Кислота. Глава 10
У Доджина была одна фраза, которую он постоянно повторял в убежище.
Утром и вечером, при каждой встрече он спрашивал об этом. Поскольку он и раньше часто говорил странные вещи, Марвин не придавал этому значения. Хотя вышестоящее руководство и приказало следить за ним, Марвин не считал необходимым делать это настолько тщательно.
В любом случае, переговоры закончились так, как хотел Доджин. У него не было причин для побега, и, что самое важное, деньги ещё не были переведены. Поэтому Марвин предполагал, что тот не станет делать необдуманных поступков. Человек, осмелившийся противостоять правительству, вряд ли будет беспокоиться о своей безопасности.
"Когда вернусь в Корею, я действительно хочу жить обычной жизнью. Семи миллиардов вон достаточно для нового начала. Ты тоже мог бы поехать со мной на Чеджу и жить там вместе. Если мы оба продолжим так жить, не доживём до своего срока."
По мере завершения передачи технологии нового лекарства он всё больше возбуждался. Казалось, он был доволен суммой, которую получил как посредник. Он говорил, что выйдет на пенсию и будет жить на Чеджу. И постоянно включал в эти планы Марвина.
"Уходите на пенсию в одиночку, старший. Я просто выполняю задание."
"Но ты же вызвался сам. Разве ты не пришёл, потому что беспокоился обо мне?"
"Да ладно, ты беспокоился. Я слышал, ты настоял перед первым заместителем директора, когда предлагали отправить агентов из Женевы. Сказал, что хорошо меня знаешь и проблем не будет."
На самом деле настаивал не Марвин, а первый заместитель директора Чхве Хён Иль. Ким Доджин был руководителем Марвина, поэтому заместитель сказал: "Просто ты сходи". Он утверждал, что Доджин не сделает ничего глупого, ведь так любил Марвина, и настоял на его кандидатуре, даже прервав операцию в Берлине.
Марвин понимал, что это было чисто из-за личной гордости Чхве Хён Иля. Он не мог позволить, чтобы проблему, созданную его подчинённым, решала Национальная разведывательная служба.
Марвин прибыл в Швейцарию с тремя исследователями, срочно отправленными из Кореи. Передача технологии началась на первом этаже убежища, а самый важный образец Доджин держал при себе до конца. Он говорил, что лично передаст его Марвину, когда получит деньги. Даже тогда Марвин не предполагал, что произойдёт.
"Бин-и, сколько денег ты накопил? После этого я дам тебе миллиард вон, хочешь?"
(Прим.: на корейском языке имя Марвин пишется как 마빈 (Мабин), поэтому это сокращенная форма его имени Бин, последний слог)
Сначала он предлагал миллиард, потом сократил до пятисот миллионов, а в конце сказал, что отдаст половину. Каждый раз Марвин спрашивал причину, и ответ всегда был одинаковым.
"Думаю, тебе понадобится. Скоро тебе понадобится много денег. Но я всё устрою. Ах, я так рад, что ты приехал. Наш Бин-и такой хороший. Даже видя меня в таком состоянии, ты готов до конца выполнять роль младшего."
Блять, его аж трясет от возбуждения.
В тот момент Марвин не придал должного значения словам Доджина, который бормотал как человек, у которого "сорвало крышу". Он был слишком небрежен. Доджин не был чужим, он был старшим, которого Марвин знал ещё со времён обучения.
Хотя Марвин знал, что тот испытывает к нему личные чувства, он игнорировал это, будучи уверенным, что это никак на него не повлияет. Они оба были альфами, что тут можно было сделать? Это было высокомерие.
Громкий звук, сотрясающий барабанные перепонки, вернул Марвина в реальность. Кто-то продолжал нажимать на клаксон. Марвин нахмурился и открыл глаза. Звук исходил из его собственной машины.
Странно. Казалось, он задремал или на мгновение потерял сознание. Скорее всего, он довольно долго лежал лицом на руле. С трудом выпрямившись, Марвин увидел светофор.
Ах, он ждал на перекрёстке, когда загорится сигнал...
Что было после, он не помнил. У него была очень высокая температура. Чувствуя тяжесть в теле и головокружение, он откинул голову на подголовник и глубоко вдохнул. Воспоминания, заполнявшие его разум, медленно и неприятно исчезали.
Почему он вдруг вспомнил те события? Ведь нельзя требовать компенсации от уже мёртвого человека.
Операция закончилась провалом. Произошёл несчастный случай, и правительство Кореи не получило образец, который был главным условием переговоров. Когда Марвин, чудом оставшись в живых, ступил на землю аэропорта Инчхон, его встретил заместитель директора Чхве Хён Иль. Он забрал значок агента разведки. Марвин отправился в Осон, и всё, что у него осталось – слабое тело, которое не могло даже нормально водить машину без супрессантов.
Кто-то постучал в окно водительской двери.
Приглушённый молодой мужской голос проник в салон автомобиля. Марвин бессильно повернул голову к окну. Там, нахмурившись, стоял неожиданный человек.
Пока Марвин растерянно смотрел, мужчина снова постучал в окно. На этот раз сильнее: бум-бум.
Должен ли он радоваться, что это знакомый? Нет, можно ли сказать, что он знает этого человека?
В любом случае, это человек, которому нет дела до чужих проблем. Разве он не ушёл из полицейского участка, хотя прекрасно знал о состоянии Марвина? Непонятно, зачем он снова вмешивается.
Но с другой стороны, Марвину было смешно от самого себя. Он втайне обижался, что тот не помог ему. Даже в таком болезненном и беспомощном состоянии он обращал внимание на такие мелочи.
Стук в окно становился всё сильнее. Вот-вот разобьёт стекло. Марвин протянул руку к дверной панели и нажал кнопку разблокировки. В тот же момент его сознание затуманилось. Достигнув предела, глаза сами закрылись.
Сразу после звука открывающейся двери послышался голос этого человека.
Он казался немного раздражённым, но больше ничего не сказал. Вскоре лицо Марвина коснулось чего-то твёрдого, и его тело поднялось в воздух. Сознание померкло.
Когда он открыл глаза, то был в отделении неотложной помощи. Марвин увидел капельницу, медленно капающую слева от него. Жар, кажется, немного спал, и стало легче дышать. Из-за высокой температуры руки и ноги онемели и плохо двигались.
Медсестра, занимавшаяся другими делами в отдалении, заметила, что Марвин очнулся, быстро подошла и механически проверила его состояние.
Марвин только тупо смотрел на неё. Она говорила слишком быстро, и он упустил момент для ответа. Она повторила вопрос с раздражением.
Медсестра сверила этикетку на кровати с названным именем.
- Вас привезли без сознания. Вам ввели жаропонижающее и капельницу. Есть ещё какие-то жалобы?
- Когда придёт врач, он объяснит, и если разрешит выписку, можете идти. Когда придёт сопровождающий, скажите ему оплатить счёт в приёмном отделении.
Удивлённо спросил Марвин, и медсестра оглянулась вокруг.
- Он пришёл с вами. Сейчас его нет?
И она без колебаний ушла. Время показывало 7:30 утра. Похоже, он проспал больше часа.
Марвин понял, кого медсестра имела в виду под "сопровождающим". Тот мог просто бросить его у дверей больницы, но, похоже, оставался с ним.
Интересно, как он оформил приём? Запомнил имя? В бумажнике должно было быть удостоверение личности. В любом случае, судя по отсутствию вопросов со стороны медсестры, этой койкой действительно владел Ким Марвин.
Странное чувство. Прошло много времени с тех пор, как он использовал своё настоящее имя в больнице. Имя, которое он использовал в Швейцарии во время последнего задания, уже считалось принадлежащим умершему, а в армейском госпитале, который он иногда посещал по возвращении в Корею, он использовал псевдоним.
Он начал жить под этим именем снова с тех пор, как поселился здесь, в Осоне. Но даже это имя не имело особой пользы. Он не мог получить даже супрессанты, которые другие получали бесплатно.
И всегда возникали одни и те же вопросы. Почему у него такое странное имя, или не жил ли он за границей.
На самом деле это имя ему дала монахиня, лица которой он не помнил. Она сказала, что так его будет легче отправить на усыновление за границу, но имя, видимо, давно вышло из моды, и за рубежом оно не пользовалось популярностью.
Разумеется, он не знал, кто его родители. Всем «рут-бэби», рожденным в результате незапланированной беременности, давали фамилию Ким. Возможно, именно поэтому Марвину всегда было как-то неловко произносить своё настоящее имя.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty