Антитеза. Глава 2
Отправив сотрудников обратно в компанию, Квон Иджэ в сопровождении охранников отправился на встречу с главой управления. Сотрудник центра, который почти умолял его, проводил его в комнату для встреч. Внутри ждала глава управления.
- Здравствуйте, директор Квон Иджэ. Добро пожаловать в центр. Я глава управления, Юн Сэён.
- Рад встрече. Натаниэль Квон из «Квантума».
Квон Иджэ, поправив своё имя, протянул правую руку. Несмотря на то, что он даже не снял перчатку для рукопожатия, глава управления, знавшая о нём по слухам, не обратила на это внимания. Говорили, что он, будучи проводником, остерегается всех эсперов. Глава управления тоже была эспером.
- Я думал, что не смогу встретиться с вами сегодня, поскольку вы заняты.
- В правительственных учреждениях всегда много работы. Много мест, с которыми нужно сотрудничать.
- Разве в частных компаниях не так же?
В отличие от спокойного Квон Иджэ, глава управления держалась холодно.
- Директор Квон. Мы оба знаем, что мы занятые люди. Говорят, вы не любите ходить вокруг да около? Давайте говорить прямо.
- Корейский центр готов сотрудничать в проекте К.
Услышав слова, слетевшие с губ главы управления, Квон Иджэ чуть не рассмеялся.
Проект К «Квантума» был настоящей причиной его приезда в Корею. Корея была наиболее подходящей страной для проведения клинических испытаний проекта К, но также и страной, которая выражала наибольшие сомнения относительно его целей.
Партнером в этом проекте должен был стать Центр управления эсперами. Они все это время вели борьбу влияний с Квон Иджэ. Именно поэтому они постоянно отказывали в запросе на инспекцию центра Квон Иджэ, прибывшему в Корею по приглашению военных. В результате Квон Иджэ также заставлял корейских военных нервничать, отказываясь подписывать контракт на поставку оружия.
Цель, по которой центр первым поднял этот вопрос, была только одна: у них есть что-то, что они хотят от Квон Иджэ.
Хотя Квон Иджэ был смешанного происхождения, внешне у него практически отсутствовали типичные для метисов черты. Если проследить его родословную, правильнее было бы считать его ближе к корейцам.
В семье матери Квон Иджэ, которая была основным акционером «Квантума», всех членов семьи обучали свободно говорить на корейском языке. Хотя корейский менталитет ему не навязывали, он вырос билингвом.
(Прим.: Билингв - это человек, который свободно владеет двумя языками и использует их в повседневной жизни. Билингвы могут говорить, читать, писать и думать на обоих языках с одинаковой или почти одинаковой лёгкостью.)
Однако его гражданство было британским, и вся его основа также находилась в Великобритании, где располагалась штаб-квартира «Квантума». Страна рождения, страна, где он вырос, и гражданство - всё было британским.
Он, привыкший больше к имени Натаниэль, чем к имени Квон Иджэ, никогда не считал себя корейцем. Только в Корее могли бы почувствовать с ним единство как с соотечественником.
- Конечно, у вас есть условия.
- Тогда разговор будет долгим.
Квон Иджэ с скучающим выражением лица сел на диван. Глава управления, пристально глядя на него, вздохнула и села напротив. В руках у неё была черная папка.
- Вы должны помнить, что предоставили биометрические данные при въезде в страну.
- Это был весьма неприятный опыт.
В прошлом, когда в мире открылись врата и появились необъяснимые существа, после завершения этого великого потрясения мир стал мирным, как будто ничего не произошло, а эсперы и проводники из почитаемых героев превратились просто в инструменты для улучшения человеческой жизни.
Времена, когда эсперы и проводники считались национальным достоянием, закончились. Теперь они стали существами, способными угрожать государству. Эсперы, обладающие особой силой, не санкционированной людьми, и проводники, способные контролировать этих эсперов, были классифицированы как объекты особого контроля.
И при этом проводником с британским гражданством.
Более того, он был директором гигантской корпорации «Квантум». Даже если бы он не был проводником, вся информация о нем управлялась Великобританией, что означало, что он нуждался в защите личности на государственном уровне.
Поэтому инцидент, произошедший несколько дней назад на иммиграционном пункте аэропорта Инчхон, не мог не расстроить Квон Иджэ.
Квон Иджэ, владелец желтого паспорта, обозначающего проводника, получил отказ во въезде в Корею. Перед ошеломленной группой сопровождающих, сотрудники службы безопасности аэропорта, как попугаи, повторяли лишь просьбу подождать. Сотрудники корейского филиала, ответственные за протокол, немедленно связались с британским посольством в Корее и корейскими военными.
Человеком, появившимся перед Квон Иджэ, который ожидал в VIP-зале, попивая чай, оказался специальный агент центра с серебряным чемоданом.
Как будто привыкший к таким ситуациям, агент первым делом предъявил свое удостоверение.
«Здравствуйте, директор Квон Иджэ. Я направлен из Центра управления корейскими эсперами. Прошу вашего сотрудничества».
«Согласно пересмотренному закону об управлении эсперами и проводниками, все эсперы и проводники, въезжающие в Корею, должны регистрировать биометрические данные с интервалом в один год. Даже для лиц, въезжающих по приглашению правительства, исключений нет. Это простая проверка, обещаю, она займет всего 5 минут».
Агент, подчеркнув, что проверка легкая, раскрыл чемодан. Это был сканер с монитором и устройством хранения данных. Квон Иджэ с интересом наблюдал за этим.
«Директор, я свяжусь с посольством».
Поспешно вмешался охранник, но Квон Иджэ лишь поднес чашку чая к губам.
«Не нужно, это просто правила».
«Но вы приехали по запросу корейских военных...»
Охранники не знали истинной причины приезда Квон Иджэ в Корею.
«Я не собираюсь требовать особых привилегий. У нас плотный график, не будем терять время на проблемы с въездом. Принесите его сюда».
Внезапно отдал приказ Квон Иджэ, спокойно пивший чай.
«Благодарю за сотрудничество».
Агент взял устройство и направился к Квон Иджэ. Когда он отложил планшет, который просматривал, маленький чайный столик оказался полностью заставлен. Мужчина с невыразительным лицом как нечто само собой разумеющееся протянул руку в воздух.
Растерянный агент осмотрелся, но не увидел подходящего места, куда можно было бы поставить аппарат.
Телохранители Квон Иджэ, заложив руки за спину, настороженно смотрели на него, торопя скорее закончить. Намерения Квон Иджэ были очевидны. В такой ситуации был только один способ провести проверку.
В итоге агенту пришлось опуститься на одно колено. Он разложил сумку на своём бедре, приложил к ней руку Квон Иджэ и, наконец, взял кровь на анализ. Тот, наблюдая за процедурой сверху, допивая оставшийся чай. Ему было всё равно, какие последствия это вызовет.
- Приношу извинения, если вам было неприятно. Но, как вы знаете, корейские законы весьма строги в отношении наказаний.
- Я хорошо знаю, что Корея такая страна. Но когда в моей делегации шесть эсперов, а проверку требуют только у меня одного, разве это не вызовет неудовольствие? Особенно если то, что вы, глава управления, собираетесь сказать, имеет отношение к этому инциденту.
Глава управления попыталась изобразить невозмутимую улыбку.
- Вот как. Похоже, произошла ошибка.
- Да. Явная халатность со стороны Центра.
На его безупречном лице появилась гладкая улыбка - молчаливая угроза хорошенько подумать перед ответом.
- Мне неловко, когда вы так говорите. Но вы, как человек на такой должности, наверняка понимаете, что иногда приходится говорить неприятные вещи. Директор Квон, я как глава административного управления Центра, хотела бы попросить вас о гайдинге для одного эспера.
Так вот оно что. Глаза Квон Иджэ сверкнули. Видимо, корейский Центр сравнил полученные образцы его биоматериала с записями частот корейских эсперов.
- Интересно. Гайдинг, говорите?
- Да. Я понимаю, что это исключительный случай, но...
- Да, весьма исключительный. Сейчас ведь не военное время, не так ли?
- Вы собираетесь использовать право отказа от гайдинга?
- Разумеется. И я не понимаю, почему исключения должны применяться только в этой сфере. Вы ведь прекрасно знаете, что произошло в аэропорту.
Квон Иджэ предоставил свои биоданные в соответствии с корейским законодательством. Он не оказывал давления на военных или посольство и не требовал особых привилегий. Глава, только сейчас вспомнившая об этом, нервно прикусила губу. У неё уже начинала болеть голова от мысли, что будет непросто усадить за стол переговоров Квон Иджэ, который непринуждённо сидел, закинув ногу на ногу.
Когда врата исчезли, эсперы стали военными, государственными служащими или наёмниками, а проводники вернулись к гражданской жизни. "Право отказа от гайдинга" было оружием, которое правительство вручило им для защиты проводников, чтобы те могли жить обычной жизнью, занимаясь тем, чем хотели.
Внешне это было правом, защищающим проводников, но на самом деле - политикой, разработанной правительствами разных стран для более эффективного контроля над эсперами.
- Директор Квон, доля корейского рынка в доходах "Квантум" немаленькая. Я думаю, мы могли бы рассчитывать на такую любезность с вашей стороны.
- Действительно ли это просьба?
- Если вам удобнее считать это сделкой, давайте назовём это сделкой.
- Раз вы так настаиваете, мне больше нечего сказать.
Нуждающаяся сторона - не Квон Иджэ, а корейский Центр по управлению людьми со сверхспособностями. Закончив говорить, Квон Иджэ без колебаний поднялся с места.
Глава управления вздохнула. Квон Иджэ не был человеком, который просто так упустил бы такую выгодную возможность, поэтому переговоры только начинались.
- Подумайте хорошенько, директор Квон. Мы сможем найти хорошее решение, устраивающее обе стороны.
- Возможно. Но это не изменит моего расписания вылета.
Ответив холодным отказом, Квон Иджэ повернулся, чтобы покинуть конференц-зал. Глава управления резко воскликнула:
Безразличный мужчина обернулся. На лице главы промелькнула еле заметная мольба.
- Это ребёнок, который ни разу не получил гайдинг за пять лет. Как вы думаете, каково это? Вы лучше знаете, в каком состоянии такой человек.
Конечно, Квон Иджэ мог представить. Эспер не может умереть сам по себе, но, вероятно, еле дышит, страдая от всевозможных болезней.
В тот момент, когда он понял ключевое слово, Квон Иджэ вдруг вспомнил того мальчика. Мальчика в инвалидном кресле, который поначалу оставил лишь смутное впечатление, но затем отчетливо запечатлел свое присутствие.
- Да, ему, должно быть, тяжело. Ну, я пойду.
Безразлично ответив, Квон Иджэ вышел из конференц-зала. Его выражение лица было настолько холодным, что казалось разгневанным.
На 23-м этаже Центра был длинный коридор, соединяющий два здания. Звук шагов по каменному полу был ровным. Широко шагая по коридору, Квон Иджэ без колебаний распахнул дверь, ведущую в сад. Это был, видимо, подвесной сад для гостей Центра.
Свежий холодный ветер обдал незнакомцев.
Телохранитель быстро развернул длинное пальто, которое держал в руках, и накинул его на плечи Квон Иджэ. В саду, засыпанном последствиями ночного снегопада, не было видно ничьих следов. В тот момент, когда Квон Иджэ ступил на снег, тот исчез без следа - благодаря заботе телохранителя.
Квон Иджэ шел по полностью очищенной поверхности и остановился в подходящем месте. Для обеспечения эффективной охраны все, кроме одного человека, заняли позиции на некотором расстоянии. Квон Иджэ протянул руку к ближайшему телохранителю.
На большую ладонь, протянутую перед ним, телохранитель привычным движением положил пачку сигарет и зажигалку, которые достал из внутреннего кармана. Пачка сигарет, которую он всегда держал наготове для Квон Иджэ, была абсолютно новой, а серебристая прямоугольная зажигалка тоже не принадлежала телохранителю.
Квон Иджэ привычным движением вытащил сигарету и зажал её между губами. За это время телохранитель повернул голову, чтобы проверить камеры видеонаблюдения. Он не мог полностью обезвредить технику, но обладал способностью создавать слепые зоны.
Сигарета, зажатая в пальцах, быстро начала тлеть. Каждый раз, когда пронизывающий ветер проносился мимо, рассеянный дым создавал хаос вокруг двух мужчин.
- В этом и проблема с сигаретами. Когда другие курят, запах отвратительный, а когда я курю - ещё отвратительнее.
Телохранитель не ответил, лишь молча слушал. Казалось, Квон Иджэ не нравился едкий табачный дым, и он нервно щёлкал зажигалкой. Металлическая зажигалка издавала звук, похожий на изящный перезвон колокольчика.
Вспоминая короткую встречу с главой управления, Квон Иджэ загадочно улыбнулся.
- Кажется, дело может решиться легче, чем я думал...
- Директор, могу я вам чем-нибудь помочь?
Когда молчаливый телохранитель переспросил, Квон Иджэ криво усмехнулся, приподняв уголок рта.
- Не обращай внимания. Я просто разговаривал сам с собой.
- Понятно. Похоже, у вас хорошие новости.
Белый дым, словно рассыпающийся в воздухе, пронесся между двумя людьми.
- Да. Кажется, корейский Центр тоже проявляет активный интерес к импорту оружия. Что ж, это же "Квантум".
Хотя оружие "Квантума" закупали военные, а не Центр, Квон Иджэ не стал исправлять это недоразумение.
Эспер, не получавший гайдинга пять лет. Если мальчик в инвалидном кресле и был тем эспером, Квон Иджэ на мгновение смог смутно прочитать его волны. Это было даже не волнами в обычном смысле, а скорее сложным клубком, полностью разорванным и перепутанным.
В таком состоянии этот эспер должен был быть утилизирован уже давно. Но Центр не только защищал его, но даже пытался обменять проект К на гайдинг для него.
Этот эспер, несомненно, обладал какими-то особенностями, из-за которых Центр так дорожил им...
Но именно поэтому Квон Иджэ не видел необходимости проводить гайдинг. Этот эспер, несомненно, имел корейское гражданство. У него не было желания тратить силы на бесполезного эспера, которому он не сможет помочь.
Откровенно говоря, это даже вызывало неприятные чувства. Вряд ли они считают, что гайдинг одного эспера равноценен проекту К "Квантум".
Неужели они так недооценивают ценность проекта К? Или этот эспер настолько выдающийся, что его ценность соответствует уровню благотворительности Квон Иджэ?
"Квантум" - глобальная компания оборонной промышленности. Директор известной компании, о которой знали эсперы, проводники и даже гражданские. Квон Иджэ считал себя торговцем оружием.
Он путешествовал по многим странам, продавая всевозможные виды оружия. Как это оружие использовалось и сколько жизней оно унесло - это выходило за рамки его интересов. Он жил, занимаясь небезупречными делами, и оставшаяся часть его жизни, несомненно, будет запятнана кровью. Благодаря этому перед именем Квон Иджэ следовал ряд ужасных эпитетов, но его это не беспокоило.
Умирающий эспер? Такое выражение для эспера - это обман. Они не умирают от обычных причин и даже лишены свободы выбрать собственную смерть. Поэтому если кто-то хотел выложить на стол переговоров лицемерие Квон Иджэ, это имело бы смысл только в случае, если ему что-то действительно было нужно.
Докурив сигарету с удовлетворенным видом, Квон Иджэ посмотрел на телохранителя. Телохранитель достал и раскрыл портативную пепельницу, и Квон Иджэ затушил окурок, растерев его.
Услышав громкий шум, телохранитель мгновенно вытащил пистолет и прицелился в направлении звука. Другие телохранители, стоявшие позади, приняли такую же позу. Источником звука была стеклянная дверь, ведущая в сад, и в эту дверь врезалось инвалидное кресло.
Это был тот самый мальчик, с которым Квон Иджэ недавно встретился взглядом.
- Не приближайся. Назови себя.
- Всё в порядке. Это мы посторонние.
Несмотря на слова Квон Иджэ, телохранитель не опустил оружие.
Мальчик, произнёсший это дрожащим голосом, с огромным трудом крутил колёса инвалидного кресла, понемногу приближаясь. Каждый раз, сталкиваясь с невидимыми глазу препятствиями, он шатался так, словно вот-вот упадёт.
В отличие от прежнего вида, сейчас мальчик выглядел неопрятно. На его лбу, покрытом спутанными растрепанными волосами, выступил холодный пот, а всё тело было испачкано кровью. Несмотря на это, его зловеще декадентская внешность оставалась неизменной.
Квон Иджэ снова протянул руку телохранителю. Не отрывая взгляда от незнакомого нарушителя, телохранитель положил сигарету на ладонь Квон Иджэ. Похоже, ему требовалась ещё одна.
С этим мальчиком, обладающим способностью одним словом испортить настроение, Квон Иджэ, видимо, нужно было поговорить.
- Вы... ведь... проводник, господин, правда?
Говорящий с паузами голос мальчика звучал ужасно надломленно, но одновременно отчётливо.
- Разве в Корее не учат, что при встрече с незнакомцем нужно представиться?
От холодно-безразличного голоса мальчик запнулся.
- А, то есть... меня... зовут… Син... Джеха...
Син Джеха, восприняв это как разрешение приблизиться, подкатился чуть ближе.
- Я... Син... Джеха. И я... эспер.
Но для Квон Иджэ само существование этого мальчика вызывало сомнения. То, что он узнал, что перед ним эспер, было результатом его собственной неосторожности, но даже после личной встречи вопросы оставались.
Мальчик, выглядящий несовершеннолетним, и эспер? Такое было невозможно.
Телохранители Квон Иджэ держали оружие, нацеленное на голову и обе руки Син Джеха. Послышался щелчок снятия предохранителя от телохранителя, прицелившегося в голову - знак того, что они выстрелят при малейшем неверном движении. Поскольку у мальчика не было ни малейшего намерения навредить или атаковать, он ничуть не беспокоился.
Син Джеха, зацепившись за невидимый под снегом садовый бордюр, сильно пошатнулся. Хотя телохранитель вёл себя так, будто на костюмных брюках и ботинках Квон Иджэ не должно быть ни капли воды, ему было безразлично, упадёт Син Джеха или нет. С трудом удержав инвалидное кресло от падения, Син Джеха, тяжело дыша, продолжал сокращать расстояние между ними.
Телохранители снова заговорили, когда между Син Джеха и Квон Иджэ оставалось около трёх шагов.
- Предупреждаю. Оставайся на месте.
Услышав угрожающий тон, Син Джеха остановился. Чтобы доказать, что он не причинит мужчине вреда.
Бледный мальчик в больничной одежде выглядел ужасно в глазах любого. Колёса инвалидного кресла, правая рука и одежда - всё было запачкано кровью, а его слабый вид казался абсолютно безобидным. Но он сам назвался эспером. У Квон Иджэ не было причин не проявлять осторожность.
Взгляд Син Джеха, сосредоточенный на Квон Иджэ, казался чрезмерно отчаянным. Эта безысходность погасила даже ту малую долю интереса, что ещё оставалась. На скучающем лице отразилось глубокое недовольство.
Он знал, но ничего не мог поделать. Син Джеха не получал гайдинга пять лет. Всё, что он мог делать - это бессильно дышать и терпеть боль. До этой встречи с мужчиной перед ним.
По внешнему виду он больше походил на эспера, чем на проводника. Об этом говорил его рост, на который приходилось долго смотреть снизу вверх, и пальто, накинутое на широкие плечи. Чтобы встретиться глазами с этим красавцем с холодным, как мраморная статуя, выражением лица, Син Джеха приходилось полностью запрокидывать голову, и даже это требовало усилий, заставляя его дрожать.
Квон Иджэ с холодным взглядом приблизился к Син Джеха. Он затушил сигарету, зажатую между пальцами, о колесо инвалидного кресла. От колеса, намокшего во время движения по снегу, поднялся едкий запах.
- Помогите... мне... я сейчас...
Что же ему следовало сказать? Син Джеха смешивал слова, приходившие ему в голову.
- Почему ты умоляешь меня о своей жизни?
- Но вы же... проводник, господин...
- Странно, правда? За кого ты меня принимаешь?
От этих жутких слов Син Джеха застыл.
Тот факт, что мальчик был эспером, и то, что он назвал Квон Иджэ проводником - этих двух вещей было достаточно, чтобы сорвать лицемерную маску, которую носил Квон Иджэ.
Конечно, ничего другого и быть не могло.
Квон Иджэ был проводником, который ненавидел гайдинг. В то же время он никогда не хотел быть определяемым и ограниченным тем, с чем родился.
Он также не проявлял особого интереса к грязной борьбе за наследство "Квантума", которую яростно вели за кулисами его мать и родственники по материнской линии.
Пробуждение и обретение сущности проводника не вызывало в нём никаких эмоций. Для Квон Иджэ важным было лишь то, чего он добился сам.
Поэтому сейчас ему достаточно было быть торговцем оружия, не нужно было ни продвигаться дальше, ни отступать.
Из-за этого никто не смел называть Квон Иджэ проводником в его присутствии. В Англии потребовалось несколько крупных инцидентов, чтобы начать относиться к нему как к несуществующему проводнику, но это уже было давно.
Квон Иджэ ненавидел не только гайдинг. Он равно презирал всё, что хоть как-то связано с волнами.
Эсперы, которые стремятся к близости и выпрашивают привязанность, а потом полностью теряют рассудок и вынуждены жить в беспомощном состоянии всю жизнь. Проводники, которые должны пробуждаться и посвящать себя им. Можно ли действительно называть этих несовершенных существ людьми со сверхспособностями, даже если они обладают силами, недоступными обычным людям?
Возможно, когда-то они были героями мира, но теперь, когда врата исчезли и наступил мир, люди со сверхспособностями стали лишь реликвией прошлого, которой следовало исчезнуть. И вот его просят о гайдинге...
Что ж, Квон Иджэ никогда не задумывался о необходимости этого.
В конце концов, эсперы и проводники - не более чем существа, даже не похожие на людей, которые отчаянно хотят стать людьми.
- Уже то, что эспер выглядит подобным образом, необъяснимо.
Люди со сверхспособностями - это существа вне стандартов. До сих пор людям неизвестно о них гораздо больше, чем известно. Но мальчик эспер с юным лицом был странным, выходящим за рамки здравого смысла.
Сколько бы лет ни было Син Джеха, какой бы ни была причина такой внешности, сам факт появления неизвестной мутации перед ним уже вызывал у Квон Иджэ дискомфорт.
- Нет, это твоё дело. И меня это не интересует.
Возраст пробуждения сверхспособностей обычно приходится на период между двадцатью двумя и двадцатью восемью годами. Проводники пробуждались немного позже, эсперы - немного раньше. Важно то, что они пробуждались в период физического расцвета и зрелости. Особенно эсперы.
Волны обладали свойством сохранять физическое тело эспера, включая внешность. Они поддерживали состояние тела на момент пробуждения. Благодаря этому эсперы могли самоисцеляться, если только не получали абсолютных травм вроде разрыва сердца и мозга или одновременного отрыва всех конечностей. Это противоречило здравому смыслу и было частью гомеостаза волн.
Единственными, кто мог управлять этими волнами, были проводники. Иронично, но волны эсперов влияли и на проводников. Было зафиксировано множество случаев различных побочных эффектов в процессе гайдинга, и один из них заключался в том, что по внешности проводника тоже становилось невозможно определить возраст.
Поэтому о физически незрелых, юных на вид эсперах ничего не было известно. Это было существо, которое нельзя было объяснить теоретически.
В то же время Квон Иджэ был уверен. Эспер, о котором говорили в Центре, был именно Син Джеха.
Если бы существовал идеальный образец для проекта К, то это был бы Син Джеха. Если переговоры с главой административного управления сорвутся, можно было бы запросить внесение его в список образцов. Лицо самодовольной главы перекосилось бы от этого.
Было бы ложью сказать, что это не вызывало интереса, но эспер, ради которого Центр просил Квон Иджэ о гайдинге, не мог быть легко отдан. Кроме того, как бы ни было интересно, эспер оставался эспером.
Квон Иджэ отвел взгляд от мальчика и повернул голову.
- Мы, кажется, слишком задержались, давай вернёмся.
Квон Иджэ направился к двери, через которую вошел Син Джеха. Телохранитель, всё ещё сохраняя бдительность, следовал за ним. Когда развевающийся на ветру край пальто коснулся колеса, растерянный Син Джеха протянул руку и схватил Квон Иджэ. Сила была очень слабой и хрупкой.
К виску Син Джеха прижалось жуткое на ощупь дуло пистолета. Даже ощущение холодного металла, остывшего на ветру, обрадовало Син Джеха. Это ощущение вернул ему тот мужчина. Но подошедший телохранитель грубо стряхнул руку Син Джеха.
- Не прикасайтесь произвольно.
- Простите. Но, пожалуйста, подождите. Всего минутку...
Голос был полон отчаяния, но это не тронуло Квон Иджэ. Он просто кивнул телохранителю с явным раздражением. Телохранитель принудительно развернул инвалидное кресло Син Джеха, и мальчик, изо всех сил пытавшийся удержать своего проводника, внезапно выплюнул кровь.
Красная кровь текла бесконечно. Её было достаточно, чтобы убить обычного человека. Брызги крови запачкали белоснежное окружение и попали на чёрное пальто Квон Иджэ.
Скорчившись, Син Джеха не мог прийти в себя от боли, разрывающей его тело. Точнее, с того момента, как телохранитель коснулся его. Естественно, будучи охранником проводника, он был эспером. Волны Син Джеха, напрямую затронутые ESP, бушевали, причиняя ему боль, словно разрывая изнутри.
Взгляд Син Джеха помутился. Образ Квон Иджэ постепенно искажался. Нет, так нельзя, нельзя упустить его...
- Простите, директор. Я использовал совсем немного ESP, но... не ожидал, что его состояние настолько ухудшится. Как нам поступить?
- Оставь его. Центр сам разберётся.
Квон Иджэ окинул взглядом потерявшего сознание Син Джеха, который обмяк в инвалидном кресле, словно вот-вот соскользнёт, и беспорядок вокруг, после чего цокнул языком. Проверив кожаные перчатки на руках и натянув их до конца, он двумя пальцами поднял худое запястье, свисающее с колеса.
Квон Иджэ взял безвольную руку, как предмет, и вытер ею кровь со своего пальто.
Увидев, как Квон Иджэ вытирает брызги крови на одежде ладонью потерявшего сознание человека, опомнившийся телохранитель вмешался.
- Директор, позвольте мне это сделать.
- Один человек устраивает беспорядок, а другой должен убирать? Не нужно. Каждый должен отвечать за свои действия.
Квон Иджэ полностью вытер кровь рукой Син Джеха и затем отбросил его руку. Рука бессознательного мальчика безвольно свесилась, сломанная под неестественным углом.
Решение было принято. Квон Иджэ не станет проводить гайдинг для Син Джеха. Поскольку жизненная нить эсперов прочна и сильна, Син Джеха сумел выжить без гайдинга в течение пяти лет, и, вероятно, продолжит выживать в таком состоянии и дальше.
Но то, как отчаянно Син Джеха, который, даже не имея сил толкать своё инвалидное кресло, всё же полз к нему - это определённо привлекло внимание Квон Иджэ. Ему стало интересно, какое лицо будет у мальчика, когда он будет ещё более отчаянным и умоляющим. Это было необъяснимым, парадоксальным противоречием.
Ему хотелось безжалостно оставить отпечаток руки на бледном лице, увидеть, как он корчится без сознания, и, возможно, ему было немного любопытно увидеть его умоляющее лицо, залитое слезами во время мучительного гайдинга.
Но не более того. Интерес был лишь в воображении. Любопытство, которое полностью испарится в момент осуществления - всего лишь такого уровня эмоция.
В холодном, продуваемом ветром саду, оставив позади потерявшего сознание Син Джеха в инвалидном кресле, Квон Иджэ заметил мусорный бак. Сняв кожаные перчатки с обеих рук и выбросив их, он с удовлетворённым выражением лица сунул руки в карманы и пошёл вперёд.
Телохранители спокойно следовали за Квон Иджэ, закрывая дверь, ведущую в сад. Собака, испуганная повторяющимся звуком шагов, с лаем бросилась к ним. Глядя на щенка, бегущего к его ногам, Квон Иджэ холодно улыбнулся.
- Похоже, это бездомный щенок. Отнеси его в вестибюль.
Один из телохранителей вышел вперёд, схватил щенка за шкирку и поднял. Щенок, которого они только что встретили, лаял в сторону сада, словно что-то понимал, но звук становился всё тише по мере удаления.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty