Поцелуй на поле. Глава 14
Юн Чахён, Кейхилл Лав и Миша Асплунд разместились в французском ресторане на окраине Винчестер-Сити. Небольшое, но историческое и старинное здание, которым управляли два шеф-повара с седыми головами.
Трое, сидящие за столиком у окна, даже не успели насладиться спокойными струями дождя за окном, сразу начав осматриваться вокруг, проверяя обстановку. Рестораны поблизости от клуба, ежедневно принимающие сотрудников, относились к игрокам как к обычным посетителям, но на окраине города ситуация была иной. Когда вокруг трёх игроков местного клуба начало возникать неясное волнение, Юн Чахён покопался в сумке и вытащил экстренное средство.
Кейхилл в кепке Юн Чахёна и Миша, тщательно обмотанный шарфом Юн Чахёна (который ему фактически навязали), действительно выглядели как преданные фанаты ФК Винчестер, особенно настоящие поклонники игрока номер 12 - C.H.YUN. Если добавить к этому самого Юн Чахёна, застегнувшего молнию куртки до самых губ и опустившего голову, они могли выглядеть как отличный фан-клуб поддержки ФК Винчестер... наверное. Ради спокойного ужина это было необходимо.
Несмотря на появление аппетитной закуски, между тремя людьми повисло странное молчание. Среди них Юн Чахён в одиночку ощущал полную неловкость. Слева сидел младший коллега, с которым у него были трудно объяснимые, очень тонкие отношения, а справа - молчаливый ровесник-коллега, с которым он особо не общался, так что эта ситуация была ожидаема.
Доставать камеру или нет? А если доставать, то когда? Картина, которую он представлял, была весёлым ужином нападающих ФК Винчестер, а не нынешней атмосферой, напоминающей Тайную вечерю. Юн Чахён неуместно наблюдал за обстановкой, вращая глазами как краб.
Тишину за столом, где все молча ели закуски, нарушил вопрос Кейхилла, обращённый к Мише:
- Кстати, зачем ты был в спортзале, Асплунд? Что-то забыл там?
Пока Юн Чахён мучился от неожиданного вопроса, поперхнувшись, Миша, трогая капрезе вилкой, ответил:
- А разве туда ходят с какой-то другой целью, кроме тренировки? Ну, может, для "растяжки" какой-нибудь?
- Когда ты травмирован, лучше спокойно отдыхать. Преждевременная тренировка может замедлить восстановление, как говорил тренер, когда я был травмирован.
Продолжая разговор, оба постоянно смотрели только на стол. Они не смотрели друг другу в глаза в этой непонятной словесной перепалке, и Юн Чахён чувствовал, что этот редкий хороший ужин застрянет у него в горле. В основном колючие замечания исходили от Миши, но и Кейхилл, демонстрирующий внешне спокойный подход, отвечал столь же холодно и отстранённо.
Нервно глотая воду, Чахён наблюдал за обоими. Хотя внешне они выглядели чрезвычайно близкими, оба в вещах Юн Чахёна, но напряжение в каждом обмене словами было исключительно острым. Чувствуя себя судьёй в бракоразводном процессе, Юн Чахён напряжённо искал тему, которая могла бы сменить направление разговора. В итоге он переключился на личные вопросы.
- Наверное, все... все очень переживают. Друзья, родители... Такова природа травм. Когда я в прошлом году вывихнул ногу, сколько звонков получил.
Для Юн Чахёна это была довольно удачная тема. Это было результатом поверхностной мысли, что разговор о семье или друзьях мог вызвать какие-то позитивные эмоции. Первым на слова Чахёна отреагировал Кейхилл.
Он посмотрел на тарелку взглядом, словно погрузившись в размышления. Вилка в его руке слегка дрогнула.
- Я никогда не получал таких звонков. Даже при самых серьезных травмах во время матчей.
В обычной ситуации Чахён просто предположил бы, что на то есть причины, но слова Кейхилла были настолько неожиданными, что он невольно спросил. Однако Кейхилл ответил прямо, без особого недовольства:
- Отцу не нравится моя работа.
На эти слова Миша, сидевший напротив, поднял голову и посмотрел на Кейхилла. Это был странный взгляд, отличный от прежнего резкого. Под двумя парами глаз Кейхилл спокойно продолжил:
- Он хотел, чтобы я унаследовал его дело.
Ему подходит. Неуместно подумал Юн Чахён. В нём было что-то такое - благородный взгляд под тёмными волосами и густыми бровями. Однако вслед за этим впечатлением запоздало всплыли воспоминания о семье Кейхилла, которые он краем уха слышал в начале своей карьеры в клубе.
Сын британского пэра Дэна Лава. Единственный наследник особенно влиятельной семьи в стране, где всё ещё сохранялись традиции аристократического наследования. Тот факт, что такой человек был капитаном английского футбольного клуба, всегда сопровождался различными подозрениями и домыслами. Это происходило несмотря на то, что в мире спорта, где положение определяется мастерством, невозможно занять место исключительно благодаря связям.
Признание человека, находящегося в центре таких подозрений, о том, что он не получал поддержки от своего отца, каким-то образом странно давило на сердце Чахёна. Ведь жизнь Юн Чахёна проходила в идеальных условиях для того, чтобы стать спортсменом.
Он никогда не задумывался о своей будущей профессии. Разве что о будущей позиции на поле. На церемонии первого дня рождения Юн Чахёна, когда ребёнку дают выбрать предмет, предсказывающий будущее, перед ним лежали не карандаши или деньги, а гетры товарища-защитника его матери, перчатки вратаря-коллеги и старые бутсы самой матери.
Это была бы шокирующая сцена, но большинство гостей также были связаны со спортом, так что особых проблем не возникло... Хотя история звучала невероятно, в доме родителей до сих пор сохранились фотографии того дня. Таким образом, Юн Чахён просто прилагал все усилия, следуя по проложенному перед ним пути, и никогда не пытался сопротивляться чему-либо.
Похоже, я затронул совершенно неподходящую тему. В то время как за столом повисла кратковременная тишина и Юн Чахён мучительно корил себя за свои неуместные мысли, Миша, всё это время молчавший и слушавший Кейхилла, медленно заговорил:
Удивлённый этим неожиданным сочувствием, Чахён повернул голову и посмотрел на Мишу. Кейхилл сделал то же самое.
- Хотя мой случай немного отличается, потому что я полностью порвал отношения.
Боже, это просто невыносимо. Юн Чахён благоговейно закрыл глаза.
Тихим голосом спросил Кейхилл вместо Юн Чахёна, опустившего голову над столом.
- Родительское неодобрение, предопределённый путь. Типичные проблемы, как у тебя.
Миша положил в рот салат с выражением лица, будто это не было чем-то особенно серьёзным. Кейхилл тоже смотрел на Мишу спокойным взглядом, отличным от предыдущего. В стабильной мрачности, создаваемой этими двумя, Юн Чахён тихо ковырялся в своей еде, наблюдая за ситуацией. Однако, став инициатором темы, он не мог просто молчать.
- А что это был за... предопределённый путь?
Юн Чахён поднял голову и задал тот же вопрос, что и Кейхиллу. С настроением человека, решившего идти напролом. Миша ответил, глядя на Чахёна спокойным взглядом:
- Семейное дело. Музыкальная сфера.
Ему подходит. Юн Чахён снова упрекнул себя за такие благодушные мысли, но ничего не мог поделать. В отличие от Кейхилла, он мало что слышал о происхождении Миши, не являющегося уроженцем Англии, но в его атмосфере всегда ощущалось что-то, созданное искусством и эмоциональным началом.
Год назад, когда Миша только попал в список игроков Винчестера, Юн Чахён, держа его за руку, пока тот нерешительно топтался, словно застенчивый ребёнок, без особого плана затащил его в паб в углу района. Он не помнил точную дату, но то, как необычно сильно опьянел в тот день Миша, сидевший напротив за столом, было ярким, как запечатлённая фотография. Внезапно он вспомнил его фигуру со спины, когда он шаткой походкой подошёл и сел за стоявшее в углу пианино, а затем полилась прекрасная мелодия неизвестной композиции.
Сразу после окончания этого красивого исполнения, вместе с громким звуком полностью вдавленных клавиш, Юн Чахён, пытаясь привести в чувство Мишу, распластавшегося на пианино, осознал две вещи: во-первых, он отлично играет на пианино; во-вторых, никогда больше не стоит давать этому парню водку.
Из-за этого опыта Юн Чахён ничуть не удивился, когда Миша упомянул о своём первоначальном пути. Судя по его внешности и атмосфере, это даже казалось его истинным призванием.
Его образ в смокинге, играющего на пианино, скрипке или, возможно, на контрабасе или валторне на сцене, был настолько естественным, что казался реальным даже в воображении. С любым из этих инструментов он бы выглядел безупречно.
Почему он выбрал путь футбола, оставалось загадкой. Именно эту область, где руками, которые могли исполнять такие прекрасные мелодии, приходится опираться на мокрую траву. Однако Миша Асплунд был настолько превосходным игроком, что такие вопросы становились излишними. То же самое можно было сказать и о Кейхилле.
Вместе с тишиной, опустившейся на стол, продолжился ужин. Это краткое молчание было нарушено примерно в то же время, когда Юн Чахён мысленно отказался от бесполезных планов относительно селфи-камеры.
На голос Кейхилла Миша, сидевший напротив, поднял голову. Их взгляды столкнулись в воздухе.
- Ты не жалеешь, что выбрал другой путь?
Тема, которую поднял Кейхилл, была такой, в которую Чахён просто не мог вмешаться. Это был вопрос, в который не мог вступить человек, выросший в благословенной среде и просто делавший всё возможное без особых сомнений. Чахён закрыл рот и просто прислушался.
- Что для тебя значит эта работа?
На несколько интимный вопрос Кейхилла Миша неожиданно посмотрел на Юн Чахёна. Казалось, их взгляды на мгновение встретились, но Миша сразу же отвернулся. Пока Чахён недоумевал от этого краткого обмена взглядами, Миша ответил, словно жуя слова:
- Не думаю, что у меня есть причина отвечать на это.
Казавшееся на мгновение возможным взаимопонимание между Мишей и Кейхиллом было безжалостно разрушено холодным ответом Миши. На его холодное отклонение с опущенными глазами Кейхилл без видимого смущения, после короткого взгляда, принёс извинение за то, что перешёл черту.
Юн Чахён тайком переводил взгляд с одного лица на другое, ощущая неловкость. При виде выражений этих двоих, ведущих острый диалог и в то же время сохраняющих определённую сдержанность, Чахён внезапно вспомнил ощущение конфликта, которое он испытал перед самым уходом из спортзала.
Несколько резкая атмосфера Миши по отношению к Кейхиллу и кажущееся безразличие Кейхилла в ответ. Теперь, неожиданно услышав о прошлом обоих, Юн Чахён не мог не вытащить из глубин сознания возможность того конфликта, который он пытался похоронить в своей душе.
Миша Асплунд, отсутствующий из-за внезапной травмы, и Кейхилл Лав, вернувшийся в игру словно в идеально подобранный момент... Их приход и уход, как будто точно обменявшиеся возможностями выйти на поле, были чистой случайностью, но как это могло выглядеть для множества людей за пределами клуба, оставалось неясным.
Несмотря на разные позиции, это могло восприниматься как удивительный переворот, когда кто-то занимает место в отсутствие другого. Как говорил Чон Сонджу о пришедшем валуне, вытеснившем камень, что был на месте. Проблема в том, что такой взгляд со стороны не был полностью далёк от истины.
Ценность игроков могла возрасти или упасть за один день на основе их выступления в матче. Нередко случалось, что из-за продолжительной травмы или нескольких неудачных выступлений игрок терял место в составе и оказывался на скамейке запасных. Игрока, потерявшего форму, ждала только ужасная новость об исключении из сезона. Беспощадное поле битвы, где даже тренер не исключение...
Есть ли гарантия, что два человека, оказавшиеся в такой ситуации, не будут противостоять друг другу? Особенно если это люди, отказавшиеся от предначертанного пути и борющиеся за иную дорогу.
Вернувшийся на своё место и исключённый с него. Эта искажённая, но точно попадающая в суть схема тяжело легла на сердце Юн Чахёна. В конце концов, именно Юн Чахён был косвенной причиной травмы, не позволившей Мише участвовать в матче. Он не мог быть свободен от их странного противостояния.
Следовало заметить это ещё в спортзале. Возможно, организация совместного ужина была крайне необдуманным поступком. Именно тогда, когда Юн Чахён мучительно сожалел о своих действиях.
В этот момент Миша с такой силой опустил вилку на стол, что раздался отчётливый стук. От этого звука Юн Чахён так испугался, что произнёс слово на родном языке. Миша не ограничился только этим - он резко поднялся со своего места. Когда стул со скрипом проехался по старому деревянному полу, даже Кейхилл широко раскрыл глаза и посмотрел на Мишу.
На изумление Юн Чахёна Миша с серьёзным выражением лица указал на окно, по которому стекали струи дождя. За окном была видна пожилая женщина с собранными каштановыми волосами, ведущая таксу в жёлтом дождевике. Это выглядело очень мило. Если бы не текущая ситуация, он бы искренне так и подумал.
Игнорируя недоуменный взгляд Чахёна, который пытался унять колотящееся сердце, Миша просто встал и направился к выходу из ресторана. Он распахнул дверь и вышел под дождь так быстро, что никто не успел его остановить. Кейхилл и Юн Чахён могли лишь растерянно смотреть ему вслед, всё ещё держа ложки в руках.
Как можно так откровенно покидать компанию? Чахён был поражён.
У людей есть такое понятие, как социальность. Нельзя просто убегать, чтобы избежать конфликта и противостояния.
Но ещё более удивительным было то, что в этот момент сам Чахён тоже ёрзал на месте. Им овладело странное побуждение догнать эту непредсказуемую фигуру. Внутренняя тревога, что нельзя оставлять человека, который может направиться куда угодно, замедляла руку Юн Чахёна, держащую вилку. К этому добавлялись чувство вины и нетерпение - необходимость догнать его и что-то сказать.
В итоге Юн Чахён отложил вилку. Движение было мягче, чем у того, кто до этого бросил столовые приборы, но результат был тот же - тишина за столом.
- Я тоже ненадолго выйду, Кейхилл. Это... посмотреть на собаку.
Кейхилл наблюдал за нерешительно встающим Юн Чахёном, затем медленно потер подбородок. Чахёну почему-то было неловко встречаться с ним взглядом, поэтому он отвернулся. Несмотря на очевидное уклонение, Кейхилл задал вопрос:
Когда Юн Чахён ответил странным вопросительным тоном на неожиданный вопрос, Кейхилл неожиданно усмехнулся. Это был его характерный низкий смех.
- Ну, тогда ничего не поделаешь.
Как только прозвучал его ответ, Чахён повернулся в направлении, куда исчез Миша. У него даже не было времени задвинуть стул, поэтому Кейхилл наверняка подумал, что это странно. Но сейчас он не мог думать ни о чём, кроме погони за Мишей. Чувствуя, как взгляд Кейхилла следует за ним, Чахён выбежал из ресторана.
Миша, наблюдавший за струями дождя, падающими из-под навеса, обернулся с удивлённым лицом. Юн Чахён, стряхивая капли с головы, подошел и встал рядом с ним.
- Что за разговоры о собаке? Просто невероятно.
Чахён посмотрел на таксу, уже почти исчезнувшую вдали, от которой виднелся лишь силуэт. Этот маленький млекопитающий, вероятно, никогда не узнает, что стал предлогом для оправдания. Юн Чахён прищурился и повернулся к Мише. Тот выглядел ошеломлённым, словно совершенно не ожидал, что Юн Чахён последует за ним.
- Я тоже хотел посмотреть на эту собаку.
Видя, как Чахён намеренно угрюмо смотрит на струи дождя, Миша наконец слегка улыбнулся. После целого дня с суровым выражением лица эта улыбка была редкостью. Дождевые капли, ставшие намного мельче, чем днём, ударялись о землю, постепенно намочив лодыжки обоих. Не отводя взгляда от улицы, Чахён медленно заговорил:
- То, что ты не можешь играть в матчах - моя вина. Ты знаешь это.
Стоявший рядом человек хранил молчание. Из-за этой тишины сердце Юн Чахёна сжалось. Соперничество, создающее разрыв между игроками, взгляды окружающих, которые ещё больше разжигают этот конфликт, и тот факт, что Юн Чахён сам частично ответственен за эту ситуацию.
- Поэтому, если возникнет ситуация, когда ты не сможешь выйти на поле, я... я сделаю всё возможное.
Я готов отказаться от участия в матче ради тебя. Это была действительно беспрецедентная мысль. Юн Чахён никогда не представлял ситуацию, в которой он сам предлагал бы пропустить игру. Тем более ради кого-то другого, а не себя...
Подумать только, что он может иметь такие мысли.
Юн Чахён нахмурил брови, испытывая совершенно незнакомое чувство, которого никогда раньше не испытывал. Что это? Правда, он был в долгу перед Мишей. Но почему он так легко подумал о жертве как о способе возмещения?
Пока Юн Чахён был погружён в свои мысли, молчавший всё это время Миша повернулся к нему. Видя это движение, словно он хотел что-то сказать, Чахён тоже повернул голову и встретился с ним лицом к лицу. Вслед за этим до ушей Чахёна донесся голос, полный недоумения:
- Почему ты вдруг говоришь такое?
Глядя на выражение лица Миши, Юн Чахён замер от удивления. На лице Миши было написано, что он совершенно не понимает, о чём говорит Юн Чахён. Серые глаза широко раскрыты в недоумении, а красивые брови полностью нахмурены. Они стояли друг напротив друга с застывшими лицами, словно смотрелись в зеркало.
- Я не жалею о том случае. Мне было всё равно, какие последствия будут, и я никогда не просчитывал, что могу потерять. С самого начала я был готов ко всему.
- Ты обещал мне победить и выйти в следующий матч... Внезапно струсил?
Миша произнёс это, опустив брови. С необычайно одиноким и печальным лицом, слегка склонив голову и глядя на Чахёна только глазами, он выглядел так, что Юн Чахён действительно растерялся. Это было грустное лицо, вызывающее чувство, будто он оскорбил божество. Пока Юн Чахён глупо смотрел на него, Миша медленно продолжал:
- Мне обидно, когда ты так говоришь.
Ресницы Миши, находившиеся чуть выше уровня взгляда Юн Чахёна, опустились.
...Может, я что-то неправильно понял?
Такой вопрос возник с запозданием. Тогда в чём же дело? Да, Миша действительно был застенчивым по характеру, но он не был таким грубым и резким человеком, каким показал себя сегодня с Кейхиллом. В этом Чахён мог поручиться. Если так, то помимо путаницы с очерёдностью выступлений, есть ли между ними ещё какая-то проблема? Чахён спросил в замешательстве:
- Что такое? Тогда почему ты злишься сегодня?
На настойчивый вопрос Чахёна Миша на мгновение сделал слегка обеспокоенное лицо. Отведя взгляд от озадаченного лица Чахёна, Миша несколько раз открывал и закрывал рот. Было совершенно очевидно, что он колеблется, говорить ли причину. Затем, словно приготовившись к выговору, он медленно опустил нахмуренный взгляд на область шеи Чахёна и заговорил:
Растяжка? Юн Чахён быстро перебрал данные в своей голове, услышав это неожиданное слово. Какая ещё растяжка? Внезапно он вспомнил, как за обедом Миша резко упоминал Кейхиллу о растяжке с Юн Чахёном. Он говорит о том, что они делали сегодня днём? Пока Юн Чахён действительно не мог догадаться и наклонял голову, Миша добавил, словно вбивая гвоздь:
- Вы же делали это вдвоём. В спортзале.
Глядя на лицо Миши, выражавшее полную безнадёжность, Юн Чахён ощутил, как в его голове возникли тысячи вопросительных знаков. Вдвоём? Кейхилл и я? А как иначе это делать, если не вдвоём?
Миша посмотрел на Юн Чахёна с немного надутым лицом. От этого взгляда в голове Чахёна мелькнуло нелепое предположение.
Юн Чахён на мгновение перевёл дыхание от смущения. Но вскоре всё же высказал своё предположение.
- Рев...нуешь? Что-то вроде этого?
Своим молчанием Миша выразил абсолютное согласие. Вау, это просто невероятно. Юн Чахён искренне так думал. Это была причина, которую он действительно не мог предугадать.
Ведь это на самом деле была просто растяжка! И к тому же самое базовое расслабляющее упражнение в футболе. Настолько элементарное и стандартное упражнение, что в этот самый момент по всему миру его одновременно выполняют не меньше тысячи начинающих игроков. Юн Чахён делал это с десятками тренеров. Отдельно с Алоисом, Уинстоном, Лироем и другими товарищами он легко делал это раз по пятьдесят. А с Джудом - больше тысячи раз.
С выражением изумления Юн Чахён уставился на лицо Миши. Он действительно ревнует из-за обычной растяжки с товарищем по команде? Сам будучи футболистом. Прекрасно зная, что это за упражнение!
Перед Юн Чахёном, который не выдержал и рявкнул, Миша склонил голову, будто признавая свою вину. Даже видя эту странно смиренную позу, шок Юн Чахёна не утихал.
- Я делаю это даже с тренером!
- Знаю.
- Ты же сам постоянно это делаешь! С Кайей, с Эдрианом!
- Что «но»! Более того, это же для телевидения. Как ты можешь так думать, когда сам прекрасно видел, что мы снимали на камеру?
Ох, Миша... Юн Чахён почувствовал, как внутри вспыхнула ярость, и он стукнул себя кулаком в грудь. Он прекрасно понимал слепую привязанность Миши, но зачем же в этом безумном, преимущественно мужском рабочем окружении иметь такие мысли? Кто бы мог подумать, что за этим острым лицом с плотно сжатыми губами, будто между ними существовал серьёзный конфликт, скрывались подобные мысли? А ведь Юн Чахён мучился сомнениями всё то короткое время обеда, сидя между ними. В этот момент прозвучал упрямый голос Миши.
Миша стоял с плотно сжатыми губами, словно готовый принять любой исход. Похоже, он совсем не собирается отказываться от этой безумной идеи о ревности или что это там такое. Только Чахён подумал об этом, как Миша внезапно нерешительно протянул руку.
Не давая Юн Чахёну опомниться, он очень слегка потянул за правый рукав Чахёна. Чахён нерешительно поднял правую руку, за рукав которой его держали, и растерянно смотрел на печальное лицо стоящего перед ним человека.
Его откровенно жалобное выражение лица, идеально сочетающееся с красивыми чертами, нанесло прямой удар в самый центр сердца Юн Чахёна. Глядя в эти глаза, Юн Чахён внезапно почувствовал, как силы покидают его.
К чему удивляться? Он продолжает поддаваться этому очевидному капризу. Поистине, даже призраки бы расплакались от такой ситуации.
Юн Чахён перестал удивляться. Дни, проведённые с Мишей, были полны потрясений, но сегодняшнее определённо было выдающимся. Как же теперь извиняться перед Кейхиллом? Мало того, что он побежал смотреть на собаку с Мишей, так ещё и втянул Кейхилла в водоворот любовных интриг, которых у того и в судьбе не было... Когда Юн Чахён недоумённо усмехнулся, Миша слегка настороженно посмотрел на него.
Чахён поднял руку, которую не держал Миша, и положил её на голову Миши. Из-за нескольких капель дождя, которые не смог остановить даже элегантный навес ресторана, его волосы стали немного темнее.
Тихо пробормотал Чахён, стряхивая капли дождя с его волос. Сквозь блеск брызг, разлетающихся во все стороны, Миша всё это время доверчиво подставлял голову под руку Чахёна.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty