Кислый виноград доминантного альфы. Глава 55
Дворецкий поспешно явился в комнату Тэгона после неожиданно раннего вызова молодого господина. Войдя с недоумением, он некоторое время украдкой наблюдал за неподвижно сидящим Тэгоном, который его вызвал, и осторожно спросил:
- Молодой господин... Вам что-нибудь нужно?
Тэгон наконец протянул то, что держал в руке.
- На полу валялось вот это, что это такое?
Тэгон солгал, сказав, что нашел это на полу, хотя на самом деле обнаружил на кровати. Дворецкий, прищурив морщинистые глаза, внимательно осмотрел переданный предмет. Это была золотая пуговица с выгравированной эмблемой семьи Тэрён.
- А, должно быть, отвалилась от униформы прислуги.
В голосе дворецкого прозвучала уверенность.
- Судя по небольшому размеру, похоже, это была пуговица с рукава.
При этих словах Тэгон, подёргивающий бровями, внезапно вскинул голову. Дворецкий с удивлением смотрел на него, не успевшего скрыть широко распахнутые глаза и вырвавшийся судорожный выдох – будто его поразило какое-то откровение. За все немалые годы службы у молодого господина дворецкий впервые видел столь сильное эмоциональное волнение.
Беспокойно метавшиеся зрачки Тэгона постепенно успокоились. Его ладонь то сжималась, то разжималась, словно пытаясь измерить что-то невидимое.
Внезапно вырвался короткий возглас, и Тэгон крепко сжал кулак. На его губах появилась загадочная улыбка, когда он другой рукой провёл по волосам.
Дворецкий с недоумением наблюдал за молодым господином и вернул пуговицу, когда тот снова протянул руку.
Некоторое время Тэгон молча крутил пуговицу, затем как бы между прочим спросил дворецкого:
- Иан... Как получилось, что он не может говорить?
Дворецкий, усомнившись в своих ушах из-за странно сдавленного голоса, посмотрел на лицо господина, но, увидев его обычное выражение, решил, что ослышался, и небрежно ответил:
- Что значит Иан не может говорить?
При этих словах рука, вертевшая пуговицу, замерла. На мгновение выражение лица Тэгона стало странным, но дворецкий, погруженный в воспоминания о первой встрече с Ианом, этого не заметил.
Перед глазами дворецкого всплыл образ Иана, чётко и прямо высказывающего всё, что думает. Даже придя на собеседование, этот молодой человек дотошно выяснял все условия работы. И не только это – он даже торговался с ним насчёт выходных!
Чтобы такой человек не мог говорить... Дворецкий покачал головой.
- Видимо, кто-то из сотрудников предупредил его не болтать лишнего перед молодым господином. Может, мне сказать им, что в этом нет необходимости?
- Да. Скоро приготовлю завтрак.
Дворецкий, озадаченный необычным сегодня поведением молодого господина, слегка наклонил голову и вышел из комнаты.
Хёну, готовивший завтрак для Тэгона на кухне, с недоумением спросил у внезапно появившегося Хакгю, протягивающего белый бумажный пакет:
- Давайте молодому господину три раза в день после еды.
Хакгю, заметив, как шмыгнул носом Хёну, разглядывающий содержимое пакета, прищурился.
Он гадал, кто мог заразить молодого господина простудой, и подозреваемый оказался именно тем, кого он и предполагал.
Когда Хёну достал содержимое пакета, потянулась длинная цепочка бумажных пакетиков с таблетками. Глядя, как Хёну кладёт на поднос один пакетик, оторванный по линии перфорации, Хакгю ухмыльнулся:
- Это лекарство от простуды. У молодого господина очень-очень сильный насморк.
- Интересно, от кого же он мог заразиться?
Хёну, машинально шмыгнувший носом, мгновенно затих. Хакгю беззвучно рассмеялся, глядя, как Хёну на цыпочках выскальзывает из столовой с подносом.
Вслед за ним, запыхавшись, выбежал шеф-повар Скотт.
Надо же, у Тэгона простуда. Скорее всего, он заразился от меня.
Вспоминая о вчерашней ночи в комнате Тэгона, Хёну резко замотал головой, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания.
Он думал, что не оставил никаких следов, тщательно всё убрав, но, похоже, оставил Тэгону "подарок" в виде простуды.
Незаметно он оказался перед комнатой Тэгона. После долгих колебаний Хёну наконец постучал в дверь.
Голос Тэгона прозвучал нетерпеливо, не дождавшись даже конца стука. Хёну вошёл и не успел расставить все тарелки на столе, как Тэгон, спустившись с кровати, быстрыми шагами направился к нему.
...Наверное, сильно проголодался?
Из-за несвойственного Тэгону нетерпения движения Хёну, накрывающего на стол, тоже стали торопливыми. Закончив сервировку, Хёну отступил на шаг назад и склонил голову. В поле его зрения, направленного в пол, попали носки тапочек Тэгона.
Странно было то, что вместо того, чтобы сесть, он молча стоял, не двигаясь. Может, хочет что-то сказать? Хёну, колеблясь, неохотно поднял голову.
Встречаться лицом к лицу с Тэгоном на таком близком расстоянии всегда требовало немалой храбрости. Хотя он знал, что это невозможно, но каждый раз напрягался, чувствуя, будто взгляд Тэгона, устремлённый на него, видит его насквозь.
Так было и сейчас. Под пристальным взглядом Хёну невольно сглотнул.
Как всегда, непроницаемые чёрные зрачки. Словно бездонная пропасть, из которой невозможно выбраться, если однажды упадёшь.
Глядя в эти глаза и прокручивая в голове те же мысли, что и всегда, Хёну вдруг вздрогнул от неожиданности. В глазах Тэгона он заметил что-то похожее на влагу, наполненную жаром, что колыхалась подобно горячему желанию, направленному на любимый объект.
Вот в чём была причина странного ощущения, которое он иногда замечал во взгляде, направленном на него в последнее время. Словно полностью пробудившись от спячки, оно яростно кричало, заявляя о своём существовании.
Хёну поспешно опустил голову, прерывая этот взгляд. Затем сцепил вместе внезапно задрожавшие без причины руки.
Сердце бешено колотилось, будто он увидел то, что не должен был видеть. Растерявшись от собственной реакции, Хёну вдруг протянул руку и постучал по столу.
Это было торопливое приглашение сесть. Хотя оно предназначалось Тэгону, но было также и понуканием самому себе.
Словно подкрепляя эту решимость, Хёну ещё раз решительно постучал по столу, и только тогда Тэгон, наконец справившись со своим непонятным взглядом, медленно сел.
Хёну налил лимонную воду в стакан Тэгона. Скотт, молча наблюдавший за их противостоянием с любопытным выражением лица, прочистил горло покашливанием - кхм, кхм - и объяснил состав блюд. Затем, как обычно, пожелав приятного аппетита, он направился к выходу, но вдруг неожиданно обернулся.
Атмосфера между Ианом и молодым господином была странной. Скотт, сохраняя любопытное выражение лица, с сожалением покинул комнату.
Оставшись наедине, пространство сегодня казалось невыносимо неловким. Было бы лучше, если бы Тэгон хотя бы начал есть, но он, похоже, даже не думал брать столовые приборы. Хёну подтянул его руку к столу и насильно вложил в неё ложку. Однако Тэгон всё равно не притрагивался к еде, и Хёну недоуменно смотрел на него.
Куда делись те горящие глаза? Теперь его расфокусированный взгляд бессмысленно смотрел в пустоту, словно он был чем-то поглощён.
Такой Тэгон казался незнакомым и странным. Его обычная чувствительность, обострённая в несколько раз из-за слепоты, сегодня совершенно притупилась.
Говорил, что болен... похоже, не соврал?
Хёну снова насильно вложил ложку в руку Тэгона. Но безвольно выскользнувшая ложка со звоном упала на стол.
- ...Совсем нет сил держать...
Когда обессиленно обмякший Тэгон ещё и шмыгнул носом, Хёну вздрогнул.
Чувствуя свою ответственность за состояние Тэгона, Хёну глубоко вздохнул про себя и взял его ложку и палочки. Затем постучал ими по тарелке: тук, тук.
Это был тот же звук, что и тогда, когда он кормил Тэгона с ложки из-за травмированной руки. Поняв значение, Тэгон тут же выпрямился и придвинулся ближе к столу.
Зачерпнув ложкой белый рис и положив сверху гарнир, Хёну слегка коснулся губ Тэгона.
Видимо, как опытный в этом деле, он уже без тени стыда бесстыдно ел с чужих рук. Хёну, глядя на него искоса прищуренными глазами, всё же ловко орудовал палочками и ложкой, подбирая разные закуски, словно кормил капризного в еде Джерома.
Из-за внезапного рывка Тэгона за запястье Хёну чуть не уронил еду, которую держал. Сосредоточившись на том, чтобы не выронить содержимое палочек, он не успел осознать ни того, как нос Тэгона зарылся в его волосы, ни того, как руки ощупывали его запястье.
Лицо Тэгона, сжимавшего запястье Хёну, вдруг окаменело, и хватка усилилась. Поморщившись от ноющей боли, Хёну наконец посмотрел на своё запястье в руке Тэгона.
Пытаясь понять причину такого внезапного поведения, Хёну заметил, что рядом с местом, где Тэгон держал его руку, находился тушёный корень лотоса.
Резко выдернув руку из хватки Тэгона, он поднёс только что взятый кусочек лотоса к его губам.
Тэгон, казалось, растерялся от неожиданных действий Хёну и отстранился, но корень лотоса снова коснулся его губ.
Не в силах скрыть неловкое выражение лица, Тэгон нерешительно помедлил, но затем неохотно открыл рот и принял еду.
Что за...? Правда из-за этого? Если хотел это, мог бы просто сказать!
Хёну мысленно цокнул языком, глядя на непонятного Тэгона. Впрочем, когда он вообще понимал этого загадочного человека? Всякий раз, когда казалось, что начинает понимать, приходило осознание, что это лишь его собственные иллюзии, и всё рушилось.
Он не хотел снова по-глупому тратить эти чувства, которые остались лишь горсткой после того, как постоянно переживал их в одиночку. Особенно не хотел делать этого по отношению к тому же человеку.
Каждый раз, когда он вспоминал Тэгона, который, корчась от боли, отчаянно повторял его имя, Хёну снова и снова успокаивал своё сердце. Напоминал себе, что и жажда, и страсть к нему – всего лишь рефлекторная реакция, не зависящая от воли Тэгона.
Поэтому не стоило придавать большого значения и своим действиям прошлой ночью, когда он пытался успокоить гон Тэгона. Это был вынужденный выбор, поскольку не было другого способа облегчить его состояние, кроме контакта с ним.
Это было не ради Тэгона, а ради себя. Хёну оправдывал свои ночные действия тем, что просто хотел хоть немного избавиться от грызущего его чувства вины.
Тарелка уже опустела. Тэгон отодвинулся и смочил горло водой из стакана. Это был сигнал, что трапеза окончена. Хёну встал и начал убирать посуду. Он не съел ни кусочка, заботясь о еде Тэгона. Видимо, осознав это, Тэгон сказал:
Когда Хёну сделал вид, что не слышит, демонстративно игнорируя, Тэгон добавил:
- Пожалуйста, поешьте, прежде чем уйти. Мне неловко, что вы не смогли поесть из-за меня.
Голос был настойчивым. Хёну, не желая затевать ненужную перепалку, послушно сел за стол.
Он не хотел снова спровоцировать вспыльчивый характер и получить такие же проблемы, как раньше. К тому же он действительно немного проголодался. Лососевый стейк, который привлекал его внимание ещё когда он кормил Тэгона, сейчас казался особенно аппетитным.
Расставив на столе свою порцию еды с тележки, Хёну приступил к запоздалому завтраку. Только когда еда оказалась во рту, он осознал, насколько был голоден. Сегодняшняя особенно вкусная еда тоже сыграла свою роль. Кухня Скотта и сегодня была безупречной, что подтверждало слухи о его прошлой работе шеф-поваром в известном отеле.
Активно работая палочками над изысканными блюдами, которые редко удавалось попробовать не во время еды с Тэгоном, Хёну только когда рисовая чаша наполовину опустела, наконец осознал пристальный взгляд, направленный на него. Рефлекторно подняв голову, он встретился глазами с Тэгоном.
Хёну, вздрогнув так, что дёрнулись плечи, медленно перевёл дыхание и нерешительно протянул руку, помахав ладонью перед глазами Тэгона. Разумеется, никакой реакции не последовало.
Пристальный взгляд, направленный на него, настолько ярко сиял, что казалось невероятным, что эти глаза не могут видеть.
Хёну попытался отвернуться от Тэгона и продолжить есть, но не выдержал этого взгляда и отложил палочки. Из-за того, что кто-то настолько обострённо реагировал на каждое его движение, что даже дышать стало неудобно.
Когда Хёну искоса посмотрел на Тэгона, до его слуха донёсся стук окна. Зимний ветер, извиваясь по горному склону, дул с пронизывающей силой. При этом повторяющемся звуке взгляд Тэгона наконец оторвался от Хёну. Рассеянно глядя в сторону окна, Тэгон тихо пробормотал, словно разговаривая сам с собой:
Хёну внутренне удивился неожиданному вопросу. Было непривычно видеть, как Тэгон, обычно безразличный ко всему от скуки, проявляет интерес к внешнему миру.
Голова Хёну медленно повернулась к окну вслед за Тэгоном. Снег уже прекратился. Только резкий сухой ветер шумно сотрясал окно.
Хёну один раз стукнул по столу. Это означало отрицание.
Взгляд Хёну снова обратился к окну. После того как они с Джеромом слепили снеговика, снег продолжал падать без остановки, и теперь за окном весь видимый пейзаж стал белоснежным. Хёну снова постучал по столу.
На этот раз это означало утверждение.
При следующем вопросе Тэгона Хёну замер, и его брови медленно нахмурились. Больше нельзя было ответить простым постукиванием по столу. Зачем он спрашивает, прекрасно это понимая? Хёну внимательно рассматривал Тэгона прищуренными глазами, пытаясь понять его намерения.
Однако его решимость ослабла, когда он увидел, как Тэгон ждёт его ответа с совершенно невинным выражением лица. Когда Хёну, не знающий другого способа общения, кроме написания букв на ладони, поправил позу, чтобы приблизиться к Тэгону, тот остановил его:
- Можете говорить во время еды.
- Я слышал от дворецкого. Что вы очень бойко разговариваете.
В этот момент в голове Хёну всё побелело.
- Видимо, вас предупредили быть осторожным с речью передо мной, но в этом нет необходимости.
- Хотя, похоже, с действиями вы и так никогда не сдерживались.
Только когда в голосе Тэгона послышались нотки смеха, побледневшее лицо Хёну наконец расслабилось. За этот короткий момент он так напрягся, что сжатые кулаки были мокрыми от холодного пота.
Хотя факт сокрытия его голоса раскрылся, казалось, всё обойдётся без проблем. В этот момент он почувствовал огромное облегчение.
- Мне интересно, как выглядит улица.
От этих слов Хёну снова пришлось крепко сжать влажные ладони. Сегодня Тэгон вёл себя необычно, словно съел что-то не то, а теперь ещё и выказывал странные просьбы.
- Много ли снега выпало в поместье?
Вопросы Тэгона были настойчивыми.
Хёну прикусил губу. Если он заговорит, его личность наверняка раскроется. Его лицо, как у загнанной в угол мыши, выражало беспокойство, но вскоре сменилось смирением.
...Видимо, это конец. Этой нелепой ролевой игры.
Почему-то стало немного жаль, хотя этот момент должен был когда-нибудь наступить.
Разве он не готовился много раз к этому моменту, когда придётся раскрыть всё перед правдой? Разве он не представлял, как отреагирует Тэгон на его появление? Хотя он был готов к тому, что его личность раскроется, когда к Тэгону вернётся обоняние, и то, что это произойдёт немного раньше, ничего не меняло.
Словно набираясь решимости, Хёну крепко зажмурился, прочистил горло и медленно открыл рот:
В опустившейся тишине комнаты чётко и ясно прозвучал голос Хёну.
Напрягая все чувства, Хёну сосредоточился на Тэгоне. Однако не заметил никакой особой реакции. Приоткрыв глаза, он изучил выражение лица Тэгона. Удивлённым оказался скорее Хёну - Тэгон сохранял всё то же спокойное выражение, даже глазом не моргнув.
Хотя он и не ожидал, что Тэгон упадёт от удивления, услышав его голос, но такого невозмутимого поведения он тоже не представлял.
Хёну быстро отвёл взгляд от Тэгона, который просто неподвижно сидел и смотрел на него, и с трудом собрал свои растерянные мысли. Затем снова посмотрел в окно. Гора Нынра, обнажившая голые ветви после того, как листва опала, впервые за долгое время надела белоснежный зимний наряд.
Нервно сглотнув, Хёну снова медленно заговорил:
- И в саду, и в лесу много снега. Весь мир сверкает, отражая солнечный свет. Так ярко, что режет глаза.
Внезапно прозвучавший голос Тэгона был влажным, словно пропитанным водой. При этом тяжёлом и печальном тоне, будто сдерживающем что-то рвущееся наружу, Хёну резко поднял голову и посмотрел на Тэгона. В этот момент его взгляд встретился со взглядом Тэгона, полным горячей и влажной дымки.
В противоположность тому, что он считал эти глаза бездонной пропастью, взгляд Тэгона, смотрящий прямо на него, был ярким и горячим, как солнце. Казалось, будто всё тело пронзила огненная стрела. Когда что-то горячее быстро разливалось по всему телу...
Следующие слова Тэгона мгновенно погасили огромное пламя, готовое поглотить разум Хёну.
Внезапно опомнившись, Хёну в растерянности поспешно встал и начал торопливо убирать со стола.
Он чуть не поддался нелепой иллюзии, обманувшись этим взглядом. Хёну резко помотал головой, словно пытаясь стряхнуть засевший в мозгу голос Тэгона.
На этот раз он действительно думал, что его личность раскрыта. Впрочем, если бы Тэгон догадался, он вряд ли стал бы говорить такие глупости, как "прекрасный".
Хёну горько усмехнулся. Похоже, даже при всей своей превосходной интуиции Тэгону было сложно определить личность человека только по голосу. Это было понятно. Даже ему самому казалось невероятным встретиться вот так, в таком месте.
Хёну вспомнил, как впервые увидел Хакгю в поместье. Даже увидев его собственными глазами, он не мог поверить и несколько раз пытался убедиться, что это правда. Насколько же тяжелее должно быть Тэгону, который даже не может видеть?
Он даже представить не мог. Тем более такую встречу в качестве работодателя и работника.
Хёну был твёрдо уверен, что его личность не раскроется, пока к Тэгону полностью не вернётся обоняние.
Глядя на Тэгона, рассеянно смотрящего в окно, он снова почувствовал внутреннее волнение. Хёну поспешил закончить уборку, чтобы покинуть комнату. Почувствовав это, Тэгон внезапно обратился к нему, словно пытаясь удержать:
- Потому что вам нужно принять лекарство.
Воспользовавшись моментом, Хёну подошёл к Тэгону со стаканом воды и лекарством.
- Вам нужно принимать это после каждого приёма пищи в течение трёх дней.
Хёну развернул ладонь Тэгона вверх и, разорвав бумажный пакетик, высыпал на неё таблетки. Затем вложил стакан воды в другую руку.
Тэгон, перекатывая таблетки на ладони и подсчитывая их, сделал недовольное лицо. Это капризное выражение напомнило Джерома. Хёну невольно произнёс:
- Даже если невкусно, нужно всё съесть, думая "ням-ням".
На этот мягкий тон, словно уговаривающий ребёнка, Тэгон сделал странное лицо. Только тут осознав, что сказал, растерянный Хёну невольно шмыгнул носом. Привычные слова, которые он говорил Джерому, непроизвольно вырвались наружу.
- ...Похоже, лекарство больше нужно вам.
Услышав, как Хёну шмыгает носом, Тэгон усмехнулся и игриво добавил:
- Скажу своему лечащему врачу, чтобы и вам прописал. Принимайте регулярно, "ням-ням".
Благодаря тому, что Хёну тоже получил лекарство от Квон Хакгю, он быстро избавился от простуды. Однако по какой-то причине простуда Тэгона никак не проходила.
На следующее утро после того, как Хёну снова пришлось кормить Тэгона, который даже после приёма всего трёхдневного курса лекарств утверждал, что у него нет сил пошевелить и пальцем, он вошёл в его комнату вместе с Хакгю. Хёну беспокоило, что симптомы длятся так долго, ведь если это та же простуда, что была у него, к этому времени должно было наступить улучшение.
Не успел Тэгон среагировать на появление Хакгю, которое он определил по звуку шагов, как тот быстро подошёл к кровати, измерил температуру, осмотрел состояние Тэгона и чётко произнёс:
- Хватит притворяться больным, пора вставать.
Голова Хёну, до этого сфокусированная на Хакгю, резко повернулась к Тэгону. Глядя на Тэгона, который, плотно сжав губы, даже не пытался оправдываться, Хёну стиснул зубы и сжал кулаки.
Притворяется. А он, как дурак, волновался, не понимая этого.
После ухода Хакгю в комнате, где остались только они вдвоём, повисла странная прохлада. Шаги Хёну, направляющегося к своему обычному месту, звучали резче обычного.
- Почему вы злитесь? Из-за того, что я притворялся больным, обманывая вас?
Хёну, разозлившись на Тэгона, который нёс какую-то чушь, обернулся и замер.
...Опять. Опять он смотрит на него с таким выражением.
Взгляд, словно смотрящий на что-то родное и дорогое. Губы, которые, казалось, хотели что-то сказать, но в итоге закрывались, выглядели нетерпеливыми, а на лице, не способном скрыть беспокойство, появился жар, сопровождаемый лёгким ожиданием.
Такого выражения Хёну не видел ни разу за все долгие годы, проведённые с Тэгоном. Поэтому его было ещё труднее понять.
Почему он делает такое лицо? Какого ответа он ждёт от меня?
Неужели он надеется услышать, что я беспокоился?
Хёну, пристально смотревший на Тэгона, покачал головой с горькой усмешкой. Он вдруг почувствовал себя глупо, пытаясь разгадать намерения Тэгона. Он снова поймал себя на том, что чрезмерно заостряет внимание на каждом выражении лица, действии и интонации Тэгона.
Недовольный этим, Хёну ответил официальным тоном:
- Да, я беспокоился. Любой служащий этого поместья поступил бы так же.
Почему-то его голос, повторяющий окончание фразы, прозвучал горько.
Тэгон встал с кровати и направился в ванную. Видимо, из-за долгого лежания притворяясь больным, тело затекло - он остановился посреди пути, хорошенько потянулся, затем вошёл в ванную и, высунув голову из-за двери, позвал Хёну:
Он хотел, чтобы ему помогли с купанием. Хотя Хёну точно знал, что до травмы руки Тэгон делал всё самостоятельно, после того дня он ни разу не пытался мыться сам.
Хёну прошёл мимо Тэгона, небрежно прислонившегося к дверному косяку в наполовину распахнутом халате, и начал наполнять ванну горячей водой. Вскоре ванная наполнилась горячим паром.
Тэгон глубоко вдохнул, закрыв глаза, словно расслабляясь в горячем воздухе замкнутого пространства. Его глубокое дыхание, будто смакующее какой-то аромат, заставило сердце Хёну, чувствующего за собой вину, невольно ёкнуть.
Ванна уже наполнилась горячей водой. Когда он закрыл кран, шум льющейся воды прекратился, и в ванной воцарилась тишина.
Когда Тэгон, сняв халат, погрузился в ванну, выплеснувшаяся вода намочила штанины стоявшего рядом Хёну. "Ух," - невольно вырвалось у Хёну, и когда он наклонился, чтобы подвернуть уже закатанные штанины ещё выше...
Тэгон, расслабленно вытянувшись в тёплой ванне, продолжил:
- Прислуживать в такой одежде во время купания.
А как иначе? Прилипающая к телу одежда в жарком, влажном воздухе была невыносимо неприятной. Но он не мог жаловаться. Его роль здесь заключалась в том, чтобы обслуживать Тэгона без каких-либо неудобств.
- Не беспокойтесь. Носить униформу во время работы - это нормально.
Хёну бросил вопросительный взгляд на многозначительно бормочущего Тэгона.
- Всё равно я ничего не вижу, так что могу сделать вид, что не замечаю, во что бы вы ни были одеты.
На его лице появилась игривая улыбка.
- Да хоть совсем разденьтесь, мне всё равно.
На эти слова Хёну нахмурился и ответил:
- Тогда вы могли бы просто не звать меня, когда принимаете ванну, молодой господин.
На губах бесстыдно отвечавшего Тэгона играла лукавая улыбка. Только сейчас заметив это, Хёну обиженно прикусил губу.
Он делает это специально, чтобы подразнить меня!
Я полностью попался на его уловку. - ...Лучше подставьте голову, хватит пустой болтовни.
Хотя он ответил с показным безразличием, лицо Хёну покраснело. Тэгон, высунувший голову из ванны, расплылся в улыбке, глядя на него.
- Как же вы раньше терпели? Хотелось вот так резко ответить, а приходилось молчать.
- Как-то справлялся.
Хёну начал тщательно смачивать волосы Тэгона, который высунул голову из ванны. Привычными движениями он намылил, смыл пену, отжал мокрые волосы полотенцем и похлопал Тэгона по плечу. По этому сигналу Тэгон вышел из ванны.
Послышался звук выдавливаемого геля для душа, затем приближающийся шум взбиваемой мочалкой пены. Когда тепло коснулось плеч, Тэгон вздрогнул и напрягся.
Пока Тэгон был растерян от пронзительного ощущения горячего возбуждения, поднимающегося от низа живота, руки Хёну, не подозревающего об этом, не останавливаясь, проникли в чувствительную область подмышек.
Мочалка, растиравшая грудь и рёбра, скользнула по талии и направилась к спине. Когда руки, двигавшиеся по широкой спине и лопаткам, снова начали перемещаться вперёд, Тэгон внезапно схватил запястье Хёну.
Подняв голову в недоумении от неожиданной остановки, Хёну заметил, что щёки и мочки ушей Тэгона, стоявшего к нему боком, покраснели.
Лицо Хёну, поспешно отвернувшегося от неожиданности, тоже покраснело. Эти места у Тэгона краснели только когда он был сексуально возбуждён.
Раньше такого никогда не случалось...
Хёну в замешательстве не знал, что делать со своей рукой, которую удерживал Тэгон, когда услышал сдавленный голос, словно пытающийся что-то подавить:
- ...Давайте прекратим помощь с купанием.
Этого он и хотел. Хёну быстро вложил мочалку в освободившуюся руку Тэгона и поспешно покинул ванную. Ему показалось, что за дверью слышится тяжёлое дыхание Тэгона, и он поспешил отойти.
Прошло неестественно много времени для простого намыливания, прежде чем послышался звук воды из душа. Наконец Тэгон вышел из ванной. Хёну подал ему новый халат и вошёл в ванную, чтобы привести её в порядок.
Вытирая пол от пены и расставляя банные принадлежности по местам, Хёну вдруг поморщился от покалывающей боли на коже. Это было из-за густых феромонов Тэгона, наполнивших ванную.
Если бы они были обычными, он бы даже не заметил их, но ощущение феромонов, наполненных особым смыслом, проникающих в его поры, заставило Хёну покраснеть. Он слишком хорошо представлял, чем Тэгон занимался здесь один после его ухода.
Хёну резко помотал головой, пытаясь отогнать образ жалкого Тэгона, который, несмотря на выделение таких сильных феромонов, не мог удовлетворить свои желания без партнёра по запечатлению и мог только принять холодный душ. С трудом отогнав эти мысли, он снова сосредоточился на уборке ванной.
Закончив уборку и выйдя, он увидел спину Тэгона, полулежащего в кресле, освещённом солнцем. Хотя он наверняка слышал, как Хёну вышел, но даже не шелохнулся.
Уснул? Хёну приблизился, стараясь не шуметь, но Тэгон не спал. Его глаза, устремлённые вдаль, словно погружённые в глубокие размышления, казались какими-то сложными.
Когда Хёну хотел тихо уйти, чтобы не мешать, он заметил всё ещё мокрые волосы Тэгона. Хёну слегка нахмурился.
Если снова простудится, кого хочет заставить страдать?
Тэгон, не оборачиваясь, медленно кивнул.
Расчёсывая волосы Тэгона, колышущиеся под тёплым воздухом фена, Хёну равномерно их сушил. Старое окно громко дребезжало под порывами сильного ветра.
Хотя поместье содержалось в безупречном состоянии, когда Хёну замечал такие неизбежные следы времени в разных местах, он невольно чувствовал горечь. Хотя поместье казалось местом, где время остановилось, даже оно не могло избежать течения лет. В уши погружённого в размышления Хёну донёсся тихий голос Тэгона.
- Похоже, ветер сегодня сильный.
Поворачивая фен в противоположном направлении, Хёну ответил:
- До весны ещё далеко, наверное?
- Да, сейчас только середина декабря.
Точнее, даже до середины было ещё далеко.
Следуя за взглядом Тэгона, Хёну рассеянно посмотрел в окно, и вдруг его глаза широко распахнулись, словно он что-то заметил.
Увидев камелию с набухшими красными бутонами в углу сада, он внезапно вспомнил, что несколько дней назад был день рождения Тэгона. Никто в особняке не отмечал день рождения молодого господина, поэтому он тоже совершенно забыл об этом.
Глаза Хёну увлажнились, когда он задумчиво смотрел на камелию с набухшими бутонами. Ему показалось трогательным и печальным то, как она упрямо расцветала, несмотря на пронизывающий холод и толстый слой белого снега.
Эти красные цветы камелии были цветами дня рождения Тэгона.
Как он провёл всё это время, запертый здесь, где невозможно различить ни времена года, ни время суток, ни даже день и ночь? Как и особняк, который казался застывшим во времени, но не был свободен от его течения, так же было и со временем Тэгона. Оно, должно быть, текло непрерывно, повторяясь изо дня в день.
Почему он потратил впустую столько времени? Какова была причина выбрать такую жизнь?
Хёну перевёл взгляд с окна на Тэгона. Его бесстрастный голос, спрашивающий, далеко ли до весны, эхом отдавался в голове.
- Что бы вы хотели делать, когда придёт весна?
Видя, как Тэгон небрежно отмахивается, словно ему лень даже подумать об этом, Хёну импульсивно выпалил:
- Может, пойдём вместе на прогулку?
Тэгон, не скрывая удивления, поспешно обернулся к Хёну. Тот, осознав, что сказал, прикрыл рот рукой, но произнесённые слова уже нельзя было вернуть назад.
На раскрасневшемся лице Тэгона, чьи губы слегка дрожали, вскоре появилась тёмная тень.
Проглотив то, что хотел сказать, Тэгон отвернул голову, и на его губах застыла горькая усмешка. В этой улыбке чувствовалось что-то самоуничижительное, отчего на душе стало тревожно. Казалось, будто он пытается что-то подавить в себе - то ли смирившись, то ли желая смириться.
В обычной ситуации он бы проигнорировал это, но почему-то сейчас не хотелось. Хёну поспешно добавил:
- Давайте погуляем вместе. Когда придёт весна.
Голос Тэгона, тихо повторяющий слова Хёну, прозвучал пусто, как тоска по несбыточной мечте.
В этот момент Хёну охватило непреодолимое чувство тошноты. Казалось, что что-то неведомое сдавливает его грудь.
Может, это тяжесть данного обещания?
Из множества обещаний, данных Тэгону в детстве, он не сдержал ни одного. Чувство долга давило на солнечное сплетение, словно огромный камень. А теперь к нему добавился вес нового обещания, и казалось, что оно сдавливает всё тело.
Рука Хёну, держащая фен, слегка задрожала.
Хёну выключил фен. Заметив, что тот торопится уйти, Тэгон поспешно выпалил:
Не совсем поняв неожиданно прозвучавшие слова, Хёну с недоумением ждал продолжения.
Застигнутый врасплох неожиданной просьбой, Хёну растерянно моргал, глядя на Тэгона. Потом подумал: «Да, возможно, так даже будет лучше.»
Читать Тэгону книгу казалось более правильным, чем тревожно наблюдать, как тот весь день бессмысленно смотрит в пустоту.
Он оглядел комнату. Но, разумеется, здесь не могло быть книг для незрячего Тэгона. В этом пустынном, безжизненном пространстве не было ни ваз, ни светильников, даже ни одной картины - только длинный обеденный стол, кровать с балдахином и кресло с подлокотниками.
Умом он понимал, что такая обстановка сложилась из-за стремления убрать всё, что могло навредить молодому господину во время приступов, но всё равно чувствовал себя неуютно. Разве не поэтому он уговорил управляющего и на собственные деньги заказал это кресло - потому что ему претила унылая атмосфера этого места?
Не найдя ничего подходящего для чтения, Хёну осторожно предложил:
- У меня в комнате есть более интересные книги, можно я ненадолго схожу за ними?
Хёну вышел из комнаты Тэгона, перебирая в памяти названия тех немногих книг, что привёз из дома.
Он достал все свои книги с письменного стола. Отложив в сторону пособия по саморазвитию, финансам и воспитанию детей, осталась всего одна книга. Без особого выбора в руках Хёну оказались мемуары философа, которые он взял с собой, чтобы читать в минуты бессонницы.
Открыв первую страницу, он уже заскучал от вступления, наполненного глубокими размышлениями.
...А ведь он выглядел таким заинтересованным...
Плечи Хёну отяжелели, когда он направился обратно с книгой за пазухой.
Придвинув стул от обеденного стола поближе к креслу, где полулежал Тэгон, Хёну открыл книгу и начал читать.
Вопреки его опасениям, что Тэгон может упрекнуть его за выбор такой скучной книги, тот, не выказывая ни малейших признаков скуки, внимательно слушал его голос. Хёну даже смутился и прочистил горло, когда Тэгон тихо усмехнулся.
- Нет, это не упрёк - просто приятно слушать.
- И тембр, и чёткое правильное произношение, и плавное дыхание.
Хёну смутился - он готовился к замечаниям по содержанию книги, но никак не к оценке своего чтения. Видимо, сказалась привычка читать сказки Джерому. Он прикусил губу, не зная, как реагировать на такую похвалу.
В этот момент в дверь постучали.
Вошёл Скотт в поварском колпаке. От тележки, которую он катил, исходил сладкий аромат батата.
За немалое время работы в особняке это была первая просьба Тэгона приготовить закуски, поэтому Скотт был удивлён. По правде говоря, он до сих пор чувствовал лёгкое замешательство.
К счастью, как раз на днях поступила партия отличного молодого батата, и он смог проявить своё мастерство, приготовив хрустящие чипсы из батата и батат в медовой глазури. Когда он начал красиво расставлять на столе закуски, приготовленные с особой тщательностью, он заметил, как Хёну, сидящий рядом с молодым господином, украдкой поглядывает в его сторону с ожиданием во взгляде.
Так я и думал. Мне показалось странным, что молодой господин попросил закуски...
Скотт убедился, что странное покалывание в воздухе, которое он почувствовал, войдя в комнату, не было его воображением. Чувствуя, что не стоит задерживаться, он быстро закончил сервировку и, произнеся "Приятного аппетита", тактично удалился.
Комната наполнилась сладким ароматом. Хёну встал и направился к столу.
- Пока вы ходили за книгой, я попросил Скотта приготовить немного закусок. Во время чтения наверняка захочется перекусить.
Когда Хёну проявил интерес к еде на столе, уголки губ Тэгона довольно приподнялись.
- Давайте вместе. Для меня одного слишком много.
Хёну, сидя напротив Тэгона за столом, накладывал ему понемногу разных закусок. Видимо, сладкий батат совсем не пришёлся Тэгону по вкусу - он отложил вилку после нескольких попыток. Тем не менее он не покидал своё место, пока Хёну не закончил есть, и вдруг задал неожиданный вопрос:
- Скоро Рождество, у вас есть планы?
Накалывая вилкой кусочек пирога с бататом, нарезанного небольшими порциями, Хёну ответил:
В его голосе странным образом сквозило беспокойство. Пока Хёну жевал и глотал, не имея возможности сразу ответить, Тэгон, казалось, не в силах вынести даже этой короткой паузы, нетерпеливо спросил:
Хотя такой разговор казался неуместным между работодателем и работником, лицо Тэгона, ожидающего ответа, выглядело настолько серьёзным, что Хёну неохотно ответил:
- А вы... может быть... женаты?
Плечи Тэгона, до этого напряжённые, наконец расслабились.
- Тогда какие планы? Наверное, собираетесь устроить вечеринку с друзьями?
Хёну вспомнил лица людей, с которыми делил важные моменты в это время года. В этом году Рождество удачно выпадало на выходные, поэтому снова появилась возможность провести время вместе.
- Есть люди, с которыми я договорился встретиться. Они очень дороги мне. Как семья.
Выражение лица Тэгона, медленно повторившего слова Хёну, стало каким-то странным. Словно внезапно очнувшись от сладкого сна, его лицо мгновенно омрачилось отчаянием.
- Когда вы говорите "как семья", это значит, что они не настоящая семья...
Глаза Тэгона, задававшего этот вопрос, в отличие от прежних минут, были полны глубокой тоски, но Хёну, занятый последним кусочком пирога, не заметил этого.
- Да, чужие люди, без капли общей крови.
В отличие от спокойного ответа Хёну, голос побледневшего Тэгона слегка дрожал.
- Скучаю. Но теперь я не могу их увидеть.
- Нельзя вечно цепляться за прошлое и тосковать. Я должен усердно жить той жизнью, которая мне дана. И тогда, когда я встречу родителей позже, мне не будет стыдно.
На этот бодрый ответ Хёну Тэгон ответил слабой улыбкой. Это была горькая улыбка, от которой сжималось сердце, но взгляд Хёну всё ещё был направлен на стол, а не на Тэгона.
- Какой вы храбрый. Интересно, какую жизнь вы ведёте?
Рука Хёну с вилкой, потянувшаяся к глазированному в сиропе батату, замерла. Только теперь он поднял взгляд на Тэгона, задавшего тот же вопрос, что и Квон Хакгю.
Что-то было странным. Вопрос Тэгона о счастье был пропитан такой обречённостью, словно последние слова приговорённого к смерти.
Эти слова, без колебаний сказанные Хакгю, почему-то не хотели так легко слетать с губ перед Тэгоном. Он не мог понять, почему произнести эту простую фразу вдруг стало так больно.
Хёну вспомнил Джерома, которого любил больше жизни. Его светлую улыбку при виде отца.
Только тогда тяжесть в груди немного отпустила. Прочистив горло, Хёну медленно произнёс:
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty