Кле. Глава 51-55
Файл назывался "Омбре" (Ombre).
Я до сих пор отчетливо помню выражение лица отца, когда он изучал его содержимое.
- Он выглядел так, будто его предали. Как будто все, во что он верил, оказалось ложью.
Я представил лицо отца. То убитое выражение лица невозможно забыть.
- Господин Ли Дохён был одержим идеей справедливости, - слова аджосси будто читали мои мысли.
Несмотря на то, что отец был талантливым программистом, он бросил работу и перешёл в Сентинел за жалкую зарплату именно из-за той одержимости, о которой говорил аджосси. Помню, что из-за этого мама, бывшая домохозяйкой, в какой-то момент начала работать неполный рабочий день.
- Для отца справедливость была превыше всего. …В отличие от меня.
Какое значение имеет справедливость, если ты не полицейский, не судья и не прокурор? Сначала выживание и удовлетворение собственных потребностей.
- Отца убили, потому что он сообщил о тех файлах, которые нашёл, верно?
С характером отца он бы не стал молчать или использовать эту информацию в своих целях.
- Да. Он пошёл к директору Сентинел.
Секретарь кивнул с печальным выражением лица.
Убийство, замаскированное под несчастный случай.
Теперь я точно понимал, почему отца убили. Мама тоже оказалась втянутой - может, просто по невезению, а может, её устранили на всякий случай.
Разум может сохранять хладнокровие, но сердце так не умеет. В груди всё бурлило, подкатывала тошнота.
В этот момент я почувствовал тепло - кто-то взял меня за руку.
- Если тяжело, можем сделать перерыв.
В глазах аджосси мелькнуло беспокойство. Это была едва заметная частица эмоции, которую обычно сложно разглядеть.
Может, потому что я уже долгое время находился рядом с аджосси, пусть и недолго...
Его пронзительный взгляд, как обычно, был слегка смягчен, когда обращался ко мне, губы по-прежнему решительно сжаты, но я научился читать скрытые эмоции в этих тонких изменениях.
Встречаясь с его теплым взглядом, я почувствовал, как мое сердце успокаивается.
Раньше, когда я был один, я умел только молча терпеть, не показывая виду. Теперь это стало невозможно. Аджосси видит меня насквозь и понимает мое состояние по одному лишь выражению лица.
- Если у меня разовьётся зависимость, будете нести ответственность.
- Хорошо. Я беру на себя ответственность.
Слегка улыбнувшись, я попросил его продолжить рассказ.
- Проблема возникла после смерти господина Ли Дохёна.
Секретарь поправил очки и добавил:
- В Омбре был встроен вирус с отложенным действием.
- Вирус с отложенным действием?
Я вопросительно наклонила голову, и секретарь пояснил:
- Его установил господин Ли Дохён. Содержимое файла было настолько ошеломляющим, что шантаж казался неизбежным.
- То есть он хотел использовать вирус для шантажа?
- Нет. К сожалению, до шантажа дело даже не дошло.
Секретарь с печальным лицом продолжил:
- Директор сразу же согласился опубликовать содержимое Омбре, как того хотел господин Ли Дохён. Несчастный случай произошел, когда он ехал на встречу, чтобы обсудить детали публикации.
Итак, подытожим… Отец хотел восстановить справедливость, раскрыв все преступления, собранные в Омбре, а директор сделал вид, что согласен, но затем устранил его, замаскировав убийство под несчастный случай.
- Отец, как дурак, попался на эту удочку.
Секретарь неловко улыбнулся в ответ на мою хладнокровную реакцию.
- Вирус с отложенным действием, установленный господином Ли Дохёном, требовал ввода случайного пароля в течение одной минуты после активации.
Случайный пароль - это пароль, который генерируется в момент активации вируса и действует только в этот короткий промежуток времени. Если не иметь под рукой опытного хакера, взломать и ввести пароль за одну минуту практически невозможно.
- Из-за вируса Омбре исчез без следа. Никто не успел ничего сделать.
Файл Омбре сам по себе был мощным оружием, способным контролировать множество влиятельных людей. Его исчезновение могло хотя бы на время усмирить тех, кто наживался на чужих преступлениях.
С другой стороны, меня мучил вопрос.
Почему отец установил вирус, который удаляет файл, а не обнародует его автоматически?
То, что отец обратился к директору для обсуждения публикации Омбре, можно объяснить тем, что ему нужна была крепость под названием Сентинел. Между разоблачением, сделанным частным лицом и медиа-организацией, огромная разница в достоверности и влиянии.
К тому же, существовал риск, что гнев разоблачённых обрушится на семью.
- Как думаете, что произошло с Сентинел сразу после исчезновения Омбре?
Ответ не требовал особых размышлений.
- Думаю, те, кого держали на коротком поводке, не оставили это просто так. Ведь больше нечем было их шантажировать.
- Вы правы. Вот почему Сентинел исчез через полгода после смерти господина Ли Дохёна.
От этих слов стало тяжело на душе.
Я знал, что Сентинел исчез, но, сложив все скрытые кусочки головоломки, я чувствовал себя крайне растерянным.
Я схватился за пульсирующую голову и поспешно спросил:
- Я понимаю, почему отец стал мишенью для устранения. Но приёмные родители? Какое преступление совершили они...
Приёмные родители были так же хороши ко мне, как и биологические. Они искренне любили меня и относились как к родному сыну. До сих пор не понимаю, почему их убили.
Увидев мою реакцию, секретарь быстро взглянул на аджосси, словно спрашивая, стоит ли продолжать.
Сказал я, закусив губу, прежде чем аджосси успел что-то сказать.
Я хотел знать все, что от меня скрывали. Я решил узнать все и отомстить за все.
- Продолжайте, пожалуйста. Я в порядке. Я выдержу.
После моих настойчивых слов секретарь, выглядевший неловко, наконец заговорил.
- Обнаружив Омбре, господин Ли Дохён попросил своего близкого друга, господина Чан Джисока, позаботиться о его семье, если с ним что-то случится.
Секретарь холодно прервал меня.
- Чтобы извлечь резервную копию Омбре, им нужна была ваша "способность", Ли Догом-щи.
Неужели приемные родители, которые, как я верил, искренне любили меня, взяли меня к себе только из-за Омбре? Не из-за просьбы отца?
Потрясённый, я прикусил губу, пытаясь собраться с мыслями. От мысли, что любовь приёмных родителей могла быть ложью, сердце сжалось. Если их тёплые улыбки и нежные прикосновения были частью плана, значит, я был обманут на протяжении многих лет.
- В то время господин Чан Джисок был помощником известного своей честностью и неподкупностью члена Национального собрания. И этот политик был чист, его имени не было в Омбре.
Секретарь, наблюдая за моей реакцией, продолжил:
- Поэтому он и рассказал ему об резервной копии Омбре.
Я знал, что мой приемный отец раньше работал помощником у политика. Не помню точно, у кого, но, кажется, он уволился, когда они взяли меня в семью.
- Значит, отец доверил резервную копию моему приёмному отцу и этому политику, веря, что они её обнародуют?
Пытаясь разобраться в ситуации, я задал вопрос, но секретарь слегка покачал головой.
- Он не передавал сам файл. Только информацию.
- Господин Ли Дохён настроил доступ к резервной копии на день рождения сына, через десять лет. Именно поэтому Чан Джисок взял вас на воспитание.
Чтобы получить доступ к резервной копии через десять лет.
- Чтобы пробить защиту, установленную господином Ли Дохёном, и получить резервную копию Омбре, им необходимы вы, Ли Догом-щи.
Теперь я начал понимать. Почему отец выбрал такой сложный способ спрятать резервную копию.
- ...Отец был осторожным человеком. Он всегда говорил мне: доверяй людям, но помни о возможности предательства.
Отец постоянно говорил маленькому мне о важности доверия, но в то же время учил, что это доверие может быть разрушено. Что в любой момент можно быть преданным. Таким он видел мир.
Поэтому, даже доверяя своему другу и неподкупному политику, он всё равно подготовился к худшему.
- Если им был нужен я через десять лет, им следовало бы присматривать за мной все это время. Вдруг я бы умер где-нибудь на улице.
Вот почему приемные родители взяли меня в семью. И так заботились обо мне.
Вместо обиды я почувствовал горечь. Почему какой-то файл важнее человека?
Думая о приёмных родителях, которые одаривали меня любовью, я горько усмехнулся. Секретарь, заметив это, попытался утешить меня:
- Верно, они взяли вас из-за желания получить Омбре, но это продлилось недолго.
Когда я озадаченно спросил, секретарь ласково ответил:
- Супруги Чан полюбили вас как родного сына и поэтому разорвали отношения с политиком. Они не хотели вас использовать для такого дела.
Сомнения и обида на приемных родителей начали рассеиваться.
Сейчас не время разбираться, какие проявления их любви были искренними, а какие - нет. Это можно сделать позже.
Сейчас нужно сохранять хладнокровие, чтобы отличить врагов от союзников.
Если слова секретаря правдивы, то я мог догадаться, к какому результату это привело.
- …Поэтому он убил их. Этот политик.
Кусочки головоломки складывались один за другим. Кто убил моих приёмных родителей, как и почему.
Три года назад мне было девятнадцать.
Это было после окончания школы, когда я начал самостоятельную жизнь. Возраст, когда я бы не сломался, потеряв приёмных родителей, и к тому же для наблюдения за мной хватало "того парня", так что они без проблем осуществили свой план.
Я тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. В голове потемнело. Чем больше я узнавал правду, тем более нереальной казалась эта ситуация. Меня душила тяжесть в груди.
Я почувствовал тёплое дыхание аджосси на тыльной стороне ладоней, которыми закрывал лицо.
- Ты ни в чём не виноват. Всё в порядке.
Аджосси продолжал успокаивать меня, спрятавшегося за руками.
В его голосе была какая-то странная сила.
Слушая его, я понимал, что это не просто слова утешения. В них чувствовалась глубокая, непоколебимая уверенность.
Я всегда буду на твоей стороне.
Я рядом, поэтому все будет хорошо.
Благодаря этому давящее чувство, подступавшее к горлу, значительно ослабло. Верно, зачем мрачно раздумывать, когда рядом аджосси, который даже такую информацию смог раскопать и принести мне.
- ...Кто сказал, что я виню себя?
Нарочито ворчливо спросил я, убирая руки от лица. Наши взгляды встретились.
- Судя по тому, что я слышал, я ни в чём не виноват.
Когда я уверенно произнёс это, я услышал тихий смех секретаря. Глаза аджосси тоже смягчились, словно он почувствовал облегчение.
- Не волнуйтесь, я не собираюсь раскисать из-за такого.
Быстро взяв себя в руки, я спокойно продолжил:
- Какими бы ни были изначальные причины, по которым приёмные родители взяли меня, они всё равно растили меня с огромной любовью.
Они были слишком хорошими людьми. Даже сейчас, вспоминая их, могу вспомнить только тепло. Неудивительно, что, став старшеклассником, я хватался за любую подработку, чтобы хоть немного помочь им.
- Так что я отомщу этому политику в благодарность за все, что они для меня сделали.
- Вы догадываетесь, кто этот политик?
Я вспомнил Квон Сонджэ, которого видел в последний раз в кампусе. Тот парень, который сразу узнал аджосси и насторожился. Он беспокоился о друге или о том, что планы его отца могут быть нарушены?
- Только один человек мог следить за мной так близко, не привлекая внимания приемных родителей. Этот парень слушался только одного человека.
Человек, который знал меня с момента, когда меня взяли приёмные родители.
Тот, кто всё это время ждал подходящего момента.
Политик, который и сейчас известен своей честностью и неподкупностью.
Я вспомнил человека, который десять лет держал Квон Сонджэ рядом со мной в качестве инструмента слежки.
Отец Квон Сонджэ был моей первой целью для мести.
Когда цель определена, остается только одно.
- Что мне нужно сделать в первую очередь.
- Эмм..., аджосси, вы хотите сказать... что это тоже часть плана?
Осторожно спросил я, не в силах скрыть сомнение в голосе.
На мой нерешительный вопрос аджосси невозмутимо дал короткий ответ. Настолько короткий, что становилось ещё более неловко. Словно моя нерешительность была совершенно бессмысленной.
- Но, э-э, сейчас лето, жарко и...
- Насколько я знаю, ты хорошо переносишь жару.
Легко парировал аджосси, в его голосе слышалась легкая, шутливая интонация.
И это правда, я почти не потею, если только не очень жарко и влажно. Даже сейчас, держа аджосси за руку.
- Мне кажется, двое мужчин, которые… ведут себя так… вызывающе… это немного странно.
Двое мужчин, держась за руки и даже переплетая пальцы, шли посреди оживлённой улицы.
Я чувствовал взгляды прохожих, словно они касались моей кожи. Даже сейчас я ощущал эти взгляды то тут, то там. Среди них я чувствовал себя всё меньше и меньше.
- Разве есть причина стыдиться?
Если скажу "да", буду выглядеть слишком старомодным, а если "нет" - придётся сейчас же научиться игнорировать стыд. Это не так-то просто. Рука аджосси в моей руке казалась особенно тяжёлой.
Аджосси вдруг показался мне невероятным. Как он может оставаться таким невозмутимым, не меняя ни выражения лица, ни взгляда?
- Э-э, я понимаю, что сам сказал, что готов на всё, но неужели обязательно изображать свидание?
Я так много получил этих взглядов, что лицо уже заметно покраснело. Если продолжу так и дальше, то скоро совсем запылаю, поэтому хотел узнать, нет ли другого способа.
- Что вызывает больше доверия: когда кто-то ходит с возлюбленным и говорит, что у него есть партнёр, или когда кто-то всё время один, но утверждает, что у него есть партнёр?
Аджосси поднял нашу руку с переплетёнными пальцами и поцеловал тыльную сторону моей ладони.
Увидев этот непринуждённый жест, несколько женщин поблизости покраснели и ахнули. Моё лицо тоже разгорелось.
- Если просто держать тебя взаперти, невозможно понять, любовники мы или просто сексуальные партнёры. Надо хотя бы показать, что мы ходим на свидания, чтобы получить правильную реакцию.
Я чуть не вскрикнул от неожиданности, но вовремя закрыл рот. Горло сдавило от смущения.
Другими словами, если я живу в доме аджосси и говорю, что у меня есть парень, но никто этого не видел, то, конечно, мне не поверят. Поэтому нужно все делать открыто.
Аджосси сказал, что в последнее время ходит много разных слухов об Омбре.
Говорят, что за его находку можно получить несколько сотен миллионов, что само обладание им принесет огромные деньги, что с его помощью можно уничтожить пару-тройку организаций.
Были и другие слухи, еще более нелепые.
Какой еще «предмет»?… Они даже не знают, что такое Омбре.
Предмет, цветок, антиквариат, женщина, ребенок, кошка и так далее.
Если собрать все версии о том, что такое Омбре, наберется не меньше двадцати вариантов. Большинство из них были беспочвенными и абсурдными.
Ими можно было бы пренебречь, если бы не одна проблема. В каждом из этих слухов упоминался я.
Придумывали бы свои небылицы, зачем меня-то впутывать?
Это было неприятно и даже пугающе.
Среди множества слухов была одна крупица правды.
Что для получения Омбре нужен ключ - Кле.
Вот почему мы с аджосси сейчас разыгрываем гей-пару. Все слухи разные, но ключ везде один и тот же, так что им захочется заполучить меня. Даже если Омбре окажется бесполезным, меня можно будет выгодно продать.
Теперь мне придется отбиваться от кучи бандитов.
Аджосси ободряюще похлопал меня по плечу.
- Большинство этих мелких сошек отстанут, как только увидят тебя рядом со мной.
Я вдруг понял, насколько влиятельны аджосси и его организация. Они одни из самых могущественных, поэтому другие бандиты не связываются с ними. Рядом с аджосси я в безопасности.
Но мы делали это не только для того, чтобы отпугнуть мелочь.
- А крупная рыба не упустит такой возможности.
В последнее время я проводил большую часть времени в доме аджосси и редко выходил. Единственный раз, когда я выходил, - это когда ездил в университет, чтобы встретиться с Квон Сонджэ. После этого я снова засел дома.
Аджосси планировал это с самого начала - он хотел, чтобы те, кто владеет информацией об Омбре, начали нервничать. Его план был продуманным и хладнокровным.
Неудивительно, что он не выпускал меня из дома.
Он запрещал даже простую подработку, предлагал гулять на просторной террасе вместо улицы, просил отключать телефон, чтобы меня никто не смог позвать.
Пока аджосси прятал меня, те, кто знал об Омбре или обладал достоверной информацией, изнывали от беспокойства. Даже если бы у них был доступ к Омбре, без Кле они не смогли бы его открыть.
Поэтому они попытались выманить меня наружу. И аджосси, которому надоели эти мелкие сошки, решил подыграть им.
Все эти странные слухи об Омбре и обо мне распускали те, кто действительно владеет информацией.
Если бы кому-то из этих мелких сошек удалось разлучить меня с аджосси, это было бы для них большой удачей. А если нет, то хотя бы появилась бы возможность прощупать почву. Как только мы с аджосси вышли на улицу, чтобы отпугнуть мелочь, у крупной рыбы появился шанс подобраться ко мне.
В плане аджосси я был словно пешка, передвигаемая по его воле.
Так называемая "крупная рыба" начала довольно сложную игру, но я не был особо обеспокоен. Аджосси сказал, что предвидел всё это ещё с того момента, как получил "право собственности" на меня через расписку.
Чувствую себя в безопасности... но всё равно неловко.
Я безвольно опустил руку, которую держал аджосси. Он крепче переплёл наши пальцы, слегка улыбнувшись глазами.
- Терпи, даже если неприятно. Это для твоей безопасности.
- Я не против. Не впервой держаться за руки с вами.
Безразлично ответил я, но потом замялся.
- Хотя… называть вас «аджосси», когда мы притворяемся парой, как-то странно.
- Учитывая нашу разницу в возрасте, "аджосси" вполне уместно.
С серьезным лицом он поднял руку и показательно потряс ею.
- Но если я буду так вас называть на людях, нас могут неправильно понять.
Даже если аджосси выглядит молодо и привлекательно, всем понятно, что разница между нами как минимум лет десять.
Так что смена обращения могла бы помочь.
- Может, хотя бы на публике изменим обращение?
- Хочешь придумать ласковое прозвище?
"Это тоже неплохо", - сказал дядя, а я посмотрел на него скептическим взглядом.
- Фу... от одной мысли меня передёргивает, хочется удариться головой.
Мне, конечно, не стоило этого говорить, ведь я сам иногда прошу его называть меня «Гом-а» дома, но что поделать, если меня уже передернуло?
- Не будем усложнять. Давайте я просто буду звать вас "хён".
Слово «хён» имело удивительную силу.
Когда я называл его «аджосси», разница в возрасте ощущалась очень остро, но «хён» менял все. Как будто он просто хорошо сохранившийся старший брат.
Когда я произнёс это вслух, почувствовал, что это именно то, что нужно.
Я повернулся к аджосси, который вдруг остановился, и мои глаза засияли.
Улыбаясь, я не успел договорить, как аджосси внезапно затащил меня в узкий переулок рядом с нами. В отличие от улицы, это был тёмный переулок без людей.
Я недоумевал, почему он вдруг привёл меня сюда, когда...
Призывая к тишине, аджосси внезапно прижал меня к стене. Но при этом он всё же защитил мою голову, подставив руку между стеной и моим затылком. Я почувствовал, как его рука коснулась стены, как и моя спина.
Ошеломлённый этим внезапным действием, я только сейчас заметил, что его взгляд как-то изменился. Вместо спокойного взгляда, который был у него до этого, его глаза стали острыми, с едва заметным волнением.
Аджосси прошептал голосом, низким, словно он только что проснулся:
Я невольно сглотнул, отвечая. Я чувствовал, что задыхаюсь, не зная, куда деть глаза в этой странной атмосфере.
Аджосси прижал меня к стене всем телом, втиснув свое твердое бедро между моих ног. Его бедро плотно прижималось к моей паху, наши груди почти соприкасались.
- П-подождите, что вы делаете?
Смущённый близостью, я услышал тихий шёпот аджосси:
Его лицо было обращено ко мне, но взгляд скользнул к концу переулка. Я незаметно посмотрел туда же и увидел, как кто-то быстро прячется.
- Думаете, это одна из мелких сошек?
- Кто знает. Может быть, крупная рыба, проглотившая приманку.
Аджосси, шепча так, будто мы наслаждаемся тайным свиданием, приблизил своё лицо ещё ближе.
- Сейчас нас снимают, так что подыграй мне.
Наверное, он имел в виду того человека, который только что спрятался. Это как раз то, что нам нужно.
Только я не понимал, что он имеет в виду под «подыграй».
Аджосси внимательно посмотрел на меня, затем медленно ответил:
- Я собираюсь поцеловать тебя. Так, чтобы нас хорошо сняли.
На мгновение у меня все мысли вылетели из головы. Я правильно расслышал?
Поцелуй...? Тот самый поцелуй...?
Аджосси, видя, что я застыл, спросил:
В моём поспешном ответе всё ещё слышалось неприкрытое смущение.
Хотя у меня и не было опыта в отношениях, меня целовали несколько раз. В большинстве случаев Квон Сонджэ прибегал и оттаскивал человека через пару секунд, но это всё равно можно считать поцелуями, верно?
При моём ответе уголки губ аджосси слегка приподнялись.
В его улыбке читалось облегчение, но в то же время я чувствовал какую-то горечь. Его выражение лица было сложным.
- Было бы жалко, если бы ты подарил свой первый поцелуй такому, как я.
Не просто "мне", а "такому, как я".
Это была несвойственная аджосси самоуничижительная фраза.
Аджосси резко приблизил свои губы к моим. Меня окутало его горячее дыхание с прохладным, изысканным ароматом его парфюма.
Наши губы соприкоснулись. Мягкие, прохладные губы терлись о мои.
Мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. Все произошло так быстро, что я просто потерял дар речи.
Честно говоря, я был шокирован. Я думал, мы просто будем делать вид, но аджосси без колебаний прижался губами к моим. Ощущение, когда мягкие губы трутся друг о друга, было странным.
Инстинктивно я попытался отвернуться, но не смог уклониться, потому что аджосси держал меня за затылок. Я пытался оттолкнуть его, робко стуча по его груди, но он даже не шелохнулся. Внезапно одна из его рук обвила мою талию и притянула ещё ближе, делая наш контакт ещё плотнее.
Одного соприкосновения губ было достаточно, чтобы вывести меня из равновесия, но тут мягкий язык аджосси легко лизнул мои губы. Он нежно, но ощутимо прикусил мою нижнюю губу, и я чуть не застонал от этого острого, щекочущего чувства.
Сквозь туман в голове я услышал голос аджосси:
Я в замешательстве посмотрел на него. В его красно-коричневых глазах горел необычный огонь.
Видя, что я напряжённо стою, сжав челюсти, аджосси слегка приподнял брови. Только тогда я осознал, что стискиваю зубы.
По просьбе аджосси я послушно, как хороший мальчик, открыл рот.
Язык аджосси, словно только этого и ждал, тут же проник внутрь. Я вздрогнул от этой напористости. Его язык скользнул по моим зубам, вызывая щекочущую дрожь.
Первое, что я почувствовал, - это жар его языка, такой контрастирующий с прохладой губ. Удивительно, как ему удавалось скрывать этот жар.
Уже от одного прикосновения губ голова шла кругом, а после того, как я открыл рот, стало ещё хуже.
Горячий язык, проникший в мой рот, оказался на удивление нежным. Словно здороваясь, он мягко погладил мой язык сверху и снизу, затем широко распластался и прошёлся по нёбу. Потом он кончиком провёл по поверхности нёба - ощущение было настолько удивительно щекотным и покалывающим, что я не смог сдержать стон.
Язык аджосси в ответ на мой стон задержался на нёбе ещё немного. Казалось, ему нравилась моя реакция.
Описав несколько кругов, его язык плавно скользнул к моему горлу. Движения аджосси становились все более настойчивыми, он проникал все глубже.
Ощущение захваченного языка, тянущее чувство, распространяющееся до самого корня, и нежная щекотка, успокаивающая меня каждый раз, когда я ёрзал.
Всё приносило удовольствие. Каждое движение было не только стимулирующим, но и странно возбуждающим, щекочущим глубоко внутри.
Мои руки, которые до этого отталкивали аджосси, теперь цеплялись за него. Увлечённый поцелуем, я чуть не потерял равновесие, но твёрдая рука на моей талии и бедро между моими ногами хорошо меня поддерживали.
Поцелуй... на самом деле приятнее, чем я думал.
Эта мысль показалась мне абсурдной.
Я ожидал, что меня будет переполнять отвращение от поцелуя с мужчиной, но мне, наоборот, хотелось, чтобы это продолжалось. Поцелуй аджосси был сладким, нежным и возбуждающим.
Наконец, язык аджосси медленно покинул мой рот. Он нежно облизал мои губы, слегка прикусывая и посасывая их.
Его горящий взгляд задержался на мне, словно он раздумывал, продолжать или нет.
Мой сбивчивый ответ прерывался тяжёлым дыханием.
Видя моё ошеломлённое состояние, дядя погладил мою голову, похлопывая по ней. Только тогда я немного пришёл в себя.
- А... я в порядке. Наверное...
Я чувствовал себя полным идиотом после этого поцелуя. Он был таким сладким, что у меня чуть душа не улетела.
- Это правда… вредно для сердца…
Я нервно рассмеялся, и аджосси коснулся пальцем моих губ. Он слегка надавил, и мне показалось, что я целую его палец.
Он стер остатки слюны с моих губ мягким движением. Даже это было приятно. Не слишком ли я распущен?
Я потер переносицу, отводя взгляд. Мои пальцы коснулись губ, и я почувствовал жар. Губы, которых касался аджосси, все еще горели.
- Честно говоря… мне понравилось даже больше, чем я ожидал. Хотя мне так стыдно, что хочется умереть.
- Ты все так же любишь целоваться, - сказал аджосси.
Когда я говорил аджосси, что люблю целоваться?
Аджосси замер, увидев моё озадаченное выражение.
- ...Нет, просто рад, что тебе понравилось.
Он сразу же непринуждённо сменил тему. В тот момент меня больше занимало его спокойствие, чем то, что он сказал.
В отличие от меня, аджосси был на удивление спокоен, как будто ничего особенного не произошло. Вот что значит опыт.
Он невозмутимо провел рукой по моим губам.
- Хорошо, что у тебя нет отвращения. Постепенно привыкнешь.
- Мы будем делать это еще? - неужели он хочет повторить сегодняшний поцелуй? Со мной?
Аджосси спокойно ответил, глядя на мое покрасневшее лицо:
- Мы не можем показывать, как занимаемся сексом, так что придется чаще целоваться.
- Вы такой взрослый, аджосси, и совсем не стесняетесь. Удивительно.
Аджосси слегка улыбнулся, услышав мою покорную реплику.
- Да, хён, - он сам попросил меня так его называть, а теперь вздрагивает, когда я это делаю. Видимо, ему тоже неловко.
Если говорить о свидании, то первое, что приходит в голову - кинотеатр. Наверное, есть и другие места для свиданий, но для меня, без опыта в отношениях, это максимум, что я мог предложить.
Аджосси, похоже, тоже ничего другого не придумал. Он просто согласился пойти в кино, не предлагая других вариантов.
Мы зашли в кинотеатр и выбрали первый попавшийся фильм, на который успевали.
Кто бы мог подумать, что я буду смотреть гангстерский фильм с гангстером…
Но выбора не было. Это был единственный фильм, который начинался в ближайшее время.
Мы вошли в зал, где уже было довольно много зрителей, и вскоре свет погас. Приглушённое освещение усиливало концентрацию, и люди постепенно погружались в фильм.
Я как раз был полностью поглощён фильмом.
Внезапно я почувствовал, как где-то мигнула вспышка в нашу сторону. Люди вокруг, заметив это, недовольно проворчали: "Что происходит? Кто фотографирует в кинотеатре?"
Так они следят за нами даже в кинотеатре.
Если кто-то следит за нами по чьему-то приказу, то работодатель должен выдать этому человеку премию. Однако слежка была слишком очевидной, что портило впечатление.
Я сидел с мыслью "пусть снимают, если хотят", но всё равно чувствовал себя неуютно. Мысль о том, что кто-то наблюдает за нами, заставляла меня нервничать, даже если я не хотел обращать на это внимание. Естественно, я не мог сосредоточиться на фильме.
Когда я невольно съёжился от дискомфорта...
Рука аджосси, которая лежала на подлокотнике, погладила тыльную сторону моей ладони. Будто успокаивая меня.
Когда я повернулся, наши взгляды встретились.
Теперь, когда я задумался об этом, мы часто встречались взглядами с тех пор, как вошли в кинотеатр. Как будто он наблюдал за мной, а не за фильмом. Конечно, это невозможно, но казалось, что он не особо сосредоточен на фильме, если так часто смотрит в другую сторону.
Я осторожно посмотрел на аджосси. Мне хотелось спросить, не скучно ли ему.
Я наклонился к нему, чтобы сказать это шепотом. Аджосси тоже повернул голову ко мне, и я невольно улыбнулся. Его теплое дыхание окутало меня.
- Фильм скучный, но в целом всё нормально.
Я хотел предложить уйти, если ему неинтересно, но раз он говорит, что все нормально, то досмотрим до конца. Если сосредоточиться на экшене, то смотреть можно.
Фильм подходил к концу, и, как и следовало ожидать, все закончилось «кулачным безумием».
Если бы не экшн-сцены, я бы уже спал.
Сюжет был банальным и устаревшим: главный герой, всю жизнь полагавшийся только на свои кулаки, подчиняет себе банду и становится боссом. Наверное, не только я, но и большинство зрителей смотрели этот фильм только ради экшена. Особенно впечатляли сцены, где главный герой расправлялся с противниками, демонстрируя мощные удары и мастерское владение боевыми искусствами.
Сюжет, конечно, никуда не годится.
В наше время невозможно стать боссом банды, полагаясь только на кулаки. Даже если это и удастся, такая банда долго не продержится.
Мир изменился, и формы власти тоже. Раньше сила была синонимом власти, и кулаками можно было решить любую проблему, но сейчас важнее информация, деньги и сложные сети связей, стоящие за ними.
«Вот почему они охотятся на тебя.»
Теперь я лучше понимал слова аджосси.
Погрузившись на мгновение в размышления, я оглянулся, чтобы проверить, смотрит ли аджосси фильм.
Аджосси сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел на меня. Он облокотился на подлокотник, подперев подбородок рукой, и слегка повернулся в мою сторону.
Его взгляд не был направлен на экран, он смотрел только на меня. Как будто здесь он мог спокойно смотреть на меня, не скрывая своих чувств.
Аджосси не менял позы, ожидая моего ответа. Всё это время его взгляд был неотрывно направлен на меня.
- Как будто вы смотрите не фильм, а только на меня.
Нежные глаза аджосси ярко блеснули в свете взрыва на экране.
- Я пришел сюда, чтобы смотреть на тебя, пока ты смотришь фильм.
Слова, которые обычно говорят возлюбленным, на мгновение лишили меня дара речи.
Его слова заставили мое сердце биться чаще. Я почувствовал, как мои щеки горят.
Дело было не в самих словах. Если бы он просто сказал это, я бы подумал, что он шутит, и не придал бы этому значения.
Но проблема была в этом взгляде.
Этот слишком нежный взгляд, в котором проглядывала глубокая привязанность, словно больше не нужно было ничего скрывать.
Взгляд аджосси, казалось, говорил больше, чем слова.
Когда я испытывал подобное чувство?
Я вспомнил момент, который до сих пор живо помню. Должно быть, это было, когда я в первый и единственный раз страдал от головной боли в доме аджосси.
Воспоминания о том дне были одновременно смутными и яркими.
В тот раз, когда аджосси утешал меня, его лицо было необычно печальным. Несмотря на то, что я был тогда не в себе, я смутно помню это выражение. Эмоции на его лице были совсем не такими, как обычно.
Сейчас, видя в темноте кинозала его неприкрытые чувства, я снова почувствовал то же самое волнение.
Аджосси, вы понимаете, какой у вас сейчас взгляд?
Я хотел спросить, но сдержался. Слова, подкатившие к горлу, не смогли вырваться наружу.
Я быстро сделал вид, что смотрю фильм. Но моё сердце уже было далеко от экрана. Я отвернулся, потому что если на экране снова мелькнёт свет от взрыва, аджосси может заметить мои эмоции.
Отчасти я боялся, что, встретившись с его взглядом, невольно выдам свои чувства.
Весь фильм меня мучил один вопрос:
Но у вас же есть любимый человек.
Эти два вопроса, словно острые шипы, вонзились в меня, причиняя боль при каждом движении.
Я не знаю, какое у меня было выражение лица, пока я размышлял над этим. Я пытался скрыть свои чувства, но острые шипы не хотели исчезать.
Мне удалось отогнать эти мысли только тогда, когда фильм закончился и пошли титры.
Ах, этот фильм действительно ужасно скучный.
Воскликнул я, как только мы вышли из кинотеатра и оказались в более безлюдном месте.
Я изо всех сил сдерживался во время фильма, чтобы не испортить впечатление другим зрителям, и теперь мое лицо выражало крайнее недовольство. Я невольно надул губы. Аджосси, похоже, был согласен со мной, потому что не стал спорить.
Он по-прежнему был невозмутим, но мне показалось, что уголки его губ слегка приподнялись. Видимо, мое ворчание его забавляло.
Хотя, похоже, он вообще не смотрел фильм...
В тот момент, когда я так подумал, моё лицо резко вспыхнуло. Я чувствовал, как быстро краснею, даже не глядя в зеркало.
Когда я вспомнил тот взгляд, которым аджосси смотрел на меня в течение всего фильма, моё сердце странно заволновалось. Ведь если он смотрел только на меня, а не на фильм, откуда ему знать, был ли фильм интересным или нет?
Смущённый нахлынувшими воспоминаниями о взгляде аджосси, я выпалил первый попавшийся вопрос:
- Кстати, ад... то есть, хён, почему бандиты не используют пистолеты, а только холодное оружие?
Я пытался подобрать тему, и сразу вспомнилось то, что меня смутило в только что просмотренном фильме.
Теперь, когда я заговорил об этом, мне действительно стало интересно.
- Я рассказывал вам о своём сне.
Я вспомнил о кошмарах, которые, благодаря аджосси, уже не снились мне.
- В том сне пистолеты были только у двоих: у мужчины, который пришёл спасти меня, и у мужчины, который держал меня в заложниках. Остальные все держали стальные трубы или бейсбольные биты. А, у некоторых, кажется, были ножи.
Кошмар был настолько ярким, что я до сих пор помнил, как выглядели люди в нём и что они держали в руках.
Аджосси молча смотрел на меня некоторое время. В его глазах мелькнуло что-то сложное.
Он пошел вперед и спокойно объяснил:
- Отчасти это из-за строгого контроля над оружием в Корее, отчасти из-за нежелания лишних трений с полицией.
Это были весьма убедительные причины.
В Корее, за исключением армии, почти не услышишь выстрелов, поэтому неудивительно, что законы об оружии такие строгие. И бандиты, скорее всего, избегают использования оружия, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
- Но решающая причина - из-за внутренней системы власти.
Хотя я стоял рядом с аджосси, в его голосе слышалась какая-то отдалённая грусть.
- С помощью оружия слишком легко убить. Настолько, что любой, кто его имеет, может легко поднять бунт.
С оружием не нужно приближаться к жертве, не нужно обладать большой физической силой, чтобы пуля достигла цели. Это опасное оружие, способное лишить человека жизни в мгновение ока, даже не дав ему опомниться.
И правда, вряд ли в преступной организации оружие доступно всем.
- Значит, оружие обычно есть только у босса и главарей банд. Это символ власти, верно?
Ответил аджосси, словно одобряя мои рассуждения. Он задумался и добавил:
- Но иногда их дают и слепо преданным псам, которые даже не думают о бунте. Как средство защиты хозяина.
В его голосе слышалась печаль. Может, и он когда-то был чьим-то верным псом?
Интересно, к какой категории относился тот мужчина из моего сна?
За это время лицо аджосси, казалось, слегка помрачнело.
После кино следующим пунктом был ужин.
На самом деле, кроме кино, я не особо знал, что ещё подходит для свидания, да и время уже приближалось к шести вечера, так что ужин казался логичным выбором.
Аджосси привёл меня в ресторан известного отеля.
Как только мы вошли, нас встретил изысканный интерьер с мягким освещением и едва слышная классическая музыка. В изумлении сев за стол, я увидел, как подошёл официант и начал рекомендовать различные блюда.
Я совершенно не понимал, что к чему.
Я впервые был и в отеле, и в таком дорогом ресторане.
Вместо меня, застывшего от растерянности, аджосси невозмутимо заказал разнообразные блюда. Я удивился количеству заказанных блюд, но оказалось, что он заказал французское меню, тщательно подобрав каждое блюдо.
Как я и ожидал, судя по всему, этот ужин был невероятно дорогим, что характерно для аджосси с его щедростью. Я не знаю точную сумму. Просто знаю, что это настолько дорого, что голова кружится от одной мысли о цене.
Одно за другим на стол подавались блюда, называемые французским меню или каким-то непонятным ужином. Хотя французская кухня считается искусством сама по себе, для моего вкуса многие блюда казались сложными и трудными для понимания.
Аджосси откровенно наблюдал за каждой моей реакцией на еду.
Что мне нравится, что не нравится, какие запахи мне приятны, а какие нет.
В голове аджосси аккуратно складывалась информация обо мне. И одновременно в моей голове накапливалась информация об аджосси.
Аджосси это не особо нравится.
...Подумал я, но оказалось, что он просто отдал мне свою порцию, увидев, что мне понравилось.
...Подумал я, когда он доел то, что я не смог осилить.
Ему, похоже, нравится это вино.
...Подумал я, но почему-то это вино, которое я попробовал впервые, пришлось мне очень по вкусу.
Кажется, я никогда не смогу его разгадать.
Я никогда не смогу превзойти аджосси.
С этой обескураженной мыслью я пил вино, глоток за глотком. Его тонкий, глубокий аромат так хорошо сочетался с едой, что пить его было одно удовольствие.
Аджосси, наблюдая за мной, прищурился.
- Выпей только полбокала. Иначе опьянеешь.
Я снова поднёс бокал к губам, но замер.
Я знал, что моя переносимость алкоголя не очень высока.
Но что касается вина, я впервые его пил, поэтому совсем не знал своей нормы. Сколько можно выпить, прежде чем опьянеть, а сколько будет нормально.
Но аджосси, казалось, знал даже то, чего я сам не знал. И это не похоже на обычный результат слежки. Даже я не знал свою норму вина.
Я чуть было не выпил больше полбокала, думая, правда ли это, но решил остановиться. Обычно, когда я напивался, я мало что помнил. Однажды на университетской встрече я выпил больше своей нормы и напился, и Квон Сонджэ пришлось со мной повозиться. Судя по тому, что другие просили меня выпить ещё, я, вероятно, не доставлял особых проблем. Но поскольку Квон Сонджэ серьёзно настаивал, чтобы я не пил, у меня вошло в привычку пить только до своей нормы.
Поэтому я выпил чуть меньше половины бокала, как сказал аджосси. У меня было такое чувство, что он всегда прав.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty