Следы затопления. Глава 18
За кого он меня держит, за идиота?
Едва выйдя из павильона Сугёндан, Сахён под длинными рукавами сложил по кукишу.
Нет у него интереса к трону? Ты сначала свои хитрые глазки поменяй, а потом говори такое, может, и поверю. Сахёну уже доводилось видеть человека, который, как и Тан Е, на любую реакцию собеседника отвечал лишь мягкой улыбкой.
Это была его названая старшая сестра, Юн Гюхва.
Та самая, что была великим послом Хахёна и, оклеветав его наставницу учёную Чхэ, привела её к смерти.
Люди такого склада отличались от «по-настоящему добродушных» тем, что почти никогда и ни при каких обстоятельствах не показывали своих истинных чувств. Тан Е был именно таким. Даже когда Сахён по-дурацки закивал в ответ на его слова, словно говоря: «Ух ты, значит, я смогу своими руками создать короля! Сразу стану канцлером! Вот здорово!», тот не выказал ни особой радости, ни удовлетворения.
И даже когда Сахён поначалу отреагировал враждебно, он не выказал и тени недовольства. На его лице застыла лишь идеальная, благожелательная улыбка, словно искусно вылепленная и обожжённая глиняная маска.
Что ж, с Тан Е всё было ясно. Тот с самого начала видел в Сахёне лишь пешку, которой можно воспользоваться и выбросить. Его план, вероятно, состоял в том, чтобы натравить Тан Иджэ на наследную принцессу и, когда они вцепятся друг в друга и ослабят себя, извлечь из этого выгоду.
Вот только наживка, которую он закинул, была не та. Это была приманка, которую Сахён, открыв рот, проглотил бы, только будь он таким же наивным идеалистом, как его учитель, учёная Чхэ.
Чтобы человек, родившийся во дворце у такой не оставившей своих амбиций женщины, как госпожа Ёнон, и с детства находившийся в самом центре борьбы за престолонаследие, настолько чувствительный к политике, - при составлении плана по смене следующего короля вдруг решил опереться на какого-то одного чужака без всякой поддержки?
Сахён остановился у большого чана с водой у колонны дворца. Он заглянул в противопожарную воду, в которой отражалось его лицо. То ли из-за его седеющих волос, то ли из-за этого простодушного вида, но у него было странное чувство, что люди видят в нём наивного дурачка.
Как и те дворцовые служащие, что не рассказали ему всей правды о болезни Тан Иджэ.
Хотя, с другой стороны, Сахён и сам ещё не решил, чью сторону занять, так с какой стати они должны были доверять ему сокровенные тайны? То, что они намекнули на «запах», чтобы он, не дай бог, не пострадал, уже было достаточным проявлением заботы.
Разведка была окончена. Теперь у Сахёна оставалось два варианта. Либо, приняв всё как есть, пойти под крыло наследной принцессы, затаиться, выжидая шанса, и постараться попасться ей на глаза. Либо принять активное участие в плане Тан Е и добровольно взять на себя «роль» того, кто использует Тан Иджэ.
Второй вариант был лучше. По крайней мере, на стороне Тан Е у Сахёна появлялась «роль». Если он предложит сделку - «мол, я любым способом столкну Тан Иджэ и наследную принцессу, а вы, взойдя на трон, признаете мои заслуги» - то, пока они будут обдумывать различные стратегии, может появиться шанс стать к нему ближе. В отличие от наследной принцессы, чья фракция уже была прочно сформирована, сторонники Тан Е в основном состояли из родственников по материнской линии. Став королём, он наверняка захочет выйти из-под её тени и собрать «своих людей».
Правда, в таком случае Тан Иджэ так или иначе придётся пожертвовать.
Возможно, ему даже не удастся получить титул князя Синрына. За годы, проведённые в статусе молодого господина в праздности, это была бы слишком дорогая плата…
И зачем только король держит во дворце Унгёнгун сына с больной душой?
И, чёрт возьми, почему он так одержим его обучением? Если тот болен, отправил бы его в Синрын на покой и лечение. Нет же, прислал Сахёна в качестве учителя, только душу людям мутить.
А, да ладно. У меня у самого дел по горло, о ком я ещё беспокоюсь.
Сахён помотал головой, отгоняя мысли. Нужно прямо сейчас пойти к Тан Е и сделать встречное предложение.
Нет, лучше сделать вид, что ещё немного подумал, и пойти завтра утром…
Вот чёрт, кажется, я заразился нерешительностью от своего учителя.
Осторожно выжидать и взвешивать шансы - это привилегия тех, у кого что-то есть. Существо в положении травоядного, вроде Сахёна, могло выжить, только если срывалось с места в ту же секунду, как слышало шорох. Будешь мешкать, гадая, хищник ли это или просто ветер, - не успеешь увернуться от клыков, что вонзятся тебе в шею.
Так что решать нужно было сейчас…
- Вы - хранитель библиотеки дворца Унгёнгун?
Тяжёлый низкий голос, прозвучавший за спиной, словно всколыхнул все мысли в его голове. Подавив удивление, Сахён медленно обернулся. Первое, что бросилось в глаза - чёрная форма военного чиновника пятого ранга или выше. Отсутствие вышивки на одежде указывало на ранг ниже третьего. Судя по украшению на рукояти меча - оскалившемуся волку - он принадлежал к войскам, подчиняющимся напрямую королевской семье. Но волк был не чёрного цвета, символа правящего дома, а серебряного, а значит, он служил не в личной гвардии короля, а в столичной страже.
Сахён осторожно поднял голову, чтобы взглянуть на него. Мужчине было около тридцати с небольшим. У него были примечательные светло-каштановые волосы и грубоватые черты лица, в которых безошибочно угадывался воин. Он широко улыбался, обнажая белые зубы.
- Ух ты! А я уж так переживал, как же мне найти хранителя, ума не приложу, я ведь людей плохо различаю. А мне писцы говорят: «Да бросьте, просто ищите седого, и всё». Я ещё подумал, ну как можно найти человека по одной такой примете, а тут вот так…
Мужчина, который поначалу бесцеремонно тыкал пальцем в сторону головы Сахёна, вдруг замер, убрал улыбку и принял неловкий вид. Затем он тихонько взял себя за палец другой рукой, опустил его и почтительно сложил руки. Судя по выражению его лица - точь-в-точь как у деревенского пса, которого отчитывают за шалость, - Сахён, должно быть, неосознанно выказал своё недовольство.
- Нет-нет, всё в порядке. Все так делают.
- Это я от нетерпения, иногда вот так поступки опережают мысли. Я просто так обрадовался, что нашёл вас с первого раза, такое нечасто бывает, вот и…
Сахён решил прервать его, чувствуя, что если этого не сделать, тот будет болтать без умолку.
- Ах да, я ведь даже не представился. Я из управления столичной стражи, меня зовут Бом Хирян.
Управление столичной стражи. Или же заместитель командующего столичной стражей. Хоть это и была должность пятого ранга, находящаяся в подчинении у командующего столичной стражей, её реальное влияние было куда значительнее. Командующий обычно совмещал этот пост с должностью главы военного ведомства, поэтому по традиции почти все полномочия по управлению столичной стражей передавались его заместителю. Таким образом, заместитель командующего, хоть и был чиновником пятого ранга, фактически держал в своих руках всю военную мощь столицы, Ёнджу.
Столь необычные полномочия эта должность получила из-за своего «особого значения».
Это был пост, который обязательно должен был занять тот, кого наследная принцесса или сам король прочили в реальные наследники.
Управлять столичными войсками означало руководить надзором и контролем над всеми чиновниками, проживающими в Ёнджу. Кроме того, эта должность давала право карать за такие серьёзные преступления, как убийства и поджоги. Это было отличной практикой перед восхождением на трон, позволявшей изучить административное и военное дело и взять под контроль чиновников.
Нынешний король, Тан Хыль, не назначил свою старшую законную дочь, Тан Гён, на пост заместителя командующего. Даже после того, как она стала наследной принцессой.
Впрочем, и другие дети короля эту должность не занимали. Если бы кто-то из них был назначен, это нанесло бы Тан Гён серьёзный удар.
В любом случае, учитывая статус этого поста, назначить на него абы кого было нельзя.
Нынешний заместитель командующего, то есть этот добродушный здоровяк, стоявший перед Сахёном, был никем иным, как внуком великого генерала Бом Ё и сыном главного казначея, отвечавшего за финансы страны. Учитывая символическое значение, которое Бом Ё имел для всей страны, и доверие короля к его семье, этот человек, если не случится ничего непредвиденного, должен был унаследовать пост великого генерала.
Ну, судя по его телосложению, он вполне на это тянул…
- Прошу прощения за свою невежливость, я не узнал заместителя командующего.
- Ха-ха, ну что вы, мы же чиновники одного пятого ранга, к чему эти церемонии! Будьте проще, проще. Может, на «ты» перейдём?
- Э-э, хорошо, тогда продолжим так, как говорили…
Бом Хирян, не в силах скрыть своего смущения, кое-как закончил представление. Но до сих пор так и не перешёл к «сути дела».
- Я с поручением. Мне велено сопроводить хранителя библиотеки.
Сегодня Сахёна искало на удивление много народу. Удача это или нет? Человек, который мог бы отправить с поручением самого Бом Хиряна… неужели великий генерал Бом Ё?
…Вряд ли. Девять из десяти, что это был главный казначей (помните у нас был главный советник, ну так вот это казначей. В постах менять ничего не буду, а в файле исправила).
Видимо, комментарии, которые Сахён отправил, ей весьма понравились. Можно было бы прислать любого подчинённого, но раз уж она отправила такую крупную фигуру, как Бом Хирян…
- Ах, не переживайте так. Это я сам вызвался, когда услышал, что матушка собирается послать кого-нибудь из слуг. Мне как раз было по пути во дворец Унгёнгун.
Что ж, спасибо ему за то, что любезно вылил ушат холодной воды на его зарождавшиеся надежды.
Сахён покинул дворец Унгёнгун вместе с Бом Хиряном. В каком-то смысле это было даже к лучшему. Даже если он решит пойти к Тан Е завтра, тот поймёт, почему он не пришёл сразу, сославшись на вызов от главного казначея.
Когда шум в голове немного утих, его взгляд упал на спину Бом Хиряна, ехавшего впереди. Глядя на его могучее телосложение и прямую осанку, словно перед ним была стена, Сахён наконец в полной мере осознал, что перед ним наследник прославленного рода Бом, из которого вышло не одно поколение знаменитых генералов.
- А что за дела были у вас во дворце Унгёнгун? - спросил Сахён, поравнявшись с ним.
Вопрос мог показаться бестактным, но Бом Хирян, обернувшись, снова широко и добродушно улыбнулся.
- Да ничего важного. Давненько не видел молодого господина, вот и заехал заодно проведать.
- О каком молодом господине вы говорите?
- А? Конечно же, о восьмом принце.
Бом Хирян склонил голову набок, будто сам вопрос показался ему странным.
Похоже, единственным «молодым господином», которого он навещал во дворце Унгёнгун, был Тан Иджэ. Ну да, Тан Иджэ ведь вырос в доме великого генерала, так что они с Бом Хиряном, должно быть, были близки. А судя по его поведению, с Тан Е они вряд ли бы сошлись характерами.
- Ха-ха, ну да, вы ведь здесь недавно, откуда вам знать. Нет, погодите, неужели молодой господин вам ничего обо мне не рассказывал? Вот как… А я-то думал, вы меня сразу узнаете и скажете: «А, так вы тот самый лучший друг молодого господина?» А вы молчите, и я решил, что вы, как и я, плохо запоминаете людей.
…Разве не вторая принцесса Тан Юн его самый близкий друг?
Конечно, вслух Сахён этого не произнёс.
- Мы видимся только на занятиях, так что у нас не так много времени на личные разговоры.
Тут Сахёну вспомнились слова Тан Е о том, что Тан Иджэ приобрёл свою душевную болезнь из-за великого генерала. Стал бы он после такого дружить с его внуком? С другой стороны, «единственный сын» великого генерала, то есть отец Бом Хиряна, был, говорят, в похожем положении. Может, он чувствует к нему что-то вроде сострадания?
Пожалуй, можно его немного расспросить.
- Недавно я видел, как молодой господин играл в кёкку, и даже на мой дилетантский взгляд, его мастерство казалось незаурядным. Видимо, великий генерал лично позаботился о его воинской подготовке.
- Ха-ха, да, молодой господин и вправду превосходно играет в кёкку. Я мог бы приписать эту заслугу нам, но, если честно, он научился играть уже после того, как переехал во дворец Унгёнгун. Ю Бэкху очень любит кёкку…
Бом Хирян умолк и недовольно цокнул языком. Сахён впервые видел у него на лице такое выражение.
- Наверное, поначалу ему пришлось нелегко. Но он быстро находит общий язык с животными. Кстати, мне тут стало любопытно… я насчет вашей лошади.
Сахён опустил взгляд на свою лошадь, на которую тот указал подбородком. Её белоснежная грива ослепительно сверкала в лучах послеполуденного солнца.
- А, это мне одолжил молодой господин.
- Молодой господин? Ха! А мне он даже прикоснуться к ней не давал, говорил, гриву испачкаю!
Ну что там можно было испачкать в этой гриве.
Может, Тан Иджэ недолюбливает Бом Хиряна?
Хотя, чего удивляться, ведь свою «душевную болезнь» он заработал именно в доме великого генерала…
- У этой лошади, - продолжил Бом Хирян, - мать умерла прямо у неё на глазах, когда она была ещё жеребёнком. Кобылу, которая только-только ожеребилась, потащили по горной тропе, где она угодила в капкан и сломала ногу. А для лошадей сломанная нога - это конец. Её собирались тут же прикончить, но слуги упросили дать жеребёнку в последний раз приложиться к вымени. И вот, пока он сосал молоко…
Сахён, до этого машинально поглаживавший лошадь по спине, замер и посмотрел на него. Бом Хирян пожал своими могучими плечами и покачал головой.
- Едва жеребёнок сделал глоток, как у него на глазах ей перерезали глотку.
Бом Хирян лишь неловко улыбнулся, давая понять, что об этом говорить не может. Кто мог совершить такое зверство…
- В общем, с тех пор она начинала беситься при виде любого мужчины…
Значит, это была не наследная принцесса и не вторая принцесса.
- А завидев клинок, так и вовсе начинала биться в пене, и мы уж думали, всё, этой тоже скоро конец. И когда её уже собирались выбросить, молодой господин подобрал её.
Уж точно не сам Тан Иджэ, верно?
- Сам не знаю. Не сказать, чтобы он как-то по-особенному о ней заботился, но в один прекрасный день она начала пить молоко, есть сено и вот, посмотрите, как отъелась. У него какой-то странный дар. Ах да, вы видели того белого сокола?
- Наследная принцесса столько сил в него вложила, а он всё равно выбрал молодого господина. Но разве не хорошо, что он хотя бы с животными ладит?
Сахён хотел было расспросить об этом поподробнее, но сдержался. Раз уж даже он так говорит, слухи о том, что Тан Иджэ не выносит прикосновений, похоже, были правдой.
- Когда молодой господин начал курить ёнхвачо?
Вместо этого он решил зайти с другой стороны.
Видимо, вопрос попал в самую точку: Бом Хирян, до этого весело отвечавший на всё, тут же замолчал. Сахён решил дать ему путь к отступлению.
- Я просто беспокоюсь, не вредит ли его здоровью эта едкая трава.
- Об этом можете не беспокоиться. Мы всё разузнали…
Значит, это действительно дали ему люди великого генерала?
Бом Хирян тяжело вздохнул и снова посмотрел на Сахёна. Не похоже было, что он недоволен излишним любопытством Сахёна. Наоборот, на его лице было написано сожаление, что он не может рассказать всех подробностей.
- Мы навели справки о монахах, которые постоянно используют ёнхвачо, - говорят, все они живут долго и в добром здравии. Так что, думаю, особого вреда от неё нет. Наверное.
Сахён охотно кивнул в ответ на эти слова. Дальнейшее давление на него не принесло бы ничего хорошего.
Пейзаж дворца Чонхангун был таким же прохладным и тихим, как и в его первый приезд. В отличие от дворцовых чиновников, оживлённо шагавших по дворцу Унгёнгун, вид здешних чиновников, с закрытыми чёрной тканью ртами и двигавшихся, подавляя своё присутствие, казалось, ещё больше понижал температуру во дворце.
Если подумать, Камчхондан считался самым холодным павильоном во дворце.
Он отчётливо ощутил этот пронизывающий холод, когда пришёл туда в первый раз, но сейчас это место не казалось ему таким уж холодным.
Причина, по которой воздух во дворце Чонхангун, расположенном на солнечной южной стороне, казался более пробирающим до костей, заключалась, возможно, в том, что здесь не было чиновников, которые бы болтали и разжигали огонь весь день.
Сахён поправил воротник и поспешил за Бом Хиряном. До тех пор, пока в поле зрения не показались стены Пэгёнбу - сердца дворца Чонхангун, цветка гражданских чиновников, места, где вращались богатства, известные не только в Пасе, но и на всём континенте.
В самой глубине Пэгёнбу находился кабинет главного казначея. Ещё до того, как дверь кабинета открылась, Сахён не мог не почувствовать дурное предзнаменование.
Это было из-за хаотичной сцены, которую он увидел, едва ступив в Пэгёнбу: горы бамбуковых свитков, чиновники Пэгёнбу с впалыми глазами, без конца пишущие что-то на истёртых каменных табличках, и чиновники из других ведомств, сгибающиеся в поклоне перед ними, обременённые кипами свитков.
- А-а-а, а-а-а-а-а, чёрт, нашёл! Наконец-то нашёл!
То, что никто даже не обращал внимания, когда пожилой сановник в одеянии, указывающем на ранг не ниже четвёртого, вскочил со своего места, размахивая каменной табличкой и издавая дикие крики, было поистине…
- Этот, этот сукин сын! Какого хрена ты отчитался о 128 342 нянах серебра как о 128 344? Я, я, чёрт возьми, я, чтобы найти это!..
Казалось... здесь творилось нечто невероятное.
- Матушка, как вы и приказывали, я привёл хранителя!
Хотя ему хотелось немедленно сбежать из этого ужасного места, Сахёна подтолкнул зычный голос Бом Хиряна, и ему не оставалось ничего другого, кроме как войти в кабинет главного казначея.
Только пространство, где стоял стол, было ярко освещено лампой.
Среди ещё большей, чем снаружи, горы бамбуковых свитков виднелась одинокая тень.
Вероятно, это и была глава Пэгёнбу, главный казначей Хиган.
- Приветствую вас, госпожа главный казначей.
Вместо ответа в ушах эхом раздался стук. Сахён искоса взглянул в ту сторону, откуда донёсся звук. Между грудами бамбуковых свитков лежал какой-то плоский и толстый предмет. На нём - чёрные и белые камни.
Резким, как лезвие, голосом главный казначей подняла голову. Фигурой она была меньше, чем он ожидал, но узкие, свирепые глаза и глубоко нахмуренные брови делали её вид более угрожающим, чем у кого-либо другого. Настолько, что даже у невозмутимого Сахёна ёкнуло в груди, когда их взгляды встретились.
Главный казначей мгновение сверлила Сахёна взглядом, а затем снова опустила глаза на бамбуковые свитки.
- Ты прислал мне совершенно паршивые аннотации.
Её критика была более прямой, чем он ожидал.
- Мне показалось, что вы ждёте, главный казначей, поэтому я отправил черновик…
Звук камня, поставленного на доску, прервал оправдания Сахёна.
Нет, если ей так не понравились аннотации, могла бы просто отослать их обратно. К чему было вызывать меня сюда, только чтобы отчитать?
Хоть он и был полон недовольства, Сахён был в слабой позиции, поэтому он лишь крепко зажмурился, подавляя раздражение. Он подумал, что было бы куда лучше, если бы не этот проклятый стук камней.
- Комментариев, обсуждающих общие принципы, в мире и так предостаточно. Я полагал, что вы, госпожа главный казначей, желаете от меня чего-то иного.
Главный казначей постучала длинными пальцами по доске для го. Затем снова подняла взгляд на Сахёна.
- То, что написано в этих аннотациях, и есть то, чего я желаю?
- Нет. Это то, чего желаю я. А разве вы поручили мне эту работу не для того, чтобы узнать, чего я желаю?
Раздался звук перебираемых камней для го.
- «Есть грубую пищу, пить воду, спать, подложив локоть под голову, - в этом тоже есть своя радость. Богатство и знатность, добытые нечестным путём, для меня - что плывущие облака (Лунь Юй, глава Шу Эр)».
Сахён, намеренно отвернувшись от неё, тихо продекламировал строки, которые сам же и написал.
- Это путь простого народа и путь учёного. Путь же государя - заботиться о столе простого народа, что ест грубую пищу, и защищать их, чтобы их не растоптала война, даже если они спят в полях, подложив руку под голову. Если этого нельзя достичь, следуя лишь добродетели и справедливости, то долг государя - стерпеть и позор.
- Тот, кто называет себя учеником учёной Чхэ, оскверняет учение, которое его наставник проповедовал всю жизнь. Как мне это принять?
Ещё один камень для го лёг на доску.
- Государь - родитель для своего народа, а дети должны почитать родителей потому, что те жертвовали собой, заботясь о них. Следовательно, чтобы государь заслужил почтение народа, ему надлежит жертвовать собой ради заботы о нём, и если он может позаботиться о народе, идя против добродетели и справедливости, то он, несомненно, должен так поступить.
- У людей есть человеческий путь. Разве тот, кто забыл о долге и взращивает кого-то, взращивает не человека, а зверя?
- Но и звери, если построить им надёжную ограду и давать корм, подавят свою дикую натуру и станут ручными. Если растить их как зверей, но приручать как людей, они станут людьми. А вот тот, кто уже умер человеком, никогда не вернётся.
- Тогда когда же приручать этих зверей?
Один за другим следовали вопросы, ответы на которые, казалось, были уже определены. Она лишь хотела убедиться в намерениях Сахёна, и это не было похоже на порицание. Великая госпожа главный казначей вряд ли позвала его, чтобы просто найти собеседника. В конце концов, она хотела услышать его «истинную цель», ту, что не была записана в аннотациях.
Сегодня предстояло принять много разных решений.
Словно то безмятежное время, которым он наслаждался под предлогом обучения Тан Иджэ, подошло к концу.
Но так и было. Жизнь Сахёна была чередой выборов. Он стоял не на перепутье добра и зла, а на распутье между меньшим злом и злом наихудшим, и всегда должен был выбирать одно.
Звук поставленного камня, подобно удару бамбуковой палки дзэнского наставника, пробудил его сознание.
- Смутные времена должны закончиться.
Сахён, набрав полную грудь воздуха, произнёс слова, что таились в его сердце.
- Моя наставница не проповедовала неверных идей. Просто времена были не те. Учение, которое он проповедовала, - это путь империи. Однако ни Юган, ни Хахён, ни кто-либо в Пасе так и не принял волю моей наставницы. Что же это может означать? Разве не то, что ни одна из трёх стран не собирается мириться с текущим положением дел? Нынешняя Паса, быть может, и отстранилась от пламени войны, но Юган и Хахён не остановятся. Это поистине смутные времена, и моя наставница, будучи учёной, могла говорить о пути основ, но я не могу не говорить о том, как выжить в эту смуту.
- Значит, мунхак Пэк, ты не учёный.
Главный казначей положила камень, который держала в руке, на доску и отряхнула руки.
Её нахмуренный взгляд снова встретился с взглядом Сахёна.
- Если «стратег», о котором вы говорите, госпожа главный казначей, - это тот, кто рассуждает о том, как выжить в смутные времена, то, возможно, да.
Она недовольно цокнула языком и свернула разложенный перед ней бамбуковый свиток.
- Говорят, стратег - это камень для го в руке государя. Он может перевернуть ход битвы искусным ходом, но в конечном счёте ценен лишь в мире на доске. В тот миг, когда его сбросят с доски, он станет не более чем обыкновенной галькой.
Да, в конце концов меня выбросят.
Но это неважно. Сахён и так был всего лишь галькой, валявшейся на дороге. Это галька сама забралась на усыпанное острыми камнями поле, каталась и каталась, стачивая острые углы, и, притворившись камнем для го, спряталась в драгоценной чаше для камней.
- Когда Вэй Шу, стратег государства Оп, вернулась после уничтожения государства Синь и была пожалована титулом герцога Керын, ван государства Оп, её господин, испугался, что однажды её мощь станет для него угрозой, и отправил в Керын десятитысячное войско с приказом убить Вэй Шу. Вэй Шу с тысячей солдат закрыла ворота и сражалась, прося государя отказаться от своего намерения и снова поверить ей, но в итоге все они погибли от холода и голода. Люди говорят о Вэй Шу: «Ею пользовались, как камнем для го, а когда она стала бесполезна, её выбросили». Но если Вэй Шу была камнем для го, то кем же тогда были тысяча солдат, погибших вместе с ней?
Даже если конец будет ужасным и бессмысленным, я хочу, чтобы меня использовали как камень для го, а потом выбросили. Это всяко лучше, чем участь песчинки, которую топчут и уносят потоком под доской для го.
- Вот как? Что ж, ничего не поделаешь. Можешь идти.
И главный казначей… будто ничего и не было, отложила аккуратно свёрнутый свиток в сторону и развернула новый.
Она лишь привела в замешательство стоящего перед ней человека.
- Разве ты не сказал, что хочешь стать стратегом? Пэгёнбу стратег не нужен. А я-то думала, ты вроде смышлёный, хотела научить тебя счетоводству, тьфу.
Значит, она собиралась использовать меня так же, как тех людей снаружи, что сходят с ума с чёрными кругами под глазами? Да разве это не хуже, чем тот «государь», что использует людей как камни для го?
- Тогда зачем вы поручили мне аннотации?
- Чтобы разбираться в счетоводстве, нужна элементарная логика. И знание мирских дел тоже. А для проверки этого нет ничего лучше аннотаций.
Чёрт возьми, выходит, я просто зря потратил время, хотя мог написать всё наобум.
- Постойте, тогда зачем вы вообще заговорили о камнях для го?
Главный казначей, уже даже не глядя на Сахёна, бросила в ответ:
- Обычно на этом моменте люди сдаются и соглашаются.
Это действительно была наживка. Рыбалка на рабов для Пэгёнбу.
- Я с самого начала не умею играть в такие праздные игры, как го.
К тому же, что это ещё значит? Ведь она прямо сейчас продолжает расставлять камни на доске.
- Так во что вы сейчас играете!
Значит, она разговаривала со мной, и всё это время просто считала в уме? Возможно, она вообще пропустила всё, что я сказал, мимо ушей. Да что за человек такой.
Сахён закрыл лицо ладонями и провёл по нему. Если он не успокоится хотя бы так, то, кажется, перевернёт эту проклятую доску.
Особенно чтобы не сойти с ума от этого раздражающего звука!
- Ну, иногда я играю и в омоку.
Главный казначей продолжила, перебирая в руке новый камень. Она искоса взглянула на Сахёна, на лице которого застыло крайнее недовольство, и цокнула языком.
- Я не особо разбираюсь в го, но говорят, это игра, где строят ограды, чтобы вытеснить того, кто внутри. Чем дольше противник занимает место, тем больше должна быть ограда, которую мне придётся возвести. И сколько же там нужно просчитывать ходов, нетерпеливый человек даже не сможет начать такую игру.
Сахён опустил руки от лица и прислушался к словам главного казначея. У него возникло предчувствие, что она собирается дать ему «плату» за то, что «заставила занятого человека заниматься всякими раздражающими делами».
- Но омоку ведь простая игра, верно? Собрал камни раньше соперника - и конец.
Камень для го, нет, костяшка счёт, с лёгким звуком легла на доску.
- Даже новичок может легко её освоить…
Главный казначей медленно подняла голову. Всё так же не разгладив нахмуренные брови, она пристально посмотрела на Сахёна и сказала:
- А если повезёт, можно и выиграть.
- Ха-ха, вы, должно быть, удивлены? Моя матушка всегда такая. Я и сам прожил с ней 30 лет, но порой до сих пор не могу привыкнуть.
Бом Хирян проводил Сахёна до ворот Пэгёнбу, утешая его.
Конечно, когда Сахён узнал, что так измучившие его аннотации были всего лишь проверкой, годен ли он на роль работника в Пэгёнбу, его охватило раздражение. Да и отношение главного казначея к нему не было приятным.
Однако последний разговор был настолько полезен, что у него по рукам пробежали мурашки.
Главный казначей намекнула Сахёну на некую «возможность», ведь он был чужаком, поздно попавшим во дворец, и ему было трудно как создать собственную фракцию, так и вклиниться в уже прочно сложившиеся.
Не пытайся влезть в уже идущую партию в го, где давно расставлено множество домов, а начни новую партию.
Битву, которая выигрывается не просчитыванием ходов с мобилизацией всех сил, а наиболее эффективным построением своего пути и блокировкой пути противника с использованием наименьшего количества камней.
Конечно, если бы такой совет дал кто-то другой, он бы счёл это пустыми словами, но это была главный казначей.
Она родилась в бедной крестьянской семье, в детстве у неё даже не было фамилии. Её имя Хиган означало «рисовая шелуха», и родители настаивали, чтобы она смирилась с такой же ничтожной и незначительной жизнью, но она отказалась, ушла из дома и стала слугой-мальчиком в знатной семье. Она научилась грамоте, украдкой подглядывая, когда господские дети занимались, а когда те случайно узнали об этом, то стали подбрасывать ей свои книги, чтобы она делала за них домашние задания, и так она ночами напролёт постигала науки.
Однажды, как обычно делая уроки при свете огня в очаге, она случайно обожгла край бамбукового свитка. Дети, поручившие ей задание, отнекивались, говоря, что не давали ей никаких книг, и её, чернь, посмевшую украсть и испортить драгоценную книгу, избивали во дворе до полусмерти. Именно в этот момент великий полководец Бом Ё, который как раз навещал дом своего друга, увидел эту сцену и спас её.
Эта история была широко известна. Не прошло и трёх лет после того, как она получила покровительство великого полководца, как по рекомендации семи мудрецов её приняли во дворец Чонхангун. Преодолев пересуды о «безродной простолюдинке» и «бывшей рабыне», она добилась признания привередливого короля, а к тому времени, когда она вышла замуж за сына великого полководца, пошли даже слухи, вроде: «Бедняжка Хиган, выходит замуж за этого неполноценного, чтобы отплатить за милость великого полководца».
Если человек, поднявшийся с самого дна, сумел так управлять общественным мнением, значит, он был не просто способным и умным. Хотя за её спиной и стоял клан Бом великого полководца, она ведь без единого импичмента удержала за собой пост в самом сердце дворца Чонхангун. Человек с таким искусством выживания и проницательностью не стал бы говорить пустых слов, даже если бы его собеседником был всего лишь бессильный начинающий чиновник.
Не знаю, кого она поддерживает.
Но я точно знаю, что нынешняя ситуация с престолонаследием её не устраивает.
Кто же эти «минимально необходимые таланты», из которых она собирается составить свою партию в омоку?
Может, Бом Хирян, сын главного казначея, один из них?
Сахён резко обернулся и уставился на Бом Хиряна. Тот на мгновение удивлённо расширил глаза, а затем робко улыбнулся.
- Похоже, вы, господин хранитель, весьма понравились матушке. Обычно она так ни на кого не смотрит.
- Смотрит, что вы имеете в виду...
Бом Хирян нахмурился и сделал вид, что пристально вглядывается в лицо Сахёна. Когда так делала главный казначей, это производило лишь раздражающее впечатление, но, возможно, из-за его от природы грозного вида, когда Бом Хирян скорчил такую гримасу, Сахёну стало немного страшно.
- А я-то думал, вы так на меня смотрели, потому что я вам не по нраву...
- Ха-ха, это потому что у неё плохое зрение. Только так она хоть что-то видит. Вечно сидит в этой темноте, уткнувшись в книги...
…Так она так смотрела, потому что у неё плохое зрение?
- Если ей кто-то неинтересен, она и головы не поднимет. Если дело не касается того, чем она поглощена, она и в голове его держать не станет. Однажды она забыла, как завязывать волосы, и просто стояла, уставившись на ленту, а я уж подумал, что у неё помутился рассудок...
...Похоже, у него многое накопилось. Нет, постойте, может, она не искусна в интригах, а просто компетентна «в ограниченной области»?
Хотя доверие к её последнему совету постепенно угасало…
Сахён решил пока что поверить ей. Всё равно другого выхода у него не было.
