Пылкая любовь. Глава 4
Го Яшина оттащили в тюрьму, расположенную в дальнем углу дворца.
Подземная тюрьма, вырытая в виде туннеля, была такой длинной и глубокой, что наружу не проникало ни звука. Свет сюда тоже не попадал - стоило потушить факел, и всё погружалось в кромешную тьму. Лестница, ведущая вниз, казалась бесконечной. Разбросанные вдоль неё камеры напоминали муравейник.
Было очевидно, что сбежать отсюда почти невозможно, даже если заключённому удалось бы выломать дверь своей камеры. Проходы были настолько запутанными, что беглец наверняка не смог бы сориентироваться. К тому же, даже выбравшись из подземелья, он оказался бы в хорошо охраняемом дворце. Вероятно, из-за того, что поимка считалась неминуемой, тюремщиков было немного. Лишь изредка попадались на глаза стражники, стоявшие у дверей камер.
Длинная лестница закончилась лишь на самом дне подземелья. Просторное, похожее на пещеру помещение, судя по мрачной атмосфере, служило также и камерой пыток. На стенах висели различные орудия, и в воздухе стоял тяжёлый смрад гниющей крови и плоти. Особенно леденила кровь ярко-красная, будто покрытая киноварью, дыба. Одно её вида было достаточно, чтобы заставить любого признаться даже в тех преступлениях, которых он не совершал. Но посреди всего этого Го Яшин стоял с прямой спиной, сохраняя невозмутимый вид.
Солдаты оставили его и ушли. Тюремщик, принявший заключённого, начал развязывать его верёвки, чтобы запереть в камере. Го Яшин не оказывал никакого сопротивления. Наоборот, он сам вошёл в камеру, расположенную в углу пещеры. Но тюремщик, который, казалось, уже собирался запереть дверь, вдруг заговорил.
- Подождите, пожалуйста, минутку.
Возможно, тюремщику показался постыдным жалкий вид Го Яшина, одетого лишь в одну тонкую рубаху, и он снял свой чогори, которую носил под формой, и протянул ему. Когда Го Яшин принял её со словами «Благодарю», тюремщик заговорщически понизил голос.
- Если вам что-нибудь понадобится, говорите не стесняясь.
Го Яшин с удивлением посмотрел на него. Тюремщик почтительно опустил веки.
- Я родом из большой рыбацкой деревни Иори, что у подножия горы Комбонсан.
- Иори… большая рыбацкая деревня?
Пока он пытался вспомнить, что это за место, тюремщик тихо продолжил:
- Мой престарелый отец живёт там. Он часто сокрушался, что жизнь стала невыносимой: шайка разбойников с горы Комбонсан постоянно нападала на деревню, грабила урожай и резала скот. Местные власти были бессильны, даже солдаты ничего не могли с ними поделать. Отец уже почти был готов покинуть землю, на которой прожил всю жизнь. Но потом я услышал, что Величайший мечник Дэто одолел их.
Го Яшин не узнал название деревни, но упоминание о разбойниках всколыхнуло его память.
- А… - выдохнул он и смущённо потёр бровь. - В этом нет особой заслуги, за которую стоило бы благодарить. Я тогда странствовал, и у меня закончились деньги на дорогу. Я нанялся охранять купеческий караван, и так уж вышло, что наш путь лежал через те места.
- И всё же, если бы не вы, господин Го Яшин, кто бы смог справиться с печально известным Орлом с горы Комбонсан?
- Орлом? Что вы. Он был настолько ничтожен, что его и воробьём-то назвать было бы стыдно.
- Вы так говорите лишь потому, что вы - Величайший мечник Дэто.
Похоже, тюремщик принял его неловкость за скромность и посмотрел на него с глубоким восхищением.
- Я знаю, что Величайший мечник Дэто не только потерял сестру, но и был несправедливо схвачен и приведён в покои Короля-Демона. Хоть я и человек низкого звания и не могу вытащить вас из тюрьмы, я постараюсь обеспечить вам все возможные удобства в пределах моих полномочий.
- Одних твоих слов уже достаточно, спасибо.
Благодаря заботе тюремщика, Го Яшин оказался в камере без кандалов. Тюремщик ещё раз спросил, всё ли в порядке, но солома на полу была свежей, а кувшин полон воды. Для тюремной камеры это было не хуже гостевой комнаты.
Тюремщик предложил ему отдохнуть и вышел, оставив Го Яшина одного. Он растянулся на хрустящей сухой соломе, заложил руки за голову и уставился на играющие в свете факела тени на потолке. Его одолевали смешанные чувства.
По словам тюремщика, его несправедливо обвинили и бросили в темницу, а значит, он должен был кипеть от ярости. И действительно, до того момента, как он ворвался в покои, им владела неукротимая жажда убийства. Он был готов любой ценой убить Короля-Демона, чтобы отомстить за сестру, а после без сожаления расстаться с собственной жизнью.
Однако, увидев Короля-Демона воочию, его пылающая жажда убийства угасла, словно костёр под дождём. Когда тот пригрозил обесчестить его, Го Яшин вспомнил, кто перед ним, и попытался вновь разжечь в себе ярость, но не смог. Он понимал, что не достигнет своей цели - убийства Короля-Демона - и умрёт напрасно, но всё равно ограничился лишь поркой.
Го Яшин с горечью вспоминал слова и поступки Короля-Демона. Его дерзкое и развязное поведение не было свойственно обычному ребёнку. Он казался взрослым не в хорошем, а в дурном смысле. Вероятно, он рос, слыша только лесть от подхалимов, которыми, по слухам, кишел дворец, и потому был высокомерным и невежественным, как заплывший жиром чиновник. Он не просто осознавал себя королём - он, казалось, ничуть не боялся собственной власти и без малейших колебаний пускал её в ход.
Говорили, вдовствующая королева сама его растила… Она совершенно испортила ребёнка. С досадой размышлял Го Яшин, надеясь, что его порка хоть немного пойдёт Королю-Демону на пользу. Конечно, в реальности на это вряд ли стоило рассчитывать. Телесные наказания эффективны лишь тогда, когда рядом есть взрослый, способный направить на верный путь, а пока вдовствующая королева вертит им как хочет, мальчишке будет трудно что-либо осознать. Да какое там «осознать» - он наверняка сейчас в ярости рвёт и мечет, крича, что снесёт ему голову.
Даже если меня казнят за то, что я посмел поднять руку на особу короля, я не пожалею. Если это поможет мне наконец оказаться рядом с сестрой, то причин отказываться нет.
Го Яшин усмехнулся, представив, как рассказывает сестре, что проучил Короля-Демона. В его памяти сестра навсегда осталась семилетней малышкой, и ему казалось, что ей бы понравилось услышать, как он отшлёпал короля в наказание.
Но его улыбка продержалась недолго. Он не мог быть уверен, хотела ли бы этого его сестра, которую он едва знал. Да и его поступок был скорее не ради сестры, а ради самого Короля-Демона. Он решил не убивать, а побить его, потому что успел разглядеть мимолётное чувство, промелькнувшее на его лице.
Как по мне, так это вы, Король-Демон, хотите умереть.
Когда он вырвал у него длинный меч и направил на него, Король-Демон ужаснулся. Но в то же время, казалось, испытал странное облегчение.
Го Яшин, проживший жизнь мечника, слишком хорошо знал это чувство. Мечники, всю жизнь балансировавшие на грани жизни и смерти, в решающий миг, на пороге гибели, порой вели себя не так, как можно было ожидать. Вместо того чтобы бороться за жизнь, они порой с радостью принимали смерть, словно давно её ждали.
Нелепо, но в Короле-Демоне, мальчишке, которому было всего-то лет десять с небольшим, он увидел нечто подобное. В тот миг, когда он осознал, что может умереть, он испытал первобытный страх смерти, но одновременно с этим на его лице отразилось облегчение, говорившее: «Наконец-то. Теперь всё кончено».
Даже девяностолетние и восьмидесятилетние старцы порой цепляются за жизнь, желая жить вечно. Множество правителей в поисках эликсира бессмертия пытались обмануть смерть.
Так почему же король, стоящий на вершине власти, да ещё и такой юный, должен был радоваться смерти?
Именно поэтому он не смог убить этого ребёнка. И хотя он понимал, что если оставить всё как есть, этот мальчишка может стать невиданным тираном в истории Дэто, он ограничился тем, что отстегал его.
Не напрасно ли было это милосердие?
Может, стоило всё же убить этого ребёнка? Он задавался этим вопросом, но не находил ответа. Сложно было судить, что было правильным, и сейчас размышления об этом лишь усугубляли его душевное смятение.
Чтобы усмирить смятенные мысли, Го Яшин сел в позу для медитации. Он положил руки на колени скрещённых ног, опустил веки и глубоко вздохнул.
Когда буря в его душе улеглась, пришло осознание, что всё уже случилось. Сделанного Королю-Демону было не воротить, а значит, оставалось лишь готовиться принять последствия своих деяний. За преступление - прикосновение к священной особе короля - не было бы ничего удивительного, если бы его прямо сейчас оттащили на плаху и обезглавили.
Хоть я и сделал это с готовностью умереть, всё же стоит подготовиться морально.
Быстрой и чистой смерти можно было бы только радоваться; ведь его могли ждать муки страшнее самой смерти. Всё могло дойти до того, что он сам будет молить о смерти.
Го Яшин поклялся себе, что ни при каких обстоятельствах не станет молить о пощаде. Он старался сохранять самообладание, веря, что лишь достойная смерть докажет невиновность сестры и покажет всю несправедливость обвинений против него самого.
Сколько он так просидел в неподвижности?
Из глубокой медитации Го Яшина вывел какой-то шум. С некоторых пор издалека доносились громкие, суетливые звуки. Похоже, наверху что-то стряслось, но его, заточённого глубоко под землёй, это не касалось. Он попытался отрешиться от звуков, но они почему-то становились всё ближе.
По спине пробежал холодок от доносившихся до него приглушённых рыданий, словно кто-то умер. Го Яшин невольно прислушался и лишь спустя какое-то время понял, что это причитания дворцовых слуг. Среди заунывных всхлипов то и дело прорывался звонкий, резкий голос.
- Как смеешь... прочь с дороги!
- О боже, о боже... Нельзя вам этого делать, Ваше Величество. Умоляю, поверните назад...
Кажется, Король-Демон спускался в подземелье. Стоило ему это понять, как он стал отчётливо различать и гневные выкрики короля, и умоляющий, полный слёз голос слуги по имени Мунсу.
- Как ты смеешь преграждать мне путь? Смерти ищешь, обезумел?
- Простите меня, Ваше Величество, но вам нельзя в тюрьму. Как можете вы, священная особа, утруждать себя и лично спускаться в место, где держат преступников?
- Я - правитель этой страны и хозяин замка Хонсон, так где же то место, куда я не могу пойти?
- Если Вашему Величеству непременно нужно увидеть преступника, я прикажу доставить его наверх...
- Да вы, негодяи, работаете медленнее улиток! Когда вы ещё выволочете того, кого запрятали в подземелье? И вообще, зачем его сюда бросили? Почему вы поступили так самовольно, без моего приказа?!
- В-во дворце Чхонгёнгун не было другого места, чтобы запереть его...
- Довольно! Раз уж я всё равно пришёл сюда, то доведу дело до конца! А теперь прочь с дороги!
Король-Демон и Мунсу продолжали шумно препираться. Го Яшин был озадачен тем, что Король-Демон лично спускается в эту глубокую подземную тюрьму. Он-то думал, что тот сейчас должен сидеть, держась за распухшие ягодицы, и вынашивать план мести за такое унижение. Так что же он здесь забыл? Неужели уже всё придумал и теперь тащится сюда, превозмогая боль?
Возможно, он явился, чтобы лично свершить наказание. С неприятным чувством Го Яшин стал ждать прибытия Короля-Демона. Путь до него занял немало времени, потому что на каждом шагу Короля-Демона Мунсу повисал на нём с предсмертными воплями. Он поднял такой переполох, словно его господин по доброй воле шагал прямо в адское пламя.
- Что же будет, если об этом узнают во дворце Кымхвагун? Прошу, вернитесь сейчас же, Ваше Величество, я донесу вас на спине!
- При чём здесь дворец Кымхвагун? Я сам накажу своего преступника, какое дело до этого вдовствующей королеве? Хватит, прочь с дороги, пока я тебя не пнул!
В конце концов, Король-Демон не сдержался. Раздался боевой клич и тут же - вопль Мунсу: «А-а-й!» Вслед за этим послышался треск, будто сломались дрова, и слуги в один голос ахнули.
- Б-бараджи! (личный слуга, помощник, прислужник)
Мунсу, скатившись кубарем по длинной лестнице, похоже, не мог им ответить. Вместо ответа раздался грохот и у подножия лестницы показалась его голова. И пока он, скрюченный, словно сломанная ветка, не мог подняться, появился Король-Демон. Должно быть, он пнул Мунсу и сбежал вниз по лестнице - его лицо было раскрасневшимся, а дыхание - сбившимся.
Видно было, что он не выдержал гнева, вскочил с постели и примчался сюда. На нём была ночная рубашка, поверх которой был накинут турумаги. Кривясь от боли, он держал руку за спиной.
- У-ух, - простонал Король-Демон, потирая ягодицы. Похоже, от бега по лестнице ушибленное место разболелось ещё сильнее.
Он с трудом отнял руку и, осмотрев тюрьму, с секундным опозданием заметил запертого в камере Го Яшина. Го Яшин как раз смотрел в его сторону, и их взгляды встретились.
Хотя Король-Демон спустился сюда, кипя яростью, готовый, казалось, с пеной у рта наброситься на Го Яшина, при встрече с ним он не смог вымолвить ни слова. Он лишь крепко сжал губы и сверлил его взглядом, но вид у него был какой-то сдувшийся. Казалось, он пришёл не наказывать Го Яшина, а сам ждал наказания, украдкой поглядывая по сторонам.
Похоже, порка возымела эффект. Ещё бы, его, наверное, и розгой-то никогда не били, не говоря уже о настоящей порке, так что безжалостное наказание должно было стать для него настоящим шоком.
Го Яшин, чувствуя лёгкое удовлетворение, смотрел ему прямо в глаза. Взгляд его был прямым и уверенным. В нём не было ни капли чувства вины или страха. Увидев это, Король-Демон медленно нахмурился.
Нахмурив брови под своим высоким лбом, он подошёл ближе. Его неуклюжая, ковыляющая походка была до смешного нелепой. Го Яшин, чтобы сдержать рвущийся наружу смех, прикусил щёку изнутри и сохранял невозмутимое выражение лица. Король-Демон, видимо, приняв это за наглость, ткнул в него пальцем и заговорил.
- И чего ты уставился, задрав голову, будто герой?
- Я не считаю, что совершил нечто выдающееся, но и не думаю, что в чём-то виноват.
- Ты посмел причинить вред Моему телу и говоришь, что не виноват?!
- Если уж разбираться, кто прав, а кто виноват, то вина в подавляющем большинстве лежит на вас, Ваше Величество.
От такого дерзкого ответа лицо Короля-Демона приняло странное выражение. Он выглядел так, будто увидел, как солнце всходит на западе. Видимо, он никогда в жизни не слышал правды в лицо, потому что слова Го Яшина потрясли его не меньше, чем сама порка. Потрясённый, словно ему ни с того ни с сего влепили пощёчину посреди бела дня, он пробормотал, заикаясь:
Не только Мунсу, но и остальные слуги смотрели на него с таким ужасом, будто вот-вот упадут в обморок. Все уставились на Го Яшина, вытаращив глаза. На их лицах было написано изумление - как можно говорить такое Королю-Демону? - но Го Яшин, сделав вид, что не замечает их, невозмутимо продолжил.
- Конечно же вы виноваты. Разве не было бы долгом, узнав, что ваша невеста отказалась от свадьбы и покончила с собой, попытаться понять её чувства, скорбеть о ней и утешить её душу? Вместо этого вы приказываете её брату возлечь с вами - чем это отличается от преступления против морали?
Король-Демон взвизгнул, и голос его сорвался на визг. Он в растерянности замолчал. В отличие от него, пребывавшего в сильном смятении, Го Яшин оставался невозмутим. На фоне беспокойного и суетливого Короля-Демона он выглядел на удивление спокойным и уверенным. Уже по одному этому было ясно, кто на самом деле виноват.
Король-Демон, кажется, и сам это понимал: он напряг шею и высоко задрал подбородок. А затем снова прибег к упрямству, которое уже демонстрировал в своих покоях.
- Я - избранный небесами из рода У, правитель этой страны! Я не могу быть виноват!
- Да кто же вам такое сказал, Ваше Величество? Каким бы королевским потомком вы ни были, раз вы человек, вы не можете быть безупречны. Напротив, вам следует постоянно следить за своими словами и поступками и обдумывать свои решения.
- Если я и совершил какую-то ошибку, то это вина моих подданных, которые не смогли должным образом служить своему господину. Ты тоже мой народ и мой подданный, а значит, моя вина - это и твоя вина!
Что за абсурдная логика. Поняв, что до него не достучаться, Го Яшин замолчал. Приняв это за согласие или ещё за что, Король-Демон торжествующе приказал:
- Раз ты осознал свою вину, немедленно проси прощения!
- ...Ха-а, - вздохнул Го Яшин так тяжело, будто земля ушла у него из-под ног, но Король-Демон, не обратив на это внимания, ткнул в него пальцем и заорал:
- На колени! Пади ниц и, ударяясь лбом о землю, моли о прощении!
Го Яшин вместо того, чтобы пасть ниц, выпрямил спину. Он и так сидел на полу, но, расправив плечи, стал казаться гораздо крупнее.
- К-как ты смеешь... как ты смеешь...
Король-Демон затрясся, как осиновый лист, его лицо побагровело, а потом посинело. Похоже, у него были проблемы с контролем эмоций, и он не мог справиться с подступающей яростью.
- Я, в своей безграничной милости, даю тебе шанс покаяться, а ты смеешь говорить «не буду»?
Увидев, что Го Яшин отвечает без малейших колебаний, Король-Демон, казалось, вот-вот взорвётся от злости. Он закричал так, что, казалось, сейчас упадёт навзничь, вдыхая без остановки и не выдыхая.
- Заткнись! Как ты смеешь так запросто говорить «не буду» в моём присутствии?!
- Я говорю «не буду», потому что не хочу. Как я могу сказать, что хочу, если это не так?
- Я - король! В моём присутствии ты должен говорить «хочу», даже если не хочешь!
- Но ведь это будет ложью, разве это, в свою очередь, не будет проявлением неверности?
Король-Демон не мог ничего поделать с Го Яшином, который пререкался с ним, не моргнув и глазом. Не в силах одолеть его словами, он начал истошно вопить и топать ногами по полу.
- Каков наглец! Я тебе этого так не оставлю, я тебе не спущу!
Король-Демон визжал, но даже если бы их не разделяла решётка, Го Яшин не почувствовал бы страха. Его угрозы не пугали, а скорее вызывали жалость и беспокойство. Пусть он и ребёнок, но ему уже больше десяти лет - возраст, когда должно появляться здравомыслие. Он уже вполне мог бы отличать правильное от неправильного, но вместо того, чтобы говорить разумно и по совести, он лишь упрямился. Он был жалок, словно младенец, который ничего не умеет, кроме как плакать.
Видя, что Король-Демон вот-вот свалится в припадке, Го Яшин спокойно, словно успокаивая его, сказал:
- И что же вы собираетесь сделать, если не оставите это так?
- Я убью тебя! Разорву на части и скормлю зверям, а твою голову выставлю на крепостной стене и буду смотреть, как она гниёт..!
- Тогда не тратьте силы попусту и убивайте скорее.
От этой просьбы Го Яшина Король-Демон застыл с разинутым ртом. Глядя в его глотку, где был виден даже язычок, Го Яшин невозмутимо продолжил:
- Как я могу надеяться на жизнь, прикоснувшись к священному телу Его Величества? Я уже приготовился умереть, так что угрозы смерти меня только радуют. Не утруждайте себя разговорами с тем, кто скоро умрёт, и казните меня скорее.
Го Яшин вскинул подбородок, словно говоря: «рубите голову прямо сейчас». Но Король-Демон, видя его бесстрашие перед смертью, похоже, понял, что это не будет для него наказанием. Вместо того чтобы приказать вытащить Го Яшина и казнить, он лишь злобно сверкнул глазами и заскрежетал зубами.
- Раз ты хочешь умереть, я не исполню твою просьбу так просто. Я назначу тебе наказание страшнее смерти!
От такой нелепой угрозы Го Яшин лишь фыркнул.
- Наказание страшнее смерти? Вы имеете в виду пытки?
- Именно! Посмотрим, будешь ли ты упорствовать и не молить о пощаде, когда твоя плоть будет рваться, а кости - ломаться!
Го Яшин нахмурился от слов, которые выкрикивал Король-Демон, тыча в него пальцем. Такие слова никак не могли сорваться с уст ребёнка. Да и знает ли он вообще, что значит «рвать плоть» и «ломать кости»?
Го Яшин, дёрнув бровью, резко встал. Хоть он и был за решёткой, Король-Демон, поражённый его напором, попятился назад и едва не сел на пол. Мунсу бросился было поддержать его, но, вспомнив, как только что получил от Короля-Демона, в ужасе отдёрнул руки.
К счастью, Король-Демон не обратил на него внимания. Он лишь смотрел на вскочившего Го Яшина круглыми, как блюдца, глазами. Го Яшин, в свою очередь, отвёл от него взгляд и обратился к Мунсу:
Мунсу, опешив от внезапного обращения, растерянно переспросил:
- Разве вы не слышали приказ Его Величества? Живо несите орудия пыток.
Мунсу, не понимая, что происходит, ошеломлённо стоял на месте, но потом, наконец осознав слова Го Яшина, огляделся по сторонам. За толпой бесполезно сбившихся в кучу слуг он заметил тюремщика, стоявшего тихо, как мышь.
Мунсу подозвал его. Тюремщик рухнул на колени с такой силой, словно собирался их раздробить.
Король-Демон, плотно сжав губы, молчал. В итоге вместо него заговорил Мунсу:
- Его Величество желает наказать преступника. Неси орудия пыток.
- Орудия пыток… что именно вы имеете в виду?.. - спросил Мунсу, поглядывая на молчавшего Короля-Демона.
- Их так много, что все и не перечислить. Из простого - можно протыкать ногти на руках и ногах, клеймить раскалённым железом, вырывать глаза, сдирать кожу, отрезать язык…
Мунсу стало дурно от этих кровавых подробностей; он поморщился и замахал руками.
- Несите палку для наказаний, - прервав его, неожиданно выпалил Король-Демон.
- Да, буду бить самой тяжёлой палкой!
Услышав слова Короля-Демона, Мунсу подал знак тюремщику. Тот поспешно позвал стражников, и они установили раму для наказаний. Го Яшина выволокли из камеры, растянули на крестообразной раме и привязали. А затем окатили его тело ковшом воды.
Под верхней одеждой на нём была лишь тонкая ночная рубашка, и, когда её намочили, ягодицы стали отчётливо видны. Однако в ситуации, когда он был привязан к орудию пытки, это выглядело не столько неловко, сколько ужасающе - в предчувствии неминуемой боли.
- Всё готово, Ваше Величество, - произнёс тюремщик, почтительно поднимая палку.
Сделанная из берёзы и к тому же пропитанная водой, эта палка была тяжела, как железная болванка.
- Сколько ударов прикажете? - спросил Мунсу, но Король-Демон не ответил.
Было очевидно, что он собирался отомстить, но для мстителя вид у него был на удивление растерянный. В этом тёмном подземелье, полном взрослых мужчин, он, единственный ребёнок, казался совершенно чужим, словно случайно попавшим не в то место. Похоже, он и сам не до конца понимал, где находится и что должен делать.
Вместо него, стоявшего как вкопанный, ответил Го Яшин.
- Десять? - переспросил Мунсу, словно спрашивая, почему именно десять.
Го Яшин кивком указал на застывшего, как изваяние, Короля-Демона.
- Спросите у Его Величества. Я ударил его ровно десять раз.
Глаза Мунсу расширились. Он обернулся к Королю-Демону и с ужасом спросил:
- Э-э-этот человек... ударил Ваше Величество?
Теперь удивился Го Яшин. Неужели тот никому не рассказал, что его отшлёпали по заднице? Похоже, он был прав: Король-Демон не подтвердил слова Мунсу. Он лишь густо покраснел и стиснул зубы.
- Куда... как он Вас ударил? - снова спросил Мунсу, не получив ответа.
Но Король-Демон, видимо, слишком стыдился, чтобы сказать правду. Его лицо потемнело от прилившей крови, и он упрямо закричал:
- Не бил он меня! Никуда он меня не бил!
- Но ведь он сам сказал, что причинил вред священному телу Вашего Величества…
- Я сказал, не было такого! Прекрати задавать дурацкие вопросы и начинай уже бить!
Судя по тому, что для наказания Го Яшина он выбрал именно порку, сомнений не оставалось: его самого ударили по ягодицам. Мунсу и так догадывался об этом по той сцене, которую застал, ворвавшись в покои Короля-Демона. Но Король-Демон впал в ярость и так яростно всё отрицал, что допытываться дальше было невозможно. Вместо этого Мунсу поторопил тюремщика исполнять приказ.
Тюремщику ничего не оставалось, как приступить к наказанию. Чтобы Го Яшин не прикусил себе язык, он вставил ему в рот кляп. При этом он взглядом показал, что постарается бить как можно слабее. Однако Го Яшин, прежде чем взять кляп, твёрдо сказал:
- Не жалейте сил. Бейте в полную мощь.
Тюремщик, казалось, не понимал, зачем Го Яшину это нужно. Он до последнего колебался, но Король-Демон наблюдал за ним в упор, и схалтурить было нельзя. К тому же, у такой странной просьбы Го Яшина наверняка была причина.
Тюремщик стиснул зубы и поднял тяжёлую палку. Затем, вложив в удар весь свой вес, он обрушил её вниз.
Раздался влажный, рвущийся звук - это палка прилипла к мокрой плоти, а затем оторвалась. От этого оглушительного звука Мунсу вздрогнул. Слуги помладше тоже отвернулись или опустили глаза, не в силах смотреть. Даже Король-Демон дёрнул бровью, но Го Яшин, стиснув зубы, не издал ни единого стона.
Тюремщик громко отсчитывал удары, снова поднимая палку. Она со свистом рассекла воздух и вновь опустилась. Снова раздался звук рвущейся плоти, и кляп во рту Го Яшина заскрипел от стиснутых зубов.
И снова палка взмыла вверх и рухнула вниз. На лбу Го Яшина, покрывшемся испариной, вздулись вены. Король-Демон тоже нахмурился так сильно, как только мог.
Когда палка после третьего удара снова взмыла вверх, Король-Демон широко раскрыл глаза. Ягодицы Го Яшина пропитались кровью. Тюремщик бил как следует, и всего после трёх ударов кожа лопнула, начала сочиться кровь.
Словно он не ожидал увидеть кровь, лицо Короля-Демона резко побледнело. Видимо, он думал, что раз его собственные ягодицы просто распухли от ударов Го Яшина, то и здесь будет примерно так же. Было очевидно, что он потрясён зрелищем, оказавшимся куда более жестоким, чем он себе представлял.
Король-Демон с лёгкостью говорил о рваной плоти и сломанных костях, но, похоже, никогда не видел ничего подобного вживую. Он ведь не был закалённым в боях мечником, как Го Яшин; избалованный ребёнок, выросший в роскоши, просто не мог такого видеть. Его слова о пытках были всего лишь словами. Знай он, что такое пытать человека на самом деле, он бы не говорил об этом так легко.
Когда плоть на ягодицах не просто лопнула, а кровь полилась ручьём, Король-Демон не выдержал и закричал, почти взвизгнув. Услышав это, тюремщик попытался остановить порку, но не смог совладать с тяжестью уже занесённой палки. Она обрушилась прямо на ягодицы Го Яшина, и Король-Демон в ужасе вскрикнул.
- Я же сказал тебе остановиться!
Тюремщик поспешно убрал палку, и Го Яшин промычал что-то сквозь кляп. Мунсу, покосившись на Короля-Демона, вынул кляп, и Го Яшин, весь мокрый от холодного пота, упрямо проговорил:
- Я же сказал, осталось четыре удара! Продолжайте бить.
От этого почти приказного требования Го Яшина в глазах Короля-Демона вспыхнул огонь. Он внезапно выскочил вперёд и вырвал у тюремщика палку для наказаний. Но он не мог и надеяться управиться с палкой, которую было тяжело поднять даже взрослым. Едва схватив её, он пошатнулся.
Мунсу бросился было его поддержать, но не решался прикоснуться и лишь растерянно метался рядом. Воспользовавшись этим мгновением, Король-Демон, обхватив палку, с трудом удержал равновесие. А затем, собрав все силы, он поднял её.
Конечно, высоко поднять он не смог. Даже и наполовину так, как поднимал тюремщик. Пытаться бить с такой высоты было бесполезно. Он просто поднимал палку и швырял её на ягодицы Го Яшина.
Засчитав это за удар, Король-Демон стиснул зубы и снова поднял упавшую палку. И он продолжил эту пародию на порку, почти бросаясь всем телом вместе с палкой.
Мунсу, не в силах больше на это смотреть, попытался приподнять конец рукояти, но Король-Демон не позволил. Используя последние силы, он снова и снова поднимал и ронял невероятно тяжёлую палку.
К моменту последнего удара Король-Демон был совершенно измотан борьбой с палкой. Едва насчитав все десять, он отшвырнул палку и рухнул прямо на тело Го Яшина.
Король-Демон, привалившись грудью к спине Го Яшина, тяжело и прерывисто дышал, пытаясь отдышаться. Из-за этого каждый его вдох и выдох отчётливо ощущался на мокрой спине Го Яшина. Чувствовалось всё: как вздымается и опадает его грудь, как гулко стучит его сердце.
Наконец, немного придя в себя, Король-Демон поднял голову и пробормотал:
- Десять раз. Я ударил тебя столько же, сколько получил сам.
Пробормотав это с явным удовлетворением, Король-Демон отстранился от Го Яшина и приказал Мунсу:
- Раз он желает смерти, значит, нужно оставить его в живых. Позовите лекаря и лечите его. Я не убью этого негодяя, пока он искренне не попросит прощения.
Мунсу с растерянным видом кивнул. Король-Демон откинул растрёпанные длинные волосы и сам поправил свою одежду. И в этот момент он встретился взглядом с Го Яшином, который неотрывно смотрел на него.
Казалось, Король-Демон гордился тем, что настоял на своём. В его виде проскальзывало странное, непонятное удовлетворение. Похоже, дело было не только в том, что он наказал Го Яшина. Несмотря на то, что всё их общение свелось к детскому спору и этой порке, он выглядел странно довольным.
Осознав это, Король-Демон на мгновение замер под взглядом Го Яшина. А затем поспешно, словно спасаясь бегством, отвернулся.
Когда Король-Демон двинулся к выходу, Мунсу суетливо последовал за ним. Остальные слуги тоже гурьбой поспешили следом. Когда они ушли, в тюрьме остались только тюремщик и несколько стражников.
Тюремщик, с помощью стражников отвязавший Го Яшина от рамы, очень за него беспокоился.
Го Яшин молча кивнул. Тюремщик лично помог ему подняться, и на его лице было написано сожаление.
- Вы велели бить в полную силу, и я так и сделал, но не знаю, правильно ли я поступил.
Го Яшин, с бледного лица которого сошла испарина, кивнул.
- Вы всё сделали правильно. Разве не благодаря вам Король-Демон приказал остановить порку?
Даже если бы он не остановил, было бы всё равно. Умереть от заражения после жестокой порки - и на том всё. Раз уж всё равно умирать, то хотелось бы поскорее. Чем сидеть взаперти в этом подземелье, будучи в добром здравии, уж лучше поторопить свой путь в загробный мир.
- Хотя в итоге он и нанёс все десять ударов...
Благодаря тому, что Король-Демон взялся за палку сам, ягодицы Го Яшина не превратились в кровавое месиво. Забавно, но Король-Демон, сам приказавший его высечь, пришёл в ужас, как только увидел кровь. Это было полной противоположностью слухам, будто он наслаждается видом крови. Характер у него, конечно, был скверный, но, по крайней мере, он не походил на конченого ублюдка, который получает удовольствие, отрубая людям руки и ноги или вырывая языки.
Этот факт принёс немалое облегчение. Возможно, поэтому напряжение разом покинуло всё тело.
- Лежите на животе и немного подождите. Король-Демон сказал, что пришлёт лекаря, так что скоро придёт тот, кто вас осмотрит. А пока выпейте хотя бы стакан воды, смочите горло.
- Воды не нужно, я просто хочу отдохнуть.
Вернувшись в камеру, Го Яшин лёг ничком на тонкую соломенную подстилку. Тюремщик повторял, что скоро придёт лекарь, но ждать до тех пор сил не было. За короткое время он пережил слишком многое и устал до смерти. Сознание начало уплывать, словно проваливаясь под землю, и Го Яшин, не сопротивляясь, медленно опустил веки.
