Рывок. 3 том 88-103 глава
Джэкён, пулей выскочив из машины, уже двигался в сторону дома. Пока Джихон с некоторым беспокойством наблюдал, как тот с легкостью преодолевает ступеньки, взбираясь по две-три за раз. Но, заметив, что он нарочно медлит, Джэкён спустился обратно. И, подхватив его на плечо, понёс наверх. Джихон, опасаясь потревожить соседей, не стал кричать, а только шипел: — Эй, ты с катушек слетел? — и лупил засранца по спине.
Джэкён, конечно же, не обратил на ласковые тычки никакого внимания, и вскоре они очутились на пятом этаже. Он ввёл код от двери и вовлек Джихона в логово. Лишь тогда он позволил ему встать на ноги. Но, не дав даже разуться, прижал его к стене прямо в прихожей. Обхватив сзади, Джэкён жадно впился в шею возлюбленного.
— Эй, что ты вытворяешь? — ошеломленно выпалил Джихон. — Еще не полночь.
— Не знаю, черт возьми, — грубо выругался Джэкён и, крепко обняв того за талию, укусил за мочку уха. Другой рукой он быстро расстегнул только среднюю пуговицу на рубашке и немедленно просунул ее в образовавшийся промежуток.
Невольно из Джихона вырвался стон, когда настырный парень схватил его за грудь. Больше удивила не внезапность, а сам напор. Он никогда раньше не видел такого возбуждения в этих ясных глазах. И если он не остановит Джэкёна сейчас, все закончится катастрофой. Недолго поразмыслив, Джихон намеренно прижался затылком к нему и вкрадчиво произнес: — Джэкён-а... Мне больно...
Услышав «больно», Джэкён сразу же отстранился. Он вытащил руку из-под рубашки и немедленно развернул Джихона. И, словно извинившись за свои предыдущие действия, поцеловал его. Даже находясь на пике страсти, он притормозил, из-за чего бывалое возмущение Джихона тут же испарилось. Это настолько тронуло его сердце, что он испытал нечто похожее на умиление.
Он аккуратно положил ладони на щеки Джэкёна и мягко спросил: — Почему ты на меня набросился? Сегодня ведь ничего особенного не произошло.
Джэкён хотел что-то сказать, но замолчал, а затем с нахально улыбнулся: — Как это ничего? Мы же с сегодняшнего дня встречаемся.
— Ты же сам сказал Сон Енхо, что я твой парень.
— Эй... Но это было не про тебя, — не сдавался Джихон.
Джэкён нес какой-то несуразный бред с потрясающей невозмутимостью. И Джихон, не зная, как реагировать, усмехнулся, из-за чего упрямец стал гнуть свою линию и дальше: — Так ведь это я. Из всех мужчин, с которыми ты встречался, я единственный, кто выше тебя. И получается, что я твой первый.
— Не знаю. В любом случае, я прав. — настойчиво заключил он и нежно обнял Джихона, осыпая каждый сантиметр кожи поцелуями.
— Эй, угомонись. Почему мы это делаем здесь? Пойдем в спальню. — умолял Джихон, отталкивая его: — Позволь хотя бы обувь снять.
Но как только он стащил с себя ботинки, его снова схватили, и в конце концов они оказались на полу. Джэкён сбил Джихона с ног в проходе между прихожей и гостиной, а затем снова принялся безумно целовать: лицо, щёки, подбородок, шею — и одновременно с этим быстро расстёгивал рубашку.
Хотя Джихон уже понимал, что с Джэкёном что-то не так, но как только заметил его эрекцию, то потерял дар речи. Твердый член чуть ли не пульсировал, готовый вот-вот взорваться.
«Неужели этот парень разложит меня прямо здесь?» - Как только эта мысль мелькнула в голове, Джихон внезапно услышал щелчок от расстёгивающейся пряжки ремня и в панике произнёс: — Ты же не собираешься сейчас это делать? Я ещё не готов!
— Я знаю, — коротко выдохнул Джэкён, а затем последовательно снял с Джихона штаны и нижнее бельё.
Внезапно оказавшийся полуголым, Джихон закрыл лицо руками и засмеялся: — Боже мой, что это такое?
Куртка еще на нем, распахнутая рубашка, а снизу он полностью голый. Что за хаос? И даже не на кровати, а на полу. От неожиданного проникновения нетерпеливыми пальцами он издал странный звук, что-то между смешком и стоном: — Мммх...
— Тебе больно? — спросил Джэкён, методично надавливая на простату, пока Джихон терялся в догадках: «Что за срочность?»
Ему хотелось просто сказать ему вставить, но Джэкён был фактически не в себе. Если бы он вошёл сейчас, то травмы не избежать. Кроме того, резкие движения не давали Джихону расслабиться.
Джэкён, несмотря на свою импульсивность, во время секса оставался довольно осторожным и, более того, не любил, причинять боль. Кроме того, ему нравился сам процесс, когда плотно сжатый Джихон таял от его прикосновений и становился податливым и влажным.
Но сегодня все ощущалось иначе. Парень не только торопился, но и был подозрительно взбудоражен. Неизвестно, в чем крылась истинная причина: то ли в словах о бойфренде, то ли в чем-то другом. Но в любом случае Джихону жизненно необходимо угомонить этого молодого альфу.
— К чему эта спешка ? Ещё не полночь, погоди немного. — Намеренно засмеялся Джихон и расставил ноги шире, чтобы тот удобно расположился между ними. — Перестань трогать там и иди ко мне.
И притянул Джэкёна к себе. Продолжая сохранять с ним зрительный контакт, он медленно целовал его, нежно играя с горячим языком у себя во рту, и в конце бережно прикусил нижнюю губу.
— Ты чересчур взволнован, я аж немного испугался.
— Даже в наш первый раз подобного не было. Почему ты такой?
Спустя мгновение тишины Джэкён, щёлкнув языком, признался: — Я видел, как ты сегодня тренировался.
Неожиданное откровение заставило Джихона засмеяться вновь: — Что?
— Я давно не видел тебя в спортивной форме.
— Да брось, спортивный костюм — это же воплощение неряшливости.
— Ты в нем выглядишь лучше всего. Мне он нравится намного больше, чем вот эти твои рубашки и пиджаки.
— Нет, я серьёзно. Ты самый классный, когда тренируешься. И все, кто посмотрит шоу, наверняка подумают так же.
И спустя секунду, пребывая в нерешительности, явно расстроенный Джэкён пробурчал: — Хотелось бы, чтобы ты продемонстрировал всем и свое плавание. Но из-за дурацких татуировок...
По правде, Джихон искренне обрадовался тому, что ему удалось выкрутиться. Но заикаться об этом не стал.
— Всё равно ведь покажут старые записи, что тут такого? — сказал он, успокаивающе поглаживая Джэкёна по затылку.
— Может быть, — пробормотал ворчун, тяжело вздыхая, всё ещё грустный.
Чтобы заставить его наконец оставить эти сожаления, Джихон нарочно потянул его за волосы и игриво добавил: — И даже если бы ты не упомянул про татуировки, я всё равно бы не стал плавать. Из-за тебя у меня спина и плечи в засосах, как я вообще могу раздеться?
— Вон полюбуйся, — Джихон немного оттянул рубашку, демонстрируя усыпанные следами страсти плечи.
И удивительно, это сработало: Джэкён робко согласился: — Действительно… — и впился губами в истерзанную кожу, сильно посасывая и кусая, желая оставить новые отметины.
Из-за чего у Джихона внизу живота защекотало, а тело охватило жаром.
— Джэкён-а... — пылко прошептал он, потеревшись щекой о лицо Джэкёна. — Теперь вставь палец... но только один.
И тот, естественно, послушался. Да, он не обуздал окончательно свой дикий нрав, но дискомфорт пропал.
— Да, медленнее... Не дави так сильно. — сбивчиво промурлыкал Джихон, ластясь.
Джэкён методично шевелил пальцами и терся своим пенисом о гениталии Джихона, распаляя того еще больше. Очевидно, последнее, что его заботило, так это вероятность перепачкать всю одежду в сперме и смазке. И несмотря на мягкое предупреждение о том, что он может слишком быстро кончить, Джэкён не остановился.
На что взвинченный до предела парень, уткнувшись носом ему в шею, мучительно вздохнул: — Ты безумно нравишься мне. А еще на съемках… ты был таким крутым.
С дрожащим голосом он поделился тем, что события сегодняшнего дня вернули его на 10 лет назад.
Из-за чего в сердце Джихона закралось колкое чувство: «А не любит ли Джэкён на самом деле меня десятилетней давности?»
Он ведь и сам догадывался, что всё началось с восхищения.
«Неужели ему так сильно нравился тот, каким я был тогда? Больше, чем сейчас? Или же он воспринимает меня как совершенно другого человека?» — задумался Джихон, пока необъяснимая ревность царапала и скребла душу.
И в этот момент он непроизвольно нахмурился: «Это что, ревность? Что я вообще себе вообразил? Какая абсурдная и самонадеянная мысль».
Ведь их отношения вовсе не были такими. Они всего лишь занимались сексом на условиях договора. И на подобные эмоции он в принципе не имеет никакого права. Поскольку Джихон первый, кто очертил границы.
«Аааааах...» — из-за требовательных ласк внезапно по спине пробежал электрический разряд. Джихон, вздрогнув, встретился взглядом с Джэкёном.
— Ещё болит? — тут же убрал руку он.
«Ещё?» — удивился Джихон, но, наконец, вспомнил то, что случилось у входа, и пробормотал: — Всё в порядке, сейчас уже нет.
Хоть он и старался утешить Джэкёна, но тот больше не касался его.
— Да всё нормально. Это было не от боли, — выпалил Джихон, притягивая взволнованного парня к своей груди.
— Поиграй с моими сосками. — нарочито с нотками развратность произнес он, чтобы еще сильнее раззадорить бульдозера, на что тот, естественно, разозлился.
— Да ну тебя. Не говори такие пошлости. И уже и без того на взводе. Сейчас член лопнет, — проворчал он, но всё же послушно выполнил указания.
Соски Джихона были небольшими, поэтому однажды, уставившись на них, Джэкён в шутку сказал, что это единственная милая часть его тела. Даже такие крошечные бусины, после нескольких движений языком, мгновенно затвердели, готовые полностью поместиться в рот. Они становились все более чувствительными, и любое прикосновение вызывало пробегающую по телу дрожь. Да и что уж греха таить, абсолютно нереально сдержаться, когда губы нежно сжимали их, а язык игриво дразнил.
— Ах, Джекён-а... — хрипло простонал Джихон, крепче обнимая парня за голову. — Сильнее... Можешь даже укусить.
Как только зубы коснулись нежных ареол, его плечи невольно вздрогнули. Осторожное покусывание причиняло и боль, и удовольствие, из-за которого Джихон непроизвольно выгибался.
— Они такие маленькие, но до безумия чувствительные, — поделился впечатлениями Джэкён, сжимая сосок губами, в то время как пальцы проникли в уже податливое отверстие. — Тебе нравится, когда я кусаю или когда сосу?
— И то, и другое... нравится, — рвано выдохнул Джихон, прижимая того к себе еще сильнее, чуть ли умоляя не останавливаться.
Но Джекён, бросив на него укоризненный взгляд, выдал: — Распустился ты совсем. Тем не менее, он продолжил и на этот раз принялся энергично сосать другую грудь. Язык грубо надавливал на сосок, и Джэкён кусал его ровно настолько, чтобы не причинить вреда.
— Хх-ааах… — тяжело дышал Джихон, мучаясь от жара внизу живота, словно внутри что-то вот-вот взорвётся.
— Думаю, уже можно вставить. Здесь уже всё полностью расслабилось, — сказал Джэкён и добавил третий палец без всякого разрешения.
Нетерпеливые руки активно массировали внутренние стенки. Всё это сопровождалось характерным хлюпаньем, из-за которого Джихону хотелось заткнуть уши. Настойчивые проникновения не стихали до того момента, пока Джэкён не коснулся области рядом с увеличенной простатой, что вызвало у Джихона очередной стон.
— Хватит... Джэкён-а, не делай этого, — умолял Джихон, кое-как связывая слова в предложения.
— Тогда вставить сейчас? Или подождём до полуночи?
Он спросил с таким выражением, будто действительно собирался начать только, когда пятница сменится субботой. Но очевидно, что тот сейчас блефует. И спускать всё на тормоза бульдозер совершенно не намеревался. Отчего, раздражённый этим вопиющим нахальством, Джихон решил просто промолчать.
Тогда Джэкён, надавливая большим пальцем, играючи раздвинул вход: — Но твоё тело говорит, что уже хочет, чтобы я вставил.
— Ты что, теперь и с ним беседы ведёшь? — язвительно спросил Джихон.
— Да, — без тени смущения, хлопнув ресницами, ответил Джэкён. — Разве ты не знал? Мы уже давно общаемся. Хоть и без слов, но на физическом уровне мы понимаем друг друга.
«Сумасшедший», — усмехнулся Джихон, приложив ладонь ко лбу, а Джекён с непревзойденной невозмутимостью добавил: — Я серьёзно. У тебя и моего члена очень тесная связь. Хочешь посмотреть?
А после приспустил штаны и тут же проник в него.
— Эй, ты... — из-за яростного напора вскрикнул Джихон, судорожно сжавшись.
Джекён обнял его, полностью сковав, и одним махом вошел до упора.
— Видишь? Ты сказал «нет», но твое тело откликается, — не останавливаясь, порычал он. — Оно буквально втягивает меня.
И действительно, как только головка вошла, остальная часть будто сама скользнула следом, как если бы её что-то притянуло изнутри. Джихон не верил собственным глазам. Хотя его тело уже привыкло, но как эта огромная штуковина настолько легко помещается в нем. Однако, его встревожило другое: Джэкён, не дожидаясь разрешения, сделал то, что хотел.
От развернувшегося в квартире абсурда Джихон рассмеялся, да и нависший над ним суровый здоровяк, находя ситуацию забавной, тоже разразился смехом. Он опёрся ладонями о пол рядом с головой Джихона и, наклонившись, все же удосужился поинтересоваться: — Можно двигаться?
Целуя его в щёку с лёгкими чмокающими звуками, он ждал ответа. Джихон понимал, что даже если запротестует, тот всё равно найдётся какой-нибудь повод, например: «здесь же всё просит».
Изначально Джэкён был достаточно робким и всегда слушался. Но в последнее время будто стал главнее: если ему говорили «нет», он все равно делал, а если говорили «да/давай», требовал, чтобы его об этом попросили. Единственное, в чём можно быть уверенным — Джэкён никогда не игнорировал слова о том, что что-то причиняет боль, и в этом, пожалуй, Джихон находил хоть какое-то утешение.
— Если собираешься продолжить, то пойдём в спальню. Если мы займемся сексом на полу, я завтра не встану.
Когда Джихон пожаловался, что у него полностью сломается спина, Джэкён кивнул в знак согласия, но даже не подумал вытащить пенис. Вместо этого он поднял Джихона, обняв его за спину, и медленно зашагал к месту назначения.
Из-за чего перепуганный Джихон принялся возмущаться: — Эй, не надо! Прекрати, вытащи!
Его голос дрожал от страха, и Джэкён, наконец, посмотрел ему в глаза и прошептал, целуя Джихона в плечо, словно успокаивая: — Боишься, что я уроню тебя? Не переживай. Я выполняю жим лёжа 180 кг. И двоих таких, как ты, могу нести.
Да, руки Джэкёна действительно были очень крепкими, и даже сейчас он уверенно поддерживал Джихона. Но ему всё равно было страшно. Поскольку никогда не пробовал такую, походившую на акробатический трюк, позу. Поэтому, когда Джэкён предлагал подобное время от времени, Джихон нервно отшучивался.
— Почему ? Всё получится, — упорствовал Джэкён и, чуть приподняв его, погрузил свой член глубже.
Из-за острого ощущения, как будто клин возился прямо в центр тела, Джихон вскрикнул: «Ай!» — и с силой обнял Джэкёна за голову.
— Видишь? Всё получается, — ровно произнес Джэкён и начал толкаться, как будто общался с самим с собой.
Тело раскачивалось вверх и вниз, а каждый раз, когда горячий пенис вторгался в раскаленное отверстие, из Джихона вырывались сдавленные выдохи.
— Джекён-а, подожди... слишком глубоко...
Из-за положения проникновение было мучительным, и всё омрачилось еще и внушительными габаритами. Именно поэтому Джихон редко оказывался сверху во время их близости. Хотя, казалось бы, так проще контролировать процесс, однако и тут Джэкён стал исключением. Но сейчас Джихон вообще ничего не мог сделать, всё зависело только от упрямого парня, держащего его. Всё, на что он способен, — так это висеть на Джэкёне и стоически принимать жесткие, полные страсти толчки.
Однако, предательское тело воспринимало болезненное давление как сильное наслаждение. Чем глубже вонзался член, тем больше оно сжималось.
Смазка текла непрерывно и пачкала пол. Наблюдая за следами своих выделений, Джихон испытывал жгучий стыд. Ему стало так неловко, что он уткнулся лицом в теплое плечо.
А Джэкён, видимо, решил, что тот испугался, отчего резко замер: — Хён, посмотри на меня.
На его зов Джихон с трудом поднял голову. Тот нежно прикоснулся к его губам своими и, заглянув ему в глаза, осторожно спросил: — Все еще страшно? Мне остановиться? — как будто уже успел сто раз пожалеть о содеянном.
«Сначала следует своим необузданным желаниям, а потом строит такую моську. Как же нечестно и против всех правил», — подумал Джихон, но, вопреки своим мыслям, поддался вновь, тихо пробормотав: — Всё в порядке. Но давай…понежнее.
Вместо ответа Джэкён поцеловал его, не прерываясь ни на долю секунды и увеличивая скорость.
От неожиданности Джихон даже не успел взвизгнуть, а только инстинктивно обвил ногами талию Джэкёна, напрягая бедра, пока огромный член агрессивно пронзал его. Это оружие массового поражения продавливало влажные стенки, а, выходя, жестко царапало, как будто выскребывая их. Джихон кричал так, что вены на шее вздувались, но все истошные вопли съедались настойчивыми губами ненасытного парня.
Ошеломленный нарастающими волнами наслаждения, Джихон просто не знал, что делать. А Джэкён, почувствовав, как тесное пространство сокращается, прервал поцелуй и, усмехнувшись, прокомментировал: — Хён, не сжимай меня так сильно.
Джихон и рад бы перестать, но из-за неустойчивого положения он не мог расслабить ни ноги, ни тело. Пересекая дальнейшие оправдания, Джэкён начал двигаться. Громкий звук влажных тел, ударяющихся друг о друга, эхом разносился по всему дому. А изо рта Джихона вылетали неконтролируемые стоны: — Аааа-аах! Мммх… Ха…
В какой-то момент они очутились в спальне, но даже там Джэкён не спешил заваливаться на кровать, припечатав к Джихона стене.
Каждый раз, когда тело вздымалось вверх, что-то большое и мощное беспорядочно врывалось глубоко внутрь. Смазка, смешанная с уже прозрачной спермой, стекала вниз. Джихону стыдился своего же организма, который, вопреки словам о страхе и нежелании, вел себя противоположным образом.
Изогнувшись, Джихон уткнулся лицом в крепкое плечо. Что изменило угол проникновения, заставив пенис надавить на совсем другую область. Теперь головка упиралась в матку, из-за чего на Джихона накатила тревога: — Джекён-а, погоди… Я не могу… Это слишком…
На что тот едва заметно кивнул. Увидев перед собой побледневшее лицо, Джэкён сразу понял, что происходит, и быстро отнес Джихона на кровать, а после ненадолго отстранился. И, надев презерватив, снова накинулся на добычу.
Столкнувшись с вопиющей безжалостностью, Джихон скомкал в кулаке ткань простыни и закричал. Грубые толчки, ничем не отличающиеся от предыдущих, продолжались, и все, без того накаленные, чувства послали сигнал о том, что кульминация вот-вот наступит. И, тяжело дыша, Джихон раздвинул ноги еще шире. Хотелось как можно лучше принять всю эту невыносимую бурю удовольствия, и он нетерпеливо зашевелился в такт, но в тот же момент Джэкён схватил его за бедра обеими руками и притянул к себе.
— Ч-что, ааа! Пусти... Ааа! — изогнув спину, заверещал Джихон, когда их тела полностью прилипли к друг другу.
Но чем рьянее Джихон сопротивлялся, тем сильнее Джэкён притягивал его к себе, энергичнее вдалбливаясь.
Джэкён не оставил между ними минимального промежутка, вынуждая Джихона сотрясаться в мощном экстазе. И даже, давящая прямо на промежность, лобковая кость Джэкёна доводила до исступления. Бьющая на поражение, стимуляция превратила все его эрогенные зоны в подожженный динамит. Готовый вот-вот взорваться, Джихон в истошном крике кончил. Лишь тогда Джэкён отпустил его бедра, но, несмотря на то, что тело возлюбленного все еще билось в легких судорогах, сжать на тормоз он не планировал.
Внутренние мышцы откликались на каждое проникновение, пока возбужденный пенис ударялся о покрасневшую слизистую. Джихон чувствовал, как все складки вынужденно разглаживались от давления, которое превышало допустимые пределы. Но в следующий момент они напряглись вновь, пытаясь поглотить жестокого нападающего. Из-за соприкосновений раскаленной докрасна плоти с прохладным воздухом по Джихону пробегали мурашки.
— Ах, медленнее... пожалуйста, помедленнее... — жалобно бормотал Джихон, смакуя послевкусие оргазма. Он извивался в объятиях Джэкёна, переживая ни с чем несравнимую эйфорию. В местах соединения их тел уже раздавался не просто влажный звук, а хлопки, которые, смешиваясь с тяжелыми стонами, еще больше разогревали атмосферу. Взбудораженный откровенной симфонией, Джэкён вновь увеличил скорость, желая целиком слиться с Джихоном. И, наконец, достигнув кульминации, пылко поцеловал его.
— Мм... — тихо выдохнул совершенно измотанный Джихон, а потом тут же отстранился.
Когда они занимались сексом пять или шесть раз подряд, он не был в таком состоянии. Может, это из-за съемок? Или из-за того, что не поддерживал свою физическую форму? Пока Джихон лежал в раздумьях, Джэкён снял презерватив и, завязав его, выбросил в мусорное ведро, а затем взял коробку с салфетками, стоящую у изголовья.
— Я сам справлюсь. Иди в душ первым, — насупившись, пробормотал Джихон.
На что Джэкён, усмехнувшись, ответил: — Что ты там сам сделаешь? — и развел ему ноги. Но, потянувшись за салфетками, вдруг остановился, уставившись на отверстие. Точнее, на то, как оттуда вытекает прозрачная жидкость.
— На что ты там таращишься... — смутившись, возмутился Джихон и резво прикрыл место рукой. Хотя Джэкён уже делал с ним всё, что только можно, включая поцелуи и ласки, но от такого пристального внимния ему всё равно стало не по себе. В этих глазах отражалась неминуемо пробудившаяся страсть.
— Хочешь смотреть? Тогда плати, — пошутил Джихон и специально свел ноги. И едва он поднялся, как опасения подтвердились.
Бульдозер уложил его обратно. А затем, достав новый презерватив, быстро разорвал упаковку зубами. Однако, Джихона больше удивила не порывистость, а мгновенно возникшая эрекция.
— Эй, ты сегодня... — не успел договорить Джихон, поскольку обе ноги одновременно оказались в воздухе. Джэкён схватил его за лодыжки и без предупреждения принялся вколачиваться.
Ему хотелось узнать, что с Джэкёном сегодня творится, но тот прорычал: — Почему ты сегодня такой сексуальный? — , чуть ли не обвиняя в происходящем самого Джихона. И, словно собираясь наказать, грубо держал "преступника", не сбавляя темп.
Джихон вскрикнул не столько от беспорядочных движений, сколько от непривычной позы, из-за которой все воспринималось куда острее.
Простое отсутствие возможности шевелить собственными конечностями воспринимались, как полное заключение. Волнение бесперебойно сменялось наслаждением, из-за чего вскипала кровь.
— Пожалуйста, перестань... — умолял он. Ему нужно было срочно выпустить накопившееся внутри тепло. Задыхаясь, Джихон перешел на жалобный крик: — Джэкён-а, пожалуйста... я больше не могу…
Едва он закончил фразу, как Джэкён тут же сдавил его лодыжки. Очевидно, ему не ведомы такие понятия, как «мера» или «середина».
Помимо невыносимого удовольствия Джихона терзал и жгучий стыд, ведь он вынужденно наблюдал за тем, как огромный член чуть ли не буравит его. К тому же вторым свидетелем развернувшегося безумия был и Джэкён. Хотя они уже не раз видели друг друга в подобных ситуациях и даже в более непристойных, но почему-то Джихон все равно испытывал неловкость.
— Эй, пожалуйста, отпусти... — почти умолял его Джихон. К счастью, на этот раз тот послушался. Соединившись в нетерпеливом поцелуе, они продолжили возню. Джэкён обвил ногами возлюбленного свою талию.
Когда он снова начал активно вдалбливаться, Джихон обессиленно закричал. Он крепко обнял Джэкёна за шею, отчаянно стараясь поспевать за ним. Его бёдра дрожали, а мышцы непроизвольно сокращались. Влажные ткани плотно прилегали к члену, не желая отпускать. Внезапно прилипшая к крайне плоти слизистая, заставила Джэкён резко встрепенуться, отчего показалось, что пенис пробьет кожу живота изнутри.
От ощущения, словно его нежную плоть раздирают на куски, Джихон выгибался в спине, пока Джэкён интенсивно двигал бёдрами, ещё более жёстко вонзаясь. Огромный орган, не уступающий по жёсткости оружию, сотрясал внутренности Джихона. Каждый раз, когда массивная головка ударялась о стенки, волна тупого наслаждения прокатывалась через всё тело, отдаваясь в голове глухим эхом.
Внезапно Джихон почувствовал приближение оргазма. Но самое странное заключалось в том, что его собственный член ещё не был в состоянии полной эрекции. Интуитивно он понял, что дела плохи, и попытался оттолкнуть Джэкёна:— Стой, подожди, я...
Прежде чем он успел договорить, Джэкён в очередной раз грубо вонзился в него.
— Нет, не надо... Пожалуйста, мне правда плохо... — испуганно лепетал Джихон, всё ещё цепляясь за Джэкёна, что явно не добавляло убедительности. Как и следовало ожидать, парень воспринял это как приглашение. Казалось, что он вгонял свой член так глубоко, что даже их яички тёрлись друг о друга, а лобковая кость давила на промежность.
Нижняя часть тела вспыхивала огнем, отдавая болью в ноги. Джихон судорожно впился в мощные плечи.
— Нет, хватит, п-пожалуйста...
Но Джэкён, словно насмехаясь, только настойчивее втиснулся внутрь. За резким проникновением в агонии дернулся и пенис Джихона, выпуская струю. Прозрачная жидкость, лишенная какой-либо вязкости, хлынула из уретры, моментально заливая живот, промежность и кровать.
— Ах... Черт! — выругался Джихон, наконец осознав происходящее, и в панике прикрыл рукой пенис, но это не помогло — бесконечный поток намочил и руки. На панике срывающимся голосом он пробормотал: — Не смотри...
— Пожалуйста, не смотри, — почти плача, взмолился Джихон. Но тот не слушал. Он прижал конвульсивно колотящееся тело к себе и насильно убрал руку, прикрывавшую промежность. А затем мягко поцеловал тыльную сторону ладони.
— Нет, не надо... — испуганный Джихон из последних выворачивал свою руку, но Джэкён слишком крепко держал ее, облизывая влажные пальцы и промежутки между ними.
— Джэкён-а... — повторил он, всхлипывая. — перестань...
Поняв, что Джихону действительно неприятно, Джэкён наконец остановился. Вместо этого он обнял всё ещё дрожащего Джихона.
— Ты стесняешься? — с поцелуем в щёку прошептал Джэкён. — Всё нормально. Ты невероятно сексуальный...И...красивый...
Но возмущение Джихона подавил очередной поцелуй. Джэкён начал снова двигаться, и ему пришлось вновь ухватиться за его шею, чтобы удержаться.
Звуки соприкосновения влажной кожи были куда более откровенными, чем раньше. Они раздавались не только из мест соединения, но и отовсюду: от рук, ног и живота, каждое касание сопровождалось постыдными нотками.
Из-за чего Джихон перманентно ощущал неловкость. Он бы с удовольствием закрыл уши, но, цепляясь за Джэкёна, не мог этого сделать.
Единственным облегчением стало то, что, впечатленный увиденным, Джэкён кончил намного быстрее. Вытащив член, он с довольным видом припал к Джихону губами, эмоции которого были и без того на пределе. И в порыве чувств он даже сильно прикусил нижнюю губу Джэкёна. Тот лишь засмеялся, сказав, что ему нравится, и предложил ему делать это почаще. Благодаря чем, злость пропала, и, чтобы не показывать это, Джихон нарочно придал своему тону некоторую раздраженность и буркнул: — Ты сегодня сам будешь стирать и простыни, и одеяло.
«Вот бы и мне там оказаться», — слушая шум работающей стиральной машины, задумался Джихон. Однако даже при всём желании втиснуть своё тело в барабан с загрузкой на 13 кг было бы невозможно. Тогда ему захотелось хотя бы мозг вытащить и бросить туда, не только свой, но и Квон Джэкёна. И пусть бы всё это стиралось в режиме «Устранение въевшихся пятен» с огромным количеством моющего средства. И, вероятно, постыдные воспоминания исчезнут. Главное – чтобы Джэкён не забыл, как плавать. Так что сегодняшнего дня вполне достаточно. Точнее, события последнего часа.
И в тот же миг в его голову ворвались флэшбэки. Лёжа на диване, Джихон накрыл лицо подушкой и издал немой вопль. Чем больше он прокручивал все эти мысли, тем сильнее сходил с ума. За всё время своей бурной деятельности такого ещё не случалось с ним. Хотя однажды попытки были. Иногда ему попадались те, кто изъявлял желание увидеть воочию нечто подобное.
Джихон равнодушно соглашался. И даже заранее пил много воды да изотонических напитков. Но каждый раз что-то шло не так. Можно сказать, что в решающий момент разум включался и тормозил его. Из-за этого неудачи стали закономерностью, и позже ему даже в голову закралось подозрение, что те, у кого это получается, наверное, принимают какие-то препараты.
Но в итоге Джихон всё-таки сделал это, так еще и трезвый. Хотя в тот злополучный момент он уже не был в полном сознании, но всё равно безо всяких сторонних вмешательств и не по своей воле. Что дико шокировало.
«Почему я всегда теряю рассудок, когда дело касается Квон Джэкёна?» — уже сидя на диване, серьёзно размышлял Джихон.
Хотя дело-то плевое: просто взять себя в руки, но ему это не удавалось. Он знал, что потом будет сожалеть и корить себя, но не мог противостоять моменту: «Ладно, пусть так, как-нибудь разберёмся».
«Чья же это вина? Моя или Квон Джэкёна? Но если бы проблема во мне, то и с другими было бы так же. Однако этого никогда не происходило. Тогда... Остается только Джэкён. Да, так и есть. Это точно его вина. Он источник всех моих бед». — В то время как погруженный в самооправдание Джихон слушал скрип собственных шестеренок в черепной коробке, тот самый злостный преступник открыл дверь ванной комнаты и вышел, словно ничего не произошло.
— Хён, не лучше ли поменять режим на сушку? Или купим сушилку отдельно?
Видимо, ему было лень тащить одеяло на крышу в такой поздний час. Когда Джихон не ответил, он запрыгнул на диван и, не стесняясь, обнял его, как ни в чём не бывало.
— Давай я оплачу ? Или нам просто перестать стелить простынь? Ведь на матрасе есть водонепроницаемый чехол, можем прямо на нём.
Джихон продолжал хранить молчание. И даже в этот момент он не мог не восхищаться (хотя больше напоминало сожаление) своей предусмотрительностью, из-за которой сразу после покупки дорогого матраса натянул водонепроницаемый чехол.
— Ничего страшного, хён, если это приятно, то можно и пописать.
— Эй, это совсем не то! — сразу же отреагировал Джихон, на что нахал, получив требуемое им внимание, лишь улыбнулся.
Его расслабленная улыбка и идеальное произношение выдавали то, что он какое-то время жил в Австралии. Теперь Джэкён развернулся и, обняв Джихона сзади, тихо спросил: — Хён, это был первый раз?
Вместо ответа Джихон лишь тяжело вздохнул. Он хотел, чтобы умник сам догадался, и он, похоже, воспринял это как согласие. Вот почему Джэкён так обрадовался, покрывая поцелуями шею. К тому же его неугомонные руки шарились то тут, то там.
— Извините, клиент, но приём окончен. Сегодня больше ничего не будет, — нарчито жёстко процедил Джихон.
— Знаю, — коротко буркнул Джэгён, пальцами проникая под одежду, лаская грудь и живот. Однако на этот раз его прикосновения были не такими беспорядочными, как обычно, а напротив, нежными и осторожными, без намёка на попытку возбудить. Что смущало ещё больше.
— Хватит уже, не трогай, — рассмеялся Джихон. — Даже если у тебя встанет, я бровью не поведу.
— Я и не прошу. Справлюсь сам, — возразил Джэкён, прижимаясь лицом к тёплой коже. Он буквально зарывался в его шею и плечо, прижимаясь так сильно, что Джихон мог почувствовать, как Джэкёна переполняет любовью.
«Хён, я так сильно тебя люблю, что готов умереть», — вот о чём кричало каждое его движение, точно передавая отчаяние.
Квон Джэкён всегда был таким. Сначала, как ломящийся напролом бульдозер, не обращал ни на что внимания. Но всегда наступал момент, когда он превращался в ребёнка, цепляющегося за Джихона, раскрывая свои слабости и демонстрируя искренность.
Джихон по-особенному слаб перед такими его проявлениями. Если бы тот всегда вёл себя настойчиво и уверенно, он мог бы ответить тем же. Но когда Джэкён становился беспомощным и ранимым, Джихон оказывался в тупике.
— Хён, ты правда не хочешь стать моим парнем? — нарушил тишину Джэкён.
На что тот рассмеялся, не успев даже цокнуть языком, как обычно.
Пытаясь успокоить разбушевавшегося ворчуна, Джихон принялся гладить его по волосам.
— Посуди сам. Ну назовём это отношениями, но разве что-то изменится? Ты ведь и так делаешь всё, что делают партнеры.
Джихон сказал это, чтобы показать, что не стоит слишком зацикливаться на определениях. Ведь он без официального статуса готов отдать ему всё.
— Так тем более, почему бы нам тогда не стать настоящей парой? — упорствовал Джэкён.
— Если ничего не изменится, почему противишься? — Джэкён не отступал, искренне не понимая, в чем проблема. Невинный, по-детски наивный вопрос застал Джихона врасплох, но он быстро взял себя в руки:
— Сейчас ничего, но вот в перспективе может измениться, — специально отшутился Джихон. — А я человек, который думает о будущем. Ну, то есть нужно полагаться не только на сиюминутный импульс.
— Ты про время после Олимпиады?
— И это тоже, но я имею в виду более далёкое будущее. Жизнь длинная, знаешь ли, — пожал плечами Джихон.
Джэкён молча посмотрел на него с, моментально ставшим суровым, лицом: — Хён, а ты думаешь, что после Олимпиады мы вернемся к тому, что было раньше? Просто станем старшим и младшим? Думаешь, получится сделать вид, что между нами ничего не было?
Сбитый наповал неожиданным вопросом, Джихон уставился на него.
Тогда Джэкён отстранился и, выпрямившись, произнес: — Вероятно, ты и сможешь, но точно не я. Я не собираюсь притворяться, проще совсем перестать видеться.
Слова были не пустым звуком, а глубоким убеждением, которое слышалось в, опустившимся до шёпота, твердом голосе. Из-за чего у Джихона замерло сердце.
Джэкён как будто предупреждал, что если Джихон не примет его чувств, то их пути навсегда разойдутся.
— Ты сейчас… угрожаешь мне? — от шока из горла Джихона вырвалась трагичная напряженность.
Джэкён моргнул, глядя на него, и с недоумением спросил: — Это похоже на угрозу?
И тут Джихон осознал, что ляпнул глупость. Но выкрутиться ему уже не удалось. Джэкён опять перехватил инициативу, крепче обнимая возлюбленного: — То есть для тебя разрыв всех связей – угроза? Я ведь даже не сказал, что не поеду на Олимпиаду. Тебе страшно от того, что я больше не захочу тебя видеть?
Джихон решил не комментировать, чтобы не зарыть себя еще глубже. Обычно он легко отыскивал возражения, сглаживал острые углы и обращал всё в хохму. Но в этот раз ему ничего не приходило в голову. Мысли были слишком запутанными, так что в итоге он просто пробормотал: — Да брось, твое лицо сейчас – вот, что страшно.
Джихон стряхнул с себя наглеца и вырвался из его цепких лап. Отодвинувшись на самый край, он тяжело вздохнул.
«Что-то я и правда устал... С самого начала не могу сосредоточиться» — объясняясь перед самим собой, Джихон старался прийти в равновесие.
Но его внезапно прервал Джэкён: — Тридцать метров.
И встретившись с Джихоном взглядом, улыбнулся, опираясь на спинку дивана: — Хотя… нет, теперь уже двадцать.
Не сразу смекнув, что тот имеет в виду, Джихон вдруг вспомнил, как однажды Джэкён бросил ему вызов, и вспыхнул: — Эй, прекрати, что за бред! Я же говорил, что не собираюсь участвовать. Я ещё не стартовал!
— Тогда будет техническое поражение, — Джэкён, закинув ногу на ногу, пояснил: — а если вообще не стартуешь, то по неявке. Так или иначе, гонка состоится.
Причем с таким видом, словно он абсолютно уверен в своей победе. Прежняя ребяческая натура испарилась, и перед Джихоном предстал хитрый, уверенный и нахальный Квон Джэкён. Как будто, он освоил между делом еще и актерское мастерство. Но, по правде, это не игра. Отчего ситуация принимала максимально серьезный оборот. Ведь Джэкён вёл себя совершенно обычно, и только Джихон метался из стороны в сторону, то замерзая от ужаса, то тая от огромной волны из сложных чувств.
От неожиданно возникшей тревоги сердце застучало как сумасшедшее, посылая сигналы об опасности, и Джихон, чувствуя себя загнанным в угол, резко встал: — Эй, а ну шуруй домой!
— Простыни ещё не постирались.
— Я сам разберусь, просто уходи.
Но Квон Джэкён даже и не думал слушаться: — Я что, по-твоему, дурак, чтобы уйти только потому, что ты так сказал? — И, явно насмехаясь над судорожными трепыханиями своего строптивого возлюбленного, развалился на диване.
— В плавании нет заднего хода, хён.
— Заднего хода нет, но ведь можно развернуться! Так что возвращайся к себе!
Джихон попытался поднять его за руку, но тот не шелохнулся. Напротив, он уверенно взглянул на Джихона: — Разворот – часть пути к финишу. А если в заплыве на сто метров делаешь разворот, это шанс на последний рывок перед заключительными 50 метрами.
«Поразительно, он реально тайком посещает курсы ораторского искусства? Ему всегда говорили, что у него проблемы с социальными навыками, и теперь что, вызубрил все основы коммуникации?» — удивился Джихон. — «Он опять заткнул меня за пояс».
Как вдруг раздался, казалось бы, спасительный сигнал, извещающий об окончании стирки.
Но все пути отхода кое-кто перекрыл. Тот самый парень, который только что даже не двинулся ни на миллиметр, когда Джихон выталкивал его, легко вскочил с дивана, как пёрышко, и произнёс: — Хён, ты в курсе? Через двадцать минут суббота.
Он улыбнулся, что-то насвистывая, и направился в подсобку. А Джихон смотрел ему вслед, пребывая в тотальной растерянности, и в следующее мгновение обессиленно рухнул обратно. Он был полностью повержен. То, как Квон Джэкён не упускал ни одной его фразы и тут же отвечал, поражало, но ещё больше пугало то, как каждое, брошенное им слово заставляло сердце Джихона то сильно сжиматься, то чуть ли не взрываться от переизбытка напряжения.
«Вот это да...» — Джихон провёл разгоряченной ладонью по лицу и пробормотал в полубессознательном состоянии: «Я действительно схожу с ума...»
— Эй, так ты сейчас с Квон Джэкёном состоите в отношениях? — спросил Инъёп, вытащив из кармана куртки пачку сигарет. — Сколько времени вы вместе? С того момента, когда он согласился на сотрудничество, да? Значит, уже около трех месяцев? Или ты замутил с ним задолго до этого ? И он заключил контракт с вашей компанией по твоей просьбе ?
Инъёп осыпал неудобными вопросами, даже позабыв об основной цели, из-за которой вообще сюда пришел. Видимо, он именно поэтому настаивал на походе в курилку, чтобы обсудить всё.
— Мы не встречаемся. — с запозданием опровергнул Джихон.
На что Инъёп широко раскрыл глаза, как бы оспаривая: «Да неужели?»
Джихон уже мысленно предсказал, что за этим последует: «Правильно мыслишь. Не стоит этого делать, если у тебя есть совесть».
— Почему...? — пребывая в полном шоке, выпалил Инъёп, и Джихон, удивленный не меньше неожиданной реакцией друга, сжал фильтр в руке.
— То есть «почему»? Потому что я могу разрушить ему жизнь.
— Эй, чего удумал? Почему он должен страдать из-за интрижки с тобой? — фыркнул он, тонко намекая на то, что Джихон слишком много о себе возомнил.
На самом деле, Инъёп прав. Джихон, сам того не ведая, горько усмехнулся и, не спеша затянувшись, твердо возразил: — В любом случае, мы не встречаемся.
— Странно. В университете ты нырял в омут чуть ли не с каждым, кто выражал к тебе симпатию.
— Ты ведь говорил, что это неправильно. Прислушавшись к совету старшего, я начал отказывать всем. Но почему-то ты опять недоволен.
Когда он спросил, что не так, Инъёпу, похоже, нечем было крыть, и просто закурил. Затем, стряхнув пепел, пробормотал, как бы себе под нос: — Всё равно ты плохой человек.
Мужчина продолжал извергать из себя ругательства по типу «повеса», «грешник», «пора тебе получить по заслугам», но его лицо всё равно оставалось улыбчивым, в отличие от того, как он обычно выглядел.
— Ага, умираю со смеху, — честно хохотнул Инъёп. — Аж язык чешется обо всем поведать Донджину и Вонмёну, особенно о том, как Чон Джихон влип.
Ребята были на два курса старше Джихона. И все они когда-то являлись членами одного клуба.
— А ты хотя бы с младшими или сверстниками пересекался на каких-нибудь мероприятиях?
— Не-а. Я ни с кем не поддерживаю связь.
Вообще-то, Джихон вступил в киноклуб не по большой любви к фильмам. Он сделал это, потому что его девушка очень хотела поработать с ним там. Однако он так и не смог найти подходящего случая, чтобы соскочить, и в итоге вся эта бурная деятельность затянулась вплоть до выпуска. Дружеских отношений с товарищами Джихон так и не выстроил. Но, что уж греха таить, он не особо-то и стремился.
— А, ну да! Все твои «близкие» разбежались. Сколько их там было? Как минимум четверо! Ты ведь всё разрушил, да? Казанова! — завелся не на шутку Инъёп. — Встречался бы тихо, зачем каждый раз раскручивал бесполезную драму? Из-за тебя мы потеряли множество ценных кадров! Ты выжил абсолютно всех! И старших, и младших!
Инъёп безостановочно верещал, словно тот специально избавился от всех своих бывших.
— Я не требовал, чтобы кто-то уходил. Мои слова в таких важных решениях не имеют веса. Это был их выбор. По правде, я чувствовал себя неудобно, и мне тоже хотелось уйти. Ты же знаешь, что не я их бросал, так что моей вины тут нет.
Любой роман, где не было ни толики его инициативы, словно по написанному сценарию, неизбежно завершался расставанием. Но ответственность не позволяла ему забить на свои обязанности и свалить в закат. В результате бывшим партнерам становилось некомфортно находиться рядом с ним, и все они впопыхах ретировались.
— Так надо расставаться по-хорошему.
— Нет, я всегда расставался именно так.
Джихон никогда не повышал голос, не было ни ссор, ни скандалов... Даже столкнувшись с изменой, он сохранил хладнокровие и сказал лишь следующее: «Если бы ты сразу сообщил, что хочешь прекратить все, мы могли бы избежать всех этих разговоров про измену и отношения на два фронта». Несмотря на то, что все заканчивалось относительно мирно, его пассии всегда избегали с ним встреч.
— Эй, это потому что ты сразу после расставания находил себе кого-то нового! Вот представь, каково это, когда бывший возлюбленный на твоих глазах начинает крутить шашни с другим. Это же максимально невежливо.
— Я не понимаю. Я думаю, если ты проявил вежливость и заботу, пока вы были вместе, этого достаточно.
Джихон всегда старался подстроиться под партнёра: делал всё, что тот просил, и если возникали ссоры, всегда уступал. Он не проявлял ни ревности, ни подозрений, даже если видел, что его обманывают. И просто делал вид, что верит. Но зачем проявлять эмпатию к тому, с кем все кончено, оставалось загадкой.
— Переживая о бывшем, ты причиняешь боль тому, кто с тобой в настоящем. А я не хочу так.
— Ну да, ты прав, но... — недовольно буркнул Инъёп, сканируя Джихона глазами с головы до пят. — Да, в первом приближении твой взгляд на отношения достаточно здоровый, но в нем что-то фундаментально не так…
Джихон, с сигаретой в руке, слегка поднял брови, как бы спрашивая: «Правда?»
— Ага. Тогда все говорили, что ты уже на старте был обречён на провал. Если они не нравились тебе, зачем вообще начинал? Почему ты всегда принимал все признания?
— Да не любил, но и отвращения не испытывал.
Он думал, что в процессе их чувства могут измениться, и, возможно, появится глубокая привязанность.
Выдохнув клубок дыма, Джихон продолжил: — И всякий раз я был благодарен за эти чувства и хотел им отплатить.
Инъёп, слушавший молча, пробормотал как бы про себя: — Как и думал, в том-то и проблема. В общем, не заводи отношений. Это, пожалуй, единственный способ хоть немного почистить свою карму.
— Я же сказал, что не буду, — резко буркнул Джихон, стряхивая пепел.
Инъёп, наблюдая за ним, цокнул языком, а затем, словно вспомнив о чем-то, снова вернулся к насущной теме: — А насчёт Квон Джэкёна…
В этот момент в кармане брюк Инъёпа раздался громкий звонок. Увидев номер на экране телефона, он быстро ответил на вызов: «А, они уже здесь? Понял, скоро буду».
А после швырнул окурок в пепельницу со словами: — Эй, нам пора».
На что Джихон потушил сигарету и вместе с ним покинул курилку.
Не успели они прождать и минуты, как из зоны прибытия вышел Оливер со своей командой. Заметив камеру, мужчина с широкой улыбкой помахал им. А Джихон, резво приблизившись, поприветствовал его на английском: — Мистер Бэйл, спасибо, что приехали. Я Чон Джихон из Spoin, работаю агентом Квон Джэкёна.
— Знаю, мистер Чон. Мы же обменивались письмами, не так ли? Почему заранее не предупредил о том, что ты красавчик?
Оливер оказался таким же дружелюбным, как и предполагалось. Он пожал руку Инъёпу и тут же представил своих коллег. Вместе с Оливером в Корею приехал доктор Глисон, работающий с ним в паре и являющийся лечащим врачом Джэкёна в Австралии. А ещё рядом с ними стоял еще один человек, о котором не упоминалось ни в одном электронном письме.
— Это мой племянник, Лукас. Он здесь, чтобы помогать мне и путешествовать, — сказал Оливер, указывая на парня со светлыми волосами и голубыми, как у него, глазами.
— Здравствуйте! Я — Лукас! — поприветствовал их парень на корейском.
— Вы знаете корейский? — удивленно спросил Джихон.
На что тот, смутившись, замялся: — Я немного… очень немного. Недавно я начал посещать языковой центр, поэтому говорю еще не очень хорошо.
Но Оливер уточнил, что тот в прошлом году окончил школу и всё свое свободное время посвятил изучению корейского.
— Правда? Ваши успехи впечатляют! И произношение хорошее.
Из- комплимента Лукас мгновенно покраснел. Парень, которому недавно исполнилось 20 лет по корейским меркам, обладал довольно хрупким телосложением, но лицо его было милым и красивым, как у главного героя подростковой дорамы. А застенчивость придавала ему особый шарм. Он не знал, куда себя деть, и это странным образом трогало сердца людей.
Они отправились в Квачхон на служебной машине. В просторном внедорожнике, за рулём которого сидел Мину, Лукас расположился рядом с Джихоном и всю дорогу непринуждённо болтал.
— Ноа сказал, что называл тебя Хани. А мне можно?
— Ага, когда Оливер работал в Викторианском водном центре, я часто туда ходил. Я ещё и плавать там научился. В итоге, я подружился с Ноа и Джэкёном.
Оливер и доктор Глисон называли Джэкёна «Джей», но Лукас всегда обращался к нему правильно. Несмотря на его в целом невнятную и неуклюжую речь, он произносил его имя очень точно и чётко. Словно репетировал десятки, а то и сотни раз. Максимально робкий парень выучил иностранный язык, который вряд ли пригодится ему в Австралии, пересек полмира и даже готов был выслушивать бредни Ноа.
Уже одних этих деталей предостаточно, чтобы в Джихоне вспыхнуло подозрение. Но когда услышал, как произношение Лукаса становится лучше только тогда, когда он упоминает Джэкёна, Джихон убедился в своих домыслах.
Лукас приехал сюда ради Квон Джэкёна.
И действительно, как только Лукас оказался спортзале и увидел своего друга, то совершенно растерялся. Вместо тёплого приветствия он, покраснев до кончиков ушей, спрятался за спиной доктора, а Джэкён, похоже, совершенно не заметил его присутствия.
Джэкён легонько обнял Оливера и пожал руку мистеру Глисону, а затем подошёл к Джихону: — Оливер ничего странного не говорил?
На этом Джэкён вернулся к Оливеру. И они стали обсуждать его текущий режим тренировок. Тем временем Лукас, всё ещё скрываясь за спиной мужчины, поглядывал на них. Из-за чего мистер Глисон, сжалившись над ребенком, потихоньку отодвинулся в сторону и позвал Джэкёна: — Эй, Джей. Смотри, кто приехал.
Джэкён обернулся и наконец-то заметил застенчивого, но полного решимости, Лукаса, коротко бросив: «О», — вот и вся программа социального минимума. Никаких тебе «Ты тоже здесь?» или «Давно не виделись».
А после повернулся к Оливеру и продолжил разговор, оставив бедолагу наедине с его унынием.
Мистер Глисон, похоже, прекрасно осведомлён о пылкой безответной любви младшего. Впрочем, как тут не догадаться? Он практически кричал о ней всем своим существом.
— О боже, как свежо. — Даже Инъёп вставил свои пять копеек, ухмыляясь. — Чую, будет интересно.
Из-за внезапно проснувшихся в Инъёпе инстинктов продюссера Джихон неодобрительно цокнул языком: — Не делай этого.
— Не играйте с сердцем ребенка, — прошипел Джихён, уточнив, что это наказуемо. На что нахальный телевизионщик широко раскрыл глаза, и в следующий миг понизил голос.
— О ком ты? О Лукас или о Квон Джэкёне?
Не зная, что ответить, Джихон просто скрестил руки на груди и вздохнул, опустив голову.
Инъёп, наблюдая за ним, тихо рассмеялся: — Верно, играть с чувствами детей — прямой путь к наказанию. Хорошо, что понимаешь.
И, громко хлопнув Джихона по спине, крикнул своей команде: — Все, поднимаемся на второй этаж! Настраивайте оборудование, пора начинать съемку!
Еще во время переписки по электронной почте Джихон понял, что Оливер действительно замечательный тренер. Хотя, если выражаться точнее, то настоящий профессионал, основной принцип которого достаточно прост: если получил деньги, то отработай на все сто.
Поэтому и в этот раз, по прибытию в спортзал Оливер сразу направился на второй этаж к бассейну, чтобы проверить физическую форму Джэкёна. Он не стал откладывать тренировку, оправдываясь долгим перелетом или усталостью. Мужчина тут же достал свой секундомер и дал Джэкёну задание выполнить 200 метров вольным стилем, 100 метров на спине и 200 комплексным заплывом. А Лукасу проучил записывать всё на камеру телефона.
200 метров вольным стилем прошли без проблем. На круг Джэкён потратил 1 минуту 43 секунды 98 сотых, что значительно уступало мировому рекорду, установленному им же на Азиатских играх в прошлом году, но поскольку цели побить его не было, Оливер отнесся к этому спокойно. Со 100-метровкой на спине Джэкён справился за 52 секунды 57 сотых — что так же оценивается удовлетворительно.
Проблема проявилась на 200-метров в комплексном заплыве. Едва тот стартовал, а Оливер уже слегка нахмурил брови. И как только Джэкён завершил последние 50 метров, он без лишних прелюдий спросил: «Понимаешь, в чем проблема?»
На что Джэкён, сняв очки, кивнул: — Количество гребков в баттерфляе, правильно?
— Да. Оно увеличилось на единицу.
Гребок — проще говоря, взмахи руками. Если их во время плавания на спине слишком велико, это приводит к чрезмерному расходу энергии. Если их недостаточно, то, соответственно, скорость неумолимо падает. Поэтому каждый спортсмен стремится найти для себя оптимальное количество и тренируется, чтобы поддерживать его.
На первых 50 метрах баттерфляем количество гребков у Джэкёна обычно составляло 16. У него был особенно низкий показатель среди призеров, и тот факт, что он мог развивать такую скорость при столь малой величине, конечно же, объяснялся его невероятной силой плеч и рук. Но одной силы верхней части тела недостаточно. Для того чтобы гребки поддерживались мощными ударами ног, важна работа корпуса, техника, позволяющая минимизировать сопротивление воды, и отточенный до абсолюта ритм. Словно идеально настроенный механизм, совокупность всех факторов делала Джэкёна одним из самых быстрых пловцов.
Однако в этот раз тоже что-то пошло не так.
Когда Джэкён объяснил, что на прошлой неделе их было шестнадцать, Оливер скрестил руки на груди и задумчиво хмыкнул.
Джэкён, на мгновение задумавшись, ответил: — Ну... Неплохо. Я даже сказал бы отлично.
— Правда? Мне кажется, ты немного возбужден сегодня.
Оливер обратился к доктору Глисон. Он, будто ожидая этого, тут же достал прибор для забора крови, который привез с собой из Австралии, и взял образец с пальца. Вскоре были получены результаты уровня молочной кислоты.
— Как и ожидалось, — выдохнул Оливер, прищурившись. — Но ты не ощущаешь ухудшения своего состояния?
— Вероятно, переволновался… Ведь давно тесты не проводили, а может, слишком рад нашей встрече, — чтобы разрядить обстановку, отшутился мистер Глисон.
А Оливер, как бы соглашаясь, заключил: «Отдохни двадцать минут, и попробуем снова».
Спустя двадцать минут ситуация никак не выправилась. Хоть количество гребков вернулось в норму, но вместо этого значительно упала скорость.
— Ты намеренно уменьшил их число, из-за чего верхняя часть тела напряглась больше обычного, мышцы перегрузились, и общий баланс движений нарушился, — пояснил Оливер.
Джэкён кивнул, признавая, что это правда.
— В таком состоянии продолжать бессмысленно, — добавил мужчина и посоветовал больше не плавать сегодня.
Пока доктор Глисон осматривал мышцы атлета, Джихон оттащил Инъёпа в комнату ожидания.
— Что? То, как Квон Джэкён упали показатели ? — переспросил продюсер.
— И начальную часть тоже, — дополнил Джихон.
Когда он предложил просто вырезать весь заплыв на 200 метров, Инъёп ошарашенно уставился на него.
— Да ладно, это же не такая уж большая проблема, чтобы всё вырезать. Эй, в любой день может случиться нечто-то подобное. Оставаться в идеальной форме все 365 дней в году - нереально, чуть ли не на грани фантастики.
— Да, но люди же не всегда рассуждают рационально. Они начнут говорить, что Квон Джэкён скатился, поскольку два месяца снимался в рекламе и играл роль знаменитости вместо тренировок.
— Ну да, кто-то и подумает так на мгновение. Но за неудачей последует оглушительный успех. Достаточно просто поменять порядок эпизодов при монтаже, — заметил Инъёп.
— Нет, просто вырежьте всё, — настаивал Джихон.
— Да ты что! Другие компании наоборот просят включать такие моменты, — топнул ногой от возмущения Инъёп. — Посуди сам. Накинем драмы: будто что-то пошло не по плану, создадим атмосферу, а потом продемонстрируем, как Джэкён преодолевает трудности. И не забывай, и ты и агентство тоже будете в плюсе. Ты поддерживаешь спортсмена, помогаешь ему сохранить психологическое равновесие, и это приносит свои плоды.
— Не нужно. При чём тут компания? — резко рявкнул Джихон. — Он и без нас справится. Я не хочу, чтобы по телику крутили его единственный плохой день.
От упорного тона собеседника Инъёп аж оторопел, почесав затылок: — Ай, да что же это такое! Я обещаю, мы хорошо смонтируем, чтобы таких разговоров не возникло. Слушай, даже айдолы, пекущиеся о своем имидже, не берегут себя так. Более того, это же Квон Джэкён. Даже если его чутка покритикуют, как только он завоюет медаль на Олимпиаде, все сразу забудут, и негатив сменится восхищением. В чём катастрофа-то?
— Я не хочу, чтобы его вообще хоть немного осуждали
— Разве этот шкаф настолько чувствительный? Вроде бы нет. Ему, кажется, всё равно, на общественное мнение, — продолжал настаивать Инъёп.
— Мне не нравится, мне, — жёстко выпалил Джихон.
— Ах, блин, вот же… Ты и Квон Джэкён – два сапога пара! — выругался Инъёп. А затем, скрестив руки на груди, сурово процедил: — Слушай, мне в целом плевать, но… Джихон, умоляю, не веди себя подобным образом со всеми. А то вас неправильно поймут или решат, что Джэкён зазнался, раз вы с ним так носишься.
— Прошу прощения, — склонив голову, извинился Джихон.
По-прежнему пребывая в тотальном недоумении, Инъёп усмехнулся: — Ладно, как скажешь. Всё равно, если бы не я, ты бы вообще не снимался. Но вместо того, что вырезали сегодня, мы добавим дополнительную съёмку. Мы планировали пустить материал в эфир в новогоднем спецвыпуске, так что у нас полно времени. Давай договоримся на следующую неделю или на начало декабря.
— Ну ты глянь на него, чего нахмурился-то, — игриво проворчал продюсер, напоминая Джихону, что не ему здесь надо кукситься.
Уже развернувшись, чтобы уйти, Инъёп внезапно вспомнил и крикнул вдогонку: — Эй, и не забудь сделать видео сегодня! Понял?
— У нас ведь запланирована тренировка в зале, да? Думаю, лучше воздержаться, — сказал Оливер, выходя из спортивного комплекса. — Хорошенько отдохни, а завтра снова проверим уровень молочной кислоты. По словам мистера Глисона, причины могут быть разные: от волнения до мышечного перенапряжения.
— Да, так и сделаю, — коротко ответил Джэкён.
Мину согласился отвезти Оливера и мистера Глисона обратно в отель. До этого Джихон упомянул, что директор хотел бы пригласить их на ужин, но оба вежливо отказались.
— Сейчас нам лучше поспать, — пожаловался доктор, улыбнувшись, и попросил сделать им скидку на преклонный возраст. А затем, подтолкнув Лукаса, добавил: — Вы не могли бы взять с собой этого молодого человека? Думаю, он проголодался.
Смущенный внезапной поддержкой, парень не стал отказываться. Как бы то ни было, заботиться о том, чтобы у Оливера и доктора Глисона не возникло никаких неудобств, являлась основной задачей Джихона. А значит, нужно позаботиться и об их спутнике.
И естественно, Джихон без колебаний предложил Лукасу поехать на его машине.
— Есть ли у вас какие-нибудь предпочтения в еде? Может, вы бы хотели посетить определенно место ? — спросил Джихон, заводя автомобиль.
Пристегивая ремень безопасности, Лукас настойчиво выпалил: — Нет! Просто... туда, где обычно обедает Джэкён... этого хватит.
— Получается, направляемся в «Макдональдс».
Очевидно, что Джихон предложил это не потому, что горел желанием исполнять детские прихоти, а потому, что не собирался ломать голову над тем, куда ехать и чем угощать, из-за собственной лени. Хотя каждый имел свои причины, но исход был один — все согласились.
И вбил в навигатор адрес ближайшего заведения, находящегося возле старого здания городской администрации.
Джихон с Джэкёном заняли свой столик в укромном уголке. Обычно они располагались друг напротив друга, но присутствие еще одного человека нарушило привычный порядок. Джэкён тут же двинулся, чтобы занять место рядом с ним, отчего Джихон резво остановил его со словами: «Нет, мне нужно снять видео. Сядь напротив».
На что бульдозер, немного нахмурившись, нехотя выполнил указание. Джихон включил камеру и, настроив режим съёмки, как его учил Инъёп, обратился к Лукасу: «Похоже, нам с тобой придётся идти делать заказ, ты не против?»
Он объяснил, что ему нужно запечатлеть "муки" выбора Джэкёна, и Лукас, энергично кивая головой.
— Мне то же самое, что и Джэкёну! — выпалил он.
«...Ему будет нелегко всё это съесть» — Эта мысль сразу пришла ему в голову, но Джихон решил не озвучивать ее. Вероятно, Лукас просто хотел однажды попробовать в то же, что предпочитает и Джэкён.
Джихон купил еду, но, как и ожидалось, когда парень увидел едва помещающуюся на подносе гору фастфуда, аж оторопел от шока.
— Джэкён... Ты каждый день так питаешься? — сбивчиво спросил он.
— Угу, — тот лишь промычал, сделав один глоток молочного коктейля, а затем внезапно начал ворчать: — Хён, хватит снимать, давай ешь.
— Да я всё уже, всё! — отмахнулся Джихон.
На что Джэкён, зыркнув на объектив, взял картошку фри и щедро обмакнул её в кетчуп. А затем попытался засунуть её тому в рот.
— Эй, что ты делаешь? — испуганно воскликнул Джихон и резко отпрянул назад. Он был смущён не столько из-за камеры, сколько из-за того, что Лукас сидел напротив и наблюдал за ними.
— Я же сказал тебе перестать, — спокойно произнес Джэкён и с улыбкой отправил картошку фри, предназначенную Джихону, себе в рот.
— Ах ты… — вздохнул Джихон и в конце концов смирился. Похоже, что если он запротестует, то капризный Квон Джэкён обязательно что-нибудь учудит.
Не успел он спрятать камеру в сумку, как тишину нарушил вопрос: — А мне нужно снимать тебя?
— Почему? Это же передача о менеджере и звезде.
— Эй, даже если видео про нас двоих, главная роль всё равно у звезды. Кто захочет смотреть на кадры только с менеджером?
— Хватит болтать, ешь давай, — с укором процедил Джэкён, взяв трубочку в рот.
Озадаченный Лукас взглянул на него, а затем, набравшись храбрости, спросил: — А можно... я буду... называть тебя хёном?
Джэкён уставился на него с максимально вопросительным выражением на лице, отчего щеки парня тут же вспыхнули.
— Можно мне называть тебя хён?
— Нет, — отрезал Джэкён, даже не дослушав до конца, и отвернулся.
— Потому что мне не нравится, — пояснил ворчун, разворачивая обёртку от гамбургера.
Явно не готовый к отказу, Лукас совсем поник и опустил голову. Видя, как он расстроился, Джихон решил разрядить обстановку, притворяясь, что ничего особенного не случилось: — Джэкён на год старше, да? В Корее не принято называть человека старше на один год хёном.
Джихон нес пургу с совершенно уверенным видом, хотя такое заявление повергнет в шок каждого корейца. На что Джэкён, нахмурившись пуще прежнего, съязвил: — Хён, ты в какой-то другой Корее живёшь?
Из-за чего молниеносно получил по своей голени, в ударе читался тонкий намек на то, чтобы он замолчал.
— Кстати, Лукас, ты правда очень хорошо говоришь по-корейски, — не поскупился на комплименты Джихон, открывая коробку с наггетсами. — Я каждый раз удивляюсь, насколько у тебя правильное произношение. Похоже, ты действительно много учился.
К счастью, похвала вызвала у Лукаса обычную застенчивую улыбку. Он начал рассказывать, запинаясь, истории о том, как давались ему занятия в языковом центре. Пока Джихон активно поддакивал и слушал, Джэкён оставался молчаливым. Он, не меняясь в лице, жевал гамбургер и картошку фри, демонстрируя полное безразличие.
— И вот Ноа как-то раз заявил, что теперь он тоже знает корейский, а я такой: «Да ты издеваешься?»
— Ну, Ноа частенько извергает всякие глупости, — засмеялся Джихон.
— Нет, он добрый, хотя и глупый... и злой.
Лукас принялся защищать друга, перечисляя не совсем логичные доводы. Наверное, он имел в виду, что Ноа просто слишком озорной. И, естественно, Джихон поддержал его:
— Да, он прямолинейный и, скорее, не злой, а вредный немного. Он отличный пловец, очень старается. Величайший спортсмен.
На слова Джихона Лукас энергично закивал головой. А потом осторожным тоном спросил:
— Ты ведь тоже был пловцом, да?
Похоже, он что-то слышал от Ноа, раз знал даже о его спортивной карьере, хотя Джихон сам никогда не поднимал эту тему. Интересно, что еще тот австралийский альфа ему растрепал? Что я был тем самым спортсменом на видео с чемпионата в Берлине, которое так пристально рассматривал Джэкён? Или, возможно, он уже рассказал, что я — омега, и про то, что Джэкён до сих пор злится из-за этого?
Вспоминая разговор с Ноа на Тихоокеанском чемпионате, Джихон ответил: — Да, больше не плаваю. Я полностью завершил карьеру. Опасаясь, что Лукас не поймет, он добавил английские слова «retire» и «farewell».
— Тогда почему ты не стал тренером?
Казалось, Лукас хотел узнать, почему он выбрал работу в агентстве. Детская непосредственность и прямота вызвали у Джихона улыбку.
— Не каждый может стать тренером. Это должны делать такие люди, как Оливер, те, кто действительно умеют учить. Я не очень хорош в том, чтобы кого-то наставлять.
Лукас хотел было что-то сказать, но Джэкён перебил его:
Похоже, он все же грел уши, хотя со стороны выглядело так, что Джэкён полностью погружен в свои мысли.
— Тренировать должны такие люди, как ты, строгие к себе, но эмпатичные к другим, а не те, кто просто орёт и ругается. Тогда спортсмены будут уважать их и следовать за ними, — серьёзно добавил он.
От его искренней похвалы Джихону стало даже неловко, и, чувствуя взгляд Лукаса на себе, он перевел всё в шутку: — Да ладно… Если бы я был твоим тренером, ты бы тут же уселся на мою шею, свесив ноги, и совсем бы меня не слушался.
— Да что ты такое говоришь, — недовольно буркнул Джэкён. — Серьезно, я слушаюсь тебя больше, чем кого бы то ни было на свете. Я вообще никого не слушаю, кроме тебя.
— Ладно, вот возьми. Иди и купи себе немного совести, — продолжал дразнить его Джихон, протягивая карту.
Но упрямец не растерялся: — Это ведь не корпоративная карта, да? Могу тратить без ограничений?
— Нет, нельзя, — быстро возразил Джихон и выхватил ее обратно.
— Где же это видано, сначала дал, потом забрал, — пробормотал Джэкён, насупившись.
Джихон чуть было не выпалил что-то вроде: «Ты вообще знаешь, сколько мне пришлось выплатить за ту кровать, которую ты сломал?», но вовремя вспомнил, что они не одни, и прикусил язык.
Однако тут Лукас, словно дождавшись момента, спросил: — Кстати, Хани, у тебя сейчас есть д-девушка? Или парень?
Джихон не успел даже сообразить, а Джэкён уже перехватил инициативу, рассерженно смяв обёртку: — А тебе-то какое дело?
Из-за чего бедолага испуганно сжался.
— Ну... Просто Хани такой красивый... крутой... — начал заикаться он.
Но бульдозер не отступал: — Вот и спрашиваю, тебе-то какая разница?
Из-за резкого тона объекта симпатии Лукас, мгновенно сконфузившись, побледнел и опустил голову. Это зрелище вызвало у Джихона не самые приятные чувства. Он прекрасно считывал намерения Лукаса, но жалость оказалась сильнее.
Очевидно, что Лукас пытался выведать, в каких он отношениях с Джэкёном.
«Если я скажу, что у меня его нет, ему, вероятно, полегчает», — подумал Джихон, глядя на подавленного ребенка. Конечно, Лукас рассчитывает именно на такой ответ. Ведь если у Джихона нет парня, значит, он не встречается с Джэкёном.
— Почему? А ты хочешь меня с кем-нибудь познакомить? Или, может, ты хочешь стать моим бойфрендом?
Джихон специально превратил все в абсурдный каламбур, чтобы хоть как-то сгладить углы, но, похоже, только сильнее смутил Лукаса.
— Нет! Нет! Я не это имел в виду! — он вскочил на ноги и отчаянно замахал руками.
— Понял, понял. Я пошутил, — поспешил объясниться Джихон. — Прости.
И протянул тому свой айс-американо, который ещё не тронул, словно предлагая успокоиться. Лукас нервно принял стакан и сел на место. К счастью, холодный напиток и кофеин помогли ему немного прийти в себя. Джихон подождал, пока тот окончательно не остынет, и затем извинился ещё раз.
— Прости, я слишком далеко зашёл.
— Нет, всё в порядке! Это я виноват, — пролепетал Лукас, избегая зрительного контакта. А его щеки по-прежнему горели от стыда.
— Нет, дело не в тебе, я допустил ошибку, — мягко прояснил недоразумение Джихон. — Это моя плохая привычка. Когда люди, с которыми я работаю, задают личные вопросы, я стараюсь уйти от ответа. Сегодня мы много общались и узнавали друг друга, но всё же ты — ассистент Оливера. Так что, наверное, я стесняюсь обсуждать настолько личные темы.
Со стороны казалось, что Джихон разговаривал с ребенком, утешая его. Лукас тут же всё понял и закивал, несколько раз повторив: — Да, да. Извините. Больше не буду...
Но даже так, видеть его таким, готовым провалиться сквозь землю, было тяжело. После того как Джихон повсюду сталкивался с людьми, которые, даже совершая ошибки, всё равно оставались наглыми и уверенными в себе, такая реакция вызывала в нем странные эмоции, смешанные с виной.
— Нет, ты вправе спрашивать. Что в этом такого? Только давай, когда станем чуточку ближе.
— Спасибо! До завтра! Увидимся! — Лукас, выйдя из машины, начал размахивать руками и кланяться, используя все известные ему фразы прощания.
— Отдохни хорошенько, до завтра, — сказал Джихон, наблюдая, как Лукас бежит к зданию отеля. Он поднял окно с водительской стороны и собирался тронуться, когда вдруг Джэкён выдал:
— Хён, ты так легко соблазняешь людей.
— Что? — Джихон, услышав такое неожиданное заявление, на мгновение забыл про педаль и повернулся к ворчуну, который сидел на пассажирском кресле. Но тот не смотрел на Джихона, а равнодушно таращился вперёд.
— Лукас, кажется, вообще голову потерял.
«...У этого парня глаза для декорации? Или вместо них просто ямочки для очков?» — мысленно прошипел Джихон.
— Эй, он приехал в Корею ради тебя, — возразил он, вновь тронувшись с места.
— Тогда на чём основаны твои догадки?
Лицо упрямца выражало тотальное недоумение.
— Может, ты что-то не так понял? Мы в Австралии вообще не были близки. Почти не общались.
«Мы с тобой тоже не были близки, когда тренировались в Ильсане. И почти не разговаривали». Эти слова первыми пришли Джихону на ум, но он не стал произносить их вслух. Просто не хотел.
— Несчастная любовь не зря так называется. Ведь только ты любишь, и даже не можешь признаться. Похоже, он даже корейский выучил из-за тебя.
— Разве он не просто в школе его учил?
— Нет, он целый год посещал языковой центр.
— Почему ты так хорошо это знаешь?.. — продолжил допрос Джэкён, многозначительно прищурившись. Эта реакция показалась Джихону максимально нелепой, что он не выдержал и воскликнул:
— Да он же сам об этом рассказал!
Как только Джихон бросил претензию, что тот вообще слушал, Джэкён вспомнил: да, действительно, что-то такое было. Казалось, что ему в одно ухо влетало, а в другое вылетало.
— Не знаю. Какая разница? — пробормотал Джэкён с интонацией, будто ему действительно всё равно. В конце концов он даже цокнул языком, явно раздражённый. Из-за чего Джихон невольно задался вопросом: «Что вообще могло понравиться Лукасу в нем? Он только и делает, что говорит обидные вещи, у него напрочь отсутствует социальная адаптация, кроме лица и тела в нём больше и смотреть не на что. Ну да, он ещё хорошо плавает. И выглядит иногда круто, да и миловидность присутствует. Хотя… Может, этого и достаточно?»
Внезапно его мысли прервал голос Джэкёна: — Хён. Заранее предупреждаю: даже не мечтай о том, чтобы нас свести.
— Я что, похож на того, кто лезет не в свое дело?
— Да дело не в этом, просто у тебя искаженное понимание ответственности. Ты ведь начнёшь говорить что-то вроде: «Он тебе больше подходит».
— Да ну тебя, — усмехнулся Джихон. — Я не альтруист, а пекущийся о себе эгоист, — добавил он, на что Джэкён, подперев подбородок рукой, пристально посмотрел на него.
— Ты совершенно не знаешь себя.
— Это ты заблуждаешься, — возразил Джихон.
— Нет. Я могу написать о тебе целую диссертацию.
— Уже представляю, как ты её провалишь.
Но, если так подумать, хоть и Джэкён не знал его на сто процентов, но точно видел насквозь. Потому что два месяца, нет, даже месяц назад Джихон бы вполне мог подначить Джэкёна, чтобы тот попробовал с Лукасом. В те дни весь его мыслительный процесс сводился к тому, как бы охладить пыл наглеца. И появление соперника стало бы долгожданной свободой.
Однако, сегодня Джихон не спешил яростно открещиваться и доказывать, что у него нет возлюбленного, боясь расстроить Джэкёна. Из-за чего и навел такую суматоху.
— Но знаешь, мне понравилось, как ты поступил.
— Ты не стал сразу отрицать наличие партнера.
Пойманный с поличным Джихон взволнованно взглянул на Джэкёна, лицо которого украсила нежная улыбка. А уголки его глаз слегка изогнулись.
— Хотя, конечно, было бы лучше, если бы ты сказал, что парень есть.
Сердце Джихона забилось чаще не только от неожиданного совпадения, но и от проницательности Джэкёна. Но больше всего била на поражение улыбка нахала, Она фактически касалась самых потаённых струн души. Ещё несколько дней назад, смущённый и растерянный, Джихон постарался бы разрушить хрупкую магию момента язвительной шуткой. Но не сейчас. Сейчас же он медлил с ответом, боясь причинить боль.
«Я не понимаю, что со мной», — мысленно сокрушался Джихон. — «Но когда Джэкён доволен, то и я тоже. Из-за его непосредственности и искренней радости я ощущаю, как наполняется теплом мое тело. Если бы я мог, то хотел бы видеть его таким как можно чаще. Этот мальчишка, который так очаровательно реагирует на любые незначительные мелочи... Заставляет меня баловать его еще больше».
Светофор переключился. Джихон медленно остановил машину и сказал:
— В следующий раз, когда Лукас снова спросит, я отвечу так.
Джэкён не сразу смекнул, о чем речь, но вдруг осознав, что это был ответ на его слова «было бы лучше, если бы ты сказал, что парень есть». Он удивлённо распахнул глаза.
— С чего бы ? — буркнул он, притворяясь серьёзным, но в то же время едва скрывая радость.
— Я уже сообщил об этом Ёнхо и повторить то же самое Лукасу не составит труда. Так что разницы никой нет. — ответил Джихон, нарочито усмехнувшись, как будто это ничего не значило, хотя его руки, сжимающие руль, были напряжены до предела. От этого вихря эмоций, в который он достаточно давно не попадал, Джихон почти не мог дышать.
Знакомое чувство охватило Джихона, эхом отдаваясь в сердце отголосками прошлых отношений, но с новыми оттенками. Раньше он, ведомый то ли долгом, то ли пресловутой ответственностью, стремился осчастливить свою пару, а ответная улыбка воспринималась как награда, как подтверждение того, что Джихон движется в правильном направлении. В такие мгновения ему казалось, что их союз обязательно будет долговечным и крепким.
Но с Джэкёном всё было несколько иначе. То, что происходило между ними, вряд ли можно назвать «отношениями», скорее напоминало сделку. А значит, и всякого рода самоотверженность совершенно ни к чему. Более того, Джихон желал скорейшего завершения этой «договоренности», молил всем богам, чтобы Джэкён потерял к нему интерес. Но тогда почему его улыбка вызывала в Джихоне такой трепетный отклик? Откуда эта жажда окружить упрямца заботой и оградить от всех невзгод? Почему он до трясучки боялся хоть чем-то расстроить Джэкёна? За всю свою богатую любовными интрижками жизнь Джихон не испытывал ничего подобного. Давно поселившийся в сердце ответ пугал своей простотой, заставляя пульс учащаться в тревожном ритме.
Светофор загорелся зелёным, и машины, подгоняемые полуденным солнцем, рванули вперёд. Капоты, крыши и даже асфальт сияли, словно усыпанные горстями света. Отчего у Джихона защипало в глазах, почему-то ему захотелось заплакать.
Поднявшись на второй этаж, они столкнулись с Лукасом, который судя по одежде только что пришел.
— О..! — воскликнул он, неуверенно поднимая руку в знак приветствия.
Однако стоило ему открыть рот, как Джэкён решительно проигнорировал его, мигом скрывшись в раздевалке. Следующий звук в виде разочарованного «А» вырвался из Лукаса. Каким бы ни был нелюдимым Джэкён, он никогда не вел себя настолько грубо с теми, кого знает.
“Неужели он такой из-за того, что нравится Лукасу? Все-таки я не должен был говорить ему”, — пожурил себя Джихон. И, испытывая легкую вину, он поприветствовал парня вдвойне теплее.
Благодаря чему Лукас тут же повеселел:
— Д-да! Я хорошо спал! О-Оливер сказал, что хочет проверить, эм... «water temperature»... Вот почему я…
Лукас, похоже, никак не мог подобрать нужных слов, переключаясь с корейского на английский. В какой-то момент между ними возникла неловкая пауза, отчего парень внезапно засмеялся, чтобы хоть как-то сбросить напряжение. Улыбаясь в ответ на его милую реакцию, Джихон заметил, что Лукас, кажется, начал нервничать.
— Хани, а Джэкён вчера был у тебя дома?
Застигнутый врасплох неожиданным вопросом, Джихон выпалил: — Почему ты спрашиваешь...? — Но быстро заглох, беспокоясь о том, не прозвучал ли его тон резко и вызывающе.
Взволнованный не меньше, Лукас принялся оправдываться: — Вчера я виделся с миссис Шим. Мы вместе ужинали.
— Вот как. — Тихо пробормотал Джихон. Точно, он слышал, что миссис Шим собиралась встретиться с Оливером вечером.
— О-Оливер спросил, почему Джэкёна нет, и она сказала, что тот иногда остается у Хани дома...
Смутившись пуще прежнего, Лукас кое-как извлекал из себя фразы. Что не мог не заметить Джихон. Ему стало безумно жаль этого несчастного юношу, ведь абсолютно понятно, что ему очень тяжело.
Собравшись с мыслями, Джихон ответил максимально сдержанно: — Ах, да. Иногда, если тренировка заканчивается поздно, Джэкён остается у меня. Поскольку я живу неподалеку от спортзала. По утрам мне все равно приходится забирать его, поэтому и решили, что так будет удобнее для нас обоих.
— Это случается нечасто, правда. Он не ночует у меня каждый день. — Повторил Джихон, настойчиво расставляя акценты. — А вставать рано слишком утомительно для меня, вот и все.
Джихон не мог не задуматься над тем, почему он так отчаянно оправдывается. Но, увидев, как лицо Лукаса немного посветлело, то понял, что не зря объяснился.
— Хани и Джэкён близки… И дружба у вас крепкая… Я завидую, тоже так хочу. — В голосе Лукаса читалась тоска. Он, закутанный в пальто и ссутулившийся, выглядел еще моложе и даже меньше.
Из-за чего сердце Джихона пронзило грустью, отчего он нарочито преувеличил, сменив ровную интонацию на более резвую: «Да что ты! Если вы уже вместе обедаете, значит, достаточно близки. На Земле не так много людей, которые ели с Джэкёном».
На что Лукас рассмеялся, но снова быстро опустил глаза, а появившаяся краснота на ушах добавляла его образу еще сто очков к миловидности. Джихон внезапно вспомнил, как Джэкён, после первого поцелуя в бассейне, тоже залился краской. Тогда упрямец сначала напирал на него, как будто собирался сожрать с потрохами, схватив за воротник, и Джихон даже подготовился к удару. А потом Джэкён неуклюже соприкоснулся с ним губами, что сильно удивило. Но больше поразила бурная реакция, казалось бы, бессовестного бульдозера.
Как вдруг Лукас вернул его в реальность: — П-почему… почему ты улыбаешься?
Джихон непонимающе уставился на него: — А? Что?
— Ты… ты так на меня смотришь и улыбаешься, — немного смущенно пролепетал он.
— А…Просто ты напомнил мне кое-кого.
На мгновение замешкавшись, Джихон ответил: — Как-нибудь расскажу, когда мы с тобой станем еще ближе.
— Пойду я, — бросил Джихон и направился к комнате ожидания, расположенной рядом с бассейном, ощущая на себе робкий взгляд.
Лукас, вероятно, думает, что этот «кто-то» — и есть тот самый «парень». Джихон, специально повторив свой вчерашний ответ, тонко намекнул на наличие у него отношений. А свяжет ли он одно с другим, уже личное дело Лукаса.
“Не слишком ли по-детски я поступил?” — волна легкого сожаления накрыла Джихона с головой. Но, с другой стороны, он же сам пообещал Джэкёну. Хотя, по правде, это было сказано не только поэтому.
Джихон, вероятно, хотел, чтобы Лукас догадался сам. Чтобы он понял и мысленно согласился: «Ах, вот оно как, всё-таки они вместе».
Вероятно, Джихон надеялся, что парень оставит свою неразделенную любовь к Джэкёну. Пока Лукас проявляет симпатию, Джэкён будет продолжать вести себя холодно, сильно раня его. Чужия страдания и крушение самооценки вызывают исключительно дискомфорт, даже если ты не имеешь к этому отношения. Тем более, если ты участник развернувшейся драмы.
Но действительно ли это все причины? Неужели из-за желания защитить Лукаса от боли? Тогда надо было тщательнее скрывать все, рьяно отрицать, чтобы тот успокоился. Но Джихон не сделал ничего из вышеперечисленного.
Джихон сел на скамейку, прижав руку ко лбу. Если бы это было пару дней назад, он, наверное, нашёл бы способ выкрутиться. Но с тех пор как он осознал свои чувства к Джэкёну, всё стало намного сложнее. И эти неправдоподобные объяснения выглядели как попытка спрятать собственную ревность. А его якобы забота теперь казалась притворной, что сильно угнетало.
Джихон с тяжёлым сердцем посмотрел на Джэкёна через стекло. Тот стоял в плавках, делая разминку, и разговаривал с Оливером. Вскоре началась тренировка, и, к счастью или нет, у Джихона не осталось времени заниматься самобичеванием: состояние Джэкёна резко ухудшилось.
— Не думай о количестве гребков. Ты слишком торопишься. Из-за этого и ногами начинаешь быстрее работать. В целом, твои движения совсем не совпадают с дыханием. Кажется, будто ритм слегка сбит.
Джэкён молча кивнул, соглашаясь с Оливером.
— Ну что ж, давай попробуем на вкус твою кровь. — заговорщески, подобно вампиру, произнес доктор Глисон и взял образец на анализ.
Уровень молочной кислоты составил 5,9 ммоль/л, что на 0,2 ммоль/л выше, чем вчера.
— Ты ведь вчера не тягал железо после обеда? — спросил Оливер.
— Хм… — скрестив руки на груди, мужчина недовольно фыркнул.
— Как самочувствие? — подключился к диалогу мистер Глисон.
— Нормально. Тяжести нет, мышцы не болят.
— Повышение содержания молочной кислоты и ее метаболитов может быть вызвано по разным причинам, — добавил он, параллельно взяв свой планшет. И, проверяя историю болезни, уточнил: — Что с рационом в последнее время? Количество, состав…
— Почти так же, как в Австралии.
— И со сном, наверное, то же самое?
Джэкён кивнул, а потом, словно что-то вспомнив, сказал: — Недавно я пару раз просыпался посреди ночи.
— Да. В основном это происходило из-за внезапно учащенного сердцебиения, а потом я снова вырубался.
— Такое действительно может иногда происходить без причины… Но несколько раз подряд… — задумчиво проговорил доктор Глисон. — Возможно, из-за смены обстановки? Все-таки разница в климатах и окружающей среде между Австралией и Америкой существенная.
— Но если причина в этом, то во время Пан-тихоокеанского чемпионата эффект должен был быть ещё мощнее, ведь тогда среда изменилась среда изменилась куда резче. С тех пор как я приехал в Корею, прошло уже четыре месяца, скоро будет пять. И если теперь начались такие проблемы, это как-то странно. — возразил Джэкён.
— Ты же принимаешь лекарства, да?
Как только слово «лекарство» сорвалось с его губ, у Джихона в груди неприятно кольнуло. Он знал, что речь могла идти только об одном препарате — о том, который снижает чувствительность к феромонам.
— Видимо, и тип лекарства ты не менял?
Погруженный в поиск проблем и их решений, доктор Глисон, пролистывая что-то на экране планшета, время от времени качал головой.
— Пока что давай понаблюдаем, — наконец сказал Оливер, дружески похлопав Джекёна по спине. — У нас ещё полно времени, беспокоиться не о чем.
— Хорошо. Ранее у тебя уже бывали такие колебания. А раз ни тяжести, ни усталости нет, это уже неплохо. Возможно, ты просто настраиваешься на новый для себя ритм. Сегодня попробуй не думать о количестве гребков.
Несмотря на позитивный настрой, Джихон знал, что это не больше чем утешение. Если бы все упиралось в так называемый "новый ритм", то скорость Джекёна вернулась бы уже в норму.
Когда Джэкён снова зашёл в воду, Джихон вскоре обратился к доктору: — Мне нужно ненадолго отлучиться по делам компании. Если возникнут проблемы, позвоните мне.
Джихон мигом вылетел из здания. И как только он сел в машину, то сразу же достал телефон и начал искать ближайшую больницу. Конечно, ему стоило обратиться к своему лечащему врачу в городе Ильсан, но сейчас у него нет на это времени. К счастью, совсем рядом со спортивным комплексом располагалась клиника, где принимает эндокринолог.
Джихон вбил адрес в навигатор и тронулся с места, но даже эти десять минут показались ему вечностью. Он попытался взять себя в руки и открыл окно, но это не помогло. Наоборот, порыв ледяного ветра принес с собой запах свежескошенной травы, от которого ему стало дурно. Джихон нервно сжимал и разжимал руль, пытаясь унять тревогу.
Повышенный уровень молочной кислоты и учащённое сердцебиение — признаки сильного стресса, вызванного активацией симпатической нервной системы. В отличие от обычного сексуального возбуждения, контролируемого парасимпатической системой, воздействие феромонов заставляет организм работать на износ. Конечно, пока нельзя с уверенностью говорить о том, что у Джэкёна гон. Молодой и здоровый альфа вряд ли смог бы вести себя настолько спокойно. Вспомнить хотя бы слова Ча Сонхёна: «...всё, на чём ты акцентируешься, — это дырка, в которую хочется вставить...».
Однако есть один нюанс — эффект импринтинга. Из-за него Джэкён был особенно чувствителен к определенному типу феромонов. Он способен уловить следовое количество, незаметное для других. Именно поэтому тем летом он смог узнать их даже по капле пота на носовом платке.
«Если и на этот раз всё дело в этом, то, даже при отсутствии гона, повышенная активность симпатической нервной системы может повлиять на его самочувствие», — подумал Джихон. И тут ему вспомнилась чрезмерная нежность и тактильность со стороны Джэкёна в последние несколько дней, что было несколько необычным для него… И вдруг все детали сложились в единую, неутешительную картину.
Добравшись до больницы, Джихон сразу же сдал анализы. На этот раз он решил не ограничиваться экспресс-тестом и настоял на полноценном обследовании. К счастью, результаты он получил достаточно быстро. Медсестра проводила Джихона в кабинет, где его уже ждал мужчина-врач средних лет.
— Вы состоите в браке? — спросил он сразу после того, как Джихон объяснил причину своего визита.
Судя по уверенному тону, с которым доктор задал этот вопрос, речь шла о сексуальных отношениях. И Джихон прекрасно понимал, что отрицать было бы глупо.
Врач кивнул и, наконец оторвав взгляд от монитора, посмотрел на Джихона: — Если говорить простыми словами, то феромоны — это гормоны, которые выделяются организмом омеги, чтобы помочь с зачатием. На их выработку влияет окружающая среда. Если рядом с омегой находится альфа, и если у них часто бывают сексуальные контакты, то их уровень, естественно, повышается. Организм решает, что он готов к беременности, и начинает производить еще больше.
— Да, судя по анализу крови, уровень ваших феромонов немного повышен.
«Что и требовалось доказать», — выругался Джихон. И в этот момент у него словно земля ушла из-под ног.
— Вы писали, что в начале сентября вам увеличили дозу блокаторов. В тот период, судя по всему, ваш гормональных фон стабилизировался. А сейчас произошел всплеск и прежней дозировки уже недостаточно. Хотя…ситуация некритичная и вряд ли как-то повлияет на вашу повседневную жизнь. У молодых пар, особенно молодоженов, это вполне нормальный, средний показатель. У вас есть какие-то особые причины для беспокойства?
Конечно, причины были, и еще какие! Во-первых, из-за этого чертового импринтинга Джэкён остро реагирует именно на его феромоны. А во-вторых, он спортсмен, и любые изменения в физическом состоянии могут негативно повлиять на результаты.
Однако Джихон не видел смысла вдаваться в подробности: — Просто мой партнер очень чувствителен к любым изменениям.
— Хм… — врач явно не поверил, но не стал задавать лишних вопросов. — В любом случае, с медицинской точки зрения, я бы не советовал вам увеличивать дозировку. Гормональные препараты — это одни из самых сильнодействующих. Тем более, вы принимаете их не в терапевтических целях, а просто… Ну, скажем так, без них можно было бы и обойтись. Я понимаю, что у вас нет другого выбора, но как врач я не могу не высказаться. Люди так легко ко всему относятся: «Пейте таблетки, вставляйте чипы»… Но… вы сами говорили, что у вас и так были побочные эффекты…
Врач выглядел растерянным. Он снова уставился в бумаги, словно надеясь найти там ответ.
— Может, вашему партнеру стоит попробовать принимать более сильнодействующие… — начал он.
— Нет… — перебил его Джихон. — Это исключено.
Он не мог просить Джэкёна об этом. Нынешний препарат был тщательно отобран по различным критериям: от безопасности самих компонентов до минимальных побочных эффектов. Спортсмены очень серьёзно относились к лекарствам. Даже если им требовалось обезболивающее, они использовали только то, к которому привыкли. Даже когда речь шла о дженериках или о медикаментах с одним действующим веществом в составе, многие атлеты настаивали на продукции определённых фармацевтических компаний.
— Понимаю. Что ж…ваш выбор. Если вы хотите увеличить дозировку супрессора, можете сделать это.
Однако в конце он всё же посоветовал Джихону обсудить всё со своим партнёром.
Выйдя из больницы, Джихон, вместо того чтобы ехать в бассейн, отправился прямо на работу. Он попросил Мину забрать Джэкёна и полностью сосредоточился на текущих делах. Однако эффективно выполнять свои задачи он так и не смог, и ближе к вечеру решил взять отгул и уйти пораньше.
Переступив порог собственной квартиры, он, не раздеваясь, рухнул на кровать. Свет Джихон так и не включил, продолжая размышлять в тяжелом полумраке пока солнце не село. И через какое-то время провалился в тяжелый сон.
Внезапно раздался знакомый голос: — Хён!
Отчего Джихон вздрогнул и открыл глаза. Кто-то тряс его за плечо.
— Почему ты так рано? — спросил Джэкён, садясь на кровать.
У парня были мокрые волосы, скорее всего, он только что закончил тренировку.
«Сейчас около семи?», — пытаясь собрать мысли в кучу, подумал Джихон.
Было странно, что он, который всегда приходил с работы позже Джэкёна, сегодня вернулся первым. Джихон вспомнил, что забыл предупредить его, и от досады цокнул языком.
Вместо того чтобы встать, он натянул на голову одеяло и пробубнил: — Да так, решил сегодня уйти пораньше. Простудился немного.
— Плохо себя чувствуешь? Ты ходил в больницу?
— Не особо. Но ты можешь заразиться, — уклончиво ответил Джихон, симулируя кашель. — Кхе-кхе. Лучше езжай сегодня домой.
— Поехали в больницу, отвезу тебя, — предложил Джэкён, потянув одеяло на себя.
— Не надо! — воскликнул тот и от испуга, сильнее в него закутавшись, съёжился. — Я сам как-нибудь справлюсь, а ты шуруй домой.
Возможно, видя его состояние, Джэкён не стал припираться: — Ладно, тогда я сегодня пойду к себе. Отдыхай, хён. И завтра не приезжай за мной, утром сходим в больницу вместе.
Он ещё раз повторил свою просьбу, а затем выключил свет в спальне и закрыл дверь.
Оставшись в одиночестве, Джихон попытался заснуть, но у него ничего не вышло, поскольку в голове роились разные тревожные мысли.
Вернувшись домой, он снова и снова всё обдумывал и в какой-то момент даже почти решился. Но, увидев Джэкёна, словно из ниоткуда, в сердце закралось сомнение. Пролежав под одеялом довольно долго, Джихон, наконец, встал и поплелся в душ.
Но, увидев сидящего на диване в гостиной Джэкёна, выпалил: — Что ты здесь делаешь?
— А зачем мне уходить? — невозмутимо возразил упрямец. — Просто хотел убедиться, что ты в порядке, хён.
Если переводить на человеческий: он волновался и ждал, пока Джихон проснется. Но у него был особый талант выражать своё беспокойство раздражённым тоном.
— Я же сказал тебе идти домой, — вздохнул Джихон.
Но всё же парень ждал его, поскольку сильно переживал. Из-за чего Джихон не мог злиться.
С намерением немного поговорить, а затем спровадить, Джихон приземлился на самый дальний край дивана. Но Джэкёну, похоже, это не понравилось.
— Что за дела? — тут же нахмурился он. — Ты чего так далеко сел?
— У меня простуда, — напомнил Джихон.
— Не заражусь я, если рядом сяду.
С этими словами бульдозер пододвинулся ближе, на что Джихон в панике молниеносно вскочил: — Не приближайся! И вообще, надо проветрить!
— Хён, ты же болеешь. Может, не стоит открывать окна?
— Ты не знаешь, что ли? — упорствовал Джихон, распахнув окна настежь. — Свежий воздух нужен!
Он знал, что это не сильно поможет, но даже такое бесполезное действие немного утешало.
— Хён, так можно еще сильнее разболеться, — заметил встревоженный Джэкён, когда в комнату ворвался холодный ветер.
— Вот именно! — громко рявкнул Джихон. — Поэтому ты должен идти домой!
— Я про тебя, а не про себя. Если ты пытаешься выставить меня, то не старайся. Я и так уже ухожу. Закрой окна, — буркнул Джэкён, пребывая в тотальном непонимании.
С этими словами он взял сумку и поднялся. Джихон молча смотрел, как тот направляется к двери, и запоздало окликнул:
И Джихон, замявшись, сбивчиво произнес: — Что бы ты сделал, если бы мне пришлось уехать в командировку на несколько месяцев?
— Ты едешь в командировку? — переспросил ошарашенный Джэкён, стоя на пороге.
— А надолго? — уточнил он, хотя до этого Джихон всё уже ему сказал.
— Может, на несколько месяцев. Если поеду, то вернусь, наверное, уже после Олимпиады.
Кое-как оправдавшись, Джихон продолжил: — И что ты будешь делать?
— А что мне ещё остаётся? Сойду с дистанции, — как само собой разумеющееся ответил Джэкён.
Джихон молча уставился на него, и тогда явно раздраженный парень прошипел: — Что? Думаешь, если ты нарушишь обещание, то я буду держать своё слово до конца? Принимаешь меня за идиота?
Видя, что тот настроен решительно и не собирается идти на компромисс, Джихон тяжело вздохнул: — Я тоже не хочу нарушать своё обещание.
И слегка наклонился, оперевшись локтями на колени: — Я не по своей прихоти еду. К тому же, больше некому этим заняться, кроме меня.
— То есть некому?! — взорвался Джэкён. — Ты что, один в компании работаешь?
— Я же говорю, есть, но… Но могу поехать только я.
— Если ты не поедешь, тебя уволят?
— Тогда увольняйся, хён, — без тени иронии заявил Джэкён. — Так будет лучше.
Джихон наклонился ещё ниже и обхватил голову руками. На что Джэкён молча взглянул на него и снова цокнул языком. А потом подошёл, швырнув сумку на диван, и сел.
— Ладно, — проворчал он. — Если только ты сам не сбежишь, я не соскочу. Как я могу остановиться на полпути? Я должен это сделать. Хоть какая-то гордость у меня есть. Я выиграю золото в заплыве на четыреста метров и посмотрю на рожи тех сектантов и их главаря. Мечтаю насладиться картиной, когда они сдыхают от зависимости. Я обязательно выиграю Олимпиаду второй раз подряд. Раз уж взялся за дело, то должен победить любой ценой.
Да, таким уж был Джэкён. Что бы ни говорили другие, к плаванию он относился серьёзно. Поначалу он заставлял себя готовиться, но потом поставил себе новый вызов, и его тренировки стали проходить с ещё большим энтузиазмом. Он любил занимать лидирующие позиции, но ещё больше ненавидел проигрывать, поэтому так или иначе Джэкён не сдастся. И наверняка вернётся чемпионом.
— Наверное, во время подготовки я не раз захочу умереть, — небрежно бросил он.
Отчего Джихон нахмурился, но Джэкён невозмутимо продолжил, поддерживая зрительный контакт, как будто хотел, чтобы тот его хорошенько услышал: — Я буду по сто раз на дню сдаваться. А еще каждый раз спрашивать себя: "Зачем не это, если его нет рядом ?". Буду жалеть, что связал свою жизнь с плаванием. И реветь при виде бассейна.
— Что… реветь? — не сдержав нервной улыбки, переспросил Джихон.
Но Джэкён даже не улыбнулся: — Я серьёзно. Раньше я частенько плакал.
— Да что ты… А почему? — с запозданием, но всё же удивлённо произнес Джихон.
На что Джэкён задумчиво посмотрел на него: — Потому что мне одиноко.
На неожиданный ответ сердце Джихона предательски дрогнуло: "Не потому, что тренировки были тяжёлыми или утомительными, а потому, что этого парня терзало одиночество? Неужели Джэкён чувствовал то же самое, что и я когда-то?" - потерял дар речи Джихон.
Пока он тонул в собственных мыслях, Джэкён, откинувшись на спинку дивана, тихо продолжил: — Когда я один в бассейне, ощущение того, что рядом никого нет, становится настолько мучительным, что хочется умереть. Хён, тебе разве не знакомо это ?
Он понимал лучше, чем кто-либо другой. Он ненавидел эту давящую тишину, которая заполняла собой пустой бассейн, поэтому старался плыть как можно энергичнее, разрезая водную гладь, но пустые звуки, отдающиеся эхом со всех сторон, только усиливали одиночество. Хотелось сбежать, но он не знал, станет ли ему лучше за пределами спортивного комплекса, отчего еще долго находился в подвешенном состоянии. Джихон думал, что это была та чаша отчаяния, которую ему суждено испить до дна. Он, конечно, предполагал, что остальные пловцы тоже сталкивались с нечто подобным, но определённо не Джэкён.
Ведь он тот самый, вечно стремящийся к высотам, человек. Он купается в лучах славы, и так будет до тех пор, пока его карьера не завершится. Сложно представить, что Джэкён страдает тем же недугом.
— Давно. Ещё до Австралии началось.
Эти слова напомнили Джихону о недавнем разговоре. Джэкён тогда сказал, что вскоре после переезда в Австралию планировал бросить плавание, но всё-таки не решился, потому что перед ним стояла главная цель - Большой шлем.
— Ты тогда из-за этого хотел как можно скорее завершить спортивную карьеру?
На что Джэкён лишь пожал плечами.
— Сейчас с тобой всё в порядке? — обеспокоенно уточнил Джихон, выпрямившись. — Ты не в депрессии?
— Нет, — закинув ногу на ногу, цокнул языком Джэкён, как будто тот сморозил глупость. — Всё не так страшно. Сейчас я уже справляюсь. Но разница между тем, когда ты рядом и когда тебя нет, огромная, хён.
— Когда я готовился к чемпионату, то был безумно рад, что ты пришёл поплавать со мной, — с улыбкой вспоминая то время, пробормотал Джэкён. — Я тогда ощущал себя по-настоящему счастливым…
Он на мгновение призадумался, а потом коротко вздохнул: — Если ты не пытаешься от меня отделаться и у тебя правда нет другого выхода, то… что ж, ничего не поделаешь. Но, по правде, я уже бешусь из-за возможной разлуки. Боюсь представить, что потом будет...наверное, я начну кипеть от злости ещё сильнее.
— Но я, естественно, не отступлю, — добавил он.
На что Джихон усмехнулся, и упрямый парень раскапризничился вновь: — Но все мои мысли буду заняты только тобой. А сожаление и обида лишь возрастут.
— Но на Олимпиаду я все равно поеду.
— Но, блин, я все равно буду безумно скучать по тебе.
— Да понял я, понял. Хватит уже, — рассмеялся Джихон.
— Но я по-любому заберу золотую медаль, — твердо заявил Джэкён.
— Я сделаю это для тебя. Несмотря ни на что.
Джихон не мог ни отвести глаз, ни связать слова в предложение.
Как вдруг Джэкён вновь нарушил тишину: — Хён.
— Тогда почему бы тебе не сесть сюда? — спросил Джэкён, указав на место рядом с собой.
— Нет, — тут же выпалил Джихон, отчего брови бульдозера соединились на переносице, а на его лице читался вопрос: «Почему?».
— Да ладно тебе, — буркнул Джэкён, словно тот нес какую-то чушь. — Не так-то просто заразиться. Главное — не целоваться.
— Все равно нельзя. Не подходи. Сиди там.
Обычно Джэкён сказал бы: «Ну и ладно, буду делать, что хочу», — и тут же подбежал к нему. Но на этот раз Джихон говорил так серьезно, что он, почти смирившись, лишь нетерпеливо ерзал на диване: — Мне не нравится. Жутко странно — сидеть так далеко друг от друга. Это же настоящая пытка!
— Для меня - пытка. Ты рядом, но я не могу ни обнять, ни прикоснуться. Если это не пытка, то что ? Лучше бы тебя вообще здесь не было.
— Тогда шуруй домой, — упорствовал Джихон.
Обиженный Джэкён зыркнул на него с таким видом, словно хотел выругаться: «Какой же ты противный!», а затем цокнул языком и отвернулся.
Из-за чего Джихон невольно засмеялся, глядя на то, как мило он дуется. И, расположившись поудобнее, нежно позвал ворчуна: — Джэкён-а.
Но тот многозначительно молчал.
Когда он наконец обернулся, Джихон, расплываясь в мягкой улыбке из-за недовольной моськи напротив, произнес: — Давай встречаться?
Когда Джихон сообщил, что хочет увеличить дозировку, врач многозначительно вздохнул.
— Тогда на сколько увеличить ?
— До максимума, — ответил Джихон без колебаний. — Увеличьте настолько, насколько возможно.
Когда он добавил, что это, кажется, самым безопасным способом, мужчина на мгновение замер, перестав печатать: — Безопасный способ - это не увеличивать ее вообще. Или, в крайнем случае, начать с минимальной, наблюдая за состоянием организма.
— У меня нет возможности постоянно приезжать в больницу.
Только тогда врач понял, что “безопасный способ” касался не пациента, а его возлюбленного. Да, он не озвучил свое предположение, но по взгляду стало ясно, что тот считал Джихона то ли наивным, то ли глупым, попутно осуждая эгоизм партнера.
Но даже если бы врач сказал все прямо, у Джихона имелось заготовленное возражение: «Да, я глупый, но мой партнёр не эгоист, доктор. Это исключительно мой выбор».
Джихон вышел из больницы, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Проверив время, он позвонил Мину, чтобы узнать, не завершилась ли утренняя тренировка, а затем направился в спортивный комплекс.
Джихон как раз успел к заключительной части — 600 метров вольным стилем.
Выслушав Оливера, Джихон сразу поднялся на третий этаж, на котором была устроена балконная зона, похожая на смотровую площадку. В отличие от комнаты ожидания на втором, здесь можно увидеть весь бассейн. Благодаря чему Джихон мог насладиться прекрасной картиной, как Джэкён уверенно скользит по 50-метровой дорожке, поднимая белую пену.
Джихон приблизился к ограждению, машинально опираясь на перила. Внезапная боль пронзила его предплечье, заставив отпрянуть. К счастью, шов не разошелся. Джихон осторожно помассировал то место, отчего лицо невольно исказилось. Тем не менее взгляд по-прежнему был устремлен на Джэкёна. Пару минут спустя, он вновь прислонился к перилам.
Чистое, мощное выполнение поворота с кувырком, длинное подводное скольжение, практически идеально ровная прямая — Джихон жаждал запечатлеть все это до последней детали.
На самом деле, вчера он был настроен всё прекратить. Подумал, что, раз уж так сложилось, им лучше на время отстраниться, по крайней мере до Олимпиады. И даже заготовил речь: «Я не хотел, чтобы так получилось, поэтому прошу, пойми меня».
Но как только он увидел Джэкёна, то потерял дар речи. А бывалая твердость куда-то мигом испарилась. У Джихона разрывалось сердце, когда Джэкён признался, что без него ему будет одиноко и больно.
Однако это не всё. Он понимал, что Джэкён обязательно справится: примет участие в Олимпиаде и завоюет золотую медаль. За десять лет он научился преодолевать свой недуг. Да и осталось всего ничего. А вот Джихон, напротив, не выдержит разлуки и мучительной от нее боли.
Давно небрежно брошенная фраза — «проще совсем перестать видеться» — Джихон воспринял как угрозу. Более того, когда Джэкён шутя спросил о том, боится ли тот, то опять попал прямо в точку.
Мысль о том, что их пути разойдутся, пугала Джихона до дрожи в коленях, до замирания сердца. И если он не способен вытерпеть даже нескольких месяцев до Олимпиады, то что с ним будет после ?
Даже вчера, хотя они сидели на небольшом расстоянии друг от друга, он боролся с непреодолимым желанием прикоснуться к нему, провести рукой по плечу. Когда Джэкён говорил, что чувствует себя одиноким, находясь в пустом бассейне, в душе Джихона зазвучали слова, которые он тут же проглотил: «Хорошо, я останусь с тобой. Я стану твоим убежищем».
Боязливый и нерешительный, он просто, будто шутя, предложил: «Давай встречаться?» — и слабо улыбнулся.
— Последний круг! — громко выкрикнул Оливер. И Джэкён развернулся с ещё большим усилием, чем когда-либо. Мгновенно пересекший 50-метровый бассейн, он, коснувшись стены, тут же встал и, скинув плавательную шапочку, сняв очки, поднял голову в сторону смотровой площадки.
«Как он узнал ?» - удивился Джихон и, сам того не ведая, энергично замахал рукой.
Застигнутый врасплох, Джэкён замер, но вскоре ответил ему тем же теплым жестом. Его сияющая улыбка на фоне голубой воды, ослепила Джихона.
В этот момент он понял, что значит любить без границ. Он никогда не испытывал настолько сильной привязанности, такого трепетного восторженного обожания.
Отчего в груди что-то сжалось.
Если бы Джихон был действительно самоотверженным человеком, то честно бы во всем признался. Если бы он действительно ставил на первое место своего партнера, то сказал бы: "Возможно, я люблю тебя даже сильнее, чем ты меня". Ведь именно взаимных чувств Джэкён ждет больше всего на свете.
Но Джихон эгоист, привыкший оставлять себе пути для отступления.
И вместо трепетной искренности Джихон готов предложить всего себя и заботу в довесок. Лишь бы зафиксировать в памяти вновь ту пронзительную, греющую душу, радость. Он хотел видеть Джэкёна счастливым. Счастливым благодаря ему, и только ему.
«Простит ли он мне эту трусость ? Примет ли, что я не могу быть с ним до конца честным? Я сделаю всё, кроме этого, возьму всю боль и последствия» — не замечая того, Джихон снова сжал руку, словно наказывая себя.
Джэкён появился через десять минут после того, как Мину уехал с Оливером и мистером Глисоном. Едва он устроился на пассажирском кресле, Джихон торопливо заговорил: — Оливер подумывает увеличить количество гребков на каждом отрезке на два.
На что Джэкён покосился на него, а затем, грубо захлопнув дверь, процедил: — Не буду.
— Тайминг сбивается. Я пробовал: прямо перед последним касанием есть момент, когда сомневаешься. Если ждать, то не успеешь, а если делать гребок, то расстояние слишком короткое. Я буду продолжать в том же духе, — объяснил Джэкён, бросив сумку и пристегнув ремень безопасности. — Сейчас у меня нет проблем с выносливостью. Скорее, наоборот, по какой-то причине у меня слишком много энергии, и ритм немного сбился.
Джихон кивнул, услышав о том, что всё придёт в норму через несколько дней.
Если это действительно влияние феромонов, то к понедельнику уровень лактата должен вернуться в норму. Тогда количество гребков и скорость восстановятся сами собой.
— Скоро всё будет хорошо, — добавил Джихон, заводя машину.
Джэкён продолжал сверлить его взглядом, облокотившись на окно: — А почему мы так общаемся?
— Как будто между нами ничего не изменилось.
На открытую жалобу Джихон лишь рассмеялся: — А я предупреждал. Я же говорил тебе много раз, что мы уже такого навытворяли, что разницы никакой не будет.
— Но ведь это ты предложил, — недовольно вспылил Джэкён.
— Всё абсолютно так же, как и до отношений. — буркнул упрямец.
Его откровенно разочарованная моська чуть ли не кричала о том, что он, надеялся на жаркий поцелуй. Но вместо этого они начали обсуждать тренировку, что явно испортило ему настроение.
— Нет, отличается. Причем очень сильно, — возразил Джихон, выезжая с парковки.
— И чем же? — не унимался Джэкён.
— Ну… сам поймёшь, когда прочувствуешь на себе, — уклонился Джихон, чтобы не хвастаться тем, что собирается сделать для него в будущем.
Но, похоже, это вызвало лишь недоразумение.
— Ты… неужели ты про что-то… эротическое? — в замешательстве уточнил Джэкён с нетерпеливым ожиданием в глазах.
— Почему у тебя сразу такие ассоциации? Когда ты меня видишь, тебе только это и приходит в голову?
Джэкён ненадолго опустил взгляд, как бы признаваясь в собственной вине, но вскоре возмутился: — А что мне остаётся ? Вся наша бурная деятельность была именно такой.
“Может, стоит направить наши отношения в более серьёзное русло? Мы ничем другим, кроме секса и не занимались. Но кому это вообще нужно? Да и вряд ли Квон Джэкён согласится”. — в своих мыслях рассуждал Джихон, продолжая подавлять собственное влечение и торгуясь с сами с собой.
Но в следующий миг Джэкён вернул его в реальность: — Но всё-таки почему ты внезапно изменил своё решение?
— А чего ты только сейчас спохватился-то?
Вчера, когда Джихон предложил встречаться, он сразу же, не задавая вопросов, воскликнул: «Да, главное не забирай слова обратно, хён ! Теперь мы встречаемся! И сегодня — наш первый день!».
— Тогда я побоялся спрашивать, а то вдруг ты передумаешь. А теперь, когда мы продержались первый день и ты, скорее всего, не отступишь, я могу спокойно узнать о причинах. Ты ведь не отважился на этот шаг, просто потому что на секунду мозги отключились из-за простуды, верно?
— Разве это то, что говорят своему парню? — вздохнул Джихон.
Услышав слово "парень", Джэкён широко раскрыл глаза и пробормотал: — Ну надо же...
И, молниеносно отвернувшись, притворился увлечённо изучающим скучные пейзажи за окном. Однако на его лице предательски расцвела широкая улыбка.
— Ты же сам сказал, раз наши отношения останутся такими же, тогда почему бы нам не стать парой.
Джэкён, в зрачках которого читалось явное желание получить развернутый ответа, уставился на Джихона.
— Ну...в твоих словах есть смысл. Тем более, я обязан быть рядом с тобой до Олимпиады, — добавил Джихон с искуственно созданным оттенком незначительности.
На что Джэкён долгое время просто буравил новоиспечённого «возлюбленного» тяжелым, полным мыслями, взглядом, из-за чего Джихону стало немного не по себе.
— Что такое? Ты против? Если не хочешь, то давай сделаем вид, что ничего не произошло.
— Кто сказал, что я против? — тут же вспылил Джэкён.
— Тогда почему у тебя такое лицо?
Хотя Джихон ожидал припирательства, вроде: «А что с ним? Нормально же всё», — но Джэкён лишь тихо прошептал: — Просто… Мне кажется, между нами до сих пор есть некоторая дистанция.
У Джихона на языке вертелся вопрос: «Что?», но он плотно сомкнул губы, чтобы не озвучить его. Поскольку примерно понимал, о чем речь. Наверное, это было связано с предыдущими словами о стометровке. Джэкён, похоже, думал, что до намеченной цели еще далеко.
Джихон мучился от порыва прокричать, что они уже давно пересекли финишную черту, но сдержался. Ведь тогда им будет больше некуда идти.
— Кстати, как ты узнал, что я на третьем этаже? — нарочно сменил тему он, хоть и волновался о том, что ворчун снова ответит равнодушно, но, к счастью, тот заговорил своим обычным тоном.
— Хм, просто поймал на себе чей-то взгляд и посмотрел туда.
— Правда? Может, я слишком пристально пялился?
— Ага. Чувствовал себя как на сковородке. В следующий раз плати за просмотр.
— Я должен платить за то, чтобы любоваться своим парнем ? — расхохотался Джихон, расставляя акценты на волнующих словах. Ну и реакция, естественно, последовала незамедлительно: упрямец тут же затих, искоса поглядывая на него.
В результате Джихон рассмеялся еще громче: — Эй, ты чего ? Почему ты так смотришь на меня каждый раз, когда я что-то говорю?
— Ну, ты так спокойно произносишь «парень», «мой парень»…Я пока не привык. — смущенно пробубнил Джэкён.
Еще вчера он так настойчиво требовал, чтобы Джихон называл его «парнем», а сегодня, когда их отношения стали реальностью, он начал смущаться. Джихону это казалось и милым, и забавным, поэтому он еще больше подчеркивал, что они пара.
В игривых спорах и в непринужденной болтовне время пролетело быстро.
Как только они добрались до дома, Джихон, припарковав машину, сразу же взял пакет с лекарствами, лежащий на приборной панели.
— Что врач сказал? — спросил Джэкён, отстегнув ремень безопасности.
— Это не простуда, а просто общее недомогание.
— А какая разница? Симптомы же одинаковые. — процедил Джэкён, потянувшись за сумкой на заднем сиденье.
— Разница есть, — выпалил Джихон. Не медля, он притянул Джэкёна к себе и поцеловал. — Недомоганием ведь не заразишься.
Отпустив его, он с удовольствием наблюдал, как растерянный Джэкён слегка коснулся своих губ и пробормотал: — Да, определённо есть.
Вскоре после их возвращения домой им доставили еду, которую они заранее заказали на обед. Следуя рекомендациям доктора Глисона временно отказаться от «Макдоналдса», они взяли несколько блюд в местном ресторанчике — салаты с добавлением жареного мяса и суп. Джихон специально выбрал что-то лёгкое, зная, что Джэкён сразу же отправится спать. Еда выглядела довольно сытной, в салате было много разнообразных ингредиентов, да и порции огромные. Особенно понравилось, что стейки приготовили на открытом огне.
Однако у Джихона почему-то абсолютно пропал аппетит. То ли это усталость после утреннего визита к врачу, то ли побочные эффекты уже начали сказываться. Он немного поел супа и, в конце концов, отложил ложку.
— У меня нет аппетита, — ответил Джихон, наливая воду в стакан. — Если проголодаюсь, поем позже.
Однако, молча наблюдающий, Джекён вдруг обратился к нему: — Хён.
Джихон, не отрывая стакана ото рта, вопросительно посмотрел на него. Джэкён, отложив вилку, оперся локтями о стол и сцепил руки. А затем, с обеспокоенным выражением на лице, которого Джихон никогда прежде не видел, спросил: — Ты не беременный?
Джихон задумался, что ответить в такой ситуации, и молча поставил стакан на стол. Затем, полностью отзеркалив позу Джэкёна, продолжил поддразнивать его: — Твои сперматозоиды настолько сильны, что могут преодолеть даже современные медицинские технологии? Ты так уверен в себе?
Он очень вежливо намекнул Джэкёну, чтобы тот перестал нести чушь, но, видимо, слишком завуалированно. Ведь парень, ничуть не смутившись, возразил: — Кто ж знает. Говорят, что единственно верный способ контрацепции — это воздержание. Ведь достаточно одного сперматозоида, чтобы добиться успеха. Если есть хотя бы один такой же упорный и отличный пловец, как я…
— Нет таких. Если сперматозоид упорный и хорошо плавает, то это уже не сперматозоид. И даже если он существует, кто ж его родит и вырастит, страшно же. Мне и с одним тобой тяжело, а как я буду растить ещё одного такого же?
Джэкён посмотрел на него так, словно Джихон говорил как его мать, но всё же снова взял вилку.
— В общем, хорошо, что ты не беременный.
Джэкён коротко вздохнул, и Джихон заметил, что тот действительно почувствовал облегчение. Он ожидал, что Джэкён будет мечтать о ребенке и свадьбе, а потом сильно разочаруется, узнав, что Джихон не беременен.
— Не люблю, — без колебаний бросил Джэкён. — Но не то чтобы я не любил детей как таковых. Я вообще не люблю людей, независимо от пола и возраста.
— А как насчёт своих детей, а не чужих? Ты хочешь жить без них?
Джэкён аж завис, жуя большой кусок салата. И, наконец, проглотив, добавил: — Не знаю. Никогда об этом не думал.
— А почему ты обрадовался тому, что я не в положении?
— Потому что я не хочу, чтобы ты страдал, — небрежно произнес он, потянувшись за бутылкой. — Ты же не переносишь боли и когда тебе физически плохо.
А после налил воду в свой стакан.
— Да, я не люблю болеть. Очень не люблю.
Джэкён, глядя на него, слегка нахмурился, а затем придвинул к нему контейнеры с супом из брокколи и картофельным салатом. — Тогда поешь ещё немного, ведь нужно выпить лекарство. — И этими словами вручил Джихону стакан.
Джихон предположил, что тот налил воды для себя, но, похоже, это было для того, чтобы запить таблетку.
«Он так заботится о моём здоровье», — мысленно усмехнулся Джихон.
Однако Джихон уже принял лекарство в аптеке. Это был препарат на случай, если побочные эффекты усилятся.
— Я уже выпил его в аптеке. Сейчас не нужно.
После обеда и уборки время перевалило за час дня. Джихон сидел на диване и проверял почту на телефоне, когда Джэкён, только что почистив зубы, вышел из ванной: — Хён, ты вернёшься в компанию?
— Даже больной? Они что, не могут оставить тебя в покое, даже если ты был в больнице? Просто не ходи, — потребовал он, садясь рядом.
Как только он расположился, то тут же обнял Джихона за талию и уткнулся носом ему в плечо. Он прижался к нему так естественно, словно это его неотъемлемое право. Такая смелость уже не казалась наглостью — а скорее выглядела мило. Джихон положил мобильник на диван и, поглаживая волосы возлюбленного, согласился: — Ладно.
— …Серьёзно? — подняв голову, взволнованно переспросил Джэкён, хотя буквально минуту назад напирал на Джихона.
— Эй, ну что опять. Ты же сам говорил, чтобы я так поступил. Чего теперь удивляться?
— Я думал, что ты, как обычно, откажешься. Ты правда не пойдёшь в офис после обеда? — не веря собственным ушам, уточнил Джэкён.
— Угу, — промычал Джихон. И, коснувшись щеки парня, которого всё ещё терзали сомнения, добавил: — Ты ведь сейчас собираешься отдыхать? Может, вместе поспим?
Из-за чего глаза Джэкёна стали вдвое больше, в них буквально читался немой вопрос: «Что с этим человеком? Он действительно болен?».
В следующую секунду он, резко выпрямившись, продолжил допрос с пристрастием: — Ты же не собираешься потом сказать: «Ну как тебе понравился день с бойфрендом? Надеюсь, это поможет держаться до конца Олимпиады. А теперь я уезжаю в командировку», да?
— Что за бред? — рассмеялся Джихон, не выдержав, так как прекрасно осознавал, что прошлый он как раз так бы и поступил. Что придавало ситуации некоторую комичность.
— Да, — улыбнувшись, Джихон встал с дивана. А затем взял Джэкёна за руку. — Пойдём в кровать.
Пребывая шоке, Джэкён на автомате полёлся за ним. В спальне Джихон, уложив того на кровать, устроился рядом. И, накрыв его одеялом, сурово предупредил: — Даже не вздумай делать что-то странное.
Брови Джэкёна, который явно надеялся на большее, слегка дёрнулись. Но тут же, отрицательно качая головой, буркнул: — Я ничего и не планировал. Кто будет приставать к больному?
Джэкён даже не покраснел, извергая из себя очевидную ложь, будто у него всё-таки есть какая-то совесть.
— А ещё сегодня даже не выходной.
На что Джихон, наблюдая за ним, подложил руку под голову и произнёс: — Мы теперь в отношениях. Какая разница, будний день или выходной?
Сказав это нарочито спокойным тоном, он увидел, как Джэкён на мгновение замолчал, не зная, чем крыть. На его красивом лице за это короткое мгновение пронеслись самые разнообразные эмоции.
— Тогда почему нельзя прямо сейчас?
— А ты как считаешь, болван? — рассмеялся Джихон, укутывая нахала. — Через три часа у тебя тренировка. Какой безумный менеджер позволит своему подопечному вымотаться перед ней?
— Ох, ну что за... — возмутившись, Джэкён яростно откинул одеяло. — То есть ты реально не хочешь только из-за этого?
— Конечно ! Неужели ты думаешь, что я прям весь силы потеряю? Ты, случайно, не слишком меня недооцениваешь? — парировал Джэкён.
— Я тебя не недооцениваю. Но перед тренировкой всё равно веди себя прилично и не трать энергию на пустяки, а то весь белок пройдет мимо мыщц.
Джэкён на мгновение посмотрел на него с выражением «при чём тут вообще белок и мышцы?», а затем, поняв шутку, тяжело вздохнул: — Ох, ну правда... Где ты понабрался таких фразочек, как будто давно в спорте и тебе лет под пятьдесят?
— Ну так я и есть тот самый, ну который уже на пенсии, — ухмыльнулся Джихон.
Упрямец выглядел максимально серьёзным и рассерженным, что Джихон быстро накрыл его одеялом до самой шеи, чтобы тот не начал снова разглагольствовать о том, какой его «хён замечательный».
— Ладно, давай спать. Тебе двадцать один год, а не двадцать один месяц. Что за капризы?
Джихон мягко похлопал его по плечу, но Джэкён даже не попытался закрыть глаза.
— Как я могу уснуть в таком состоянии?
— Почему? Ты же всегда спал со мной в одной кровати. И мы часто просто лежали и ничего не делали.
— Тогда мы не лежали лицом друг к другу.
Джихон вдруг вспомнил, что так оно и было. Обычно он спал у стены, а Джэкён обнимал его сзади. А на просьбы повернуться Джихон всякий раз отмахивался: «Спи давай».
Возможно, именно поэтому Джэкён никогда не занимался с ним сексом сзади. А когда Джихон закрывал лицо, он постоянно повторял: «Не закрывайся, посмотри на меня».
Оказывается, секс и чувства — это абсолютно разные вещи. Отчего Джихону стало грустно от мысли, что его, казалось бы, незначительные поступки могли ранить Джэкёна. Ему было жаль, что он так поздно все осознал, и в то же время удивлялся тому, как Джэкён упёрто продолжает любить его. Хотя все остальные сдавались. И как бы хорошо Джихон к ним ни относился, они быстро теряли интерес и уходили.
Джихон вопросительно поднял брови, и Джэкён, немного смущаясь, добавил: — Почему ты так смотришь на меня?
— А, — осознав, что слишком долго пялился, Джихон невольно улыбнулся: — Потому что ты мне нравишься.
Отчего Джэкён покраснел до кончиков ушей. И, резво отвернувшись, пробормотал: «Ну вот… опять». И по мере увеличения пунцовости на коже сам Джихон чуть ли с ума не сходил из-за того, насколько же очарователен его партнер.
— Джэкён-а, — обратился к нему Джихон, выпрямляя руку, на которой лежала голова. — Хочешь, я буду твоей подушкой?
Окончательно растерявшись, Джэкён осторожно спросил: — Хён, ты всегда такой?
— Ты всегда так… обращаешься со своими парнями?
Джихон хотел узнать, что он подразумевает под «так обращаешься», но вместо этого игриво прошептал: — Нет, только с тобой.
На что Джэкён недоверчиво прищурился.
Тем не менее, он не смог устоять перед соблазном. И, неуклюже устроившись, положил голову ему на руку. Джихон снова рассмеялся, видя, как тот старается лежать аккуратно, чтобы ненароком не придавить его.
— Эй, ты не тяжёлый. Укладывайся нормально. — С этими словами Джихон притянул его ещё ближе, так что лицо Джэкёна почти уткнулось ему в грудь. — Тебе удобно?
— Да. Но это слишком удобная поза для того, чтобы взять твой сосок в рот, поэтому немного…
— Не смей, — выпалил Джихон, слегка потянув наглеца за волосы. — А то пожалеешь.
— Нет, правда. Они прямо передо мной, аж зубы чешутся.
— У тебя что, зубки режутся? Тебе точно не двадцать один месяц от роду?
Джэкён, желая воспользоваться подвернувшимся случаем, согласился: «А точно. Кажется, мне двадцать один месяц».
— Джэкён, — воскликнул Джихон, хватая его за запястья, когда тот под шумок попытался расстёгнуть пуговицы на рубашке. — Ты уже давно не грудничок, даже если тебе и двадцать один месяц.
На что Джэкён послушно остановился. В другое время он бы настоял на своём, прорычав что-то вроде: «Если не вставлять, то можно. Хён, у тебя нет права отказывать». Теперь же бульдозер стал более покладистым, словно обрёл какое-то душевное равновесие.
Джихон не мог не умиляться. И, обняв Джэкёна, нежно погладил его по спине.
— Завтра можешь делать всё, что захочешь. А сейчас просто спи.
Джихон был уверен, что тот обрадуется, хотя, как обычно, притворится равнодушным.
Но, к его удивлению, Джэкён отреагировал совсем не так: — Хён, не говори так больше.
— Ну, что позволишь мне делать всё, что угодно.
Джихон аж опешил. Тогда Джэкён объяснил, что в этих словах слышится лишь смирение, как будто он позволяет всему этому происходить.
— Раньше так и было, но теперь не нужно. Ведь всё изменилось, — с нажимом добавил Джэкён. — Если ты не хочешь, я не буду настаивать.
Отчего Джихон потерял дар речи. У него было много мыслей и чувств, но он не знал, как выразить их. Ему хотелось оправдаться, мол, что это просто его привычка и обычный подход к отношениям, и Джэкёну не стоит обращать на подобное внимания. Но это стало бы равносильно признанию своей неправоты.
Поэтому Джихон просто улыбнулся: — Хорошо.
— Вот и не надо, — прошептал Джэкён и обнял Джихона за талию, уткнувшись лицом ему в грудь.
— Но зачем ты всё-таки начал снимать с меня рубашку, хотя я тебе запретил? Почему твои слова расходятся с делом?
Немного помолчав, Джэкён пробормотал: — …Но я же всё равно не сделал этого.
— Ты серьёзно? — рассмеялся Джихон.
Джэкён быстро поднял голову и заявил с небывалой твердостью: — Ну, я же сказал, что больше не буду действовать против твоей воли.
Карие глаза, обращенные на Джихона снизу вверх, были такими ясными, что у того защемило в сердце. Глядя в них, он ощущал, как по телу растекается щекочущаяся нежность. Вместо слов Джихон, наклонившись, поцеловал Джэкёна в веки. А затем переместился на кончик носа. И, скользнув по щекам, в какой-то момент достиг горячих губ, едва уловимо произнес: — Хён больше так не будет.
«Так что, пожалуйста, не теряй ко мне интерес слишком быстро», — хотел добавить он, но, проглотив отчаянную мольбу, снова поцеловал Джэкёна.
— …Тридцать восемь, тридцать девять, сорок! Окей, хватит!
По команде тренера Ю Джэкён отпустил петли TRX [1].
— Молодец. Отдохни немного, — добавил мужчина, одобрительно похлопав его по плечу.
И Джэкён сел на пол, переводя дыхание. Заметив, что тот закончил упражнение, Лукас резво спрыгнул с велотренажера и схватил изотоник.
Джэкён некоторое время молча пялился на протянутый Лукасом напиток, а затем поблагодарил его по-английски. Такое случилось впервые — чтобы упрямец принял что-то от него. Отчего лицо юноши осветилось радостью. Но, к сожалению, оно продлилось недолго. Ведь Джэкён в ту же секунду передал изотоник мистеру Ю со словами: — Держите.
Из-за чего в глазах Лукаса отразилась всеобъемлющая тоска.
— Разве Лукас не тебя им угостил? — спросил тренер.
— Да, да, угощайтесь, — бодро ответил Лукас и, сложив руки вместе, пожелал хорошего отдыха.
Мистер Ю, словно глядя на маленького племянника, который только начал говорить, с довольным видом принялся что-то рассказывать ему. А пока они болтали, Джэкён поднялся на ноги и вытер пот со лба краем футболки. А после, подойдя к кулеру, набрал воду в бумажный стакан. И, слегка понизив голос, так, чтобы его слышал только сидевший за соседним столом Джихон, прошептал: — Я ведь не отказался, — тонко намекая на то, что его не в чем упрекнуть.
— Да уж… — пробормотал Джихон.
«Отдать прямо при дарителе — все равно что отказаться в грубой форме. Тогда уж лучше вовсе не принимать». — У Джихона аж язык зудел, чтобы оспорить все доводы нахала, но от бессилия он лишь вздохнул, махнув рукой.
Отчего, точно уловивший посыл, Джэкён нахмурился: — Ну чего опять? Я же принял напиток, так еще и тренера угостил. Я был добр к ним обоим, разве не так?
Судя по его серьезному тону, он действительно так считал.
— Ага… Молодец, — смирившись, промычал Джихон с легкими нотками сомнения.
Мельком взглянув на возлюбленного, Джэкён бросил смятый стакан в мусорное ведро и заявил: — Тогда похвали меня потом.
Твердо произнесенное требование не оставило Джихону времени на ответ, так как он буквально потерял дар речи. А бульдозер резко развернулся и направился к тренеру.
Наблюдая за удаляющейся фигурой, Джихон мысленно выругался: «Какая еще похвала. Тебе бы сначала понять, что такое настоящая доброта».
Но если закрыть глаза на такие фундаментальные проблемы, то сам факт того, что Квон Джэкён задумался о том, чтобы быть более мягким по отношению к другим, и даже пытался действовать в том направлении, было значительным достижением. Так что повод для небольшого поощрения все-таки имеется.
К тому же Джихон изначально и не ожидал, что Джэкён начнет тут же вести себя обходительно с каждым. На самом деле, все началось с Лукаса. Джихон, в качестве мимолетного замечания, посоветовал ему не быть таким суровым с ним и не игнорировать его так демонстративно.
— С какой стати? — тут же возразил Джэкён. — Я же со всеми одинаков. Что будет, если я проявлю к нему особую благосклонность, и он неправильно это истолкует? Оно мне надо?
Джихон вынужден был признать его правоту. Равнодушие и безучастность Джэкёна к окружающим — общеизвестный стандарт. И если бы он вдруг начал выделять Лукаса, то это удивило бы всех. И тогда несчастному, страдающему от неразделенной любви юноше подарили бы пустую надежду, которая обязательно побудит его к более решительным действиям. Ну а потом наступил бы очевидно не самый приятный финал. Тем не менее, поведение Джэкёна по отношению к Лукасу, которое временами выглядело как холодное пренебрежение, явно являлось проблемой. Когда Джэкён извергал из себя очередную грубость, Джихону приходилось оборачиваться, следя за реакцией Оливера и доктора Глисона.
Поэтому, полушутя, Джихон однажды сказал ему: — Если тебя беспокоит, что кто-то может подумать, будто ты добр только к Лукасу, тогда и к остальным будь таким же.
На что, озадаченный и возмущенный, Джэкён, естественно, вспылил: — Чего? Из-за Лукаса я должен изменить свое поведение ?!
Видя, что его гнев может направиться на ни в чем не виновного парня, Джихон поспешил сгладить углы: — Не из-за Лукаса, а потому что мне не нравится, когда люди говорят, что ты хамишь.
— Но это ведь правда, так что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Да, правда. Кто бы сомневался.
В ответ Джэкён замолчал и просто уставился на Джихона.
Парадоксально, но Квон Джэкён, не раз сам признававший свою холодность, слегка обижался, когда Джихон указывал на этот недостаток. И сейчас, задетый очередным замечанием, бульдозер насупился.
Заметив это, Джихон поспешил успокоить его: — Все же я расстраиваюсь, когда о моем парне говорят плохо. Всем нравится, когда их хвалят. Разве нет? Мне вот нравится.
От слов «мой парень» уши Джэкёна чуть дернулись. Он затих, опустив взгляд в пол, и, наконец, коротко цокнул языком, откинув челку назад.
— Ладно. Попробую хоть как-то постараться.
Джихон искренне полагал, что между ними практически ничего не изменится. Ведь они и так вели себя как пара. Однако, на удивление, разница была существенная. Раньше Джэкён при каждом удобном случае упоминал про их сделку: «Ты обязан это сделать, даже если не хочешь — таковы условия».
Но с тех пор, как они начали встречаться, такого больше не происходило. Как он и обещал, если Джихон против, то Джэкён, хоть и огорчался, но уже не настаивал. Наоборот, он стал внимательнее относиться к словам Джихона, особенно когда тот использовал такие выражения, как «парень» или «бойфренд». Тогда упертый бульдозер почти всегда соглашался со всем без дополнительных пререканий. В конце концов, с помощью этого способа Джихон решил даже некоторые вопросы, которые беспокоили его последние несколько месяцев.
— Кстати, Джэкён, почему ты всё время называешь Мину Минхо? — однажды спросил Джихон.
А Джэкён нашел весьма сомнительное, но банальное, объяснение: — Сначала я считал, что он Минхо, а потом привык к этому имени.
— Ну так начни сейчас правильно называть его по имени – Мину.
Отчего Джэкён нахмурился, как будто спрашивая: «А зачем?»
— Минхо всё равно не обратит на это внимания, так что почему бы и нет? — добавил он.
— Откуда ты знаешь, волнует это Мину или нет? Прикинь, как со стороны выглядит. Тебя могут упрекнуть в том, что ты не помнишь имя менеджера, с которым провел не один месяц.
— Пусть думают, что хотят. Ну или скажу, что называю так его по-дружески.
— Правда? Значит, это прозвище? Но почему тогда своего парня зовешь по имени, и никак иначе.
— …Ладно, буду называть его Мину.
После нескольких таких ситуаций Джэкён, кажется, начал догадываться, что что-то тут не так. Как-то в машине по пути домой он выдал следующее:
— Ты случайно не встречаешься со мной ради того, чтобы снять выпуск «Наш ребенок изменился»?
Хотя замечание прозвучало шутливо, но по его тону и выражению лица было видно, что это не совсем шутка. Поэтому Джихон, сразу припарковавшись в тихом месте, сделал с Джэкёном то, чего точно не стал бы вытворять с «ребенком». После чего вопрос больше не поднимался.
Если так подумать, изменения коснулись не только Джэкёна, но и его самого. Джихон стал более смелым и решительным. Возможно, именно поэтому он нарушил своё правило никогда не заниматься сексом в машине. Более того, и чувства, которые, казалось бы, не могли стать еще больше, возрастали с каждым днем. Что по-настоящему удивляло. Как будто ни у любви, ни у страсти нет никаких границ или предельных значений.
При любом удобном случае они, оставшись наедине, естественно переходили к близости. Раньше Джихон мог хотя бы немного сдерживать себя, размышляя, что полноценный секс уместен только по выходным, или убеждая себя, что им не следует заходить так далеко, если они не официальная пара. Но теперь им обоим сорвало тормоза.
Мимолетный поцелуй вызывал желание обнять, и, обняв, он тут же хотел принять Джэкёна. Но это было уже не просто похотью. Джихон испытывал нечто большее: стремление по-настоящему обладать Джэкёном. И сейчас ему недостаточно секса, он желал стать с ним единым целым.
Будни и выходные — всё смешалось. Возвращаясь с работы, Джихон начинал с того, что притягивал Джэкёна к себе и, поцеловав, тут же нетерпеливо стаскивал с него одежду. Раньше он специально тянул время в душе, зная, что Джэкён тут же начнёт его лапать во всех местах. Теперь же он не мог ждать и сам звал его в душ. И хотя Джэкён уже приходил с тренировок чистым — он ни разу не отказался. Разумеется, «помыться вместе» являлось завуалированным приглашением.
К повышенной тактильной активности добавился ещё один фактор — побочные эффекты ингибиторов. Как говорят, у всего хорошего есть и обратная сторона. Обычно это сопровождалось скачками настроения в течение примерно десяти дней, а потом уже лёгкое ухудшение физического состояния, но в этот раз всё произошло одновременно. Эмоциональный фон постоянно менялся, а общее самочувствие было стабильно плохим. Джихон страдал от головной и желудочной боли, но больше всего его терзала сильная тошнота, из-за которой он последние дни боялся что-то есть. А препараты, выписанные врачом, помогали ненадолго. Порой было легче вызвать рвоту и прожить в спокойствии до следующего приёма пищи.
Но вопреки всем недомоганиям, когда он видел Джэкёна, ему казалось, что всё в порядке. Он чувствовал, что способен вытерпеть ещё больше. Взамен ему хотелось ещё чаще прикасаться к Джэкёну и больше проводить времени с ним. Ведь именно ради этого он пошёл на такой шаг, чтобы остаться рядом. Брать Джэкёна за руку, целовать его, а потом нежно поглаживать по волосам — вот она, своеобразная компенсация за все те муки, с которыми Джихон столкнулся.
Ирония состояла в том, что чем хуже было его физическое состояние, тем легче становилось на душе. Ведь побочные эффекты говорили о том, что сейчас в организме избыточное количество ингибитора. И выброса феромонов точно не произойдёт.
Действительно, как только Джихон увеличил дозировку, уровень молочной кислоты у Джэкёна вернулся в норму и с тех пор оставался ниже 2 ммоль/л. Как только Джэкён восстановился, его частота и скорость гребков нормализовались, и Оливер смог наконец составить план тренировок. На шестой день после начала новой программы Джэкён установил время в комплексном заплыве на 400 метров — 4 минуты 5,22 секунды. Что было совсем немного ниже 4 минут 5,18 секунды, с которыми Ноа выиграл золото на прошлом Пан-тихоокеанском чемпионате.
— Хорошо, давай сократим время ещё на 1,5 секунды к Олимпиаде. — Оливер спокойно бросил фразу, хоть его слова и были весьма дерзкими. Мировой рекорд в мужском комплексном плавании на 400 метров составлял 4 минуты 3,84 секунды. Сократить время на 1,5 секунды означало установить новый мировой рекорд.
Но Квон Джэкён решил окончательно задрать планку: — На 2 секунды.
[1] Петли TRX (Total Resistance eXercise) — это многофункциональный тренировочный снаряд для выполнения упражнений с собственным весом, разработанный для улучшения силы, гибкости, выносливости и координации.
Петли TRX состоят из: двух прочных ремней, регулируемых по длине, ручек для хвата руками, петель для ног, крепления (обычно это дверное крепление, якорь для закрепления на турнике или любой другой устойчивой конструкции).
Как только Иньёп услышал, что тренировки Джэкёна проходят гладко, он тут же назначил дополнительный день съёмок на вторую неделю декабря. И, похоже, с нетерпением ждал возможности выцепить настоящий контент, так как прошлые кадры пришлось вырезать из-за Джихона, который раз за разом упрямо повторял: «Снимаем, как и планировалось».
— Ха, уже представляю комментарии: ‘Скука, скука смертная, продюсер Иньеп просто наживается на Квон Джэкёне.’ — с грустью вздохнул парень, просматривая отснятый материал с утра.
— Разве ты не говорил, что самое интересное — это наблюдать за плаванием атлета с красивым телом? Рейтинги будут хорошие.
За слова Джихона Иньёп тут же ухватился.
— О, правда? Тогда давай я поснимаю, как ты плаваешь. Всё равно ведь твоя татуировка на спине — полнейшая выдумка.
Джихон внутренне напрягся, но сделал вид, что абсолютно спокоен, и ответил: — Кто сказал, что это выдумка?
— Очевидно же. Разве ты способен на такие вещи?
Джихон лишь хмыкнул. Как и раньше, когда они ещё были студентами, Иньёп, хоть и мог показаться легкомысленным и бесшабашным, но обладал хорошей интуицией. Он отлично чувствовал людей и ситуации. Впрочем, неудивительно, что он стал продюсером шоу в жанре реалити.
— Тогда нужно было обозначить свое недовольство сразу. А не соглашаться. Почему ты спохватился только сейчас?
— Сопротивление Джэкёна было красноречивее любых слов. Я не стал настаивать на твоем раздевании, не желая видеть его недовольство на экране.
Но сейчас упрямец, кажется, в отличной форме. Хоть Иньёпу непонятна причина такой резкой смены настроения, но он решил, что стоит воспользоваться подвернувшимся случаем.
— Ну или хотя бы в купальном костюме? — продолжил торговаться он, буквально умоляя Джихона.
Учитывая, что Джихон забраковал прошлый материал, он и хотел бы помочь своему старшему, но, к несчастью, испытывал сильное недомогание. Принятые им таблетки действительно убрали тошноту, но вместо нее накатила сонливость, из-за которой тело казалось тяжелым и ватным. В таком состоянии плавание — безумие. Стоит ему войти в воду, как заголовок «Член национальной сборной вот-вот утонет» станет реальностью.
— Нет. Довольствуйся тем, что есть.
— Да, блин! — протяжно простонал Иньёп, топнув ногой. — Эй, но если оставить всё как есть, то получится просто документалка про Олимпиаду!
— Задача продюсера — сделать из всего конфетку с помощью режиссуры и монтажа, разве нет? — нахально предложил проявить свои выдающиеся таланты Джихон.
На что опрокинутый вновь телевизионщик с мрачным лицом зыркнул на него, а после, резво подорвавшись с места, вылетел из помещения: — Ладно, понял. Что бы я ни сделал, главное — это мои способности, верно? Но если я как-то уломаю Квон Джэкёна на что-то ещё, тогда не жалуйся потом. — его заявление было переполнено кричащей уверенностью, словно он воображал невозможное, как если бы заявил: «Когда выиграю в лотерею, тебе ни копейки не достанется!» Иными словами, Иньёп строил неосуществимые планы.
Джихон, улыбнувшись, лишь ответил добродушно, чуть ли ни с нисхождением:
Он хотел бросить в след еще и: «Удачи, пытайся сколько угодно, но Джэкён и слушать не станет», но сдержался, зная, что амбициозный продюсер скоро сам столкнется с жестокостью мира.
Однако случилось нечто неожиданное.
Не прошло и пяти минут, как Иньёп выбежал из раздевалки со словами: — Эй, Квон Джэкён согласился! Теперь-то ты не отвертишься!
Джихон аж отвлекся от беседы со сценаристкой Чхве и удивлённо воскликнул: — Что? Серьёзно?
— Да ! И не вздумай теперь отказываться, приятель.
Гордо расправив плечи, Иньёп выглядел очень довольным и, судя по всему, совершенно не лгал.
— А что ты собираешься снимать? — спросил ошеломлённый Джихон.
На что телевизионщик, хитрюще прищурившись, приподнял уголки губ.
— Эй, не кипишуй, — сказал он, хлопнув Джихона по спине и засмеявшись. — Ничего особенного. Просто решили ещё немного поснимать послеобеденную тренировку и добавить пару сцен для переходов.
Если дело обстояло именно так, то всё к лучшему. Но сам факт того, что Джэкён даже препираться не стал, был поразительным.
— Как вам это удалось ? — спросила сценаристка Чхве, явно удивленная не меньше остальных.
— Да ничего особенного. Мол, у нас мало материала и хотелось бы ещё немного доснять.
— Ого, вот это да. Наверное, у Квон Джэкёна сегодня действительно хорошее настроение.
— Точно. Сегодня он на высоте. Что-то, наверное, у него случилось.
Конечно, кое-что у него действительно «случилось». Он начал встречаться с тем самым хёном, о котором постоянно грезил, и теперь проводит со своим возлюбленным ночи напролёт, а благодаря новому тренировочному плану его результаты растут буквально на дрожжах. У Джэкёна нет ни одной причины быть в плохом расположении духа.
Однако, несмотря ни на что, Джихон не ожидал, что упрямец так легко пойдёт навстречу телеканалу (Иньёпу). В итоге, прибывая в настоящем шоке, он не выдержал и на обеденном перерыве спросил у него напрямую:
— Почему ты, в конце концов, согласился на дополнительную съёмку?
— Ты ведь сам советовал мне быть немного добрее к людям, — безразлично ответил Джэкён, оперевшись на подоконник.
— Только из-за этого? Из-за каких-то там гуманистических соображений? — не унимался Джихон, не веря собственным ушам.
Похоже, когда Джэкён услышал это вслух, он тоже понял, что его слова звучат глупо, поэтому, не настаивая, тихо добавил: — На самом деле, я хотел кое-что показать.
— Просто тренировки. Новые упражнения, которые раньше не практиковал. Пусть все увидят, что я иду на Олимпиаду не просто так, а после упорной работы. Тогда потом никто не сможет придраться.
Раньше Квон Джэкён никогда не обращал внимания на чужое мнение. Ему было всё равно, что о нём говорили, ведь это его никак не касалось. Так что под «придирками», о которых он сейчас упомянул, подразумевалось нечто конкретное. Если вдруг на Олимпиаде Джэкён не покажет ожидаемого результата, и как только информация об их отношениях просочится, начнется настоящий хаос.
И Джэкён беспокоился об этом не ради себя, а больше из-за Джихона. Ведь на следующее же утро после того, как они начали встречаться, Джихон предупредил его: — До конца Олимпиады нельзя допустить, чтобы кто-то узнал, что мы пара. Особенно сейчас, такая новость станет открытым приглашением для критики. С любым другим спортсменом будет то же самое. Так или иначе публичное заявление – как красная тряпка для быка. Пострадаешь и ты, и я.
Да, Джэкён собирался возразить, но в итоге лишь кивнул. С тех пор они особо не поднимали эту тему, и Джихон даже не догадывался о том, что Джэкён обдумывал всё самостоятельно. И, судя по тому, какие шаги он предпринимает, то очевидно, что тот планирует рассказать об них после Олимпиады. И настроен крайне серьезно.
«Открытые отношения с Квон Джэкёном…» — едва успевшая ворваться в голову, мимолетная мысль заставила Джихона коротко вздохнуть.
— Что? — спросил Джэкён, опешив.
— Нет, ничего, — поспешно успокоил его Джихон.
«До Олимпиады осталось больше восьми месяцев, и сложно предугадать, что произойдет за это время. Каждый день и так полон беспокойства, и ломать себе голову бессмысленно», — отгоняя тревогу, подумал он.
Сразу после обеда они прибыли обратно в спортзал. Когда они приехали, съемочная команда тоже вернулась с перерыва и была в полной боевой готовности. Когда Джэкён со госпожой Чхве поднялись на третий этаж, Джихон присел в лобби второго этажа, чтобы немного передохнуть. Пока он обменивался сообщениями с руководителем группы Ли, обсуждая изменения в расписании, ему позвонил Иньёп.
— Эй, поднимайся на крышу прямо сейчас. — быстро выпалив, Иньёп не оставил времени на вопросы и тут же отключился.
Сгорая от любопытства: что же там могло произойти, Джихон поднялся на крышу. В зоне для курения, кроме Иньёпа, стояли еще двое. Судя по их деловым костюмам и пальто, они явно не являлись сотрудниками телестудии.
«Кто они?» — подумал Джихон, подходя поближе, но, увидев их лица, он внезапно остановился с удивленным: «О?!»
Это были два старших из студенческого клуба, с которыми Иньёп часто проводил время — Донджин и Вонмён. Заметив Джихона, ребята радостно воскликнули: «О, эй, Чон Джихон!», «Явился!»
Не прекращая веселиться, Вонмён добавил как бы ненароком, но с целью подразнить: — Эй, мы слышали, ты скоро женишься.
Из-за чего Джихон невольно замер, переспросив: — ...Что?
— Иньёп-хён так сказал. Что ты, кажется, скоро женишься.
— Ох, вот еще. — Джихон тяжело вздохнул и, опустив плечи, процедил: — Какая чушь.
На его слова Вонмён и Донджин переглянулись, а затем недовольно уставились на сплетника с явным вопросом: «Что всё это значит?». А Иньёп в ответ лишь засмеялся, держа сигарету во рту, и тут же стало ясно, что он пошутил. Двое, осознав, что попались, одновременно заверещали: — Ах, да что ж такое!
— Да нечего тут удивляться, просто вы снова повелись на очередную хохму — фыркнул Джихон.
— Как был шутником, так и остался, — с усмешкой съязвил Донджин, а рядом с ним Вонмён спросил: — Так что, Джихон, у тебя сейчас никого нет?
— Да есть у него кто-то, есть ! — резво встрял Иньёп.
— Ну конечно. Когда он вообще был один, — фыркнул Донджин.
Тогда Иньёп, нарочно понизив голос, добавил: — Нет-нет, это тебе не те, с кем он мутил раньше. Теперь всё о-о-о-чень серьёзно.
Донджин и Вонмён синхронно распахнули глаза, будто говоря: «Ого, да неужели?»
— Да, всё серьёзно. Чон Джихону теперь никуда не деться, — не унимался Иньёп.
— Эй, старший, хватит уже, — нахмурился Джихон, обращаясь к весело хихикающему парню.
Честно говоря, если бы всё это было ложью, он бы просто проигнорировал его слова или подыграл. Но всё им сказанное — чистая правда, что вызвало в нем бурю эмоций. Вонмён и Донджин, заметив его реакцию, заинтересовались пуще прежнего и стали напирать с ещё большим энтузиазмом.
— Реально? Чон Джихон наконец встретил свою половинку?
— Эй, и кто же, кто? Давай уже знакомь нас, парень или девушка? Должно быть, это впечатляющий человек.
Джихон хотел возразить, мол такого человека нет, но язык не повернулся. Вместо этого он просто цокнул языком и сунул руки в карманы пальто, давая понять, что собирается хранить молчание. Как вдруг...
— Продюсер, вот как этим пользоваться, — раздался знакомый голос, и Джихон резко обернулся, испуганный до полусмерти.
А вот и "виновник торжество " - Джэкён, который только что вошел на крышу, открыв дверь. Похоже, он немного смутился, увидев Джихона здесь, поскольку замер на несколько секунд. Даже Иньёп, потрясённый неожиданной ситуацией, застыл, позабыв сделать затяжку.
— Ого, это ведь сам Квон Джэкён, — пробормотал Вонмён.
— Вау, его плечи просто что-то с чем-то, — добавил Донджин.
Тем временем оба быстро затушили свои сигареты и принялись поправлять одежду. Джихон хотел было спросить, что они делают, но потом заметил в руках Джэкёна камеру.
— Эй, что это у тебя? — спросил Джихон.
Когда он поинтересовался, зачем Джэкён держит её, Иньёп ответил за него:
— Ах, я попросил его позже взять небольшое интервью у тренера Ю.
— Почему Джэкён должен брать интервью у тренера Ю? — не успел закончить Джихон, как Иньёп, взорвавшись, перебил:
— Почему, спрашиваешь?! Да потому что только так можно получить хоть какие-то стоящие кадры! Если всё так и останется, то выйдет настоящий документальный фильм! Мне светит перевод в образовательный отдел!
— Ладно, ладно, чего ты злишься ? — сказал Джихон, пытаясь успокоить взбешённого друга.
Пока Донджин под шумок, вытащив стилус, подошёл к Джэкёну: — Эм... Не могли бы вы дать мне автограф?
— Нет, — отрезал тот, даже не дослушав до конца.
— А... понятно... — неловко пробормотал Донджин и, опустив голову, поплелся на своё место.
Вонмёну, уже почти достававшему блокнот, бросилась в глаза изменившаяся атмосфера. И, слегка помедлив, он сунул его обратно. Затем, чтобы сгладить напряжение, обратился к Иньёпу и Джихону: — Ну, как бы там ни было, твоя мечта сбылась, Иньёп. Ты так хотел заснять Джихона, что в итоге добился его участия в своей программе.
И тут Джэкён решительно подошел к ним и, обратившись к Донджину:
— Автографа не будет, но я могу сделать с вами фото.
На радостях Донджин, тут же снова достав телефон, неуклюже вытянул руку в попытке снять селфи. Это оказалось не так-то просто: расстояние было слишком коротким, и из-за разницы в росте почти в 20 сантиметров вместить их обоих в кадр было нелегко. Квон Джэкён, предложивший сфотографироваться первым, даже не думал проявлять ни капли вежливости, чтобы облегчить задачу: он не стал ни приседать, ни наклоняться. В итоге Вонмёну пришлось подключиться к процессу.
— Ох, спасибо огромное! — радостно воскликнул Донджин.
Воодушевленный Вонмён с раскрасневшимся лицом тоже достал мобильник:
— Эм... Господин Квон Джэкён, можно мне тоже сделать с вами фото?
Бульдозер охотно согласился. Он по-прежнему притворялся статуей, но сам факт того, что этот упрямец дважды подряд пошел навстречу незнакомцам, казался чем-то невероятным.
Из-за чего Джихон аж занервничал: «Что с ним такое? Неужели решил быть дружелюбным ко всем людям ради какой-то выгоды? Или вдруг решил начать жизнь с чистого листа? Хотя нет, это точно не про него…»
Ну что и требовалось доказать.
— Это твои старшие, да? — вдруг спросил Джэкён. — Вы ведь были в киноклубе? А вы там фильмы снимали? Какую роль ты играл?
Сделав всего два снимка, Джэкён тут же потребовал взамен информацию о деятельности Джихона в прошлом.
— Эй, эй! — в панике перебил его Джихон. Он уже готов был прошипеть: «Что тебе до этого? Если дел больше нет, спускайся вниз», — но не успел, потому что Донджин и Вонмён просто сдали все с потрохами.
— А, Джихон не играл. Он был и казначеем, и секретарем, и кастинг-менеджером.
— Иньёп хотел сделать его актером, но тот отказался.
— Точно. Мы даже специально написали сценарий с главным героем — пловцом, но он все равно воспротивился, и в итоге так ничего и не реализовали.
Выслушав все это, Иньёп топнул ногой: — Да вот именно! Тот сценарий был просто бомбой! Если бы мы тогда его сняли, я бы сейчас находился на Чунмуро, а не здесь! [1]
— Вряд ли. Лучше радуйтесь, что остались здесь.
От этих слов Иньёп смутился и, опустив взгляд, снова закурил сигарету.
— В общем, тогда мы думали, что он согласится, но он не сдавался. Поэтому Иньёп, чтобы удержать его, назначил Джихона казначеем, потом еще и секретарём. Вдруг потом уломать получится.
— Точно, точно. Вплоть до выпуска старшего Джихон продолжал упрямиться, и в итоге Иньёп уже такую чушь начал нести… Как там было? "Раз ты не хочешь, мы не можем снять фильм, так что либо приведи кого-то, кто согласится, либо давай сам!"
— И ведь реально привел. — Донжин усмехнулся. — Причём четырех человек сразу. И у нас впервые был кастинг.
Донжин и Вонмён, вспоминая это, засмеялись.
— Он настоящий мастер убеждения.
На эти слова Джэкён хмыкнул и бросил на Джихона странный, задумчивый взгляд. Он ещё несколько секунд смотрел на него, а потом, будто невзначай, опустил голову, проверяя камеру.
— А я как-то видел, как Джихон с кем-то сторговался. Он ведь почти ничего и не сделал. Просто бросил пару комплиментов: «Ты такой красивый, тебе часто это говорят? У нас в клубе фильм снимают, не хочешь попробовать?» И всё, человек тут же попал в коварные сети.
На что Джэкён, не отрываясь от процесса, внезапно нахмурился и стал стучать по объективу пальцем.
— Он реально какой-то особенный, — подхватил Вонмён.
— Может, это у него судьба повесы ? — пошутил Донжин.
С каждым их словом движения Джэкёна становились всё резче, а постукивания звучали всё ярче. Было очевидно, что не только с камерой что-то не так, но и с самим Квоном Джэкёном.
— Каждый раз у него был новый партнер. Мы всё гадали: кто он вообще такой?
— И все они красивые, словно модели.
— Помнишь, он встречался с той девушкой-моделью?
— Точно. А потом ещё кто-то из нашего клуба… Этот, который в айдолы метил.
— Ага, Чхве Седжин. Иньёп планировал дать ему роль в фильме, но когда они расстались, тот сразу же покинул клуб.
— И он не единственный. Немало людей приходили к нам благодаря Джихону, но и уходили по той же причине.
Джэкён тем временем уже почти бил по камере кулаком. Беспокоясь о том, что она может не пережить такого напора, Иньёп поспешил вмешаться.
— Это обычное дело для студентов: романтические связи, расставания… Но истинное чувство приходит с годами, с обретением зрелости. Посмотрите на Чо Вонмёна — яркий тому пример!
— А, да, точно. — К счастью, Вонмён улыбаясь согласился.
— Джихон, с твоим партнером сейчас у вас все серьезно ? Планируете свадьбу ?
Беседа, казалось, повернула в правильное русло, но это было лишь затишье перед бурей. Вонмён задал вопрос, ответ на который Джихон не мог дать при присутствии Джэкёна. А тот, изображая безразличие, явно навострил уши.
— Да ну, с его-то характером ? Таким лучше одному жить. Даже не мечтай о свадьбе, — вставил Донжин, не определившись, на чье он стороне в этой ситуации.
— Нет-нет, — замахал руками Вонмён. — Такие, как он, когда женятся, обычно отлично справляются. Так что, Джихон…
А после, достав из внутреннего кармана пальто конверт, протянул его Джихону: — Вот, приходи поесть и просто деньгами поздравь.
— Так вот она - причина вашего визита ? — спросил Джихон, открывая конверт. Теперь всё ясно: они завели разговор о браке, потому что сам Вонмён вот-вот женится.
— Да. Можешь взять с собой своего парня. Познакомь нас с ним.
«Он стоит прямо рядом с тобой. Вы же даже вместе фотографировались». — подумал Джихон, разглядывая приглашение, а Иньёп, закуривая новую сигарету, неожиданно спросил:
— Эй, а ты что, бросил курить? Ни одной в рот не взял.
Предложив ему сигарету, Иньёп услышал быстрый отказ.
— Нет, я сейчас стараюсь меньше курить.
Но не успел Джихон договорить, как Донжин и Вонмён воскликнули: — Эй, да он точно жениться собирается!
Услышав слова о свадьбе и жене, Джэкён снова незаметно вздрогнул. В конце концов, он даже перестал возиться с камерой и принялся бросать на Джихона, полные немой надежды взгляды: «Серьёзно? Ты бросаешь курить из-за меня? Потому что хочешь быть моим супругом?».
— Нет, совсем не поэтому, — поспешно возразил Джихон. — Просто сейчас на работе такая атмосфера. Курильщиков всё сильнее осуждают, вот я и решил бросить.
На самом деле препараты отбили тягу к никотину и еде, но Джихон предпочёл обойтись таким объяснением.
— Да уж, сейчас с этим строго, — поддакнул кто-то.
— Точно. У нас в офисе тоже многие решили бросить по этой причине.
К счастью, его коллеги-курильщики поддержали, и они плавно съехали с волнительной темы. Джихона немного раздражало, что Джэкён снова стал стучать по ни в чём не виновной камере, но он решил не обращать внимания: «Ну и пусть, она ведь не моя».
— Слушай, а у меня, когда я бросал курить, началась дикая тяга к сладкому, и я сильно поправился. А у тебя такого нет? — спросил Вонмён.
— Нет, не особо. Я в принципе не люблю сладкое.
Но вот к алкоголю тянуло сильнее. Ему никогда особо не нравилось выпивать, но в последнее время из-за резких перепадов настроения всё чаще хотелось пропустить пару рюмок.
п.п. <Пьющая жена — горе в семье>
— По-моему, ты даже похудел, — заметил Иньёп, выпуская струйку дыма. — Мы ведь не виделись где-то три недели? Ты точно стал стройнее, чем в прошлый раз. Хотя, честно говоря, так ты даже лучше смотришься в кадре.
— Ну и отлично, — Джихон постарался ответить спокойно, словно это ничего не значило. Но всё же украдкой следил за реакцией Джэкёна, который по-прежнему был сосредоточен на камере, а его лицо не выражало никаких эмоций.
[1] Чунмуро (충무로) — это район в Сеуле, который исторически считается центром южнокорейской киноиндустрии. Вплоть до 2000-х годов Чунмуро был местом, где находились основные киностудии, офисы продюсеров, дистрибьюторов и другие ключевые игроки корейского кинематографа.
[2] Дохвасаль указывает на человека, который обладает исключительной привлекательностью и харизмой, способной притягивать внимание и влюблять в себя других.
Послеобеденная тренировка прошла благополучно, и они, как всегда, вместе сели в машину. Обычно они заканчивали не позже шести вечера, но из-за съёмок задержались, и когда вернулись домой, уже давно перевалило за девять.
— Я собираюсь быстро сбегать в магазин. Хочешь подняться первым? — спросил Джихон, припарковав машину.
— В магазин? Зачем? — удивился Джэкён.
В итоге мужчины вместе направились к ближайшему круглосуточному мини-маркету. Войдя внутрь, Джихон сразу устремился к холодильнику с напитками. Джэкён, увидев, что тот выбирает алкоголь, поинтересовался: — Ты серьёзно? Пришёл за ним?
— Ага. Ты хочешь чего-нибудь? — предложил Джихон, отойдя в сторону. Но парень лишь покачал головой.
— Купи только для себя. Я не пью.
— Нет. Просто однажды напился и наделал глупостей, из-за чего больше не притрагиваюсь к алкоголю.
— Да ладно, что же ты такого натворил? — с улыбкой спросил Джихон, но Джэкён не ответил. По его мимике было понятно, что он не хочет рассказывать, и тот больше не настаивал.
— Ну, в любом случае, лучше не пить, — согласился Джихон, открывая дверцу холодильника. — Решить бросить пить из-за какого-то случая и после этого ни капли в рот не взять — впечатляет. Ты можешь сделать абсолютно всё.
— Я уже и так всё сделал, — невозмутимо заявил Джэкён.
Когда они вернулись домой, Джихон первым делом пошёл в душ. Закончив, он заметил, как Джэкён предусмотрительно всё приготовил: достал упаковку из шести банок пива, поставил их по одной на стол и высыпал попкорн и смесь орехов в тарелки.
Для обычного человека это была бы мелочь, но для Квон Джэкёна, никогда даже чашку не помывшего за собой и привыкшего к тому, что его обслуживают, — не говоря уже об уборке или пользовании стиральной машины, что, кстати, он испытал на себе только в доме Джихона, — это настоящее достижение.
— Эй, да ты действительно стал человеком, — с искренним удивлением расхохотался Джихон.
Легкое недоумение не помешало Джэкёну открыть банку, наполнить стакан, стараясь налить без пены, и протянуть его Джихону. Более того, едва он пригубил напиток, как Джэкён, словно подгадав момент, ловко очистил фисташку и осторожно положил её ему в рот. На самом деле и попкорн, и орехи выбрал Джэкён.
Джихон не из тех, кто ест закуску с алкоголем, и купил только пиво. Но когда они были в магазине, парень рассчитался за них отдельно. Джихон подумал, что ему просто захотелось чем-то перекусить. А теперь стало ясно, что всё было задумано, чтобы накормить его.
— Что это с тобой сегодня? Почему ты ведёшь себя так мило? Совсем на тебя не похоже.
На что Джэкён насмешливо фыркнул, будто говоря: «И что этот хён несёт?». Прежде он бы уже всё бросил и встал, услышав, что его называют милым, но сейчас сидел на месте с напускной невозмутимостью. Вероятно, за последние несколько дней ему даже стало нравиться получать такие комплименты. Более того, Джэкён снова взял попкорн и сунул его в рот Джихону, спрашивая: — А ты-то чего вдруг сегодня решил выпить?
Едва Джихон поставил пустой стакан на стол, как Джэкён, прищурившись, задал вопрос: — Почему? Тебе раньше нравился тот старший?
— Тот, который дал тебе приглашение на свадьбу.
Неожиданное заключение вызвало у Джихона громкий смех: — Ты с ума сошёл?
— Но почему тогда пьёшь? — не унимался в своих подозрениях Джэкён.
Ведь Джихон не пил последние несколько месяцев даже рюмки за ужином, а тут вдруг решил выпить, поэтому его выводы казались вполне логичными.
— Да нет, просто в последние дни мне действительно хотелось. Но из-за съёмок я решил дождаться их окончания. А завтра выходной, так что... — С этими словами Джихон налил себе ещё пива.
Когда Джихон добавил, что с теми старшими они не были особенно близки даже в университете, Джэкён наконец-то угомонился. И снова занялся очисткой фисташек. Джихон заметил, что тот сконцентрирован только на них. Из всего многообразия на столе, очевидно, они ему нравились больше, чем миндаль или попкорн.
— Но зачем ты вообще задавал им такие бесполезные вопросы? Какая тебе разница, чем я занимался в клубе?
— Мне интересно слушать о тебе истории, которых я не знаю. Какие курсы ты посещал, чем занимался в клубе, что делал на фестивалях. Мне хочется абсолютно знать всё. А ты сам об этом почти не рассказываешь. — ответил Джэкён, не отрываясь от процесса.
На некоторое время Джихон уставился на него, а затем решил слегка поддразнить: — Ну, про курсы ладно, но всё остальное в основном связано с моими прошлыми интрижками. Ты ведь не ревнуешь?
Но Джэкён, насупившись, хранил молчание и продолжал недовольно щуриться, медленно пережёвывая сушёную клюкву. На что Джихон, усмехнувшись, допил оставшееся пиво. А затем открыл новую банку и между делом произнёс: — Да брось, не ревнуй. Ты же слышал, я с ними быстро расставался. А самые долгие отношения длились около четырёх месяцев.
— И зачем вообще тогда встречались?
— Ну просто… Они говорили, что я им нравлюсь. — Промямлив, Джихон сделал глоток прямо из банки.
— Я не про тебя, а про них, — возразил Джэкён и снова принялся чистить фисташки.
— Если они собирались так быстро расстаться, зачем вообще начинали?
Джихон посмотрел на фисташковые скорлупки, падающие с пальцев Джэкёна, и тихо пробормотал себе под нос: — Кто знает… Если подумать, возможно, я для них был чем-то вроде трофея.
В конце концов, на первом курсе он был довольно известен в университете. Некоторые его бывшие партнёры даже хвастались: мол, он хорошо заботится о них, хотя внешне так и не скажешь, или что он не отказывает и принимает всё как есть. Может, кто-то слышал подобные разговоры и решил проверить, так ли это на самом деле, завязав с ним роман из любопытства. А потом, разочаровавшись или поняв, что он не такой уж и особенный, быстро бросали.
— Что за уроды… — раздражённо прошипел Джэкён. Взбешённый, он машинально съел только что очищенную фисташку сам.
Джихон, с улыбкой наблюдавший за ним, спокойно добавил: — Конечно, не все такие. Были и те, кто действительно признавался в любви искренне. — И залпом выпил половину банки.
— Но, возможно, реальность оказалась не такой, как они ожидали, и разочаровывались. Или я сам чем-то их задел.
— Если они действительно любили, разве могли бы так легко отказаться от тебя? — нахмурившись, сказал Джэкён.
— Любовь… Что тут такого? — Джихон усмехнулся, слегка встряхивая банку пива. — Изменить предпочтения своего сердца — дело одного мгновения.
— Ты же сам никогда никого не любил, а рассуждаешь, как будто всё знаешь, — проворчал тот, на этот раз обратив своё раздражение на Джихона.
Джихон тихо улыбнулся, заметив, что парень больше не скрывает собственных колючих эмоций даже перед ним.
— А что, я тоже когда-то добивался чего-то десять лет, — произнес Джихон. Но в горле тут же пересохло. И он сделал ещё один глоток пива.
— Я думал, что буду любить это до конца жизни, что никогда не откажусь, но оказалось, что ошибся. Стоило однажды решить, что больше так не пойдёт, как всё рухнуло в один миг. Потом стало тяжело даже думать об этом, а видеть — вообще невыносимо, и я просто хотел сбежать как можно скорее.
— Что? Ты же говорил, что никого никогда не любил, — брови Джэкёна вновь угрожающе сошлись на переносице. Судя по встревоженному виду, он начал подозревать, что у Джихона есть какие-то секреты, о которых он не рассказывал.
Джихон допил остатки пива и, сминая пустую банку, уточнил: — Плавание.
Рука Джэкёна, перебирающего фисташки, замерла. Джихон, не обращая внимания на его жест, потянулся за новой порцией алкоголя.
— Ты ведь начал плавать в одиннадцать? А я в семь. В начальной школе меня тоже называли гением, а в средней я стал членом национальной сборной. До твоего появления, наверное, я был лучшим пловцом в стране.
Открыв банку, он сделал глоток. Пузырьки газа сильно обжигали горло.
— Когда тебя хвалят, хочется становиться ещё лучше. Я выкладывался на полную. Поднимался на рассвете, ещё до школы разминался по час-два, после утренних занятий снова отправлялся на тренировки, работал над выносливостью и силой. И даже не замечал, насколько это тяжело, потому что плавание приносило мне радость. Я думал, что буду заниматься им до последнего, что уйду на пенсию как можно позже, а после окончания карьеры стану тренером или инструктором, чтобы всегда оставаться в спорте.
Джихон усмехнулся, вспоминая себя в те дни и свои наивные мечты. Это было правдой: он так любил плавание, что даже после строгих выговоров от тренера и изнурительных упражнений он с нетерпением ждал следующего утра, чтобы снова вернуться в бассейн.
— Но когда я выиграл медаль на чемпионате мира, вдруг наступил кризис. Осознание того, что это мой предел, настигло меня.
Джихон избегал взгляда Джэкёна и продолжал смотреть в отверстие банки.
— Тогда я сократил своё время почти на три секунды по сравнению с обычным результатом. В спорте говорят, что с каждым атлетом хотя бы раз в жизни происходит чудо. Моё случилось тогда. И состояние было отличным, и сетка соперников удачной — двух основных претендентов на медали дисквалифицировали в полуфинале.
— Говорят, рекорды устанавливает человек, а медали дарит бог. Всё было именно так. Это не столько моя заслуга, сколько удачное стечение обстоятельств. И когда я понял, что лучше этого результата уже не будет, меня охватило отчаяние. Все вокруг уже твердили о предстоящей Олимпиаде, а я знал, что ничего не выйдет. Обычно получить медаль на Азиатских играх считалось огромным достижением, но после победы на Чемпионате мира они стали восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Давление возросло, а пределы моих возможностей стали очевидны после соревнования, поэтому у меня не было уверенности, что я смогу продолжать. Было страшно от мысли, что придётся показывать результаты хуже. Поскольку планка задрана, и люди ждут от тебя исключительно триумфа. Раньше, если скорость была немного хуже, я думал с энтузиазмом: «Ничего, я снова улучшу её». Теперь же, даже если показатели оставались хорошими, я сравнивал их с Чемпионатом мира и думал с тревогой и нетерпением: «Этого недостаточно, нужно значительно сократить время». Из-за чего плавание перестало приносить удовольствие, и, находясь в воде, я чувствовал себя ужасно. Я злился на свое тело, которое не могло угнаться за моими амбициями. А еще искренне пожалел о том, что принял участие в Чемпионате мира. В конце концов, я даже плакал, думая о том, зачем вообще начал заниматься плаванием.
— Как только теряешь мотивацию, очень трудно вернуть её обратно. В довершение ко всему я повредил плечевой сустав из-за перенапряжения, а новенький ученик начальной школы — настоящий гений, с которым мне не сравниться. Более того, говорили, что он альфа, что усугубило ситуацию. Когда я думал о том, что у него другая физическая выносливость, мне становилось завидно, — продолжил Джихон, но быстро добавил, чтобы Джэкён не понял его неправильно: — Но всё же решение уйти из спорта не связано с ним.
— ...Наоборот, именно благодаря тебе я продержался еще несколько месяцев. Мне было приятно, что ты сказал, что моя техника классная.
К счастью, лицо Джэкёна, которое уже было застывшим, снова немного расслабилось после этих слов. Но это было ненадолго. Серьезность все еще оставалась на месте. Наверное, с тех пор, как Джихон завел разговор о плавании.
Однако Джихон, не обращая внимания, продолжил: — На тот момент мое сердце уже было пустым, и я хотел как можно скорее бросить. Но, когда пришло время уйти, я почувствовал страх, и мне не хватало смелости. Поэтому я и затянул на полгода.
Из-за длительных откровений у Джихона пересохло в горле, отчего он залпом выпил чуть больше половины банки пива одним глотком. Поставив её, он почувствовал легкое головокружение. Ему показалось странным это новое ощущение, ведь еще не время пьянеть.
— Когда я решил завершить карьеру, мне каждый раз приходилось выслушивать разное, например: «В нашей стране ты лучший. Как член сборной может так легко все бросить?! Ты даже не получил никакой травмы! А говоришь, что больше не можешь, разве это разумно?! От того, как ты будешь выступать, зависит размер финансовой поддержки, которую федерация получит, так что для коллег ты должен продержаться! Ты думаешь, другие продолжают из-за удовольствия? Все они терпят ради тех, кто им помог, ради родителей, которые пережили столько трудностей, и ты хочешь от всех отмахнуться?! В любом деле важна настойчивость. И если ты так поступишь, то и после плавания ничего не добьешься, что-то начнешь делать, а как только станет тяжело, сразу сбежишь...»
Слова, перешедшие грань оскорблений, были почти как проклятия.
Особенно федерация, которая активно использовала имя Джихона для множества проектов, присваивая деньги под этим предлогом, была в ярости, услышав о его решении уйти на пенсию: «Этот молодой парень, которого мы баловали, потому что он немного хорошо показал себя, теперь не может встать на ноги», — затем ругань прервалась смачной пощёчиной. Но в ту же секунду за ней последовали объятия в попытке успокоить, мол: «Давай, попробуй еще раз, ты же всегда был хорош».
— Сука, — впервые вмешался Джэкён, тихо прошипев. — Эти старые придурки из федерации. Надо было просто поджечь их долбанное здание, — гневно добавил он, и это было настолько ощутимо, что казалось, его ярость пронизывала воздух.
— Ну, федерации, в общем-то, почти уже не существует. Большинство этих людей сейчас безработные. Ты уже отомстил, так что не злись, — сказал Джихон, немного насмешливо. — И я еще легко отделался. Если честно, кто не получал ударов и не слышал ругани во время тренировок? Несколько пощечин — это вообще ерунда.
И в самом деле, оставили глубокие следы в душе не столько удары, сколько слова, которые он услышал тогда.
«Наверное, всему виной то, что они озвучили мои же мысли. Поэтому мне и было сложно избавиться от того гадкого ощущения», — внутренне заключил Джихон.
В то время Джихон постоянно беспокоился об одном: «Если брошу плавание, кто теперь будет смотреть на меня с одобрением? И за что меня хвалить? Какая во мне ценность?». Эти мысли не давали ему уснуть по ночам. Потому что на тот момент он считал, что плавание — это всё, что у него есть.
— Может быть, из-за того, что что я был в центре внимания, меня пугало не столько будущее или карьера, сколько мнение окружающих.
Джихон боялся, что разочарованные родители больше не будут им гордиться, что друзья, которые хвастались знакомством с национальным спортсменом, а также взрослые, которые всегда говорили, какой он молодец, вдруг отвернутся от него, посчитав жалким трусом.
— Поэтому как раз после того, как я бросил плавание, я стал заниматься разными вещами. Мне нужно было доказать себе, что я всё ещё чего-то стою, даже без плавания.
Поскольку льготный приём для спортсменов стал невозможным, Джихон, хоть и поздно, но начал подготовку и был зачислен в университет, о котором мечтал. Уже в университете он работал ещё усерднее. Чтобы никто не подумал, что тот занимался спортом только ради поступления, Джихон уделял особое внимание своим оценкам, старался больше других. И не пропустил ни одного мероприятия или собрания.
Но чем больше Джихон лез из кожи вон, тем сильнее ощущал, что что-то не так. Любое занятие доставляло радость лишь в самом начале, а потом быстро надоедало. Его тело, по сути, просто присутствовало, но разум всегда был где-то в другом месте.
То же самое происходило и в отношениях. Если он кому-то нравился, он испытывал счастье. Его искренне трогала чужая заинтересованность. Это было настолько приятно, что Джихон тут же соглашался, делая всё возможное для партнёра просто из благодарности.
Однако искусственные, пустые проявления чувств рано или поздно распознаются каждым. Так, пройдя через несколько неудачных отношений, Джихон всё больше убеждался в том, что он никудышный человек, неспособный взять на себя ответственность и довести что-либо до конца.
И постепенно Джихон становился всё более закрытым и осторожным. В конце концов, он начал занимать отстранённую позицию, готовясь к расставанию: «Мы ведь всё равно скоро разбежимся, правда? Ну, максимум через пару месяцев. Так что лучше не омрачать это время ссорами и сохранить добрые воспоминания друг о друге».
— Позже я понял, что, вероятно, были люди, которым такое поведение не нравилось… Потому что я всегда только подстраивался под других. Я игнорировал свои желания и обычно отвечал: «Хорошо, если ты хочешь, мне тоже нравится, давай сделаем вместе».
Осознание того, что такая позиция могла расстраивать возлюбленного, пришло к нему лишь недавно после слов Джэкёна. Безусловная доброта и стремление во всём соответствовать чужим ожиданиям — это, по сути, сигнал, что у тебя самого нет ни желаний, ни амбиций.
— Если честно, быть может, это я сам неосознанно хотел показать, как бы намекая: «Я просто принял твоё признание не потому, что ты мне нравишься. Я согласился, потому что ты предложил. Поэтому, если ты решишь разорвать со мной отношения, мне не будет грустно». Хотел дать понять, что даже если меня бросят, то я не стану особенно несчастным или униженным.
Сказав это, Джихон залпом допил оставшееся пиво. Сминая пустую банку, он почувствовал, как мир снова слегка качнулся перед глазами.
«Кажется, я действительно напился», — признался самому себе Джихон.
Захмелеть всего от трёх банок пива? Как нелепо. Может, это из-за того, что он пил на голодный желудок? Или, возможно, повлияли гормоны?
Да какая разница, по какой причине. Главное — результат. И из-за этого наговорил Джэкёну лишнего. Ведь теперь он может разочароваться в нем: «Хён, мне казалось, что ты совсем другой. Я считал тебя крутым, а на самом деле ты какой-то жалкий и ничем не примечательный человек». Возможно, Джэкён даже презирает его сейчас. Именно поэтому Джихон и боялся быть откровенным.
Привычно открывая новую банку, Джихон ждал реакции собеседника. Будто не терпелось получить финальную пулю, он хотел, чтобы тот поскорее осудил и раскритиковал за всю его никчёмность.
— А почему ты считаешь себя безответственным, хён? — пребывая в тотальном недоумении, наконец спросил Джэкён.
— В конце концов, ты ведь доучился до выпуска, занимался клубными делами, выполнял всё до конца, не так ли? Да ещё и ходил на лекции других факультетов. Это же значит, что у тебя есть ответственность. Если что-то делать легко и в радость, то это просто потому, что нравится. Причём тут ответственность? Она проявляется, когда ты идешь вперед, вопреки всему.
Чем больше говорил Джэкён, тем ярче его выражение лица показывало, что он всё меньше понимает, как Джихон составил о себе такое мнение.
— И потом, — продолжил он, — каждый раз, когда я отказывался участвовать в эстафете, мне тоже говорили, что я безответственный и недостоин быть в национальной сборной. Но я ни разу не считал себя таковым. Потому что я всегда делал то, что должен, и никогда никому не доставлял проблем.
— И мы в этом похожи, хён, — сказал Джэкён твёрдым и решительным голосом.
— Хён, ты вовсе не безответственный. Ты всегда делал всё, что мог. Никогда никому не причинял неудобств. Если честно, я ни разу в жизни не встречал такого бесполезно ответственного человека, как ты.
В слове «бесполезно» Джихон уловил лёгкое недовольство и не смог сдержать смех.
— Даже в отношениях, — продолжил Джэкён, — ты ведь сам никогда первым не говорил о расставании. Да и с твоим характером наверняка старался больше остальных.
Джэкён, подчеркивая свою правоту, даже стукнул кулаком по столу. На что Джихон с улыбкой взглянул на него, а затем кивнул.
Всё-таки, когда отношения только начинались, это было волнительно, и он чувствовал благодарность. Хотел заботиться и радовать. А когда видел на лице другого человека счастье, сам испытывал его.
— Может быть, именно поэтому я потерял уверенность в себе. Мне казалось, я делал всё, что мог, но всё равно в итоге оказывался брошенным. Это заставляло думать, что со мной с самого начала что-то не так. И я испорченный человек.
Даже если он заранее был готов к печальному финалу, прощаться всегда было тяжело. Пусть он не любил тех людей всем сердцем, но в момент расставания чувствовал, как в душе что-то умирает. И дело было не только в грусти — ему казалось, что это ещё одно подтверждение его неполноценности.
— Вот поэтому я и сказал, что больше не хочу никаких отношений. Не хочу снова ранить себя и убеждаться в том, что я никчёмный. Понял, болван? — сказал Джихон, специально бросая в Джэкёна зёрнышко попкорна с улыбкой. Затем открыл новую банку пива и залпом выпил почти половину.
Джихон ожидал, что тот фыркнет: «И из-за такой ерунды ты переживаешь, хён? Ты слишком заморачиваешься по пустякам!».
Но Джэкён промолчал. Он, облокотившись на стол и подперев подбородок рукой, просто тихо смотрел на него. И только когда тот почти осушил свою банку, Джэкён наконец заговорил.
— Жаль, что я не твой ровесник или не старше тебя.
Он не улыбался, но не выглядел ни грустным, ни сердитым. С тем же обычным спокойным видом он произнёс это так, словно просто констатировал факт.
— Если бы мы были одного возраста или я был старше, я бы поступил с тобой в один университет, первым признался бы в своих чувствах, и мы начали бы встречаться. И, естественно, никогда бы не расстались. Никому бы больше не дал шанса, удерживал бы тебя рядом с собой до самой смерти.
Джихону вдруг захотелось плакать. Но не потому, что он действительно сожалел о прошлом или о том, что всё могло бы сложиться иначе. Просто он был так тронут. Джэкён принял его исповедь без тени насмешки или разочарования, только с легкой меланхолией посетовав на то, что они не встретились раньше. Ему нравилось, насколько Джэкён его ценил. Даже больше, чем он ценил сам себя. Эта безграничная любовь и забота, несоизмеримо большая, чем он заслуживал, наполняли Джихона чувством невыразимой благодарности, готовой в любой момент прорваться наружу потоком слез.
Страх расставания с Джэкёном терзал его сильнее, чем любые прошлые разрывы. Мысль о грустном финале рушила его изнутри. Джихон знал, что не вынесет этого. Но поделиться своей тревогой он не решался. Джэкён молод, а впереди его ждет большое будущее, и такие откровения могут связать ему руки. Но если все так и продолжится, то велика вероятность, что Джихон вывалит на него свои горькие чувства. Скорее всего, он даже начнет цепляться за Джэкёна и реветь навзрыд. Но затянувшийся вечер грозил неминуемым взрывом и полным обнажением души перед возлюбленным — зрелищем, которое Джихон никак не хотел ему демонстрировать. Поэтому, допив пиво, он тихо произнёс: — Иди домой сегодня.
Неожиданная просьба вызвала у Джэкёна недоумение: — Почему?
— Я пьян, сегодня ничего не получится, — нарочито отшутился он.
На что парень тут же нахмурился: — Да что ты говоришь?
— Вот же... — окончательно сдавшись, усмехнулся Джихон. — Эй, если ты уже всё понял, разве не по правилам этикета просто тихо уйти?
— Ну, я ведь вообще-то хам, — специально фыркнув, ответил Джэкён.
Очевидно, этот бульдозер обидится, если Джихон согласится с ним. Хотя на самом деле в последнее время его поведение вовсе не было настолько плохим, чтобы заслужить такие слова.
— Не настолько уж ты и невежлив, — Джихон подпёр рукой подбородок и задумчиво произнёс: — В последнее время ты даже стараешься быть дружелюбным с людьми.
Отчего брови Джэкёна снова сошлись на переносице, словно он пытался что-то вспомнить, а-ля: «Разве я так делал?»
— Делал. — улыбнулся Джихон, положив голову на стол. — Хоть ты сам этого не замечаешь, но ты немного изменился.
Когда он добавил, что это, пожалуй, даже хорошая перемена, парень, сразу же приободрившись от комплимента, расправил плечи с гордым видом: — Ладно. Тогда я и тебе окажу услугу. Давай, быстрее прижмись ко мне и поплачь.
— Потому что я старший. — Джихон, поднимаясь из положения лёжа на столе, пробормотал: — Ты ведь любишь меня за то, что я такой классный.
— А ещё я люблю тебя за то, что ты милый, — отрезал Джэкён, моргнув так, будто не понимал, о чём он.
Джихон посмотрел на него с лёгкой, ироничной улыбкой, как бы говоря: «Ну конечно». Джэкён, опершись на стол, подался вперёд: — Хорошо. Тогда, может, сегодня я буду старшим? Джихон-а, что думаешь?
От неожиданного панибратского тона Джихон рассмеялся, чуть громче обычного из-за выпитого им алкоголя. И тем самым привлек на себя недовольный взгляд ворчуна, который немного обиженно буркнул: — Хён, тебе ведь нравятся постарше?
— Просто такое чувство. Ты ведь любишь, когда я зову тебя Джихон-а и общаюсь неформально.
Джэкён, прищурившись, зыркнул на Джихона. Это был его фирменный взгляд, который, хоть и демонстрировал недоверие, но всё же выдавал, что эти слова ему приятны.
— Ладно, сегодня я буду старшим. Давай, покапризничай.
— Почему, Джихон-а? Я всё приму, что бы ты ни сказал.
— Не обращайся к хёну так неуважительно. — нахмурился Джэкён, явно показывая: «Ну это уже чересчур!».
— Хён Джэкён, — вкрадчиво прошептал Джихон, всё ещё с улыбкой. — Хватит дурачиться. Сегодня просто отправляйся домой.
Джэкён вдруг резко встал и, схватив того за руку, поднял его с места, только чтобы усадить к себе на колени. Устроившись поудобнее, он обнял Джихона и сказал: — Ну всё, давай, плачь уже.
— Да не буду я плакать! — внезапно расположившись на чужих бедрах, Джихон шутливо запротестовал: — Да и как тут плакать в такой обстановке?
Но Джэкён серьёзным тоном предупредил: — Если ещё раз заговоришь со мной на "ты", тебе попадёт.
— Вот же... — Джихон рассмеялся вновь, обвив руками плечи Джэкёна: — Не буду я плакать. Слёзы уже было собрались, но ты заставил их обратно спрятаться.
— Значит, придётся мне тебя довести до слёз, — уверенно заявил тот, после чего крепко укусил Джихона сквозь футболку за грудь.
— Ай! — вскрикнул Джихон, рефлекторно обняв его за шею. — Эй, стоп, это же больно!
Джэкён, держа во рту сосок, пробормотал что-то, а затем сделал вид, будто действительно собирался наказать. Отчего Джихон невольно выпрямился, ожидая боли, но, к счастью, этого не произошло. Джэкён лишь на мгновение прижал зубами, а затем сменил их на губы, касаясь соска и играя с ним языком. Лёгкое, почти щекочущее ощущение передавалось сквозь тонкую ткань, вызывая зуд в области поясницы.
— Хватит, щекотно же, — сказал Джихон, смеясь.
Лишь тогда Джэкён поднял голову и посмотрел на него.
— Так ты правда не будешь плакать?
Джэкён крепко обнял Джихона за талию и начал тереться щекой о грудь. В его действиях читалось что-то вроде запоздалого извинения за причинённую боль, смешанное с попыткой выразить собственные чувства. Поглаживая волосы возлюбленного, Джихон спросил: — Ты хочешь, чтобы я плакал или нет?
— Не хочу, — ответил тот без промедления. Уткнувшись ещё сильнее в грудь, он продолжил: — Даже от одной мысли, что у тебя может быть причина плакать, у меня внутри всё переворачивается. Но если ты всё-таки заплачешь, я хочу, чтобы это случилось при мне.
«Чтобы я смог хоть как-то тебе помочь», — последняя фраза, прозвучавшая приглушенно из-за объятий, коснулась не столько ушей, сколько сердца Джихона. Мучила одна мысль: правильно ли он поступает? Ведь Джэкён так о нём беспокоится. И если он узнает о таблетках и их побочных эффектах, то, скорее всего, сильно разозлится. Но по-другому нельзя. Это был единственный выход, который Джихон смог найти.
— О чём ты опять думаешь, хён? — возмутился Джэкён и, и прежде чем тот успел хоть что-то возразить, первым прильнул к его губам. А после, оторвавшись, тихо произнёс: — Пахнет фисташками.
— Ты же любишь фисташки, — резво соскочил с темы Джихон, улыбнувшись.
— Да ты только ими меня и кормишь.
Когда Джихон спросил, неужели Джэкён думает, что все любят то же, что и он, тот с без доли сомнения ответил: — А что? Фисташки ведь вкусные. Я из всех орехов их больше всего люблю.
— А попкорн ты тоже купил по этой же причине ?
— Ага, — уверенно подтвердил упрямец. — К пиву я частенько брал карамельный попкорн.
— Правда? А почему сегодня выбрал солёный?
— Потому что ты сладкое не особо любишь.
— Ну и ну, — рассмеялся Джихон.
Каков наглец: попкорн он выбирает по своему желанию, но вкус при этом подбирает под предпочтения другого. Это было похоже на странную заботу, вроде той, когда кот переживает о мыши.
— Правильно ведь, ты же карамельный попкорн не ешь?
Смотрящий на него Джэкён, явно жаждущий похвалы за свою проницательность, выглядел настолько самодовольным, что Джихону ничего не оставалось, кроме как улыбнуться. И на этот раз он сам первым поцеловал “кота”, а затем добавил: — Если бы ты мне его дал, я бы съел.
Такого ответа Джэкён явно не ожидал. Он прищурился и тихо протянул: «О…», сделав вид, будто ему всё равно, хотя был рад. Джихон, находя это притворство забавным, снова поцеловал его — на этот раз медленнее и глубже.
— Если бы я съел, у меня сейчас во рту был бы вкус карамельных фисташек.
Нехотя отстранившись, Джэкён вдруг выпалил с серьёзным тоном: — Нет, так не пойдёт.
— Если мы продолжим, я вряд ли сдержусь.
От этих слов Джихон широко распахнул глаза: — Что? Ты сейчас сдерживаешься?
Только теперь он понял, что ощущения от чего-то, прижимающегося к его бедру, не были иллюзией. Ранее Джихон специально сказал, что сегодня ничего не будет, и подумал, что Джэкён отнёсся к этому спокойно, так что не обратил внимания. Но оказалось, что тот действительно сдерживался. Тем более в такой позе, обнимая его, желание могло только усилиться.
— Может, всё-таки займёмся сексом? — спросил Джихон, нарочито медленно проводя рукой по щеке Джэкёна.
— Почему? Потому что я сказал, что сегодня ничего не будет?
— Дело не в этом. Просто в последнее время ты сильно уставший.
Парень, не поднимая головы, кивнул: — После того, как ты приболел, выглядишь неважно. Сначала я думал, что мне кажется, или это из-за погоды, но сегодня, после разговора с продюсером, понял, что это не так.
«Вот же Инъён-хён», — мысленно вздохнул Джихон и поспешил оправдаться: — Всё нормально. Я всегда немного худею зимой.
— Раньше ты утверждал, что худеешь летом.
— А, правда? — неудачно отшутился Джихон.
На что Джэкён поднял голову и пристально уставился на него.
— Да нет же. У меня метаболизм хороший, так что вес постоянно то уходит, то возвращается.
Он объяснил, что его вес иногда резко колеблется: быстро набирается и так же быстро сбрасывается. «У тебя ведь тоже так, — добавил он. — Это нормально для всех спортсменов».
Джэкён с виду согласился, но всё же крепче обнял его за талию: — В любом случае, пока что я воздержусь.
Настолько твёрдый тон заставил Джихона немного напрячься.
— "Пока" — это до какого момента?
Не отвечая, Джэкён резким движением задрал футболку Джихона, не дав тому времени опомниться, а затем сразу опустил её обратно.