалкий. Человек - животное, способное к обучению. Какой бы соблазнительной ни казалась приманка, нельзя несколько раз попадаться в одну и ту же ловушку.
- И что с того, если придёт. Главное ведь не заниматься сексом, разве нет?
- Ты серьёзно? Знаешь, как я перепугался тогда?
Раз всё благополучно прошло, можно и пошутить, но тогда действительно слёзы сами собой наворачивались от страха.
Однако Му Гём только усмехнулся.
- Сам с ума сходил от удовольствия, а теперь только меня винишь.
- Ким Му Гём... Просто быстро уходи.
Искренне накатила злость. Когда он понизил голос и откровенно выгонял, Му Гём не только не расстроился, а захихикал и поднялся.
- Не волнуйся. По одному голосу уже было видно, что ты возбуждён. Ты просто был не в себе, поэтому не заметил.
Раз больше не переспрашивает, значит, действительно проверял.
Му Гём встал с кровати и направился к двери, будто собираясь уйти, затем добавил как бы между прочим:
- Одежду я заберу, так что спи спокойно. Не потей опять в ванной, стирая, как нищий.
- Просто оставь. Постираю завтра.
- Зачем тебе самому этим заниматься? Если утром отдать, к отъезду всё выстирают и выгладят.
На слова Му Гёма Ха Джун больше не возражал.
Не хотелось больше препираться, да и честно говоря, он уже так устал, что пошевелиться не мог.
Му Гём ненадолго зашёл в ванную, вышел и, открывая дверь, попрощался:
Вместе с механическими звуками дверь открылась и закрылась, и в комнате воцарилась полная тишина.
Слова, которые произносятся на игровом поле во время матча, теряют свою силу, как только игра заканчивается и ты покидаешь поле. То же самое касается и слов, которые Му Гём произносит в постели.
Ким Му Гём, который каждую ночь обменивался сладкими словами с бесчисленным количеством людей, словно перебрасывался мячом. Эти слова были лишь для создания атмосферы или своего рода испытанием, не имея никакого значения. Ха Джун знал истории тех, кто, понимая это, всё равно не мог смириться и цеплялся за него даже после того, как покидал постель.
Он также знал, насколько холодным всегда оказывался Му Гём в конце этих историй. Сюжеты о поклонниках, которые стремились завоевать любовь Му Гёма, но терпели крах, были излюбленной темой чёрной комедии для журналистов жёлтой прессы.
Ха Джун несколько раз моргнул, затем лёжа выключил свет и закрыл глаза. Чёрная волна, как то ночное море, что он видел совсем недавно, тут же накрыла его.
Когда Ха Джун открыл глаза, чувствуя утренние солнечные лучи, Чхэ Хун уже вернулся неизвестно когда.
Судя по тому, что он лежал ничком на кровати, даже не переодевшись, видимо, пришёл изрядно пьяным. Хорошо, что он отправил Му Гёма обратно в его номер.
Наверное, он действительно сильно устал, раз даже не слышал, как кто-то входил в комнату.
Ха Джун тихонько, стараясь не разбудить Чхэ Хуна, прокрался в ванную. Из-за того, что он лёг спать, не высушив как следует волосы, на затылке они торчали в разные стороны. Кое-как расчесавшись и переодевшись, он вышел из комнаты.
Возможно, из-за вчерашней бурной ночи с Ким Му Гёмом, проснувшись, он сразу почувствовал голод.
Когда он дошёл до ресторана, чтобы позавтракать, первое, что бросилось в глаза, - это двое мужчин, сидящих у окна, самых высоких в команде, выше 190 сантиметров. Двое крупных мужчин сидели рядом, так что их нельзя было не заметить, даже если не хотелось смотреть. Проходящие мимо люди украдкой поглядывали на них. Но то ли из-за того, что это был ресторан, то ли из-за внушительной атмосферы этих двоих, которые излучали силу, даже просто сидя, никто, казалось, не подходил просить автограф или сфотографироваться.
О Му Гёме и говорить нечего, но и сидящий с ним Джон Гю тоже красивый мужчина с приятной внешностью. Он в шутку ворчал, что если встанет между ними, то будет как кальмар или ещё что-то в этом роде, но Ха Джун совсем так не думал. Сама способность шутить таким образом была достоинством Джон Гю, поэтому он и был капитаном.
Пока он накладывал в тарелку еду, Джон Гю заметил Ха Джуна и помахал рукой.
Ха Джун помахал в ответ щипцами, которыми накладывал еду. Му Гём сидел напротив Джон Гю и читал газету, только теперь, услышав слова Джон Гю, поднял голову и посмотрел на Ха Джуна. Губы естественно изогнулись в улыбке.
«С каких это пор Ким Му Гём стал так часто улыбаться, глядя на него?»
Ха Джуна почему-то охватило жаркое и тягостное чувство, он только кивнул в знак приветствия и снова принялся накладывать еду в тарелку. Яичница, тосты, бекон, салат, даже свинина в кисло-сладком соусе и пальбочхэ* с утра и прочее.
Традиционными компонентами являются свинина или курица, креветки или кальмары, грибы шиитаке, побеги бамбука, морковь, белокочанная капуста, болгарский перец и лук. Некоторые вариации включают перепелиные яйца, орехи кешью или каштаны.
Сидеть за другим столом было бы странно, поэтому он подошёл к столику, где сидели эти двое друг напротив друга. Если подумать, в столовой клуба они обычно обедали большой компанией, так что даже если за столом был Му Гём, можно было спокойно подсесть куда угодно, но сейчас выбор был только из двух мест: рядом с Джон Гю или рядом с Му Гёмом.
Пока он раздумывал, куда сесть, и решил устроиться рядом с Джон Гю, только сделал шаг, как вдруг Му Гём отодвинул назад стул, стоявший рядом с ним.
- О, с каких пор ты стал таким галантным?
Беззлобная шутка Джон Гю почему-то тоже заставила его напрячься. Ха Джун молча сел на стул, который выдвинул Му Гём, и сразу же, проткнув вилкой желток яйца всмятку, спросил:
- Нет. Сидели тут, пытались проснуться. Сейчас будем есть.
Ха Джун кивнул на слова Джон Гю и принялся по очереди отправлять в рот принесённую еду. То ли от голода, то ли завтрак был действительно вкусным - всё легко проглатывалось.
От внезапно прозвучавшего голоса Ха Джун опустил кусок свинины в кисло-сладком соусе на полпути ко рту. Пока он сосредоточенно ел, не обращая внимания на окружающих, Му Гём подпёр подбородок рукой и повернул голову, откровенно разглядывая его.
Ха Джун слегка нахмурился, сделал глоток воды и упрекнул:
- Зачем разглядываешь, как человек ест? Идите лучше еду себе принесите.
После такого ответа Му Гёма оба здоровяка одновременно встали, чтобы пойти за едой. В момент, когда они отодвинули стулья и встали, Ха Джун заметил, что все находящиеся в ресторане люди смотрят только в их сторону. Действительно, каждое их движение слишком бросается в глаза.
Позавтракав, он вернулся в номер и принялся собирать вещи. Чхэ Хун, который вчера много выпил, видимо, мучился от головной боли - не позавтракав, лежал на кровати и стонал. Ха Джун собрал и его вещи тоже, взял две сумки и поднялся. Время отправления уже подходило, и Чхэ Хун с трудом поднялся с постели, Ха Джун с беспокойством спросил:
- Ох, помираю. Решил, что раз редко выдаётся случай, так и перебрал. Ничего, пойдём. Пора на автобус садиться.
Хотя сюда они приехали по отдельности, в Сеул решили возвращаться вместе. Чхэ Хун поднялся, издавая умирающие звуки, и пошёл рядом с Ха Джуном.
- Может, схожу куплю вам лекарство от похмелья?
- Не надо. Там ещё на улицу выходить придётся, аптеку искать.
- Спасибо хоть на словах. Куда бы мы ни поехали, только наш Ха Джун-и заботится о хёне.
Чхэ Хун, улыбаясь, обнял Ха Джуна за плечи и навалился на него. Ха Джун тоже засмеялся и похлопал Чхэ Хуна по плечу, когда они подошли к лифту.
У лифта стояли также Джон Гю и Му Гём. Они тоже собирались садиться на автобус - у каждого через плечо была перекинута сумка.
- Хён, вы в порядке? Усталый какой-то вид.
- Честно говоря, не в порядке. Голова раскалывается.
Пока Джон Гю и Чхэ Хун разговаривали, Му Гём поочерёдно посмотрел на Ха Джуна и Чхэ Хуна, затем нахмурился.
То, что он недолюбливает Чхэ Хуна, теперь знают все. Ха Джун напрягся, боясь, что тот скажет что-нибудь странное, застыл с каменным лицом и посмотрел на него, мысленно моля заткнуться.
Но Му Гём, не говоря больше ни слова, просто выхватил одну из сумок, которые держал в руках Ха Джун.
- Ты что, грузчик? Зачем чужие вещи таскаешь?
- Ким Му Гём. Сегодня ты весь день такой галантный.
- Ха Джун-а, и эту тоже дай. Я понесу. Ты лучше за хёном присматривай.
Дело не в хороших манерах, как говорит Джон Гю. Судя по тому, как он недовольно косился на Чхэ Хуна, который ещё не протрезвел и висел, опираясь на его плечо, можно было понять, почему Му Гём так поступает, но в его ворчании была нестыковка.
Если так говорить, то ты сам становишься грузчиком... Но если высказать всё, что приходит в голову, никто не будет счастлив.
Ха Джун лишь тихо вздохнул и зашёл в лифт.
Возле автобуса уже собрались игроки и персонал. Уговорив Чхэ Хуна, который предлагал помочь, быстрее подняться и отдохнуть, Ха Джун помог другим тренерам загрузить клубный багаж в багажное отделение автобуса. И только после этого поднялся в автобус искать свободное место. На глаза попались два места: рядом с Чхэ Хуном и рядом с Му Гёмом. Он совсем недолго колебался, когда встретился взглядом с Му Гёмом. Тот с таким же выражением лица, как когда отодвигал стул в ресторане, коротко поманил рукой.
Миновав Чхэ Хуна, который уже закрыл глаза и дремал, приклонив голову к окну, Ха Джун сел рядом с Му Гёмом.
Люди один за другим заняли места, автобус, урча мотором, медленно начал выезжать из курорта.
В итоге море, в которое так и не удалось зайти за всё светлое время, сверкало, отражая солнечный свет. Пока смотрел на пейзаж за окном, Му Гём понизил голос и прошептал ему на ухо:
- Договорились ведь, что как только в Сеул приедем, сразу займёмся этим.
- Думаешь, один раз потрахались и всё? Остальное доделаем, когда приедем.
Ха Джун почувствовал себя загнанным в ловушку, нахмурился, но не мог здесь дальше препираться из-за этого, поэтому отвернулся.
Раз он сидел у прохода, то как только приедут, сойдёт первым и сбежит - вот и всё.
В любом случае всё хорошо завершилось.
С плеч, в которых он даже не замечал напряжения, ушла скованность. С окончанием этих тренировочных сборов у "Сити Сеул" начинался короткий отдых до начала второй половины сезона. На ближайшее время не было запланировано ни матчей, ни тренировок.
Пожалуйста, не забывайте про спасибо и реакции, а то покусаю.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty