Голые чувства. Глава 44
Ночью, когда солнце село и сгустилась тьма, он стоял возле обшарпанного дома и впервые за долгое время закурил сигарету. В наглухо закрытом окне полуподвальной комнаты виднелся тусклый свет. Признак того, что Чон Хён был внутри.
После их ссоры днём тот сразу ушёл из офиса, и он подумал, уж не сбежал ли он в гневе, но, к счастью, это было не так.
Он выдохнул дым, скопившийся во рту, не отрывая взгляда от окна. Дым был горьким. Наверное, из-за настроения. Хотя, если честно, сигареты никогда не казались ему сладкими. Он курил, чтобы успокоить беспокойство во рту. В последнее время эту скуку он утолял плотью Чон Хёна… но сегодня это было невозможно.
Здание, которое обычно казалось невзрачным и жалким, сегодня выглядело неприступным. Словно прочная стена, не позволяющая пройти. Чон Хён был внутри… Он знал это… но войти не решался.
Потому что у него не было готового решения, как разрешить этот конфликт.
Он не хотел больше ссориться с Чон Хёном. Он больше не хотел видеть, как тот злится на него, не хотел видеть его тревогу, разочарование или то, как тот отворачивается. Всё это было ему одинаково неприятно. Проблема была в том, что, несмотря на всё это, он не мог поступить так, как хотел Чон Хён.
Ким Кён Джун был опасностью, которую рано или поздно нужно было устранить. Это было непреложной истиной, которая не менялась, сколько бы он об этом ни думал. Оставить такого ублюдка в покое? Это уж точно не было верным решением. Наоборот, это было бы пособничеством к опасности.
Честно говоря, к этому моменту ему стало не по себе. Ему казалось, что в этой ситуации его вполне можно было понять. То, что он, рискуя всем, собирался пойти на это, было отчасти из-за его собственных желаний, но в большей степени - ради Чон Хёна. Если бы тот понимал его чувства, то правильнее было бы не просто отговаривать его, твердя, что это опасно, а обнять и попросить быть осторожным.
Он вообще не понимал, почему из-за такого ублюдка, как Ким Кён Джун, ему приходится так выяснять отношения с Чон Хёном. Это было недопустимо.
В итоге, способ решить все эти проблемы был один. Устранить источник конфликта.
Да. Нужно было убить Ким Кён Джуна.
Он хотел его убить. Обязательно.
Сколько прошло времени? Свет в окне внезапно погас. Похоже, Чон Хён собирался ложиться спать.
Он бросил почти докуренную сигарету на землю, затушил её ногой и, как какой-то хулиган, сел на корточки прямо перед окном.
Внутри было тихо. В этом доме с хреновой звукоизоляцией не доносилось ни звука - похоже, он быстро заснул. От этого ему стало как-то обидно. Он дошёл до того, что страдает бессонницей, если Чон Хёна нет рядом, а тот, похоже, прекрасно спит и один.
- Чёрт, похоже, только мне и надо.
Всегда так было. Это ему всегда было мало, это он сходил с ума от нетерпения, это он был готов лезть на стену. Что поделать. Говорят, в отношениях всегда страдает тот, кто любит больше. Если подумать, и это чувство несправедливости, и эти ссоры с Чон Хёном - всё это было в конечном счёте частью их отношений. От этой мысли у него вырвалась лёгкая усмешка.
Он подпёр подбородок рукой, думая о Чон Хёне за окном, и смотрел в темноту. В этот момент в кармане завибрировал его телефон. Убедившись, что это звонок от директора Чхве, Кан Тэ Хва поднялся и отошёл от дома.
Он ответил на звонок под фонарём возле лестницы.
Дело у директора Чхве было простое. Он звонил, чтобы убедиться, что с завтрашней «работой» нет проблем. Кан Тэ Хва на мгновение замолчал, глядя на окно дома Чон Хёна.
Делать или не делать. Одно из двух.
Идти к Ким Кён Джуну или ехать в путешествие с Чон Хёном. Одно из двух.
Видимо, уловив в его молчании колебание, директор Чхве ещё раз уточнил, нет ли проблем.
Наконец он решительным голосом сказал:
На пустыре перед домом он провёл всю ночь, стоя под фонарём, который торчал, словно ненужное украшение, которое скоро выбросят. Потому что он не мог войти в полуподвальную комнату, где был Чон Хён, и не хотел возвращаться в спальню своей квартиры, где Чон Хёна не было. Температура летней ночи была прохладной. Наступивший следом рассвет был безмолвным.
На рассвете снова пришло сообщение от директора Чхве. На этот раз короткое СМС.
Это было место «работы». Несмотря на то, что это был день сделки, точный номер комнаты и время, похоже, ещё не были определены. Это означало, что Ким Кён Джун проявляет крайнюю осторожность.
В любом случае, раз место было известно, нужно было двигаться. Неизвестно, на какое время назначат сделку, так что лучше было заранее оказаться поблизости.
Он выкурил последнюю сигарету из пачки и бросил её на землю. У его ног уже скопилась кучка коротких окурков, выкуренных и выброшенных на рассвете. Так его попытки бросить курить потерпели бесславное поражение.
Глядя на окно полуподвала, всё ещё погружённое в темноту, в самом низу дома, он произнёс прощание, которое Чон Хён не мог услышать.
Машина выехала из Чанджу, въехала на скоростное шоссе и без остановок помчалась в сторону Сеула. Если ехать так, то примерно к 10 утра он достигнет сеульской платной дороги. Учитывая вечные пробки в Сеуле, до отеля, который был его пунктом назначения, оттуда потребуется ещё около часа.
В любом случае, сделка должна была состояться ближе к вечеру, так что времени было предостаточно.
Одно из того, что он усвоил, катаясь по дну жизни, это то, что всякие бандиты и гангстеры, которые любят понтоваться, никогда не начинают свои дела рано. В конце концов, всё незаконное по своей природе требует скрытности и маскировки. Необходимый элемент маскировки - это тень, а тень принадлежит тьме. Поэтому стремление тех, кто связан с незаконной деятельностью, к ночи можно считать естественным явлением.
Перед тем, как отправиться на «работу», он планировал заехать в хозяйственный магазин. Чтобы купить инструменты, необходимые для разделки «сашими». По опыту он знал, что нет ничего эффективнее для обработки человеческого тела, чем лезвие. Конечно, его лучшим оружием были собственные кулаки, но, к сожалению, против таких закалённых в насилии типов, как бандиты и гангстеры, кулаки были не так эффективны. Однако, каким бы крепким ни был ублюдок, если ткнуть его в уязвимое место, он тут же сдуется. Вот для этого и нужны инструменты.
Примерно через полтора часа езды, когда он подъезжал к платной дороге Нонсан, зазвонил телефон. Наверняка это был директор Чхве. Он ответил, даже не посмотрев на имя звонившего.
Он сразу спросил, как только ответил, даже не поздоровавшись, но, как ни странно, на том конце было тихо.
Он нахмурился и уже собирался спросить снова, когда…
В ухо ему ворвался неожиданный голос.
Его лицо застыло от удивления. Он никак не ожидал звонка от Чон Хёна. Может, потому что он ехал делать то, что тот запретил? Впервые голос Чон Хёна показался ему неприятным.
Он прикусил губу, вздохнул и признался.
Молчание Чон Хёна было красноречивее слов и означало упрёк: «Ты всё-таки поехал туда?» Инстинктивно почувствовав, что Чон Хён сильно в нём разочарован, он нахмурился, ощутив, как сдавило сердце.
- Я знаю, что ты злишься. Когда вернусь, буду на коленях просить прощения, тогда можешь ругать меня, бить…
[Если ты туда поедешь, то не вернёшься.]
Он раздражённо цокнул языком. Вчера он говорил, что я пострадаю, умру, и вот опять. Он совершенно не понимал, на чём основывались его столь пессимистичные прогнозы, и, более того, почему он был в них так уверен.
- Я же говорил. Я не такой уж и слабак.
[Отель «Grand Walkerhill Chosun».]
На мгновение Кан Тэ Хва чуть было не совершил ошибку, резко нажав на тормоз. Не из-за чего-то другого, а потому, что Чон Хён точно назвал его пункт назначения.
[Девятый этаж, люкс. Вы встретитесь примерно в 4-5 часов вечера, и в комнате будет шесть человек, включая тебя.]
Он назвал номер, время и даже количество людей, которые будут на месте сделки. Номер и время он ещё не получал, поэтому не мог знать, верны ли они. Однако…
«Трое с нашей стороны, трое с их. Всего будет допущено ровно шесть человек».
Количество людей на месте сделки в точности совпадало с тем, что сказал ему директор Чхве.
Такое случайно не угадаешь. Он говорит это, потому что точно знает. Но как, чёрт возьми? Даже Ки Чхоль не знал этих подробностей. Откуда Чон Хён мог знать такое? На данный момент о ситуации знали только он и директор Чхве, но он ничего не говорил, а у директора Чхве вообще нет никаких контактов с Чон Хёном, так что он тоже не мог ему рассказать.
Нет, стоп. ...Был ещё один человек, которого стоило заподозрить.
Неужели Ким Кён Джун и Чон Хён общались за его спиной?
Мысли лихорадочно закрутились в голове. Они естественным образом привели к нехорошим подозрениям. Взгляд Кан Тэ Хва мгновенно стал жёстким. Он впился глазами в дорогу и потребовал:
[Неважно, откуда я знаю. Важно то, что тебе нельзя туда ехать.]
- Откуда ты знаешь? Неужели ты втайне от меня общаешься с этим ублюдком Ким Кён Джуном?
- Ты сам заставляешь меня так думать.
[Этот Ким Кён Джун мне отвратителен, я его ненавижу. Я бы хотел, чтобы он исчез. Да, если ты поедешь туда, он умрёт. Я слышал, ты твёрдо решил его убить. Но ты тоже умрёшь.]
Похоже, было ясно, что он не общался с Ким Кён Джуном. И это было хорошо. Но то, что последовало дальше, было многозначительным. Ким Кён Джун умрёт, но и ты тоже умрёшь?
Конечно, такой исход не был полностью исключён. Он и сам держал в уме такой вариант, поэтому и поручил Ки Чхолю разобраться с последствиями.
[Поэтому не езжай. Возвращайся. Если ты сейчас же не вернёшься…]
Кан Тэ Хва разразился смехом, полным упрёка.
Раз уговоры не действуют, теперь в ход пошли угрозы? И что самое бесячее - эта угроза действовала. Он хотел бы отмахнуться от неё, как от чего-то жалкого, но не мог.
- Чёрт, докатились… Всё кончено? Раз я тебя не слушаюсь, ты решил со мной порвать? Каким образом? Я не собираюсь расставаться, так как, чёрт возьми, ты собираешься это сделать? Что, сбежишь? Думаешь, если ты, блять, сбежишь, я тебя не найду?
Он взорвался, словно ему только что предложили расстаться.
Напротив, Чон Хён, сохраняя ледяное спокойствие, хладнокровно ответил:
[Я не сбегу. Я останусь здесь. Но не могу обещать, что со мной всё будет в порядке.]
[Что будет, если смешать снотворное с обезболивающим и принять сразу 50 таблеток?]
[Обычно от такого не умирают. Но если вовремя не оказать помощь, то кто знает. Может, и умрёшь. Или останутся серьёзные последствия.]
- То есть ты сейчас… собираешься их выпить?
[Да. Выпью, как только повешу трубку.]
Хотелось бы верить, что он блефует, но, похоже, это было не так. В его спокойном голосе чувствовалась искренность. Казалось, он действительно твёрдо решил принять таблетки. Вероятность умереть от передозировки на самом деле не так уж велика. Но, как и сказал Чон Хён, если вовремя не оказать помощь, неизвестно, что может случиться. Эту угрозу нельзя было игнорировать.
[Если не хочешь, чтобы со мной случилось что-то плохое, разворачивай машину. И езжай ко мне. Даже не думай посылать Ки Чхоля. Если ты так сделаешь, я перережу себе вены.]
Звонок прервался. Бросив такую жестокую угрозу, Чон Хён в одностороннем порядке повесил трубку.
Кан Тэ Хва, закусив губу, снова набрал номер Чон Хёна. Но тот не отвечал. Сколько бы он ни ждал, сколько бы раз ни перезванивал, тот упорно не брал трубку.
Он резко крутанул руль и остановил машину на обочине.
От резкого торможения шины с визгом, похожим на разрывающийся крик, проехались по асфальту.
Издав рёв, похожий на рык зверя, он с такой силой замолотил по рулю, будто хотел его сломать.
В этот момент телефон коротко дважды завибрировал. Он спешно посмотрел на экран. На этот раз было сообщение от директора Чхве. Прочитав одно сообщение за другим, он широко раскрыл глаза.
4,30, очевидно, означало 4:30, а S901 - люкс 901.
«Люкс. Вы встретитесь примерно в 4-5 часов вечера, и в комнате будет шесть человек, включая тебя».
Точно. Всё в точности совпадало с тем, что говорил Чон Хён.
От этого осознания по спине пробежал холодок.
Ситуацию нельзя было описать никак иначе, кроме как «странно».
Откуда, чёрт возьми, Чон Хён мог знать то, о чём он сам узнал только что?
Даже если предположить, что он узнал это через Ким Кён Джуна, это всё равно было бы странно. У того ублюдка не было причин сливать информацию Чон Хёну.
Игра принимала странный оборот. Определённо было что-то, чего он не знал. Нет, точнее, было что-то, что знал только Чон Хён. И пока он не знал, что это, действовать опрометчиво было опасно. Ведь любая интрига, если она не продумана до мелочей, может обернуться ловушкой.
Сомнения и смятение, возбуждение и тревога тяжким грузом давили на него.
В любом случае, сейчас была важна не голова Ким Кён Джуна. Важен был Чон Хён. Тут и думать было нечего. Он чётко знал, куда ему нужно ехать.
Вцепившись в руль, он перевёл дыхание и посмотрел на прямую дорогу.
Нужно было ехать к Чон Хёну. Пока не стало слишком поздно.
По дороге он связался с Ки Чхолем. Чон Хён сказал, что если он позовёт Ки Чхоля, то перережет себе вены, но, учитывая, что добираться придётся целый час, сидеть сложа руки он не мог.
Всю дорогу обратно его дыхание было прерывистым и тревожным. В голове постоянно всплывал образ Чон Хёна, лежащего без сознания. Он бы предпочёл, чтобы Чон Хён встретил его, пылая гневом. Чтобы он не лежал, отравившись таблетками, а готовился дать ему пощёчину и обрушить на него поток ругани.
Но интуиция подсказывала худшее. Она шептала, что Чон Хён действительно принял таблетки, как только повесил трубку.
Прошло около 30 минут. Позвонил Ки Чхоль. Он тут же ответил, и Ки Чхоль взволнованным голосом сообщил ужасную новость.
[Хённим, я еду в отделение скорой помощи больницы «Мунхва». Езжайте туда.]
Чон Хён, как и обещал, принял таблетки.
Ему показалось, что его душат.
Он ещё сильнее нажал на газ. Скорость росла до бесконечности, и в открытое окно ворвался сильный ветер. Несмотря на это, дышать было тяжело. Лёгкие, изъеденные тревогой, казалось, совсем окаменели.
Проехав ещё 30 минут, машина въехала в центр Чанджу. Он торопился, игнорируя даже светофоры. Наконец, вдали показалась вывеска больницы.
Бросив машину как попало перед больницей, он вбежал в отделение скорой помощи. Он уже собирался подойти к стойке регистрации, чтобы спросить, где Чон Хён, как кто-то преградил ему путь. Это был Ки Чхоль.
Прежде чем он успел что-то спросить, Ки Чхоль быстро сообщил о состоянии Чон Хёна.
- Только что закончили промывание желудка. Он ещё без сознания, но, к счастью, его быстро привезли, так что жизни ничего не угрожает.
Только тогда дыхание, подступившее к самому горлу, разом вырвалось наружу.
Он откинул мокрые от пота волосы и упёр руку в бок. В таком положении он пытался успокоить сбившееся дыхание и бешено колотящееся сердце.
Слава богу. Главное, что его жизни ничего не угрожало. Этого было достаточно. Лишь бы он был жив.
Немного успокоившись, он наконец смог разглядеть Чон Хёна, лежащего без сознания в углу отделения скорой помощи.
Бледное, бескровное лицо. Дыхание такое слабое, что его можно было услышать, только приложив ухо. Посиневшие губы... Он выглядел как труп.
Он осторожно положил руку на лоб Чон Хёна. Ледяной. Ни капли тепла. Жизни в нём тоже не было. Если бы Ки Чхоль не сообщил ему о его состоянии заранее, он бы точно подумал, что тот мёртв, и впал бы в отчаяние.
Вскоре появился лечащий врач и объяснил состояние Чон Хёна. Его слова не сильно отличались от того, что сказал Ки Чхоль. Похоже, это была передозировка лекарствами с целью самоповреждения, ему сделали промывание желудка и поставили капельницу, жизни ничего не угрожает, но могут возникнуть побочные эффекты, такие как повреждение печени или почечная недостаточность. Также было добавлено, что неизвестно, когда он придёт в сознание.
В любом случае, поскольку было рекомендовано понаблюдать за его состоянием несколько дней, было решено перевести его в палату. Пока Ки Чхоль занимался оформлением госпитализации, Кан Тэ Хва оставался рядом с Чон Хёном.
Глядя на Чон Хёна, он вдруг рассмеялся. Он знал, что у того не простой характер, но не думал, что настолько жестокий. Чон Хён, который пошёл на самоповреждение, чтобы сломить его упрямство, в каком-то смысле был даже пугающим.
Определённо было что-то, чего он не знал. Вероятно, это и было причиной того странного чувства, которое он иногда испытывал рядом с Чон Хёном.
Что, чёрт возьми, он скрывает?
Если бы он только мог, он бы вскрыл голову Чон Хёна и вытащил оттуда всё, чтобы посмотреть.
Вскоре после оформления документов Чон Хёна перевели в одноместную палату. Он отправил Ки Чхоля, который хотел остаться, и, оставшись один, ждал, когда Чон Хён очнётся.
Сколько бы он ни ждал, Чон Хён не подавал признаков пробуждения. Он нервничал, но держался, веря словам врача, что его жизни ничего не угрожает.
В кармане зазвонил телефон. Это был директор Чхве. Убедившись, что Чон Хён всё ещё без сознания, он подошёл к окну и ответил на звонок.
[Ты чего? Ты в Сеуле вообще? Мне говорят, тебя нет на месте.]
Он посмотрел на часы на стене. Было уже 3:10. По плану он уже должен был быть в отеле.
Не дав директору Чхве и слова сказать, он в одностороннем порядке повесил трубку. Более того, он вообще выключил телефон и снова повернулся к кровати, на которой лежал Чон Хён.
И в этот момент их взгляды встретились.
Некоторое время никто не произносил ни слова. Они просто молча смотрели друг на друга.
- Зачем ты зашёл так далеко? Зачем?
Он не мог не спросить. Как бы сильно тот ни хотел сломить его упрямство, это было слишком опасно. Да, от передозировки лекарствами редко умирают. Но если бы не повезло, он мог бы умереть.
Он должен был узнать истинную причину, по которой тот пошёл на такой опасный шаг, чтобы заставить его вернуться.
Чон Хён медленно моргнул и так же медленно пошевелил губами.
Голос был хрупким, как сухая ветка, готовая вот-вот сломаться. Взгляд, лишённый фокуса, был до ужаса пустым. Казалось, он ещё не полностью пришёл в себя. Тем не менее, Чон Хён медленно прошептал причину своего ужасного поступка.
- Ты не умрёшь, только если не пойдёшь туда…
Чувствуя, что вот-вот взорвётся от безграничного удушья, он процедил сквозь зубы:
- Почему я должен умереть? Что, чёрт возьми, ты знаешь? Расскажи мне так… чтобы я мог понять. Я с ума схожу от этой неизвестности.
Ему казалось, что он блуждает по лесу, полному смятения. Вопрос следовал за вопросом, сомнение за сомнением. Он действительно был на грани. Хоть он и понимал, что правильнее было бы дать Чон Хёну отдохнуть, он не мог не цепляться за него, вымаливая ответ.
- Ты… ты умер. 21-го числа, на подземной парковке того отеля, тебя ударили ножом двадцать раз… Ки Чхоль-щи сказал, что ты так ужасно ушёл.
- Словно зная, что умрёшь, ты оставил мне всё, так ты искупил свою вину, чего я не желал… И так, с лёгким сердцем, ушёл один.
Почему? Он ведь говорил по-корейски, но он не понимал ни слова. Он объяснял, но ни одна часть его рассказа не укладывалась в голове.
- О чём ты сейчас говоришь? Ты что, фильм какой-то посмотрел?
Пережил? Не видел, а пережил лично?
- А если на самом деле… ты изнасиловал меня, сломал, запер и унизил… И поэтому я до конца отвергал и игнорировал тебя… А потом ты умер первым, и я последовал за тобой… Если я скажу, что пережил всё это и снова вернулся к тебе… ты мне поверишь?
Разум Кан Тэ Хва просто не мог ни принять, ни истолковать эти слова. Признание, которое с трудом выговаривал Чон Хён, не развеивало сомнений. Наоборот, оно лишь безгранично усугубляло смятение.
В молчании Кан Тэ Хва сквозило подозрение, близкое к недоверию. Это было блуждание, пронизанное непониманием.
И, словно ожидая этого, Чон Хён слабо усмехнулся.
- Вот видишь. Ты не веришь. Я знал, что ты не поверишь…
Словно все силы покинули его, голос Чон Хёна становился всё тише и тише, пока совсем не затих. Глаза, которые были полуприкрыты, медленно закрылись.
Тишина снова поглотила всё вокруг.
Брошенный в лабиринт непостижимой истории, он некоторое время ничего не мог делать, лишь тупо смотрел на Чон Хёна.
Чон Хён, придя в себя на мгновение, снова уснул и больше не просыпался до самого вечера. Заходил врач, но никаких особых мер не предпринимал. Его вердикт был таков: нужно понаблюдать несколько дней, но раз он хоть на мгновение пришёл в сознание и пока побочных эффектов не наблюдается, остаётся только ждать.
Кан Тэ Хва покорно ждал рядом. Не двигаясь ни на шаг.
В голове по-прежнему царил хаос.
Слова Чон Хёна обрывками постоянно крутились в мыслях, и он не мог понять, были ли они порождены реальностью или бредовой фантазией. Если судить только по словам, это казалось настолько бредовым, что вызывало смех… но почему? Ему было трудно отмахнуться от этого. Наверное, потому, что он знал: Чон Хён не из тех, кто увлекается фантазиями, и не из тех, кто говорит пустую чушь.
Разве Чон Хён хоть раз лгал до этого?
...Нет. Насколько Кан Тэ Хва знал, такого не было. Он мог что-то намеренно скрывать, но Чон Хён был не из тех, кто лжёт ради достижения цели.
«А если на самом деле… ты изнасиловал меня, сломал, запер и унизил…»
«А потом ты умер первым, и я последовал за тобой…»
«Если я скажу, что пережил всё это и снова вернулся к тебе…»
- Чёрт… Да в этом должен быть хоть какой-то смысл.
И здравый смысл, и логика отказывались принимать это за правду. Разве это не история, в которую невозможно поверить, даже если хочется?
Он не отличался богатым воображением. Он верил в реальность, с которой сталкивался, в то, что существовало перед его глазами, и даже не рассматривал всякие домыслы, которые нельзя было проверить. Поэтому он и не любил фильмы или романы. Он в принципе не мог погрузиться в историю, порождённую воображением. По той же причине он не верил в таких выдуманных существ, как призраки или инопланетяне. Поэтому было естественно, что он не мог принять рассказ Чон Хёна. Да не только Кан Тэ Хва - любой бы не смог воспринять слова Чон Хёна всерьёз. Не верить и смеяться - вот нормальная реакция, а принимать такое всерьёз - это было бы просто смешно.
Внезапный стук в дверь, вторгшийся в тишину, прервал его углубляющиеся размышления. В дверном проёме показался Ки Чхоль.
Выражение лица Ки Чхоля, просившего поговорить, было весьма серьёзным. То, что он не вошёл, чтобы поговорить, говорило о том, что у него было что-то важное.
Спустя примерно десять часов он поднялся.
Когда он вышел, Ки Чхоль, словно только этого и ждал, тут же подошёл вплотную и осторожно начал:
- Только что звонил Ки Хун хённим. Он спрашивал, не случилось ли с вами чего, я на всякий случай сказал, что не знаю, так он устроил переполох, велел быстрее вас найти. Мне показалось это странным, я начал расспрашивать, в чём дело, и он сказал… сегодня на «объекте» возникли проблемы.
- Больше ничего не удалось узнать. Но по тону было понятно, что дело нешуточное. Думаю, вам стоит позвонить хённиму Ки Хуну.
Сообщение было тревожным. Почувствовав необходимость немедленно всё выяснить, он отпустил Ки Чхоля и включил телефон. Как только он включился, на экране посыпались уведомления о пропущенных звонках и сообщениях. Проигнорировав их, он набрал номер директора Чхве, и не успел пойти первый гудок, как звонок был принят.
[Ты чего творишь? Какого хрена трубку не берёшь, ублюдок!]
Возбуждённый голос директора Чхве, словно бомбардировка, ударил по ушам. У него не было ни желания оправдываться, ни времени на пререкания. Он сразу перешёл к делу.
- Мне сказали, на «объекте» проблемы. Что такое? Что случилось?
[Чёрт! Этот ублюдок Ким Кён Джун просто стырил «рецепт» и кинул профессора Со! Нам всадили нож в спину!]
[Не сдох. Получил ножом, но ушёл живым, говорят. А люди профессора Со все полегли!]
Это был наихудший из возможных исходов.
Чувствуя подступающую головную боль, Кан Тэ Хва тяжело задышал.
- Чёрт, каких же никчёмных людей ты нанял, что они так бездарно слились!
[Дело не в бойцах! А в их количестве! Нас было меньше, как мы могли победить?!]
- Ты же говорил, что он избавится от всех своих шестёрок.
[Он оставил всех своих шестёрок и нанял «призраков». Мы поймали одного и выбили из него правду: они расставили людей по всей подземной парковке, и у них был приказ убрать профессора Со, как только она появится.]
Он изначально планировал просто забрать "рецепт" и убить профессора Со.
В этот момент в его голове всплыли слова Чон Хёна.
«Ты умер. 21-го числа на подземной парковке того отеля».
[Да. Там их всех и накрыли. А парня, что пошёл вместо тебя, так ножами изрезали, что он в тряпку превратился.]
«Тебя ударили ножом двадцать раз… Ки Чхоль-щи сказал, что ты так ужасно ушёл».
Холодок пробежал по спине и мгновенно распространился по всему телу. Он почувствовал, как каждая нервная клетка обострилась, словно шило.
[Ты что, знал и слинял? Ты знал, что этот ублюдок ударит в спину?!]
Но Чон Хён знал. И очень точно.
[Кан Тэ Хва, эй! Тэ Хва, ты меня слушаешь?! Скажи мне. Ты знал?!]
Кан Тэ Хва с отсутствующим выражением лица молчал, а затем повесил трубку. Ки Чхоль, наблюдавший за ним с расстояния в несколько шагов, осторожно подошёл и спросил, что случилось. Он не мог ему ответить. Почему? Потому что он и сам совершенно не понимал, что, чёрт возьми, происходит.
Если бы он проигнорировал слова Чон Хёна и всё-таки поехал в тот отель, он бы убил Ким Кён Джуна, как и планировал. Но и сам бы умер.
И те бредовые слова Чон Хёна… возможно, были правдой.
В какой-то момент, поддавшись усталости, он закрыл глаза, но, почувствовав нежное прикосновение к щеке, шевельнул бровями.
С трудом подняв тяжёлые веки, он увидел, как в зрачки хлынул яркий свет. И в этом свете был Чон Хён, который наконец-то открыл глаза.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
Рука Чон Хёна, касавшаяся его щеки, была тёплой. В ней были и тепло, и жизнь. И тогда он, осознав, что Чон Хён наконец-то полностью вернулся к нему, почувствовал глубокое облегчение.
Через мгновение Чон Хён разлепил сухие, потрескавшиеся губы.
Пустые глаза Чон Хёна медленно наполнились влагой.
Кан Тэ Хва, кажется, понял значение этих слёз. Он испытывал облегчение от того, что они вместе, в этой реальности.
Слова, которые Чон Хён не произнёс вслух, прозвучали у него в ушах.
На самом деле, он до сих пор не знал. Было ли всё то, что пережил Чон Хён, реальностью или просто бредом.
Но одно было несомненно: этого не случилось и уже не случится. А значит, в конечном счёте, это ничем не отличалось от бесплотной фантазии.
Он больше не хотел зацикливаться на том, была ли эта фантазия правдой. Гораздо эффективнее было бы сосредоточиться на настоящем.
Да. Важно было настоящее. Этот момент, когда они с Чон Хёном смотрели друг на друга, убеждаясь, что они в безопасности и рядом.
Рука Кан Тэ Хва накрыла руку Чон Хёна, лежавшую на его щеке. Так, не словами, а действием и тёплым прикосновением, он отчётливо дал ему понять.
Конец 2 тома
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty