Антитеза. Глава 5
Когда недовольство граждан достигло предела из-за беспрецедентного снегопада, правительство усилило давление на эсперов. В Национальном собрании закон о запрете забастовок для эсперов, имеющих статус особых государственных служащих, был почти единогласно принят. В результате эсперы прекратили забастовку и вернулись к своим обязанностям.
Снег, накопившийся по всему городу, мгновенно растаял, и торговые районы перед Рождеством были переполнены. Эсперы в полицейской форме летали по улицам для патрулирования, предотвращая мелкие правонарушения. Так Сеул быстро забыл о нескольких неудобных неделях, проведенных без эсперов.
Квон Иджэ, остановившийся на длительный срок в президентском люксе отеля недалеко от горы Намсан, как обычно, приехал в корейское отделение Квантума в 8 утра. Рядом с корейским филиалом находился большой книжный магазин, привлекавший много людей. И среди этих людей Квон Иджэ легко заметил Син Джеха в инвалидной коляске.
И снова, сегодня было то же самое.
Син Джеха в просторном пуховике выглядел так, будто украл одежду у родителей. Каждый раз, когда дул ветерок, его неухоженные волосы разлетались в беспорядке. Он выглядел решительным, сидя в инвалидной коляске, но каждый раз, когда кто-то случайно задевал его, когда дул ветер, он казался буйком, качающимся без направления.
Благодаря эсперам, расчистившим снег, дороги поддерживали плавный транспортный поток без пробок. Благодаря этому машина Квон Иджэ мгновенно проехала мимо Син Джеха.
Охранник, ждавший у входа в подземную парковку, поприветствовал Квон Иджэ, как только его машина въехала.
- Проверь, нет ли в компании лишних людей, и если есть, выпроводи их. Когда всё будет готово, приведи его наверх.
- На верхний этаж? Не понадобятся ли меры безопасности?
- Блейк присоединится к нам, так что об этом можно не беспокоиться.
Словно только что вспомнив, Квон Иджэ добавил:
- Приведи его с кем-нибудь, кто говорит по-корейски.
Охранники синхронно поклонились и организованно разошлись. Половина последовала за Квон Иджэ, а остальные направились в свои зоны ответственности. Через 30 минут инвалидная коляска с Син Джеха прибыла к кабинету. В субботу, когда никого не было, перед кабинетом Квон Иджэ дежурили не секретари, а охранники. Суровые на вид охранники сохраняли невозмутимые выражения лиц. Инвалидную коляску Син Джеха также толкал охранник.
- Сообщаю вам правила. Обращайтесь к нему "директор". Будьте внимательны, не используйте обращение "проводник".
- Хотя это вряд ли произойдет, вы не должны прикасаться к директору. Не допускаются никакие действия, противоречащие его воле. Предупреждаю, что в случае непредвиденной ситуации мы можем открыть огонь.
Син Джеха кивнул в ответ на слова охранника. Для кого-то это могло бы прозвучать как угроза, но для него согласиться было нетрудно. Если речь идёт о проводнике, тот, конечно, мог так поступить для самозащиты.
- Директор придёт, когда закончит свои дела. Ждите.
Плотно закрытая дверь кабинета открылась, и другой охранник принял инвалидную коляску с Син Джеха. Колёса плавно прокатились по гладкому мрамору и остановились перед массивным столом. Первое, что бросилось в глаза - огромный круглый логотип Квантума на стене.
Сквозь щели в жалюзи проникал солнечный свет. Син Джеха с любопытством рассматривал узоры на полу, а затем начал осматривать кабинет, словно ребёнок, впервые вышедший на прогулку. Высокие потолки создавали ощущение простора, а металлические светильники на потолке имели геометрический дизайн.
Стол был чистым, на нём стоял только один компьютер. Массивные книжные полки были почти пусты, но в одном углу стояло несколько книг. Все названия были на английском языке, которого Син Джеха не понимал.
Охранники, расставленные по всему кабинету, внимательно следили за каждым движением Син Джеха. Все они выглядели как эсперы, у каждого на поясе висело оружие, а одежда была достаточно объёмной. По-видимому, они были вооружены.
Несмотря на бдительность охранников, Син Джеха был совершенно спокоен. По сравнению с днями, проведёнными на улице в ожидании встречи с Квон Иджэ, сейчас это даже не считалось ожиданием.
В кабинете Квон Иджэ было тепло, и никто не толкал Син Джеха. Сегодня был не вчерашний день, когда приходилось бесконечно ждать со смутной надеждой, а затем уходить. Син Джеха спокойно ждал, представляя, как Квон Иджэ работает в этом кабинете.
Мужчина, получивший удар от Квон Иджэ, перекатился на полоборота и быстро восстановил стойку. Блейк Уайлдер, получивший удар в лицо, немедленно поднял защиту, чтобы восстановить размытое зрение.
Видимо, из-за долгого перерыва Квон Иджэ сегодня был более агрессивен, чем обычно. Казалось, целью спарринга была не тренировка или физическая подготовка, а желание немедленно уложить Блейка на лопатки.
Холодные глаза смотрели на Блейка, словно охотясь за ним. Пытаясь прояснить затуманенное сознание, Блейк вытер уголок рта тыльной стороной ладони. На коже осталась длинная тонкая полоска крови, как будто проведённая кистью. Увидев это, Квон Иджэ опустил кулак.
Блейк вежливо поклонился. После довольно долгого спарринга оба были покрыты потом. В ухе у него был вставлен наушник для связи с другими охранниками. Квон Иджэ тоже снял с рук прилипшие перчатки и отбросил их.
- Ты не слишком мне поддавался?
- Директор, я всегда говорю вам, что в мире мало людей, способных сделать это, сражаясь с вами.
Это была правда. Блейк Уайлдер был эспером и во время спарринга с Квон Иджэ носил пирсинг, контролирующий его способности. На равных условиях Блейк никогда не представлял, что сможет превзойти Квон Иджэ. Даже если бы Квон Иджэ был его подчинённым, всё равно было бы так.
- Что ж, если так, то всё в порядке.
- Похоже, у вас хорошие новости, директор.
- Сегодня ваши удары были особенно сильными.
Блейк потёр подбородок. Удар всё ещё был настолько сильным, что вызывал покалывание. На коже наверняка образовался синяк. Конечно, самоисцеляющие способности эспера быстро уберут такие незначительные следы. К тому времени, как Блейк закончит работу, всё придёт в норму, поэтому ни один из этих мужчин даже не обращал на это внимания.
- В жизни иногда происходят неожиданные вещи, не по плану... Проблема в том, что это не так уж и плохо.
- Понимаю. Если это хорошо для вас, директор, значит, всё отлично.
Блейк, слегка нажав на наушник и получив отчет, сказал:
- Все ваши указания выполнены. Здание закрыто, кроме охранного персонала. На 31-м и 30-м этажах опущены противопожарные стены. Какие будут дальнейшие указания?
30-й этаж, соединённый с 31-м, где находился Квон Иджэ, был полностью изолирован от внешнего и внутреннего доступа. Такие меры предосторожности были необходимы при встрече с ненадёжным эспером.
- Пойду приму душ и не спеша поднимусь. Ты тоже пойдёшь со мной, так что готовься.
На лице Блейка появилось лёгкое напряжение.
Закончив утренний спарринг, Квон Иджэ направился в душевую.
Вытерев тело, покрытое потом, он переоделся в приготовленную новую одежду. Тонкая водолазка, закрывающая шею, темно-серые брюки, а на руки он надел новые кожаные перчатки. Кончики волос были слегка влажными, но Квон Иджэ не обращал на это внимания. Он слегка сжал кулак. Кожаные перчатки плотно натянулись. У него было предчувствие, что может произойти что угодно. Квон Иджэ несколько раз сжал и разжал руки, и только потом двинулся с места.
Настало время встретиться с Син Джеха. У входа в кабинет стояли выстроившиеся в линию охранники. Когда появились Квон Иджэ и Блейк, они вежливо поприветствовали их и сразу открыли дверь. Мальчик, который смотрел в пол, медленно повернул голову. Син Джеха. Его глаза сияли слишком ярко.
- Говорят, ты хотел меня видеть. Приходил сюда последние несколько дней.
Лениво произнёс Квон Иджэ, усаживаясь на стол рядом с инвалидным креслом, в котором сидел Син Джеха, и скрестив руки на груди. В отличие от того раза, когда он непринуждённо обращался на "ты", от Квон Иджэ теперь исходило холодное отчуждение. Небольшая дистанция. Син Джеха склонил голову перед Квон Иджэ.
Затем он медленно поднял лицо и посмотрел на Квон Иджэ.
- Кажется, тебя звали Син Джеха.
Как только Квон Иджэ произнёс его имя, глубоко запавшие глаза Джеха слегка изогнулись. Син Джеха невольно улыбнулся, обрадовавшись тому, что его имя помнят. Глядя на то, как тот медленно кивает, Квон Иджэ раздражённо спросил:
- Ты не говоришь или не можешь говорить?
Син Джеха, как и раньше, указал на своё горло и сделал пальцами крестик. Похоже, слова центра о почти умирающем эспере не были ложью.
- Если ты не можешь сказать ни слова нормально, зачем ты вообще хотел меня видеть?
Син Джеха, немного подумав, сделал вид, будто пишет что-то тощими пальцами на ладони. Наблюдая за этим, Квон Иджэ цокнул языком. С дрожащими пальцами ему, очевидно, будет трудно даже правильно держать ручку.
Квон Иджэ слегка шевельнул рукой. Блейк, поняв сигнал, встал позади Син Джеха, держа в одной руке оружие. Син Джеха, до этого с любопытством осматривавший комнату, с момента появления Квон Иджэ не сводил с него глаз и совершенно не интересовался тем, что происходило позади него.
Сняв кожаную перчатку с левой руки и положив её на стол, Квон Иджэ крепко схватил Син Джеха за шею.
От сильного захвата Син Джеха испугался так, будто его глаза вот-вот выскочат из орбит. Руки, спокойно лежавшие на инвалидном кресле, задёргались в попытке выжить, но он вспомнил предупреждение охранника, услышанное немного ранее. Руки, размахивающие в воздухе, не смели коснуться его.
Проводник с безразличным выражением лица легко душил Син Джеха одной рукой. Хоть это и не было гайдингом, но это был физический контакт между эспером и проводником. Такой экстренной меры должно было хватить, чтобы заставить его заговорить.
Как и в тот день, начали проявляться волны Син Джеха. Из-за лёгкого контакта они были пока ещё не чёткими, а размытыми. Ещё с прошлого раза он чувствовал, что волны Джеха были невероятно хаотичными, не поддающимися описанию.
Квон Иджэ не отводил от него взгляд. С его и без того бледного лица начал полностью исчезать румянец.
Рот Син Джеха, чьё дыхание перехватило, словно у пойманного зверя, начал медленно открываться, дёргаясь, будто он пытался сдержать рвоту. Толстые пальцы давили на его кадык. Его бледное лицо стало ещё бледнее, а зрачки за дрожащими веками стали видны ещё больше.
Казалось, ещё немного усилия, и шея сломается. Горло под рукой дрожало. Болезненная судорога передавалась через ладонь даже Квон Иджэ. Когда пульс начал постепенно замедляться, Квон Иджэ безразлично отпустил руку.
- Кхак! Кха... кха... кха... ха...
Мгновенно освободились дыхательные пути. Син Джеха, согнувшись, хрипел, пока его лёгкие наполнялись воздухом до предела. Наблюдая за этим, Квон Иджэ протянул руку в сторону и снова надел перчатку.
- Даже от короткого прикосновения ты сможешь говорить, так что этого должно быть достаточно для разговора.
- Похоже, тебя душили впервые. Наверное, потому что тебя нежно воспитывали в центре.
В уши Син Джеха, который согнулся от внезапного происшествия и мучился, проник голос Квон Иджэ. Это был невероятно высокомерный голос. Совершив такой ужасающий поступок, он оставался совершенно спокойным.
Только когда сбивчивое дыхание успокоилось и он смог нормально дышать, Син Джеха с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на Квон Иджэ. Веселый блеск в глазах, который естественным образом появился с момента их встречи, полностью исчез, а покрасневшие глаза были влажными.
Это даже более развратно, чем я ожидал.
Квон Иджэ оценивал эспера перед собой по своим собственным критериям. Как только дрожь немного утихла, Син Джеха с открытым ртом медленно издал звук "а". Голос был надтреснутым и сорванным, но услышав звук собственного голоса, Син Джеха начал говорить.
- Здра... вствуйте... директор. Меня... зовут... Син... Джеха.
Похоже, ему было трудно говорить длинными фразами, голос прерывался.
- Твоё представление я уже слышал тогда.
- Причина, по которой ты хотел меня видеть?
Пять лет он думал о том, что скажет проводнику при встрече. Все те слова, которые он так тщательно подбирал, размышляя, как лучше выразиться. Но в тот момент, когда Квон Иджэ сдавил его шею для контакта, Син Джеха забыл всё, что собирался сказать.
- Я просто... хотел... вас встретить.
Потому что вы мой проводник, это естественно. Но вспомнив предупреждение охранника не называть его проводником, Син Джеха не смог этого сказать.
- Просто... всё время... думал о вас.
Квон Иджэ протянул руку в перчатке и одним пальцем приподнял подбородок Син Джеха.
- Неужели потому, что я проводник?
Син Джеха растерялся от этого неожиданного вопроса. Разве ему не не нравилось слово "проводник"? Ответ тут же дал сам Квон Иджэ.
- Я похож на человека, который спасёт тебя?
Когда палец, державший подбородок Син Джеха, исчез, его голова резко опустилась.
- Вы, эсперы, все одинаковые. Я тот, кто может спасти, но никто не говорит, почему я должен это делать, о причинах и необходимости.
- "Помоги мне, прошу тебя, спаси меня". Если это всё, тогда давай объясним и причину, почему я должен это делать. Лицемерие, неплохо. Не забывай, что тот, кому нужно выпрашивать это – ты, а не я.
От резких слов Квон Иджэ Син Джеха сжался. Перед подавляющей атмосферой, исходящей от мужчины, он не мог произнести ни слова.
Но если исключить всё, что тот говорил, действительно не было никакой другой причины. То, что эспер ищет проводника – это непреодолимая сила. С того момента, как он очнулся на больничной койке, Син Джеха не мог думать ни о чём, кроме Квон Иджэ. Он просто горел желанием встретиться с ним. Он не задумывался о таких неопределённых вещах, как то, чем они будут заниматься или будет ли тот его направлять. У него не было ни времени, ни возможности думать об этом.
Син Джеха заговорил более отчётливо.
- Я действительно хотел вас встретить. ...Директор. Я всегда думал, какой вы человек. Я думал, что вас вообще нет в этом мире, и то, что мы вот так встретились – это огромная случайность. Поэтому, я был так рад...
В отличие от длинных и трудных слов Син Джеха, ответ Квон Иджэ был безразличным.
- Директор. Я скажу вам... честно.
Когда Син Джеха закатал рукав, охранники напряглись. Под тканью обнажилась тощая рука, на которой остались только кости и кожа.
- Я хоть и эспер, но, как видите... вы поймёте, что я не могу причинить вам никакого вреда. ...Мне очень... больно.
- Из-за болезни... я ничего не могу понять. Я плохо представляю, какими способностями обладаю. Не знаю, в чём я хорош. Но когда я поправлюсь и стану эспером, есть кое-что, что я очень хочу сделать. Поэтому...
Конечно, для Квон Иджэ это были слова, которые совершенно его не трогали.
- Син Джеха-щи, я просил вас сказать причину, почему я должен спасти вас, а не причину, почему вы должны жить.
Квон Иджэ проверил часы на своём запястье. Испугавшись, что сейчас из его уст прозвучит приказ немедленно убираться, Син Джеха быстро сказал:
- Если вы спасёте меня, я обязательно отплачу за эту милость.
- Даже я не понимаю, почему вы должны меня спасать. Но когда-нибудь я стану этой причиной.
Это была довольно дерзкая решимость и довольно смелое признание. Особенно учитывая его состояние, когда он едва держался за жизнь.
Приподняв уголок губ, Квон Иджэ сказал Син Джеха:
- Хорошо. Если это причина Син Джеха-щи, теперь я скажу свою.
- Син Джеха-щи, я не занимаюсь гайдингом. Не то чтобы не могу, просто не делаю этого.
Квон Иджэ очень любезно продолжил, глядя Син Джеха прямо в глаза:
- Гайдинг с Син Джеха-щи? Хм. Я не уверен, возможно ли это. В конце концов, для гайдинга с вами, Син Джеха-щи, необходим секс.
От этого откровенного слова Син Джеха растерялся. Квон Иджэ схватил Син Джеха за подбородок. В отличие от предыдущего раза, хватка была чрезвычайно сильной, и его шея натянулась так, будто её вот-вот вырвут.
- Однако, прежде всего, Син Джеха-щи, в этом проблема. Я не хочу быть бесстыдным человеком, который трахает несовершеннолетних. Точнее, я нахожусь в положении, где этого не должно быть.
- Я не несовершеннолетний! Мне двадцать два...
- Действительно ли остальные так считают?
Син Джеха, несомненно, был совершеннолетним по закону. Но если спросить, является ли он взрослым по стандартам эсперов, то... Никто не смог бы дать ясного ответа.
До сих пор ни в одной стране не сообщалось о случаях пробуждения в несовершеннолетнем возрасте. Благодаря этому, даже после пробуждения, само существование Син Джеха оставалось скрытым. Болезнь, возникшая из-за того, что он не встретил проводника, стала удобным оправданием.
В результате, нынешний статус Син Джеха официально не был подтверждён, и он считался эспером, нуждающимся в законном опекуне.
Поэтому было естественно, что люди могли неправильно понять, глядя только на лицо Син Джеха.
Что Син Джеха, возможно, несовершеннолетний. Что человек с таким юным лицом не может быть эспером.
- Я решу это. Если я объясню...
Квон Иджэ решительно прервал Син Джеха. Прекратив говорить, Син Джеха моргнул. Квон Иджэ грубо схватил руку Син Джеха и прижал ее к месту, где находилась молния на брюках.
Испуганный Син Джеха попытался отдернуть руку, но безуспешно. Квон Иджэ наоборот усилил хватку. Рука Син Джеха терлась о его промежность. Под гладкой тканью ощущалась толстая, тяжёлая плоть, но в то же время она была достаточно мягкой, чтобы сжиматься под ладонью. Син Джеха не был настолько глуп, чтобы не понимать, что это за внушительная штука между ног.
- Директор. Почему, зачем вы это...
Растерянный Син Джеха поднял взгляд на Квон Иджэ. В тот момент ему показалось, что глаза Квон Иджэ жестоко сверкнули.
Блейк, словно ждал этого, крепко схватил ручки коляски, зафиксировав её. Квон Иджэ поднял правую руку и точно ударил Син Джеха по щеке.
От сильной боли голова Син Джеха резко повернулась влево. Удар был настолько силён, что на мгновение в голове всё поплыло, и он не мог даже думать.
Большая ладонь, яростно ударившая по правой щеке, затем ударила по левой щеке тыльной стороной ладони. Губа порвалась, как будто её разрезали ножом, и когда выступающий сустав ударил по запавшей скуле, возникла головокружительная боль. Этот удар был намного сильнее предыдущего.
Жгучий жар, ощущаемый на обеих щеках и головокружение от накатывающей боли. Син Джеха застонал, чувствуя запоздалую боль.
Син Джеха не понимал, что означали эти угрожающие слова Квон Иджэ. Он даже забыл, что его рука всё ещё захвачена. Квон Иджэ надавливал на свой член рукой, которая была намного меньше его собственной.
Лицо с декадентскими глазами, смешавшее в себе замешательство, боль и растерянность, побледнело, не зная, что делать. Большая ладонь коснулась покрасневшей щеки, словно обхватывая её. Даже сквозь гладкую кожаную перчатку ощущалось горячее тепло. Квон Иджэ проверил щёку, проведя по ней большим пальцем, а затем снова ударил.
Квон Иджэ отпустил руку. Рука Син Джеха, давившая на пах, бессильно соскользнула в воздухе и упала на бедро. Квон Иджэ одной рукой до боли схватил Син Джеха за волосы и зафиксировал его лицо по центру.
Ладонь и тыльная сторона руки поочерёдно били по обеим щекам Син Джеха. Каждый раз, когда рука Квон Иджэ двигалась влево и вправо, безвольное тело Син Джеха тоже раскачивалось. Каждый раз, когда тело пыталось вылететь из инвалидного кресла, Квон Иджэ крепко хватал волосы Син Джеха, будто собираясь вырвать их все, и возвращал его на место. И затем всё начиналось сначала.
Крики, смешанные со слезами, непрерывно звучали в кабинете. Каждый раз, когда холодные, безжалостные глаза беспощадно били по щекам, инвалидное кресло тряслось и дребезжало. Блейк ногой прижал инвалидное кресло, фиксируя его на месте. По сути, он создавал условия, чтобы Квон Иджэ было легче бить Син Джеха.
Взгляды многочисленных людей в кабинете Квон Иджэ были прикованы к Син Джеха. Несмотря на неожиданное избиение, никто не удивлялся и никто не пытался остановить это.
Из покрасневших глаз Син Джеха текли рефлекторные слёзы. Каждый раз, когда рука в кожаной перчатке прилетала и била по месту, где текли слёзы, возникала боль, будто кожу разрывали. Это было не похоже на боль, которую Син Джеха испытывал раньше. Острая боль, это было явное насилие.
Син Джеха, сам того не осознавая, вцепился в инвалидное кресло.
Что-то, казалось, начиналось с кончиков пальцев. Он не собирался намеренно использовать свои способности. В этом месте был не только эспер. Более того, человек, касавшийся Син Джеха, был проводником, на которого абсолютно нельзя было применять никаких способностей.
И всё же инстинкт выживания эспера предал волю Син Джеха. Каждый раз, когда толстая ладонь Квон Иджэ ударяла по его щеке, волны начинали колебаться сами по себе.
Уголок рта мужчины, безжалостно применявшего насилие, слегка приподнялся.
Ну надо же, он и правда эспер.
Квон Иджэ свирепо ухмыльнулся, усилил хватку руки, державшей голову Син Джеха, потянул вверх, а затем с огромной силой ударил сверху вниз. Это была совершенно другая сила, чем раньше.
Наконец внутренняя часть рта полностью лопнула. Кровь потекла из уголка рта Син Джеха. Тело, не выдержав побоев, бессильно соскользнуло под инвалидное кресло. Квон Иджэ схватил его за волосы и насильно посадил обратно. Син Джеха, предчувствуя повторение насилия, съёжился и задрожал.
Но удары больше не последовали.
Человек, применивший насилие, был как огромное бедствие. То, что обрушилось на Син Джеха, и то, что мгновенно исчезло по воле Квон Иджэ, было непреодолимым стихийным бедствием. Перед ним Син Джеха был совершенно беспомощен. Он ничего не мог сделать перед лицом этого бедствия. Его причина, Квон Иджэ, лишь безразлично смотрел на Син Джеха.
Молодой эспер, вынужденный терпеть необъяснимое насилие, запоздало ронял горькие слёзы.
А виновник насилия лишь глубоко выдохнул, успокаивая неясно возникшее возбуждение.
Квон Иджэ высокомерно смотрел на Син Джеха. Всего лишь получив несколько пощёчин, тот не мог даже держать себя в руках и всхлипывал, вздрагивая плечами. Это был образ человека, едва выдерживающего боль, узнанную через неизведанное насилие, которого он никогда не испытывал. Было весьма приятно видеть, что его явно никогда не касалась чужая рука.
Квон Иджэ очень любезно снова взял руку Син Джеха и положил её на свой пах. Просунув свои пальцы между его пальцами, он грубо надавил.
В тот момент, когда пальцы, захваченные кожаной перчаткой, были вынуждены крепко сжать огромный столб, Син Джеха естественным образом понял, что произошло.
Шея Квон Иджэ слегка запрокинулась назад, а глаза немного прикрылись.
Это был очень низкий, хриплый голос, которого раньше не было слышно.
Член Квон Иджэ, ощущаемый под ладонью, стал более набухшим и твёрдым, чем раньше. Хотя об огромном члене, который невозможно было охватить одной рукой, сложно было сказать, что он полностью эрегирован, изменение по сравнению с предыдущим состоянием ощущалось вполне отчётливо.
Син Джеха тоже был мужчиной. Он ясно понимал, что это значит. То, что подняло член Квон Иджэ, то, что так возбудило его - это было острое, беспричинное насилие, которое тот обрушил на него.
- Теперь вы немного понимаете? Почему я ни для кого не осуществляю гайдинг.
Сухой, словно неудовлетворённый, голос проник в уши Син Джеха. Син Джеха, вынужденно сжимавший его орган, наконец опомнился и попытался убрать руку. Ощутив шевеление в своей ладони, Квон Иджэ спокойно отпустил руку Син Джеха.
Не успев скрыть растерянное выражение, Син Джеха поспешно отдёрнул руку. Обессиленная рука дрожала. Он попытался прикрыть её другой рукой, прижимая к бедру, но Квон Иджэ всё видел.
- Мои сексуальные предпочтения хоть и своеобразны, но не особенно необычны. Среди эсперов есть много ублюдков с ещё более больными вкусами. В этом нет никакой причины. Просто я такой, каким родился. Как ты родился эспером, а я стал проводником. Так что это не та область, которую можно преодолеть усилиями.
- Судя по выражению лица, ты не понимаешь, так что скажу прямо: чтобы я мог трахаться или осуществлять гайдинг - мой член должен встать. Конечно, как ты сам убедился, даже такого недостаточно для полной эрекции.
Квон Иджэ, слегка улыбаясь, легонько коснулся тыльной стороной ладони раскрасневшейся щеки Син Джеха. По всему телу пробежали мурашки.
Взгляд Квон Иджэ был прикован к покрытой синяками щеке. Казалось, он сгорал от желания ударить ещё. Откровенно неудовлетворённое лицо было доказательством того, что он подавлял неясное возбуждение, и свидетельством его насильственной, первобытной натуры.
- Я не скажу, что ко мне не приходили эсперы, ищущие гайдинг. Но знаешь, почему сейчас я никого не направляю? Не знаю, пришёл ли ты ко мне, потому что больше не хочешь страдать, но, увы. Мне, наоборот, неудобно, если Син Джеха-щи не будет страдать.
Даже с затуманенной от боли головой Син Джеха пытался думать.
- Итак, на этом остановимся. Забудем о неприятностях, которые ты мне доставил до сих пор. Ах, ещё одно. Похоже, в центре тебя лелеяли и защищали из-за того, что ты молодой и больной, но научись тому, что во внешнем мире такое не работает. Понятно?
Квон Иджэ, надев перчатки, которые он бросил на стол, крепко сжал всё ещё дрожащее плечо Син Джеха, а затем отпустил. Повернувшись, он приказал Блейку:
- На сегодня он должен был достаточно понять, так что с завтрашнего дня он не будет меня беспокоить. Приставь к нему людей и отвези обратно в центр.
Блейк взял инвалидное кресло Син Джеха и направился к выходу. Вид его спины, наклонно распластанной в кресле, выглядел жалко. Подчинившись насилию, он не мог даже просить подождать немного. Однако с лица Квон Иджэ не исчезал странный интерес.
Рука в кожаной перчатке крепко сжалась в кулак, а затем разжалась.
Насилие без объяснения причин, эспер, не способный сопротивляться.
Сущность человека по имени Квон Иджэ бурлила с чрезмерной жестокостью, и это было возбуждение, которое не могло быть удовлетворено ни по какой причине.
Он не планировал этого, но всё получилось так идеально.
Интересно, вернётся ли Син Джеха или нет?
Квон Иджэ прошептал так, чтобы Син Джеха не услышал.
Я надеюсь, что ты откроешь ту дверь и снова появишься передо мной.
Только тогда ответ Квон Иджэ окажется верным.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty