Беги, если сможешь. Глава 30
На этот раз я откровенно посмеялся над ним. Но Натаниэль, не выказав ни малейшего неудовольствия, продолжал смотреть прямо перед собой и так же невозмутимо ответил:
- Мой отец в старшей школе недолго играл в хоккей. Благодаря этому мы с ранних лет научились обращаться с клюшкой.
- Мы? - уцепился я за одно из сказанных им слов, и он охотно кивнул.
- Да, у меня много младших братьев и сестёр.
Только сейчас я вспомнил, что в семье Миллеров шестеро детей. И что этот человек - старший сын, как две капли воды похожий на своего отца, Эшли Миллера. Пока я молчал, он добавил:
- Если есть что-то похожее на клюшку, это можно использовать как угодно.
От его тона, в котором слышалось чуть ли не хвастовство, я опешил и издал короткий стон.
- Вы хотите сказать, что вас учили избивать людей?
На мой ошеломлённый вопрос Натаниэль Миллер ответил:
Бить клюшкой - это нарушение. За это удаляют с поля.
Однако Натаниэля Миллера это, казалось, ничуть не волновало. Если бы он считал это проблемой, то и не заговорил бы об этом.
Учить сыновей насилию - это было невероятно, но я легко мог поверить, что Эшли Миллер на такое способен.
Я никогда не встречался с ним лично, но хорошо знал его лицо по СМИ. Когда я представил его лицо, поразительно похожее на лицо Натаниэля Миллера - хоть они и были кровными родственниками - мне стало не по себе.
Неужели этот человек с возрастом станет таким же?
Такой вариант был вполне вероятен. Натаниэль Миллер походил на него не только внешне. Разве я не знал, какая репутация была у Эшли Миллера до его ухода на пенсию? Сатана, дьявол, змей-искуситель, соблазнивший Еву и обрёкший человечество на страдания…
И у этого человека была точно такая же репутация. Глядя на это, я подумал, что их характеры, должно быть, очень похожи. К тому же, они одного типа, так что наверняка лучше понимают друг друга. Хотя представить себе Эшли Миллера, который учит сына махать хоккейной клюшкой, было так же трудно, как и представить детство самого Натаниэля.
Даже если его слова были правдой, нужна была клюшка…
Внезапно я вспомнил о трости, с которой он ходил. Не может быть, о чём я вообще думаю. Я нахмурился.
- Не знал, что вы так близки с отцом.
Даже мне самому эта фраза показалась совершенно неуместной. Внутри я был ошарашен, и на губах уже готова была появиться глупая усмешка, как вдруг я услышал неожиданный ответ.
Натаниэль Миллер пробормотал это, по-прежнему не сводя глаз с дороги.
- Скорее, он просто не хотел лишних хлопот.
От этих неожиданных слов я с удивлением посмотрел на него. Тон был каким-то циничным. Я пристально вгляделся в профиль Натаниэля Миллера. На его лице, как и всегда, не отражалось никаких эмоций, оно оставалось неизменно бесстрастным. По одному лишь выражению его лица нельзя было ничего предположить. Разве что начать сомневаться в собственных ощущениях.
Повисло неловкое молчание. Чтобы не переходить черту, я подавил своё любопытство и вместо этого отвёл взгляд за окно. Расспрашивать дальше о личной жизни невежливо. Да и отношения у нас не те.
- Если вам что-то интересно, можете спрашивать.
От внезапно раздавшегося голоса я снова повернулся к нему. Натаниэль Миллер, по-прежнему не глядя на меня, неторопливо продолжил:
- Такой шанс выпадает нечасто.
Это была правда. Разве у нас ещё будет возможность вот так сидеть бок о бок в одной машине и расспрашивать друг друга о всяких личных мелочах?
А разве у нас вообще такие отношения?
Этот фундаментальный вопрос возник в голове, но любопытство оказалось сильнее. Возможно, в конце этого ужасного дня я настолько устал, что инстинкты взяли верх над разумом. В любом случае, после сегодняшнего дня мы вряд ли встретимся вот так снова.
Но в самом аппетитном мясе часто бывает яд. Возможно, за таким предложением этого человека скрывались какие-то другие намерения. Я не хотел так легко попадаться на крючок.
- Ну, не думаю, что нам стоит обсуждать подобные вещи.
Я сделал шаг назад, уклоняясь от разговора. Я косвенно дал понять, что не против доехать до дома в полном молчании, на что он коротко усмехнулся. Я думал, на этом всё и закончится, но ошибся.
- Зачем вы пошли в такое место?
От этого неожиданного вопроса всё моё тело на мгновение застыло. Ударять в самое уязвимое место в самый неожиданный момент - это что, его особый талант? Я совсем забыл, что Натаниэль Миллер - известный своим мастерством адвокат. Наверное, и в суде он точно так же застаёт противника врасплох и сокрушает его.
Вместо ответа я вернул ему вопрос. Приём был очевидный, но мне нужно было выиграть время, чтобы подумать. Он, словно прочитав мои мысли, расслабленно изогнул губы. Внутри я занервничал, но, притворившись, что ничего не произошло, ждал, и Натаниэль заговорил.
- Я ходил на встречу с клиентом.
- Вы? - невольно вырвалось у меня.
То, что этот человек пришёл в такое место в поисках партнёра, было, конечно, абсурдом, но и в слова о встрече с клиентом поверить было трудно. Однако он, словно позабавившись моей реакцией, бросил на меня быстрый взгляд и спросил:
- Нет… - я запнулся и тихо пробормотал, - Это не вяжется с вашим образом.
- С вашим тоже, - тут же последовал ответ, словно он расслышал мои слова, сказанные вполголоса.
Я повернул голову. Натаниэль смотрел в мою сторону и продолжал:
- Вам тоже не идёт быть с таким отребьем.
Тон оставался вежливым, но выбор слова - нет. Озадаченный этим несоответствием, я смотрел, как он снова повернулся к дороге и предложил:
- Как насчёт того, чтобы встречаться с более изысканным мужчиной?
- С таким, как вы, что ли? - съязвил я.
Но, к моему удивлению, Натаниэль рассмеялся вслух. Хоть и коротко, но этот неожиданный, весёлый смех застал меня врасплох. Этот человек умеет так смеяться? Серьёзно? Я ошеломлённо смотрел на него, а он, всё ещё с нотками смеха в голосе, сказал:
- Что ж, мужчина вроде меня - это только я, так что у вас нет другого выбора, кроме как встречаться со мной.
Даже произнося такие нелепые слова, его тон оставался безупречно элегантным. Неужели он таким же вежливым тоном безжалостно кромсает чужие жизни в зале суда? У меня неприятно засосало под ложечкой, и я намеренно зацепился за его слова, используя грубые выражения:
- Эта ваша вежливая манера говорить, она вам не идёт.
Впрочем, эта придирка была не совсем безосновательной. Его манера постоянно использовать выражения вроде «позвольте», «не будете ли вы так любезны» или «я был бы безмерно благодарен» определённо действовала мне на нервы.
Взгляд Натаниэля Миллера обратился ко мне. От его пристального взгляда я почему-то напрягся, и в этот момент он, расслабленно изогнув губы, произнёс.
