Переплетение. Глава 39
«Три неопубликованных шедевра художницы Чо Мён Син... Наконец-то на родной земле»
«Музей Хёнсон имеет приоритетное право на рассмотрение, возможно, будет установлен новый ценовой рекорд на работы Чо Мён Син»
Как бы ни был знаменит художник, новости из мира искусства редко становятся предметом интереса обычных людей. Тем не менее, тот факт, что имя Чо Мён Син заняло несколько строк в заголовках новостных порталов, показывает, что она оставалась выдающейся художницей даже после смерти.
За спиной Со Юна, быстро читавшего новости на мониторе, послышались голоса проходящих людей.
- Говорят, сейчас здесь проводят оценку.
- Да. Вместо того чтобы доверить это учреждению, решили, что эксперты приедут в музей.
- И не одна работа, а целых три... Директор, должно быть, счастлив. Когда их выставят, снова будет огромный наплыв посетителей.
Как и везде в мире искусства, в отделе выставочного планирования, к которому принадлежал Со Юн, обнаружение новых работ Чо Мён Син стало главной темой для разговоров.
С момента объявления наследниками о существовании новых работ появилось множество желающих заполучить её картины. От частных коллекционеров до различных галерей. Ходили слухи, что поступали предложения не только из Кореи, но и из-за рубежа.
Однако немецкие наследники Чо Мён Син предложили приоритетное право рассмотрения директору музея Хёнсон, Квон Сын Силь, и единственному родному сыну, Квон Ки Джону. Они смогут первыми осмотреть картины, и если не захотят их приобрести, только тогда будет дана возможность другим. Конечно, директор Квон и Квон Ки Джон одобрили это предложение.
Чтобы совершить сделку, нужно сначала проверить состояние сохранности и провести экспертизу подлинности. В этот раз было решено провести работу не в Германии, где были обнаружены посмертные работы, а на родине. Это решение было принято по взаимному согласию, поскольку большая часть творческой деятельности при жизни проходила в Корее, и музей Хёнсон владеет многими картинами Чо Мён Син.
Для участия в работе были приглашены тщательно отобранные музеем эксперты по оценке, и только после обмена множеством мер безопасности, предварительных контрактов и страховых полисов для предотвращения повреждения работ, незаконной торговли и непредвиденных инцидентов, картины пересекли море и прибыли в Корею. Двое немецких наследников Чо Мён Син также прибыли в страну, а приглашенные эксперты уже несколько дней были погружены в работу.
Старший помощник Ю, окликнул Со Юна, который все еще смотрел в монитор, хотя обеденное время началось уже 10 минут назад. Читая статьи, он даже не заметил, что проголодался. Со Юн быстро встал и последовал за другими членами команды, которые уже шли впереди.
- Что ты так увлеченно смотрел, что даже не заметил время обеда?
- Сейчас все только и говорят об этих картинах. Мне тоже стало любопытно.
- Точно. Они должны быть где-то в этом здании, интересно, сможем ли мы потом их посмотреть.
Идя по коридору, Со Юн по привычке теребил телефон в кармане. Уже больше недели не было новостей от человека, которого он ждал. После семейной встречи контакты с Квон Ки Джоном полностью прекратились. Не то что назначить следующую встречу, даже короткий звонок с приветствием был всего один раз, и с тех пор голос его было трудно услышать.
Похоже, он тоже сильно занят из-за этого дела. Новые картины, оставленные умершей матерью - хоть он и не занимается искусством профессионально, но как единственный родной сын, у него, должно быть, много забот.
- Еще нет никаких статей о том, какие это картины?
- Нет. Только говорят, что их три... Наверное, когда закончится экспертиза, опубликуют и фотографии.
Закончив говорить, Со Юн вздрогнул и остановился. Внезапно зазвонил телефон, который он держал в руке. Быстро проверив, кто звонит, Со Юн шепнул Ю:
- Мне звонят, я присоединюсь позже.
- А, если место изменится, я напишу.
Повернувшись в противоположную сторону от направления, в котором шла группа, Со Юн быстро нажал кнопку ответа. Это был торопливый жест, как будто он боялся, что звонок может прерваться.
- Я помешал вам во время обеда?
- Нет, я еще не обедал. Я немного задержался.
- Тогда, может, поговорим после того, как вы поедите?
Голос невольно стал громче. Со Юн смущенно прикусил нижнюю губу, прервав его на полуслове.
- ...Вы, кажется, были очень заняты в последнее время, мне было интересно, как вы поживаете.
- Сколько дней прошло с нашей последней встречи, что вы так говорите. А у вас самого всё в порядке?
- Полагаю, и ваша семья тоже в порядке.
- Конечно. Отец до сих пор рассказывает о встрече с вами.
Из-за того, что атмосфера на семейной встрече на какое-то время стала напряженной, Со Юн думал, что когда он вернется домой, сводный брат снова попытается навредить ему. Как бы не так. Сводный брат, который каждый день только и ждал возможности уязвить его, после той встречи, словно чего-то испугавшись, наоборот, начал потихоньку избегать Со Юна.
Со Юн, который сначала недоумевал от такой неожиданной реакции, постепенно понял, что для брата это была первая реальная встреча с Квон Ки Джоном. Хотя брат часто говорил вещи, граничащие с сексуальными домогательствами, например: "Он собирается использовать тебя и бросить", "Вы уже переспали?", "Как секс?", похоже, когда он своими глазами увидел Квон Ки Джона и Со Юна, сидящих рядом, он больше не мог так легко отпускать свои грязные шутки.
Если родители стали добрее к Со Юну из-за ореола Квон Ки Джона, то сводный брат стал осторожнее с Со Юном по той же причине. Какими бы ни были причины, у Со Юна не было повода не любить этот временный мир.
- В прошлый раз мы так расстались, что я не смог всё объяснить. Теперь, думаю, вы и без объяснений понимаете ситуацию.
- Все в музее только об этом и говорят. Картины уже здесь.
Ки Джон на мгновение замолчал. Чувствовалось несвойственное ему колебание. Со Юн тихо ждал его следующих слов.
- Я думаю сегодня зайти в музей. Если у вас нет других планов после работы, хотелось бы увидеться.
- Раньше я говорил, что если появится возможность зайти в музей, мы вместе посмотрим картины, но до сих пор у нас не было случая спокойно осмотреть работы вместе. Кажется, сегодня к позднему вечеру работа по оценке должна закончиться. Было бы хорошо вместе поужинать, а потом посмотреть картины.
- Да. Текущая выставка тоже получает хорошие отзывы. Вам будет интересно посмотреть.
- Посмотрим экспонаты, а если время позволит, вместе взглянем и на картины матери.
Предложение, превзошедшее ожидания, заставило Со Юна сглотнуть. Увидеть работы, ещё не представленные миру, раньше других - это привилегия, доступная только причастным.
Возможно, когда-нибудь такая ситуация станет для него обыденностью, но для Со Юна, который ещё не избавился от статуса новичка, это был первый подобный опыт. От переполнявших чувств он едва смог выдавить короткий ответ.
- Просто подумал, уместно ли мне вмешиваться в такое важное дело... Нет-нет, это честь для меня. Я понял.
Закончив разговор, мужчина быстро повесил трубку. Со Юн остался стоять в коридоре, держа телефон, из которого больше не доносилось ни звука.
Обычно он должен был бы побежать в столовую и присоединиться к коллегам, но мысль о том, что он увидит новые картины Чо Мён Син, так взволновала его, что и без того слабый аппетит полностью пропал. В итоге Со Юн отправил Ю сообщение: "Возникли дела, поем отдельно", купил в кафетерии один сэндвич и вернулся в офис. Хлеб, который он жевал только чтобы заполнить желудок, казался сухим и безвкусным.
Если Квон Ки Джон придёт в музей сейчас, это привлечёт гораздо больше внимания, чем обычно. Естественно, он решил тихо посетить музей после окончания обычных часов работы выставки.
В конце рабочего дня Со Юн, как и другие члены команды, собрал вещи и вышел из офиса. Но в то время как остальные группками покидали музей, Со Юн снова направился внутрь выставочного зала.
Он помнил, что они говорили о совместном просмотре картин, если представится возможность. Когда Со Юн размышлял, не стоит ли ему изучить вина, чтобы поддержать плавную беседу с Квон Ки Джоном, тот сказал, что сам подстроится под его интересы, и попросил позже рассказать о произведениях искусства.
Хотя ему и хотелось это сделать, на самом деле Со Юн не всегда был в курсе всех работ настолько, чтобы объяснять дополнительную информацию другим. В тот день, когда он впервые встретил его в музее, он смог без подготовки дать подробное объяснение только потому, что картина перед ними была работой очень известного художника.
Он планировал заранее осмотреть основные экспонаты недавней выставки до прибытия Квон Ки Джона. Первым делом он направился в один из специальных выставочных залов, где периодически менялись темы. Рассматривая картины художника, известного своим уникальным стилем изображения средиземноморских пейзажей, Со Юн пытался угадать, какие картины понравятся Квон Ки Джону. Он думал, что тому могут понравиться более тяжелые и темные картины, чем эти яркие, но потом подумал, что солидный человек не обязательно имеет соответствующий вкус в искусстве. Размышляя об этом, Со Юн обошел выставочный зал и остановился на одном месте.
Это было то самое место, где когда-то висела знаменитая картина, привезенная из-за границы. Сейчас здесь посетителей встречал мирный пейзаж, но какое-то время это место занимала красная картина, источающая запах крови. Со Юн закрыл глаза и вспомнил форму той картины.
"Насильственные образы сильны и надолго остаются в памяти."
Хотя с тех пор прошло уже несколько месяцев, эхо тех слов все еще звучало в его ушах. Вместе с тем холодным шоком, который он испытал тогда.
"После того, как мы так расстались в тот день, мне стало немного любопытно, есть ли кто-то, кто бьёт Хан Со Юна?"
Конечно, он понял, что это метафора, еще когда услышал эти слова. После того, как они вступили в отношения, Ки Джон много раз бил и порол Со Юна, но ни разу не использовал настоящий хлыст.
Его любимый инструмент для наказания - руки. Когда он шлепает по ягодицам своими большими ладонями, издавая громкие звуки, сначала это терпимо, но потом тело начинает дрожать, и становится невозможно сдержать стоны. После долгой порки, когда на глаза наворачиваются слезы, всё тело горит от боли, но почему-то передняя часть всё равно стоит по стойке смирно.
В его голове, где зрение было отключено закрытыми глазами, развернулась странная сцена, смесь фантазии и реальности. Как на картине, которую он видел с Квон Ки Джоном, Со Юн висит голый, как кусок мяса, где-то подвешенный. Бесчисленное количество раз кто-то хлещет хлыстом по его безжизненно висящему телу. Плоть разлетается, кровь течет, уродливое обнаженное тело окрашивается в ярко-красный цвет.
Нет нужды кричать или извиваться. Боли не чувствуется. Потому что тело уже превратилось в неодушевленный предмет. Когда порка заканчивается, тело сбрасывают на пол, как мусор, и кто-то подходит, словно чтобы подобрать брошенное. Топ-топ, знакомый звук шагов заставил Со Юна открыть глаза.
Повернув голову, он увидел человека, которого ждал. Из-за того, что голова была затуманена, словно он только что проснулся от кошмара, Со Юн не смог сразу ответить.
Выражение лица мужчины, который спрашивал, не доверит ли он ему хлыст, скрывая острый взгляд за улыбкой, теперь было мягким, не таким, как тогда. Со Юн молча смотрел на приближающегося Ки Джона, затем медленно улыбнулся.
- Я тренировался, думая, что должен дать вам какое-нибудь объяснение, когда вы придете.
- Не похоже, чтобы эти картины нуждались в особых объяснениях. Я предлагал свидание, а не сверхурочную работу.
Как он и сказал, в мирных пейзажах не было много скрытого смысла. Картины, выставленные сейчас, были просто приятными для созерцания работами с красивыми цветами.
Со Юн посмотрел на мужчину, стоящего рядом с ним. Поскольку картина на стене изменилась и расположение выставки другое, он, вероятно, не помнит, что это за место.
Они обошли пустой выставочный зал. Хотя эти картины не требовали особых объяснений, Со Юн время от времени передавал ему информацию о художниках, а Ки Джон кивал. Но, возможно, зная, что настоящее главное событие дня ещё впереди, он, казалось, не особо концентрировался. Со Юн чувствовал то же самое.
Они переместились в постоянный выставочный зал. Там висело несколько картин Чо Мён Син. Глядя на одну из них, Ки Джон первым нарушил молчание.
- Вы говорили, что любите картины матери.
- Да. Она одна из моих самых любимых отечественных художников.
Было трудно сразу ответить. Причины, по которым нравится то или иное произведение, могут быть разными, но эти причины не всегда достаточно светлые и здоровые, чтобы объяснять их семье автора. Ки Джон подтолкнул его ещё раз:
- Говорите что угодно, неважно.
- Хм... как бы это выразить. Не знаю, уместно ли будет сказать... жизненная сила...
Со Юн, подбиравший слова, вскоре оставил эту попытку. Впечатление от работы - это всего лишь впечатление от работы, оно не может быть предположением или оценкой человека, которого он никогда не встречал.
- В работах мастера я всегда чувствую ощущение побега или бегства куда-то. Эта сила и отчаяние вдыхают жизнь в произведение и вызывают сочувствие зрителя. Многие люди чувствуют желание вырваться из реальности, не так ли?
- У вас действительно наметанный глаз. Она и правда была такой.
- ...У меня не было никакого намерения делать предположения о характере художника.
Когда Со Юн нахмурился из-за ответа, совершенно не соответствующего его намерениям, Ки Джон усмехнулся и сменил тему:
- Когда я услышал, что говорил вице-президент Хан Со Гён в прошлый раз, это напомнило мне о старых временах.
Со Юн широко открыл глаза от неожиданных слов. Было ли что-то в словах Хан Со Гёна в тот день, что могло затронуть память Ки Джона? Ярко вспомнилось только, как тот бормотал бессмысленные вещи, а потом вспотел от напряжения, когда атмосфера стала холодной.
- Он сказал, что когда думает о вас, первым делом вспоминает, как вы рисуете.
- И я, когда думаю о матери, теперь в первую очередь вспоминаю её в мастерской. Хотя мы проводили время вместе во многих местах, со временем почему-то именно это вспоминается само собой.
Прошло уже почти 20 лет с тех пор, как художница Чо Мён Син жила как мать Квон Ки Джона. Хотя Ки Джон определённо обладал лучшей памятью, чем другие люди, даже он не мог избежать того, что воспоминания детства тускнеют. Как бы человек ни старался удержать их, невозможно остановить течение времени своими силами.
- Как вы знаете, творческая деятельность матери довольно сильно сократилась после переезда в Германию. Как вы и сказали, я думал, что ей удалось сбежать.
- Разве это не легко представить? Она не была из тех, кто мог бы выдержать в семье, где нужно было сохранять внешнее благородство.
Его тон не был особенно самоуничижительным или саркастичным. Это был спокойный тон человека, просто констатирующего факты. Со Юн молча слушал, не зная, что ответить.
- Поэтому мне интересно. Какие картины она рисовала там, куда уехала.
- Вы ещё не видели их, директор?
- Тётя приглашала меня посмотреть, но я сказал, что посмотрю позже. Я подумал, что будет достаточно проверить после завершения всех процедур. Я примерно слышал, какие это картины.
Закончив говорить, он посмотрел на наручные часы, а затем повернул голову к выходу.
- Может, пойдём? Похоже, до получения ответа пройдёт ещё какое-то время, так что давайте сначала поедим.
Они вместе вышли из выставочного зала и направились к парковке. Когда они впервые встретились, ещё оставался прохладный ветерок, а теперь уже было полноценное лето. Руки Со Юна, видневшиеся из-под рукавов рубашки с коротким рукавом, были гладкими, словно никогда не знавшими ран. Подойдя к парковке, Ки Джон открыл дверь машины и спросил:
- Пока ещё атмосфера в компании такая... В этом году, похоже, семейной поездки не будет.
- Необязательно же проводить отпуск только с семьёй.
- Может быть, в следующем году...
Со Юн прервал свою речь. Он увидел, как завибрировал телефон в руке Ки Джона. Тот только взглядом попросил прощения и ответил на звонок. Разговор был недолгим. Опустив телефон, он посмотрел на Со Юна, помолчав немного, и заговорил:
- Похоже, оценка закончилась. Говорят, быстрее, чем ожидалось.
По лицу Ки Джона пробежало колебание, но лишь на мгновение. Он убрал руку от двери машины, которую собирался открыть.
- Если вам не к спеху поесть, может, сначала посмотрим картины?
- Да, я... Мне тоже интересно.
Со Юн кивнул, чувствуя почему-то нетерпение. Какие же это картины? Хоть они и не были кровными родственниками, он мог с уверенностью сказать, что его любопытство к новым работам не уступало Квон Ки Джону.
Они повернули от парковки к главному зданию музея. Пустой музей после закрытия из-за наступивших сумерек казался не столько уютным, сколько пустынным.
Пройдя за ленту с надписью "Вход только для персонала", по тихому и широкому коридору, Со Юн увидел дверь, которую никогда раньше не открывал. Ки Джон, который обычно колебался, когда речь заходила о картинах матери, на этот раз не стал медлить и открыл дверь.
Это было хранилище произведений искусства, через которое проходило множество работ. Здесь были и работы, которые находились тут довольно долго, и картины, ожидающие между выставками, словно на промежуточной станции.
Директор Квон Сын Силь встретила своего племянника. Когда непрошеный гость Со Юн вежливо поклонился, она, похоже, не удивилась и также кивнула в ответ. Она усмехнулась и пробормотала:
- Похоже, вы всё ещё хорошо ладите.
После этого все разговоры прекратились. Все присутствующие молча рассматривали три незнакомые картины, прислонённые к стене. Первым заговорил Квон Ки Джон:
- С картинами не было никаких проблем?
- Нет. Состояние хранения хорошее, и оценка прошла единогласно.
- Нет причин не продавать. Ты же знаешь, я всегда любила картины твоей мамы. К тому же, это неопубликованные посмертные работы - какой коллекционер откажется от такого предложения?
Она скрестила руки на груди и спросила:
- А что ты хочешь делать с той картиной?
Пока эти двое разговаривали рядом, взгляд Со Юна был прикован к одной из трёх картин.
Волнение и трепет от созерцания неопубликованной посмертной работы любимого художника постепенно утихали, и теперь он внимательно изучал технику создания картины и погружался в сложные эмоции, которые она передавала. В ответ на вопрос директора Ки Джон тоже бросил взгляд на ту же картину.
- Если ты хочешь её взять, мы оставим себе только две оставшиеся.
"Та картина" была портретом Квон Ки Джона.
Не нынешнего, а более юного. Из-за довольно абстрактного стиля описание не было таким детальным, как на портрете, но черты были переданы настолько хорошо, что любой, кто знал Квон Ки Джона, сразу бы его узнал.
Мальчик, послушно сидящий на стуле, имеет бунтарское выражение лица. Почему-то он окружён несколькими деревянными колёсами, а сверху расположены фантастические узоры, характерные для Чо Мён Син, которые контрастируют с общей атмосферой картины.
В картинах Чо Мён Син всегда чувствуется энергия человека, пытающегося куда-то сбежать. Атмосфера картины перед глазами не отличалась от ранее опубликованных работ. Однако, возможно из-за того, что это был портрет, было трудно отделить и различить, кто пытается вырваться отсюда - Чо Мён Син, нарисовавшая картину, или мальчик на картине.
Возможно, из-за того, что картина была нарисована довольно непринуждённо, характерная энергия художницы казалась несколько рассеянной.
"Я был слишком мал, чтобы быть моделью для работ матери."
Естественно всплыли в памяти слова, которые он обронил однажды ночью, рассматривая эскиз Со Юна. От момента, когда он ответил на телефонный звонок, до каждого мгновения колебания, которое Со Юн чувствовал в нём сегодня - даже без подробных объяснений Со Юн, казалось, мог смутно понять настроение Ки Джона. Несмотря на то, что он почти ничего не слышал о его детстве.
- Можно мне ещё немного подумать?
- Да, только сообщи в течение недели. Немецкая сторона просила решить до этого времени.
Ки Джон кивнул и повернулся к Со Юну.
- Если вы достаточно насмотрелись, может, пойдём? Всё равно ответ не появится, сколько бы мы здесь ни стояли.
Тихо ответил Со Юн. Когда они вышли, оставив картины позади, воздух между ними стал заметно тяжелее, чем в начале, без видимой причины.
Со Юн молча шёл, и только полностью выйдя из здания музея, почувствовал, что может вздохнуть свободно. Когда он невольно глубоко вздохнул, Ки Джон, видимо, испытывая похожие чувства, повернулся к Со Юну с улыбкой.
- Ну как? Это те картины, которых вы ожидали?
Со Юну хотелось многое сказать. У него было общее впечатление, охватывающее все вновь обнаруженные картины, и особенно сильно оно ощущалось в портрете Ки Джона.
Однако трудно было полностью выразить свои чувства перед Квон Ки Джоном. Если говорить только о впечатлении от стиля живописи, отбросив ненужные части, это казалось попыткой спрятаться за пальцем, а если пытаться обсудить сюжет картины, было страшно случайно задеть чувствительную тему. Мысли в голове были так запутаны, как паутина, что в данный момент было трудно произнести хоть что-нибудь.
Когда Со Юн ответил вопросом на вопрос, Ки Джон на мгновение задумался, а затем горько усмехнулся.
- Сначала мне было интересно, как она меня нарисовала... Но увидев картину вживую, я не уверен. Почему она вообще нарисовала такую картину.
- Вокруг было нарисовано несколько колёс, вы догадываетесь об их значении?
- В какой-то степени. Одно время я был одержим колёсами.
- Когда увлекаешься чем-то одним и постоянно в это вглядываешься. Помню, как дедушка смеялся, говоря, что потом можно будет доверить мне автомобильный бизнес. У вас такого не было? Машины, динозавры или звёзды. Говорят, у детей часто бывает такое.
Со Юн только наклонил голову, а потом улыбнулся. Возможно, и было, но, может быть, из-за того, что эти воспоминания были вытеснены другими, которые он пытался удержать, или из-за того, что воспоминания и так уже потускнели, образ себя в детстве был ещё более размытым.
Так или иначе, если верить его словам, получается, что Чо Мён Син нарисовала эту картину, вспоминая образ сына, оставленного в Корее.
Посмертная работа матери, которую он не встречал с детства после отъезда из Кореи, оказалась портретом его самого. Со Юн несколько раз прокручивал в голове догадки о его чувствах, которые трудно было выразить словами.
На редкость прямой вопрос Со Юна, похоже, застал Ки Джона врасплох, и он промолчал. В голове Квон Ки Джона, должно быть, творилось нечто несравнимо более сложное. Со Юн не торопил с ответом.
Когда Со Юн впервые услышал, что художница Чо Мён Син, нарисовавшая множество портретов членов семьи, ни разу не рисовала Квон Ки Джона, он не придал этому большого значения. Ситуации, которые можно было предположить из ответа, что он был слишком мал, чтобы быть моделью для работы, были разнообразны и вполне правдоподобны.
Возможно, он был слишком мал, чтобы спокойно сидеть на одном месте и позировать для картины, или, может быть, Чо Мён Син хотела рисовать фигуры взрослых и поэтому не стала рисовать маленького Квон Ки Джона. Со Юн примерно догадывался о причинах и не особо интересовался конкретными деталями. Ки Джон тоже вёл себя так, будто у него не осталось особых эмоций от того опыта.
Но сегодня профиль Квон Ки Джона, пристально смотрящего на картину знакомого мальчика, рассказывал совсем другую историю.
Украдкой наблюдая за его напряжённым, защитным выражением лица, Со Юн убедился: Квон Ки Джон страстно желает обладать картиной, оставленной умершей матерью, и эта картина, должно быть, одна из немногих вещей, которых не хватает человеку, у которого есть так много.
- Мне было любопытно. Отец, тётя, двоюродные братья и сёстры... Мать нарисовала многих членов семьи, но до конца так и не нарисовала меня. В детстве мне казалось, что мать меня игнорирует, я даже умолял её нарисовать меня.
Его брови слегка нахмурились, словно он всё ещё сомневался в её мотивах. Это было редкое выражение для человека, который обычно выглядит так, будто знает всё на свете.
- На самом деле, ничего особенного. Какая разница? Но, как вы знаете, я рос как тепличный цветок, поэтому, видимо, даже такая мелочь осталась в моём сердце.
- Какая же это мелочь... По-моему, это вполне может оставить след в сердце.
- По сравнению с другими картинами, её ценность ниже. Обычно так бывает с картинами, изображающими людей из окружения художника. Никто, кроме меня, не заплатит высокую цену за эту картину, и родственники из Германии это знают, поэтому дали мне право первоочередного рассмотрения.
Он явно был недоволен ситуацией, когда приходится принимать всё это во внимание и оказаться в невыгодном положении при сделке. Со Юн немного помедлил, прежде чем заговорить.
- Хотя картины часто используются как инвестиции или активы... я думаю, что основная роль картины - это тронуть сердце зрителя.
- Да. Разве не достаточно того, что она тронула ваше сердце? Роль картины, которую мы только что видели... Это просто моё мнение.
Это не было чистым притворством. Закончив говорить слова, наполовину искренние, он почувствовал, как уголок его сердца глупо опустел. Когда-то он завидовал настоящей собаке Ки Джона, о существовании которой даже не был уверен, а сегодня он по-детски ревновал к картине, которая привлекла его сердце.
Картина, оставленная умершей матерью, так легко захватила его страсть, в то время как Хан Со Юн, находясь рядом, не мог завоевать даже кусочек его сердца, даже показав себя полностью.
Мужчина, который легко обладает всем, сверкает глазами только на те немногие вещи, которые он в конце концов не смог получить. Чтобы полностью заполнить даже самые маленькие пробелы, невидимые для других. Хан Со Юн никогда не сможет стать его недостатком.
Он не мог знать о мрачных чувствах собачьей души рядом с хозяином. Ки Джон улыбнулся как обычно.
- Мы здесь закончили, может, переместимся?
Со Юн послушно кивнул в ответ на его слова. Они сели в машину и направились в заранее забронированный ресторан, где по очереди пробовали блюда, которые можно было охарактеризовать только как идеальные.
Похоже, у Ки Джона не было желания дальше обсуждать картину, поэтому во время еды он заполнял пространство между ними разговорами о новых тенденциях в семейном бизнесе, недавно прочитанных книгах и фильмах, которые стоило бы посмотреть вместе. Со Юн тоже соответствующим образом соглашался с его рассказами и делился своими мыслями, проводя спокойное время, вполне подходящее под определение "свидание".
Закончив ужин, они снова сели в машину. Ки Джон задумчиво посмотрел на Со Юна, сидящего на пассажирском сиденье, и, пристёгивая ремень безопасности, шутливо заметил:
- Кажется, сегодня вы особенно погружены в свои мысли.
Со Юн удивлённо повернул голову к нему:
- С тех пор как мы посмотрели картины, вы заметно витаете в облаках. Если вам не хватило времени на осмотр, мы можем заехать ещё раз.
Он старался не показывать этого... Но похоже, не удалось обмануть. Со Юн покачал головой, давая понять, что это недоразумение.
- Нет, дело не в этом. Просто... я внезапно увидел сразу три посмертные работы любимого художника. Думаю, сегодня они будут постоянно всплывать в моих мыслях.
- Какие мысли? Мне действительно интересно с точки зрения потенциального покупателя. Если у вас есть мнение, я бы хотел, чтобы вы на минуту забыли, что я сын Чо Мён Син, и поделились им.
Он, должно быть, не зря лично привёл меня в хранилище картин. Учитывая, что я говорил о своей любви к картинам Чо Мён Син, он, несомненно, был заинтересован в моём мнении.
Для оценки трёх картин в музее несколько дней трудились эксперты из различных ассоциаций, университетские профессора и кураторы. Он проявил уважение к Хан Со Юну как к члену художественного сообщества, хотя тот окончил университет и работал в галерее всего два года.
Со Юн не мог достучаться до его сердца, но сердце Со Юна постоянно колеблется от слов Квон Ки Джона. Рот, который импульсивно хотел открыться, нащупал пустоту и в итоге медленно закрылся, не издав ни звука.
Наблюдая за этим, мужчина слегка приподнял брови с выражением непонимания поведения Со Юна, но вскоре улыбнулся, словно ему пришла хорошая идея.
- Действительно, немного бессовестно просить мнение эксперта бесплатно.
Дело не в том, что Со Юн колебался из-за необходимости вознаграждения. Прежде чем он успел это объяснить, Ки Джон продолжил:
- Что бы вы хотели в качестве гонорара за консультацию? Скажите, чего вы хотите. Я постараюсь предоставить всё, что в моих силах.
- Зная ваш характер, не думаю, что вы захотите принять наличные... Может быть, подарить вам хорошую картину?
- Директор... Я действительно не размышляю из-за необходимости вознаграждения, это не шутка.
Хотя ответ был достаточно серьёзным, казалось, Ки Джон думал, что Со Юн просто стесняется и поэтому скрывает своё мнение. Он издал задумчивое "хм", вздохнул и тихо проворчал.
- В последнее время ни одна сделка не идёт так, как я хочу.
- Если деньги или вещи вам не нравятся, Со Юн, то как насчёт поцелуя... Что скажете? Обменяемся мнениями?
Ки Джон всё ещё улыбался. Услышав неожиданное предложение, Со Юн только широко раскрыл глаза и уставился на него.
После того, как Со Юн легкомысленно предложил поцелуй в качестве ставки в их пари, Ки Джон в последнее время стал очень скуп на поцелуи во время секса. Поэтому не было особых причин удивляться предложению обменять поцелуй на мнение... Но Со Юну стало неловко от осознания того, что его нерешительность в глазах Ки Джона выглядела как тупость, которую можно обменять на поцелуй. Хотя, чего ещё ожидать от сотрудника отдела планирования музея со стажем в 2 года.
- Похоже, вы не очень-то заинтересованы.
Когда Со Юн не дал чёткого ответа, Ки Джон слегка нахмурился, словно задетый. Со Юн наконец покачал головой.
- Нет... Просто это так неожиданно.
- Похоже, вы хотите сказать что-то более ценное, чем я думал. Интересно, что же?
Мужчина, который только что шутливо дразнил его, казалось, становился всё серьёзнее. Пока Со Юн ломал голову над тем, как выйти из этой ситуации, Ки Джон, видимо, не собирался больше ждать и завёл машину.
- Неудобно продолжать разговор в машине. Поехали.
- Отсюда ближе всего до вашего дома, так что поедем туда.
Со Юн понял без лишних вопросов, что под "домом" Ки Джон имел в виду не родительский дом, где жила его семья. Что же делать? Со Юн не знал, как справиться с мыслями, крутящимися на одном месте, и только нервно жевал внутреннюю сторону губ.
Дверь открыл Со Юн. Всё-таки это был его дом.
Но как только они вошли внутрь, Со Юн уже не мог ничего сделать по своей воле. Как только дверь закрылась, Ки Джон схватил Со Юна за запястье и медленно прижал его к стене. Не имея ни возможности, ни желания сопротивляться, Со Юн поддался силе альфы, который был на голову выше него. Даже сквозь одежду он невольно вздрогнул от приближающегося тепла чужого тела.
Разговоров в машине было достаточно. Словно не нуждаясь в дальнейших объяснениях, их губы сразу же соприкоснулись. Это был первый за долгое время поцелуй. От этого головокружительного и нежного ощущения Со Юну захотелось повиснуть на плечах Ки Джона. Он невольно дёрнул руками, но руки, крепко прижимавшие его к стене, не сдвинулись ни на миллиметр.
Квон Ки Джон, как всегда, не торопился. Соприкасающиеся губы очень медленно тёрлись друг о друга. И только от этого их губы, разгорячённые дыханием друг друга, быстро стали влажными.
Даже в своём оцепенении Со Юн задавался вопросом. Почему некоторые прикосновения так быстро заставляют человека возбудиться? Обычно он даже забывает, что его тело способно испытывать такие ощущения.
Звук соприкасающихся губ становился всё быстрее. В разгорячённый рот скользнул долгожданный язык. Вторгшаяся плоть медленно и нежно лизнула горячую слизистую.
Словно слёзы, нахлынуло возбуждение. Запах Квон Ки Джона, напоминающий прохладный лес, сейчас, как липкое и тёмное болото, окутывал его, снова пытаясь утянуть куда-то в неизвестную глубину.
Хотя они только начали целоваться, всё тело Со Юна непроизвольно вздрагивало. Поцелуй был сладким, как конфета, которую дают капризному ребёнку, чтобы успокоить его.
Конфета для соблазнения была отнята сразу после того, как слегка увлажнила губы. Со Юн посмотрел на него уже влажными глазами. У них был условный знак, чтобы остановить нежелательные действия, но не было заклинания, которое заставило бы продолжить то, чего хочешь.
- Если скажешь, сегодня я готов сделать всё, что ты захочешь и сколько захочешь.
Он ухмыльнулся и протянул руку, медленно поглаживая пах Со Юна.
- Почему бы тебе не попросить хотя бы отсосать?
Жар разлился по всему телу, в горле першило, как при простуде. Со Юн только коротко ответил и отрицательно покачал головой. Он уже привык делать минет сам, но даже мысль об обратной ситуации вызывала чувство, будто он совершает святотатство. В конце концов, в этой ролевой игре Ки Джон был его хозяином.
- Выбирай, Со Юн-щи. Либо ты честно расскажешь и мы продолжим приятные вещи, либо тебе придётся страдать до тех пор, пока ты не сможешь не рассказать.
В конце концов, с самого начала не было никакого выбора. Хотя Со Юн никогда не соглашался с этим сравнением, даже тепличный цветок мог оказаться ядовитым.
Пока Со Юн балансировал на грани нерешительности, едва удерживая равновесие перед предопределённым выбором, Ки Джон слегка улыбнулся, словно в предвкушении, и погладил его напряжённую щёку. Со Юн несколько раз запнулся, прежде чем заговорить.
Давай. Глаза Квон Ки Джона говорили именно это. В ответ на этот простой и ясный посыл оправдания Со Юна становились всё длиннее.
- Но после того, как я скажу, вы можете разозлиться или разочароваться... Мне кажется, вы рассердитесь на меня.
- У меня нет причин так сильно погружаться в оценку картины. К тому же, я не был особенно близок с матерью, так что не волнуйся.
Если бы он не видел, то, возможно, после короткого раздумья всё-таки сказал бы. Если бы он никогда не видел взгляд Квон Ки Джона, когда тот смотрел на посмертную работу.
В нём была давняя страсть мужчины, который не успокоится, пока не заполучит желаемое. А Хан Со Юн был всего лишь домашним питомцем, которого можно в любой момент заменить или выбросить, в лучшем случае - временно любимцем. Если бы пришлось выбирать между ними двумя, выбрал бы Квон Ки Джон его? Со Юн совершенно не был в этом уверен.
...Квон Ки Джон не мог догадаться о внутренних переживаниях Со Юна, так что можно было бы отделаться какой-нибудь язвительной оценкой. Он же не какой-нибудь человек, не умеющий врать, так почему же он тянет время перед ним, оправдываясь внутренней совестью?
- Пообещайте... что не будете злиться.
Когда Со Юн наконец выдавил из себя эту детскую просьбу, Квон Ки Джон усмехнулся с оттенком вздоха. Его взгляд, казалось, спрашивал: "Ты действительно так низко меня ценишь?"
Адамово яблоко Со Юна нервно дёрнулось. Он пытался как-то красиво обернуть свои слова, но в конце концов его ответ был таким же простым и ясным, как и желание Квон Ки Джона.
- Мне кажется, это подделка.
- ...Что?
- Подделка. То есть, на мой взгляд... это подделка.
С лица Квон Ки Джона полностью исчезли игривость и улыбка.
Обнаружение новой посмертной работы Чо Мён Син было событием, достойным внимания даже крупных СМИ. Квон Ки Джон был полон желания обладать картиной, а эксперты из различных областей в течение нескольких дней проводили проверку и оценку. Никого в мире не интересовало мнение какого-то Хан Со Юна. Ценность вещи определяется общественным консенсусом, и люди склонны верить в то, во что хотят верить.
«Нет, даже если ты не сможешь сразу мне поверить, я хочу, чтобы ты хотя бы прислушался ко мне. Возможно, мое притворство, будто у меня нет никаких ожиданий, было явным самообманом. В конце концов, я все же возлагал слабую надежду на наши отношения. Несмотря на то что я так тревожусь и боюсь потерять тебя.»
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty