Прогулка в ночи цветов. Глава 169- 171
- Чин Гонджа, снова рад вас видеть.
- Вы как раз вовремя, Ён Гонджа. В Кёне ведь тоже известно «Собрание каллиграфии Цзи-Ю», не так ли? Эти люди продают его. Если вам интересно… - Чин Шихён с сомнением посмотрел на громил.
Судя по всему, громилы обрабатывали Чина Шихёна, но Сан Ыйхён, случайно услышав их разговор, первым внёс залог.
- Разве «Собрание каллиграфии Цзи-Ю» - такая распространённая вещь? - начал Ён О с очевидного вопроса.
- Гонджа, ха-ха… Я, ваш покорный слуга, ещё издали, когда вы подходили, подумал, что у вас сияющее лицо. А вблизи вы ещё краше. Просто ослепнуть можно! Нам повезло, мы раздобыли несколько экземпляров «Собрания каллиграфии Цзи-Ю», что были укрыты за пределами Юля. Прежний владелец хотел поделиться этим сокровищем с молодыми учёными, любящими литературу, поэтому и цена такая… да какая там цена, тридцать восемь серебряных - это же даром! Просто даром! Мы предлагаем его по такой низкой цене.
- Вы уверены, что это подлинник?
- Ха-ха-ха, надо же, такой благородный юный господин, а так недоверчивы. Должно быть, вы очень осмотрительны. Разумеется, это подлинник. Неужели вы думаете, мы стали бы рисковать, продавая подделку? Начальные строки «Собрания каллиграфии Цзи-Ю» ведь очень известны, не так ли? Специально для таких недоверчивых господ мы и показываем образец - переписанную первую страницу.
Ценность «Собрания каллиграфии Цзи-Ю» заключалась в каллиграфии самого Гванхэ, но и содержание было немаловажным. Тот, кто страстно желал заполучить сборник, обычно был знаком хотя бы с текстом. Однако, поскольку это была чрезвычайная редкость, мало кто знал содержание первой страницы целиком.
- Образец? Р-разве такой был? - спросил Чин Шихён, глядя на громил с видом «почему вы только сейчас об этом говорите?»
Сан Ыйхён молчал. Было очевидно, что он, услышав о продаже знаменитого сборника по низкой цене, не раздумывая внёс залог.
По кивку главаря один из его подручных достал из-за пазухи толстый конверт и протянул его. Ён О быстро вынул из конверта бумагу и проверил содержание.
На мгновение его изящные брови, склонившиеся над развёрнутым листом, едва заметно дрогнули.
- Ого, да и содержание у «Собрания каллиграфии Цзи-Ю» великолепно.
- И не говори… - восхитились Чин Шихён и Сан Ыйхён.
Ён О подавил усмешку, едва не сорвавшуюся с губ, и аккуратно сложил бумагу, убрав её обратно в конверт.
- Нет, что вы. Вероятно, сам владелец.
- Тот, кто это переписал, - невероятный мастер. Я бы даже хотел с ним познакомиться.
Губы Ён О улыбались, но глаза оставались спокойными. Среди владельцев «Собрания каллиграфии Цзи-Ю» существовало негласное правило.
Тем, кто хотел увидеть или приобрести сборник, они могли в общих чертах пересказать содержание, но никогда не раскрывали текст целой страницы дословно. Даже самый любезный владелец намеренно искажал несколько иероглифов в последней фразе первой страницы.
Тот «владелец», о котором говорили мошенники, определённо видел подлинник или сам был его владельцем. В их образце слово, которое настоящие владельцы намеренно искажали, было написано именно так, как в оригинале. Что было ещё более странным, так это то, что почерк, хоть и не был точной копией, оказался поразительно схож с оригиналом.
- Ну так что? Прекрасный господин тоже внесёт залог?
За тридцать восемь серебряных монет вещь такого качества стоило бы приобрести, даже если это подделка.
Но как бы высоко ни было качество, это не меняло того факта, что это работа мошенников. Ён О схватил Сан Ыйхёна за руку и отвёл в сторону.
- Брат, вы хоть понимаете, что собираетесь купить?
- Разве содержание неверное? Даже если так, почерк ведь прекрасен. Да и тридцать восемь серебряных - не такие уж большие деньги. А вдруг мне достанется подлинник, тогда вообще отлично. …Разве не так?
Глядя на простодушное лицо своего кузена, Ён О почувствовал, как у него начинает болеть голова.
- Даже если содержание верное, кто знает, на что такие люди потратят деньги, которые получат от вас.
- Конечно. Не хватало ещё, чтобы дядюшка отругал вас за покупку всякого хлама. Идите и заберите свой залог. Быстрее.
Под нажимом Ён О Сан Ыйхён с сокрушённым видом кивнул. Он с сожалением в голосе пробормотал:
- Но… содержание-то было верным… ведь так?
Когда Ён О сверкнул на него глазами, Сан Ыйхён с печальным лицом подошёл к громилам и попросил вернуть залог. К удивлению, те, кто до этого так яростно давили на них, безропотно отдали деньги.
У Ён О, который уже начал подумывать о побеге, от этих мыслей разболелась голова.
Обстановка в императорском дворце с каждым днём становилась всё более напряжённой.
А всё потому, что настроение императора менялось каждое мгновение.
На пруду у павильона Духонджон император после долгого перерыва удил рыбу вместе с высшими сановниками. Наступила весна, погода стала теплее, и все сочли это добрым знаком, предвещавшим, что и ожесточившееся сердце Сына Неба оттает. Сановники, рыбачившие вместе с императором, предложили ему вина, и император сам любезно угостил их.
Кто-то произнёс благопожелание, сказав, что раз уж скоро и во дворец придёт весна, то хорошо бы, чтобы случилось что-то радостное. Главный министр Ман Мунвон спросил, не стоит ли в столь подходящее время возвести в ранг главной супруги того, кого император особенно ценит среди наложниц, - Дам Со И.
- И это было бы неплохо, - невозмутимо ответил император, глядя на неподвижный поплавок.
- Ваше Величество, цените тех, кто сейчас рядом с вами. В подходящее время можно будет и принять нового человека во дворец. Однако, прошу вас, забудьте уже о том, кто ушёл. Все мы… - с добродушной улыбкой и мягким тоном заговорил мунхак Дам Гёнрюн.
Он замер на полуслове. Внезапно удочка, стоявшая перед ним, взлетела в воздух. И на голову ошеломлённого сановника хлынуло холодное вино с терпким ароматом.
Император опрокинул кувшин, выливая вино на голову мунхака, одного из высших сановников. Никто даже не заметил, в какой момент он встал.
- Мунхак, вместо того чтобы пить, несёт какой-то вздор.
- Кх! П-прошу прощения, Ваше Величество.
Император продолжал лить, пока кувшин не опустел.
- Только зря потратил драгоценное вино.
Дам Гёнрюн, дрожа всем телом, с промокшими волосами и лицом, поднялся со стула и низко склонил голову. С его тела стекало вино.
Определённо, когда император приглашал сановников на рыбалку, его настроение не было плохим. Скорее даже наоборот. Только вчера он освободил из-под домашнего ареста Чин Совон и выпустил из темницы главу дома О.
Но всего несколько слов, напомнивших о Кё Гвиби, заставили его измениться в лице и отреагировать с яростью.
- Провожаем Его Величество Императора…
- Ваше Величество, будьте осторожны.
- Ваше Величество, будьте осторожны.
Высшие сановники с ошеломлёнными лицами провожали уходящего императора. Хотя все знали, что в его присутствии нужно взвешивать каждое слово, было непонятно, что именно так разгневало Сына Неба.
Евнух Ван следовал за уходящим императором, держась ближе, чем обычно.
- Ваше Величество, пришли вести из павильона Покнёнджон.
Сон Джэ, направлявшийся в павильон Чхонханджон, свернул к павильону Покнёнджон.
Мужчина, ускорявший шаг, остановился.
От Цзиньлина до Чуана, даже если двигаться очень быстро, путь занимал почти двадцать дней. Это было не то место, куда мог отправиться человек, сбежавший с парой серебряных монет. Поскольку контроль на заставах столицы и проверка всех въезжающих и выезжающих был быстро установлен, он полагал, что беглец скрывается где-то поблизости. В лучшем случае - в знакомых ему Гоксане или Ёнсане.
Евнух Ван был против расширения зоны поисков. Но и сам Сон Джэ, даже согласившись на это, не думал, что тот мог уйти так далеко на юг.
- Чуан… это что, дом его пращуров по материнской линии?
- Глава дома Кё сообщил лишь название - Чуан, но это действительно родина семьи бабушки Кё Гвиби по материнской линии.
- Снова богатые землевладельцы, великая знать. А он хорош, ничего не скажешь. Этот паршивец, у него что, родословная получше, чем у императорской семьи?
Евнух Ван лишь низко склонил голову.
- Весенний ритуал в этом году я проведу в Онрёне.
Онрён и Чуан находились в двух сиджинах (4 часа) друг от друга. Это было не близко, но всё же гораздо ближе, чем расстояние между Чуаном и столицей.
Репутация императора среди знати и чиновников была хуже некуда. Слух о том, что он вылил вино на голову сановника и осыпал его оскорблениями, молниеносно разнёсся по столице. Поползли дерзкие сплетни о том, что некоторые министры стали тайно встречаться с представителями императорского рода, отличавшимися мягким нравом, и вести с ними важные разговоры.
На фоне всего этого император, несмотря на яростное сопротивление высших сановников, объявил, что проведёт весенний ритуал в Онрёне.
Сановники из высших государственных советов, члены императорской семьи, участвующие в ритуале, избранные принцы и высокопоставленные чиновники из ближайшего окружения императора, а также огромное количество сопровождающих их людей - все они двинулись в Онрён, расположенный почти на самом юге.
Огромную процессию, в которой было так много знатных особ, сопровождало больше стражи, чем обычно. Несмотря на это, не умолкали тревожные разговоры о том, что император покинул столицу в столь неспокойное время, когда знамения были неблагоприятны.
Это не было известно широкой публике, но внутри двора все знали, что Чан Сохун, заместитель командующего Императорской гвардией, был одним из тех, кто охранял императора в непосредственной близости. Он был ранен стрелой и рухнул с взбесившейся лошади.
Паланкин императора, который охранял гвардеец, попытался спешно отступить.
Императорская стража и гвардия Урим, следовавшие поодаль и наблюдавшие за обстановкой, быстро сократили расстояние. Знаменосец императорской гвардии отбросил стяг, выхватил оружие и окружил отступающий паланкин.
Откуда-то донёсся грохот пушечного выстрела.
- П-пушка! - раздался полный ужаса крик.
Местность, по которой следовала процессия императора, была открытой со всех сторон, и спрятать пушку было негде. Но вдруг среди толпы встречающих, которая уже прошла проверку, появился и тут же был сдёрнут полог, и раздался грохот выстрела.
Земля задрожала с таким грохотом, будто раскалывались небеса. С каждым сотрясением строй императорской процессии нарушался.
Члены императорской семьи и высокопоставленные чиновники, следовавшие на некотором расстоянии от императора, в панике разбегались, как неуправляемая толпа. Ещё несколько раз раздались пушечные выстрелы, сотрясавшие землю.
Полностью разрушив строй, мятежники с мечами и копьями наперевес бросились в атаку.
Противники безошибочно определили, где в разделившейся процессии находится император, и атаковали именно эту группу. Завязалась короткая схватка. Силы личной охраны императора и его собственные боевые навыки были на высоте, поэтому мятежники быстро понесли большие потери. Столкнувшись с неожиданно сильным сопротивлением в ближнем бою, они быстро отступили.
В этот момент раздался протяжный звук рога. Вслед за этим с небес донёсся шум, похожий на внезапный ливень. На то место, откуда только что отступили мятежники, обрушился рой стрел, подобный саранче.
Стрелы, толщиной с копья, падали с такой силой, что пробивали деревянные щиты. Гвардейцы, окружавшие императора, поднимали щиты и любые укрытия, что попадались под руку, но отразить все стрелы было невозможно.
- Ваше Величество!.. - раздался отчаянный крик главнокомандующего императорской гвардией, которого император ценил, как собственную руку.
Через тех, кто встречал процессию и с опозданием успел спастись, стремительно разнёсся слух о нападении на императора.
Император был на обратном пути из Онрёна после завершения ритуала.
Его процессия сменила курс на ближайший временный дворец. Только сам император, его ближайшее окружение и имперские гвардейцы, которым он доверял, вошли во дворец. Часть членов императорской семьи осталась ждать неподалёку, а некоторые, вместе с высшими сановниками, направились обратно в столицу. И те, и другие оказались под защитой и наблюдением одного из подразделений имперской гвардии.
Древний дворец Кисон, который император посетил впервые с момента восшествия на престол, погрузился в гнетущую тишину.
Весь Чуан гудел от тревожных вестей, донесшихся из Онрёна. Жители близлежащих к Онрёну земель отправились к ритуальному дворцу, чтобы поприветствовать императора, который так давно не бывал на юге.
И хотя в столице не утихали зловещие слухи об императоре, на юге его репутация была довольно неплохой. Всё благодаря тому, что до своего восшествия на престол он полностью истребил речных и морских пиратов, которые ежегодно разоряли эти земли.
И на этого императора было совершено нападение.
Слухи на этом не заканчивались. Всё чаще поговаривали, что император уже мёртв. Говорили, что он, утратив добродетель, был болен ещё до того, как покинул столицу. А нападение в Онрёне лишь довело его до состояния, из которого уже не оправиться.
Поговаривали даже, что во дворец Кисон отправились лишь для того, чтобы забрать тело императора.
Но тот У Сон Джэ, которого знал Ён О, был не из тех, кто мог погибнуть от какой-то внезапной атаки. Он был человеком, который, прослышав о готовящемся мятеже, сам бы явился в логово бунтовщиков и уничтожил их ещё до того, как они успели бы что-либо предпринять.
Говорили, что среди членов императорской семьи, задержанных и охраняемых гвардией, не было видно принца Чондо. Поползли слухи, что он, всегда пользовавшийся доверием императора, теперь сам жаждет трона. Некоторые даже выдвигали конкретную теорию: будто принц Чондо нашёл спрятанного незаконнорождённого сына свергнутого наследного принца - истинного наследника прошлого императора, - чтобы сделать его своей марионеткой, а самому править из-за его спины.
И надо же было такому случиться, что этого самого «спрятанного незаконнорождённого сына свергнутого наследного принца» Ён О знал.
Хотя дворец Чвихо не упоминался, сам факт существования этого человека не давал Ён О покоя.
Новости о нападении на императора, пришедшие из Онрёна, были слишком уж подробными. И свидетелей было слишком много. Если это не ловушка, значит, император и впрямь изменился до неузнаваемости, утратив добродетель, как и гласили слухи.
Но он не мог отделаться от мысли, что, быть может, это правда. Он чувствовал, что не успокоится, пока не увидит всё своими глазами. Пройти мимо, не проверив, было выше его сил.
Наверное, именно поэтому он и приехал сюда.
Ён О вздохнул и провёл сухими ладонями по лицу.
Лекарь Шим был очень сведущим. После того как он начал принимать прописанные им лекарства, прежние симптомы болезни заметно ослабли. Благодаря этому, услышав пересуды, он несколько раз прошёлся по дому, а затем сел на лошадь и отправился в Онрён.
Он нечасто бывал в Онрёне. Но поскольку здесь находились владения семьи его матери, он ориентировался в окрестностях лучше, чем любой другой чужак. Между Чуаном и Онрёном была дорога, которой не пользовались имперские войска. Хоть она и была длиннее, на быстрой лошади можно было сократить время в пути.
Окраина Онрёна, место на выезде из города.
Место нападения представляло собой сущий хаос. Повсюду валялись обломки разбитых повозок и торчали глубоко вонзившиеся в землю стрелы. Тут и там были разбросаны туфли и украшения, видимо, обронённые кем-то в панике.
В обычное время часть войск осталась бы здесь, чтобы оцепить место происшествия. Но, вероятно, ситуация была настолько критической, что вся имперская гвардия покинула это место.
Из-за произошедшего здесь ужасного события окрестности были погружены в тишину.
На грунтовой дороге, где стояла приветствующая толпа, остались бесчисленные следы. Между грунтовой и каменной частью дороги виднелись и следы от колёс. Ён О зачерпнул рукой немного чёрного порошка, чтобы понюхать, но от подступившей тошноты резко отвернулся.
От едкого запаха перехватило дыхание, и его пробил кашель. Он растёр в пальцах оставшийся на руке порошок, и его лицо исказилось.
Император не был ни простаком, ни беспечным человеком. Не могло быть и речи о том, чтобы имперская гвардия, которую император лично отбирал и контролировал каждый сезон, позволила кому-то пронести пушку в приветствующую толпу.
Обстоятельства были слишком странными.
Снова сев на лошадь, Ён О огляделся - повсюду виднелись следы крови. Некоторые из них превратились в невысохшие лужи.
Ён О вздохнул и повернул лошадь в сторону дворца Кисон. Ещё когда он мчался сюда сломя голову, он смутно догадывался, что в конечном итоге окажется у временного дворца, где находился император.
Его чувства к У Сонджэ были невыразимо сложными. Ён О не мог описать их одним словом. Нельзя было сказать, что его любовь полностью сменилась ненавистью из-за предательства, но и нельзя было сказать, что отторжение ослабло и он снова полюбил.
Поверх сердца, любившего этого мужчину, лёг другой слой - сердце, израненное предательством и гневом. А под всем этим, свернувшись, пряталось любящее сердце, которое он не мог отпустить, лелея свои раны.
Какое-то время ему казалось, что именно так и ощущается - любить и ненавидеть одновременно.
Он отчётливо помнил трепет, который испытывал при виде этого мужчины, и так же ясно помнил ярость, вызванную его безжалостностью. Сочувствие и жалость, которые он порой испытывал к этому человеку, когда тот показывал свою слабость, тоже никуда не делись.
Но столь же осязаемыми были гнев, возмущение и ярость на то, что император равнодушно и подло перечеркнул прошлое и, не обращая на это внимания, снова приблизился к нему.
Бесчисленные чувства наслаивались друг на друга, и каждое кричало своим голосом.
Единственное, в чём Ён О был уверен, - это то, что он всё ещё не смог полностью отпустить У Сон Джэ.
Даже будучи обманутым, даже после слёз, гнева, ярости и ненависти всем сердцем - он всё ещё, до сих пор любил У Сон Джэ.
Именно поэтому он сейчас направлялся в место, где его могли схватить, прикрываясь жалким оправданием: «Я всё равно беременный и обречён на смерть вне императорского дворца».
Ён О снова и снова вздыхал, погоняя лошадь.
Было известно, что дворец Кисон строго охраняется. Поговаривали даже, что внутри может находиться тело императора.
Этот южный временный дворец, который император посещал нечасто, был маленьким и скромным по сравнению с главным дворцом. Вопреки зловещим слухам, снаружи скромный дворец был ярко освещён бесчисленными факелами, так что вокруг было светло, как днём. Но, что странно, на страже не было ни единого охранника.
Ён О спешился и слегка толкнул главные ворота дворца.
Он оставил лошадь непривязанной. Если с ним что-то случится, лошадь либо найдёт дорогу домой, либо её подберёт какой-нибудь счастливчик.
Ён О внимательно всмотрелся в приоткрытые ворота. В отличие от ярко освещённого двора, внутри дворец был погружён во мрак.
Нужно было бежать. Прямо перед ним была расставлена ловушка, которую император приготовил для него.
Он это знал, но не мог повернуть назад. Если он, проделав весь этот путь, уйдёт, не увидев всё своими глазами, то всю дорогу обратно его будет сводить с ума любопытство, терзать беспокойство, а в конце, несомненно, ждёт лишь сожаление.
- Спасибо за сегодня. Ступай с миром - было приятно встретиться.
Ён О прощально кивнул своей лошади, которая с любопытством наблюдала за ним издалека, пока он колебался у ворот дворца. Услышав фырканье лошади, он сильно толкнул приоткрытые ворота. Он ожидал, что из засады выскочат вооружённые люди и схватят его, но дворец был тих, словно совершенно пуст.
Он сделал шаг внутрь. Как и снаружи, внутри царила полная темнота. Лишь в одном месте. В главном зале дворца горел яркий свет.
Ён О направился к залу, который, как ему казалось, мог быть тем самым местом, где его ждали. Он грубо ступал по деревянным ступеням, по которым обычно могли ходить только в присутствии императора, и поднялся на платформу, где располагался зал.
Там тоже царила тишина. Вокруг было пугающе безмолвно. Каждый его шаг по аккуратно выложенным камням отдавался отчётливым звуком.
Возможно, император действительно погиб, и придворные, занимавшиеся его телом, уже ушли? Или, может быть, он живой и здоровый отправился обратно в столицу?
Дверь зала, которым редко пользовались, с тяжёлым скрипом открылась. По центральной дорожке, ведущей к главному месту, по обе стороны горели светильники. На стенах зала были развешаны изящные фонари, но они висели на таком расстоянии друг от друга, что верхнее, главное место, не было видно.
В единственном освещённом зале, витал тёплый, великолепный цветочный аромат. Вдоль стен, где висели фонари, стояли элегантные курильницы, испускающие тонкий дымок.
Ён О ступил внутрь, затем ещё шаг, и ещё.
Главное место, казавшееся скрытым во мраке, постепенно начало проявляться. В тени, казавшейся абсолютно тёмной, шевельнулась фигура, очертаниями напоминавшая мужчину. Когда хозяин главного места наклонился вперёд, его лицо стало видно.
- Значит, ты не умер… - пробормотал Ён О, глядя на него.
- Ты пришёл посмотреть, умер ли я?
Император был одет в парадную одежду тёмно-синего цвета, на которой золотыми и серебряными нитями были вышиты драконы. На голове у него был золотой головной убор, украшенный длинной золотой заколкой, по обе стороны которой свисали изящные золотые ленты.
Лицо У Сон Джэ, которое Ён О видел впервые за несколько месяцев, стало ещё более резким. Прекрасные черты остались прежними. Его холодный взгляд и высокомерие ничуть не изменились с их последней встречи.
Вокруг по-прежнему стояла тишина.
Ён О поклонился императору, который, полагаясь на свою власть, оставил их одних, и собрался уходить.
Мужчина на главном месте произнёс это с усмешкой в голосе.
Глаза Ён О помутнели, когда он попытался обернуться. Голова наполнилась туманом. Окружающая картина начала искажаться, словно плавилась, как патока.
Именно тогда Ён О понял, что вдыхаемый им воздух был неестественно тёплым по сравнению с наружным. Казалось, в благовония из курильницы было что-то подмешано.
Когда Ён О, шатаясь, сделал шаг, Сон Джэ, спустившись с главного места, легко подхватил его.
- Неужели ты думал, что я позволю тебе снова сбежать?
Мужчина, улыбаясь, мягко поднял Ён О на руки. Сладкий цветочный аромат, заполнивший зал, не вызывал головокружения или боли.
Но наваливалась непреодолимая сонливость.
Ён О, из последних сил борясь со сном, поднял взгляд на лицо Сон Джэ. Император, державший его на руках, казалось, совсем не был подвержен действию благовоний, хотя находился здесь гораздо дольше. Сквозь мерцающую пелену перед глазами Ён О увидел, как мужчина едва заметно улыбнулся.
- Почему... почему Ваше Величество...
Сон Джэ почти невесомо коснулся губами лица Ён О, который хмурился, пытаясь не уснуть.
- Этот ничтожный я в детстве съел и выпил немало всякой отравы, так что подобные вещи меня не берут. Тебе хочется спать, так что усни. Проснёшься - и будешь дома.
Мужчина продолжал осыпать его поцелуями, лёгкими, как пёрышки.
- ...Я не пойду с тобой... - пробормотал Ён О, с трудом отталкивая нахлынувшую волну сна.
Сон Джэ, глядя на его медленно шевелящиеся губы, улыбнулся ещё шире.
- Ён О, ты пойдёшь со мной. Тш-ш, спи уже. Твоё упрямство, Кё Гонджа, и впрямь поразительно. Мне говорили, что если воскурить столько этого сонного благовония, то можно усыпить целый зал, полный людей, а ты всё ещё держишься.
Император произнёс это с нескрываемым восхищением, глядя на Ён О в своих объятиях.
- Сумасшедший, - промямлил Ён О совершенно заплетающимся языком слова, за которые императору его следовало бы казнить, и провалился в сон.
Сон Джэ разразился смехом, держа на руках человека, который, не в силах больше сопротивляться, наконец уснул. Разве на свете есть ещё кто-то, способный так поразить и обескуражить его?
- Интересно, какими забавными ругательствами ты одаришь меня, когда проснёшься.
Мужчина вышел из зала, наполненного до одури сладким и роскошным ароматом, на свежий ночной воздух. Он несколько раз усмехнулся, направляясь туда, где его ждала огромная процессия.
Пришло время возвращаться домой.
Всю дорогу до столицы Ён О проспал в карете. За исключением времени, когда он ел, умывался или переодевался, он находился в дрёме под действием сонного благовония, которое постоянно воскуривал император.
Даже когда мужчина не зажигал благовония, большую часть дня Ён О всё равно спал. В результате он почти не бывал в сознании.
Поскольку император то и дело зажигал в их карете сонный аромат, забота о Ён О легла на плечи самого мужчины. Увидев, как евнух, зашедший на мгновение передать сообщение, начал клевать носом, Ён О лишний раз убедился, что он-то как раз нормальный, а вот император - нет.
Огромная императорская карета, запряжённая четвёркой лошадей, передвигалась на удивление плавно и почти не тряслась, что ещё больше располагало ко сну. Он и так думал, что его рано или поздно поймают. Но то, что его везут в карете, не давая даже толком открыть глаза, вызывало в нём кипящий гнев.
Ему хотелось знать, какой сегодня день, или хотя бы сколько дней они уже в пути. А ещё лучше - где они сейчас находятся.
У Сон Джэ же, словно свихнувшийся, лишь мягко улыбался, глядя на него спящего. Каждый раз, просыпаясь, Ён О сталкивался с улыбающимся лицом наблюдающего за ним мужчины, поэтому он точно знал, что тот смотрит на него, пока он спит.
Однажды, не выдержав его постоянной улыбки, Ён О, будучи в полусне, набрался смелости и решил его спровоцировать.
«Моё лицо такое смешное? Почему вы всё время улыбаетесь? Может, вы съели что-то не то?»
В ответ на вопрос Ён О император рассмеялся в голос. Мужчина усмехнулся и нежно погладил по щеке настороженного Ён О.
«Когда я смотрю на тебя, я не могу не улыбаться».
Тёплый голос и улыбающееся лицо императора проникали в его затуманенное сознание. Ён О это казалось абсурдным. Голос У Сон Джэ - тёплый? Должно быть, от долгого сна его разум перестал нормально соображать.
«Видимо, у меня и вправду смешное лицо».
Услышав слова Ён О, Сон Джэ обнял его и долго посмеивался. Когда Ён О попытался вырваться, мужчина с лёгкостью удержал его в своих объятиях. Если бы так смеялся кто-то другой, он бы либо рассмеялся в ответ, либо подумал, что тот сошёл с ума. Но сияющая улыбка императора вызывала подозрение, что с ним что-то не так, а иногда и страх.
С тех пор Ён О часто провоцировал мужчину, когда тот смотрел на него и улыбался.
«Тебе понравилось в Чуане?» - ответил император, не переставая улыбаться.
Ён О, даже находясь в сонном оцепенении, опустошённо вздохнул. Как он и предполагал, мужчина точно знал, где он был. Было слишком много версий того, как его могли выследить.
Королевский жетон князя Джеяна?
Если считать всех побочных родственников, членов императорской семьи было бесчисленное множество. Сомнительно, что донесение о жетоне, показанном в Чуане, так далеко от столицы, могло дойти так быстро.
Семья его бабушки по материнской линии?
Неужели император разузнал даже о семье матери его матери? Даже если и так, в окрестностях столицы оставалось ещё много мест, где можно было бы поискать.
«Собрание каллиграфии Цзи-Ю»?..
Почему-то внезапно вспомнилась странная шайка хулиганов, которая ходила и продавала образцы текста, идеально переписанные с первой страницы «Собрания каллиграфии Цзи-Ю». Перед глазами промелькнул прекрасный почерк, похожий на почерк из оригинальной книги, но в то же время обладающий своими уникальными чертами.
Он думал, что это просто запомнилось ему из-за своей странности, но нет. Похоже, это отпечаталось в его сознании, потому что несло в себе дурное предзнаменование.
«Ведь в императорской дворцовой библиотеке есть каллиграфический альбом Гванхэ».
Ён О произнёс свои мысли вслух. На губах императора, наблюдавшего за его задумчивым лицом, появилась улыбка. Мужчина погладил по лбу снова засыпающего Ён О и прошептал:
«Надеюсь, тебе понравилось в Чуане. Ведь ты больше никогда не покинешь дворец».
Следующие три дня император не зажигал сонные благовония.
В первый день Ён О был в замешательстве, на второй - мучился мыслями о побеге, а на третий понял, что сбежать из неизвестного места невозможно. Стоило выйти из кареты, как он видел, что всё вокруг было оцеплено имперской гвардией.
А на утро четвёртого дня Ён О понял, почему мужчина больше не использовал благовония.
