Кле. Глава 13-16
Рядом со мной и позади, пока я шел рядом с Чхве Мён Илем, державшим меня за плечо, вплотную выстроились несколько человек. На первый взгляд могло показаться, что они меня охраняют, но на самом деле они не давали мне сбежать.
Я нервно оглядывал людей, державшихся близко ко мне, когда мой взгляд упал на что-то позади. Там стоял мужчина в гавайской рубашке, сжимающий телефон так, словно хотел его раздавить, и пристально наблюдал за нами.
Он смотрел с подозрением не на У Инхёка или Чхве Мён Иля, а именно на меня, которого они уводили с собой.
Как только мы вышли из подвала, яркий солнечный свет болезненно ударил в глаза.
Находясь в подвале, я потерял чувство времени, но сейчас, похоже, был всего лишь полдень. Это имело смысл, учитывая, что меня похитили на рассвете, когда только начало светать.
Если повезёт, ещё успею на подработку.
Подумать такую безмятежную мысль, едва увидев солнечный свет - я действительно ненормальный. Ведь меня вот-вот уведут эти бандиты, и неизвестно, что произойдёт дальше.
Я подумал, что раз сейчас светло, может, кто-нибудь придёт на помощь, если я закричу, но быстро отбросил эту мысль. Вокруг были только заброшенные здания в глуши района под снос - ни следа людей поблизости.
Разочарованно осматривая улицу, я заметил припаркованную спереди иномарку. За ней виднелось несколько чёрных автомобилей.
В иномарке с широко открытой задней дверью уже сидел У Инхёк. Он освободил место у двери, словно ожидая, что кто-то сядет рядом.
Чхве Мён Иль повёл меня к машине, вернее, к открытой задней двери. Неужели он хочет, чтобы я сел рядом с У Инхёком?
В этот момент я не мог не вздрогнуть, несмотря на все попытки сохранять хладнокровие. Взглянув на приветливо улыбающегося Чхве Мён Иля, я украдкой оглянулся. Позади плотной стеной стояли крупные мужчины с суровыми лицами. Похоже, побег был невозможен.
В машину... не очень хочется...
Как только подумал о том, что нужно сесть в машину, сразу почувствовал отвращение.
Ни водить их, ни ездить в них.
Но с таким количеством бандитов за спиной я не мог отказаться. Неохотно я заставил свои тяжёлые ноги двигаться.
Едва я сел на заднее сиденье, как почувствовал на себе пронизывающий взгляд. Подняв глаза, я увидел в зеркале заднего вида лысого мужчину за рулём, пристально смотрящего на меня. Из-за отражения я не мог чётко разглядеть его лицо, но судя по комплекции и взгляду, он тоже был довольно угрожающим. Решив, что не стоит встречаться с таким взглядом, я быстро опустил глаза.
И тут я осознал, что делаю что-то глупое. Я машинально собирался пристегнуть ремень безопасности.
Это была привычка, появившаяся после потери родителей и приёмных родителей. Очень правильное поведение - всегда пристёгиваться, садясь в машину, но сейчас эту привычку следовало игнорировать.
Чтобы сбежать от этих людей, возможно, придётся выпрыгнуть на ходу. В данный момент это был единственный выход. А с пристёгнутым ремнём я не смогу быстро выскочить, так что чуть не совершил глупость.
В тот момент, когда я собирался отпустить ремень...
Услышав короткую фразу сбоку, я резко повернул голову.
Слишком поздно я понял свою ошибку. Я внезапно встретился взглядом с У Инхёком, который наблюдал за мной. Мне следовало избегать зрительного контакта, изображая напуганного человека.
Быстро опустив взгляд, я схватился за ремень безопасности. Притворяясь испуганным, нельзя ещё и не подчиняться - это выглядело бы подозрительно. С такими мыслями я поспешно пристегнулся.
Ощущение беспомощности, которое я испытывал каждый раз, садясь в машину без какой-либо защиты, резко улучшилось от этого простого действия. Даже дыхание изменилось.
Машина с У Инхёком и мной тронулась только после того, как Чхве Мён Иль сел на переднее пассажирское сиденье. За нами следовало несколько чёрных автомобилей с подчинёнными У Инхёка.
Вскоре я почувствовал нарастающее головокружение.
Это тоже было частью моей тревожной травмы. В машине, движущейся на определённой скорости, у меня неизбежно возникало головокружение. Не осознавая, я крепко сжал ремень безопасности и съёжился.
Надеюсь, этот "ребёнок" - не я.
Один называет меня малышом, другой - ребёнком... Как же хорошо быть взрослым.
Это постоянное обращение со мной как с ребёнком меня раздражало.
Водитель снизил скорость согласно указанию У Инхёка. Благодаря этому моё головокружение постепенно ослабевало.
Не знаю, почему он приказал снизить скорость, но в любом случае, это хорошо. Теперь нужно только продумать план побега...
Я как раз высчитывал подходящий момент для бегства в плавно движущейся машине.
Чхве Мён Иль, сидевший на переднем сиденье, протянул мне через плечо мой мобильный телефон. Я знал, что он забрал его вместе с распиской, но не ожидал, что он вернёт его мне.
Получив телефон, я сразу проверил время. До моей смены в кафе оставалось примерно полтора часа.
Я не знал, где именно мы находимся, но, похоже, всё ещё в Сеуле, так что если они отпустят меня домой, то я смогу успеть на работу. Хотя я сомневался, что они так просто меня отпустят.
Я вертел телефон в руках, непрерывно размышляя.
Может, сразу позвонить в полицию? Нет, они же не позволят мне это сделать.
Бандиты, сидящие впереди и рядом со мной, не были ни слепыми, ни глухими, чтобы позволить мне вызвать полицию. Если я попытаюсь это сделать, они разобьют не только мой телефон, но и меня самого.
Я смотрел в окно на яркий солнечный свет.
Хорошо, что сейчас день. Если выпрыгнуть в людном месте, они не смогут так просто что-то сделать.
Расстегнуть ремень безопасности и выпрыгнуть из машины казалось нелёгкой задачей, но других вариантов у меня не было. Лучше уж рискнуть и получить какую-нибудь травму, чем стать жертвой торговли органами или людьми. Конечно, чтобы не попасть под машину позади, нужно правильно рассчитать скорость и время.
От неожиданно прозвучавшего голоса я сильно вздрогнул.
Неужели он понял, что я собираюсь выпрыгнуть из машины?
Пока я внутренне паниковал, У Инхёк произнёс ещё одно, непривычно длинное для него предложение.
На этот раз я посмотрел на него уже сознательно, а не рефлекторно. Мой взгляд упал на его чёткую линию подбородка, когда он смотрел в окно.
Спросил я, сам того не осознавая. Вряд ли бандиты стали бы так заботиться о моём времени на сборы.
У Инхёк не ответил, словно считал, что не обязан объяснять причину.
Вместо него заговорил секретарь Чхве Мён Иль с переднего сиденья.
- Скоро вам на подработку, верно? Не знаю, успеете ли вы пообедать, может, купить вам кимбап по дороге?
Пока я удивлённо смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова, Чхве Мён Иль спохватился.
- Ах, вы же не любите кимбап, хотя любите готовые обеды? Что вы предпочитаете? Кажется, вы упоминали, что любите сэндвичи?
Как бы внимательно я ни слушал, я не мог понять происходящее.
Почему они отвозят меня домой? Допустим, они узнали моё рабочее расписание, но откуда им известно, что я не люблю кимбап? И почему они так любезны?
- Послушайте... что всё это... Ух!
Начал я говорить в замешательстве, даже не думая о притворстве, и внезапно сжался от боли. Живот, который болел меньше, пока я был напряжён, теперь заныл из-за непроизвольного выдоха, вызванного моим замешательством.
На мой живот легла большая, грубая рука. Не успел я осознать, что происходит, как У Инхёк уже ощупывал разные части моего живота, нажимая на них.
Каждое нажатие вызывало боль, и я невольно схватил его за руку и запястье. Хотя я хотел оттолкнуть его руку, он был настолько силён и решителен, что я мог только держаться за неё.
У Инхёк внимательно наблюдал за мной, последовательно нажимая на разные участки живота. Я чувствовал, как его характерный безразличный взгляд отмечал каждую мою реакцию. Но почему-то каждый раз, когда я вздрагивал, его рука тоже на мгновение останавливалась.
Я старательно подавлял стоны боли, не желая их показывать. Какими бы вежливыми ни казались эти бандиты, они всё равно оставались бандитами, и я не хотел получить по лицу за то, что шумлю или преувеличиваю боль.
У Инхёк ощупал разные участки моего живота, начиная от нижней части и заканчивая областью солнечного сплетения, прежде чем убрать руку.
Услышав бормотание У Инхёка, я прикусил нижнюю губу.
Действительно ли он собирается вырезать и продать мои органы? Если он проверял их состояние, то неудивительно, что я испугался.
Голос У Инхёка стал таким же холодным и резким, как его взгляд. Я заметил, как Чхве Мён Иль и водитель впереди напряженно поглядывали в нашу сторону.
Однако, странно, но находясь так близко к этому острому взгляду и голосу, я почему-то не чувствовал особого страха.
Маловероятно, но даже если и так, он беспокоился не обо мне, а об органах, которые собирался продать.
И всё же у меня возник необъяснимый вопрос.
Это был не вопрос вроде "почему я не боюсь?" или "зачем ему знать, кто меня ударил?".
Меня интересовало, почему он постоянно смягчал свой острый взгляд, когда смотрел на меня.
- Тот странный мужчина в гавайской рубашке.
Сказав это, я почувствовал себя ябедой. Наверное, как ребёнок из начальной школы.
Лицо У Инхёка стало ещё более холодным. Эта аура была подобна ледяному шилу, и я, сидя рядом с ним, не мог не напрячься.
И всё же я не чувствовал страха, вероятно, потому что его взгляд, направленный на меня, оставался мягким.
Несмотря на то, что я нажаловался, У Инхёк ничего не сказал. Его взгляд, направленный в окно, снова стал острым, как будто никогда и не смягчался, но, похоже, он не собирался больше ничего говорить.
Очнувшись, я заметил, что тереблю ногтем заусенец на большом пальце. На пальце с заусенцем всё ещё была видна красная штемпельная краска, похожая на кровь, которую не удалось полностью стереть.
Увидев это, я почувствовал, как немного прояснился рассудок.
- Вы заодно с теми людьми? Или из разных группировок?
Моя рука, держащая телефон, тайком включила приложение для записи.
- Что вы собираетесь со мной делать?
Это был опасный вопрос, который мог стать моей собственной могилой.
Тем не менее, я решился спросить, возможно, потому что меня не отпускал образ смягчившегося взгляда У Инхёка.
Явный признак того, что он беспокоится обо мне.
Небольшая забота, чтобы я не испугался.
Я не был настолько глуп, чтобы не заметить этого. Просто я не мог понять причину.
Мои и без того напряжённые нервы обострились настолько, что буквально покалывали в груди.
- Я не добровольно поставил отпечаток. Я никогда не соглашался на это.
Может, начав жаловаться, я захотел выложить всё остальное?
- Я только сегодня узнал, что у брата был долг... Нет, я даже не уверен, что это действительно он взял этот долг.
Между грубо потревоженным заусенцем выступила капля крови, похожая на штемпельную краску, но меня это не волновало.
- Каким бы тяжёлым ни было моё финансовое положение, я никогда бы не взял кредит у частных ростовщиков. И как бы глуп ни был мой брат, он бы никогда не подписал отказ от прав на тело.
Я слышал, что бандиты не останавливаются ни перед чем ради собственной выгоды. Рассказывать им такое, вероятно, лишь даст повод для насмешек. Мне повезёт, если меня не ударят за эту бессмыслицу.
Я просто надеялся получить какой-нибудь ответ, чтобы оставить хоть какую-то "запись".
Я почувствовал резкую боль у основания заусенца, от которой вздрогнул. Большая рука мягко накрыла ранку.
Подняв голову, я снова встретился взглядом с У Инхёком.
Его взгляд, который ещё недавно был острым как лезвие, когда он смотрел в окно, снова смягчился.
Моя рука, накрытая ладонью У Инхёка, полностью затихла. Притупились и колющая боль от заусенца, и раздражающее ощущение.
- Не беспокойтесь. Поскольку директор У лично получил передачу расписки, та сторона не сможет ничего предпринять, - сказал Чхве Мён Иль с переднего сиденья, и меня это мгновенно возмутило.
Почему они обращаются с нормальным человеком как с вещью?
Высказав своё недовольство, я сразу пожалел об этом.
Ты действительно не в себе, Догом.
В конце концов, эти люди - бандиты, которые полностью приняли долговые обязательства, связанные со мной и моим хёном Седжином.
Похоже, я на мгновение забыл, кто они такие, только потому, что они обращались со мной вежливо.
Когда я собирался сгладить ситуацию, Чхве Мён Иль повернулся ко мне с улыбкой.
- Технически, вы вещь. Потому что директор купил "бумагу", а не вас, Догом-щи.
Я не мог сразу понять, о чём он говорит.
- Вы можете жить так, будто ничего не произошло. Сегодня вас просто ненадолго забрали из-за листка бумаги, не более и не менее. И конечно, вам не нужно выплачивать долг, поскольку это не ваш долг.
Даже после этого объяснения мои сомнения не рассеялись.
Звучало так, будто они купили не "человека по имени Догом", а "бумагу с отпечатком пальца Догома".
- У вас нет никаких долгов, Догом-щи.
Ни У Инхёк, который всё ещё держал мою руку, ни Чхве Мён Иль, который, казалось, готов был ответить на все вопросы, ни молчаливый водитель - никто из них больше ничего не сказал.
Запись продолжалась, но некоторое время на ней не было ничего, кроме тишины.
Заусенец на моей руке, удерживаемой У Инхёком, почему-то раздражал - теперь уже в другом смысле.
Наша машина наконец подъехала к знакомому зданию с однокомнатными квартирами.
Увидев здание за окном, я почувствовал глубокое облегчение.
Они действительно привезли меня домой.
По пути сюда машина останавливалась дважды.
Один раз у аптеки, другой - у круглосуточного магазина. Из-за меня.
Чхве Мён Иль передал мне два чёрных пакета с лекарствами и едой.
- Если во время работы трудно прикладывать горячие компрессы, используйте охлаждающие пластыри из пакета. Если боль усилится, обязательно примите обезболивающее. И не забудьте нанести мазь.
Он говорил словно заботливая мать.
- Я знаю, что у вас мало времени до начала смены, но всё же съешьте хоть что-нибудь перед уходом. Ведь все мы работаем, чтобы жить, не так ли?
В чём-то он напоминал Квон Сонджэ.
Проглотив слова, готовые сорваться с губ, я послушно ответил: "Да". Я не должен забывать, что всё ещё нахожусь в машине бандитов.
Я на мгновение замешкался, расстегнув ремень безопасности, который сжимал как спасательный трос, держа в руках пакет.
Стоит ли поблагодарить за помощь? Достаточно ли сказать спасибо за заботу? Но если подумать, похоже, я просто случайно оказался замешан в делах этих людей - правильно ли будет их благодарить?
Пока я колебался, услышал голос У Инхёка.
- Ты просто не вовремя оказался втянут в это.
Казалось, он полностью прочитал мои мысли.
- Не думай слишком много, просто иди.
Даже сейчас, когда наши взгляды встретились, у меня было ощущение, что он читает всё, что происходит в моей голове.
Однако его губы были плотно сжаты, будто он больше не собирался ничего говорить.
Чхве Мён Иль, вышедший с пассажирского сиденья, лично открыл мне заднюю дверь. Я не мог просто сидеть и смущённо наблюдать, поэтому осторожно вышел из машины.
- Идите скорее. И не забудьте о моей просьбе.
Неловко слегка кивнув, я быстро направился ко входу в здание. Позади послышался звук закрывающейся двери автомобиля.
Не пройдя и трёх шагов, я обернулся.
Подойдя к машине, которая ещё не уехала, я постучал в окно. Тонированное стекло опустилось на пару сантиметров.
Через щель в окне я встретился взглядом с У Инхёком.
От холодного ответа У Инхёка я смущённо отвёл взгляд.
- Вы сказали, что сегодня я просто оказался втянутым. Я не об этом.
Хоть они и спасли меня сегодня, я не собирался их благодарить за это. Как сказал У Инхёк, я просто не вовремя оказался замешан в их дела.
Так что моя благодарность была не об этом.
- Не знаю, помните ли вы... но спасибо за тот обед.
Ничего особенного, но почему-то мне стало неловко.
Я уже собирался развернуться, когда голос У Инхёка резко остановил меня.
Мои плечи невольно вздрогнули.
Быстро шагая, я вспомнил о приложении для записи, которое всё ещё активно работало. Я чувствовал равнодушный взгляд У Инхёка на своём затылке, но намеренно проигнорировал его и вошёл в здание.
Медленно поднимаясь по лестнице в здании без лифта, я наконец выключил приложение для записи. Затем, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце, я прослушал запись.
После нескольких чётких предложений.
«...Господин Ли Догом может жить так, будто ничего не произошло. Сегодня вас просто ненадолго вытащили из-за одного листа бумаги, не более и не менее. И конечно, поскольку долг не ваш, вам не нужно его возвращать.»
Наконец прозвучало предложение, которое я хотел услышать.
«У господина Ли Догома нет никаких долгов.»
Казалось, мне стало легче дышать.
Запись с этими словами была для меня бесценна.
Может быть, это бесполезно, но лучше, чем ничего.
Первое в жизни похищение, неожиданные долги хёна Седжина, абсурдная расписка об отказе от тела, пугающая группа бандитов и У Инхёк.
Я совершенно ничего не понимал.
Несмотря на всю эту сумятицу и неразбериху, я проверил время на телефоне.
Времени мало. Для начала надо пойти на работу.
Что бы то ни было, я не мог позволить себе не явиться на подработку.
Хоть мне и не нравилось, что их купили бандиты, но нужно быстро съесть полученный сэндвич и идти на работу.
С такими мыслями, добравшись до пятого этажа, где находилась моя квартира, я открыл пакет из магазина.
В пакете из всего многообразия сэндвичей оказался именно тот, который я любил больше всего - сэндвич со сгущенным молоком.
Машина с У Инхёком тронулась только после того, как Догом благополучно показался в окне лестничного пролета пятого этажа.
Чхве Мён Иль посмотрел на Инхёка на заднем сиденье через зеркало заднего вида.
- Он, должно быть, сильно испугался. Может, стоило заставить его отдохнуть, даже против его воли?
Инхёк, тихо разглядывавший свою ладонь, ответил, не поднимая глаз:
- Нет. Всё равно бы не послушал.
Насколько же упрям этот Ли Догом.
Проглотив эти слова, Инхёк смотрел на небольшое пятно крови в центре своей ладони. Это была кровь, просочившаяся через заусенец на руке Догома.
- Я не ожидал, что вы используете здесь ту плату, которую вам обещал Ким Тэчан два года назад. Вам не жаль её тратить?
- Это был долг, который я с самого начала приберёг именно для сегодняшнего дня.
Два года назад бизнес Ким Тэчана по контрабанде чуть не развалился из-за совместного корейско-китайского расследования. Тем, кто слил информацию о расследовании и драматически помог Ким Тэчану, был У Инхёк из Тэхына.
В качестве платы Инхёк получил от Ким Тэчана обещание: "Однажды передать ему то, что он пожелает". Ради этого обещания Инхёк тайно оказывал поддержку, несмотря на то, что CH и Тэхын были явными врагами.
Это обещание принесло свои плоды только сейчас, спустя два года.
Инхёк слегка сжал руку с крошечной каплей крови.
- Храни расписку так, чтобы информация о её местонахождении не просочилась. Потом Ким Тэчан так или иначе попытается её вернуть.
Брови Чхве Мён Иля с трудом сошлись на переносице.
- Расписка о праве собственности на человека имеет абсолютную силу между нами. Даже Ким Тэчан, думаю, не посмеет вновь заявить права на официально переданную собственность.
- Посмеет. Даже если это будет для него опасно.
Его голос звучал уверенно, словно он знал, что произойдёт в будущем. После таких слов Чхве Мён Иль больше не мог возражать.
Вспоминая Ли Догома, Мён Иль спросил:
- На вид он кажется обычным студентом, который просто усердно работает на подработке.
- Он и есть обычный. Хотелось бы, чтобы он так и продолжал жить обычной жизнью.
Инхёк повернул голову и посмотрел на пустое место рядом с собой. Место, где сидел Ли Догом.
«Не знаю, помните ли вы... но спасибо за тот обед.»
Как я мог не помнить? Особенно когда ты тоже помнишь.
Тот момент, когда он не выдержал и действовал, желая, чтобы Догом что-нибудь съел, забыв о еде во время работы - Ли Догом хорошо это запомнил.
Слегка разжатая рука Инхёка снова сильно сжалась. С такой силой, что если бы в руке что-то было, оно бы мгновенно раскрошилось.
- Скорее всего, Чо Доксу выйдет на контакт в ближайшие дни.
- Чо Доксу? Ведь сделка уже завершена, неужели...
Чо Доксу - это тот мужчина в гавайской рубашке, лидер людей Ким Тэчана, которых они встретили недавно. Он был членом организации, занимающим неоднозначное положение - слишком высокое для рядового, но недостаточное для среднего звена.
Для Ким Тэчана Чо Доксу, руководивший похищением Ли Догома и знавший о сделке с У Инхёком, был весьма полезен.
- Ким Тэчан захочет проверить, действительно ли Ли Догом - мой любовник. Независимо от сделки.
После выяснения правды о слухах он безжалостно отсечёт хвост, заявив, что это самоуправство рядового члена организации.
У Инхёк был уверен в этом, потому что уже знал, как Ким Тэчан использует и избавляется от Чо Доксу.
У Инхёк решил использовать свою уверенность.
- Освободи полностью мой график до того момента, когда Чо Доксу выйдет на связь. Чтобы дать ему понять наверняка, лучше мне действовать лично.
Инхёк разжал крепко сжатую руку. Даже когда кровь стала возвращаться в побелевшую ладонь, маленькое красное пятнышко крови в центре оставалось неизменным. Словно оно было крепко схвачено, не имея возможности пошевелиться.
- Приставь людей и следи внимательно. У Догома хорошая интуиция, так что будь осторожен.
Инхёк поднёс руку, в которую вернулся цвет, к своему лицу. Он прикоснулся губами к пятну крови Догома, словно целуя его. Его обычно холодные и равнодушные глаза начали слегка подрагивать.
Прошло пять дней с того похищения, которое я никогда больше не хотел бы пережить.
Не было никаких контактов ни со стороны У Инхёка, ни со стороны человека в гавайской рубашке. Я постоянно нервничал, думая, что они могут внезапно изменить своё решение и потребовать выплатить долг, но они не только не пришли, но даже не позвонили.
Неужели всё действительно решилось?
В тот день я совершенно не понимал, что происходит. Сказать, что я просто оказался втянутым, было бы недостаточно - ведь меня заставили поставить отпечаток пальца, так что беспокойство было естественным.
Хотя у меня была аудиозапись с голосами У Инхёка и Чхве Мён Иля, сейчас я задумывался, насколько большой защитой она могла бы стать.
Как и ожидалось, на животе появился отчётливый синяк. У меня были лекарства и охлаждающие пакеты, которые принёс Чхве Мён Иль по указанию У Инхёка, но из-за ежедневной подработки я не смог ими толком воспользоваться. Из-за этого цвет кожи на моём тонком животе стал весьма пёстрым.
Ещё вчера боль была такой сильной, что я не мог нормально есть, но сегодня состояние было лучше. Если специально не напрягаться и не дышать глубоко, особой боли не было.
Ушибленный живот постепенно заживал. Боль постепенно утихала, и острая боль, которую я чувствовал каждый раз, когда нажимал на больное место, теперь, казалось, притуплялась.
С другой стороны, боль в другом месте начала усиливаться.
Проклятый кошмар преследовал меня все пять дней.
Сон был почти таким же, как в первый раз.
Мужчина, окружённый толпой бандитов, я, приставляющий пистолет к своей голове ради него, и ужасная головная боль, продолжающаяся даже после пробуждения.
Единственное, что менялось - это лица и голоса персонажей.
Как будто мозаика и фильтр изменения голоса постепенно ослабевают.
Я чувствовал, что фильтры, скрывающие мужчину и окружающих его людей, хоть и незначительно, но ослабевали. Голос мужчины сначала был настолько искажен, что его трудно было разобрать, но сейчас стал намного лучше. Хотя качество звука всё ещё было ужасным, и различить голос было сложно.
Голос мужчины, в котором уменьшились раздражающие помехи, определенно обладал глубоким тембром. Он был настолько низким, что возникала нелепая мысль: может ли голос взрослого мужчины опуститься до такого уровня, если бы он пережил период ломки голоса еще раз.
Такое ощущение, что с каждым сном всё становится яснее... Если я продолжу видеть сны, то, может быть, смогу чётко увидеть лица и услышать голоса?
Ощущение, будто раздражающая завеса медленно снимается слой за слоем.
Если это действительно так, из любопытства мне бы хотелось продолжать видеть эти кошмары, но проблема была в другом.
Было бы неплохо, если бы только в конце сна не было этого выстрела...
При мысли об ощущении, как моя голова разлетается на части во сне, плечи невольно задрожали.
Даже при повторном размышлении это было ужасно.
Сам факт моего самоубийства меня не особо беспокоил. Говорят, что если умираешь во сне, это хороший сон, так что с самим действием можно было смириться.
Но мне не нравились чувство стеснения и глухоты, ощущение беспомощности, невозможности что-либо сделать. У меня даже возникло зловещее предчувствие, что если я продолжу видеть кошмары, то могу отождествиться с собой из сна и потерять рассудок.
Пребывая в таком состоянии, я отбираю пистолет у того, кто целился в меня, и стреляю себе в голову.
Я просыпаюсь с ужасным ощущением, будто моя голова действительно взорвалась. Боль была настолько невыразимой, что казалось, будто мой череп действительно раскололся.
Так вот что чувствуешь, когда тебя подстрелили.
Если кто-нибудь в шутку спросит: "Тебя что, подстрелили?" или скажет: "Чувствую себя как подстреленный", я серьезно разозлюсь. Тебя когда-нибудь подстреливали, хотя бы во сне? Не знаешь, насколько это больно...
Со временем боль утихла настолько, что я мог позволить себе бесполезные мысли. Тело, которое было напряжено около десяти минут из-за того, что я сжимал голову и стонал, начало постепенно расслабляться.
Одновременно с этим нахлынула боль в другой части тела.
Неизменно болел живот. Ушиб, который едва начал заживать, отзывался болью при каждом тяжелом вдохе. Из-за этого после каждого такого сна я некоторое время чувствовал боль, словно меня избили по всему телу, и сегодня не было исключением.
Я посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной в ванной. Изможденный вид, без капли энергии.
После приступа мигрени, как сейчас, вся энергия покидает меня. Это доказательство того, что я стонал от боли, чуть ли не до смерти.
Сегодня я чувствовал особенную несправедливость.
Боясь мигрени, я пытался не спать, но на мгновение задремал, и за это короткое время снова увидел кошмар.
Я проспал всего лишь 30 минут.
Из-за того, что я дремал в неудобном положении сидя, тело затекло, а усталость совсем не прошла. Скорее, чувство усталости только усилилось.
Надо было как-то продержаться.
Ощупав свое уставшее лицо, я осознал, который час, и быстро начал умываться. Скоро нужно было выходить на подработку в кафе.
Закончив спешные приготовления и собираясь выйти из квартиры, я заметил дверной замок.
После пережитого неприятного инцидента я беспокоился обо всем. Тем не менее, регулярная смена пароля от квартиры - хорошая привычка с точки зрения безопасности, так что я решил не рассматривать это как нечто негативное.
Хотя проблема в том, что даже я сам не знаю пароль.
Я открыл отсек для батареек в дверном замке и нажал кнопку сброса пароля рядом с цифровой клавиатурой. Затем, когда пришло время регистрировать новый пароль, я закрыл глаза.
Я хаотично двигал пальцами по клавиатуре. Так, чтобы даже я сам не знал, каким будет пароль.
Лучше всего, когда пароль знаешь только ты сам. А еще лучше, если ты сам его не знаешь, но только ты можешь его взломать.
В любом случае, отец привил мне довольно странную привычку.
Сменив пароль на случайно набранные цифры, я наконец поспешно вышел из дома.
Я почувствовал чье-то присутствие вскоре после этого.
Короткий путь к кафе проходил через безлюдные переулки с множеством развилок. Обычно я редко встречал здесь людей, и почти никто не шел в том же направлении. Несмотря на это, смутное присутствие, ощущавшееся позади, казалось, следовало за мной.
Нервы непроизвольно напряглись, и все тело одеревенело от напряжения. После того как меня однажды похитили бандиты, я просто не мог оставаться спокойным в таких тревожных ситуациях.
Ну и мнительность. Не то чтобы я арендовал весь переулок, естественно, любой мог здесь ходить. Наверняка это просто прохожий, а я слишком остро реагирую. Даже если кто-то обвинит меня в излишней мнительности, мне нечего будет возразить.
Тем не менее тревога полностью не исчезла, и я думал только о том, чтобы быстрее выйти на широкую улицу. Мои шаги невольно ускорились.
И в тот момент, когда широкая улица уже показалась в поле зрения.
Чья-то рука внезапно вынырнула сзади.
Грубая, сильная рука безжалостно зажала мне рот, а рука, твердая как камень, обхватила меня за талию с такой силой, что, казалось, могла сломать позвоночник.
Я попытался сопротивляться, отбиваясь, но противник был слишком силен. Легко подавив меня физически, он потащил в переулок, откуда уже не была видна главная улица.
Свободу я обрел только после того, как был грубо брошен к жесткой стене переулка.
Незащищенная спина, с силой ударившаяся о грубую каменную стену, испытала немалый удар. Хотя ударилась спина, от сотрясения заныл и живот, который еще не полностью зажил. Когда я, пошатнувшись, опустился на землю, то неудачно опёрся рукой, и ладонь словно ободрали каменной пылью.
Однако на эту боль не было времени обращать внимание.
Шрам на щеке, гавайская рубашка, пусть и другого цвета, но такая же яркая.
Этого было достаточно, чтобы сразу понять, кто мой обидчик. Беспокойство, которое я подавлял всё это время, превратилось в огромную тревогу, безжалостно пронзившую мой позвоночник.
- Привет, детка. На работу собрался?
Этот дружелюбный тон звучал до жути неуместно.
Подавляя боль в спине, животе и ладонях, я сердито посмотрел на мужчину.
- Разве у нас не закончены дела?
Мужчина присел передо мной так же, как тогда, когда заставил поставить отпечаток пальца. Вместе с его ухмылкой двигался и длинный шрам на уголке рта.
- У меня есть кое-какие вопросы к нашему малышу.
Я прикусил губу, чувствуя тошноту от такого обращения.
- Не знаю, что вы хотите выяснить, но я ничего не знаю.
- Откуда тебе знать, о чем я спрошу?
- Вы хотите спросить о том человеке, директоре У, верно?
Поскольку именно они были изначальными кредиторами, у них нет причин расспрашивать меня о долге, так что других вариантов быть не может.
Глядя на мужчину, который не отрицал мои слова, я со вздохом произнес:
- Я действительно ничего не зна...
На мгновение я потерял дар речи.
Он спрашивает не просто о том, спали ли мы в одной постели, а о том самом "спали"? Но если так...
- Я спрашиваю, был ли у тебя секс с У Инхёком.
Мужчина поставил точку в моих сомнениях. Похоже, мои предположения о значении его вопроса были верны.
Я выдохнул в недоумении, настолько это было абсурдно, что в голове помутилось.
Сказав это, я вдруг почувствовал себя обиженным.
Хотя я не был особенно крупным и имел довольно худощавое телосложение, мой рост в 180 см не позволял смотреть на меня свысока. Да и внешностью я не был похож на женщину.
Я совершенно не понимал, почему мне, очевидному мужчине со всеми соответствующими атрибутами, задают такой вопрос.
Мой собеседник, похоже, тоже был согласен с тем, что я выгляжу как мужчина.
Мужчина скривил лицо в угрожающей гримасе и сверкнул глазами.
- Я вижу, сопляк. Поэтому и спрашиваю. Не хочешь нормально отвечать?
Агрессивное поведение мужчины вызвало у меня неприятные чувства. Откровенно говоря, независимо от того, был ли у меня долг или подписал ли я расписку, теперь у нас с этим человеком не должно быть никаких отношений, и я не понимал, почему должен терпеть его давление.
Рассердившись, я невольно вскинул брови.
- Нет. С чего бы мне заниматься таким с другим мужчиной?
Мужчина, внимательно наблюдавший за моей реакцией, искривил уголок рта.
- Говоришь, не было? А разве ты не любовник У Инхёка?
Я хотел возразить: "Что за чушь про любовника", но остановился.
Что произойдёт, если я сейчас опровергну, что являюсь его любовником? Разве они не получили расписку, солгав о том, что я любовник?
Если я сейчас скажу, что я не любовник, разве не будет проблем?
Пока я шевелил губами, не произнося ни слова, мужчина многозначительно усмехнулся.
- Эй, скажи честно. Ты не любовник, верно? Да?
Мужчина слегка постучал пальцем по моей щеке.
- Ну да, этот парень известен своей бесчувственностью. Он бы и с женщиной не стал связываться, не говоря уже о мужчине.
Внезапно мужчина проявил агрессию. Тот, кто до сих пор лишь оценивающе смотрел на меня, ожидая ответа, поднял кулак, будто только этого и ждал.
- А почему этот сопляк всё это время нагло пялится на меня? Твою мать, ты глаза опустишь или нет?!
Увидев грубый кулак мужчины, я крепко зажмурился. Даже на вид этот кулак выглядел болезненным, поэтому я сжал зубы и съёжился, пытаясь хоть немного уменьшить предстоящую боль.
- Такие, как ты, сначала должны получить по морде...! Кхх!
Внезапно мужчина замолчал. Затем послышался звук чего-то тяжелого, с силой впечатанного в землю.
Я в испуге открыл глаза и увидел голову мужчины, вдавленную в землю возле моих сжавшихся ног. На его голову давила огромная рука в черной перчатке.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty