Следы затопления. Глава 21
Давненько он не возвращался на постоялый двор, когда солнце стояло в зените. Он зашёл в павильон Камчхондан, но ему сказали, что Тан Иджэ не возвращался. Побродив по дворцу, он вдруг вспомнил, как тот называл этот постоялый двор своей «постоянной таверной».
В такой день, наверное, тянет выпить?
В любом случае, сказывалась бессонная ночь, поэтому Сахён заблаговременно подал прошение об уходе пораньше и покинул дворец.
Как только он вошёл во двор, облако белого пара из котла заслонило ему всё перед глазами. Сахён, отмахиваясь от влажного пара рукой, как веером, осмотрелся. Заметная фигура сидела, прислонившись к столбу и греясь на солнце. В маленькой жаровне рядом с ним тонкой струйкой курился ароматный дымок ёнхвачо.
- Надеюсь, вы сбежали сюда не от стыда? - без приветствий бросил Сахён, плюхнувшись рядом с ним.
Тан Иджэ лишь повернул голову и посмотрел на него.
- Тогда и ты, надеюсь, не преследовал меня всю дорогу?
- Я же говорил вам, что это мой дом. Прошлой ночью кое-кто так сильно меня утомил, что я ушёл с работы пораньше, думая немного отдохнуть.
Обернувшись на громкий звук, он увидел, что хозяйка постоялого двора, похоже, уронила поднос, который держала в руках. Почему она вдруг повела себя так нехарактерно…
- …Так кто просил тебя посреди ночи без спроса входить в мою комнату, когда я был так возбуждён?
Какого чёрта этот тип вдруг так понизил голос? К тому же, почему хозяйка, покраснев, прикрывает рот одной рукой, а другой… показывает большой палец вверх…
- Чёрт возьми, прекратите шутить! Хозяйка, что за вздорные мысли у вас в голове!
- Тц, могли бы хоть уши одинокого человека порадовать.
- Какое к чёрту «уши порадовать»! Не было ничего такого, о чём вы подумали!
- Ох, божечки, а я-то думала, вы вдвоём всю ночь усердно занимались, а оказывается, ничего такого и не было. Хм-м-м, интересно, что же тогда произошло.
Этот, этот проклятый тип, вот же!..
- Мы просто спали, держась за руки.
Тан Иджэ сзади положил подбородок прямо на плечо Сахёна и бесстыдно пробормотал это. Сахён с силой надавил ему на лицо и скинул его со своего плеча.
- Отплатить за доброту враждой…
- А как ещё я должен отплатить за вашу доброту?
В голове пронеслось множество вариантов, но Сахён мог сказать только одно.
Затем, словно внезапно вспомнив, он потянул его за руку. Из ещё не зажившей раны всё ещё сочилась кровь. Очевидно, она снова открылась сегодня во время тренировки на мечах.
Хотя Сахён и знал, что это не принесёт особого эффекта, он всё равно начал потирать кожу вокруг его раны. Внезапно Тан Иджэ сжал пальцы и схватил руку Сахёна. Хозяйка, которая всё ещё не ушла, теперь даже присвистнула. Как только Сахён бросил на неё яростный взгляд, она схватила поднос и тут же унеслась прочь.
- Но ты же сам первый начал теребить мою руку.
- Я увидел рану. И вообще, из-за чего вы взбесились, что так сильно поранились?
Видя, как он уклоняется от ответа, Сахён снова почувствовал, как в нём закипает гнев. Он надавил кончиком пальца прямо на рану этого проклятого типа, и Тан Иджэ, коротко вскрикнув от боли, разжал руку.
- Повторяю ещё раз, моя цель - не стать вашим учителем. Как только появится возможность отправиться во дворец Чонхангун, я сразу же уйду.
Сахён крепко сжал кулаки и в сердцах забарабанил по ни в чём не повинному деревянному полу. Жаровня, стоявшая на хлипком полу, с громким дребезжанием затряслась.
- Если снова возникнет подобная проблема, и вы пришлёте за мной человека, я, возможно, смогу прийти из-за былой привязанности, но я не могу быть рядом с вами постоянно.
- Мне и самому не нравится, когда ты рядом. Только и делаешь, что ворчишь про учёбу.
- Я рад, что наши мнения совпали.
И зачем я вообще говорю что-то этому неблагодарному человеку.
Щёки вспыхнули от жара. Зная, не глядя, какое у него сейчас лицо, Сахён отвернулся от него.
Тут же Тан Иджэ протянул прохладную тыльную сторону ладони и остудил одну из его щёк.
- Что мне делать, если понадобится позвать тебя, когда я спущусь в Синрын?
Сахён не убрал руку Тан Иджэ и не посмотрел на него, а лишь пробормотал в сторону.
- Вы хотите, чтобы занятой человек ехал за вами до самого Синрына? Говорят, там красивые пейзажи и чистая вода, вот и лечитесь себе на здоровье.
- Действительно, до сих пор я и без тебя прекрасно жил. Было бы хорошо, если бы ты был рядом, но если нет… ну и ладно.
Стая ворон, сбившись в кучу, полетела на запад.
Рука, нежно касавшаяся его щеки, соскользнула вниз.
Подкатившая без всякой причины обида, должно быть, была из-за досады на вчерашние бессмысленные мучения. Наверное, так и есть.
Да, я с ума схожу от обиды. Сначала наговорить всякой чуши, взвалив на человека такое бремя - мол, рядом с тобой не чувствуется странный запах, и что он, ни до кого не дотрагиваясь, Сахёна трогать может, - а теперь заявлять: «Хорошо, если ты есть, а если нет - неважно»? Тогда ради чего Сахён всю ночь ломал себе голову? Проклятый тип, только и делает, что заставляет и без того смятенного человека чувствовать себя виноватым.
- Да за кого вы меня вообще принимаете!
- Если для вас это было пустяком, то и не надо было подавать виду! Целыми днями таскались за мной по пятам и лапали, а теперь что, неважно, есть я или нет?
Сзади снова послышался грохот. Сахён, не в силах унять кипящее негодование, обернулся. О Гван, возвращавшийся на постоялый двор с ящиком, полным инструментов, с ошеломлённым видом переводил взгляд с Сахёна на Тан Иджэ.
- …Нет, сахён (старший соученик). Это не в том смысле, в котором вы подумали.
- Молодой господин, я доверил вам нашего драгоценного Хён-и, потому что считал вас хорошим человеком, а вы сейчас, вы его до-до-домогались, что ли?!
- Да почему вы вообще доверили меня этому типу!
Он уже даже не называл его «молодым господином». Тан Иджэ вздохнул, потирая виски.
- Неужели, Хён-а, то, что ты вчера не вернулся…
А тот, похоже, решив «будь что будет», равнодушно ответил:
- А, он пришёл, чтобы успокоить моё возбуждение, и провёл со мной всю ночь.
- Да-да, зови как хочешь. Скоро, наверное, и психом назовёшь, и за волосы оттаскаешь.
- Я и так сдерживаюсь, чтобы не сделать то, что хочу!
- Хён-а, что ты хочешь сделать, но сдерживаешься?!
- Да чёрт возьми, вслушайтесь вы в контекст!
Глядя на этот мгновенно воцарившийся балаган, хозяйка постоялого двора с видом крайнего удовлетворения от столь занимательного зрелища захлопала в ладоши.
К счастью, до публичного позора в виде драки между молодым господином из королевской семьи и чиновником из дворца Унгёнгун дело не дошло. И всё благодаря ещё одной «постоянной клиентке», которая в самый подходящий момент с ноги распахнула главные ворота гостиницы.
- Собрались тут все без меня, какие смельчаки-и-и!
Это была вторая принцесса Тан Юн, которая уже где-то успела основательно набраться.
- О-о-ой, братец ты мо-о-ой. Я слы-ы-ышала, тебя сегодня Е опять в пух и прах разнёс. А? Да какая разница. Наш братец ведь на три года младше? Ну-у-у, значит, через три года и догонишь. Пра-а-авда?
У Тан Иджэ был такой вид, будто он хотел немедленно вернуться во дворец.
- А вот и наш… Мунхак Пэк? Отлично, отлично! Так, пойдёмте, выпьем чиинтхана-а-а (игра слов, можно перевести как «напиток для сближения»). Хозяйка! В бутылки этих двоих налей чего-нибудь покрепче, такого, чтобы с одного глотка с ног сбивало. Я сегодня сделаю так, чтобы они, хе-хе, стали неразлучны.
Хотелось бы, чтобы подобные вещи говорили там, где их не слышно. Впрочем, лучше бы я этого вообще не слышал.
Ик… Икнув, Тан Юн, схватившая Сахёна, наконец заметила О Гвана, стоявшего рядом с совершенно несчастным лицом.
- О, сахён мунхака Пэка? Отлично, отлично. Раз сахён мунхака Пэка, значит, теперь мы собутыльники. Хозяйка, и ты заходи! Сегодня принеси всё вино, что у вас тут есть!
Затащив всех в комнату, где был накрыт стол, Тан Юн, не дожидаясь даже, пока хозяйка принесёт жбан с вином, рухнула на пол, раскинув руки и ноги, и тут же начала похрапывать.
Четыре человека, неловко рассевшиеся вокруг стола…
- Наш Хён-и хорошо держится, молодой господин. И не думайте воспользоваться вином как предлогом.
- …Пожалуйста, будьте потише, сахён.
- Я, пожалуй, хотел бы уже вернуться.
- Ой, нет, вы и принцессу обязательно должны забрать с собой. Как мне с ней потом разбираться?
Обменявшись несколькими неловкими фразами, они в конце концов разошлись.
- Я только провожу принцессу до повозки и вернусь, так что, пожалуйста, ведите себя тихо!
На главной дороге у переулка, ведущего к постоялому двору, стояла повозка. Можно было бы позвать кучера, чтобы тот донёс её, но Сахён сам вызвался проводить Тан Юн. Он сделал это в надежде, что хотя бы пока они идут по переулку, ему удастся нормально поговорить с Тан Иджэ.
Но он и представить не мог, что тот совсем не станет помогать.
Неужели ему так неприятно поддерживать человека в беспамятстве? Животных он трогает без колебаний, а к родной сестре, которая его так любит, и кончиком пальца не прикоснётся.
Кажется, он начал немного понимать, почему Тан Юн ворчала, что он бессердечный.
Наверное, стоит считать, что мне повезло.
Что, как и сказал Тан Иджэ, «непонятно по какой причине», но Сахён облегчает симптомы его болезни.
Если бы не это, Сахён, возможно, и сам бы, вместо того чтобы учить, в ужасе сбежал от его «припадков». Сахён вспомнил жаровню, валявшуюся на полу в тот день. Маленькую жаровню, в которой всегда тлел ёнхвачо. Когда ёнхвачо перестало действовать, он в ярости отшвырнул вещь, которую Сахён ранее вырвал у него из рук. Он сделал это, потому что ему было отвратительно даже само прикосновение Сахёна к этому предмету.
Сейчас, возможно, Сахён и помогает ему с его болезнью.
Но эффект, причина которого неизвестна, может так же без причины и исчезнуть. Что, если однажды «зловоние» не исчезнет, даже когда Сахён будет рядом?
Где гарантия, что он не отшвырнёт Сахёна, словно ту самую жаровню?
- Почему же вы меня не позвали!
Показался конец переулка. Кучер, дремавший, прислонившись к повозке, увидел Сахёна, который, кряхтя, тащил Тан Юн, и тут же вскочил, подбежал и взвалил принцессу себе на спину.
- Мм-м-м, ребята, поехали! У-у-ум…
Бормоча что-то нечленораздельное, Тан Юн была усажена в повозку.
Кучер, благополучно устроив её, забрался на своё место. Тан Иджэ ещё раз проверил, хорошо ли закрыта дверь, и дважды стукнул по ней. Цок-цок - с весёлым стуком копыт повозка тронулась. Красный фонарь, подвешенный сзади, мерцал, как блуждающий огонёк, и удалялся.
В тёмном переулке остались только они вдвоём.
- А вы как поедете, молодой господин?
Лошадь должна быть в конюшне при постоялом дворе.
- Тогда зачем было приходить пешком, не взяв лошадь сразу?
Сахён, поворачиваясь к постоялому двору, задал этот ненужный вопрос. Тан Иджэ, молча следовавший за ним в ногу, невозмутимо ответил:
- Тогда ты возвращался бы один.
Меня словно принимают за дурака, который не может сам найти дорогу домой, но почему-то лицо горит от смущения.
- …Вон же виднеются огни постоялого двора. Вы считаете меня недоумком, который о себе позаботиться не может?
От этого жар с лица мигом сошел. Чёртов человек.
- Вы же говорили, что научите меня фехтованию.
Шаги за спиной стихли. Сахён, пройдя еще пару шагов, обернулся к нему.
- Честно говоря, я сомневался, не было ли это просто бахвальством, господин, но сегодня днем я увидел, что ваши навыки весьма выдающиеся. Раз уж вы так хороши в боевых искусствах, разве это не удача?
- И что, теперь захотелось научиться?
- Да. Только научите меня, как нанести последний, решающий удар. Я же говорил. Когда ловишь тигра, если хоть на миг замешкаешься…
Сахён пожал плечами, как бы говоря, что хорошо это понимает. Тан Иджэ поднял голову и посмотрел на небо. Из его приоткрытых губ вырвалось облачко белого пара.
- Я о затхлом запахе, что стоит в этом переулке.
- Так это потому, что пьяницы справляют нужду на каждом углу. А если здесь пройдет дождь, то всякая грязь всплывает на поверхность - такая вонь стоит.
- …Вот как. Значит, ты тоже его чувствуешь.
Из-за темноты его лицо было плохо видно. Но Сахёну почему-то показалось, что он улыбается.
Пробормотал он пустым голосом, похожим на тонкий лед, что с треском рассыпается и тает на поверхности реки.
Тан Иджэ действительно проводил Сахёна до постоялого двора, сразу же вывел лошадь и ускакал во дворец. Хозяйка, которая только что убрала нетронутый кувшин с вином обратно в кладовую, с улыбкой посмотрела на вошедшего усталой походкой Сахёна.
- Тяжелый был денек. Я жарко натопила комнату, так что заходите и хорошенько отдохните.
Обычно Сахён старался избегать разговоров с болтливой хозяйкой, которую, раз она начинала говорить, было трудно остановить. Но сегодня у него был к ней вопрос.
- Могу я спросить, откуда вы знаете молодого господина?
Сначала он смутно предполагал, что это Тан Юн случайно забрела на этот постоялый двор и, решив, что здесь можно напиться вдоволь, не опасаясь чужих глаз, притащила с собой Тан Иджэ. Однако сегодня он увидел, что, наоборот, с хозяйкой был близок именно Тан Иджэ. К Тан Юн хозяйка обращалась с подобающей вежливостью, в то время как с ним она вела себя довольно непринужденно. Что ж, такое могло быть. Возможно, Тан Иджэ, которому не к кому было привязаться во дворце, открыл свое сердце простолюдинке, не имеющей отношения к власти. Однако, насколько он знал, это место было единственным, которое Тан Иджэ посещал за пределами дворца. И он ведь пришел сюда даже в такой день, как сегодня.
- Судя по вашему лицу, у вас уже есть кое-какие догадки.
Хозяйка, как и ожидалось, тяжело вздохнула и почесала кончик носа.
- Эх, но вы же учитель господина, так что, думаю, я могу вам об этом рассказать?
И, облизнув губы языком, загадочно понизив голос, она резко сунула что-то Сахёну прямо под нос.
Точнее, вся в шрамах рука с растопыренными четырьмя пальцами.
- Знаете, почему у меня здесь осталось только четыре пальца?
Хотя у Сахёна и были догадки, он покачал головой.
- Когда же это было… Давным-давно на севере, в Керёне, был бунт, который подняли негодяи из племени Хон. Тогда-то и случился переполох. Меня утащили туда, вот там палец и отрубили.
Сахён тоже слышал историю о том, как племя Хон, жившее в суровых ущельях Керёна на севере Пасы, поддалось на уловки посланника, отправленного Юганом, и подняло восстание. Но бунт племени Хон был подавлен в мгновение ока. Армией, которую вел лично великий полководец Бом Ё.
- Горы там чертовски крутые, а холод такой, что кости ломит. И вот, пока мы карабкались ввысь, сознание почему-то начало мутнеть. Ублюдки из племени Хон в своих красных меховых одеждах, словно дикие звери, выскакивали отовсюду и махали мечами, а у меня в голове стало так пусто, что я даже не подумала защищаться. Стою как дура, вцепившись в копье, и тут кто-то как схватит меня за шкирку. Я падаю, вскрикнув, а лезвие меча чиркнуло по моей руке. Вот тогда палец и отлетел.
Она потрогала место, где был отрублен палец, и поцокала языком.
- Тот, кто спас меня тогда, - это молодой господин.
- Если это было во время восстания племени Хон, то возраст молодого господина…
- Был вот таким. Хотя характер, что тогда, что сейчас, ничуть не изменился. Как бы то ни было, он так кичился тем, что спас меня один раз.
Значит, слухи о том, что великий полководец брал юного Тан Иджэ с собой на поле боя, были правдой.
- Но если бы не молодой господин, я бы тогда окочурилась. Так что приходится ему угождать, чтобы жить, что поделать.
Задать вопрос «Была ли болезнь у молодого господина и тогда?» …он не мог.
Было неясно, знала ли хозяйка постоялого двора о болезни Тан Иджэ, да и, вопреки ее ворчливому тону, в глазах женщины была искренняя благодарность к нему.
- Только не говорите ему, что я вам это рассказала. Он же наверняка опять придет и устроит скандал.
Поэтому Сахён просто улыбнулся и кивнул.
Ведь важно, чтобы хорошие воспоминания оставались просто хорошими.
После этого в отношениях с Тан Иджэ ничего не изменилось.
Несколько дней прошли мирно: утром, как обычно, были занятия, после совместного обеда Сахён возвращался в библиотеку или шел туда, куда его звали, а иногда заходила принцесса Тан Юн и соблазняла его выпить.
Конечно, полностью расслабляться было нельзя. Спокойное море не означает, что под его гладью исчезли стаи акул. Они лишь ждут момента, чтобы вынырнуть и схватить добычу. Вот только кто станет этой «добычей», было неизвестно.
- Восьмой принц, к вам прибыли из дворца Чонхангун.
И вскоре была брошена приманка, чтобы собрать добычу.
- Его Величество несказанно рад тому, как восьмой принц усердно взялся за учебу. Посему, дабы все могли отпраздновать это, было решено устроить учёное состязание. Его Величество велел передать восьмому принцу, чтобы он явился без всякого стеснения.
Похоже, первой жертвой… суждено было стать Тан Иджэ.
- Вы сказали, учёное состязание? - переспросил Сахён, с трудом выдавив улыбку.
Дворцовый служащий из дворца Чонхангун, чье лицо было скрыто черной вуалью, пристально посмотрел на Сахёна и ответил:
- Да. Дабы собрать всех принцесс и принцев, а также ученых дворца Унгёнгун и тем самым поддержать рвение восьмого принца, сделавшего первый шаг в науках.
Годовалый ребенок, что ли, начал читать «Малое учение»? Какое к черту рвение, это же публичная казнь.
Сахён мельком взглянул на Тан Иджэ, словно призывая его сказать хоть что-нибудь. Но этот бесполезный тип лишь делал вид, будто слушает чужую историю.
- Не слишком ли мало времени, если состязание через пять дней?
Пяти дней достаточно? То, что дату назначили так поспешно - это одно, но ведь Тан Иджэ занимается всего неполных десять дней. Каких таких выдающихся результатов они ожидают за каких-то жалких полмесяца, чтобы устраивать целое состязание? И можно ли считать это истинной волей короля?
Если бы целью была наследная принцесса, Сахён не стал бы сомневаться в истинных намерениях короля. Разве король не наказывал наследную принцессу раз или два? Но было странно, что в данный момент он решил испытать Тан Иджэ таким неопределенным способом. Даже если Тан Иджэ не сможет ответить на состязании и опозорится, разве это нанесет ему серьезный удар? Этот человек спокойно жил до двадцати пяти лет, не осилив даже «Малое учение».
Он почувствовал на себе пристальный взгляд Тан Иджэ. Как всегда, он словно черт чует, когда его мысленно ругают.
Сахён сделал легкий глубокий вдох и выпрямился. Если у короля есть скрытые намерения, то, возможно, этот дворцовый служащий даст подсказку. Какой вопрос нужно задать, чтобы получить настоящую зацепку?
- Вам, должно быть, утомительно обходить все павильоны дворца Унгёнгун. Куда вы направитесь дальше?
Дворцовый служащий из дворца Чонхангун сузил глаза. Но тут же прикрыл свои морщинистые веки и ответил:
- Я уже посетил Чонъюдан и Мэёндан, так что это место последнее. Теперь я должен вернуться во дворец Чонхангун.
Похоже, я выбрал правильный вопрос. Сахён вежливо проводил служащего.
- Вы слышали? - как только служащий вышел за ворота Камчхондана, Сахён тут же вбежал внутрь и набросился на Тан Иджэ.
Тот с явным раздражением на лице отвернулся от Сахёна.
- Не делайте вид, что не поняли. Он сказал, что посетил Чонъюдан, Мэёндан и это место.
Чонъюдан, где живет наследная принцесса, и Мэёндан второй принцессы Тан Юн. Если исключить их, то остается только одно место. Сугёндан пятого принца Тан Е.
Тот факт, что служащий так подробно все объяснил, означал, что король хотел, чтобы Тан Иджэ узнал об этом. В таком случае, это состязание устраивают не для того, чтобы бросить Тан Иджэ на съедение. Скорее…
Додумав до этого момента, Сахён пристально, даже неприятно, посмотрел на Тан Иджэ - так, словно он, сощурив глаза, пытался разглядеть каждую черточку на его благообразном лице.
Какой же он скрытный тип. Значит, была причина, по которой он был еще более угрюмым, чем обычно.
Было ясно, что это дело рук Тан Е. Точнее, его матери, госпожи Ёнон. Либо она, решив после поединка на мечах, что Тан Иджэ может стать угрозой, инициировала состязание, чтобы пресечь его в корне; либо, как она и говорила Сахёну, она дала ему шанс, чтобы вырастить из него противовес наследной принцессе. На данном этапе было еще неясно, каковы их истинные намерения.
Важно было то, как на это отреагировал король.
Если бы он поверил словам госпожи Ёнон и начал действовать, у него не было бы причин посылать служащего, чтобы сеять раздор между ними. В тот момент, когда король услышал предложение госпожи Ёнон, он, должно быть, подумал:
«Тан Е начал обращать внимание на Тан Иджэ. Почему?»
Если на этом состязании Тан Иджэ покажет выдающиеся результаты, король, возможно, начнет рассматривать его «не только как будущего князя Синрын». Проблема была в самом Тан Иджэ. Судя по его равнодушному лицу, у него не было ни малейшего намерения идти по пути, который привлек бы внимание короля…
Если бы он просто отвечал так, как его учили, проблем бы не возникло. Но если на состязании он из пустого упрямства начнет нести что-то вроде: «Не знаю. Кажется, учил, но совсем не помню», - вся вина падет на Сахёна. Все за спиной наверняка будут говорить: «Какая там учеба, ясно же, что они занимались ерундой».
Я не могу этого допустить. Сахён не мог упустить эту возможность. Если Тан Иджэ покажет результат хотя бы выше среднего, это будет отличным шансом публично продемонстрировать успехи Сахёна.
- Господин, почему вы решили учиться? - спросил Сахён, решительно сжав кулаки.
Тан Иджэ с недоверием посмотрел на него.
- Верно. Вы же сказали, что поможете мне попасться на глаза Его Величеству и получить важную должность?
- Именно сейчас тот самый шанс. Я имею в виду, не ваш шанс, а мой.
Чтобы пресечь всякую чушь вроде «меня не интересует трон», Сахён быстро оборвал его и хлопнул себя в грудь.
- До состязания пять дней. Этого достаточно. Будем заканчивать по одной книге в день. Мы полностью освоим «Малое учение» и устроим блестящее завершение курса прямо на состязании.
- Хо-о, а это и вправду отличная мысль. Но я против.
Тан Иджэ покачал головой с таким видом, будто впервые в жизни слышит подобную наглость.
- Разве ты не говорил, что мне достаточно помочь тебе добиться успеха в моем обучении? Я согласился содействовать лишь в этом, но я не хочу так уж усердно учиться.
- Я знаю, о чем вы беспокоитесь. Вы боитесь, что если за полмесяца осилите «Малое учение», то на вас возложат слишком большие надежды, так ведь? Но, господин, не думайте, что одолев «Малое учение», вы сможете ответить на все многочисленные вопросы состязания. Вы просто ответите на то, что знаете, как учили, а на незнакомые вопросы как-нибудь уклончиво отреагируете. И тогда все скажут: «Айгу, он, конечно, молодец, но раз уж ему двадцать пять, то за полмесяца освоить «Малое учение» - это само собой разумеется».
Сахён говорил вещи, за которые Тан Иджэ мог бы немедленно запустить в него чайной чашкой, поэтому он смиренно сложил руки и лучезарно улыбнулся. Говорят же, на улыбающееся лицо не плюют.
- Иногда я не могу понять: то ли ты смотришь на меня свысока, то ли переоцениваешь.
- Я вас никогда не переоценивал.
- Я похож на человека с таким умом, чтобы одолеть оставшуюся часть «Малого учения» за пять дней?
- Господин, об этом не беспокойтесь. Вы знаете, кто я? - Следующие слова были своего рода секретом, поэтому Сахён понизил голос. - Я тот, кто заставил старшего ученика О Гвана выучить наизусть три главы «Малого учения».
Конечно, для Тан Иджэ, который весь обратился в слух в ожидании чего-то невероятного, эти слова прозвучали странно.
Сахён вместо ответа пожал плечами и кивнул подбородком в сторону двери. Он явно имел в виду не дворцовых служащих, стоявших снаружи. Если «старший ученик», то оставался только один. Этот недотепа…
Тан Иджэ кивнул, словно теперь понял, почему Сахён хвастался с такой уверенностью.
- Просто доверьтесь этому учителю. Я отмету всю ненужную шелуху и отмечу только те фразы, которые обожают обсуждать ученые. Вам останется их только вызубрить, и тогда какие пять дней - за три дня вы достигнете уровня, достаточного для завершения книги. Попробуете?
Судя по тому, что он даже сделал вид, будто ковыряет в ухе мизинцем, у него с самого начала не было и мысли слушать Сахёна. Если так пойдет и дальше, он и вправду может начать прикидываться незнающим на состязании. И все труды по его обучению пойдут насмарку. Как же мне, черт возьми, выставить свои блестящие успехи перед королем?
- Ага, может, вы потому так себя ведете, что боитесь, что если я благодаря этому попаду во дворец Чонхангун, то больше не буду вас навещать?
- Хочешь так думать - думай. Ты думал, я вспылю и стану это отрицать?
Похоже, этот прием не сработал.
- Тогда скажите, чего вы хотите от меня. Я сделаю всё, что в моих силах.
В конце концов, тот, кто был в более отчаянном положении, был вынужден предложить сделку.
- Вы же любите смотреть, как я выставляю себя дураком. Может, мне стоять на руках все пять дней, пока я вас обучаю?
Как и ожидалось. Услышав это, Тан Иджэ на мгновение загорелся. Но тут же покачал головой.
- Звучит забавно, признаю, но для меня в этом особой выгоды нет.
- Это должно быть выгодно и вам? Тогда…
Сахён и сам прекрасно понимал, что ему особо нечего предложить Тан Иджэ. Поэтому все его предложения сводились к каким-то детским наказаниям. Пока он сыпал всевозможными нелепыми идеями, вроде поклонов после каждой пройденной книги или обмахивания веером всякий раз, когда принцу станет жарко, Тан Иджэ, лениво подперев подбородок, наблюдал за его суетой и начал постукивать кончиками пальцев по столу.
Неужели он наконец придумал, чего хочет?
- Мунхак Пэк. Слова, сказанные во дворце, имеют вес в тысячу гын, так что отвечай осмотрительно. Ты действительно хочешь, чтобы я получил хорошую оценку на состязании?
(Прим.: Гын - традиционная корейская мера веса, примерно 600 граммов.)
Вопрос был довольно позитивным. Но в то же время от него веяло необъяснимым беспокойством.
- Вы спрашиваете потому, что сами этого не хотите?
- Мне это не по душе, но и невозможным я это не считаю. Примерно так.
- Тогда, пожалуйста, помогите.
- Ты еще не ответил на мой вопрос.
- Да, я хочу, чтобы вы получили хорошую оценку. Иначе с чего бы я так усердствовал с вашим обучением?
Уголок губ Тан Иджэ медленно пополз вверх, следуя за пальцем, который поглаживал его губы. Сахён попытался заглянуть ему в глаза, чтобы понять, с какой целью он задал этот вопрос. Голубая часть его зрачков сияла особенно ярко. Словно озерная рябь, сверкающая на солнце.
- А ты, однако, думаешь только о себе.
- Разве вы не знали этого с самого начала?
- Что ж, это так. Может, это моя вина, что я, зная это, все равно впустил тебя во дворец.
Тан Иджэ хмыкнул и отвел взгляд куда-то за спину Сахёна.
- Хорошо, тогда заключим сделку?
- А что ты можешь мне дать? Бездомный человек, ночующий на постоялом дворе.
Тогда не стоило и заикаться о сделке. Мысленно проворчал Сахён, но вслух своего недовольства не высказал. Совесть у него все-таки была.
Тан Иджэ медленно поднял палец. Кончик вытянутого указательного пальца указывал на Сахёна. Тот невольно обернулся, посмотрев на пустоту за спиной, а затем снова взглянул на принца, осторожно приложив руку к груди. Словно спрашивая, действительно ли он указывает на него.
Глаза Тан Иджэ изогнулись в улыбке. Голубой свет скрылся, и желтая часть его зрачков стала особенно заметной. Это был тот самый цвет, который называли жутким и неотступным, как глаза хищника.
Но, возможно, из-за воспоминаний о «том дне», при виде его желтых глаз Сахёну почему-то всегда вспоминалась луна, одиноко сияющая в темном ночном небе. Полумесяц, еще не ставший полным.
Но для тех, кто заблудился во тьме, даже этот тусклый лунный свет может стать надеждой.
- Ведь это единственное, что у тебя есть.
…Но, вопреки этой мысли, слова, сорвавшиеся с губ Тан Иджэ в следующее мгновение, безжалостно растоптали остатки надежды Сахёна.
Услышав нечто настолько неожиданное, Сахён не смог придумать ничего лучше, чем тупо переспросить.
- То есть, вы хотите сказать, что моё тело…
- Продолжай, продолжай. Мунхак Пэк, я хочу услышать это из твоих уст.
- …Хотите бить меня каждый раз, когда злитесь?
- Неужели люди становятся такими наивными, когда живут, уткнувшись в книги? Хотя ты почти угадал. Ведь определённые части тела тоже могут «разозлиться».
- Чёрт возьми, так вы это имели в виду?! Вы притворялись таким загадочным на людях, а всё это время думали обо мне так! Вожделеть собственного учителя! Чему вы вообще научились, читая «Малое учение»?
- В «Малом учении» не сказано, что нельзя заниматься этим с учителем.
- Так это же книга для грудных младенцев!
- Тогда в какой книге написано, что с учителем этого делать нельзя?
Конечно, ни в одной книге такого написано не было. Разве это то, что нужно прописывать словами, чтобы понять?
Сахён глубоко вздохнул. Если подумать, его умысел был очевиден. Он предложил это не потому, что действительно хотел что-то сделать с Сахёном, а потому, что это было предложение, от которого Сахён должен был в ужасе отказаться. Он ведь видел, как Сахён побледнел в том переулке, когда его спасли, и, должно быть, догадался, что подобные вещи ему отвратительны.
Я забираю свои слова обратно насчет его глаз, похожих на полумесяц. Теперь я вижу, что он человек с черной душой.
Он не мог так просто поддаться на его уловку.
- Я понимаю, о чём вы думаете, господин, но, кажется, вы кое-что неправильно поняли.
Тан Иджэ кивнул, мол, «ну-ну, давай, выкладывай».
- Вы думали, я сдамся, если вы потребуете моё тело в качестве платы? Я отказался тогда, потому что, если бы пошли слухи, что меня поимел какой-то стражник ещё до того, как я устроился во дворце, мне было бы трудно закрепиться здесь. К тому же не было похоже, что тот псих на этом остановится. А тело… не то чтобы оно износилось от такого. В каком-то смысле, это самая лёгкая «плата» из всех, что я себе представлял.
- Пожалуй, один раз дать тебе будет лучше, чем пять дней стоять на руках.
Услышав этот изысканный лексикон, в полной мере соответствующий достоинству принца, Сахён крепко зажмурился.
- Дать… Ха, что ж, хорошо. Но ведь это условие выполняется, только если результаты на состязании будут хорошими, не так ли? Это слишком выгодно для меня. Теперь уже я должен спросить вас. Господин, вы действительно хотите именно моё тело?
- Может, вы всё-таки подумаете, прежде чем отвечать?
- Дай-ка подумать… - Тан Иджэ погладил свой гладкий подбородок и на мгновение погрузился в раздумья. Нет, он лишь сделал вид, что задумался. - Да, - ответ был тем же. Было очевидно, что в нём взыграло упрямство - если он сейчас отступит, Сахён возомнит о себе невесть что.
Раз уж та сторона не отступает, то и Сахён не мог отступить первым.
- А, была не была. Что тут сложного.
Теперь уже терять было нечего.
От этого свежего ответа Сахён так стиснул зубы, что свело челюсти. Тан Иджэ, наблюдая, как подрагивают желваки на его лице, скривил губы. Было похоже, что он едва сдерживает смех.
- Давайте точно определим условия.
- Объем - вся книга «Малое учение». На состязании вы должны получить высший балл по всем вопросам.
- Кажется, планка стала слишком высокой?
- А вы что, требуя такую низость, рассчитывали отделаться чем-то средним?
- А ты разве не говорил, что «дать» - это нетрудно?
- Что-то вы много говорите. Струсили? Хотите, разрешу ошибиться в одном вопросе?
- Что вы, господин, как можно. Просто я пожил на постоялых дворах, где денег нет, вот и набрался словечек от уличных бродяг, простите мою грубость. Если вы так сильно переживаете, что не сможете ответить на все вопросы, то я могу сделать вам поблажку на один вопрос, но, право, мне так неловко за вас перед людьми... Экзамен по «Малому учению» сдают даже груднички, а принц, которому двадцать пять стукнуло... нет, исполнилось, просит поблажку... Я даже не знаю, что и делать...
Тан Иджэ, глядя на тараторящего Сахёна, который избегал его взгляда, довольно усмехнулся.
- Пусть будет так: я должен сдать всё.
- И после этого вы никому не должны об этом рассказывать.
- У меня и не было особого желания трепаться об этом, но почему?
- Если поползут слухи, что я вам «дал» в обмен на успешную сдачу экзамена, кем я буду выглядеть?
- Разве такие слухи не ходят и сейчас?
- Домыслы и слухи - это разные вещи. Сейчас это домыслы, но если мы это сделаем, они превратятся в слухи.
Хоть на его лице и не было полного согласия, Тан Иджэ пожал плечами.
- И у вас ведь нет никаких заразных болезней?
- Ты ведь не про чуму говоришь.
Сахён неопределенно обвел пальцем низ живота Тан Иджэ и пробормотал:
- Я просто спросил для проверки.
Ему стало немного неловко, что он спросил о такой глупости, но с другой стороны, он чувствовал обиду. Ну а что? Раз он так легкомысленно просит чьё-то тело, я же могу его в чем-то заподозрить. Хотя он и говорил, что не любит контактировать с другими, так что вероятность невелика, но…
В голове на мгновение промелькнула ужасная мысль, но Сахён тут же замотал головой, отгоняя ненужные догадки.
В любом случае, получить высший балл по всем вопросам на состязании было невозможно. Кто-нибудь - будь то люди наследной принцессы или сторонники Тан Е - обязательно задаст максимально каверзный вопрос, чтобы сбить с Тан Иджэ спесь. Но если он не сможет ответить на пару таких вопросов, все это поймут, и труды Сахёна не будут принижены.
Ну разве это не идеальный план?
Тан Иджэ, не ответив на сложные вопросы, выпадет из поля зрения короля, и его душа будет спокойна, как он и хотел. А Сахён получит славу учителя, который за полмесяца обучил принца всему «Малому учению», но при этом ему не придется выполнять то бесстыдное условие - он тоже будет доволен.
А самое лучшее было то, что заварил всю эту кашу не кто иной, как Тан Е, так что у Сахёна будет перед ним оправдание.
- Так, первые пять частей отсюда мы пропускаем. Вопросы на состязании обычно касаются верности между господином и подданным и долга между отцом и сыном, так что готовьтесь - будем зубрить в основном эти разделы.
На самом деле, О Гван, которого Сахён заставил выучить три главы «Малого учения» в бешеной спешке, отбарабанил их перед учителем и, выйдя за дверь, тут же всё забыл.
Учёная Чхэ цокнула языком, сказав, что знания, полученные в спешке, без соблюдения должного порядка, так же быстро и забываются, но она ни разу не сказала, что Сахён плохо учил.
Иногда ему вспоминалось выражение лица учёной Чхэ в тот момент: она смотрела на О Гвана, который с запинками читал наизусть третью главу «Малого учения», и на её лице было такое воодушевление, словно она стала свидетельницей чуда.
И правда. Почему она была так счастлива?
- У всех есть начало, но мало кто доходит до конца. Если не забывать о своей первоначальной цели, в конце концов можно добиться успеха.
- …Моей первоначальной целью было лишь делать вид, что я учусь.
- Учиться и время от времени повторять пройденное, разве это не радость?
- Господин, прекратите капризничать. Когда вы так делаете, вы и вправду выглядите мило.
Услышав эту чушь, сказанную без малейших эмоций, Тан Иджэ даже не нашел в себе сил возразить и лишь протер лицо руками. Проведя с ним три дня, Сахён, похоже, научился довольно умело выводить Тан Иджэ из себя.
Нет, вернее будет сказать, он научился не обращать внимания на его реакцию.
Тан Иджэ, подперев подбородок рукой, наблюдал, как Сахён бегло читает «Малое учение».
Белые пряди волос, которые он по привычке заправлял за ухо, время от времени соскальзывали на его молочно-белые щеки. В свете, проникавшем сквозь решетку окна, его волосы сияли особенно белесой дымкой. Его утонченный образ, подобный тихому пруду, и белые одежды, которые он всегда носил. Когда он не огрызался на Тан Иджэ, он казался эфемерным и хрупким, словно семечко одуванчика, которое разлетится на части от одного дуновения.
Да, если бы только он не щурил так свои совершенно нормальные глаза, глядя с укором.
- М-м-м, - рассеянно ответил Тан Иджэ, разглядывая черные брови Сахёна, которые, словно четко прорисованные линии, удерживали его призрачно-белесый образ в этом мире. Вскоре в поле его зрения попали такие же черные, как смоль, зрачки. Он смотрел на Тан Иджэ раздраженным взглядом, словно белый сокол, которому не удалось поохотиться, хотя время обеда уже прошло…
Даже голос его был острым, как игла. Тан Иджэ, не меняя позы, лишь приподнял бровь и ответил:
- Вы хоть помните то, что мы учили вчера?
- Вы же не собираетесь сдаваться? Вы ведь так уверенно заявляли, что получите высший балл по всем вопросам на состязании.
Хотя сам и не надеялся, что он ответит на все вопросы.
Тан Иджэ скривил губы в усмешке и сменил руку, подпиравшую подбородок.
- Я не был уверен. Я лишь спросил, смогу ли я овладеть твоим телом, если получу высший балл. Но, проучившись три дня, я начал сомневаться, стоит ли твое тело таких усилий.
Сказав это, он отвернулся от Сахёна, застывшего с открытым ртом от изумления, и бросил взгляд за окно.
Сытый белый сокол сидел на дереве рядом с беседкой и дремал под зимним солнцем. Хотя он мог бы получать достаточно еды, не утруждая себя охотой, этот птенец всегда кружил в небе в поисках добычи.
Тем временем Сахён, кое-как справившись с гневом, затараторил, колотя себя в грудь. Тан Иджэ, насильно стирая с губ расползающуюся улыбку, снова посмотрел на него.
- Господин, это что же, вы с такой-то решимостью сделали подобное предложение? Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь. И даже если вы попытаетесь теперь всё свести к шутке, это не сотрёт того факта, что вы потребовали от своего учителя бесстыдную плату. Вас назовут развратником, если вы это сделаете, и вас назовут развратником, даже если не сможете. Так не лучше ли заслужить этот титул, доведя дело до конца?
Разве нормальный человек не должен был бы отговаривать меня от такого разврата?
У Сахёна, если присмотреться, был весьма своеобразный склад ума.
- Мунхак Пэк, ты и вправду сможешь пойти на это со мной?
Его щёки снова залились румянцем. Сахён то умел сохранять невозмутимое выражение лица, не выдавая своих истинных чувств, то вдруг вот так, всем своим видом, выказывал эмоции. К счастью, перед королём он, похоже, не вёл себя подобным образом. Иначе он бы сейчас и порога дворца Унгёнгун не переступил.
- Вы ведь тоже не хотите учиться, но делаете это ради меня. Так что, хоть мне это и не по душе, но… ничего невозможного в этом нет.
- Звучит так, будто тебе быть со мной так же противно, как мне - учиться.
- А вам бы понравилось на моём месте?
Ха-ха. В конце концов, смех, который он больше не мог сдерживать, вырвался наружу. Тан Иджэ, неясно чему так радуясь, ещё долго посмеивался, прежде чем ему удалось успокоиться.
- Ах, и то верно. Если до этого дойдёт, я тоже приложу все силы и душу, чтобы доставить тебе удовольствие. Так же, как ты насильно усадил меня здесь и усердно учишь.
- Значит, вы будете стараться, но от своего бесстыдного требования ни за что не откажетесь?
- Ты принял такое важное решение, чтобы заставить меня учиться, разве могу я растоптать твои чувства? Или ты хочешь, чтобы я отказался? Тогда попроси меня хорошенько. Если я буду в настроении, может, и выполню твою просьбу.
- Достаточно. Поступайте, как вам будет угодно.
Сахён в сердцах стукнул по ни в чём не повинной бамбуковой дощечке.
Наслаждаясь дальнейшим чтением Сахёна, Тан Иджэ придвинул к себе жаровню. На маленькой жаровне вместо привычной курильницы для благовоний стоял чёрный чугунный чайник. Он налил кипящую воду в маленький заварочный чайник, а затем поочерёдно наполнил изящные чашки, стоявшие перед ним и Сахёном. Он поднёс чашку к губам. Настой, на удивление зеленоватый, разлился по языку едкой горечью. Тан Иджэ непроизвольно поморщился.
Сахён цокнул языком и вылил содержимое обеих чашек - своей и Тан Иджэ - в чашу для слива. Затем он сам взял чайник и заварил чай заново. В чашки полился настой гораздо более чистого цвета, чем прежде.
Тан Иджэ, собиравшийся было сразу выпить, последовал его совету и вдохнул аромат чая.
Терпкий, горьковатый запах земли. И лёгкий травянистый аромат, напоминающий о свежих зелёных ростках.
Когда он сделал глоток, аромат, который он только что вдыхал, освежающе окутал рот. А затем неожиданная сладость запоздало заиграла на кончике языка.
- Лучше, чем в прошлый раз, правда?
Что ж, это он был вынужден признать объективно. Тан Иджэ осушил чашку и молча кивнул.
- Вот так, один и тот же чай, но его вкус меняется в зависимости от того, кто его заваривает.
- Опять пытаешься связать это с учёбой.
- Тц, какой вы догадливый… Но, господин, вкус чая также меняется в зависимости от того, с кем его пьёшь.
Вероятно, Сахён хотел сказать что-то вроде: «Важно учиться у такого хорошего учителя, как я», но…
Тан Иджэ усмехнулся и повертел в руках пустую чашку.
Аромат был хорош. И этот аромат стал вкусом, который распространился во рту. Чай, который для Тан Иджэ раньше был неотличим от подогретой воды и завариванию которого он не придавал никакого значения, теперь обрёл многогранный вкус, ярко ощутимый на кончике языка.
- Пожалуй, в моём случае это так.
Сахён неловко почесал щёку. Затем он налил свежезаваренный чай в чашку Тан Иджэ. Чтение возобновилось, как будто ничего и не произошло. Тан Иджэ взял свою чашку, глазами следуя за иероглифами, которые читал Сахён.
Теперь он, кажется, начал понемногу понимать, почему так много людей с такой гордостью и заботой отбирали чайные листья и подавали хороший чай.
Они подавали в чашке свою весну.
Аромат времени года, который Тан Иджэ никогда не мог понять.
