Антитеза. Глава 27
Квон Иджэ, схватив Син Джеха за волосы, распахнул дверь в подвал. Не успев как следует рассмотреть голый интерьер, Син Джеха был затащен внутрь. Только горькие слёзы капали из его глаз. Понимая, что он сам навлёк это на себя, он не мог ничего сделать. Он не мог ни просить прощения, ни умолять о пощаде.
Инстинктивно сопротивляясь, пока его тащили, рубашка Син Джеха порвалась, а брюки соскользнули почти до бёдер. Когда Квон Иджэ заметил это, его глаза расширились.
Рука Квон Иджэ ударила по щеке. От боли, от которой голова стала ватной, а взгляд поплыл, Син Джеха не смог издать ни звука. На мгновение он как будто потерял сознание. Сквозь оцепенение он услышал скучающий голос:
Квон Иджэ бросил притащенного Син Джеха перед огромной колонной. Кх-х-х, мучаясь от боли, запястья Син Джеха были подняты вверх. Его запястья зафиксировали и привязали к массивной колонне. Его тело было наполовину поднято, а колени принудительно согнуты до соприкосновения с полом. Сквозь тонкую ткань от пола поднимался холодный воздух. Его дрожащие ноги неоднократно теряли силу, и тело соскальзывало. Зафиксированные руки и плечи постоянно натягивались, казалось, что кости вот-вот выскочат из суставов. Квон Иджэ надел на шею Син Джеха что-то кожаное. К затылку прикоснулось холодное устройство. Оставив небольшой зазор, Квон Иджэ застегнул пряжку и сказал:
В тот момент, когда он заговорил, с небольшим интервалом его горло пронзила острая боль. Из открытого рта вырвался звук, которого не мог издать человек. То, что Квон Иджэ надел на шею Син Джеха, было устройство для подавления голоса (буквально «лая») эсперов.
Прежде чем утихла боль Син Джеха, чьи глаза закатились от мучений, сверху раздался холодный и суровый голос:
- Раз ты не хочешь говорить, придётся делать так, как мне нравится. Хорошо?
- Нгх...
- Каково это - чувствовать, что говорить больше не нужно? Ах, отвечать не обязательно. Мне больше не интересно слушать то, что исходит из твоих уст.
Квон Иджэ поднял руку и ударил Син Джеха по щеке. А-а-а-а! Непроизвольно закричав, Син Джеха закатил глаза от ощущения, будто его горло горит.
- Эффект отличный.
Когда взгляд медленно начал возвращаться в фокус, по уголкам глаз потекли слёзы. Жалкое лицо.
- Считаешь это несправедливым?
Квон Иджэ поднял подбородок Син Джеха.
- Тебе не нравится эта ситуация?
Выражение лица Квон Иджэ перед Син Джеха было настолько холодным и апатичным, что заставляло его тело дрожать. Он казался раздраженным.
Каким бы холодным ни был Квон Иджэ, Син Джеха знал, что с тех пор, как он вошёл в этот дом, Квон Иджэ всегда уделял ему максимум внимания и заботы. Даже когда он игнорировал Син Джеха, у него не было такого выражения лица.
- Тогда делай, как хочешь. Ты молчал, потому что не хотел говорить, так что если хочешь освободиться, используй свои способности. Сбей меня с ног, свяжи меня, убеги отсюда - делай что хочешь.
Син Джеха резко поднял голову, пытаясь сказать "нет", но устройство ужалило его горло. Подавляя боль, вспыхнувшую как от электрошока, Син Джеха яростно замотал головой. Син Джеха никак не мог так поступить с Квон Иджэ. Но Квон Иджэ уже отвернулся.
Что-то было не так, иначе чем раньше... Даже с помутнённым рассудком Син Джеха это понимал.
Но он не мог ясно мыслить. Голова была мутной и нечёткой. Это была его вина, и он готов был нести ответственность. Он был даже благодарен, что его заставили замолчать. И всё же необъяснимая печаль продолжала накатывать. Только тогда Син Джеха вспомнил, что ему сделали укол в школе.
Но мысль не успела развиться. Квон Иджэ, рывшийся на полке, вернулся с чем-то в руке. К тому времени Син Джеха всё ещё мотал головой, показывая, что не сделает этого. Квон Иджэ, вертя в руке маленький металлический предмет, спросил:
Едва открыв рот, чтобы ответить, Син Джеха почувствовал, как из его горла вырвался искрящийся электрический ток. Квон Иджэ тихо пробормотал:
- Неужели у него действительно нет способности к обучению...
Пробормотав это себе под нос, Квон Иджэ усмехнулся.
Квон Иджэ крутил маленький круглый предмет в руках. Син Джеха, который бешено тряс головой, узнал этот предмет. Это был пирсинг, который принудительно нейтрализовал ESP.
Странно, что у него есть такое...
Возможно, с самого начала Квон Иджэ не доверял Син Джеха и ожидал, что такая ситуация возникнет, внезапно подумал он. Это было самым печальным для Син Джеха, но человеком, который довёл ситуацию до такого, был сам Син Джеха. Естественно, решения не было. Всё, что можно было сделать, - это выдержать это время.
Но когда он выдержит... вернётся ли к нему Квон Иджэ с прежней добротой? А если не вернётся, будет ли он сожалеть о своём сегодняшнем выборе?
- И даже в такой ситуации именно мне приходится проводить этот чёртов гайдинг.
Квон Иджэ провёл рукой по волосам. Волны, которые он увидел, быстро заглянув внутрь Син Джеха, пока тащил его, были в полном беспорядке. Это был совершенно другой паттерн, чем в те дни, когда они были повреждены тренировками. Даже не используя ESP, форма волн искажалась, возвращалась, колебалась и становилась острой.
Он не понимал, что делают в военной академии, чтобы каждый день приводить человека в такое состояние, но поскольку Син Джеха молчал, у Квон Иджэ не было причин быть внимательным.
- И пойми, что выбрал эту ситуацию ты сам. Я не собираюсь игнорировать то, что должен делать, как бы ты себя ни вёл.
Холодный голос сковывал Син Джеха.
Квон Иджэ не собирался пренебрегать своими обязанностями и ответственностью, указанными в контракте. В контракте говорилось, что метод гайдинга определяется проводником с учётом характера и предпочтений проводника. И Син Джеха, вероятно, никогда прежде не испытывал такого одностороннего гайдинга, который исходил от Квон Иджэ.
Он просто не ожидал, что это будет реализовано таким образом.
Квон Иджэ потёр мочку уха, не ту, в которой был пирсинг. Лениво потирая мягкую плоть, он вонзил контролирующее устройство. Кхххххх! Как будто даже ожидаемая боль была невыносима, всё тело Син Джеха содрогнулось. Дрожащее тело выглядело как животное, которое препарируют заживо.
Когда судороги Син Джеха утихли, он обмяк. Квон Иджэ положил тыльную сторону ладони на его щеку. Поглаживая прохладную и мягкую щеку, Квон Иджэ поднял руку и ударил Син Джеха по лицу.
Крик, вырвавшийся из его рта, снова был проглочен и вернулся в горло Син Джеха. Кх-х-х, кхх... Нечеловеческие стоны вытекали одним потоком.
- Так почему же ты заставляешь меня делать это?
Квон Иджэ схватил ошейник на шее Син Джеха и резко дёрнул его.
- Почему - Почему ты заставляешь меня обращаться с тобой так паршиво?
- Если не говоришь, значит и не лжёшь... Неужели ты так думаешь?
- Хорошо. Тогда не говори, это раздражает.
Столкнувшись с жутко улыбающимся лицом Квон Иджэ, Син Джеха с трудом шевелил губами, а затем замер с открытым ртом, дрожа. Из-за пронзительной боли в горле его взгляд, казалось, потерял фокус.
Даже когда Квон Иджэ безжалостно бил Син Джеха по щекам, даже когда он душил его до такой степени, что казалось, будто можно умереть от удушья, Син Джеха хранил непоколебимую веру в него.
Вера в то, что действия Квон Иджэ по отношению к Син Джеха не были лишь выплеском гнева или дурным обращением. Хотя он прекрасно знал, что слепая преданность проводнику - это природа эспера, доверие, которое Син Джеха испытывал к Квон Иджэ, было чем-то непостижимым даже для него самого.
Но устройство не было живым существом. Оно жгло горло согласно запрограммированным параметрам, не делая никаких поблажек человеку. Казалось, оно скручивало и прижигало одновременно. Голова словно горела вместе с горлом, и его зрение заволокло чернотой. Это был не тот Квон Иджэ, который обычно ослаблял хватку, когда Син Джеха становилось действительно трудно терпеть и хотелось умолять. В конце концов Син Джеха охватил непонятный страх.
Именно в этот момент Квон Иджэ молча приблизил свой член ко рту Син Джеха. Даже не нужно было говорить, чтобы тот открыл рот. Квон Иджэ зацепил пальцами уголки рта Син Джеха и растянул их, словно разрывая.
Через образовавшуюся щель Син Джеха едва смог принять и половину плоти, которая с усилием проталкивалась внутрь. Упругая плоть просто вталкивалась внутрь, как будто в безвольную куклу.
Рука Квон Иджэ схватила подбородок и потянула вниз, словно собираясь вырвать его.
Член Квон Иджэ, начавший двигаться бесцеремонно, беспорядочно вбивался в разные места рта Син Джеха. Обе щёки хаотично вздувались и опадали. Если Син Джеха хоть немного стонал от ощущения заполненности во рту, устройство на его шее произвольно активировалось.
Квон Иджэ отвёл бёдра назад. Не только глаза, но и рот были в беспорядке, из них капала то ли слюна, то ли слёзы. Квон Иджэ, сильно хмурясь, легко протёр пальцем капающую жидкость.
Отведя бедра назад, Квон Иджэ вставил руку в горло Син Джеха и начал грубо исследовать его изнутри.
- Я же учил тебя раньше. Тут надавить, а тут – раскрыть.
Из-за руки, безжалостно орудующей глубоко в горле и давящей в разных местах, Син Джеха сильно кашлял, пока его язык был придавлен. Он отчетливо чувствовал, как его горло сжимается и расслабляется. Квон Иджэ снова вставил свой член в рот кашляющего Син Джеха. Он был намного толще, тяжелее и жёстче, чем мягкая плоть до этого.
- Соберись и соси как следует. Если не сделаешь правильно, тебе же будет хуже.
С этим предупреждением Квон Иджэ одним движением, издав звук, протолкнул свой член внутрь. Головка члена упёрлась в сильно сжатое горло. Квон Иджэ безжалостно вбивался в эту точку. Казалось, что он трахает рот точно так же, как во время секса.
Влажные пальцы потянулись к ошейнику на шее. Ослабив застёгнутую пряжку на одно деление, Квон Иджэ сильно толкнул бёдра вперёд.
Член Квон Иджэ глубоко вошёл в горло. Расширенное горло сжалось от кожаного ремешка ошейника.
Квон Иджэ томно застонал. Он был удовлетворённо возбуждён ощущением открытого рта и сжатого горла. Чокер на шее Син Джеха был так плотно натянут, что казалось, вот-вот порвётся. Горло раздулось от проникшего члена. Квон Иджэ, протиснув пальцы между шеей и ремнём, резко дёрнул на себя. Голова Син Джеха упала вперёд, полностью поглотив член Квон Иджэ. Короткие лобковые волосы тёрлись о разорванные губы, вызывая жжение.
Горло, которое начало раскрываться, уже не могло снова сжаться. Проход, соединяющий рот и глубокую часть, и сама глубина свободно скользили, по мере того как головка размером с кулак входила и выходила по своему желанию. Через края рта, разорванные от большого члена, стекала липкая слюна и непонятная жидкость. Горло, сжимающее член, продолжало судорожно булькать.
Бессильные ноги были разбросаны по полу. Послышался звук, словно во рту образовывалась пена. Квон Иджэ, глядя на Син Джеха, который дрожал с закатившимися глазами, бесстрастно вытащил свой член. Когда в горле, которое было полностью заткнуто, появился воздух, раздался странный звук. Лениво погладив мокрый член несколько раз, Квон Иджэ снова заставил Син Джеха открыть рот и вставил свой член.
Перед глазами Син Джеха то темнело, то краснело. Кожаный чокер с устройством сдавливал горло, а член Квон Иджэ, проникающий в горло, разрывал его. Через забитый рот невозможно было дышать. Не только из глаз, но и из глубины тела что-то сочилось.
Когда казалось, что он действительно задохнётся и умрёт, Квон Иджэ, словно давая временную передышку, отступал. Жадно вдыхать воздух через слегка образовавшуюся щель было физиологическим инстинктом.
Жестокое действие, изнуряющее горло, продолжалось.
Примерно в то время, когда Син Джеха подумал, что его горло действительно может порваться из-за всё более набухающего члена, Квон Иджэ полностью вытащил его. Син Джеха рухнул на пол, свернувшись калачиком, отчаянно вдыхая воздух и кашляя. На пол потекла липкая прозрачная жидкость.
Запястья, которые были прикреплены к колонне, освободились. Квон Иджэ схватил соскальзывающие запястья и толкнул Син Джеха на табурет. По ягодицам Син Джеха, который лежал на животе, потекла холодная и влажная жидкость. Квон Иджэ плюнул.
Липкий, влажный член несколько раз скользнул по ложбинке между ягодицами. С раздражением расставив ягодицы обеими руками, Квон Иджэ одним движением вставил свой член в закрытое отверстие.
Рефлекторный крик разорвал горло Син Джеха. Син Джеха повалился вперёд, всё его тело дрожало. Казалось, он потерял сознание от одного лишь проникновения, и Квон Иджэ прикоснулся к его волнам.
Волны всё ещё были странными. Даже не используя ESP и полностью блокируя его, волны Син Джеха произвольно двигались и колебались, как будто он использовал ESP. Очевидно, в военной академии с Син Джеха что-то сделали.
Что они сделали, что Син Джеха держит рот на замке? Губы Квон Иджэ непроизвольно скривились. Если Центр не заставлял Син Джеха что-то делать, то не было причин так молчать.
Он сам пришёл ко мне за гайдингом и сказал, что выполнит всё, что я прикажу. Осознание того, что в иерархии приоритетов Син Джеха есть что-то выше Квон Иджэ, сильно искажало его настроение.
Что военная академия, Центр сделали с Син Джеха?
Если он не скажет, потом выясню сам.
Сейчас важно было зафиксировать волны Син Джеха. Квон Иджэ безжалостно схватил волны Син Джеха, словно царапая их.
Тело Син Джеха содрогнулось, и он, казалось, пришёл в сознание. Разбудив Син Джеха, залив его удовольствием, Квон Иджэ двигался без всякой заботы, в отличие от прежних времён. Он вытаскивал, когда хотел, и вонзал, как ему нравилось.
Ягодицы, принимавшие удары тела, покраснели. Раньше Квон Иджэ часто входил до конца, но никогда не делал этого, не растянув предварительно отверстие. Неподготовленная кожа произвольно растягивалась, сжималась и скручивалась. Тонкая мембрана, плотно обхватывающая член Квон Иджэ, раскалилась докрасна, а затем с хлопком порвалась.
Квон Иджэ безжалостно проникал внутрь, не обращая внимания ни на изгибы кишечника, ни на сжимающиеся стенки. Против такой грубой силы Син Джеха не мог ничего поделать.
Боль снизу и удовольствие от гайдинга, казалось, по очереди издевались над Син Джеха.
Если открыть рот, на мгновение станет легче, но затем нахлынет ужасная боль.
Тем не менее, Син Джеха открыл рот. Он не мог терпеть ни стоны, ни боль. Квон Иджэ учил его быть честным во всём. Больно - значит больно, хорошо - значит хорошо. Тяжело - значит тяжело...
Он не знал, как Квон Иджэ воспримет эти слова, но Син Джеха был обучен так. В результате этого обучения пришла снова и снова разрушающая горло ужасная боль.
Он неоднократно терял сознание и приходил в себя от гайдинга. Разорванное, истерзанное и опухшее отверстие уже ничего не чувствовало, словно онемело. В какой-то момент Син Джеха, сам того не осознавая, начал улыбаться.
Неизвестно, покачал ли он головой или кивнул. Син Джеха в какой-то момент перестал что-либо видеть. И тогда он понял, что возбуждённый, как никогда, Квон Иджэ всё это время очень щадил его.
Внизу беспощадно вбивающая боль разрушала всё. Сухое, неподготовленное отверстие жгло огнём, словно вот-вот разорвется. Каждый раз, когда раздавался хлесткий звук, казалось, будто его яйца и промежность принимают на себя весь удар. Аккуратно подстриженные лобковые волосы беспорядочно царапали ягодицы Син Джеха.
Поза изменилась. Квон Иджэ перевернул Син Джеха, не вынимая члена. Сухие стенки кишечника болезненно терлись друг о друга, скручиваясь изнутри. Одной рукой подняв Син Джеха, Квон Иджэ прижал его к колонне.
Ступни болтались в воздухе. Насаженный на член Квон Иджэ, он беспомощно висел в воздухе, ощущая ту же беспомощность, что и приговоренный к казни. Сперма, которая сочилась и вытекала через отверстие, стекала по бёдрам обоих мужчин и скапливалась в луже на полу.
В гайдинге с Квон Иджэ всегда присутствовала ужасная боль. Но никогда раньше Син Джеха не чувствовал её так остро, как сегодня. Такой гайдинг был из тех, которых он никогда не испытывал и не мог испытать. Единственное место, где он соприкасался с Квон Иджэ, было его истерзанное отверстие .
Он не гладил голову, не ласкал щёки, не помогал с позой, держа за талию. Этот гайдинг был абсолютно эгоистичным, без капли заботы о Син Джеха. Сейчас он был всего лишь инструментом для удовлетворения Квон Иджэ. Это осознание с опозданием накрыло Син Джеха.
Реальный страх порождает необъяснимую тревогу. Скопившаяся тревога невыносимо давила на Син Джеха.
Обида, боль и одновременно странная, едва уловимая радость переполняли его. Радость оттого, что, возможно, наконец можно все отпустить… Слезы текли без остановки, застилая глаза пеленой. Обычно все было совсем не так. Он кончал бесчисленное количество раз, пока не терял счет, и мучился от ощущения, что кончик его члена вот-вот сотрется. Сегодня Син Джеха ни разу не кончил. В отличие от Квон Иджэ, который неистово доводил его до изнеможения и кончал снова и снова.
Сегодня не было и сокрушительного удовольствия, которое обычно приходило от гайдинга. Страх, который перевешивал удовольствие, нарастал, как волны. Пульсирующее сознание, затуманенное страхом, пробуждалось болью. Боль подавляла удовольствие, а когда становилось невыносимо, удовольствие давало лёгкую передышку. Это повторялось. Даже если член Син Джеха всё ещё не мог встать, не мог кончить и не мог почувствовать ничего, Квон Иджэ совершенно не заботился об этом.
Даже это было похоже на то, как будто Квон Иджэ относится к гайдингу формально, и Син Джеха было мучительно больно от этого.
Хорошее время, каким бы долгим оно ни было, всегда короткое, а адское время, каким бы коротким оно ни казалось, всегда длинное. Сегодняшняя ночь длилась невыносимо долго. Если бы он знал, когда это закончится, он мог бы выдержать, но Син Джеха ничего не знал.
- Так паршиво делать из человека дерьмо, но это тоже своего рода талант.
Эти слова... Син Джеха, кажется, где-то слышал сегодня.
- Интересно, кто кого делает плохим человеком.
Квон Иджэ, бормоча себе под нос, выглядел ужасно утомлённым.
Внезапно Син Джеха понял, почему эти слова так глубоко запали ему в душу, хотя обычно он был равнодушен к чужим замечаниям. Потому что это была правда. Не просто обвинение, а чистая, неоспоримая правда. Настолько неоспоримая, что даже Квон Иджэ её признал… Син Джеха опустил голову. Мир вокруг погрузился во тьму.
Квон Иджэ, глядя на это сверху вниз, не хотел ничего говорить.
Это был не гайдинг, не секс, а явное изнасилование. Из уголков рта Квон Иджэ вырвались тихие ругательства. Он раздражённо вытащил устройство контроля ESP, которое пронзало ухо Син Джеха, и бросил его на пол. Устройство ударилось о пол с треском и сломалось.
И каким мучительным было ощущение беспричинно накатывающих эмоций, которые полноценно передавались от Син Джеха.
Сильное одиночество, ощущаемое даже в компании, сильное сожаление под видом печали, пронзительное чувство вины, разрывающее сердце. Всё это было направлено не на Квон Иджэ.
Квон Иджэ стиснул зубы и вытащил свой член, погружённый в Син Джеха. Обессиленное тело рухнуло на Квон Иджэ. Он кое-как подхватил Син Джеха, позволив ему опереться на себя.
Даже в такой ситуации Син Джеха не винил и не ненавидел Квон Иджэ. Как будто все эти эмоции были присущи самому Син Джеха. И это больше всего озадачивало Квон Иджэ.
Разве у людей после эмоций естественным образом не следуют желания?
Если одиноко, то естественно хотеть к кому-то прильнуть. Если сожалеешь, то правильно испытывать хоть немного обиды к тому, кто заставил тебя так себя чувствовать. Но тогда это чувство вины... Черт возьми, почему?
Син Джеха действительно был проклятым эспером. Квон Иджэ, сам того не желая, проникался эмоциями Син Джеха. Чувствуя его эмоции так остро, он начинал испытывать то же самое чувство.
В этот момент Квон Иджэ отстранился. Он холодно смотрел на Син Джеха, который медленно оседал на пол. Ему не нужно было искать причину, почему этот эспер отличался от других, почему он был таким мутантом.
Потому что сам Квон Иджэ был таким же.
Но то, что контакт таким образом заставлял эмоции Квон Иджэ синхронизироваться с эмоциями Син Джеха, явно было серьёзной проблемой. Когда контакт прекращался, эмоции мгновенно исчезали, но из-за этого возникало ощущение, будто его окатили холодной водой. Остатки эмоций были мусором. Для Квон Иджэ, не знакомого с глубокими эмоциями, такая ситуация действительно была паршивой.
Син Джеха проснулся в комнате, окружённой стеклом. Солнце уже высоко поднялось. Шторы были раздвинуты, и глазам было не просто больно, а зудело.
Часов по-прежнему не было, но Син Джеха инстинктивно понял, что опоздал.
Когда он нетвёрдо пытался встать, его взгляд упал на полку. Чёрная кожа с металлическим устройством была влажной и местами странно растянутой или сжатой.
Осознав, что это была вещь, надетая вчера на его шею, Син Джеха инстинктивно схватился за горло. Устройство, которое причиняло ужасную боль, исчезло, но почему-то всё ещё казалось, что говорить нельзя.
Неуверенно встав на ноги, Син Джеха осмотрел комнату. Инвалидной коляски не было. Он с трудом выпрямил спину, опираясь на стену, и, спотыкаясь, сделал несколько шагов. На гладком стекле остались грязные отпечатки его ладоней.
Обычно после такого интенсивного гайдинга он должен был чувствовать себя лучше, но сегодня все было иначе. Его пронизывала дрожь. Он чувствовал, что вот-вот упадет в обморок, и ему отчаянно хотелось сдаться и вернуться в кровать. Едва выбравшись из комнаты, Син Джеха увидел Квон Иджэ, сидящего на диване. Квон Иджэ смотрел на него.
Тело Син Джеха рефлекторно напряглось.
Син Джеха беззвучно открыл рот и сказал: "Да". К счастью, тот не игнорировал его полностью.
Всё ещё казалось, что на горле что-то висит. Чувство, что если издать звук, тут же придёт разрывающая боль. Это было похоже на устройство для пыток, и ощущение жжения было настолько сильным, что мгновенно изменило даже привычки Син Джеха.
Он очень мучительно и медленно подошёл к Квон Иджэ, сидящему на диване. Словно имея дело с какой-то неприятной рутиной, Квон Иджэ холодно произнес:
- С сегодняшнего дня мы будем проводить гайдинг каждое утро, так и знай.
Квон Иджэ, встав с места, толкнул Син Джеха в спину, опрокинув его на диван. Син Джеха, распластавшись на диване, неуверенно опустился на колени, как сказал Квон Иджэ. Его ступни торчали за пределами дивана.
Сейчас было 10:40, но Квон Иджэ собирался отправить Син Джеха в школу, хоть и с опозданием. Для этого, по крайней мере, нельзя было оставлять следов на лице.
Расстегнув пряжку, Квон Иджэ одним движением вытянул ремень. Сложив крепкий кожаный ремень пополам, он встал и потёр ремнём ступни Син Джеха. Он не думал, что Син Джеха сможет удержаться за спинку. Квон Иджэ, одной рукой слегка надавив на шею Син Джеха, другой поднял ремень.
Син Джеха, не в силах закричать, опустил голову вниз и содрогнулся. Это был результат вчерашнего жестокого обучения.
- Когда ты так держишь рот на замке, моё настроение становится паршивым. Кричи.
Разрезая воздух, ремень прочертил траекторию. Несмотря на боль в ступнях, которые будто вот-вот взорвутся, Син Джеха, с открытым ртом, не мог издать настоящий крик и только дрожал.
Не потому, что не больно, и не потому, что он мог терпеть. Потому что опыт, оставивший отпечаток, очень легко меняет человека.
Всё время, пока Син Джеха получал удары по ступням длинным кожаным ремнём, а не рукой Квон Иджэ, его сердце болело. Он глубоко осознавал, что это его вина - не рассказать Квон Иджэ всю правду, но даже если бы он мог вернуться во вчерашний день, Син Джеха сделал бы тот же выбор.
Из-за одного Син Джеха Квон Иджэ терял слишком многое. Такому человеку Син Джеха не хотел рассказывать о своих крайне личных и незначительных обстоятельствах. Если он увидит его таким слабым и жалким, он может сказать, что теперь ему действительно надоело и противно.
Просто, лучше терпеть в одиночку, надеясь, что гнев Квон Иджэ на Син Джеха пройдёт - это был самый простой способ завершить ситуацию.
После неизвестного количества ударов, когда из рта Син Джеха наконец вырвался стон боли, Квон Иджэ раздражённо бросил ремень на пол. Со звоном пряжка ударилась о мрамор.
Квон Иджэ схватил Син Джеха за волосы и холодно посмотрел на него сверху вниз.
- Говорить, когда говорят, и молчать, когда велят молчать. Это так сложно?
Голос Син Джеха был в таком же беспорядке, как и его дырка.
- Я знаю, что... ошибся... поэтому...
Квон Иджэ вдавил голову Син Джеха в диван.
- Извинения, когда вы даже не знаете, в чём ошиблись, не нужны. Если вы выбрали это как средство избежать ситуации, то это ещё хуже. Извинения должны быть искренними, должны идти от сердца, когда они действительно необходимы.
Вежливая речь Квон Иджэ была весьма шокирующей для Син Джеха.
Разрыв между людьми, которых Квон Иджэ признавал, и теми, кого нет.
Син Джеха никогда не мог войти в границы, установленные Квон Иджэ. Он всегда проходил испытания и проверки на этой границе. Хотя иногда ему разрешали войти внутрь, вчерашний инцидент полностью вытолкнул Син Джеха за пределы границ Квон Иджэ.
- Вы думаете, я бью вас сейчас за ваши ошибки?
- Вы считаете себя сучонком, которого нужно бить, чтобы он образумился?
Квон Иджэ поднял голову Син Джеха за волосы, заставив его повернуть лицо, и ударил по щеке.
Гайдинг без секса был малоэффективен. То, что Квон Иджэ решил увеличить количество сеансов до одного раза в день, означало, что он собирался проводить гайдинг именно таким образом, без секса.
Глядя на Син Джеха с покрасневшей правой щекой, Квон Иджэ ослабил хватку на его волосах. Син Джеха рухнул на диван. Квон Иджэ поднял ремень с пола.
Он безжалостно хлестал Син Джеха ремнём. Хотя казалось, что он бьёт хаотично, кончик ремня точно приземлялся только на ступни и ягодицы Син Джеха.
Квон Иджэ наказывал Син Джеха беспощадно, словно не мог его простить. При каждом ударе ремня Син Джеха сжимался. Сжатые кулаки и ступни белели, сжимались, потом снова разжимались и краснели.
Затем его шея снова оказывалась в захвате, и всё начиналось сначала. Ощущение, которое приходило после необходимой боли и формального гайдинга, было для Син Джеха чем-то хуже, чем боль.
Когда Син Джеха, физиологически вынужденный испытывать эрекцию, с мучительным стоном излил жидкую сперму, Квон Иджэ отпустил его и раздраженно провел рукой по волосам.
Этого должно быть достаточно, чтобы Син Джеха чувствовал дискомфорт весь день. Ему будет трудно даже засунуть ступни в кроссовки, а каждый раз, когда он будет опираться на ноги, его будет пронизывать острая боль. Не говоря уже о том, что будет, когда он сядет. Во все эти моменты Син Джеха будет думать о Квон Иджэ.
Конечно, такие лёгкие шлепки вряд ли имеют большой эффект, но это лучше, чем вообще ничего не делать.
- Мы договорились, что метод гайдинга будет по моему усмотрению. В ближайшее время приходите ко мне каждое утро. Если не придёте до 7 утра, я буду считать, что вам не нужен гайдинг в этот день.
Голос Квон Иджэ был преисполнен скуки. Похоже, таким был Квон Иджэ на работе в компании. Просто формально, относясь к Син Джеха не как к человеку, а как к заданию. В нём была безразличность, с которой он, независимо от того, насколько паршивое у него настроение, должным образом выполнял свою работу.
- Если услышали, проявите вежливость и ответьте.
Когда голос Син Джеха был готов оборваться, рука Квон Иджэ сжала его шею, будто душа. К счастью, гайдинг не продолжился. Казалось, Квон Иджэ проверял состояние Син Джеха.
Квон Иджэ, смотря на апатичного Син Джеха сверху вниз, сосредоточился. От ослабленного Син Джеха не исходило никаких эмоций. Ни боли, ни убийственного намерения, ни ненависти. Негативных эмоций, которых ожидал Квон Иджэ, не было. И Квон Иджэ не мог в это поверить.
Он отпустил Син Джеха и приказал:
- Если вы пришли в себя, готовьтесь в школу.
Холодно сказал Квон Иджэ и отвернулся. Син Джеха, сидя лицом к спинке дивана, не видел Квон Иджэ.
Сказать, что не грустно, было бы ложью. Син Джеха лишь потёр глаза тыльной стороной ладони. На тыльной стороне ладони остались едва заметные следы влаги. Хотя он думал, что сразу отправится в школу, Квон Иджэ всё же заставил его сесть за стол. Когда Син Джеха с трудом заставлял себя есть, Квон Иджэ сообщил ему новость, полученную утром:
- Сегодня после школы отправляйтесь в Центр.
Столовые приборы с грохотом выпали из рук Син Джеха. Хотя Квон Иджэ действительно сказал ему приходить каждое утро для гайдинга...
- Я тоже не знаю. Вы узнаете, когда сами туда пойдёте.
Квон Иджэ говорил голосом, который, казалось, совершенно не интересовался этим вопросом. Син Джеха очень осторожно спросил:
- После возвращения оттуда, я могу... вернуться?
Глаза Квон Иджэ пристально изучали Син Джеха. Син Джеха невольно съёжился.
- Дело не в том, что мне не хочется возвращаться...
- Я не знаю, что происходит, но убедитесь, что полностью разобрались с делом перед возвращением. Руководитель Ким - занятой человек. Я не позволю тратить время на такие бесполезные вещи впредь.
- ...Вам не нравится, что я иду в Центр?
В конце концов, Квон Иджэ отложил столовые приборы. Его беспокойное настроение, начиная со вчерашнего вечера, не улучшилось и сейчас достигло своего пика.
- Если я скажу, что мне не нравится, ты не пойдёшь?
- Э, это, похоже, не то, что я могу решать...
- Тогда не стоило и спрашивать с самого начала.
Глаза Квон Иджэ говорили: «И что изменится, если ты узнаешь? Твои обязанности от этого никуда не денутся».
На этом разговор полностью прекратился. Син Джеха ел, низко опустив голову. Ведь Квон Иджэ больше всего не любил, когда Син Джеха специально не спал или не ел.
Пока Син Джеха размышлял, Квон Иджэ, закончив есть, встал и вышел в гостиную. Доброго человека, который ждал, пока Син Джеха доест всё, больше не было.
Син Джеха с трудом заставил себя доесть завтрак и толкнул инвалидное кресло. Он вздрагивал от боли в ступнях каждый раз, когда обращал на неё внимание. Как я буду тренироваться позже? Поставить ногу на землю будет очень больно...
Остановившись перед Квон Иджэ, Син Джеха низко поклонился.
Квон Иджэ, скрестив руки, смотрел на Син Джеха. Его взгляд был направлен не на лицо Син Джеха, а между его ног. Син Джеха невольно посмотрел вниз. Хотя он думал, что сидит прямо, его ноги были безвольно раздвинуты.
- В таких случаях я рад, что вы пользуетесь инвалидным креслом. Потому что вы даже не можете свести раздвинутые ноги после небольшого секса. Я бы не хотел, чтобы другие видели, как вы не можете даже нормально ходить, и заставлять их воображение работать.
Син Джеха молчал в ответ на явную насмешку. Он нерешительно пытался свести ноги вместе, напрягаясь, но не очень успешно. Ему было стыдно, словно все смотрели только на пространство между его ног.
Син Джеха был не единственным, кто слышал слова Квон Иджэ. Рядом был Блейк Уайлдер и люди, пришедшие сопровождать Квон Иджэ. Бросив Син Джеха перед ними, Квон Иджэ первым отвернулся и ушёл.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty