Нынгэ. Глава 56-60
Возможно, из-за плохого физического состояния и постоянного напряжения, силы в бёдрах почти не было. Но если он остановится здесь, то боль в ногах покажется ему детской забавой по сравнению с тем, что его ждёт.
Это было не так тяжело, чтобы сдаться и умереть. Муён привык убегать. Вся его жизнь была погоней и бегством. Он знал, что это его специализация, но от этого было только больно. Он свернул направо.
Раз уж всё равно тяжело, то пан или пропал. Сменив направление, Муён рванул прямо к Жестяному городу. Те, кто не жил в 49-м секторе, с опаской относились даже к высокой стене между городом и сектором. Поэтому, увидев, что Муён направляется к Жестяному городу, они могли замешкаться. Он планировал использовать этот момент, чтобы снова попытаться оторваться.
Расчёт Муёна, казалось, оправдался. Все они выглядели сбитыми с толку. Дыхание перехватило. ...Скольких бы отсеять? Анестезия уже полностью прошла, но из-за постоянного движения он сильно вымотался.
И всё же, ему казалось, что он сможет заманить пару человек в переулок и разделаться с ними. Муён, который свернул к защитной стене Жестяного города, снова развернулся, делая крюк в форме буквы «Р». У стены за зданием он заметил поросший мхом цементный блок и схватил его. Затем он ударил по затылку одного из отставших преследователей. Тот, не издав ни звука, отключился, и Муён, прежде чем тот с глухим стуком рухнул на землю, успел подхватить его и медленно опустить на землю.
Снова догнав их, Муён зажал рот другому бандиту. Он потащил мычащего мужчину в тёмный переулок, после чего впечатал его в стену и, продолжая зажимать ему рот, начал раз за разом бить кирпичом куда придётся. Получив удары по ключице и грудине, тот, казалось, издал крик «А-а-а!», но из-за руки Муёна это прозвучало не громче слабого стона.
В этот момент, ощутив, как по спине пробежал холодок, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, он увидел, что из окна на высоте примерно третьего этажа на него кто-то смотрит. Муён взглянул на выглядывавшую из окна женщину средних лет. Встретившись с его глазами, полными жажды убийства, женщина вздрогнула и с грохотом захлопнула окно. Муён вздохнул и только тогда отпустил потерявшего сознание бандита, словно отбрасывая мусор.
Изначально тех, кто из банды «Чхонсин» разыгрывал нападение на Муёна, было немного, но, видимо, они сообщили, что упустили его, и к ним присоединились трое амбалов, что и привели его сюда. Двоих он вырубил, значит, оставалось ещё четверо или пятеро. Справиться со всеми будет тяжело. С парнями из «Чхонсина» он бы разобрался без труда, но проблема была в остальных здоровяках. Тот, кого Муён только что вырубил, был как раз из банды. С амбалами так легко не будет. Он невольно вздохнул. Сколько прошло времени? Проверил ли Джи Ыйсон его сообщение? Уверенности не было.
И тут Муён уловил знакомый запах.
Переулок наполнился звуком, похожим на дыхание зверя. Муён затаил дыхание. В конце переулка определённо стоял укушенный. Его одежда была вся в лохмотьях, волосы спутаны. Вероятно, он уже давно был заражён. Одежда, которая была на нём в момент превращения, давно вышла из моды, что говорило о том, что он блуждал в этом состоянии, ни живой ни мёртвый, потеряв рассудок, как минимум несколько десятков лет. Запёкшаяся кровь на нём давно стала коричневой и выглядела скорее как тёмно-коричневая краска, которой его облили.
Хотя оно не дышало в химическом смысле, оно, казалось, не забыло привычку дышать лёгкими, которой следовало всю свою жизнь. Звук, с которым его иссохшие альвеолы, похожие на цветок китайского фонарика, сбросившего все лепестки, насильно раскрывались под напором воздуха, а затем сжимались, напоминал скрип двух трущихся друг о друга деревянных досок.
Муён зажал себе рот. Издай он хоть звук, заражённый тут же его заметит. Он уже видел одного возле той стены, где был с Джи Ыйсоном. Говорили, что их слух невероятно острый, и они могут услышать даже дыхание человека, смешавшееся с ветром. И в этот момент...
Один из лежавших на земле бандитов «Чхонсина» застонал. Прежде чем головокружительный ужас охватил его тело, Муён схватил парня за шкирку и вытащил из переулка. Затем, взвалив его на спину, он бросился бежать, даже не думая оглядываться.
Дыхание заражённого радостно сопело и хрипело. Муён чувствовал, что оно преследует его. Это был самый сильный преследователь из всех, что гнались за ним до сих пор. Он чувствовал себя муравьём, убегающим от льва.
Дыхание перехватило. Но он не мог обернуться и проверить, как близко заражённый. Было очевидно, что тот набросится на него в тот же миг, как он обернётся. Мужчина без сознания был тяжёлым, так как не мог поддерживать собственный вес. Снова и снова поправляя его на спине, Муён продолжал бежать.
И тут его, кажется, заметили. Кто-то закричал, увидев Муёна. Ему отчаянно хотелось крикнуть им, чтобы они заткнулись, но было очевидно, что он тут же станет мишенью, едва издав звук, поэтому он молчал.
Раздался свист пронёсшегося мимо воздуха. Муён понял, что заражённый промчался мимо него и устремился в ту сторону, откуда доносился звук. Не проверяя, что там происходит, он развернулся в противоположном направлении.
Больше всего мучило то, что он не мог нормально дышать, боясь издать звук.
Судя по всему, нескольких уже укусили. Прислушиваясь к крикам за спиной, Муён молился лишь о том, чтобы они не были носителями гена кармы. Однако после радиоактивного дождя большинство человечества стало носителями. У Муёна был ген, защищающий его от кармы, так что, по статистике, он был единственным в этом районе, кто не заразится, даже если его укусят. А значит, те превратятся в одержимых максимум через 10 минут после укуса.
Положение было отчаянным. Словно почувствовав шум снаружи, жители 49-го сектора уже заперли все окна, погасили свет и, словно этого было мало, задернули звуконепроницаемые шторы. Кто-то даже завешивал окна одеялами, чтобы наружу не просочилось ни звука.
Муён их понимал. Никому не хотелось ввязываться в ночную драку и превращаться в одержимого ещё до того, как прибудет стража стены.
Ведь Муён и сам хотел просто сбросить парня со спины и сбежать. Даже если укус не приведёт к болезни, он хотел любой ценой избежать ситуации, когда ему вцепятся в шею, и он, не в силах сопротивляться противнику, против которого бесполезна любая сила и оружие, будет лишь ждать, пока ему перегрызут сонную артерию.
Мысленно выругавшись, Муён свернул в какой-то переулок. Там он опустил на землю мужчину, которого нёс на спине. Спрятавшись между стенами, он посмотрел в ту сторону, куда убежал заражённый, но это была слепая зона, и отсюда ничего не было видно.
Он никак не мог понять, почему тот разгуливает по улицам. Какой бы ленивой ни была стража стены, в их караульном помещении должен был немедленно вспыхнуть беззвучный сигнал, как только заражённый пересёк бы барьер. Было странно, что всё так тихо.
Стражи были вооружены огнестрельным оружием от «Тэрын Дифенс» и должны были легко справиться с одним заражённым. Но пока их не было, тот уже увеличивал свою численность, создавая новых заражённых. Амбалы, притащившие Муёна сюда, и оставшиеся парни из банды «Чхонсин», вероятно, уже были укушены и заражены, и либо уже превратились, либо ждали своего часа.
Он снова выругался про себя. Муён схватился за рукав своей куртки и резко дёрнул. Поношенный плечевой шов с треском разошёлся. Он оторвал кусок ткани и заткнул им рот мужчине, которого нёс, словно кляпом. Лучше было заставить его замолчать, пока он не издал ни звука.
И в этот момент откуда-то донеслось шипение, похожее на утечку газа. Муён уже слышал этот звук очень давно. Это был неестественный звук, который издавали медленно отмирающие альвеолы недавно заражённого человека, когда заражённый по привычке пытался раздуть лёгкие.
Как и предполагал Муён, преследовавшие его амбалы, похоже, уже обратились. Один из них, охваченный кармой, извергал кровь и гной из всех отверстий своего тела, но при этом озирался по сторонам, словно что-то искал. Он ориентировался не зрением, а пытался определить направление, улавливая звуки ушами.
Даже в состоянии, когда его органы буквально кричали от болезни, насильно остановившей все жизненные процессы, он, казалось, выискивал следующую жертву, которая станет одержимой.
Они бродили по сторонам, роняя слёзы из крови и гноя, но их ушные каналы оставались чистыми, как при жизни. Ведь им нужно было слышать звуки живых, чтобы распространять карму. Муён затаил дыхание, чувствуя, как спина промокла от пота.
Можно было считать удачей, что бандит, растянувшийся на земле, был без сознания. Проснись он сейчас и начни кричать и буянить, не поздоровилось бы не только ему, но и Муёну - на этот раз он бы точно не уцелел. Не сводя глаз с лежавшего без сознания бандита, он молился, чтобы обратившийся проигнорировал их и прошёл мимо.
И в этот момент в стене одного из зданий, образующих узкий переулок, очень тихо открылось окно, и из него высунулась белая рука. Муён, до этого настороженно следивший за одержимым, невольно уставился на это зрелище.
Белая рука что-то держала. Словно только и дожидаясь, пока Муён посмотрит, она выпустила то, что держала, и оно полетело вниз. Муён в ужасе бросился вперёд, чтобы не дать падающему предмету издать звук при ударе о землю.
Однако попытка провалилась. Бандит из «Чхонсина», который, как думал Муён, лежал без сознания у стены, свирепо глядя на Муёна, схватил его за лодыжку. Муён потерял равновесие и рухнул на землю. И в тот же миг звонкий звук - дзынь! - эхом разнёсся по узкому переулку и отозвался эхом в безмолвном 49-м секторе.
Муёну хотелось грязно выругаться. Но сейчас бегство было важнее ругани. Пнув руку, державшую его за лодыжку, Муён рванул к противоположному концу переулка.
- Ммф, ы-ы, какого хрена этот ублюдок заткнул мне рот... А, хён! Хён, что с тобой! А-а-а!
Тот, что только что превратился в одержимого, видимо, был из той же банды, что и лежавший на земле. Укушенный в шею завопил, и на его крик со всех сторон начали сбегаться уже обратившиеся.
Как и раньше, Муён бежал, даже не думая оборачиваться. Поймают - и он станет таким же, как они. Нет, Муёна, в отличие от них, они просто сожрут заживо, пока он будет в полном сознании. Леденящий ужас не отпускал. Муён продолжал бежать, даже не замечая, как пот льётся с него градом.
Но мышцы бёдер, ослабевшие от целого дня бега, в конце концов подвели. На мгновение ослабев и пошатнувшись, он споткнулся и рухнул на землю. Даже не осознав, что содрал ладони в кровь, Муён оглянулся. Дыхание одержимого слышалось совсем близко. Сейчас я умру. Пронеслась в голове быстрая мысль.
- Ух ты, я появился прямо как принц из сказки. Правда?
Кто-то обнял Муёна за плечи. Одновременно с объятием от того, кто его обнял, вперёд метнулась серая колонна. Муён прекрасно знал, что это. Это была рука Джи Ыйсона, прошедшая отвердевание.
Она вытянулась и схватила одержимого за шею. Пытаясь вырваться, тот забился, впиваясь ногтями в предплечье, но пробить его было невозможно.
- Ты же говорил, 47-й сектор. Какого чёрта ты здесь?
Даже в такой ситуации Джи Ыйсон раздражённо жаловался Муёну. Его спокойный тон и безмятежное поведение настолько не вязались с отчаянным положением Муёна, что это создавало ощущение нереальности. Муён, тяжело дыша, отвёл взгляд, чтобы не показать, как сильно он его ждал, и произнёс:
- Знаю. Смрад гниющих тел стоит повсюду.
Отвечая так, Ыйсон не выпускал Муёна из своих объятий. Нужно было попросить отпустить его, потому что так было неудобно двигаться, но в ногах после целого дня бега совсем не было сил. Однако, когда несколько одержимых, привлечённых шумом, появились в конце переулка, он хмыкнул и медленно отстранил Муёна.
Тон Джи Ыйсона был всё таким же неторопливым. Полная противоположность Муёну, который выбился из сил, убегая от них. Затем он снял пальто, пиджак, расстегнул часы и бросил всё это Муёну.
- Если это запылится, тётушка будет ворчать. Говорит, оно дорогое, а это, если испачкается, нужно отдавать в химчистку.
Затем он подробно всё объяснил, указывая на каждую вещь. За его безмятежной речью в конце переулка одержимые, рыча, наблюдали за ними. Вопреки своей привычке бездумно бросаться на любой звук, они выжидали, оценивая обстановку. Было странно и дико, что одержимые, почти мертвецы, изучали их так, словно у них была собственная жизнь, которую стоило беречь.
- Не урони и держи крепко. Посмотрим, какой из тебя выйдет камера хранения.
Эти слова, сказанные тоном, которым наставляют ребёнка, настолько не соответствовали напряжённой ситуации, что Муён растерялся, не зная, смеяться ему или что-то ответить. Тем временем Джи Ыйсон шагнул навстречу одержимым. Глядя ему в спину, Муён понял, что того ученика средней школы, который хвастался, что может в одиночку играючи одолеть пятерых взрослых, здесь больше нет.
Одержимые, склонив головы набок, скалили окровавленные зубы. Они пристально смотрели на приближающегося Ыйсона, словно всё ещё выбирая момент для атаки.
Джи Ыйсон обратился к ним бесстрастным тоном:
- Привет, ребята. Новенькие? Все лица незнакомые.
Сказав это, он схватил свою отвердевшую кисть и вывернул её назад. С громким треском кость переломилась. Одержимые, словно что-то почувствовав, зарычали и бросились на Ыйсона.
Джи Ыйсон вытащил из сломанного запястья что-то похожее на кость. Кажется, это была локтевая кость, одна из костей предплечья. Она не была ни в крови, ни серовато-белой - она была чёрной, словно сделанная из сплава. Вытащив кость, он небрежно приставил болтающуюся кисть к запястью, и они тут же срослись сами собой. Затем он несколько раз встряхнул рукой, словно вся подготовка на этом была закончена.
Он с размаху треснул тем, что держал в руке, по лицу мчавшегося на него одержимого. Раздался глухой треск, и тот, не справившись с инерцией собственного бега, рухнул ничком на землю. Его лицо, впечатавшееся в асфальт, было вдавлено внутрь.
Несмотря на то, что их сородича повергли, остальные, не выказывая страха, оскалили зубы на Ыйсона. Казалось, их решимость разорвать его плоть во что бы то ни стало лишь окрепла. Он слегка уклонился в сторону, уходя от атаки, и снова, словно хлестнув розгой, ударил одержимого костью по шее. Упавший больше не поднялся.
Та же участь постигла и остальных одержимых. В тёмном переулке 49-го сектора, где почти не было фонарей, Джи Ыйсон одним за другим расправлялся с одержимыми, которых было вдвое больше. И в этот момент тот самый бандит из «Чхонсина», чью смерть Муён отсрочил, вынеся его на себе, медленно поднялся на ноги и тяжело задышал.
Только что обратившись, он, казалось, ещё не привык ходить - он несколько раз останавливался, но потом, будто сообразив, как нужно двигаться, с яростью устремился к ним.
- Директор! Ещё один! - крикнул Муён Ыйсону, который как раз разбирался с другим.
Ыйсон раздражённо посмотрел на одержимого, что мёртвой хваткой вцепился зубами в его костяную дубинку, словно пытаясь её перекусить. Затем он ребром ладони нанёс резкий удар по шее твари, заставив её отцепиться.
После этого, отряхнув дубинку, он ударил подбежавшего одержимого в солнечное сплетение.
Ыйсон пробормотал это так тихо, что Муён не сразу понял, что это вопрос, но всё же ответил. Видимо, на такие вопросы отвечать было можно - то, что было вживлено ему в мозг, никак не отреагировало. Сам того не заметив, он тихо вздохнул с облегчением.
Тем временем Джи Ыйсон схватил одержимого из «Чхонсина» за волосы и принялся наносить ему жестокие удары по лицу и челюсти. С хрустом тот выплюнул обломки зубов. Муён понял, что Джи Ыйсон намерен взять этого живьём.
Его догадка подтвердилась: Джи Ыйсон отвесил твари несколько пощёчин. Одержимый, в котором остались одни лишь инстинкты, всё ещё пытался его укусить, но его суставы уже были перебиты, поэтому всё, что он мог - это бессильно шипеть.
Когда все одержимые были повержены и не могли подняться, Муён наконец поднял взгляд на верхний этаж здания. Ему было интересно, кому принадлежала та рука, что внезапно появилась в окне.
В этот момент Ыйсон как ни в чём не бывало обратился к Муёну:
- Чего застыл? Испортил мне одежду, да?
Только тогда Муён оглянулся на него и смущённо замотал головой.
Но Джи Ыйсон, казалось, не верил.
- Тогда чего стоишь как вкопанный? Часы мои уронил?
- Ничего страшного. Если поднять за три секунды, не считается.
Но тот, казалось, не верил ни единому слову. Муён бросил попытки доказать свою невиновность и просто протянул ему вещи. Джи Ыйсон надел пиджак поверх рубашки. Муён хотел сказать ему, чтобы он поскорее надел и пальто, потому что холодно, но тот отвёл взгляд и посмотрел в конец переулка.
Там стоял начальник Пак. Он выглядел занятым, отдавая распоряжения прибывшим с ним телохранителям. Увидев их, он поспешно подошёл, поклонился Джи Ыйсону и начал докладывать:
- Похоже, в казармах стражей стены сегодня устроили игорный притон. Неважно, кто был на смене, а кто отдыхал, - все собрались играть в карты и не заметили, как на внешней стороне стены образовался лаз. Я проверил его: похоже, многие из них застряли, пытаясь пролезть первыми головой вперёд, так что почти никто не выбрался. А этот, - он указал на пленного, - похоже, был самым первым, кому это удалось.
Одержимый, на которого указал начальник Пак, был тем самым, которого Муён обнаружил первым. Судя по его потрёпанной и старой одежде, Муён предположил, что тот долгое время провёл в Жестяном городе, и, похоже, эта догадка оказалась верной. Муён вздохнул. Было досадно, что все те, кто пришёл его схватить, обратились в одержимых, и теперь Джи Ыйсон не сможет их допросить.
Пусть Муён и не мог заговорить об этом сам, но если бы хоть один из них остался в своём уме, он смог бы хотя бы попросить допросить его.
- Этого заберите в лабораторию, - сказал Джи Ыйсон, который молча слушал доклад начальника Пака, указывая на одержимого с выбитыми зубами.
Начальник Пак посмотрел на указанного одержимого, затем заметил Муёна и слегка кивнул ему. Муён ответил тем же. Взгляд начальника Пака на мгновение задержался на пальто и часах Ыйсона в руках Муёна, а затем скользнул дальше.
- Руководителю Киму ничего не сообщайте. Просто заприте его в клетке, завтра я сам им займусь, - продолжил говорить Джи Ыйсон, забрав у Муёна часы и, застёгивая их на запястье.
Начальник Пак ответил, что всё понял. Ыйсон коротко кивнул ему.
Затем он взял у Муёна пальто и надел его.
- Мне водитель не нужен. Ли Муён-щи справится. Начальник Пак, как только разберётесь с этим делом, тоже можете быть свободны.
Начальник Пак кивнул и передал Муёну ключи от машины. Приняв их в некотором замешательстве, Муён невольно приоткрыл рот. Он не то чтобы не был уверен в своём вождении, но машина Джи Ыйсона стоила баснословных денег. Настолько, что он, вероятно, не смог бы купить такую, даже проработав всю жизнь.
- Чего стоишь? Заводи машину. Я замёрз.
От этих слов он, словно по команде, ринулся к автомобилю. Раз тот сказал, что замёрз, нужно было как можно скорее прогреть салон. Начальник Пак указал Муёну на нужную машину и, подойдя ближе, понизив голос, спросил:
- Муён-щи, а вы как здесь оказались?
Сказать, что его похитили, было нельзя. Для человека, не знающего всей подоплёки, было бы немыслимо, чтобы сам Джи Ыйсон стал действовать ради какого-то Ли Муёна. Поэтому Муён на ходу сочинил правдоподобную ложь.
- Директор дал мне одно личное поручение, но всё пошло наперекосяк, и за мной погнались одержимые. Не знаю, как так вышло, но... в это ещё и ввязались эти... из «Чхонсин»...
Когда он произносил «Чхонсин», его сердце бешено заколотилось, но тут же успокоилось. Он боялся, что само это слово может оказаться одним из триггеров. Но и промолчать было нельзя. Он решил по одному проверять слова, которые можно было произносить в разговоре с другими. К счастью, ничего не произошло, и Муён глубоко вздохнул с облегчением.
- Эти ублюдки из «Чхонсин» вечно везде лезут и создают проблемы. В любом случае, вы хорошо потрудились, Муён-щи. Когда выйдете в понедельник, подготовьте отчёт.
Муён кивнул в ответ на слова начальника Пака и тут же сел в машину. Однако, уже устроившись на водительском сиденье, он, внезапно поражённый одной мыслью, снова вышел наружу.
- Что вы делаете? Машина та. Мы сейчас уезжаем.
Джи Ыйсон, который, видимо, всё это время наблюдал за ним, уже подошёл к седану. Он как раз доставал сигарету и сказал это с видом полного недоумения. Муён с неловким видом объяснил ситуацию.
- А, это... Моя куртка испачкалась. Я боялся, что она запачкает сиденье.
Сказал он, снимая куртку, одолженную в той жвачной лавке. Одна бровь Джи Ыйсона слегка поползла вверх.
- И ты собрался ехать в таком виде? Ли Муён-щи, вы что, из Копейска?
Джи Ыйсон посмотрел на Муёна с любопытством, словно увидел нечто диковинное, и спросил, не из Копейска ли он, что на бывших российских землях. Но садиться в одну машину с ним в одежде, от которой, казалось, исходил неприятный запах, было нельзя, поэтому Муён лишь виновато усмехнулся и выбросил снятую куртку в ближайший мусорный бак.
- Ого, вот так просто выбрасываете одежду? Ну вы и богач, Ли Муён-щи, - сказал Джи Ыйсон с неразборчивым произношением, зажав сигарету в зубах, и саркастически захлопал в ладоши. Получив аплодисменты от настоящего богача, Муён почувствовал себя неловко, но ничего поделать было нельзя. Он лишь поклонился и сел в машину, ожидая, пока тот закончит курить.
Снова оказавшись в машине, он почувствовал, как нарастает напряжение. Ему доводилось водить и фургоны, и грузовики, но с такой дорогой машиной он сталкивался впервые. Муён принялся без цели трогать то одно, то другое, но, когда дверь открылась, застыл как ледышка. Он думал, что Джи Ыйсон сядет на заднее сиденье, но тот открыл дверь переднего пассажирского.
- На заднем сиденье вам будет удобнее…
- Буду сидеть там, где хочу, - равнодушно отрезал тот.
Муён хотел что-то возразить, но в итоге лишь кивнул.
- Тогда отправляемся, - сказал он это довольно неуверенным тоном, а затем, словно что-то осознав, посмотрел на Джи Ыйсона.
- Что? - переспросил тот. Он смотрел прямо перед собой, но каким-то образом почувствовал на себе взгляд Муёна.
От такого абсурдного ответа Муён на мгновение замер, а потом покачал головой.
- Вы должны. Я могу оказаться плохим водителем.
- Значит, умрёте только вы, Ли Муён-щи. Я не умру.
Это была правда. Но везти не пристёгнутого Джи Ыйсона в машине, которая стоила дороже, чем вся его жизнь, он не мог. Присмотревшись, Муён понял, что дело не в нелюбви к ремням - ему, похоже, было просто лень пристёгиваться. Муён тихо вздохнул, задержал дыхание и наклонился к Джи Ыйсону.
- Что вы делаете? Я не хочу здесь целоваться, - тут же раздражённо бросил тот.
Муён, чья рука уже тянулась к ремню, замер, а потом ответил:
- Нет... я просто хотел пристегнуть вас...
Затем он дотянул ремень до конца и защёлкнул его в пряжке. Джи Ыйсон пристально на него смотрел. Он продолжал молчать, и Муёну ничего не оставалось, кроме как спросить о причине такого взгляда.
- Стоило мне отказаться, как вы тут же отступили. А я ведь уже был готов уступить, если бы вы проявили немного настойчивости.
- ...Что, простите? Я не то чтобы... проявлял настойчивость...
Джи Ыйсон безразлично посмотрел на удивлённого Муёна, ничего не ответил и лишь кивнул подбородком вперёд. Это был знак поторопиться. Муён поджал губы, переключил передачу и тронулся с места.
Машина выехала на дорогу с разбитым асфальтом. Роскошный седан быстро миновал 49-й сектор. Когда они въехали в 48-й, Муёна охватило странное чувство, будто он снова покидал это место. В салоне, где был слышен лишь тихий рокот мотора, Джи Ыйсон, глядя в окно, вдруг произнёс:
- Комната на час - 15 000 вон, на ночь - 40 000.
Оказывается, он просто зачитывал названия захудалых мотелей 48-го сектора, чьи вывески даже не горели. Муён не понимал, к чему он клонит, и не мог ничего ответить. Тот снова открыл рот:
Муён всё больше терял дар речи. «Есть лубрикант»… Стоило выехать за пределы 40-го сектора, и подобной откровенной рекламы было уже не найти, но у здешних жителей, которые не знали, доживут ли до завтра, была привычка жить, отбросив всякое стеснение. Муён почувствовал, как у него самого без всякой причины запылала шея.
- Мотель «Айвори», на час - 25 000, на ночь - 50 000. А почему здесь на десять тысяч дороже? Может, лубрикант у них получше?
Но Джи Ыйсон и не думал останавливаться. Причём читал он вывески исключительно мотелей. Муён не знал, что ответить, и просто смотрел вперёд.
- Я же велел тебе смирно ждать дома. Должна же быть причина, по которой ты решил прогуляться так далеко. Не потому ли, что тебе захотелось в мотель «Айвори»?
Это был полный абсурд. Он не мог сказать, что его похитили, и лишь беспомощно приоткрыл рот.
Внезапно его рука метнулась вперёд и провела по плоскому животу Муёна. Тот лишь чудом не вскрикнул от неожиданности и чуть не вдавил педаль тормоза в пол.
Но Джи Ыйсон, словно не обращая на это внимания, задрал толстовку его тренировочного костюма и принялся ощупывать его обнажённую кожу. Боясь издать хоть звук, Муён мёртвой хваткой вцепился в руль. От ощущения, как грубая ладонь скользит по его коже, костяшки пальцев побелели.
- Я спрашиваю, какого чёрта ты здесь делаешь в этих нищенских шмотках? Если ты не устал целоваться дома и не захотел сменить обстановку в мотеле «Айвори», то какая ещё может быть причина?
В каком-то смысле это была худшая из пыток. Список того, что он мог сказать, был ограничен. К тому же, если он сейчас что-то ляпнет и с ним, водителем, что-то случится, то в опасности окажется не только он, но и Ыйсон. Каким бы сильным тот ни был.
Джи Ыйсон, молча наблюдавший за растерянным и безмолвным Муёном, недовольно спросил:
- Ты не говоришь или не можешь говорить?
Для Муёна это был единственно верный вопрос. Он был даже благодарен, что тот спросил именно так. Однако в то же время он не мог не думать, что если бы он был более осмотрителен и подготовился к встрече с Ким Минджуном, такой ситуации бы не возникло.
И всё же ему отчаянно хотелось, чтобы Джи Ыйсон что-то понял. Седан плавно остановился на светофоре. Муён, собравшись с духом, ответил на вопрос Ыйсона:
Тот никак не отреагировал. Муён, не решаясь взглянуть в его сторону, мгновение поколебавшись, продолжил:
- …Спасибо, что не проигнорировали моё сообщение и сразу же приехали. Я должен был сказать это сразу, как только мы встретились… но я был не в себе.
Пусть носителей антигена и немного, для Джи Ыйсона Муён, скорее всего, был не единственным решением. И всё же он был благодарен, что тот не проигнорировал его сообщение. Набравшись смелости, он взглянул на него. Джи Ыйсон, ничего не отвечая, смотрел на лобовое стекло.
Меня похитили, а не я поехал. Руководитель Ким Минджун точно в сговоре с директором Джи Ыйгю. Вам стоит держаться от них подальше. Но Муён не мог этого сказать. Он выразился настолько уклончиво, насколько это было возможно.
- …Это было не по моей воле. Больше я ничего не могу сказать. Но это действительно было не по моей воле.
От каждого произнесённого слова, пусть и самого простого, его сердце бешено колотилось. Джи Ыйсон, до этого хранивший молчание, едва заметно кивнул. Тем временем загорелся зелёный.
Муён не мог добавить больше ни слова и просто тронулся с места. Седан снова плавно покатился вперёд. И словно это было сигналом, Джи Ыйсон бесстрастным тоном открыл рот:
- Когда вернёмся домой, помойтесь и сразу приходите ко мне.
- Потому что мне стало любопытно, на что ещё вы не сможете ответить.
Его тихий голос прозвучал громко, как раскат грома. Муён не смог сразу ответить согласием и вместо этого лишь сильнее нажал на педаль газа.
Седан как раз проезжал 47-й сектор.
Муён стоял под льющимися струями воды в душе. Он уже закончил все процедуры - намылил тело, вымыл голову, умылся, почистил зубы, - но никак не мог заставить себя повернуть кран.
Его бесконечно длинный день утекал в сливное отверстие. Не верилось, что это ещё не конец, но острая боль где-то в глубине носа заставляла Муёна снова и снова, словно заученный урок, прокручивать в голове своё положение. Мысли о том, реальна ли бомба в его голове, он решил отложить на потом.
У Муёна было два вопроса. Первый: неужели вживить что-то в мозг - это настолько быстрая и простая операция? И второй: почему Ким Минджун не избавился от него сразу, а лишь установил условие, что он умрёт, только если раскроет тайну?
Насчёт первого он ничего не мог сказать, так как не был знаком с технологиями «Тэрын Дифенс», но вот второй вопрос был действительно странным. Судя по их перепалке с Джи Ыйгю, тот, казалось, хотел немедленной смерти Муёна. Почему же их мнения разошлись?
Однако самой насущной проблемой, как ни удивительно, было не его выживание. Муён закрыл лицо ладонями и тихо простонал. Ему казалось, что сегодня Джи Ыйсон не ограничится одними лишь «чмоками», как он это называл.
«Сегодня я не собираюсь ограничиваться чем-то простым».
Это были его слова, когда он выходил из машины. Глядя на его удаляющуюся спину, когда тот первым поднялся по лестнице из гаража, Муён чувствовал, как бешено колотится его сердце. Возможно, даже сильнее, чем в тот момент, когда он думал, что несколько слов могут его убить.
Это было похоже на безумие. Муён теперь мог назвать это чувство его точным именем. Даже если он не мог точно объяснить, почему так произошло и почему это должен был быть именно Джи Ыйсон, Муён больше не мог называть это чувство никак иначе.
Он со вздохом выключил воду. Небрежно вытираясь полотенцем, он отрешённо уставился на тренировочный костюм, засунутый в мусорный бак.
Ким Минджун, должно быть, уже слышал, что Джи Ыйсон направился в 49-й сектор. Внезапно в памяти всплыла белая рука, высунувшаяся из окна здания. Она не была похожа на женскую. Муён попытался вспомнить цвет кожи Ким Минджуна и тому подобное, но тут же бросил эту затею. Лицо Ким Минджуна, которого можно было отнести к разряду красивых, в его воспоминаниях было совершенно размытым. Голову Муёна снова заполнил голос Джи Ыйсона, сказавшего, что он не собирается ограничиваться чем-то простым.
Как же он был глуп. Перенёс странную операцию без своего согласия, был похищен, чуть не погиб от рук одержимого… нормально ли, что, словно забыв обо всём этом, он думал лишь о голосе Джи Ыйсона? Тихий вздох сорвался с его губ. С подавленным видом, так и не надев футболку, он натянул штаны и уже собирался выйти из ванной.
Раздался стук. Тук-тук. Лишь первый удар прозвучал отчётливо, остальные потонули в гуле. Звук его собственного сердца начал раскатываться по телу ещё громче.
Артерии, доходившие до самых кончиков пальцев, казалось, были верными слугами его бешено колотящегося сердца и яростно гнали кровь по телу. Его барабанные перепонки, на мгновение оглохшие от мощного кровотока, пришли в себя лишь тогда, когда дверь с силой распахнулась.
Голос Муёна беспомощно прозвучал в маленькой комнате. Комната была погружена в полумрак: горела лишь лампа на прикроватной тумбочке. Джи Ыйсон стоял в дверях, в самой дальней от света точке, и пристально смотрел на Муёна.
- Я, хм… я как раз собирался к вам…
На середине фразы его голос сорвался, став хриплым. Муён с растерянным видом смотрел на Ыйсона, но тот молчал. Только тогда он осознал, что стоит без рубашки, и уже собирался повернуться, чтобы найти футболку, когда тот заговорил.
- Ты ведь знаешь, что всё время нёс какую-то чушь.
Учитывая, что Муён не смог ответить ни на один его вопрос о причинах произошедшего, это внезапное замечание Джи Ыйсона не было лишено оснований. Муён рассеянно кивнул, соглашаясь с ним.
- Прошу прощения. Мне следовало дать более вразумительные ответы на ваши вопросы…
- Ты же сказал, что не можешь говорить. Хватит. Я сам всё выясню, - отрезал тот.
Губы Муёна, собиравшиеся что-то добавить, лишь дрогнули.
- Так что и впредь, если не сможешь говорить, отправляй сообщение. Раньше у тебя отлично получилось.
От неожиданной похвалы Муён замер. Он был уверен, что тот не поверит ему и непременно устроит допрос. Но Джи Ыйсон, казалось, тут же потерял интерес к этому разговору, окинул комнату взглядом и сказал:
- Давай займёмся сексом здесь, а не в мотеле «Айвори».
Он бросил на кровать Муёна тюбик со смазкой, который держал в руке, и тут же стянул рубашку.
Его торс, смутно видневшийся в полумраке, сиял, словно высеченный из мрамора долотом и резцом.
Муён заворожённо смотрел на его тело, словно изваянное знаменитым скульптором, наносившим по резцу всего один удар в день. Но затем его взгляд снова был прикован к растрёпанным волосам Джи Ыйсона, которые тот взъерошил, снимая рубашку.
Небрежно упавшая на лоб чёлка наполовину скрывала взгляд, в котором плескались желание и похоть. Один только вид этого заставлял сердце болезненно сжиматься. Ему захотелось протянуть руку, пригладить его волосы, провести по лбу. Если бы Джи Ыйсон не подошёл и не прижался к нему вплотную, Муён, возможно, не сдержал бы порыв и коснулся бы его волос.
- Пахнет шампунем, - произнёс Джи Ыйсон, прижавшись к Муёну и уткнувшись носом в его шею, шумно втягивая воздух.
Одновременно ощущая и леденящую щекотку, и распирающее чувство в груди, Муён выдохнул с тихим стоном.
- …Тётушка сказала, что он такой же, каким пользуетесь вы, директор.
- Правда? Этот пахнет лучше. Может, мне теперь приходить мыться в вашу комнату, Ли Муён-щи?
Это был обезоруживающе милый вопрос. По нему Муён понял, что Джи Ыйсон был в лучшем настроении, чем обычно. Было приятно осознавать, что всего за несколько дней совместной жизни он начал замечать такие вещи. Однако Муён ничего не ответил. Сколько бы он ни умолял его приходить, Джи Ыйсон всё равно будет делать то, что ему вздумается. Возможно, ждать, когда тот без предупреждения откроет дверь в его комнату, будет даже приятнее, чем услышать ответ.
- Директор, у вас тоже… волосы мокрые.
Чёлка, касавшаяся его шеи, была холодной. От двух рослых мужчин, стоявших в комнате, казалось тесно. Настолько, что если бы кто-то увидел их, обнимающихся без рубашек, то мог бы подумать, что они прижимаются друг к другу из-за тесноты. Муёну было всё равно. Приятный жар начал подниматься от кончиков пальцев ног. Вся усталость, которую он чувствовал до душа, исчезла, и в его сознании остался только Джи Ыйсон.
Если только у Ким Минджуна не извращённое чувство юмора, он вряд ли бы сделал стон словом-детонатором для бомбы.
Тихо вздохнув, Муён и сам прижался лбом к ключице Ыйсона, который обнимал его.
Видимо, от прикосновения волос, Джи Ыйсон, нехарактерно для себя, слегка вздрогнул. Муён тихо усмехнулся.
- А что? Я тоже боюсь щекотки. Потрогайте.
Словно обиженный ребёнок, он схватил Муёна за запястье и приложил его руку к своему боку. Зубчатая мышца, похожая на шестерёнку, ощущалась под ладонью. Однако казалось, что щекотно от этого было только ему одному. От гладких и рельефных изгибов под его ладонью низ живота напрягся. Горячий вздох сорвался с губ. Муён застонал, словно генерал, которого соблазняет красавица, подосланная врагом.
- Здесь мне тоже щекотно. Ну же, потрогайте. Разве не любопытно, как сильно меня заведёт?
Он резко направил руку Муёна, которую держал за запястье, себе в штаны. Домашние штаны на резинке, казалось, недовольно сжали их запястья, вместив оба сразу. Шея и уши вспыхнули. На нём не было белья. Его рука коснулась густых волос и гладкой, твёрдой от возбуждения плоти.
Муён больше не мог терпеть и попытался вытащить руку, но Джи Ыйсон не отпускал. Дыхание стало прерывистым. Он живо представил, как его собственная вздымающаяся грудь касается груди Джи Ыйсона и сминается об неё.
- Сообщение… кому ты ещё его отправил? - спросил тот тихим голосом. Муён, чьё запястье было крепко сжато, а рука блуждала в его штанах, не сразу понял вопрос. Он лишь глупо приоткрыл рот, и Джи Ыйсон спросил ещё раз.
- Твоя просьба о помощи... ты отправил её только мне?
И хотя тон его голоса оставался по-детски незрелым, скрытый смысл вопроса был сокрушительным.
Муён колебался с ответом. Пока он медлил, не зная, что сказать, тот другой рукой плавно надавил на ширинку его штанов. Точно на его возбуждённый член. От головокружительного ощущения он попытался отстраниться, но это было нелегко. Потому что тот, убрав руку, схватил Муёна за талию и крепко прижал к себе, так что их бёдра соприкоснулись. Рука Муёна, всё ещё находившаяся в его штанах, оказалась зажата между ними.
- Ха... Мне нравится твой член, Ли Муён-щи, он большой. И цвет у него красивый. И нежнее моего.
А Муён, в свою очередь, как раз думал о том, какой гладкий член у Джи Ыйсона. Толстый и твёрдый, но кожа на нём была невероятно нежной и гладкой, и от каждого прикосновения ладонь невольно потела. Внутри шевельнулось желание крепко сжать его.
Наблюдая за ним, Ыйсон задал ещё один вопрос:
- Что ты почувствуешь, если трахнешь меня сегодня?
- ...Что? - переспросил он, не зная, что ответить. Он не мог уловить даже намёка на смысл этого вопроса. К тому же - «трахнуть». Он никогда не думал, что связь с Джи Ыйсоном можно будет описать таким словом.
- Это ведь ты лишаешь меня девственности. Забираешь мою невинность, не так ли?
- Да, да, верно… - выпалил он что-то, чувствуя, что тот торопит с ответом, и тут же, поняв, что это было не то, крепко зажмурился и снова открыл глаза. Дыхание не выходило просто так - каждый вдох был наполнен жаром. Так и не сумев согнать жар с лица, Муён оказался в затруднительном положении: он не мог ни сжать, ни разжать ладонь, зажатую в штанах Джи Ыйсона между их членами.
- Ты же говорил, что не проверял. Откуда тебе знать?
Джи Ыйсон настойчиво повторил вопрос, который уже задавал ему однажды. Муён не ответил, и Джи Ыйсон, зная, что тот молчит намеренно, лишь усмехнулся.
- Сними с меня штаны, - сказал он, отпуская руку Муёна.
В этой просьбе не было и тени ребячества, но Муён, словно зачарованный, взялся за резинку его штанов и потянул вниз. Чтобы стянуть их до конца, ему пришлось опуститься на колени. Джи Ыйсон пристально смотрел на него сверху вниз, а затем схватил его за затылок и крепко прижал к своему паху.
Он проглотил удивлённый вздох. Рефлекторно зажмурившись, Муён понял, что по его щеке и лицу трётся твёрдый, налившийся силой член Джи Ыйсона. Не отпуская его затылка, Джи Ыйсон, прижимая член к его лицу, несколько раз двинул бёдрами вперёд и назад. Ствол коснулся щеки Муёна, а на лоб упала капля предэякулята, выступившая на головке.
- Приятно. У тебя всё такое нежное, Ли Муён-щи. И соски красивые.
Он впервые в жизни слышал такие слова, и ему казалось, что всё его тело залилось краской. Как только Муён осознал, что это он раздел мужчину, стоявшего в его комнате, на его домашних штанах в районе бедра тут же появилось влажное пятно. Он не кончил, это, похоже, тоже был предэякулят, как и та капля, что Джи Ыйсон оставил на его лбу.
- Мне… отсосать вам? - поколебавшись спросил Муён.
Член был большим, чтобы войти сзади, и уж тем более неподходящего размера, чтобы его сосать, но если тот этого хотел, это не имело значения. Может, он сможет проглотить его до середины, даже если уголки рта немного порвутся? Ему казалось, что взять в рот половину ствола было бы возможно.
Вспоминая пошлые шутки, которые он слышал в бандитской конторе, о том, как член засовывают до самого горла, он решил, что это, скорее всего, враньё. Он не знал, возможно ли это в принципе, да и их члены вряд ли были такими большими. Но взять его до половины, казалось, было вполне реально.
Пока он прикидывал размер, Джи Ыйсон, убравший руку с его затылка, сказал с видом полного абсурда:
- Сервис, конечно, щедрый, но вы сначала как следует попользуйтесь задом, а потом уже говорите, что будете сосать верхним отверстием.
«…Верхним отверстием?» Он не думал, что так можно назвать рот, и от этого опешил, а Джи Ыйсон тем временем, так же как и он до этого, одним движением стянул с него штаны.
Поскольку он не был готов, то не смог помешать своему возбуждённому члену пружинисто вырваться наружу. Муён попытался прикрыть рукой член, с которого стекал предэякулят, но пошатнулся из-за штанов, запутавшихся в лодыжках. Джи Ыйсон усмехнулся, придержал его за плечо, а затем наступил ногой на спущенные до лодыжек штаны.
- Быстрее вытаскивай ноги. Давай заставим наши члены поцеловаться.
Заставить «что» поцеловаться? Лицо Муёна побледнело от изумления, но Джи Ыйсон, похоже, не собирался отказываться от своих слов. Закусив губу и залившись краской, Муён медленно, одну за другой, высвободил ноги из штанов.
