Поцелуй на поле. Глава 53
Миша Асплунд пробежался глазами по полученному документу. Он не ожидал, что стартовый состав будет изменён так поздно, накануне матча. Судя по растерянности сотрудника, который лично принёс документ в каждый номер, это изменение было неожиданным и для самого клуба.
Глядя на состав, он понимал их реакцию. Изменение тактики прямо перед игрой было шокирующим решением. Приходилось пересматривать всю стратегию, разрабатываемую долгое время, и заново продумывать замены игроков. Но по-настоящему его волновало не это.
Исключение Юн Чахёна из стартового состава... Этого он никак не мог предвидеть.
Миша знал, что "кто-то" отчаянно пытается вывести Чахёна из равновесия, притворяясь другом и подстраивая нелепые розыгрыши, чтобы задеть его за живое. Но Миша не думал, что этот "кто-то" дойдёт до того, чтобы напрямую воздействовать на Чахёна и добиться такого результата.
Миша положил лист на тумбочку и встал с кровати. Раз уж клуб объявил о таком важном решении, значит, Чахён уже вернулся в отель.
Тук-тук. В этот момент кто-то постучал в дверь.
Миша остановился на полпути к двери. После короткой паузы он распахнул её.
В дверях стоял тот, к кому Миша собирался идти сам - Юн Чахён. Заметив Мишу, Чахён медленно поднял голову. Их взгляды встретились в тусклом свете коридора. Охваченный странным чувством, Миша начал говорить:
Но не успел он произнести имя, как Чахён обнял его за шею и, толкнув дверь, вошёл в номер. Не обращая внимания на распахнутую дверь, через которую был виден весь номер, Чахён тут же поцеловал его.
Миша обнял его в ответ и сделал несколько шагов назад. Он открыл рот, чтобы что-то спросить, но горячий язык Чахёна проник в его рот.
Внезапно Миша распахнул глаза. Дверь была открыта настежь, и в любой момент кто-нибудь мог пройти мимо. А ведь Чахён больше всех боялся, что их отношения раскроются.
Отступая под напором Чахёна, Миша ногой захлопнул дверь. С громким стуком дверь закрылась, и Чахён, держа Мишу за плечи, упал вместе с ним на кровать. От удара поцелуй прервался. Не в силах вынести даже короткую паузу, Чахён снова наклонился к нему, но на этот раз Миша остановил его.
Чахён, которого Миша держал за щеки, медленно моргнул и посмотрел на него сверху вниз. Бледное лицо, влажные от их поцелуя губы, молчание. Всё это было на него не похоже, но самым странным был его потухший взгляд.
Миша догадывался о причине, но предчувствие было нехорошим. Он пытался понять его состояние. Его взгляд скользнул по лицу, по телу Чахёна и остановился на его правой руке, лежащей на плече Миши. Рука была плотно забинтована белой повязкой, словно в перчатке.
- Это из-за того случая? Я не слышал, что ты так сильно пострадал. Я как раз собирался к тебе...
Но Чахён снова прижался к нему губами, словно не замечая напряжённо поджатых губ Миши. Миша мягко взял его за плечи и отстранил.
- Юан, успокойся и посмотри на меня.
Но взгляд Чахёна блуждал, не встречаясь с глазами Миши. Затем он вдруг устремился к листку бумаги, лежавшему на тумбочке у кровати. Из его полуоткрытого рта наконец вырвались слова, имеющие смысл:
- ...Ты тоже видел. Моего имени нет в списке.
Он не ожидал, что Миша увидит этот документ. Миша тут же ответил:
- Ты не исключён полностью, Юан. Ты в списке запасных, значит, можешь выйти на поле.
- Мне сказали, что завтра я отдыхаю. Я сам слышал.
- Да. Он сказал, что я в нестабильном состоянии, и нужно подождать следующего раза.
Миша стиснул зубы, услышав тихий ответ. Тренер решил придержать Чахёна в запасе. Лучше безопасная игра без козырей, чем рискованный матч с игроком, показавшим свою слабость. Расфокусированный взгляд Чахёна снова упал на лежащего под ним Мишу.
- В любом случае, раз ты знаешь, объяснять больше не нужно. Хорошо.
В его безжизненном голосе чувствовалась какая-то странность. Миша знал, как важна для него эта игра, как он её ждал. Он не был из тех, кто говорит об этом так легко, словно это ничего не значит.
- В любом случае... это уже неважно.
Миша открыл рот, чтобы что-то сказать. Но слова Чахёна заставили его замолчать.
- Я хочу заняться с тобой сексом.
Миша широко распахнул глаза от неожиданного предложения. Глаза Чахёна, наоборот, сузились.
Произнося эти слова, он приблизил свои губы к губам Миши. Смысл яростного поцелуя, которым он осыпал его с порога, стал немного понятнее, но всё ещё оставался загадкой. Миша сел, пытаясь его остановить.
- Сейчас не время, Юан. Ты пожалеешь.
- Перед игрой. Мы же договаривались.
Обычно именно Чахён был тем, кто отказывался от близости перед важными матчами. Как бы ни улучшалось его состояние, физическая близость накануне важного матча всё равно создавала определённое напряжение. И завтрашний матч не исключение. Даже будучи запасным, он всё равно был в официальном составе и мог выйти на поле.
Но, услышав отказ Миши, Чахён на мгновение замолчал, а затем резко встал.
- Ладно... Тебе не нужно ничего делать. Тебе завтра играть.
Он отступил на шаг назад и медленно наклонился. Не обращая внимания на то, что Миша вскочил, Чахён опустился на колени между его ног. Миша, ошеломлённый этим неожиданным поступком, просто смотрел на него, не в силах что-либо сделать.
- Я доставлю тебе удовольствие.
Чахён положил забинтованную руку на бедро Миши. Его взгляд, обычно твёрдый и уверенный, сейчас был странно потухшим. Пока Миша смотрел на его забинтованную руку, Чахён, не говоря ни слова, другой рукой схватил пояс его спортивных штанов.
Дрожащие пальцы скользнули по бёдрам и стянули штаны вниз. Чахён с каким-то странным выражением посмотрел на обнажившийся член Миши. Его лицо было возбуждённым, но в то же время каким-то отстранённым и смущённым.
Задумавшись на мгновение, он медленно наклонился и прижался лицом к члену Миши, нежно потирая его щекой. Его обычно серьёзный взгляд был расфокусирован, он смотрел на Мишу искоса.
Это было откровенно непристойно. Юн Чахён явно пытался возбудить его. И несмотря на понимание этого, вид любимого человека, опустившегося перед ним на колени, был мучительно возбуждающим. Миша невольно напрягся, и Чахён, заметив это, слабо улыбнулся.
- Видишь... тебе уже нравится.
Он обхватил рукой основание члена и прижался губами к гладкой головке. Чмокнув её, он начал покрывать её лёгкими поцелуями. Миша протянул руку и взял Чахёна за щеки.
Чахён, словно гонимый каким-то внутренним порывом, высунул язык и облизал головку, скользнув по чуть приоткрытому отверстию уретры. Миша зажмурился от горячего прикосновения.
Сосредоточенно глядя вниз, Чахён начал посасывать головку члена, как леденец. Миша, видя, как его тёмные брови и жёсткий взгляд затуманиваются страстью, не мог заставить себя остановить его, хотя и понимал, что нужно это сделать. Юн Чахён поступал плохо. Очень-очень плохо.
Когда член Миши увеличился, Чахён медленно переместил губы от головки и начал облизывать ствол. Его губы скользили по вене под головкой, вдоль всей длины, отчего член стал влажным. Чахён поцеловал выступающую вену и тихо прошептал:
Непривычный комплимент вызвал неприятное волнение. Дыхание Миши участилось, и Чахён моргнул. Невозможно было понять, о чём он думает. Он глубоко вздохнул, словно принимая какое-то решение, и в следующее мгновение взял головку члена в рот.
Но, похоже, он не мог взять его глубже. Его челюсть раскрылась до предела, брови нахмурились. Миша, словно ножом по сердцу, чувствовал, как бьётся кадык Чахёна, пытающегося справиться с непосильной задачей. Под пылающим взглядом Миши Чахён крепко обхватил основание члена и резким движением протолкнул его глубже в рот.
Невероятное ощущение заставило Мишу распахнуть глаза и сделать дрожащий вдох. Чахён изо всех сил пытался полностью проглотить его член. Его покрасневшее, как яблоко, лицо мгновенно покрылось испариной. Казалось, ему даже трудно дышать. В тот момент, когда он провёл языком по стволу члена, на кончиках его ресниц выступили слёзы.
Это было шокирующее зрелище: Юн Чахён стоял на коленях и пытался засунуть его член себе в рот. Едва проглотив головку, он неловко двигал головой вперёд-назад. Его сморщенные глаза, полные слёз, с трудом фокусировались на лице Миши. Сухой, потухший взгляд, который был у него всего мгновение назад, исчез без следа.
Удовольствие, смешанное с отчаянием и возбуждением, сковало Мишу железными цепями. Не прошло много времени, как губы и подбородок Чахёна стали влажными от предэякулята.
Когда дыхание Миши стало прерывистым, он протянул руку и схватил Чахёна за плечи. Чахён закрыл глаза, ожидая удара. Он был готов к тому, что Миша схватит его за волосы и вобьет член в рот. Он знал, насколько ошеломляющим и приятным было это новое ощущение...
Но, к его удивлению, Миша резко оттолкнул его.
Ему отказали. Когда его член выскользнул изо рта Чахёна, тот удивлённо распахнул глаза.
Но, потеряв дар речи лишь на мгновение, он придвинулся ещё ближе к Мише, сопротивляясь его попыткам оттолкнуть его. Он обхватил возбуждённый член и провёл по нему влажной рукой. Когда он почти насильно поцеловал головку, на него брызнула горячая жидкость.
Застигнутый врасплох брызгами спермы, Чахён невольно поднял голову. Белая жидкость ударила в нёбо и растеклась по губам и подбородку. Тягучие капли попали на нос и ресницы. Чахён рефлекторно согнулся пополам, закашлявшись.
Кха, кха. Он отчаянно пытался откашляться, и с его губ стекали длинные нити спермы. Его плечи судорожно поднимались и опускались от затруднённого дыхания. Чахён долго приходил в себя, а затем, подняв мокрое лицо, снова посмотрел на Мишу.
Миша тяжело дышал и смотрел на него почти с ненавистью. Под этим грозным взглядом Чахён вытер сперму с щеки. Незрелый аромат окутал его, словно крем, заполнив ноздри и рот.
- Теперь я понимаю... почему ты так любишь это есть.
- Когда любишь кого-то, это становится вкусным.
После этих откровенных слов член Миши снова напрягся. Чахён знал, что одной разрядки недостаточно. Он поднялся с колен, оперся на плечи Миши и навалился на него. Одновременно он стянул с себя штаны и нижнее бельё мокрыми руками.
Полуголый, он сел сверху на Мишу, и тот нахмурился. Казалось, он потерялся между возбуждением, которое Чахён почти насильно вызвал в нём, и отчаянными попытками сдержаться. Его голос был напряжённым:
- Презерватив? Мы и без него прекрасно справлялись.
Натренированные для бега ноги широко раздвинулись. Впервые он открывал своё тело без какой-либо подготовки. Единственной прелюдией было то, как он тёрся сомкнутым входом о влажный член. После нескольких торопливых прикосновений Чахён прижался всё ещё напряжённым отверстием к кончику члена Миши и тихо прошептал:
- На самом деле… мне лучше не делать этого.
На лице Чахёна мелькнуло искажённое выражение. Это было настолько мимолётно, что можно было принять за обман зрения. Но тут же, глубоко вздохнув, он начал насаживаться на член Миши, перенося на него вес своего тела.
Однако, похоже, одного семяизвержения было недостаточно для смазки. Член застревал, и Чахён, крепко сжав губы, замер. Его поясница мелко дрожала. Его нахмуренные брови говорили лишь о боли. Из плотно сжатых зубов вырвался всхлип, и Миша сжал бедра Чахёна.
Боясь снова быть отвергнутым, Чахён упёрся руками по обе стороны от головы Миши и резко сел. И начал сильно давить, опускаясь. Когда тугое отверстие начало растягиваться, на его лбу выступил холодный пот.
Резкая боль поглотила все чувства, затуманивая разум. Каждый раз, когда Чахён выдыхал и двигал бёдрами, большой член разрывал его и проникал глубже. Непонятное место внутри тупо болело, словно от удара ножом. Это было неудивительно, ведь он пытался вместить в себя то, что не помещалось даже во рту.
Наконец, член, растягивающий сжатое отверстие до предела, достиг самой глубины и остановился. Когда ягодицы Чахёна коснулись таза Миши, боль заставила его живот сжаться. Широко расставив ноги, он сидел, мелко дрожа всем телом.
От ощущения, будто всё его тело пронзил огромный столб, его постоянно клонило вперёд. Миша заметил, как дрожат руки, упирающиеся по бокам от его головы. Юн Чахён, прижимая забинтованную руку к кровати, терпел боль… или, возможно, наслаждался ею.
- Юан, я не хочу причинять тебе боль.
- А, не больно. Мне… хо… хорошо, приятно.
Очень приятно… Несмотря на боль, заставляющую его бёдра дёргаться, Юн Чахён лгал. Холодное чувство пронзило сердце Миши. С губ Чахёна, словно сломанная заводная игрушка, сорвалось бессвязное признание:
Чахён обнял Мишу за шею и начал медленно двигать бёдрами. Растянутое отверстие с трудом начало двигаться вперёд и назад, но дыхание, вырывающееся из горла, было прерывистым и тяжёлым.
- Мне… мне теперь больше ничего не нужно… кроме тебя.
- Ты мне нравишься, правда... очень нравишься.
Насильно растянутое отверстие не могло доставить удовольствие. Но, несмотря на раздирающую боль, Чахён сдерживал стоны, изливая из себя жалкую любовь. Миша обнял Чахёна за талию и посмотрел в потолок. Его передёрнуло от того, как дрожало от боли прекрасное тело в его объятиях.
Теперь он, кажется, понял. Всё туманное стало ясным. Вот он, защитный механизм Юн Чахёна. На пике боли он сам толкает себя в пропасть. Желая полностью разрушиться, он бросается на того, кто может сделать его наиболее уязвимым, чтобы разбиться.
Горячая волна подступила к горлу Миши. Юн Чахён, стоящий на краю обрыва, в последний момент обратился к нему. Он всегда с благодарностью принимал всё, что давал ему Миша. Каждый раз, видя его испуганные слёзы, он, не зная, какие ужасные мысли роятся в голове Миши, без тени сомнения принимал всё, что тот ему предлагал.
И сейчас, цепляясь за боль, удовольствие, восторг, экстаз и чистую любовь, даруемые Мишей, он изо всех сил пытается забыть о навалившейся реальности.
Когда жалобное имя сорвалось с губ, Миша наконец схватил Чахёна за талию. В тот момент, когда затуманенный болью взгляд сменился вопросом, Миша резко толкнулся, словно вырезая что-то внутри живота Чахёна.
Шея Чахёна резко откинулась назад, а затем его тело безвольно изогнулось на груди Миши, словно сломанная кукла. Расширенные от неожиданности зрачки смотрели с упрёком, словно спрашивая: «Как ты смеешь делать это без разрешения?».
Но Миша был единственным, кто знал, где находится точка его слома. Он начал двигать бёдрами, быстро и неглубоко ударяясь в живот Чахёна, и тот начал хватать ртом воздух. Его голова медленно поднималась, крепкий подбородок дрожал. Стоны боли исчезли, сменившись удушенными вздохами, наполнявшими комнату.
Тело, вмещающее в себя член, начало нагреваться, и в мгновение ока стало обжигающе горячим, словно расплавленный металл. Узкий проход стал скользким от непонятной жидкости. Это был признак наступающего удовольствия. Крепко держа Чахёна за талию, Миша продолжал бить в ту же точку.
Юн Чахёну нравилось и поверхностное, и глубокое проникновение. Каждый толчок в напряжённые стенки заставлял его потеть. Миша продолжал вбиваться в то же место, крепко держа извивающееся тело, и наконец брови Чахёна сомкнулись. Из раскрытых губ вырвалась неслыханная доселе мольба.
- Не… не надо! Миша, мне не нравится это.
Из-под треснувшей от удовольствия маски вырвалась правда. Игнорируя умоляющие стоны, Миша продолжал давить на чувствительную точку. Твёрдая площадка в нижней части живота, независимо от воли хозяина, пульсировала, притягивая к себе чужеродный объект. От мелких толчков Чахён начал безудержно всхлипывать.
Из раскрытых губ тянулась липкая нить слюны. Член Чахёна, лежащий на животе Миши, подёргивался. Искажённые от боли брови разгладились, и стон, сладкий как тающий сахар, наполнил воздух.
Удовольствие, пронзившее его тело, заставило ягодицы рефлекторно подняться. Но крепкая рука, сжимающая талию, не позволяла ему вырваться. С каждым толчком Чахён сжимал живот и выгибался, словно предлагая себя. Мучительное самоуничтожение. Его рот, способный лишь на ложь, снова излил пустые слова:
- А, больно, больно, не надо, бо… больше…
Вопреки словам, внутренние стенки сжимались, приветствуя чужеродный объект. Подтянутое тело содрогалось в коротких спазмах, приближаясь к пику удовольствия. Предвестники оргазма. Сдерживая порыв двигаться быстрее, Миша крепко держал руки Чахёна. Медленно и ритмично вбиваясь в ту же точку, он вызвал серию сокращений внутри Чахёна. В тот момент, когда мышцы вокруг члена сжались до предела, из напряжённого кончика брызнула белая струя.
Стон закончился высоким, почти непристойным звуком. Тело Юн Чахёна сильно дёрнулось в очередном оргазме, и он выгнулся, сжимая внутренние мышцы. Изогнувшись, он обмяк на шее Миши.
Миша обнял разгорячённое тело. Долгое послевкусие окутало их обоих, влажное дыхание смешалось с воздухом спальни. Но тут же Чахён, лежавший на Мише, был перевёрнут на другую сторону.
Положение изменилось в мгновение ока. Чахён, широко расставив влажные ноги, моргнул, не понимая, что происходит.
Миша, придавив его ноги, взял свой член. Прикоснувшись кончиком к покрасневшему отверстию, он почувствовал, как слабая рука Чахёна легла ему на плечо. И это тот, кто так отчаянно двигался сам. Глядя в полные мольбы глаза Чахёна, Миша начал второе проникновение.
Боль от вторжения уже не была такой сильной. Тело, уже испытавшее оргазм, стало горячим и податливым, жадно принимая член Миши. Крепко удерживая дрожащую талию, Миша плотно прижался к Чахёну. Твёрдый, округлый кончик задел какую-то точку внутри, вызвав острую дрожь. Перенеся вес тела на Чахёна, Миша надавил на его живот, и волна экстаза, словно электрический разряд, пронзила Чахёна. Разгорячённое тело забилось на простынях.
Удовольствие, похожее на позыв к мочеиспусканию, заставило Чахёна схватиться за руки Миши. Он пытался оттолкнуть его, но Миша не отступал. С губ сорвалась невнятная мольба:
Редкие толчки ещё можно было терпеть. Но непрерывное давление на одну точку было настоящей пыткой. Накатывающее и не находящее выхода удовольствие обжигало ноги, сменяясь внезапными острыми спазмами. Миша оставался неподвижным, но Чахён чувствовал, как его тело несётся куда-то в неизвестность.
Живот судорожно сжимался, ноги дергались в неестественных направлениях. Крепко держа бьющееся, как рыба на суше, тело, Миша смотрел на Чахёна. Его взгляд, направленный прямо в глаза, был пронзительным. Чахён стиснул зубы и замотал головой, но ничего не мог поделать, кроме как терпеть.
Ещё глубже надавливая бёдрами, Миша прошептал:
Он уже не мог говорить связно. Смысл слов рассыпался. От продолжительного напряжения челюсть Чахёна начала дрожать.
Когда тело, измученное удовольствием, почти потеряло способность сопротивляться, плоть, так долго давившая на одну точку, резко вошла внутрь. Твёрдая часть у основания члена зацепилась за что-то внутри Чахёна и начала двигаться, словно перемалывая.
Чахён беззвучно кончил. Хотя ничего не вышло наружу, по побелевшему перед глазами зрению и судорожно сжавшемуся телу он понял, что это был именно оргазм. Его поясница выгнулась, пальцы на ногах поджались.
От непонятного, беспричинного удовольствия перехватило дыхание. Чтобы не умереть, Чахён инстинктивно начал искать, за что ухватиться. Миша увидел, как его кулак сжимает белую простыню, схватил его за бедра и притянул к себе, почти подняв в воздух. Началась серия длинных, быстрых толчков.
Каждый раз, когда голова Чахёна ударялась о спинку кровати, Миша хватал его за бедра и грубо притягивал к себе. Когда член, словно пронзая живот, выходил и снова входил, волна вязкого удовольствия накрывала Чахёна с головой. Плотно сжатые внутренние стенки двигались вместе с членом, то втягиваясь, то выталкиваясь наружу.
Чахён закричал, уткнувшись лицом в подушку. Ощущение жара в кончиках пальцев рук и ног отличалось от недавнего ужаса. Казалось, что кости, мышцы, всё его тело вот-вот расплавится. Последние остатки разума развеялись, как пыль. Пустые тело и разум заполнило лишь примитивное, животное удовольствие.
Когда движения стали короче, Чахён понял, что приближается очередной, уже который по счёту, оргазм. Дрожащими ногами он обвил талию Миши. Его руки, искавшие опору, наконец нашли её.
Этот оргазм наверняка будет близок к боли. Белый, обжигающий, способный полностью затмить реальность - тот самый, которого так жаждал Чахён. Возможно, невыносимый.
Когда с губ Чахёна сорвался стон, похожий на всхлип, Миша, словно отдаваясь ему, наклонился и прижался губами к его лицу.
Губы нежно скользнули по щеке, коснулись уголков рта, верхней и нижней губы, и наконец достигли подбородка. С каждым лёгким, как взмах крыльев бабочки, поцелуем брови Чахёна то изгибались дугой, то хмурились. Миша не упускал ни единого изменения в его выражении лица.
«Можешь делать, что хочешь». Словно разжёвывая, Миша прошептал ему на ухо разрешение, и лицо Чахёна наконец расслабилось. В то же мгновение где-то глубоко внутри начались лёгкие судороги, которые постепенно нарастали и распространялись по всему телу. Боясь смертельного экстаза, Чахён впился короткими ногтями в спину Миши.
После нескольких толчков из члена Чахёна, зажатого между их телами, начала сочиться прозрачная, жидкая сперма. Долгое, прерывистое семяизвержение напоминало недержание. Его твёрдый живот стал влажным, запачкав тело Миши и простыни.
В то же время горячая жидкость коснулась шеи Миши. Среди множества других жидкостей она обладала совершенно иным ароматом. По тяжёлому, щекочущему запаху Миша понял, что это слёзы Юн Чахёна.
Юн Чахён плакал в объятиях Миши.
Запоздалые рыдания покатились по щекам Чахёна, капая на простыни. Слёзы текли ручьём, переходя в безудержные рыдания. Миша горячей рукой обхватил его шею.
Их груди соприкоснулись. Сердцебиение любимого разрушило последние остатки сопротивления. Заливаясь слезами, Чахён прижался к Мише. Не в силах вынести дрожь в груди лежащего под ним человека, Миша взял его за подбородок и поднял его лицо. И проник языком в мокрые от слёз губы.
Поцелуй казался вечным. Обжигающе горячим, приторно сладким. Их дыхание сбилось, когда они терзали друг друга языками, покусывая и посасывая губы. Когда их губы на мгновение разомкнулись, чтобы вдохнуть, Чахён наконец перестал сопротивляться.
Он посмотрел на Мишу полными слёз глазами. Его покрасневшие глаза тускло блестели.
- Я всё испортил. Я… я виноват.
- Н… не нужно было этого делать. Нужно было проигнорировать. Нужно было как-то сдержаться…
Миша не мог говорить, видя его отчаянные попытки оправдаться. Чахён брал всю вину на себя. Мише было больно смотреть, как прозрачные капли слёз стекают по покрасневшим щекам.
- Я… я говорил тебе, что мы должны пройти через это вместе… Что нужно терпеть… Я ведь так говорил.
- Я правда хотел пройти через это вместе… А теперь…
Чахён, как ребёнок, прижался к Мише. Его обычно прямые плечи поникли. Миша крепко обнял его, прижавшись щекой к его волосам. Когда их тела соприкоснулись, из уст Чахёна вырвались самые искренние слова:
- Я хочу быть с тобой. Миша… Я не хочу быть один.
- Мне так плохо. Теперь… теперь мне так тяжело. Я бо…
Боюсь. Боль, наполнившая его грудь, заставила Мишу распахнуть глаза. Эта разрывающая сердце боль была для него новым, незнакомым чувством. Он бы предпочёл сломанные кости и разорванные мышцы слезам этого человека. Миша наклонился и прижался губами к влажному уху.
Миша не был уверен в себе, собираясь произнести эти слова. Он никогда раньше не думал о них, никогда не произносил их никому. Но чувство, охватившее его грудь, было самым сильным и горячим в его жизни. Чувство, способное сжечь разум, чувство, ради которого он был готов перевернуть всю свою жизнь.
Чахён вздрогнул и заплакал. Не уверенный, что его услышали, Миша повторил:
Обнимая рыдающее тело, Миша думал. Он искренне желал Юн Чахёна. Настолько, что ему было всё равно, отвечает ли тот ему взаимностью. Он хотел, чтобы Юн Чахён был совершенным и прекрасным, вечно счастливым и сияющим. И тогда всё остальное встанет на свои места.
У него перехватило дыхание. Если это любовь, то она слишком пугающая. Его сердце сжималось от боли Чахёна, его душа разрывалась от его печали. Это было ужасное, пугающее чувство, которое он не мог контролировать, которое выходило за рамки его понимания.
Но в то же время Миша почувствовал смутное дежавю. В темном уголке его разума всплыло воспоминание о том, как он увидел плачущего Юн Чахёна на экране телевизора. В холодной, бездушной гостиной своего дома он впервые встретил Юн Чахёна. В тот день, увидев его страдания где-то далеко, он почувствовал те же горячие слёзы, которые спасли его тогда, и…
Блеклое воспоминание заставило его сердце сжаться, а затем бешено заколотиться. Ослепительное озарение. Если маленький Миша увидел плачущего Юн Чахёна только ради этого момента. Если он всю жизнь стремился увидеть его слёзы, чтобы сейчас найти его и обнять…
Мир вокруг него засиял. Его душа разлетелась на осколки и снова собралась воедино. Пустоту в его груди заполнило безграничное чувство.
Их тела прижались друг к другу, температура тел неуклонно росла, границы кожи размывались. Промокший насквозь, Миша провел остаток ночи, крепко обнимая Чахёна.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty