Seayard. Глава 36-40. БЕЗ РЕДАКТИРОВАНИЯ!!!
Он схватил рыбью кость. Скрип-скрип. Царапал песок. Сколько уже таких отметин нацарапано?
Прошло уже полтора месяца. Предчувствуя надвигающуюся катастрофу? Остров окутала напряжённая атмосфера.
От отчаяния вырвался вздох. Потрескавшиеся губы саднили. Из-за недостатка витамина С постоянно появлялись язвочки. На кончике языка собирался солоноватый привкус крови.
- Хаа, блять, теперь действительно еды почти не осталось...
Пэн Хана рвала на себе волосы. Запасы продовольствия иссякали. Истощение было быстрее и определённее, чем думалось. Люди не могут жить, питаясь только мясом. Углеводы, витамины, масло, соль, средства от насекомых...
Если хоть что-то закончится, выжить невозможно.
В итоге один за другим начнут умирать по-настоящему. Нет, как трупы покинут остров? Просто сгниют здесь.
Но ничего не поделаешь. Людям нужно заполнять желудки, чтобы жить.
В первом ряду за продуктами стоял Ли Иджун. Дико вращая глазами, он уставился на бандита.
- Ты, ублюдок, я что, птица?! Как мне жить, питаясь этим дерьмом!
Ли Иджун получил всего одну банку тунца. С этим нужно продержаться четыре дня. Слишком жестоко.
- Мне тоже нужно что-то есть, шлюха.
Даже в такой ситуации этот тип бездельничал. Слонялся без дела и питался едой, которую бросал ему бандит.
Теперь они трахаются где попало. Запихивают в глотку галлюциногенные грибы, закатывают глаза. Теперь они разорвали даже свою тонкую гордость.
Выбросили последнее достоинство. И всё, что получили взамен - этот жалкий кусок консервы.
- Этот ублюдок совсем сбрендил, когда бросался на меня с выпученными глазами!
Ли Иджун кричал во всё горло. Его губы тоже потрескались, и по краям рта стекала ярко-красная кровь.
- Не хочешь жрать - не жри, блять. Ноешь, как сука.
Бандит выхватил банку. Забирает её назад. Словно даже секс с ним больше не имеет значения - безжалостный и холодный жест.
- Трахать тебя - удовольствия никакого, дырка слишком разработана.
Банка тунца здесь была не просто едой. Это был последний след оставшейся человечности. Она наполняла желудок, давала силы выбраться отсюда, обеспечивала солью - важная жизненная нить.
Разъярённый Ли Иджун набросился на него. Сильно укусил толстое запястье бандита.
Крик был острым, словно рвущаяся плоть. Челюсть Ли Иджуна дрожала. Его выпученные глаза выглядели так, будто он готов сожрать даже бандита.
От одного взгляда по коже бежали мурашки. Никто даже не пытался их разнять. Режиссёр Хван скулил от голода.
- Ай, что вы делаете! Я умираю от голода, быстрее давайте!
Даже в такой ситуации он думает только о еде. Все действительно сошли с ума.
Вскоре раздался шлепок. Лапа, похожая на медвежью, безжалостно ударила Ли Иджуна по щеке.
От сильного удара Ли Иджун покатился по песку. Бандиту было всё равно. Скорее, он выглядел раздражённым.
От этого короткого и холодного слова напряжение усилилось.
Унхи, чья очередь была следующей, нерешительно подошёл. Хлоп, хлоп! В руки Унхи посыпались продукты. Ч-что это всё? Он только моргал, не веря своим глазам.
Четыре банки тунца, одна пачка риса и ещё банка кукурузы.
Просто забрался под директора Ки, и отношение полностью изменилось. Издалека он чувствовал взгляд. Это был Ли Иджун. С выпученными глазами и дрожащими плечами.
Режиссёр Хван быстро побежал к нему. Но там, где прошёл режиссёр, бандита уже не было. Хаа, Унхи вздохнул. Присел на корточки.
Повернув голову, он увидел Пэн Хану. Её чёрные ресницы, похожие на лисий мех, трепетали.
- Ты в порядке? Не перегрелся?
Как она и сказала, с телом что-то не так. Щёки горят, а между ног всё сжимается.
- Нет, лицо свежее, как обычно... но выглядишь плохо. Как будто с катушек слетел. Может, простудился.
- Это из-за комаров, я из-за них плохо спал...
Такая неубедительная отговорка. Рукой он теребил воротник. Под рубашкой действительно виднелись красноватые отметины, похожие на засосы.
Красные следы на белой коже. Выглядит эротично, но это были просто следы от укусов комаров.
- Почему тебя так кусают комары, Унхи?
Кук, длинный ноготь женщины впился в кожу Унхи. Шшш, провела линию. По шее побежали мурашки. Почувствовав чей-то взгляд, он резко повернул глаза.
Действительно, с некоторого расстояния на него смотрел мужчина. Дорр, Унхи вернул взгляд. Глотнул слюну.
- Унхи, не видел, куда делся этот режиссёр Хван?
От голоса Пэн Ханы, раздавшегося прямо возле уха, Унхи слегка нахмурился.
Унхи покачал головой. Женщина разговаривала с ним, но все его чувства были направлены на мужчину. Он сидел в кресле с круизного лайнера, положив руку на бедро.
Точнее, он пристально смотрел на ноготь, впивавшийся в шею Унхи.
В последние дни мужчина постоянно так смотрел только на него. Что ж, Унхи был в похожей ситуации. Казалось, запах его феромонов до сих пор чувствуется в носу...
- В последнее время этот человек подозрительный.
Постоянно исчезает один, - прошептала женщина. Именно с того момента. С момента, когда она ошибочно подумала, что он липнет к директору Ки.
Что он пытается сделать? Режиссёр Хван постоянно озирался по сторонам и бормотал себе под нос.
'Ах, блять, живот сегодня снова болит. Кукуруза испортилась? Надо срочно посрать.'
Хотя никто не слушал, он бормотал оправдания и внезапно исчезал.
- Будь осторожен с ним. Никогда не знаешь, когда он ударит в спину.
На слова женщины Унхи медленно кивнул. Человек с подозрительным прошлым, нужно быть осторожным.
И это случилось именно в то утро. Унхи направлялся к ручью. Чтобы смыть с тела эти феромоны.
Но откуда-то постоянно исходил странный запах?
Нюх-нюх, нюх. Маленький нос Унхи задёргался. Этот феромон с запахом пота определённо принадлежал режиссёру Хвану. Его течка, вероятно, ещё не закончилась. Неконтролируемые феромоны висели повсюду.
Он определённо был где-то рядом.
Что он делает в такое мрачное время?
Тихо-тихо, напрягая кончики пальцев, старался не издать ни звука. Сердце билось, будто вот-вот взорвётся. Задержав дыхание и пригнувшись, он медленно, очень медленно приближался.
Он отодвинул рукой густые листья, закрывавшие обзор. Украдкой заглянул.
Режиссёр Хван активно двигался. Более усердно, чем во время охоты, строительства плота или мытья. Интересно, что он делает, но из-за его огромного тела было трудно разглядеть.
Наконец, когда режиссёр Хван повернулся спиной, что-то ярко-оранжевое мелькнуло перед глазами.
В такой ситуации нужно было затаиться, но Унхи был так удивлён, что невольно закричал.
Не успел он закончить, как режиссёр Хван резко повернул голову в его сторону.
- Т-т-ты...! Это спасательн...!
Взгляд режиссёра Хвана перевернулся. Глаза опередили слова. Безумные глаза. От него исходила яростная жажда убийства.
Это были не глаза человека, пытающегося убедить или объяснить. Это была угроза. Взгляд, полный неконтролируемой ярости и страха, достаточный, чтобы разорвать кого-то на части прямо сейчас.
Он мгновенно бросился к Унхи. Не было времени увернуться.
Грубо продираясь сквозь кусты. Ветки ломались и отлетали, его шаги были тяжёлыми. Достаточно, чтобы земля дрожала.
За эти короткие секунды воздух стал острым, как шило, и казалось, что все животные в горах замерли. Твёрдая, толстая рука грубо закрыла рот Унхи. Резко ударил запах пота и крови.
Из его рта вырвалось грубое дыхание. Затем слова, произнесённые будто с прикушенным языком:
- Я сказал заткнись, пока я тебя не убил.
Унхи даже не мог вдохнуть. Слова, которые не успели вырваться, застыли на губах. Глаза широко открылись, будто он увидел призрака.
То, что он только что видел, определённо... это была спасательная шлюпка!
Дыхание становилось всё тяжелее. Огромная рука сильно прижимала его. Так и челюсть сломать можно...!
Мысль о том, что он действительно может умереть, промелькнула в голове.
Но как бы он ни барахтался, в руки попадалась только эта проклятая трава.
- Заткнись. Иначе я разорву тебе пасть.
Режиссёр Хван рычал. Наконец в руке Унхи оказалась ветка. Он поднял её. Собирался выколоть ею глаз режиссёру Хвану. Сделать из него настоящий шашлык...!
Но, к сожалению, режиссёр Хван вывернул голову. Ветка вонзилась лишь в затылок. Унхи быстро отступил, избегая режиссёра Хвана, который с криком дёргался.
Спина упёрлась в дерево. Унхи тяжело дышал. Жадно вдохнув, выпалил вопрос:
Унхи сузил глаза. Вспомнились слова Пэн Ханы о подозрительности режиссёра Хвана. Это правда ты? Это ты убил капитана и разрезал спасательную шлюпку?!
- Блять, это я нашёл её в море!
Режиссёр Хван указал на надувной круг. Он был уже почти полностью наполнен водой из ручья. Казалось, вот-вот утонет.
Футболка режиссёра Хвана была вся в распущенных нитках. А рядом были разбросаны рыбьи кости...
Идиот! Иголкой только дырки в шлюпке сделаешь. Просто увеличишь отверстия, тупой ублюдок.
- Материалы разные, они не склеятся.
Даже если плотно прошить нитками, морская вода всё равно просочится.
Унхи сильно прикусил пухлые губы. Тогда, тогда что делать...?
Шууу, дует морской ветер. Густые деревья вокруг колыхались.
Может, намочить те большие листья и закрыть ими дыру? И перевязать шнурками от обуви...?
Нет, нет. Этого недостаточно. В морской воде легко развяжется. Мы уже испытали силу тех волн.
Такие простые методы не сработают.
Нужно что-то более тщательное. Что может закрыть дыру? Нужно что-то липкое.
Рыбьи глаза? Раздавить и намазать? Нет, это бесполезно.
Снова шууу, горный ветер растрепал волосы Унхи.
Белый солнечный свет разбивается. И снова в поле зрения только деревья.
Да, дерево, здесь много деревьев... Унхи поспешно подошёл к дереву. Когда он ногтями содрал кору, липкое вещество проникло под ногти.
Оно липкое, лучше им заделать дыры. Так вот что чувствуют люди, открывшие электричество? Словно в затуманенном сознании вспыхнула искра.
- Нужно немедленно рассказать остальным.
Когда он быстро вставал, сзади почувствовалась сильная хватка. Режиссёр Хван схватил его за волосы. С такой силой, будто хотел вырвать кожу головы.
Проклятое лицо режиссёра Хвана заполнило всё поле зрения.
Дрожащие веки, и безумные глаза режиссёра Хвана впились в него.
Спросил он, охваченный тревогой. На самом деле, в голове вертелся вопрос. Почему ты не сказал другим раньше? Почему не собрались все вместе, чтобы найти решение?
Безумец. Его глаза так закатились, будто он действительно сошёл с ума. Несомненно, не только состарился, но и все органы сгнили.
- Если я нашёл, значит, моё, разве нет?
Это был полный бред. Унхи шевелил губами, но грубые слова собеседника оборвали его на полуслове.
- Эй, не хочешь сдохнуть - заткнись, разве я не сказал?
Понизив голос, он скрёб грубым тоном горло.
- Там дыра, ублюдок. Если загрузить всех, будет слишком тяжело и всё пойдёт на дно, понял?
Унхи слегка приоткрыл губы и вздохнул: "А, аа". Да, верно. То, что должна преодолеть эта спасательная шлюпка - воющие как бешеные собаки волны.
Правильно ли бросить всех этих людей здесь и уплыть?
- Ублюдок, если бы ты изначально не выбросил тот плот...
Режиссёр Хван сразу же вонзил кинжал в грудь Унхи. То, что с того дня было словно кол в его сердце.
Это было чувство вины. Зрачки Унхи затуманились от смятения.
- Поэтому заткнись, сукин сын. Понял? Либо все умрут, либо выживем только мы.
Режиссёр расстегнул молнию на штанах. Тьфу, плюнул в сторону и начал мочиться. Жёлтая струя описывала большую параболу, и это было так отвратительно.
Когда Унхи в оцепенении смотрел на этот уродливый вид, в этот момент знакомый феромон атаковал его затылок.
Хук, подул горный ветер. Одновременно хлынул сильный феромон. Тело отреагировало раньше, чем голова.
Унхи бросил взгляд на ручей. Спасательная шлюпка уже почти затонула. Она была полна воды, только краешек выглядывал.
Хруст, звук ломающихся костей эхом разнёсся по лесу. Кто-то приближался.
Унхи застыл от напряжения. По мере сокращения расстояния постепенно показывалось лицо директора Ки. Мужчина медленно оценивал ситуацию.
Он облизнул красивые губы языком. Посмотрел поочерёдно на Унхи и на режиссёра.
Режиссёр Хван застыл от удивления. Даже не успев застегнуть молнию на брюках.
Он элегантно оперся рукой о дерево и наклонился. Затем, словно монарх, смотрел вниз на Унхи. Каждое движение было идеально отточенным, как у скульптуры.
- Я спросил, чем вы здесь занимались.
Его мрачные глаза быстро двигались. Поочерёдно смотрели на лицо Унхи и вульгарно расстёгнутую промежность режиссёра Хвана.
Унхи поспешно схватил его за предплечье. Он никогда раньше не прикасался к нему первым. Но не мог оставаться неподвижным. Вдруг он заметит спасательную шлюпку в воде.
- Я же спросил, чем вы занимались.
Он притянул его к себе. Унхи вынужденно упёрся спиной в дерево. Огромное тело полностью блокировало обзор. Ни шевельнуться, ни убежать. Идеальная тюрьма.
Бум-бум, сердце бешено колотилось. Давление, исходящее от него, сжимало тело и душу.
Унхи тихо пробормотал. Наконец мужчина взял в руку узкий подбородок Унхи.
- Просто плохо себя чувствовал.
- И это ты называешь оправданием?
Уголки его губ скривились от недовольства.
Расстояние было слишком близким. Чувствовалось дыхание друг друга. Казалось, любое движение зрачков может выдать его. Глаза, направленные на него, сузились.
Наконец он перевёл взгляд на режиссёра Хвана.
- Может, проверить, исходит ли такой же запах от него?
Он прошептал это и собирался повернуться. В этот момент в голове Унхи прозвучал резкий сигнал тревоги.
Что, если он подойдёт так близко и обнаружит лодку? Унхи быстро схватил его за плечи. Тут же холодные глаза пронзили его, как нож.
- Так ты всё-таки шлюха, которая не может жить без мужиков? Не смог потерпеть?
Рука, державшая подбородок Унхи, напряглась. Он рычал в горле, выплёскивая холодную ярость. Затем его толстый язык грубо ворвался в рот Унхи.
Растерявшись, Унхи неожиданно решил принять вторжение мужчины. Возможно, так даже лучше.
'Поэтому заткнись, сукин сын. Понял? Либо все умрут, либо выживем только мы.'
Он ещё не решил, что правильно и как лучше поступить.
И в такой ситуации просто обнаружить лодку? Это было бы худшим сценарием. Они с режиссёром Хваном сразу стали бы предателями.
Поэтому Унхи обвил руками шею мужчины. Приподнявшись на цыпочках. Лишь бы лодка полностью затонула. Чтобы этот мужчина её не заметил...
Мощная рука обхватила его талию. Тело Унхи прижалось к твёрдой груди.
Хук, скользкий как змеиный язык кусок плоти раздвинул красноватые губы Унхи.
Соприкоснувшиеся губы безумно сминались, язык проникал в горло. Словно желая вырвать корень языка, он тянул, мял, переплетал. Казалось, мозг вот-вот растает.
Вырвался пронзительный стон. Щёки Унхи, белые как перья, залились красным. Круглый лоб тоже покраснел. Пах стал влажным, а в том тесном месте между ягодицами, в отверстии, куда мужчина раньше вставлял пальцы, накатило головокружительное ощущение...
Внезапно большая рука начала сжимать шею Унхи. Дыхание перехватило.
И без того Унхи едва дышал маленьким носом, жадно глотая воздух. А теперь мужчина хотел перекрыть и это.
С-сукин сын...! Какой извращённый вкус.
Он высокомерно улыбался, словно сжимая когтями шею кролика. Больше невозможно было терпеть. Унхи крепко прикусил маленькими коренными зубами эти губы, насильно прижимавшиеся к нему.
Сильно оттолкнул его грудь. Ярко-красная кровь брызнула, рассекая воздух как нож.
Его широкая грудная клетка грубо вздымалась. Тыльной стороной большой ладони он вытер окровавленный подбородок. По смуглой коже растекались ярко-красные капли крови.
- Зачем ты меня провоцируешь? Не знаешь, что я сейчас не в себе?
Он высунул язык и облизал кровь. Медленно, неторопливо. Уголки губ слегка искривились.
На его лице не было ни боли, ни раскаяния. Скорее, ему нравился вкус крови. В глазах, блестящих как у дикого зверя, таилось лишь извращённое удовлетворение.
От исходящих от него феромонов дыхание участилось.
Лодка уже затонула. Теперь можно было не оглядываясь вернуться на своё место.
Унхи не мог пошевелиться. Словно застыл в этот момент.
Эротическая атмосфера нарастала. Бум, бум... Сердце колотилось, будто готово было пробить рёбра.
Унхи спросил, задыхаясь. Почему вы так неожиданно появляетесь передо мной и заставляете меня так нервничать?
Мужчина странно улыбнулся, приподняв густые брови. Облизывая блестящие губы языком.
- Я увидел, что Ли Унхи страдает от голода, и решил прийти, чтобы утешить его.
- Думал, может, помочь тебе помочиться.
Что за чушь ты несёшь? Унхи хотел открыть рот, чтобы сказать ему не говорить ерунду, с покрасневшими щеками, но.
Директор Ки опередил его. В его словах была сила, способная управлять людьми, и Унхи, словно ведомый, посмотрел.
Вздрог! Режиссёр Хван содрогнулся всем телом. Он всё ещё не застегнул молнию на брюках. Грязный член торчал наружу.
К тому же основание было вздуто, как кулак. Стояк, как у собаки. Когда самец оплодотворяет самку, он раздувает основание именно так.
Наконец режиссёр схватился за молнию и поспешно убежал. Судорожно запихивая огромную выпуклость внизу, он, видимо, прищемил жёсткие волосы молнией, потому что закричал: "Аах!"
Нахлынуло чувство брезгливости. Унхи медленно отступил. Сжав рукав мужчины, он спрятался в его тени.
- Похоже, он хотел оплодотворить Унхи.
Мужчина прошептал, прижавшись к самому уху. Расстояние было слишком близким. Унхи резко отступил назад. С-с ума сошёл? Почему я вцепился в этого мужчину? Неосознанно спрятался за ним, ища безопасное место.
- Кусаешься, как котёнок, без манер. Кто тебя учил целоваться? Ни манер, ни воспитания.
Или это твой первый поцелуй? Глаза мужчины мягко изогнулись.
Унхи поспешно убежал. Как лисёнок с горящим хвостом. Дыхание перехватывало. Сердце бешено колотилось, в ушах стучал пульс, как барабан.
Войдя в бунгало, он плотно закрыл дверь. Скрип-скрип, точил лезвие мачете о камень. Нужно было заточить заново после того, как режиссёр Хван сломал его.
Усердно работая руками, он приводил мысли в порядок.
Даже когда он так пострадал на съёмочной площадке, никто не подошёл спросить, всё ли в порядке. Он всегда был скрыт в тени. Полный чужак.
Но проблема в том, что чувство вины за проклятый плот разрасталось, как плесень. Если бы тогда он не выпустил плот из рук, изменилась бы ситуация хоть немного?
Нет. Тогда Пэн Хана могла бы умереть.
Пока он был в этом замешательстве. Скрип, дверь открылась. В щели виднелись глаза директора Ки.
Может, из-за того, что было что скрывать? От испуга он неверно повёл лезвие. На большом пальце собралась капля крови.
Директор Ки приблизился. Унхи быстро спрятал руку. Но сопротивляться силе директора Ки было бесполезно. Он грубо завладел его рукой. Затем высунул язык и влажно облизал большой палец.
В глубоких глазницах пылал взгляд. Огненные глаза.
- У Ли Унхи сладкий вкус крови.
Взгляд как паутина. Ни возможности убежать, ни времени перевести дух. Холодное ощущение медленно ползло вверх по позвоночнику, пока на шее не выступил пот. Спина стала влажной.
Разве он не был всегда наблюдателем? Хоть желание и кипело, эмоции казались пустыми. Сейчас же он был полон стремления только к нему.
Его дыхание чувствовалось прямо перед носом. Мужчина поднял бутылку виски, лежавшую рядом. Взял крышку в рот и сильно прикусил зубами. На лице выступили жилы, он открутил крышку.
Сразу наклонил бутылку. Глюк-глюк-глюк. На руку Унхи грубо полился алкоголь.
Он стиснул зубы от жжения. Директор Ки сильно потянул одеяло. Треск, нитки порвались, ткань разорвалась. Он крепко обернул этим руку Унхи.
Решительные движения. После завязывания узла он ещё раз прикусил его коренными зубами. Крепко. Чтобы не развязался.
- О чём ты думал, чтобы сделать такую ошибку?
Унхи пошевелил губами. Хотел что-то сказать, но звук так и не вырвался.
Кадык поднялся и бессильно опустился. Говорить или нет? На очень короткий момент перед глазами всё поплыло. Всё же он не мог сказать правду.
- Унхи, у тебя действительно нет ни социальных навыков, ни манер.
Он улыбнулся, приподняв уголки губ.
- В таких случаях обычно говорят спасибо.
Он хотел сказать спасибо, как тот и сказал. Здесь даже незначительная рана могла сильно воспалиться. Если бы случилось заражение, было бы плохо. А тот даже использовал свой ценный алкоголь для дезинфекции.
Чмок, Унхи разомкнул губы. Но в итоге ничего не сказал.
Обременительно. Нет, это не столько обременительно, сколько... Да, правильнее сказать, что это слишком тяжело. Тем более, сейчас он хранил тайну от других.
Избегая границы, которую переступил мужчина, Унхи съёжился. Не выделывайся. Ты всё равно просто зверь, одержимый сексом.
Унхи тайком поднялся к ручью. Мачете он аккуратно соскрёб кору с дерева. Медленно начала проступать вязкая жидкость.
Потерев указательным пальцем, он почувствовал, как она тягуче растягивается. Поскрёб мачете ещё немного, и сок начал течь. Он поставил под него пустую кокосовую скорлупу. Срезав верхушку и выскоблив мякоть.
Сок нужно было держать влажным, чтобы он не застывал. Размышляя о том, что неплохо бы иметь крышку, он придумал блестящее решение.
Рядом раздался громкий голос. Вскоре показались налитые кровью глаза режиссёра Хвана. Унхи направил на него кончик мачете.
Даже если они были в одной лодке, этот тип всё равно ублюдок. Ни в коем случае нельзя подпускать его близко. Неизвестно, когда он снова ударит в спину.
Разве он не возбудился, глядя, как они с директором Ки ц-целуются? Нужно запретить ему приближаться ближе, чем на метр.
- Ты, сукин сын, забыл, чья это спасательная шлюпка?
Хмф, Унхи фыркнул. Необоснованное хвастовство.
- Что? Может, пойти и рассказать всё директору Ки?
- Ах ты, наглец, думаешь, директор Ки и правда твой папик?
Режиссёр Хван махнул рукой, похожей на жабью лапу.
- Этот человек очень распущен. Он, наверное, переспал со всеми знаменитостями по разу. Трахал по нескольку сразу как завтрак, обед и ужин.
И что с того? Этот мужчина и так выглядит как человек с беспорядочными связями.
Да и неудивительно, директор Ки был человеком, который подавлял пространство одним только видом своего костюма.
Рост почти 190, мускулистое телосложение, настолько проработанное, что мышцы проступали сквозь рубашку. С каждым движением его плечи широко раздвигались, излучая боевой дух.
Но в отличие от его гигантского тела, лицо было чрезвычайно скульптурным.
Черты лица, отчётливо проявляющиеся при свете. Среди них особенно выделялась Т-зона. Линия от переносицы до кончика носа и над губами была особенно чёткой и глубокой.
Если бы слово "успех" стало человеком, это был бы именно такой тип.
Наверняка полно омег, готовых ползти в его постель от одного жеста. Проблема лишь в том, что этот странно принудительный, извращённый стиль поведения выглядит совсем не как нормальные сексуальные предпочтения.
- Слишком медленно. Наверное, займёт дня четыре.
Мысли путались, цепляясь одна за другую. Действительно ли можно починить эту шлюпку, не будучи обнаруженным другими? Сможем ли мы доплыть до того острова?
...Особенно, сможем ли мы избежать внимания директора Ки?
Капли сока падали одна за другой.
Как сложные эмоции, накапливающиеся в сердце.
Весь день он изнурял своё тело. Мало того, что ползал вверх к ручью, собирая сок, ещё и вернувшись к людям, создавал плот.
Из-за этого, вернувшись в бунгало, он сразу отключился. Был очень уставшим. Наскоро поев из банки тунца, даже не убрал за собой.
Он просто использовал одеяло как подушку и собирался уснуть.
Сзади скрип, раздался звук открывающейся деревянной двери. Тело Унхи напряглось. От напряжения мысли обострились. Сонливость исчезла без следа.
Неужели, неужели снова режиссёр Хван? Чувство, будто ужасные воспоминания оживают. Я так и знал, поэтому и не доверял тебе.
Он тихонько сунул руку под одеяло. Сразу нащупал лезвие мачете.
Но в следующий момент Унхи понял. Что незваный гость не режиссёр Хван. Он омега. Он почувствовал феромоны, которые словно насиловали его ноздри и накапливались в лёгких.
В прохладном воздухе плавал острый аромат. Запах горящего леса. Странно жестокий, заставляющий каждую клетку яростно реагировать.
Вторженец был не кто иной, как директор Ки.
Медленно заработали мыслительные цепи. Да, перед этим бунгало же стоял охранник.
Вскоре приблизилась большая тень. Скрип, скрип, деревянный пол трещал под ногами, похожими на военные корабли. Слух Унхи обострился. Почему он входит так осторожно?
Может, он что-то оставил в этой комнате?
Или, может быть, как режиссёр Хван, собирается сделать с ним что-то отвратительное? Если так, то даже если это директор Ки, он не мог просто лежать.
Однако нужно было выждать момент. Как только он подойдёт ближе, сразу размахнуться мачете. Крепко сжимая рукоять.
Лязг, раздался металлический звук. По тыльной стороне ладони Унхи пробежали мурашки. Неудивительно, ведь это место было окружено со всех сторон природой. Вряд ли здесь может быть много вещей, издающих такой металлический звук.
Разве что звук расстёгивающегося ремня. И следующий звук - зип - только усилил это беспокойство.
Затем послышался тихий стон. Этот звук, словно царапающий горло, был ближе к крику зверя. Унхи, уже однажды слышавший этот голос, невольно покраснел.
За его спиной мужчина мастурбировал. Бум-бум, казалось, сердце бьётся прямо в ухе, вдавленном в подушку.
Нужно было немедленно встать и спросить, что он делает, какого чёрта творит. Но тело застыло как лёд и не слушалось. Затем шурх, одеяло, покрывавшее его, соскользнуло. Медленно, как змея, подкралась горячая влажная рука. Когда эта рука коснулась его лодыжки, Унхи широко открыл глаза и хотел взмахнуть рукой с мачете, но.
Был голос, подавляющий его. В каждом слове, каждом слоге была тяжёлая сила. От одного только звука перехватывало дыхание. Тихий, холодный страх проникал по позвоночнику.
Если говорить о пари, то было такое. Что ещё до следующей течки он сам заползёт между ног мужчины... Вот о какой бессмыслице он говорил.
- Но я человек, которому всё равно, проиграл ли я в таком пари.
Бесстыдный тон. Унхи сильно прикусил нижнюю губу. Не смея закрыть глаза, он смотрел в стену, а мужчина, поглаживая его ноги, продолжал мастурбировать.
Огромная тень, подобная ночному морю, колыхалась от пола до стены. Гигантское тело яростно тряслось. Его прямой нос, как величественная гора, рассекал воздух. Из приоткрытых губ вырывалось тяжёлое дыхание.
Мужчина, заключивший такое пари. Почему вдруг он делает такое?
- Стало обидно, когда я подумал, что Ли Унхи будет лежать в моём жилище, в рубашке, которую я дал... Хаа.
Унхи жёстко зафиксировал голову, стараясь ни в коем случае не оборачиваться. Каждый раз, когда от мужчины доносился тяжёлый стон, его спина дрожала.
Его изящная, острая и одновременно грубая челюсть резко запрокинулась, и на пах Унхи брызнуло что-то влажное. Вскоре горячая рука мужчины снова приблизилась. Унхи вздрогнул плечами, как пойманная бабочка.
Хват, сжимающий лодыжку Унхи, был полон одержимости. В нём чувствовалась и дикость. Мужчина был похож на зверя перед добычей.
Пальцы впивались в лодыжку, словно проникая глубоко в плоть, и вскоре на каждом суставе вздулись вены. Это была не отчаянность. Это было безумие.
Словно не собираясь давать ни шанса убежать, ни возможности отвернуться. Его нестабильное возбуждение передавалось прямо через кончики пальцев.
В его словах смешивалось грубое дыхание. Шлёп-шлёп, большая рука растирала свою сперму по бедру Унхи.
- Хорошо ешь, хорошо спишь, хорошо сопротивляешься - приятно смотреть.
Мысль спросить, что он делает и почему, растворилась, как от кислоты. Мужчина обладал силой, способной сломить его волю.
Словно получив то, что ему нравится, мужчина с удовольствием выдохнул. Вскоре скрип, деревянный пол застонал под его уходящими шагами. Шаг за шагом он удалялся. Тем не менее, феромоны, заполнившие комнату, остались, и сердце продолжало колотиться.
Скрип, только когда дверь закрылась, Унхи открыл глаза в темноте. Бум-бум-бум, сердце колотилось как молот. Феромоны мужчины, оставленные по всему его телу, проникали в нос и разъедали мозг.
Это была очень долгая ночь. Тело, пропитанное потом, было влажным. Из-за воздуха, наполненного влагой, подмышки, пах и подколенные впадины стали липкими.
Возможно, завтра пойдёт дождь. Эта мысль медленно промелькнула в голове.
Казалось, дождь действительно собирался.
С вечера дождь лил как водопад. Чёрные тучи заполнили небо, и раздался рёв, похожий на крик зверя.
Унхи сидел, прислонившись к стене, погружённый в мысли. Вжимая пальцы ног в пол, ломал голову над проблемой. Как решить возникшую перед ним проблему?
- Блять...! Все быстро выходите!
Услышав крик снаружи, Унхи резко повернул голову. Сквозь слегка отросшие каштановые волосы широко раскрылись большие глаза.
Что, что там случилось? Неужели обнаружили спасательную шлюпку?
Сердце ухнуло вниз. Нельзя было просто сидеть. Нужно было срочно собственными глазами оценить ситуацию. Он поспешно вскочил. Как только открыл дверь, дождь хлынул ему в лицо.
Унхи надел дождевик, валявшийся в углу. Без него единственная имеющаяся одежда промокла бы насквозь.
Снаружи набежавшие тучи скрыли солнце. В непроглядной тьме собрались люди. Он поспешно побежал к пляжу. Песок летел из-под ног, дыхание перехватывало, но он не мог остановиться.
И когда он достиг цели, все лица были холодными. Они выглядели потрясёнными, словно увидели призрака.
Хотелось бы, чтобы кто-нибудь объяснил, но все молчали. Глаза всех были устремлены в одном направлении.
В центр пляжа. Там лежали продуктовые запасы, уже почти опустевшие. Точнее, последняя надежда на выживание.
Свист, ледяной ветер с дождём. Колыхал одежду людей, трепал волосы, холодил сердца.
Гром, сверкнула молния и очки помощника режиссёра. Его клетчатая рубашка казалась темнее обычного. Пересекающиеся линии напоминали паутину. Словно в ловушке, как и вся ситуация.
Лапша - это углеводы. Здесь белка хватало с избытком, но углеводов не было. Корейцы не могут жить без риса. И единственной заменой была лапша.
И она вся исчезла? Что это вообще значит?
- Что за бред, ублюдок! Ты же здесь охранял...!
Режиссёр Хван схватил помощника режиссёра за воротник. Хотя тот был довольно крупным, но не смог сопротивляться и волочился как жирная мышь. Жалкие кроссовки бессильно скребли по песку.
- Н-но дождь был слишком сильным...
С налитыми кровью глазами, красным лицом, он вкладывал всю силу, так что скулы дрожали.
И в его открытый рот небо немилосердно лило дождь.
- Я-я спрятался в доме. Оставил дверь приоткрытой...
Псих, он совсем сбрендил? В такое время, когда темно, нужно быть ещё бдительнее! Вокруг раздавались проклятия и жалобы. В этой тьме лишь безумные глаза сверкали холодным светом.
- Ты, сукин сын, сам украл и пытаешься свалить на других?
- Нет...! Я был бы первым подозреваемым, зачем мне это?
Помощник режиссёра категорически отрицал, отчаянно размахивая руками. Его глаза выглядели настолько обиженными и возмущёнными, что казалось, он вот-вот разрыдается.
- Если сомневаетесь, обыщите меня!
- Откуда нам знать, что ты уже всё не сожрал!
- Блять, я и сейчас умираю от голода! Что я мог сожрать?!
Под проливным дождём люди начали изливать гнев. В этом бесконечном потоке эмоций наконец выступил тот мужчина.
- Нам не стоит так себя вести. Лучше расскажем, кто чем занимался.
Голос директора Ки смешивался с шумом дождя.
- Я, конечно, играл в го с нашим директором Ки. А этот его приспешник стоял рядом, как собака.
Эмоциональные люди с потрескавшимися губами яростно говорили. Словно только и ждали этого момента, выражая гнев и сверкая глазами. После режиссёра Хвана наступила очередь Пэн Ханы.
- Мы с менеджером были в одном доме. У меня были менструальные боли, я лежала. Так, значит, остаётся...
Глаза Пэн Ханы тревожно двинулись в сторону Унхи. Все взгляды тут же обратились к нему. Гром, снова сверкнула молния. Сцена словно застыла.
И тогда это случилось. Он встретился глазами с помощником режиссёра. За разбитыми стёклами очков в роговой оправе широко раскрылись глаза.
И он указывает на него. Холодное обвинение и презрение, исходящие из кончика пальца, словно пронзили сердце. Под пристальным взглядом всех Унхи беспомощно стоял перед этим обвинением.
Он даже ткнул пальцем в грудь Унхи. Унхи вздрогнул, словно от удара током.
Молния исчезла, и всё снова погрузилось во тьму, но было что-то, что ярко светилось флуоресцентным светом.
Диссонируя с окружением, выделяясь.
Это был дождевик, единственное, что светилось даже в темноте.
Унхи отступил назад. Эти ублюдки, снова пытаются сделать из меня идиота? Он не мог просто так сдаться.
- Разве вы не знаете, что я получаю здесь больше всего еды? Если у вас проблемы со зрением, поменяйте глаза, зачем невиновного...!
- Нет, блять, я точно видел! Даже в такой темноте это было заметно.
Помощник режиссёра схватил дождевик Унхи и сильно потянул.
- Я видел этот цвет, бродящий возле продуктов!
Я не доставал этот дождевик уже несколько дней. Из-за грязных, мерзких воспоминаний даже видеть его не хотел.
- Мне показалось это странным, и когда я подбежал, этого ублюдка уже и след простыл, а вся лапша исчезла!
Помощник режиссёра приблизился. Его глаза были совершенно безумными. А ведь это был человек, который раньше предлагал ему мясо кабана. Теперь же он выкатил глаза и всеми силами пытался доказать вину Унхи.
Пэн Хана внезапно закричала. Она смотрела за спину Унхи и кричала. Он с тревогой обернулся. Её менеджер открывал дверь бунгало, где жил Унхи.
Унхи закричал во всё горло. Хотя из-за стены дождя его вряд ли услышали, но он не мог оставаться спокойным. Инстинктивно он хотел бежать туда.
Но выскочившие сзади Ли Иджун и помощник режиссёра одновременно грубо схватили его за плечи. И вскоре менеджер Пэн Ханы вышел снова. С сумкой Унхи в руке.
Из уст Унхи вырвался разрывающий крик. Этот звук, от которого едва не лопалось горло, был воплем отчаяния. Его большие глаза яростно метались. Не трогай, пожалуйста, не трогай! Пот струился по лбу, дыхание вырывалось тяжело.
У отчаяния Унхи была причина. Сейчас в сумке были супрессанты.
Но все сдерживали его. Никто ему не верил. Нет, не хотел верить.
Казалось, время остановилось, воздух тяжело осел.
- Я же сказал, что это не я, я всё объясню, как-нибудь докажу, верните мою сумку!
Но это возымело обратный эффект. Когда Унхи, увидев сумку, начал сопротивляться ещё сильнее, помощник режиссёра быстро настоял, чтобы её открыли.
Нельзя, ублюдки! Он ударил помощника режиссёра локтем в лицо и схватил Ли Иджуна за воротник. На вязком пляже, нет, в грязной жиже, покрытый грязью, Унхи изливал свою ярость.
Ли Иджун, схватив его одежду, отчаянно пытался не отпускать. Вскоре сумка Унхи перевернулась. Содержимое вывалилось на песок. Пииии, словно струна разума в его голове оборвалась.
Крик Унхи эхом разнёсся через густой лес. Его кулак вылетел без колебаний. Грубо и яростно, со всей подавляемой злостью и страхом.
Наконец, бам, кулак Унхи сильно ударил в щёку Ли Иджуна. Спокойный воздух джунглей мгновенно исказился. За густыми зарослями испуганно взлетели птицы. На мгновение всё перед глазами помутнело.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty