Прогулка в ночи цветов. Глава 172-174
Карета, въехав в императорский дворец, направилась к павильону, где обычно отдыхали посланники из других стран.
Там Ён О впервые за несколько дней оказался вне поля зрения императора. Дворцовые слуги без всяких объяснений погрузили его в ванну и быстро прислуживали. Они выглядели очень спешащими и были напуганы до смерти, словно их преследовало нечто ужасное. Не было даже возможности поспорить или поговорить с ними.
После омовения его подвели к роскошному церемониальному наряду. На него надели несколько слоёв длинных одежд и водрузили на голову давящий головной убор. Императорское одеяние было несравнимо сложнее и пышнее, чем обычная одежда членов императорской семьи.
Когда приготовления были закончены, евнух подвёл Ён О к паланкину.
Огромный паланкин был со всех сторон завешан красными шторами. На них были вышиты дракон и феникс, а по размеру паланкин не уступал личному паланкину императора.
По четырём углам свисали широкие шёлковые ленты, которые изящно колыхались на ветру.
- Куда вы меня ведёте? - спросил Ён О, отворачиваясь от роскошного паланкина. У него было дурное предчувствие.
Евнух лишь почтительно склонил голову. На его непреклонном лице было написано, что он не ответит, сколько бы раз его ни спрашивали. Отказавшись от попыток получить ответ, Ён О взошел в паланкин.
Огромный паланкин медленно сделал широкий круг по переднему двору павильона и лишь затем выехал за его пределы. Миновав главные ворота, которыми почти никто, кроме императора, не пользовался, они долго поднимались по широкой и длинной дороге.
Паланкин, казалось, долгое время двигался с юга на север императорского дворца и наконец остановился перед огромными воротами, которых Ён О никогда прежде не видел.
Не успел он прочесть надпись на табличке, висевшей над большими воротами, как они распахнулись.
- Её Величество Императрица прибыла!
За огромными воротами простирался еще более огромный передний двор. Бескрайний, огромный передний двор. Центральная широкая дорога была пуста, а по обеим ее сторонам ровными рядами стояли все гражданские и военные чиновники двора.
Все сановники, облаченные в парадные одежды, которые можно было увидеть лишь на великих церемониях с участием императора, как один низко поклонились, склонив головы.
Незнакомый клич сотряс небо и землю.
- Её Величество Императрица, желаем Вам десять тысяч лет жизни!
Паланкин с Ён О проследовал мимо бесконечных рядов чиновников. Завидев приближение паланкина, они склонялись еще ниже и выкрикивали громче:
- Её Величество Императрица, желаем Вам десять тысяч лет жизни!
Миновав головокружительно огромный двор, они поднялись по ступеням к помосту, где стоял главный павильон. Склоненные головы на помосте были убелены сединой.
- Её Величество Императрица, желаем Вам десять тысяч лет жизни!
По их одеяниям Ён О узнал министров из Министерства финансов и Министерства наказаний. Министры также глубоко склонили головы, съежившись в поклоне.
Огромный паланкин опустили на землю лишь перед главным тронным залом.
Теперь он не мог не понимать, где находится. Место с самыми большими воротами в императорском дворце и головокружительно просторным двором. Огромная крыша и могучие красные колонны. Ширма с золотым драконом и высокий трон - таким мог быть только главный тронный зал.
Перед залом стоял император, одетый в официальные одежды, подобающие великой церемонии.
- Императрица, благодарю, что пришли.
Сон Джэ, облаченный в халат дракона и увенчанный короной с золотыми шелковыми лентами, улыбнулся Ён О. Крепкая рука мужчины взяла Ён О за руку. Слишком ошеломленный, Ён О позволил императору вести себя.
В центре главного тронного зала, на почетном месте, стоял специально подготовленный трон для церемонии восшествия на престол императрицы.
- Его Величество Император, желаем Вам десять тысяч лет жизни! Десять тысяч лет, десять тысяч лет, десять тысяч лет!
- Её Величество Императрица, желаем Вам десять тысяч лет жизни!
Внутри зала все прямые и побочные ветви императорской семьи преклонили колени в знак почтения.
Император сел на трон и притянул к себе Ён О, который смотрел на него с изумленным лицом, усадив рядом. Когда они вдвоем оказались на троне, голоса членов императорского клана зазвучали еще громче.
- Его Величество Император, желаем Вам десять тысяч лет жизни! Десять тысяч лет, десять тысяч лет, десять тысяч лет!
- Её Величество Императрица, желаем Вам десять тысяч лет жизни!
По кивку императора главный евнух подал знак евнухам, и те остановили приветствия. Громкие возгласы в одно мгновение стихли, и в зале воцарилась тишина.
- Я приветствую всех, кто прибыл на церемонию возведения на престол моей императрицы, - произнес император, ослепительно улыбаясь.
Тут же зал взорвался оглушительными криками. Ён О ошеломленно смотрел на ликующие лица, а затем повернулся к сидящему рядом.
- Поздравляю с восхождением на престол, моя Императрица. Ты войдёшь в родословные книги как моя первая и единственная Императрица. Я приложил немало усилий, чтобы заполучить тебя, так что прошу, живи долго и счастливо.
Мужчина прошептал слова, которых он не мог понять. Сон Джэ мягко улыбнулся и прижался губами к щеке Ён О. Потрясенный Ён О попытался оттолкнуть его. Удерживая его руку, Сон Джэ шевельнул губами, собираясь сказать что-то еще.
- Императрица, ты - моя императрица. Знаешь ли ты, что это значит? Ён О-я, отныне ты даже после смерти будешь похоронен рядом со мной. Кё Гонджа, ни при жизни, ни после смерти ты больше не покинешь меня.
Император отстранился от лица Ён О и улыбнулся, прикрыв глаза. От этой улыбки, способной растопить что угодно, взгляд Ён О испуганно дрогнул.
Слова мужчины эхом отдавались в ушах.
«…Ён О-я, отныне ты даже после смерти будешь похоронен рядом со мной. Отныне ты даже после смерти будешь похоронен рядом со мной. …отныне ты даже после смерти будешь похоронен рядом со мной…»
Императрицу хоронили рядом с императором даже после смерти.
Глаза Ён О, широко распахнутые от изумления, не могли оторваться от лучезарно улыбающегося лица мужчины. Его губы, онемевшие от шока, лишь слабо подрагивали.
Глаза Ён О наполнились слезами. Непонятно откуда взявшиеся слезы покатились по щекам.
- Ну что же ты? Только не плачь, моя императрица. Когда ты плачешь, мне становится не по себе.
Нежно проговорил Сон Джэ и провел пальцами по мокрым ресницам Ён О.
- Её Величество Императрица, желаем Вам десять тысяч лет жизни!
Оглушительный клич, который он так не хотел осознавать, сотряс тронный зал и весь мир за его пределами. Воздух дрожал от выкриков бесчисленного множества людей, вкладывающих в них всю свою душу.
Долгое эхо этого звука висело в воздухе.
Весенний день, когда новая императрица взошла на престол, был погожим, с ярко-синим и высоким небом. Цветочные деревья в столице, до этого лишь готовившиеся распуститься, разом раскрыли свои бутоны. Казалось, весенние цветы расцвели, чтобы приветствовать императрицу. Весенние холода, затянувшиеся дольше обычного и заставлявшие людей кутаться в одежды, наконец закончились.
Вот только один человек, ставший императрицей Ён О, не мог понять, что происходит.
Император сошел с ума. И весь мир вместе с ним. Император поселил Ён О в своих покоях. В этом не было ничего нового, так что удивления это не вызвало. Отличие от прошлого было в том, что теперь император почти круглые сутки не отпускал Ён О от себя.
Ён О засыпал и просыпался в одной постели с императором. Когда император отправлялся в свой личный кабинет, Ён О помещали в прилегающий к нему архив; когда император входил в главный тронный зал, Ён О восседал вместе с ним на троне.
Когда мужчина отдыхал или занимался государственными делами в Ёнсынсовоне, Ён О препровождали в покои императрицы, устроенные в примыкающем к его кабинету здании. Когда он входил в свою библиотеку, Ён О, как само собой разумеющееся, находился там же.
Дворец Кирюнг, который изначально был резиденцией Ён О, сгорел дотла. Император приказал расчистить пепелище и на месте дворца разбить пруд и возвести сад.
Затем он велел снести несколько павильонов, ранее принадлежавших дворцу императрицы, и подготовить участок, напрямую соединяющийся с павильоном Покнёнджон.
Таким образом, покои императора, павильон Покнёнджон и новый пустой участок выстраивались в одну прямую линию.
На этом новом участке планировалось возвести новый дворец императрицы. Когда его строительство будет завершено, все старые постройки дворца императрицы окончательно исчезнут.
А до тех пор императрице было суждено оставаться в покоях императора.
«Мудрое решение, Ваше Величество!»
Услышав приказ императора, все придворные склонили головы.
Самым срочным указом императора была замена трона в личном кабинете на двойной, чтобы императрица могла сидеть рядом с ним. И снова никто не возразил. Более того, все кричали, надрывая глотки, что это верное решение и что они выполнят приказ как можно скорее.
Каждый, кто ступал на землю императорского дворца, был занят лишь восхвалением императора и императрицы. Те же самые люди, что раньше денно и нощно кричали, каким порочным был Кё Гвиби, и при каждом удобном случае подавали петиции о том, что стихийные бедствия случаются из-за его расточительности, теперь писали хвалебные оды о том, как в стране воцарилось спокойствие с приходом императрицы.
При дворе были одни лишь подхалимы.
Все, боясь императора и следя за каждым его настроением, говорили о Ён О только хорошее. Ни одного здравомыслящего человека.
- …Ваше Величество. Ваше Величество Императрица.
Самым сложным для Ён О по возвращении во дворец оказался не этот безумный мир, а титул. Он до сих пор не мог нормально реагировать на голоса, называвшие его императрицей. Стоило ему отвлечься, как обращение «императрица» просто пролетало мимо ушей.
Ён О, до этого смотревший куда-то вдаль, повернул голову. Каждый раз, осознавая, что он - императрица, он вздрагивал от удивления. Обращение «императрица», направленное на него, было слишком чужим. Казалось, он никогда не сможет к этому привыкнуть.
- Ваше Величество, цитра подготовлена.
Приставленная императором старшая придворная дама смиренно склонила голову.
Для Ён О, вынужденного делить свою повседневную жизнь с императором, самым невыносимым было время, когда тот находился в своем личном кабинете. Следующим по невыносимости было ожидание в стороне, пока он занимался государственными делами в Ёнсынсовоне.
Когда он без конца ждал мужчину, занятого своей работой, то чувствовал себя преданным и послушным щенком, охраняющим хозяина.
Другие моменты ему тоже были неприятны, но тогда он хотя бы мог что-то делать. Он мог испепелять взглядом императора, обсуждающего государственные дела, или разглядывать сановников в тронном зале как самых жалких существ на свете, или хотя бы оттолкнуть мужчину, пытающегося в постели подложить ему руку под голову. По крайней мере, было на чем сосредоточиться.
В отличие от этого, простое ожидание, словно верный и милый щенок, лишь пожирало его время.
Ён О сел перед цитрой, быстро сжал и разжал пальцы, а затем встряхнул запястьями.
Старшая придворная дама Чу, приставленная служить императрице по приказу императора, с тревогой наблюдала за этой сценой. Когда императрица еще была Кё Гвиби, весь дворец гудел слухами о его игре на цитре. Поэтому было бы ложью сказать, что она ничего не ожидала. Она вот-вот должна была лично услышать ту самую легендарную игру.
Однако они находились внутри павильона Чхонханджон.
В личном кабинете император как раз должен был быть поглощен государственными делами с высшими и низшими чиновниками. И то, с каким свирепым видом императрица садилась за инструмент, тоже вызывало беспокойство.
Чу Сангун обернулась на Сок Ви и Бом Ю, охранявших вход в павильон. Эти два евнуха служили императрице еще со времен дворца Кирюнг. За дверью также стояла Чон Рю, которой хоть и было особо приказано императором служить императрице, но не разрешалось подходить ближе чем на десять шагов. Эта юная служанка тоже служила императрице со времен дворца Кирюнг.
Уж эти трое наверняка знали, что собирается делать императрица, но спросить их было неудобно.
В следующее мгновение рука Ён О легла на струны цитры.
Как только звук коснулся ее ушей, Чу Сангун перестала думать и беспокоиться. Вероятно, то же самое произошло со всеми, кто находился поблизости. Густой, сильный и глубокий звук заполнил все вокруг.
В это время в павильоне Чхонханджон шел спор на повышенных тонах. Министерство финансов во главе с главой ведомства и Министерство наказаний во главе с его министром не уступали друг другу.
Звуки цитры начались внезапно. Мелодия, несомненно, была той самой, что славилась своей хрупкостью и трагической красотой.
Однако, впитав в себя дурное настроение исполнителя, произведение началось с резких, бьющих звуков. За ними последовала непоколебимо мощная мелодия. Каждый глубокий и насыщенный звук, казалось, впивался прямо в слух.
Это была невероятно сильная игра. Прекрасный звук хлестал по воздуху, словно шторм.
Первым на звук цитры, похожий на гневный рев, отреагировал император. Он огляделся, будто инструмент звучал прямо рядом с ним.
Следующим отреагировал глава Министерства наказаний, узнавший исполнителя. Он покачал головой говорившему в тот момент министру, взглядом приказывая ему замолчать.
Реакция находившихся в личном кабинете была схожа с реакцией императора. Все были поражены густым и глубоким звучанием, а от виртуозной и быстрой игры ошеломленно оглядывались по сторонам. Несмотря на то, что стены дворцовых павильонов были не такими уж тонкими, они одновременно ощущали и восхищение, и изумление от яростных звуков, бушевавших со всех сторон.
Некоторые сановники, сперва восхитившись, осознали, кто играет, и их лица посуровели. Лица их постепенно мрачнели, а под конец и вовсе стали мертвенно-серыми.
- На сегодня закончим. Всем удалиться. И немедленно покинуть дворец.
Когда произведение близилось к концу, с трона раздался приказ императора.
Заместитель министра финансов Квон Хон Ём открыл было рот, намереваясь тактично заметить, что игра на цитре великолепна, но и дел еще много.
Звуки цитры, доносившиеся из-за стены, были величественными и чарующими, но их нельзя было назвать неприятными. То есть, это был не просто шум. К тому же, обсуждение сегодняшних насущных вопросов еще не было завершено.
С трона раздался холодный низкий голос:
В этот момент императрица, закончив одну мелодию, немедленно перешла к следующей. Композиция «Песнь воинственного духа», которую обычно исполняют, чтобы передать возвышенный дух и тщетность мира в блуждающей и легкой манере, теперь звучала словно рев. Это была яростная интерпретация, но исполнение было настолько уверенным и технически безупречным, что придраться было невозможно.
Несколько министров, глубоко разбиравшихся в игре на цитре, с широко раскрытыми глазами невольно начали перешептываться. Однако, ощутив ледяную ауру, исходившую с трона, они тут же в страхе поспешили покинуть кабинет.
По знаку евнуха Вана дворцовые евнухи выпроводили из императорского дворца всех министров, что медленно брели из кабинета.
Император остался один на троне, слушая звуки цитры, которые, хоть и доносились издалека, казалось, звучали прямо перед ним.
Звучание, куда более яростное и быстрое, чем обычно, словно хлестало по миру. Одна мелодия закончилась, и тут же началась следующая. Исполнял ли он скорбную мелодию или меланхоличную, Кё Ён О неизменно извлекал звуки, подобные яростному реву.
Цитра, свирепо исполнившая прекрасные и знаменитые мелодии, элегантно затихла, словно горная птица, что призывает взобраться на отвесную скалу.
Даже став императрицей, его упрямство никуда не делось. С трона донесся тихий смешок.
Ён О остановил руки над цитрой лишь тогда, когда костяшки пальцев онемели до такой степени, что он больше не мог ими двигать. Хоть он и дал волю чувствам, облегчения это не принесло.
- Разве ты не говорил, что не играешь больше четырех произведений в день?
Рядом со входом в павильон стоял император - непонятно, когда он успел прийти. Всех слуг вокруг, похоже, отослали. Ён О совершенно не заметил его появления.
- Захочу - буду играть, - пробормотал Ён О, поднимаясь на ноги. Не только пальцы, но и шея со всем позвоночником, напряженные от концентрации, болели так, будто вот-вот сломаются. Казалось, поясница сейчас просто отвалится.
- Какой же ты все-таки утонченный, наш благородный господин. Злишься - и элегантно играешь на цитре. Так вот почему твой учитель ограничил тебя четырьмя произведениями в день. Из-за твоего характера.
Мужчина впервые за долгое время заговорил с ним тем язвительным тоном, каким дразнил знатного господина. Ён О усмехнулся, но тут же заставил себя принять бесстрастное выражение.
- И это говорит член императорской семьи, который каждое утро на рассвете скачет на охоту? Уж точно не вам, Ваше Величество, говорить такое. Не вам, кто, разозлившись, перекрывает императорской гвардией территорию размером со столицу и устраивает охоту. Не забывайте, что вы единолично владеете самыми ценными охотничьими угодьями в мире - Кымвоном и Пиримом.
- Я был в замешательстве, а не зол.
Сон Джэ подошел к Ён О и вложил ему в руки обернутый в ткань лед. Звук тихонько позвякивающих льдинок был по-королевски роскошным.
Всего каких-то десять с лишним лет назад лед называли слезами народа. Добыча льда на реке посреди зимы и по сей день оставалась настолько опасным делом, что порой стоила жизни.
Ён О не стал благодарить императора за милость. Но и отбрасывать мешочек со льдом не стал. Он взял в обе руки большой мешочек, полностью заполнявший ладони, и стал его перекатывать. От прикосновения холода онемение в кончиках пальцев, казалось, начало проходить.
Сон Джэ проследовал за Ён О, который сел за стол, придвинул стул и сел рядом.
Мужчина произнес эти наглые слова спокойно и решительно. Ён О, опешив, медленно моргнул и вздохнул. Снаружи постепенно садилось солнце.
В такое время мужчины не должно было здесь быть. И тут он внезапно понял. Снаружи было неестественно тихо.
- Вы же не убили их всех, правда?
На этот выпад Сон Джэ слегка расширил глаза, а затем покачал головой и усмехнулся.
- Работать-то кому-то надо, так что всех убить я не мог.
- Далеко. Туда, где не будет слышно звуков. Я ведь не могу позволить, чтобы бесценную игру, которую и за десять тысяч золотых не услышишь, слушали бесплатно.
От этих ребяческих слов Ён О нахмурился.
- Вы не давали мне десять тысяч золотых.
- Видимо, ты еще не слышал. Когда ты был Кё Гвиби, я пожаловал тебе Кымрёнвон.
Кымрёнвон, считавшийся самым красивым местом в столице, нельзя было купить и за десять тысяч золотых.
- Ваш покорный слуга желает переехать в Кымрёнвон. Прошу вашего разрешения. Вы же сами сказали, что он мой.
Императорский дворец и Кымрёнвон, несомненно, были соединены, но путь по этому переходу был слишком долог. Быстрее было бы добираться снаружи. Так или иначе, расстояние было большим.
Иными словами, Ён О предлагал жить раздельно. Император сильно нахмурился.
- Кымрёнвон - это всего лишь сад, Ён О-я. Чтобы построить там главный тронный зал, личный кабинет и спальные покои, потребуется грандиозное строительство. Там же слишком много деревьев и прудов. Чтобы возвести столько павильонов, придется все деревья вырубить. И несколько прудов засыпать. Нужно же беречь природу, Ён О-я.
На слова Сон Джэ теперь уже нахмурился Ён О. Мужчина прямо говорил, что если Ён О переедет в Кымрёнвон, то он построит там новый императорский дворец.
То, что он пожаловал ему Кымрёнвон, еще не означало, что император не сможет туда приходить.
- Как же раздражает, - сказал Ён О с таким видом, будто вот-вот расплачется от досады.
Когда он отложил мешочек со льдом, чтобы налить себе чаю, император снова вложил ему его в руки. Мужчина сам взял чайник, наполнил чашку и поставил перед Ён О.
На слова Сон Джэ Ён О скривился.
Император жестом предложил ему выпить. Ён О на мгновение отложил мешочек и быстро выпил остывший чай. Наблюдая, как он опускает чашку, Сон Джэ спросил:
- Я не буду требовать немедленного переезда. Я понимаю, что пока остаюсь в покоях Вашего Величества из-за вашего недоверия. Но верните тронные сиденья в главном зале и личном кабинете на место и, пожалуйста, оставьте меня в покое, когда занимаетесь государственными делами.
- Хм, - мужчина сделал вид, что не расслышал.
- Я не сделаю никаких глупостей.
- И тебе можно верить? Ты уже забыл, кто сжег императорский дворец и три месяца бродяжничал? Императрице не нравится быть рядом со мной? А мне нравится.
- …Перестаньте нести эту чушь. От этого мурашки по коже. Как можно было нарушить все законы, приказать переделать тронные сиденья, а теперь просто оставить всё как есть? О чём вы вообще думаете?
Сон Джэ с интересом наблюдал, как Ён О отчитывает его, словно придирчивый знаток этикета, а затем спокойно сказал:
От этих безумных слов императора Ён О не смог скрыть ужаса на лице.
Когда Ён О сжал в руке мешочек со льдом, Сон Джэ коснулся его ладони, заставляя ослабить хватку.
- Я начинаю беспокоиться, когда тебя нет рядом, - бросил мужчина невзначай.
От этих слов, прозвучавших так искренне, взгляд Ён О на миг дрогнул, но он с трудом сумел сохранить самообладание.
- Пожалуйста, не говорите так.
На мгновение в глазах защипало, словно он вот-вот расплачется. Но как только он ощутил подступившее тепло, его захлестнула волна ненависти к себе.
Ведь совсем недавно он устраивал сцены, крича, что не может жить с императором под одним небом, что они заклятые враги. Неужели все его слова были лишь воплями избалованного ребёнка? Эта мысль вызывала сомнения.
Император, совсем не по-мужски, часто смотрел на него с нежностью. Его ласковые слова и улыбки были странными. И если он снова им поверит, то окажется полным идиотом, который не заслуживает ничего, кроме того, чтобы этот мужчина снова предал и высмеял его.
- Хорошо. Но ведь ты сам спросил?.. Отдельную резиденцию я тебе не дам. Как и прежде, будешь спокойно проводить время в моих покоях. Тронные сиденья в главном зале и кабинете останутся как есть. И я действительно не нарушал законов, это правда.
Сон Джэ забрал у Ён О мешочек со льдом и вложил ему в руки смоченную в в меру теплой воде ткань. Ён О, приняв ткань из рук мужчины, обернул ею руки и пробормотал, словно про себя:
Сон Джэ поднялся вслед за Ён О. Подойдя к нему сзади, мужчина тихо сказал:
- Ужин приготовили там. Весна ведь. Да и только на таком расстоянии ничего не будет слышно.
От личного кабинета императора до Сокгымвона было невероятно далеко. Ён О, возмущенный выходками мужчины, покинул павильон.
В павильоне Соручжон, что в саду Сокгымвон, Ён О встретил Син Бин и принцессу Хвиван. Их присутствие здесь никак не могло быть случайностью. Весенний ночной пейзаж в Сокгымвоне был великолепен, как и говорила придворная дама Чу.
Ён О коротко переговорил с Син Бин.
Император сегодня задерживался, так как открывал двери Сокхянчжэ - мемориала, возведенного в память о покойной императрице Ман. Император был его первым гостем. Хотя именно он перестроил бывший отдельный дворец в Сокхянчжэ, фактическими хозяевами этого места были семьи Ман и Дам.
Точно так же, как император публично оказал уважение Хёк Би, посмертно даровав ей титул Ынхё Хван Гвиби, он выказал глубочайшее почтение и императрице Ман, пожаловав ей посмертное имя.
На поверхности Сокхянчжэ был местом памяти покойной императрицы, но на деле это было равносильно тому, что император даровал отдельную резиденцию семьям Ман и Дам, которые теперь могли свободно входить и выходить из императорского дворца.
- Так то существо, что было в шкатулке с чаем из дома Ом Сука, не погибло?
Чин Совон смогла выйти из тюрьмы благодаря тому, что его дядя по матери, Сан Геун, хорошо справился с делом. Сан Геун передал семье О не только саму шкатулку, но и работника, который мог засвидетельствовать, что эта шкатулка находилась в доме Ом Сука.
Этого было недостаточно, чтобы напрямую доказать тесную связь Дам Со И или семьи Дам с Ом Суком. Однако это было доказательством, указывающим на возможные контакты между семьей Дам и покойным Ом Суком.
Даже если бы было признано, что семья Дам подарила чай Ом Суку, это не доказывало бы, что они совершили преступление или были причастны к его смерти.
Впрочем, император принял во внимание то, что в чае и чашке, которые Чин Совон передала Ён О, не было найдено доказательств враждебных намерений со стороны Чин Совон или семьи О.
Нектарный чай, который Чин Совон получила от Дам Со И, был из поместья семьи Дам, а у Ом Сука, передавшего злополучную чашку, обнаружились связи с ними. Если взвесить все подозрения, семья Дам вызывала больше сомнений.
Неоднократные мольбы молодого главы семьи О также повлияли на решение императора.
Хотя освобождение Чин Совон было облегчением, ни одно из подозрений так и не разрешилось.
- Семья Дам вызывает слишком много подозрений.
- Но у нас нет способа это доказать.
- Верно. Даже если схватить Дам Со И, заключить в темницу и подвергнуть пыткам, сомневаюсь, что это прояснит все вопросы.
Син Бин нахмурилась, баюкая на руках спящую принцессу Хвиван.
- Прошу прощения, Ваше Величество.
- Я был рад увидеться с вами сегодня. Уже поздно, так что вам пора возвращаться.
- Я откланяюсь. Кстати, похоже, вам совсем неуютно во дворце. Вы и раньше не отличались крепким телосложением, а теперь от вас остались одни кости. Ваше Величество, непременно берегите себя. И с огнём будьте осторожнее. Вы уже вышли из того возраста, чтобы играть с огнём.
Син Бин отпустила колкую шутку и развернулась.
Главный лекарь Чан, долго прощупывавший пульс на запястье Ён О, отошел от почетного места и сел на свое.
Ён О позвал лекаря не потому, что ему запомнилось ночное пожелание Син Бин беречь себя. Тот, кто ещё совсем недавно мучил его изнутри, после возвращения во дворец странным образом затих.
Дошло до того, что он начал сомневаться, не ошибся ли тогда лекарь с диагнозом. Но он стал чувствителен к запахам, его желудок ослаб, и его постоянно клонило в сон, всё говорило о беременности. Если это была не беременность, то оставалось предположить смертельную болезнь.
Некоторое время он совсем не мог думать о ребёнке. Он счёл, что нужно проверить состояние беременности, раз уж он так долго не заботился о себе, и позвал главного лекаря Чана, чтобы тот его осмотрел.
Лекарь Чан убрал свои инструменты и доложил:
- С вами всё в порядке, Ваше Величество. Организм истощён, но болезни нет. Если будете постоянно принимать отвар, который я пропишу, ваше состояние улучшится.
Лекарь Чан был тем, кто постоянно следил за здоровьем Ён О с момента его прибытия во дворец.
- …И это всё, что вы хотели сказать? - спросил Ён О после долгого молчания.
- Именно так, Ваше Величество. У вас будут ещё какие-либо вопросы? - с удивлением переспросил лекарь Чан.
За его спиной, склонив головы, стояли лекарь-иглотерапевт, лекарь-травник и женщина-лекарь. Снаружи павильона ждали их помощники, и каждый из них за пределами дворца считался выдающимся целителем.
- Чу Сангун, закройте двери и присмотрите за спутниками главного лекаря, что ждут снаружи.
- Слушаюсь вашего приказа, - почтительно ответила та и жестом отдала приказ евнухам, стоявшим у входа.
Распахнутые двери и окна павильона мгновенно закрылись, и послышался шум торопливых шагов - евнухи блокировали вход.
