Что за дурацкая мелодрама. Глава 167. Экстра 2. Глава 2
- Ох, и всё-таки здоровье чертовски хорошее.
Квон Хён До вышел из лифта, ослабляя галстук. Секретарь, ожидавший внутри, увидел его и поднялся с места.
- Твою мать, опять гость? Дай мне передохнуть.
На уговоры "я уже ухожу", "уже иду", "давай выпьем ещё одну чашку чая и пойдём" ушло почти два часа. Два часа коту под хвост.
Говорят, что со следующего года, возможно, и субботы будут выходными, начальство давит, требуя изучить вопрос и подготовить отчёт, но, чёрт возьми, ему самому пятидневки едва хватает. Из-за этих двух потраченных часов он либо вернётся домой после полуночи, либо придётся прийти в субботу. Если хотят, чтобы руководство подавало пример, пусть создадут соответствующий график.
- Давай на некоторое время прекратим встречи с госпожой Им. Ладно?
- Если речь о наличных - это директор Пэк, если о земле - госпожа Им, но вам нужны оба, так что поделать? Пожалуйста, потерпите ещё немного.
- И кто же тогда этот посетитель, ещё одна госпожа?
Секретарь подошёл к массивной двери из вишнёвого дерева, взялся за ручку и сказал:
- Можно сказать, супруга директора.
Квон Хён До, нахмурившись, хотел переспросить, но замолчал, увидев развернувшуюся перед ним картину. На большом чёрном кожаном диване спал Сон И Джин. Хотя он лежал спиной, по одному этому съёжившемуся силуэту можно было узнать Сон И Джина. Квон Хён До жестом отослал секретаря. Когда дверь тихо закрылась, Хён До сдвинулся с места. Обойдя диван, он взялся за спинку, и раздался скрип кожи. В полной тишине даже этот звук казался громким. Квон Хён До медленно наклонился. Причина, по которой Сон И Джин лежал, свернувшись спиной к нему, была у него на руках. Между спинкой дивана и Сон И Джином спал маленький ребёнок. Картина, пропитанная запахом молока.
Квон Хён До, задумчиво глядя, протянул руку ко лбу И Джина. Кончики пальцев, нетипично для него колеблющиеся, собирались погладить лоб И Джина, но вместо этого сложились и легонько щелкнули по лбу.
И Джин нахмурился и открыл глаза. Квон Хён До уже успел отвернуться. Упустивший момент И Джин даже не увидел лица Хён До. Опережая И Джина, который хотел возмутиться таким способом пробуждения, Квон Хён До тихо произнёс:
- Ты пропустил обед? Вставай. Дам тебе что-нибудь поесть.
Две порции чаджанмёна(рамён с чёрным соусом чаджан), одна чампона(рамён с морепродуктами), маленькая порция свинины в кисло-сладком соусе и тарелка манду(корейские пельмени) на пару в качестве комплимента от заведения - всё выглядело аппетитно. Квон Хён До, заправив галстук между третьей и четвёртой пуговицами рубашки, закатал рукава и накрыл на стол. Пока он распаковывал манду и свинину, И Джин пил воду.
- Я вышел, потому что наверху шумно - сегодня въезжают новые соседи. Ребёнок обязательно должен спать, понимаешь.
Квон Хён До слушал вполуха. Он встряхнул чаджанмён, не снимая обёртки, чтобы перемешать соус, и только потом снял плёнку и подвинул тарелку к И Джину.
- Я не знал, куда ещё пойти, поэтому пришёл сюда.
- Ты говорил, что можно приходить в любое время. Это... правда?
И Джин спросил, наблюдая за реакцией. Квон Хён До наконец поднял голову.
- А что? Кто-то что-то сказал?
Казалось, если найдётся хоть один такой человек, он его прикончит. Вечно этот сукин сын - и лицо мерзкое, и характер дрянной.
И Джин быстро помотал головой, пока какой-нибудь невиновный человек не пострадал.
Квон Хён До кивнул в сторону И Джина. И только убедившись, что тот съел несколько палочек еды, сам взялся за палочки.
- Скажу внизу, чтобы пускали тебя в любое время.
Только когда еда оказалась во рту, И Джин осознал, насколько был голоден. Квон Хён До подвинул к И Джину пельмени и соевый соус с красным перцем, а сам жевал свинину, полностью вымоченную в соусе. Быстро опустошив порцию чаджанмёна, он не оставил ни единого пятна на своей белой рубашке. Несмотря на то, что он бандит, ел он на удивление аккуратно.
“После еды проверяли стол, руки и одежду. Если было грязно, директор бил.”
Вспомнились слова Квон Хён До. Но прежде чем И Джин успел обдумать это, Хён До подвинул к нему миску с чампоном.
На бормотание И Джина Квон Хён До выпучил глаза.
- Посмотри на моё тело. Мне нужно есть как минимум две порции, чтобы поддерживать форму.
Напряжённая грудь, контрастирующая с плоским животом и боками, но при этом само тело такое большое, что рубашка плотно обтягивала его. Плечи, руки и закатанные рукава - всё было таким же.
Заметив, как взгляд И Джина становится всё более пристальным и тяжёлым, Квон Хён До ухмыльнулся.
«Сучонок. Всё на лице написано, придурок.»
Но вместо того чтобы дразнить вслух, Квон Хён До дразнил Сон И Джина взглядом. Не сводя глаз с надутой щеки, он также цокал языком, мол, нельзя жевать только одной стороной. Этот взгляд скользнул к блестящим от соуса губам и руке, держащей палочки. Взгляд И Джина, а за ним и взгляд Хён До, вряд ли можно было назвать невинными.
И Джин сделал вид, что не замечает, и резко отвернулся.
Реагировать на такой взгляд здесь, рядом с ребёнком, было бы крайне неуместно…
В этот момент сзади послышался плач. Прежде чем И Джин успел обернуться, Квон Хён До уже вскочил.
- Всё в порядке. Ты продолжай есть.
Затем он тщательно вытер руки и рот влажными салфетками и взял малышку на руки. Плач мгновенно стих. Она была спокойным ребёнком. Даже в одной руке Квон Хён До девочка лежала как в колыбели. В отличие от И Джина, которому приходилось держать её обеими руками. Держа ребёнка, Квон Хён До подошёл к И Джину, наклонился и сказал:
И Джин молча поднёс к его губам пельмень, обильно смоченный в соевом соусе с красным перцем. Квон Хён До, покачивая малышку, отвернулся и жевал с закрытым ртом.
Его спина тоже была напряжённо обтянута. Без одежды он выглядел как воплощение первобытной силы, а в одежде - как натянутая струна. И в руках этого ходячего оружия - ребёнок.
И Джин, откусывая манду, снова поразился.
Ребёнок... Чтобы объяснить, как у них ненадолго появился ребёнок, нужно немного вернуться назад во времени.
Чан Мун Ён и Чу Ын Э не проводили отдельную свадебную церемонию. Они просто надели друг другу толстые золотые кольца.
Но однажды Сон И Джин получил приглашение. Это было пурпурное свадебное приглашение с именами: невеста Чу Ын Э, жених Чан Мун Ён.
- Мы не смогли пригласить многих, - застенчиво сказала Чу Ын Э, которую теперь называли не мадам Чу, а директор Чу. Её лицо, и без того выглядевшее моложе своего возраста, сейчас казалось ещё на десять лет моложе.
- Мы пригласили всего несколько человек. Без церемониймейстера, просто сделаем совместные фотографии.
Сон И Джин, давно не бывавший в Сеуле, был одет в толстую куртку из-за холодной погоды. Весенние заморозки были особенно суровыми в этот период. Изо рта вырывался пар, руки замерзли. Получить приглашение сразу после входа в тёплое помещение было настолько неожиданно, что казалось сном, привидевшимся в полудрёме.
Глядя на всё ещё ошеломлённого Сон И Джина, Чу Ын Э погладила свой живот.
- Мне кажется, если наш ребёнок будет часто видеть И Джин-щи, он родится таким же красивым, как и вы.
Теперь отпала необходимость спрашивать, почему они внезапно решили сделать свадебные фотографии. После серии шокирующих новостей глаза Сон И Джина расширились.
- Разве не должно быть хотя бы одной свадебной фотографии родителей, которую можно будет показать потом? - продолжила она.
- А-а-а, у вас будет ребёнок? Вы беременны?
И Джин от удивления начал заикаться. Хохочущая Чу Ын Э тут же кокетливо добавила: "Ой, не знаю". Её лицо, почти без макияжа, осветилось счастливой улыбкой.
- Я думала, что со мной такое никогда не случится…
Учитывая возраст Чан Мун Ёна и Чу Ын Э, а также их прошлые профессии, оба давно отказались от мысли о детях. Известие, пришедшее, когда они уже не ждали, принесло вдвойне больше радости и счастья. Как они нервничали, пока не прошёл критический период.
- Ты ведь придёшь поздравить нас? Ох, И Джин-щи совсем не изменился. Действительно нужно будет заниматься тэгё*, глядя на И Джин-щи.
*Прим.: "태교" (тэгё) - это традиционная корейская концепция, которая относится к образовательным и развивающим практикам для будущей матери во время беременности. Считается, что эти практики положительно влияют на физическое и умственное развитие плода.
- Конечно, я должен прийти. Конечно…
Он ответил, всё ещё находясь в оцепенении. При этом он бессвязно бормотал: "Если вы будете смотреть на меня, если вы будете использовать меня для тэгё, это не подойдёт. Это будет нехорошо. Если ребёнок будет похож на меня, это, это недопустимо", - и так далее.
Пожалуйста, не забывайте про спасибо и реакции, а то покусаю.