Кислый виноград доминантного альфы. Глава 28
Хёну проснулся, весь взъерошенный. Кажется, он лежал в тёплых, уютных объятиях, и вроде бы видел какой-то приятный сон, но совершенно ничего не помнил. Подняв опухшие веки после редкого глубокого сна, он увидел незнакомый пейзаж.
В затуманенном сознании растерянного Хёну, как панорама, промелькнули воспоминания прошлой ночи. Когда всплыло лицо Тэгона, низко усмехавшегося, лицо Хёну сразу скривилось.
Хёну по привычке обхватил живот и поднялся. Взглянув на часы на стене, он чуть не потерял сознание от удивления. Неизвестно, как долго он спал, но было уже пять часов вечера. Он проспал целых двенадцать часов подряд.
Как можно было в такой ситуации беззаботно завалиться спать?
Упрекая себя в бесчувственности, он всё же подумал, что это неудивительно. На рассвете его поймал Тэгон, и они прибыли сюда только когда начало светать. Он не спал всю ночь, да ещё и был полностью измотан, поддерживая крайнее напряжение из-за страха, что его могут отвезти в больницу.
В последнее время из-за вновь нахлынувшей тревоги, разъедающей нервы, он не помнил, когда в последний раз спокойно спал. Находясь в состоянии крайнего утомления, его нервы были на пределе из-за бандитов, появляющихся в любое время, тётушки, теряющей сознание каждое утро, незнакомой легковушки, охотившейся за детьми из учебного центра, а ещё добавилась мания преследования - чувство, что за ним кто-то следит, и каждую ночь он страдал от бессонницы.
Похоже, когда его поймал Тэгон, напряжение, накопившееся за это время, наоборот, спало, и его одолел сон. В итоге он проспал полдня на кровати, на которую прилёг, думая немного вздремнуть, пока Тэгон моется.
Он осмотрелся вокруг, но Тэгона не было. Даже украдкой заглянул в открытую ванную - тоже никого.
Взгляд Хёну тут же уткнулся во входную дверь. Сердце сильно забилось. Дрожащими глазами он осмотрел пол. Пальто и сумка, небрежно брошенные перед сном, так и лежали на полу. Когда он открыл сумку, конверты с деньгами, которые он накопил, блокнот, одежда, предметы первой необходимости - всё лежало на своих местах без следов чьего-либо прикосновения.
Хёну быстро поднял и надел пальто, схватил сумку. Хотя по застывшей от напряжения спине стекал холодный пот, Хёну не мог сдержать смех. Он вдоволь внутренне насмехался над Тэгоном.
Одним махом он добрался до входной двери. Открыл все засовы и повернул дверную ручку.
По какой-то причине ручка не поворачивалась.
Ручка не подавала никаких признаков движения, словно крепко запертая железная решетка. Лицо Хёну покраснело от прилившей крови - он прикладывал все силы. Снова проверил замки, но они точно все были открыты.
Долго борясь с дверной ручкой, Хёну наконец сдался и сменил цель. Он направился к окну с задёрнутыми шторами. Похоже, что-то сделали с дверью, но он собирался выбраться, даже если придётся разбить окно.
Бежевая штора была воинственно отдёрнута.
Хёну потерял дар речи от открывшегося перед глазами зрелища. Широко раскрытые глаза наполнились ужасом. Место, где должно было быть окно, было наглухо заделано тёмным цементом. Через надёжно замурованное пространство не проникал ни один луч света.
Потерявший рассудок Хёну, бессознательно пятясь назад, потерял силы в ногах и рухнул на пол.
Как безумный, он обыскал всю комнату в поисках телефона, ноутбука, планшета - чего-нибудь, чем можно связаться с внешним миром, но не смог найти ни одного средства связи.
*
Вернувшийся поздно ночью Тэгон безучастным взглядом окинул полный беспорядок в доме. Еда, которую он приготовил перед уходом, вместе с крышкой от подноса валялась на полу в жалком виде. Ложки и палочки были чистыми. Значит, он даже не притронулся к еде.
Тэгон наклонился, убрал тарелки и вытер пол. Не зря он не оставил фарфоровую посуду, которая могла разбиться - это было мудрым решением.
Хёну, зная, что Тэгон вернулся, сидел на кровати, подтянув колени к груди и обхватив их руками, не поднимая головы. Приведя комнату в порядок, Тэгон подошёл к кровати. Плечи Хёну слегка дрожали.
Наконец подняв голову, Хёну встретился взглядом с Тэгоном. Нос и глаза, покрасневшие от долгого плача, всё ещё саднили.
- Ничего не нужно, просто выпусти меня.
Тэгон, игнорируя Хёну, сделал вид, что не слышал, и отвернулся. Глядя на спину отвернувшегося Тэгона, Хёну не мог сдержать нахлынувшую ярость. Он схватил первое, что попалось под руку, и швырнул в Тэгона. Брошенная Хёну подушка прямо попала Тэгону в затылок. Плечи Хёну яростно вздымались вверх и вниз. От гнева, подступившего к горлу, было трудно даже дышать.
Хёну слез с кровати и встал перед Тэгоном.
- Немедленно открой эту дверь.
Оттолкнув неподвижно стоящего Тэгона, Хёну бросился ко входу.
Дверь, через которую Тэгон легко входил и выходил, почему-то для него не двигалась ни на миллиметр. Хёну судорожно начал бить кулаками.
Каждый раз от металлической двери разносился громкий грохот. Голые руки Хёну, без конца бьющие по твёрдому металлу, быстро покраснели. Тэгон подошёл, чтобы остановить его. Почувствовав приближение Тэгона сзади, Хёну в ужасе осел на пол.
"А этот ублюдок, разве он не жуткий?"
"Видел его недавно? Думал, умру от омерзения".
Тэгон слышал эти слова всю жизнь, пока они не въелись в уши. Эти слова не трогали его, до того момента, пока они не вылетели из уст Хёну, в голове стало пусто.
"Не прикасайся ко мне! Меня от тебя тошнит!"
Это был крик, идущий не от незрелости, а из глубины души. Глаза Хёну, направленные на него, кипели презрением и ненавистью. Когда-то эти глаза сияли благоговением и восхищением.
Перед глазами помутнело. Дыхание участилось, а сердце заныло.
Тэгон, сам того не осознавая, схватился за грудь и издал стон, полный боли. Наблюдавший за этим Хёну, нахмурившись, съёжил плечи. Внезапно состояние Тэгона стало странным.
Тэгон, тяжело дыша, словно придя в себя от голоса зовущего его Хёну, начал постепенно обретать спокойствие.
Когда Тэгон снова поднял опущенную голову, от его недавнего взволнованного состояния не осталось и следа. Он лишь безучастно смотрел на Хёну тёмными глазами, погружёнными в тишину, как перед бурей. Как всегда, непроницаемые глаза.
Казалось, его недавнее неустойчивое состояние было ложью. Когда Хёну насторожился, глаза Тэгона стали ещё темнее. Совершенно невозможно было прочитать, о чём он думает. Зловеще потемневшие чёрные глаза казались бездонным болотом. В них таилось что-то вязкое и мрачное.
Таких глаз у Тэгона он никогда в жизни не видел. Это был не обычный Тэгон.
В голове Хёну запоздало зазвучал сигнал тревоги.
Инстинктивный страх охватил Хёну. Тэгон приближался шаг за шагом к Хёну, который пятился сидя.
Он бормотал что-то себе под нос как сумасшедший, но голос был таким тихим, что трудно было разобрать.
Хёну изо всех сил отползал назад босыми ногами по кафельному полу, но быстро упёрся в металлическую дверь. Отступать дальше было некуда.
Тэгон безучастно смотрел сверху вниз на Хёну, дрожащего от страха в углу у его ног, словно наблюдая за подопытной мышью в коробке. От этого бесстрастного взгляда, в котором не было ни капли тепла, волосы вставали дыбом.
Тэгон медленно наклонился к охваченному ужасом Хёну. Его лицо приблизилось почти вплотную.
Ты сейчас в моих руках, что может быть важнее этого.
Внезапно схватив Хёну за ворот, Тэгон грубо поцеловал его.
Хёну отчаянно сопротивлялся всеми силами, яростно извиваясь, как рыба, выброшенная из аквариума. Он с силой укусил язык Тэгона, который напористо проникал внутрь. Во рту разлился солоноватый вкус крови. Когда губы Тэгона отстранились, Хёну воспользовался моментом, оттолкнул его и отчаянно побежал к столу.
Глаза Хёну, пристально следившие за спиной медленно поднимающегося Тэгона, в одно мгновение наполнились ужасом. Тэгон, облизывая окровавленную нижнюю губу, повернулся к нему с жутковатой усмешкой.
Его поймали слишком легко. Это даже нельзя было назвать погоней. Внезапно протянувшаяся рука Тэгона схватила Хёну с противоположной стороны и швырнула на стол. Это было свирепое, жестокое движение, как у зверя, набрасывающегося на добычу.
Тэгон грубо протиснулся между ног Хёну и начал насильно расстёгивать пряжку брюк. Хёну отчаянно брыкался. Тэгон одной рукой схватил и прижал обе руки Хёну, а другой взял фартук, висевший на стуле.
Связав руки Хёну одной из двух лент фартука, предназначенных для завязывания на талии, он крепко примотал фартук к ножке стола. Хёну изо всех сил пытался высвободить связанные руки, но безуспешно. Тэгон тут же одним движением стянул с него брюки и нижнее бельё.
Хёну дрожал и умолял. Взгляд Тэгона, в котором не было ни капли эмоций, был слишком пугающим. Такого Тэгона он видел впервые в жизни. Даже в ту ночь, когда он потерял рассудок от морфо, глаза Тэгона не были такими. Глаза, словно поглотившие душу целиком в глубокую чёрную бездну, пристально смотрели на Хёну.
Сухие пальцы Тэгона сразу скользнули к отверстию Хёну. Хёну вздрогнул от холодных пальцев, ощупывающих чувствительное место. Большой палец, потиравший плотно сжатые складки, начал грубо проникать внутрь.
Хёну чувствовал только боль от насильственного проникновения инородного тела в сухое отверстие. Закусив губу, он терпел боль. Палец, вошедшие внутрь, раздвинули его внутренние стенки, а затем выскользнули наружу.
Это был первый раз, когда он вступал в отношения с кем-то не во время течки. К тому же грубо прижатый к столу со связанными руками. Это было почти изнасилование.
В груди Хёну кипела ярость от обиды, беспомощности и предательства. Область под глазами покраснела от гнева. Искусанные губы Хёну были ярко-красными.
Одного этого вида было достаточно, чтобы возбудить похоть Тэгона. Его член, выступающий из-под одежды, уже наполовину встал. Тэгон левой рукой обхватил свою плоть и водил вверх-вниз, одновременно правой рукой подняв и обхватив одну ногу Хёну.
Напряженный член, ставший еще больше после недавней мастурбации, коснулся неподготовленного входа Хёну. Тот не только не был смазан естественной смазкой, но даже не был как следует разработан. Лицо Хёну, охваченного страхом, побелело как мел.
Вскоре ужасающий крик Хёну разнесся по всему дому.
Член Тэгона с трудом проталкивался внутрь, раздвигая узкие стенки Хёну. Тэгон, опираясь одной рукой у изголовья Хёну для поддержки верхней части тела, плотно прижался своей грудью к груди Хёну, увеличивая давление. Другой рукой он приподнял одну ногу Хёну еще выше, закинув ее себе на плечо.
Когда проникновение стало глубже, из уст Хёну вырвался мучительный стон. По бледному телу Хёну, застывшему от боли и страха, выступил холодный пот.
Войти оказалось сложнее, чем ожидалось. Тэгону тоже было тяжело от сдавливающего ощущения. Это были уже не те мягкие, податливые стенки, как раньше. Казалось, будто пытаешься втиснуть кусок мяса в узкую жесткую пластиковую трубку. На лбу Тэгона выступили капли пота.
Белое горло Хёну, издававшего ужасные крики, судорожно дергалось, когда огромная масса продолжала неумолимо вторгаться, туго заполняя его внутренности.
Стенки так сильно сжимали член, что даже в горле Тэгона клокотал болезненный стон.
Тэгон приподнял верхнюю часть тела, которая прижималась к груди Хёну. Он поднял и вторую ногу Хёну, свисавшую под столом. Когда обе ноги оказались широко разведены в стороны, отверстие Хёну приняло член легче, чем раньше. Тэгон еще сильнее надавил нижней частью тела.
Наконец вход порвался, и потекла кровь.
Когда отверстие стало влажным, двигаться стало намного легче.
Наконец втиснув член до самого основания, Тэгон медленно начал двигаться взад-вперед.
Хёну стиснул зубы. Каждый раз, когда член Тэгона выходил, кровь стекала по ложбинке между ягодицами, собиралась на краю стола и капала на пол.
В момент, когда сознание Хёну затуманивалось от ужасной боли, его глаза широко раскрылись.
Головка члена Тэгона пыталась проникнуть в его матку.
Интуитивно почувствовав опасность, Хёну словно очнулся от ледяного душа и закричал.
- Нельзя, Тэгон-а. Нельзя. Туда нельзя.
Хёну отчаянно замотал головой, дрожа всем телом.
Это был не безопасный период. И без того слабое место, к тому же недавно было кровотечение. Если будет сильный удар, высок риск выкидыша.
Головка члена Тэгона, не обращая внимания, снова сильно надавила на матку Хёну.
Хёну судорожно закричал. Из глаз потекли слезы.
- Нельзя. Пожалуйста! Не надо, Тэгон-а! Не делай этого!! Не надо!!
Хёну кричал, умоляя Тэгона. Выражение лица Тэгона, смотрящего на Хёну сверху вниз, было каким-то странным.
Тэгон медленно опустил губы ко рту Хёну.
Хёну с жаром принял язык Тэгона, проникающий в его рот, сильно втягивая его до самого корня. Он катал язык Тэгона во рту, как сладкую конфету, касаясь им слизистой то тут, то там, и даже слюну, стекающую в горло, глотал без остатка.
И следа не осталось от недавнего сопротивления, когда он кусал вторгшийся язык Тэгона. Хёну отчаянно, как загнанный зверь, заглатывал язык Тэгона, а из его закрытых глаз текло еще больше слез, чем раньше.
Изо ртов двух тесно прижавшихся друг к другу людей непрерывно раздавались томные, влажные звуки переплетения языков. В какой-то момент Тэгон совсем забыл о движениях бёдер и полностью утонул в поцелуе с Хёну.
Это был их первый поцелуй, когда оба находились в сознании.
К счастью, в тот день Тэгон не проник в матку. Перед самым оргазмом он вытащил член и выпустил сперму на низ живота Хёну.
Липкая сперма стекла вниз по животу Хёну и впиталась в лобковые волосы. Тэгон с недовольством смотрел на вялый член Хёну, который так и не затвердел, даже когда он попытался подрочить ему.
Пока Тэгон настойчиво ласкал его тело, пустой взгляд Хёну был устремлен в потолок.
Тэгону тоже было не по себе от такого Хёну.
Тэгон брал Хёну почти каждый день. Несмотря на прежнее отвращение к омегам и сексу, теперь их соития длились до самого рассвета.
Хёну думал, что это место находится недалеко от их прежней квартиры. Одежда Тэгона каждый день менялась на новую. Теперь он носил костюмы, которые раньше так ненавидел.
В дни, когда от костюма Тэгона после прогулок разило сексом с другими омегами, Хёну содрогался и его тошнило во время близости, но Тэгон не отпускал. Он жадно целовал Хёну в рот, из которого только что вышла рвота, настойчиво проникая языком. От ужасной вони, исходящей от тела Тэгона, Хёну выворачивало наизнанку.
Чем сильнее Хёну сопротивлялся, тем одержимее Тэгон его трахал. Он крепко удерживал извивающегося и отбивающегося Хёну, проникая членом еще глубже. Такое повторялось бесчисленное количество раз.
Со временем припадки Хёну притупились, а блеск в глазах угас.
Требования Тэгона становились все наглее. То заставлял мастурбировать, то обнимать его за шею, то стонать его имя.
- Поцелуй меня. Залезай сверху.
По команде Тэгона он бросал все и спешил к нему. Садился верхом на обнаженного Тэгона и целовал как приказано. Проникал языком в его приоткрытый рот, вылизывая каждый уголок, отчего из горла Тэгона вырывался низкий стон. Чувствовал, как упирающийся в живот член постепенно твердеет.
После долгих влажных звуков переплетающихся языков раздалось тяжелое дыхание Хёну: "Хх... хх..."
- Отвратительно. Почему до сих пор так хреново?
Хотя голос звучал недовольно, лицо Тэгона выражало удовлетворение, да и внизу он был достаточно возбужден.
Он молча подчинялся приказам Тэгона. По крайней мере, тогда Тэгон не претендовал на его член.
Хёну проводил целые дни в постели. Когда был голоден, ел то, что Тэгон оставлял на столе, потом снова ложился спать. Очнувшись, обнаруживал себя под Тэгоном. Еда, сон и спаривание - вот и вся его жизнь. Как у животного, а не человека.
Тэгон требовал, чтобы Хёну всегда был голым - лень раздевать. Даже отобрал единственную сумку. В доме было тепло от постоянно работающего котла, но ходить голым весь день было невыносимо.
Улучив момент, когда Тэгона не было, Хёну открыл шкаф. Там висели три костюма Тэгона. Белье и брюки были слишком велики. Пришлось надеть только белую рубашку. Хотел снять до возвращения Тэгона, но тот вернулся раньше и застал его.
Член Хёну едва виднелся из-под края рубашки, спадающей с плеч, дразня Тэгона. Тот небрежно бросил пиджак на стол и, развалившись на кровати, подперев голову рукой, любовался видом. Говоря прямо - возбудился. На его губах расползлась похотливая ухмылка.
Когда Хёну направился к кровати, Тэгон кивнул на пол.
- Я сказал нагнись там, как сучка.
- Задницу повыше, чтоб дырку было видно.
Хёну покорно выполнил. Встал на локти и колени, высоко подняв зад. Просторная рубашка Тэгона сползла, обнажив тонкую талию и розовые соски. Ткань медленно стекала по спине к шее.
- Постепенно открывались аппетитные ягодицы, талия, гладкая спина, лопатки. Бледная, не видевшая солнца кожа Хёну, излучала странное свечение. Тэгон смотрел затуманенным взглядом, достал смазку, небрежно выдавил на ладонь и приблизился.
Намазав смазкой промежность Хёну, сразу проник пальцами во влажное отверстие.
Тэгону было крайне неприятно вспоминать тот секс, когда у Хёну пошла кровь. С тех пор он всегда обильно смазывал и растягивал его дырку перед актом.
Как Тэгон ни старался стимулировать член Хёну, тот оставался безучастным. Даже феромоны не помогали. Из-за беременности чувствительность притупилась, да и обоняние нарушилось. Приходилось каждый раз использовать лубрикант с афродизиаком - хлопотно, но придавало особую пикантность.
Пальцы Тэгона нащупали внутри особенно выпуклый бугорок. Зная это ощущение, тело Хёну инстинктивно напряглось. Тэгон надавил на твердый комочек. Простата.
Хёну стиснул зубы, подавляя стон. Тэгон настойчиво массировал простату. Когда странное ощущение начало растекаться по низу живота, Хёну зажмурился. Тэгон снова сильнее надавил.
Наконец вырвался стон, который уже невозможно было сдержать.
Напряженные стенки постепенно размякли и начали влажно обволакивать.
Тэгон облизнул губы затуманенным взглядом. Омега, а кончает от простаты.
По природе простата должна атрофироваться при проявлении омега-признаков. Не исчезнуть, а потерять чувствительность. Взамен омеги получают высшее наслаждение через новый орган.
Но почему-то у Хёну простата осталась эрогенной даже после появления матки. Странное проявление принесло неожиданный бонус.
Забавно, что место, которым не интересовались после появления матки, так хорошо работает.
С каждым нажатием на простату предательский член Хёну дергался, пока не встал торчком. Когда афродизиак впитался в чувствительную слизистую, стенки начали гореть и пульсировать.
Ощущения были совсем не как во время течки. Тогда жар подчинял и тело, и разум, а сейчас - нет. Пульсирующие стенки и член, горло, издающее животные стоны - всё казалось чужим. Удовольствие приходило против воли. Чем сильнее разгоралось внизу, тем холоднее становилось в голове.
Уже три пальца скользили внутри. Горячая грудь Тэгона прижалась к спине Хёну. Грубое дыхание Тэгона обрушилось на его ухо.
- Вот здесь, что ты чувствуешь.
Пальцы Тэгона резко нажали на простату.
Хёну пронзительно вскрикнул. В глазах побелело. Когда колени подкосились, Тэгон успел подхватить за талию.
- Когда беты трахаются между собой.
- Тот, кто снизу, кончает отсюда.
- Насколько же ты создан для этого, а?
Запонки на рукаве рубашки Тэгона сверкали при каждом движении пальцев внутри. Когда Хёну отчаянно замотал головой, Тэгон тихо рассмеялся и прошептал:
- Нет? Что нет? У тебя дырка, от которой любая бета с ума сойдет.
Хёну хотел отрезать свои гниющие уши.
- Твоя дырка умоляет, чтобы в нее вошли. Чувствуешь?
Тэгон поднес блестящие пальцы к глазам Хёну.
- Смотри, ты весь мокрый.
Другая рука Тэгона проникла под рубашку и ущипнула розовый сосок. Было мило, как честно тот твердел от прикосновений. Тэгон уткнулся носом в шею Хёну, глубоко вдыхая запах тела. Из-за беременности феромоны ослабли, но аромат тела стал еще насыщеннее.
Вдыхая запах Хёну, Тэгон будто возвращался в школьные годы. Тот самый аромат, что исходил от Хёну до проявления в омегу.
Единственное, что приносило покой.
Хотя тогда он и не мечтал, что от этого запаха будет так часто вставать.
- Не думай, что раз ты такой, можешь трахаться с кем попало.
- Ты же знаешь, после всех своих шлюшьих похождений, чей член приносит тебе больше всего радости.
- Я приручил твое тело. Никто кроме меня не сможет удовлетворить тебя. Что сверху, что снизу - только мой член будешь принимать. Понял?
Тэгон устроился сзади, как собаки при случке, раздвинул ягодицы и вставил свой налитый член с выступающими венами. Растянутые стенки без труда приняли его.
Отстранившись, Тэгон резко ударил головкой по простате.
Электрический разряд прошил до макушки. Шокирующее ощущение. Когда дрожащее тело Хёну почти рухнуло, Тэгон подхватил его за грудь, крепко прижал и начал яростно вбиваться.
Хёну трясло от страха - казалось, горячий кол проткнет до горла. Слизистая судорожно обхватывала член Тэгона. Тот замер на мгновение, погрузившись до конца, смакуя восхитительные ощущения.
Хоть это была лишь рефлекторная реакция тела, не зависящая от воли Хёну, Тэгон испытывал невыразимый восторг, чувствуя, как часть Хёну наслаждается им.
Переплетя пальцы с Хёну, царапающим пол, Тэгон возобновил движения.
По лицу Хёну беззвучно текли слезы.
Из растянутой дырки разносились влажные звуки. Пропитанные афродизиаком стенки плотно обхватывали член.
Тэгон вдавил в пол плечи извивающегося Хёну, которого трясло от противного, чуждого ощущения, и безжалостно таранил его горящим членом.
Жуткий ствол, наполовину выскользнув, блестел от выступивших соков Хёну.
Тэгон снова безжалостно вогнал свое оружие в отверстие Хёну.
Задыхающийся Хёну начал покачивать бедрами. Смазка стекала серебристой нитью на пол.
Дрожащие движения выдавали борьбу между разумом и желанием. Тэгон остановился, любуясь этими метаниями.
Хёну задвигал бедрами сильнее, словно упрашивая. Сам насаживался на член, двигаясь вперед-назад. Потом блудливые движения прекратились.
По напряженным мышцам чувствовалось отчаянное сопротивление инстинктам.
Злорадно усмехнувшись, Тэгон провел по обнаженной спине Хёну до середины шеи. Начало позвоночника.
Вонзил ногти и резко провел до копчика.
Одновременно вырвались пронзительные стоны двоих. Промежность Хёну сжалась, словно пытаясь откусить член Тэгона. В то же время, распухшая до размеров каштана от постоянных толчков, твердая простата Хёну прямо надавила на самое чувствительное место у основания ствола Тэгона.
Тэгон испытал ощущение, будто в глазах у него замелькали вспышки от удара молнии наслаждения. Верхняя часть тела Хёну затрепетала, как рыба.
Хёну выстрелил спермой короткими струями, словно из водяного пистолета. Из-за того, что он лежал ничком, брызги долетели до ключиц и подбородка.
Тэгон с растерянным видом грубо взъерошил свою мокрую от пота челку. Его грудные мышцы бурно вздымались, пока он пытался отдышаться.
Он чуть не кончил. Мышцы живота, сжавшиеся до предела, все еще подергивались. Тэгон медленно восстановил дыхание затуманенными глазами и возобновил движения бедрами.
Инстинкт, наконец вытеснивший разум, полностью подчинил себе Хёну. На его ягодицах, страстно двигавшихся в такт толчкам Тэгона, виднелась красивая ямочка в форме перевернутого треугольника. Когда Тэгон сильно надавил большим пальцем на эту впадинку на копчике, отверстие Хёну резко сжалось.
Из уст Тэгона вырвался удовлетворенный вздох.
На этом развратном теле не было ни единого места, не являющегося эрогенной зоной. Плоть, отзывающаяся на каждое прикосновение, была невыносимо прекрасна.
В затуманенных глазах Тэгона мелькнул жестокий блеск.
Взгляд Тэгона, полный собственничества и страсти, жадно ласкал Хёну с головы до пят. Это тело было невероятно хорошо. Слюна казалась сладким нектаром, текстура кожи, чувствительность, запах тела, феромоны, звуки стонов, даже каждый палец на ногах - все соответствовало его вкусу.
Словно бог создал это тело специально для него, вложив все свое мастерство. Иначе оно не могло бы так идеально совпадать с его предпочтениями.
Тэгон чувствовал полное удовлетворение от этой живой жертвы высшего качества, преподнесенной ему.
Надавливая головкой на простату Хёну, Тэгон вспомнил его еще бетой. Хёну, смотревшего на него глазами, полными восхищения и веры. Его спасителя.
Когда он видел Хёну в рубашке того же цвета, что и школьная форма, источающего тот же запах, что и тогда, стонущего от прямых ударов по простате, Тэгон порой впадал в иллюзию, будто овладевает тем самым Хёну из прошлого. Воображая, как насильно проникает внутрь невинного Хёну, знавшего только его, и оставляет в нем свой след, Тэгон испытывал острое наслаждение, пронизывающее все тело.
Тэгон уткнулся лицом в шею Хёну и глубоко вдохнул. Сладкий запах тела, наполнявший легкие, словно афродизиак туманил разум Тэгона. Он был вполне доволен и без проникновения в матку.
Воспоминание о Хёну в тот день было словно ушат холодной воды. Тэгон был немало шокирован видом Хёну, отчаянно пытавшегося защитить своего ребенка в животе. Непонятное чувство утраты нахлынуло на Тэгона.
Да, вот как нужно относиться к своему ребенку.
Тэгон мысленно усмехнулся. Это было естественно и правильно. Поэтому не было причин для шока от такого поведения Хёну, но Тэгон больше никогда не хотел видеть Хёну таким - жертвующим собой ради защиты жизни в своем чреве. Это ощущение было сродни страху, бередящему травму.
С того дня Тэгон никогда не направлял головку к матке Хёну. Вместо этого он стимулировал маленькую, размером с каштан, простату поблизости, вспоминая прежнего Хёну, смотревшего на него с обожанием и чистой любовью.
Каждый раз, когда он это делал, его низ живота сжимался до предела, вызывая греховное наслаждение. Пол не имел никакого значения. Он наверняка желал бы Хёну, даже если бы тот проявился как альфа.
Неважно, кем бы он был, лишь бы это был Хёну.
Тэгон, как обычно, вытащил свой член прямо перед оргазмом и выстрелил спермой на нижнюю часть живота Хёну. Почему-то он стал избегать привычки надавливать рукой на низ живота Хёну во время секса. Вместо этого Тэгон теперь изливал сперму на пухлый живот Хёну.
Каждый раз при этом в глазах Тэгона, словно у зверя, оставшегося с одними инстинктами, опасно вспыхивал огонек. Взгляд, будто настороженно следящий за чужаком, вторгшимся на его территорию.
Убедившись, что Хёну тоже кончил одновременно с ним, Тэгон с довольным видом встал и сел на край кровати. Затем, указывая на свой член, обратился к Хёну:
Хёну, вытирая тканью сперму со своего живота, скорчил отвращённое лицо. Тэгон, ухмыляясь, поторопил его:
Хёну подполз на коленях и устроился между ног Тэгона.
Когда он обхватил двумя руками уже твёрдый член и попытался взять его в рот, Тэгон остановил его, упершись указательным пальцем в лоб:
Опершись одной рукой о край кровати, Тэгон откинулся набок, наблюдая за происходящим.
Если Тэгон говорил лечь - он ложился, если говорил раздвинуть ноги - раздвигал. Раньше он бы дрожал от стыда, его грудь горела бы от гнева, но теперь, как ни странно, ему было абсолютно всё равно.
Внутри была пустота. Ни эмоций, ни желаний - ничего. Хёну думал, что он похож на пациента с неизлечимой болезнью. Даже если бы кто-то воткнул острую иглу в больное место, он бы уже не почувствовал боли.
Хёну боролся не с внешними раздражителями, а с внутренними. Отчаянно сражался с ощущениями, которые возникали везде, где его касались руки Тэгона.
Когда же это притупится? Когда он наконец перестанет что-либо чувствовать? Лучше бы все нервы отказали. Он хотел, чтобы его тело стало невосприимчивым к удовольствию, как оно стало невосприимчивым к боли.
Он не хотел ничего чувствовать. Не хотел ни на что реагировать.
Одной рукой он дрочил член Тэгона, а другой массировал его напряжённые яйца. От этого член Тэгона стал ещё тверже.
Хёну повторял то, что Тэгон делал с ним. Царапал ногтем уретру, потом углубление между головкой и стволом. Дыхание Тэгона, нахмурившего брови, становилось всё более прерывистым. Хёну равнодушно наблюдал за его реакцией, затем вернулся к своему занятию.
Он мечтал о будущем, где они шли бы плечом к плечу, на равных позициях. Хотел быть единственным спутником и партнёром, невзирая на их сущности (альфы и омеги), надеялся на вечность, как в детском обещании. Жил, твёрдо веря, что путь Тэгона - это и его путь. Хотел, чтобы его уважали как равную личность. Хотел быть любимым. Мечтал об отношениях, связанных любовью и верностью на равных условиях.
Был ли я хоть на мгновение равным Тэгону?
Я был не более и не менее чем его собственностью. Не друг, разделяющий дружбу, а раб в отношениях, основанных на владении.
Хёну задыхался. Чувствовал себя в ловушке, из которой не выбраться. Если Тэгон узнает, что ребёнок, которого он носит - его, то попадёт в ещё более жёсткое рабство. Ему было жаль ребёнка, который станет средством его порабощения.
Отвратительные феромоны омег, которыми пропитывался Тэгон, проникали в его поры, разрывая на клеточном уровне. Как бы отчаянно он ни корчился от ужасной боли, Тэгон никогда не отпускал его. Каждый раз, когда его жестоко пронзали снизу, Хёну, будто кровью истекая, клялся:
Я никогда не скажу! Никогда не расскажу своему ребёнку! О том, что такой альфа как ты является его родным отцом - никогда, никому не скажу!!
Даже в полубезумном состоянии Хёну десятки, сотни раз давал себе эту клятву. Снова начал царапать свои руки, но и это долго не продлилось. Потому что его адские муки в какой-то момент сменились абсолютным спокойствием.
Хёну только теперь понял. Что Тэгон умер.
Больше не было ни благоговения перед Тэгоном, ни восхищения, ни любви, ни сожаления, ни ревности, ни ненависти, ни обиды. Феромоны омег, исходившие от Тэгона, больше не мучили его. Хёну осознал, что Тэгон больше не значит для него ничего.
Теперь ты больше не можешь причинить мне боль.
Когда он просто лежал на кровати, убивая время, всевозможные воспоминания выскакивали и разворачивались перед глазами как фильм. Большинство из них были с Тэгоном. Хёну взял в руки ножницы и вырезал чувства, пропитавшие воспоминания. Некоторые легко срезались как тонкая бумага, а некоторые чувства прилипли как застывшая ириска и не хотели отделяться.
Хёну сжал ручки ножниц в ладони и безжалостно резал. Тогда даже крепко приставшие остатки мерзких чувств не могли устоять и откалывались кусочками.
Наконец Хёну полностью успокоился. Прежние воспоминания больше не вызывали ни грусти, ни нежности. Он стал невосприимчив ко всему.
Странно, но когда он вспоминал о К, его грудь покалывало от боли. Он оглядывался с ножницами, чтобы вырезать больное место, но была лишь темнота. Он не знал ни как К выглядит, ни его голоса. Существовали только ощущения, без образа, который можно было бы вспомнить.
Очнись. К - это Тэгон. Он обманул меня. Всё фальшивка.
Сколько бы он ни убеждал себя, чем больше Тэгон топтал его, тем сильнее инстинкты омеги жаждали объятий альфы, который дарил ему покой. Это были объятия, о которых он вспоминал в одинокие ночи во время побега.
Эти объятия отличались от объятий Тэгона и других альф. Дело было не только в физическом удовольствии. Эмоциональная полнота, покой и умиротворение, ощущение того, что тебя полностью принимают как омегу. Даже будучи незавершёнными, эти объятия были драгоценны. Ему даже начало казаться, что его повторное проявление как омеги в тех объятиях было, возможно, естественным законом природы.
Всё это были грязные уловки Тэгона, чтобы обмануть его. Возможно, он с самого начала планировал это. Это должна быть ловушка, расставленная Тэгоном, чтобы полностью сломить его.
Но даже зная всю правду, Хёну не мог вырезать чувства, пропитавшие эти воспоминания.
"Когда беты с членами трутся друг об друга."
"Говорят, этот извращенец подставляет задницу и кончает от этого."
"Насколько же ты шлюха, раз у тебя такое тело, а?"
"Даже бету с ума сведёт твоя дырка."
Даже среди всех этих грязных оскорблений Хёну не мог почувствовать ни капли гнева к Тэгону. Но когда он думал о К, то испытывал боль, от которой всё внутри чернело - острое чувство потери, лишения и одиночества.
Тэгон и К определённо были одним и тем же человеком, как же могли чувства к ним быть настолько разными?
Как песочные часы. Когда одна сторона опустошается, другая наполняется. Как магнит. Одно тело, но противоположные полюса. Как вода и масло в маленькой стеклянной банке. Когда встряхиваешь, кажется, что смешались, но через время снова полностью разделяются.
Когда он погрузился в размышления, сжимая в руке ножницы, где-то глубоко внутри снова послышался гудящий голос, мучающий его.
Он слышал это так часто, что уже выучил наизусть. Хёну пробормотал, шевеля губами:
Пожалуйста, не трогай только эти воспоминания.
Пожалуйста, не трогай только эти воспоминания.
Голос резонировал во всех направлениях, как будто исходя изнутри стеклянного шарика. Из стеклянного шарика, покрытого трещинами, который, казалось, разобьётся вдребезги от малейшего толчка, кричал омега.
Оставь эти воспоминания в покое.
- Оставь эти воспоминания в покое.
От внезапного грубого прикосновения к плечу Хёну очнулся. Перед ним стоял Тэгон, странно глядя на него.
Хёну осознал, что его рука, дрочившая член Тэгона, остановилась. Он снова начал быстро двигать рукой, но Тэгон схватил его за запястье и отвёл руку от своего члена. Хёну рассеянно смотрел вслед Тэгону, уходящему в ванную, а затем лёг на кровать, не помывшись.
Сколько бы он ни спал целыми днями, его всё время клонило в сон. Говорят, чем больше спишь, тем больше хочется спать - что, если он так проспит всю жизнь? Подумав об этом, он решил, что это было бы неплохо. Нет, может быть, это была бы даже более человечная жизнь, чем сейчас.
В любом случае, он очень хотел спать.
Хёну закрыл глаза и отдался глубокому сну.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty