Прогулка в ночи цветов. Глава 166-168
- Может, ваше здоровье ухудшилось из-за разбитого сердца? - теперь в голосе Ви Ёна слышалось лёгкое беспокойство.
- Если вы поправитесь и вернётесь, разве у вас не будет шанса всё наладить? Вы ведь ещё так молоды, Ён Гонджа.
- Нет. Этот человек встречается и с другими, пока со мной. И при этом говорит, что я ему нравлюсь. Я не понимаю, что это значит.
Ён О выпалил незнакомцам слова, которые не осмеливался сказать никому другому.
- Что... встречается с кем-то на стороне?
- Он встречается со многими, - отчётливо, с нажимом на каждом слове, произнёс Ён О.
- Неужели эта особа так прекрасна, что на всё это можно закрыть глаза?
- …Похоже, что так, - ответил Ён О.
На его слова все издали неопределённый вздох. Кто-то предложил сменить место и пойти выпить, но Ён О покачал головой и поднялся.
Это было невежливо, но никто не осмелился его остановить. Выходя из чайной, Ён О не забыл захватить кошелёк Сан Ыйхёна. Снаружи он направился к главной улице.
Он шёл, ни о чём не думая, с опустошённой головой.
Мир вокруг шумел. Время года незаметно сменилось - наступила весна. В Чуане, что южнее столицы, весна приходила раньше. Весенние цветы кружились на ветру, и тёплый воздух касался его щёк.
Вдалеке он увидел патрулирующих парами солдат. Они с серьёзным видом разглядывали какой-то свиток в руках, а затем быстро направились к Ён О.
- Слишком уж я расслабился, - с досадой пробормотал Ён О себе под нос.
Сан Ыйхён увидел нечто странное. Он вышел вслед за внезапно ушедшим Ён О и, немного поплутав, оказался на главной улице. Там солдаты, которые должны были патрулировать окраины Чуана, подобострастно кланялись Ён О.
Но ещё более поразительным было то, как сам Ён О вёл себя с этими людьми, которые почтительно склонили головы. Он, как нечто само собой разумеющееся, протянул солдату серебряную монету. Это было не похоже на дачу взятки; скорее, он держался со спокойным достоинством господина, заботящегося о своих подчинённых.
Его дальний родственник с материка Кён был статен даже в простой одежде. Не похоже было, что он там бедствовал. Его родня, должно быть, обладала не только красотой, но и безупречными манерами, достойными императорского дворца, и благородством в каждом движении.
Солдаты преклонили одно колено и низко поклонились. Они вели себя так, будто увидели члена императорской семьи. Солдат, похожий на старшего по званию, протянул ему толстую нефритовую табличку.
Сан Ыйхён лишь моргал, словно сломанная игрушка.
Поколебавшись мгновение, он громко позвал и побежал к Ён О, который принимал почести от солдат.
Ён О, уже принимавший табличку, услышав крик за спиной, быстро отдёрнул протянутую руку.
- Слушаемся, - снова почтительно склонив головы, двое военных развернулись и ушли.
Пряча за пазуху белую нефритовую табличку, Ён О вздохнул. Табличка, исчезнувшая в складках его одежды, была вырезана из цельного куска белого нефрита. Толщиной она была с фалангу пальца, а шириной - с ладонь взрослого человека.
На одной её стороне был вырезан взмывающий в небо дракон и иероглифы «Князь Джеян». На обратной стороне был выгравирован иероглиф «Небо», символизирующий небеса и императорскую семью.
И зачем я только взял её с собой…
Эту нефритовую табличку он украл из покоев безымянного принца. Белый нефрит стоил целое состояние, но эту вещь невозможно было где-либо продать.
Благодаря табличке Ён О мог свободно передвигаться по столице, легко проходя солдатские досмотры и проверки личности. Солдаты, увидев табличку, которую мог носить либо сам член императорской семьи, либо его доверенное лицо на важном задании, лишь проверяли её размер и наличие иероглифа «Небо», после чего сразу же возвращали её.
В отличие от крупного и ровного иероглифа «Небо», выведенного уставным письмом, надпись «Князь Джеян» была вырезана трудноразличимым с первого взгляда шрифтом среди сложных витиеватых узоров. Более того, пристально разглядывать взмывающего в небо дракона, символ императорской семьи, считалось невежливым, поэтому, едва взглянув, все тут же возвращали её.
Когда он брал её с собой, он и не думал, что она пригодится для такого.
Каждый раз, предъявляя табличку, Ён О чувствовал, будто принимает помощь того мужчины, и от этого было неприятно. Именно поэтому он не хотел выходить из дома. Но мучительнее всего для Ён О было то, что он не мог понять собственное сердце, заставившее его взять эту вещь.
Простое желание обладать чем-то, что принадлежало тому мужчине.
И зачем ему понадобилась такая вещь? После такого слова о том, что он всё забыл и ничего не помнит, были просто пустым звуком.
- Братец, почему вы не остались с друзьями? - Ён О обернулся к Сан Ыйхёну и горько улыбнулся.
- Что-то случилось с солдатами?
Сан Ыйхён и сам видел, что между его двоюродным братом и солдатами ничего не произошло. Он мгновение смотрел на молчаливого Ён О, а затем светло улыбнулся.
Ён О кивнул, и в этот момент мир перед глазами поплыл. Внезапно к горлу подступила тошнота. Похоже, даже такой короткий выход в чайную оказался непосильной нагрузкой для его ослабшего тела.
Почувствовав, как поднимается кислая желчь, Ён О поспешно зажал рот рукой.
Сан Ыйхён подхватил Ён О и отвёл его на тихую улочку. Вдали от пыли, поднимаемой проезжающими повозками и лошадьми, и от запаха животных, казалось, стало немного лучше.
Однако его тут же накрыла новая волна тошноты, и он изверг из себя всё съеденное.
Сан Ыйхён осторожно похлопывал его по изгибающейся в рвотных позывах спине. Он усердно потирал спину тяжело дышащего, измученного Ён О.
- Чхон-а, ты в порядке? Пойдём к ближайшему лекарю.
Императорский лекарь сказал, что яд ёнбёксок полностью вышел. Но тело, однажды ослабленное болезнью, никак не восстанавливалось.
У него часто всё плыло перед глазами. Иногда, проснувшись, он обнаруживал, что его руки и ноги заметно отекли. Бывало и так, что он просыпался посреди ночи, весь мокрый от холодного пота.
С момента приезда в Чуан он только и делал, что отдыхал, но состояние его здоровья не выказывало ни малейших признаков улучшения.
Странно. Он не мог оставаться здесь вечно. Скоро придётся уезжать, а с таким телом было опасно трогаться с места.
Ён О смахнул подступившие слёзы и отмахнулся.
- Кха, кха… Всё в порядке. Вернусь домой, отдохну как следует, и всё пройдёт.
Он говорил это, но сам себе не верил.
- Прости меня. Я всего лишь хотел показать тебе чайную, а в итоге наделал глупостей. Получилось, что я только измучил больного брата. Давай немного переведём дух и вернёмся домой. Тебе что-нибудь нужно?
Сан Ыйхён усадил немного пришедшего в себя Ён О в повозку, а сам принёс тёплой воды и чистое полотенце. На всякий случай он приготовил и лёгкую закуску, которую можно было съесть по дороге.
К счастью, путь домой прошёл спокойно.
Войдя в поместье Сан, Ён О замер, его движения сковало. Стоило напряжению отступить, как голова снова закружилась. Силы стремительно покидали тело. Возникло обманчивое ощущение, будто кровь отливает из кончиков пальцев и сердца.
Ён О, шатаясь, подошёл к кровати и практически рухнул на неё. Он понял, что это за мерзкое чувство, лишающее тело всех сил.
Давно забытые последствия джаанхона.
Начиная с похолодевших частей тела, вверх поползла сводящая, покалывающая боль, и тело начало деревенеть. Пляшущий перед глазами мир помутнел. На глаза навернулись слёзы, и кружащийся пейзаж расплылся в туманной дымке.
Ослабевшая рука безвольно упала с кровати, издав тихий, холодный звук.
Мир перед глазами бешено кружился. Ощущение собственного тела то появлялось, то исчезало. Головокружение вихрем проносилось в сознании. Над сомкнутыми веками раздался холодный голос.
Сознание, погружённое в дрёму, пробудилось, и веки медленно дрогнули. Открывающийся взору мир был заслонён огромной ладонью. Заметив, что он открыл глаза, человек убрал руку.
Бесстрастное, высокомерное и холодное лицо смотрело на Ён О сверху вниз. В тот миг, когда брови мужчины нахмурились, перед глазами всё поплыло. Ён О понял, что плачет. Он на мгновение зажмурился, пытаясь смахнуть подступившие слёзы. После этого видение перед глазами должно было исчезнуть.
«Ну и глупец», - проворчал император и стёр слезу, просочившуюся из-под сомкнутых век Ён О.
Его рука, коснувшаяся кожи, была твёрдой и горячей.
Большая ладонь, убрав слёзы, коснулась лба лежащего Ён О. От прикосновения горячей руки мужчины, чья температура тела была выше, чем у других, он понял, каким холодным было его собственное лицо и лоб.
Вопреки раздражённому шёпоту, твёрдая рука осторожно огладила его застывшее, холодное лицо. И долго не отнимала её, пока скованная кожа полностью не расслабилась. В комнате повсюду стояли жаровни, и на лбу императора, чувствительного к жаре, выступили бисеринки пота.
Ён О поймал горячую руку мужчины, снова коснувшуюся его глаз, и прижал её к своей шее. Когда он схватил его руку, император вздрогнул, но, на удивление, покорно позволил это.
Поддавшись головокружению и сонливости, Ён О притянул твёрдую руку к своей груди. Огромная ладонь была тёплой и надёжной. Жёсткая, но состоящая из плоти и крови, она хранила в себе глубокое тепло.
Он поднёс эту руку к своей груди, чуть ниже солнечного сплетения.
Мужчина сделал вид, будто собирается отнять руку. Но, вопреки его движениям и ледяному тону, кончики пальцев, коснувшись обнажённой кожи, осторожно погладили застывший от холода участок. Ён О, чьё тело было во власти холода и усталости, медленно приподнялся. Хоть он и был измучен болезнью, двигаться было можно.
Когда Ён О сел, рука мужчины, оглаживавшая его пресс, соскользнула выше и коснулась груди. Твёрдые кончики пальцев коснулись груди.
Император резко отдёрнул руку. Он крепко сжал губы, а затем разжал их; его точёный подбородок на мгновение напрягся, а затем расслабился.
Ён О нащупал и развязал узел на верхних одеждах императора. И тут же просунул руку под безупречно чистые ткани. Ему показалось, что его заледеневшая рука начала оттаивать от прикосновения к горячей коже мужчины.
Только сейчас он почувствовал, что немного ожил.
«Что ты... творишь?» - растерянно проговорил император, словно на него вдруг нашла несвойственная ему застенчивость.
Ён О устало посмотрел на его великолепное лицо, которое создавало обманчивое впечатление, будто он притворяется невинным.
Забыв, что перед ним император, Ён О стащил с мужчины верхнюю одежду и отбросил её в сторону, а затем пробрался кончиками пальцев под его нижнюю одежду. Он схватил императора, который неловко пытался отстраниться, и потянул его на кровать.
Ён О прижался к горячему телу мужчины, который по инерции опёрся коленом о кровать.
«Так Гвиби заманивает мужчин в свою постель?» - произнёс застывший император неприятные слова.
Ён О прильнул к тёплому телу и потёрся щекой о покрытую испариной кожу прямо у его губ. Император, прошептавший эти злые слова, замер в нерешительности, словно не зная, что делать с прильнувшим к нему телом. Ён О готовился к тому, что его оттолкнут, поэтому почувствовал облегчение от того, что его хотя бы не отшвырнули прочь.
«Я любил вас», - без сил прошептал он, прислоняясь к горячей груди и обнимая широкую спину.
«У меня никогда не было мужчины».
Величественным тоном император произнёс какую-то глупость. Губы Ён О изогнулись, и из них вырвался горький смешок. Затем, с затуманенным сознанием, он задался вопросом, что это была за чушь. Он чувствовал, что что-то не так, но не мог понять, что именно.
Движимый одним лишь желанием выжить, он глубже зарылся в горячие объятия, в распахнутые на груди одежды. Мужчина, казалось, был в замешательстве, но всё же неохотно притянул к себе прильнувшее к нему тело.
«Кё Ён О. У тебя ведь ни с кем не было, так?» - вздохнув, тихо пробормотал император. Его голос идеально подходил для высокого трона, но в шёпоте слышались досада, раздражение и недовольство.
«Что значит «не было»?» - невежливо возразил Ён О, прислоняясь к твёрдому телу и чувствуя, как боль отступает. Большая рука, гладившая его по затылку, на мгновение замерла.
«Смотри, не возьми завтра свои слова обратно».
Император произнёс что-то непонятное и с тревогой вгляделся в лицо Ён О. Во взгляде мужчины, изучавшем его, читалось подозрение. Ён О отвернулся от его непроницаемого лица и уткнулся щекой в дарующую тепло грудь.
Как и опасался император, на утро Ён О потерял воспоминания о той ночи.
Ён О судорожно глотал воздух, возвращаясь из внезапно нахлынувшего забытого воспоминания. Сквозь приоткрытые губы вырывалось прерывистое дыхание. Он не знал, почему вдруг вспомнил ту ночь, но по его щекам уже катились слёзы.
Он с новой силой осознал, как же сильно он когда-то любил У Сонджэ.
- Ха-а, ха-а… - Ён О, тяжело дыша, закрыл мокрое лицо руками.
Прошло много дней, но бледное, измождённое лицо Ён О так и не вернуло себе румянец. Дни напролёт он проводил во сне. Его часто тошнило, и желудок выворачивало наизнанку.
А ещё ему постоянно снился У Сонджэ.
В одну ночь мужчина был добрым и нежным, как в Гоксане, а в другую - холодным и эгоистичным, как в императорском дворце. Каждый раз, когда он вспоминал лицо императора, слёзы лились сами собой, против его воли.
После мыслей о нём он вспоминал своих родителей и сестру. И тогда слёзы текли снова, но уже от чувства вины. Его настроение постоянно менялось. Ему казалось, что он либо сошёл с ума, либо находится на грани безумия. Или же он был смертельно болен, и его час пробил.
Ён О признал, что его состояние не было нормальным.
Он начал собирать информацию о хороших лекарях у слуг семьи Сан, у Сан Ыйхёна и у людей, которых изредка встречал на улице. Он тщательно отбирал тех, о ком говорили, что они не слишком любезны, но хорошо подбирают лекарства и, что важнее, умеют хранить тайны. Но набраться смелости и пойти к кому-то из них он так и не смог.
Во дворце, в зале Покнёнчжон, появились гости извне. Глава дома Кё, его супруга и их маленький сын были доставлены под конвоем императорской стражи.
Дом Кё, доселе осторожный в словах и действиях из-за тирании императора, на этот раз выразил своё недовольство официально и открыто.
Поток прошений не иссякал: в них спрашивалось, за что их, всегда верных императору и императорской семье, подвергают таким гонениям. Большинство из них были написаны изящным слогом и в уважительной манере, но было и немало тех, где на ошибки императора указывали прямо.
Император лишь читал прошения, поданные членами дома Кё, но не отвечал на них.
Император заходил в зал Покнёнчжон, чтобы поговорить с главой дома Кё, утром, в начале дня, и вечером, перед тем как отойти ко сну.
Кё Мён О, преклонивший колени перед высоким троном, держался с достоинством. Неотрывным взглядом он смотрел на свою жену, которая в другом конце зала держала на руках их сына. Госпожу дома Кё плотным кольцом окружили придворные дамы и евнухи. Лицо женщины, смотревшей на мужа, было омрачено тревогой, отчего она казалась совсем бледной.
Император каждый день задавал Кё Мён О один и тот же вопрос.
- Ваше Величество, с почтением докладываю. Как известно вашему покорному слуге, Кё Гвиби пропал без вести в результате несчастного случая во дворце Кирюнг. Предполагается, что он погиб, охваченный великим пламенем, поглотившим дворец.
Кё Мён О отвечал так же, как и в первый день, когда его притащили во дворец. В тот день, отвечая впервые, он разразился горькими рыданиями перед императором. Вслед за ним громко зарыдала и его супруга, главная госпожа. Услышав плач родителей, заплакал и их маленький сын.
- Думаешь, солгав мне, сохранишь свою жизнь? Уведите главную госпожу и ребёнка в их покои, а главу дома уволоките прочь.
Придворные дамы подхватили главную госпожу дома Кё под руки. Уводимая ими, она обернулась к Кё Мён О, которого поднимали с колен стражники.
- Ваше Величество! Вы убили моего младшего брата, а теперь спрашиваете меня, где он?! Вы забрали мальчика, который был мне дороже глаз, так мучили его, а теперь, когда он мёртв, вы сожалеете?! - закричал Кё Мён О, отталкивая стражников.
Главная госпожа, окружённая придворными дамами, поспешно обернулась.
- ...Муж мой. Муж мой, не надо так поступать...! Подумайте о Ён О! Разве Ён О обрадовался бы, увидев, как ведёт себя его старший брат?! Подумайте о наших детях! Вы - глава дома Кё! - отчаянно воскликнула главная госпожа, которая с момента прибытия во дворец лишь молча плакала.
Ён О болтал о чём угодно, о себе и о жизни в Гоксане, но о своей семье почти ничего не рассказывал. Особенно он ни единым словом не обмолвился о жене своего старшего брата, Соль Джухе.
Кё Мён О рано стал главой дома Кё после гибели родителей и женился очень поздно для мужчины. Соль Джухе была женщиной с приятными чертами, но не выдающейся красавицей. Она происходила из семьи Соль, крупных землевладельцев из Сонволя. Хотя их род и не мог сравниться с домом Кё, семья Соль была знаменита тем, что дала миру нескольких императриц.
Между Соль Джухе и Кё Мён О была большая разница в возрасте. Разница в возрасте между ней и Кё Ён О была даже меньше, чем между ней и её мужем. Судя по времени их брака, Соль Джухе, хоть и не так поздно, как Кё Мён О, тоже вышла замуж в довольно зрелом для женщины возрасте.
- Похоже, главная госпожа была близка с Кё Гвиби? - раздался с высокого трона насмешливый вздох.
Главная госпожа передала сына стоявшей рядом придворной даме и опустилась на колени рядом с Кё Мён О.
- Простите меня, Ваше Величество. Хоть он и стал Кё Гвиби, для меня и моего мужа он остался младшим братом, которого мы знали с детства, поэтому я назвала его неподобающе. Прошу вашего прощения, - Соль Джухе склонила голову, моля о прощении.
- Главная госпожа, это не ответ на мой вопрос.
- Я считала Кё Гвиби близкой и родственной душой, но что он думал об этом, мне неведомо.
- Раз глава дома не может ответить, пусть ответит главная госпожа. Где Кё Гвиби?
На вопрос императора Соль Джухе подняла взгляд и посмотрела прямо на трон. Это был дерзкий поступок, но никто не посмел вмешаться.
- Прошу прощения, Ваше Величество. Учитывая, что тело Кё Гвиби до сих пор не найдено, по моему скромному разумению, он, вероятно, сбежал, чтобы скрыться от Вашего Величества.
- Насколько мне известно, Кё Гвиби, как младший глава дома Кё, усердно расширял свои познания и кругозор, готовясь к тому дню, когда ему придётся унаследовать титул от моего мужа, который стал главой в раннем возрасте. Если он решил бежать и скрываться, Вашему Величеству будет нелегко его найти. Кроме того, он глубоко любит свою семью и не станет выходить на связь, опасаясь навлечь беду на дом Кё. Поэтому, как бы вы ни угрожали нам, нам больше нечего вам сказать.
С высокого трона раздался опустошённый, горький вздох. Тихий звук витал лишь в вышине зала.
- Вся семья одинакова. Красивые, своевольные и невероятно упрямые.
Сон Джэ рассмеялся - смех был горьким, но впервые за долгое время искренним. От этого зловещего смеха, раздавшегося с трона, лица Кё Мён О и Соль Джухе застыли.
От слов императора они оба выпрямились на коленях. Главный евнух знаком велел придворным дамам и страже покинуть зал.
- Дом Кё должен направить все свои силы на поиски Кё Ён О. Вы обязаны исполнить мой приказ. Кё Гвиби носит дитя, и если его жизнь вне стен дворца затянется, она окажется в опасности. Пусть и непреднамеренно, но он, нося под сердцем наследника императора, самовольно покинул дворец и подверг опасности кровь дракона, и грех его поистине велик. Если дом Кё желает сохранить жизни своих членов и искупить свой грех перед императорской семьёй, вы должны приложить все усилия, чтобы исправить содеянное.
Услышав слова, сошедшие с высокого трона, Кё Мён О и Соль Джухе, не сговариваясь, разрыдались. Из их широко распахнутых от потрясения глаз безостановочно текли слёзы.
Император махнул рукой. Евнух Ван помог главной госпоже подняться и, уводя её, подозвал стражу. Вошедшие стражники немедленно увели и Кё Мён О.
Оставшись в одиночестве на высоком троне, мужчина, схватившись за голову, не двигался до самого рассвета.
Лекарь Шим с серьёзным видом смотрел на пациента с измождённым лицом. Он в третий раз прощупывал пульс прекрасного юноши. Снова и снова нащупывалось то, чего там быть не должно.
- Гонджа… а вы… случайно, не госпожа? Если вы женщина, переодетая мужчиной, можете не скрывать. Ещё когда вы вошли, я подумал, что ваша красота просто ослепительна.
Лекарь Шим был не из тех, кто болтает вздор во время приёма. Но он был настолько сбит с толку, что с языка сорвались неуместные слова, которых он обычно себе не позволял.
Пациент молча покачал головой.
- Прошу прощения, - извинился лекарь Шим и в четвёртый раз взялся за запястье пациента. Как ни крути, версия о том, что пациент - переодетая женщина, казалась самой реалистичной. Изредка у женщин бывал мужской пульс. Для самого пациента было бы лучше, если бы он оказался женщиной с мужским пульсом.
Произнося эти слова, лекарь Шим и сам чувствовал, как сжимается сердце от абсурдности собственного диагноза.
Ён О застыл в оцепенении от совершенно неожиданного известия. Он не мог сказать ни «это бред», ни «этого не может быть».
Реакция пациента, который хоть и был потрясён, но не разгневался, не назвал его шарлатаном и не закричал, чтобы тот не нёс чушь, заставила лекаря Шима сощурить свои подёрнутые морщинами глаза.
- Гонджа, вы принадлежите к чьему-то «внутреннему двору»?
Лекарь Шим наконец нашёл объяснение, которое сняло камень с души. Сказав это, он сам удивился, почему не подумал об этом раньше.
Пациент, пришедший к нему сегодня, едва войдя в лавку, начал извергать рвоту. Лицо его было бледным, и вид измождённым, словно он не ел несколько дней, но при этом он был невероятно красив.
В домах у некоторых вельмож, содержащих большие гаремы, бывали прекрасные юноши-наложники. Хоть и редко, но случалось, что мужчины-наложники принимали особые лекарства, чтобы зачать и родить наследника.
Императорский дворец, гарем… можно было считать «внутренним двором». Вероятно, самым большим во всей империи Юль.
- Гонджа, что же вы здесь делаете? Как такой знатный человек мог в столь важный период разгуливать по опасному внешнему миру? Вы поссорились с мужем? На материке Кён говорят: милые бранятся - только тешатся. Проявите великодушие, поймите его и немедленно возвращайтесь в свой дом, - мягко начал лекарь Шим, но закончил уже твёрдо и решительно.
Спустя долгое молчание Ён О наконец заговорил.
Лекарь Шим с досадой покачал головой. Он чувствовал, что юноше было куда вернуться, но тот сам этого не хотел. Возможно, этого пациента из-за его выдающейся красоты против воли забрали в чей-то гарем.
- Послушайте, Гонджа. Роды для мужчины - дело крайне опасное. Некуда возвращаться? Даже если не хотите, вы должны пойти. Для родов мужчине нужно готовиться к кесареву сечению на случай непредвиденных обстоятельств, а это возможно лишь в богатом доме. Даже если с самого начала срока за вами будут наблюдать лекарь из императорского дворца и лекарь из Намчхона, малейшая ошибка может стоить вам жизни. Даже если вам там ненавистно, вы должны вернуться ради спасения собственной жизни.
Похоже, так или иначе, ему была уготована смерть.
- Нет. Вы должны вернуться домой. Иначе вы умрёте, Гонджа. Ребёнок ведь ни в чём не виноват. Не думайте о нём как о дитя ненавистного человека, думайте как о своём ребёнке и позаботьтесь о нём.
- Я… - Ён О выдохнул, но не смог продолжить.
- И не вздумайте избавляться от ребёнка. Жизнь, что зародилась в вас, сильнее вашей собственной - такова сила лекарства, что позволяет мужчинам зачать. Понимаете? Нелепые мысли вроде попытки вызвать выкидыш, скатившись с холма, приведут лишь к тому, что вы сами пострадаете. То же самое, если броситесь в воду.
Лекарь Шим говорил о вещах, о которых Ён О даже не задумывался, и качал головой. Казалось, в мире существует множество историй, о которых не принято говорить.
Лекарь Шим, терпеливо дождавшийся ответа, который Ён О с трудом из себя выдавил, кивнул.
- Хорошо. Вы пообещали. Похоже, у вас сильный токсикоз, так что я выпишу вам лекарство, чтобы укрепить тело и успокоить желудок.
- …Отец ребёнка… какой-нибудь господин… кхм, вы знаете, кто он?
- Скорее сообщите отцу ребёнка. Вот увидите, он первым прибежит молить о прощении. Послушайте старика. Принимайте лекарство вовремя и, пожалуйста, благополучно родите.
От последних слов лекаря Ён О, собиравшийся встать, замер. Этого не должно было случиться, но по рукам пробежали мурашки. Он невольно нахмурился.
- Спасибо… - с трудом поблагодарив его, ведь лекарь не желал ему зла, он развернулся и вышел.
На душе было тревожно, а в голове - полная пустота.
- Ха-а… - изо рта вырывался лишь тяжёлый вздох.
Путь обратно в поместье семьи Сан лежал через шумные улицы. Жизнь била ключом в Чуане, где собирались люди и деньги, это чувствовалось даже в мимолётных картинах за окном. Но до Ён О эта кипучая энергия не доходила.
- Слыхал новость? Его Величество, говорят, схватил главу дома Кё и его жену и увёз во дворец!
Проходя мимо оживлённой улицы, до его слуха донеслись знакомые имена.
- Совсем уже государь наш перегибает палку.
- А солдаты так и стоят у ворот дома Кё. Говорят, вся эта молва о доброте Гоксана и Ёнсана оказалась ложью, как только дом Кё закрылся. Теперь некому о бедняках позаботиться.
Мужчины, сидевшие за столиками на улице возле таверны, изрядно выпив, громко обсуждали последние события.
- И в столице, говорят, голодающих столько развелось, потому что никто больше не раздаёт милостыню так, как это делала семья Кё.
- Здесь-то у нас весна, а там она попозже придёт. Чем же они все это время питаться будут? Ц-ц-ц.
Увидев проходящих мимо солдат, громкие выпивохи на мгновение замолчали. Когда солдаты отошли подальше, один из них, опустив чарку, продолжил уже тише:
- Говорят, император не только главу дома Кё с женой забрал, но и их маленького наследника тоже. Разве дом Кё виноват в том, что Кё Гвиби скончался?
- Эй, приятель, поосторожнее со словами.
- Да уж, это правда, что государь наш теряет расположение народа. Страшно, как бы снова смута не началась. Зачем он забрал жену и молодого наследника дома Кё? Говорят, она беременна.
Все новости о доме Кё, которые Ён О услышал во время своей редкой прогулки, были одна тревожнее другой.
Шумные гуляки покосились на Ён О, который замер посреди улицы. Хоть расстояние и было приличным, они говорили так громко, что забеспокоились, не оскорбили ли они случайно какого-нибудь знатного господина и не нажили ли себе проблем.
Ён О с опозданием заметил брошенные на него взгляды. Он молча слегка склонил голову в сторону обеспокоенных лиц. Выпивохи за столом растерялись и поспешно поклонились в ответ, не вставая с места.
Чтобы не показаться странным, просто уйдя, Ён О огляделся по сторонам. В стороне он заметил знакомую спину. По какой-то причине Сан Ыйхён и Чин Шихён, которого он видел раньше, были окружены мужчинами бандитского вида.
- Господин Чин. Вы нам не доверяете? Разве вы не видели, как Сан Гонджа, едва услышав нас, тут же внёс залог? Товар отменный, так что не беспокойтесь.
- Да это же «Собрание каллиграфии Цзи-Ю»! Господин Чин, вы что, не знаете о «Собрание каллиграфии Цзи-Ю»?
- Мужчина должен быть решительным!
Громилы быстро переговаривались между собой, загоняя молодого учёного в угол. Судя по их словам, Сан Ыйхён уже попался на их удочку. Несмотря на смятенные чувства, Ён О не мог пройти мимо, услышав слова «Собрание каллиграфии Цзи-Ю».
- Где ещё вы найдёте такую возможность - заполучить «Собрание каллиграфии Цзи-Ю» всего за тридцать восемь серебряных монет!
Чем ближе он подходил, тем более нелепым казался этот фарс.
«Собрание каллиграфии Цзи-Ю» было знаменитым сборником каллиграфии великого мастера Гванхэ Ван Чика. Тот экземпляр, что достался Ён О от деда по материнской линии, его бабушка в молодости купила за триста золотых. И даже тогда говорилось, что предыдущий владелец был вынужден продать его из-за финансовых трудностей в семье.
Сейчас за такой сборник пришлось бы выложить шестьсот, а то и семьсот золотых. Но обычно владельцы «Собрания каллиграфии Цзи-Ю» не были людьми, нуждающимися в деньгах. Поэтому, даже если бы покупатель предложил десять миллионов золотых, они бы не продали.
В империи Юль оставалось не более семи-восьми подлинных ранних экземпляров.
Даже если собрать все копии, попавшие в империю Кён и другие земли, их бы не набралось и пятнадцати. А если учесть и более поздние работы Гванхэ, написанные, когда его почерк изменился, общее число подлинников не превышало двадцати пяти.
За тридцать восемь серебряных монет нельзя было купить и одного иероглифа из подлинного «Собрания каллиграфии Цзи-Ю».
- А, Чхон-а. Ты где был? - плечи Сан Ыйхёна подскочили от неожиданности. Его взгляд был затуманен, словно он был полностью околдован речами громил.
