Антитеза. Глава 24
Многие эсперы и проводники часто сравнивают гайдинг с наркотиками. Эспер, однажды попробовавший гайдинг, становится настолько беспомощным, что начинает полностью зависеть от проводника во всём.
То же самое происходит и с проводниками. Хотя у них самих нет ESP, то, что они могут видеть и касаться волн эсперов, делало их слепое обожание эсперами весьма привлекательным.
Эсперы страдают от всевозможных проблем без проводников, но с проводниками такого не происходит. То, что эсперы односторонне нуждаются в гайдинге, долгое время указывалось как социальная проблема. Этот дисбаланс определённо требовал решения.
На протяжении многих лет проводились бесчисленные исследования того, есть ли побочные эффекты у проводников, когда они не проводят гайдинг, но до сих пор ничего конкретного не было выявлено. В худшем случае, без влияния ESP они становятся похожими на обычных людей. Но даже это не было большой проблемой, потому что как только они снова проводили гайдинг, они вновь подвергались влиянию ESP.
Более того, даже если бы проводники могли жить как обычные люди, учитывая их крайне малое количество по сравнению с эсперами, почти невозможно, чтобы проводники не занимались гайдингом.
Родители Квон Иджэ были эспером и проводником. Рождение человека с особыми способностями в паре, где оба родителя обладают такими способностями, было весьма естественным явлением. Квон Иджэ пробудился как проводник в двадцать пять лет. С того момента он был подчинён своему статусу проводника. Всё, над чем он трудился всю свою жизнь, потеряло смысл.
То, что ему не разрешили действовать как проводнику в Англии, и то, что ему позволили проводить гайдинг другого эспера в Корее, было благодаря тому, что на его родине хорошо знали, насколько опасным проводником он является.
Отец Квон Иджэ, который сам был проводником, громко рассмеялся и спросил: "Ты шутишь?", когда услышал, что его сын проводит гайдинг молодого эспера в Корее.
Квон Иджэ довольно точно знал себя. Его сексуальный стиль был крайне жестоким. Он никогда не испытывал сексуального возбуждения, не удовлетворяя свою жестокость.
Для Квон Иджэ гайдинг без секса был способом сломать эспера. Каждый раз, когда он видел волны Син Джеха, Квон Иджэ испытывал желание полностью разбить и уничтожить эти нечёткие волны. Если бы он проецировал свои желания, эспер по имени Син Джеха уже был бы безвозвратно сломлен.
Ломать людей - худший метод. Не с этической точки зрения. Это худший метод потому, что приводит к необратимым последствиям.
Просто баловать кого-то тоже не было хорошим методом. Это не даёт человеку стандартов. Он теряет дисциплину и не может соблюдать границы. Легко заставить кого-то зависеть от тебя, балуя и любя его, но зависимость скоро приводит к потере и обиде.
Поскольку эмоции слишком непредсказуемы, с ними нужно обращаться очень деликатно. Квон Иджэ был человеком, который больше всего ненавидел неопределённость.
В этом смысле Квон Иджэ мог гордиться тем, что уделяет Син Джеха достаточно внимания. Это также означало, что именно Квон Иджэ лучше всего знал, что нужно Син Джеха.
Сейчас Син Джеха больше всего нуждался в гайдинге.
По крайней мере сегодня, у Квон Иджэ не было никакого намерения укладывать Син Джеха спать.
К счастью, завтра было воскресенье.
Квон Иджэ опустил Син Джеха на подушку на полу в гостиной. Удобно устроившись, Син Джеха ни разу не спросил, почему он должен сидеть на полу, а не на диване или стуле. Наоборот, он выглядел вполне комфортно, используя диван как подлокотник.
Увидев, как Квон Иджэ поднимается, встревоженный Син Джеха схватил его за рукав. Квон Иджэ, удивлённый этим нехарактерным поведением, повернулся и посмотрел на Син Джеха сверху вниз.
Его выражение лица выглядело обеспокоенным. Квон Иджэ указал рукой на холодильник вдалеке и посмотрел на Син Джеха с выражением, словно спрашивая, в чём проблема.
Когда сила ушла из руки, держащей рукав, Квон Иджэ слегка усмехнулся.
- Хороший мальчик. Подожди немного.
Хотя ему было неловко, и в то же время он выглядел так, будто вот-вот заплачет, Син Джеха молча сидел и наблюдал за спиной Квон Иджэ.
Квон Иджэ, несколько раз прошедший между холодильником и кухонным островком, вернулся с тарелкой и чашкой чая в руках. На тарелке в руках Квон Иджэ были небольшие порции дыни, винограда и персика. Квон Иджэ сел на диван, поставил тарелку с фруктами и чашку чая на стол и придвинул их к себе. Фрукты были для Син Джеха, а чай - для Квон Иджэ.
Когда Син Джеха потянулся, тарелка на столе отодвинулась. Квон Иджэ смотрел на Син Джеха с улыбкой в глазах. Поняв его намерение, Син Джеха аккуратно сложил руки на коленях.
Рука в чёрной перчатке брала фрукты по одному и подносила ко рту Син Джеха, и каждый раз красные губы пережёвывали их. Без слов Квон Иджэ, Син Джеха естественно открывал рот и принимал фрукты, которые тот ему давал. Каждый раз, когда кончики пальцев Квон Иджэ скользили по губам, ощущался странный запах кожи и текстура прошитого шва.
Фрукты на тарелке медленно уменьшались. Когда они подавались на вилке, а не прямо рукой, Син Джеха чувствовал даже некоторое разочарование. Всё это время Квон Иджэ не отводил взгляда от Син Джеха.
Это было странное чувство. Хотя он так сильно желал встретиться взглядом с Квон Иджэ, сейчас, оказавшись в такой ситуации, он не мог этого сделать. Син Джеха даже не мог прямо посмотреть на Квон Иджэ. Это было неописуемое, тонкое чувство.
В тот момент, когда он отвернул голову, Син Джеха внезапно застыл.
В комнате Син Джеха всё ещё были опущены светонепроницаемые жалюзи. Светонепроницаемые жалюзи, большое стекло и ярко-жёлтый свет. Стеклянная стена отражала их обоих, словно зеркало. Квон Иджэ смотрел сверху вниз на Син Джеха, стоящего на коленях на полу, как хозяин. От Квон Иджэ исходила уникальная аура, к которой никто не мог приблизиться.
Когда Квон Иджэ щёлкнул пальцами с отчётливым звуком, Син Джеха быстро повернул голову. В руке Квон Иджэ был последний кусочек дыни. Подав дыню пальцами, а не вилкой, Квон Иджэ затем мягко потёр влажной перчаткой жующие губы.
Син Джеха тяготила тишина, когда он был рядом с Квон Иджэ. Это было не чувство неприязни или дискомфорта. Скорее, эти моменты затишья напоминали ему о том, что произошло несколько дней назад, и вызывали тревожное ощущение, что Квон Иджэ может снова внезапно исчезнуть.
Он знал, что нужен какой-то разговор. Но мир Син Джеха был ограничен и предопределён. В его повседневной жизни не было ничего особенного, и его жизнь до встречи с Квон Иджэ была чрезвычайно монотонной.
- Директор... эм, вы случайно не держали... домашних животных?
- Нет. Я не проявлял особого интереса.
Ответ был настолько жёстким, что было трудно продолжить разговор.
- В том смысле, что коммуникация невозможна? Есть большая разница между пониманием и попыткой понять. В конце концов, даже восприятие поведения животных основано на критериях, интерпретированных людьми, не так ли? Например, они виляют хвостом, когда им хорошо... даже такая простая вещь. Это тоже в конечном счёте человеческая интерпретация, и мы не знаем, верна она или нет. Я не думаю, что стоит беспокоиться о проблемах, у которых нет правильных ответов.
Хотя Квон Иджэ объяснил довольно любезно, для Син Джеха эта логика была новой. Когда Гук-и вилял хвостом, он выглядел счастливым или взволнованным...
- Конечно, я могу немного... понять чувства тех, кто держит питомцев.
Квон Иджэ сказал это, пристально глядя на Син Джеха. Было ясно, что объектом был Син Джеха. Не зная, что ответить, Син Джеха просто поглядывал на пустую тарелку.
- Что такое? Хотели что-то сказать?
- Хм... скорее… Просто хотелось о чём-то поговорить. Но ничего особенного в голову не приходит...
Честно признался Син Джеха. Если исключить Квон Иджэ из жизни Син Джеха, оставалась только военная академия, но школьная жизнь Син Джеха не была особенно гладкой. Инцидент с Син Джеха освещался в новостях, и несмотря на то, что его не привлекли к дисциплинарному комитету, слухи в школе распространялись как неконтролируемый пожар.
Среди сверстников одного курса Син Джеха был практически исключён из общения. Он понял это довольно поздно, осознав, что все они вместе посещают занятия, в то время как он проводит вторую половину дня в одиночестве. Взрослые проводники не игнорировали его открыто, но так или иначе Син Джеха всегда оказывался один.
- Может быть... эм, вам не нравятся... такие разговоры?
- Ну, разговоры просто так, без особой причины.
Квон Иджэ слегка улыбнулся. Син Джеха всё лучше узнавал его. Если бы его спросили, считает ли он это пустой тратой времени, то это было бы правдой. Для Квон Иджэ любой разговор между людьми был либо способом раскрыть чужие секреты и получить преимущество, либо действием с определенной целью.
- Я никогда не думал, что это нормально, но это не значит, что мне сейчас неудобно.
Квон Иджэ говорил весьма спокойно и непринуждённо.
- Говорите о чём угодно. Если есть вопросы, задавайте их тоже.
- Хм... Директор, вы не любите кофе?
- Мне было интересно, потому что вы, кажется, всегда пьёте чай.
Взгляд Син Джеха остановился на чашке с широким верхом, сужающейся книзу. Эта чашка была ниже тех, что Син Джеха видел раньше.
- Если уж говорить об этом, я предпочитаю разные виды чая. Но это не значит, что я не люблю кофе. Если подумать, в дождливые дни я часто пью кофе.
- В дождливые дни аромат кофе становится особенным.
Прямо ответил Квон Иджэ. Разговор больше не продолжался, но Син Джеха с любопытным выражением лица глубоко о чём-то задумался. Затем, словно что-то осознав, он широко улыбнулся.
- Хорошо. Хотя вам, Син Джеха-щи, нельзя пить ни то, ни другое.
Когда Квон Иджэ с улыбкой добавил это, лицо Син Джеха на мгновение приняло обиженное выражение, но быстро вернулось к прежнему.
Син Джеха спрашивал Квон Иджэ и о других вещах, которые его интересовали. С точки зрения Квон Иджэ, это были бесполезные вопросы, настолько, что он считал их действительно неэффективной тратой времени. Любите ли вы чёрный цвет, каким спортом вы занимаетесь, всегда ли вы так мало спите, что вы делаете в свободное время...
Квон Иджэ, добросовестно отвечавший на вопросы Син Джеха, внезапно спросил:
- Я не говорю, что мне надоело отвечать, но у вас совсем нет желания рассказать о себе?
На вопрос Квон Иджэ Син Джеха удивленно моргнул.
Син Джеха смутился, подумав, что, возможно, он был почти невежлив, засыпая его вопросами. Он хотел узнать больше о Квон Иджэ и не хотел говорить о себе. Его истинные намерения были раскрыты.
Син Джеха никогда не рассказывал об этом, но Квон Иджэ, казалось, знал о нём довольно много. Вероятно, потому что постоянно и пристально наблюдал за ним.
Но в момент, когда он собирался рассказать о себе, Син Джеха понял, что ему нечего сказать. Если убрать события с Квон Иджэ, оставались только истории из школы, о которых ему не хотелось говорить вслух. Точнее, он не хотел, чтобы Квон Иджэ узнал о них.
Колеблясь, Син Джеха осторожно начал:
- Раньше... то есть до моего пробуждения, когда я учился в школе. Школа, в которой я учился, была обычной старшей школой...
Говоря о времени до пробуждения, он рассказывал о далёком для Квон Иджэ прошлом. Квон Иджэ слегка наклонился, встретившись глазами с Син Джеха, и сосредоточился на истории, которую не знал.
История о том, как он выбегал играть в футбол с друзьями во время обеденного перерыва, о том, как он бегал в школьный магазин во время перемен, чтобы купить пикантные закуски. О пунктах меню, которые он не хотел есть, как бы голоден ни был. О специальных блюдах, которые подавали каждую среду, и о том, как они выходили гулять по субботам. Это были истории о друзьях, чьи лица он уже не мог вспомнить.
- Рядом с домом был огромный торговый центр. Он был безопасным, так как это была зона, запрещённая для эсперов, и туда пускали с животными. Там был центр игр на выживание, куда я часто ходил... На самом деле, игры были лишь предлогом, я ходил смотреть на прогуливающихся собак.
Син Джеха, рассказывавший о своём тревожном прошлом как о воспоминаниях, вдруг должен был справиться с эмоциями, которые неожиданно нахлынули на него.
История, в которой собраны только необходимые факты из прошлого, оставшегося кошмаром для Син Джеха.
- Игра на выживание? - с интересом спросил Квон Иджэ, отчего Син Джеха замер.
- Значит, вы должны быть знакомы с огнестрельным оружием.
Перед инструктором, отвечающим за индивидуальную подготовку, Син Джеха несколько раз ронял оружие, а инструктор кричал ему в ухо, что всё можно преодолеть. Но Син Джеха ни разу не смог нажать на спусковой крючок.
- Похоже, тренировки занимают много времени. Как ваше физическое состояние в школе?
- А, время использования способностей ограничено. Не так уж и тяжело... Ах!
Син Джеха внезапно вздрогнул посреди разговора. Квон Иджэ как ни в чём не бывало протянул руку и начал трогать мочку его уха. Его пальцы касались края, где был вставлен пирсинг. Несмотря на то, что прикосновение было лишь по краю пирсинга, Син Джеха застыл.
Рука, ласкавшая округлую ушную раковину, спустилась к шее. Син Джеха невольно задрожал, чувствуя, как обостряются все ощущения его тела. Казалось, что пушок на шее встал дыбом.
- Вы довольно долго не получали гайдинг, так что всё не может быть в порядке.
- Это... была особая ситуация...
- Скажу заранее, я не делал это намеренно. Но как вы знаете, у меня такой характер - я просто считал неуместным прикасаться к вам в такой ситуации.
В тот момент Син Джеха внезапно осознал: чтобы получить гайдинг от Квон Иджэ, их отношения должны быть гармоничными.
Гайдинг Квон Иджэ неизбежно сопровождается насилием. Син Джеха верил, что на то есть причины. Квон Иджэ был крайне рациональным человеком и взрослым, который избегал делать Син Джеха объектом для выплеска своего гнева.
Син Джеха покорно опустил глаза и ответил:
- Нет, вы не должны понимать. Особенно в такой день, как сегодня.
Син Джеха попытался вспомнить, было ли сегодня что-то особенное, но равнодушный взгляд Квон Иджэ прервал его мысли.
- Я не хотел бить тебя в такой день, как сегодня.
Син Джеха почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это значит...
Квон Иджэ поднял стоящего на коленях Син Джеха. Усадив его к себе на колени, он с обеспокоенным выражением начал расстёгивать манжеты рубашки. Аккуратно подвёрнутые рукава рубашки поднялись до локтей.
Наконец Квон Иджэ взял край перчатки зубами и снял её полностью. Син Джеха невольно сглотнул. Он слишком хорошо знал, что предвещают эти действия. К тому же они находились не в комнате для гайдинга, а в гостиной.
Квон Иджэ довольно долго смотрел на Син Джеха. Казалось, что напряжение, от которого перехватывало дыхание, и нахлынувшая сложная гамма чувств передавались и Син Джеха. Не зная, куда деть глаза, Син Джеха в итоге решил отвернуться. В тот же момент Квон Иджэ резко поднял его и уложил животом вниз на свои бёдра.
Стройный живот Син Джеха соприкоснулся с бедрами и пахом Квон Иджэ, а свободные пижамные штаны легко соскользнули и неловко повисли на бёдрах.
Квон Иджэ молча поправил позу Син Джеха. Руки подняты вверх и сложены под лбом, ноги плотно сжаты и прямо вытянуты на диване. В его действиях не было ничего лишнего, словно он привык к такому.
Даже получая наказание, причину которого не понимал, Син Джеха хотел знать. Были ли у Квон Иджэ другие люди, кроме него? Любопытство к тому, о чём не следует спрашивать, было неизбежным.
- Не двигайся, иначе пострадаешь.
Даже внезапное обращение на "ты" взволновало Син Джеха.
Син Джеха предпочитал, когда Квон Иджэ обращался к нему на "ты", а не вежливо. Квон Иджэ использовал вежливую форму только с теми, кто не был ему близок. Как ни странно, в этот момент Син Джеха чувствовал себя немного ближе к Квон Иджэ. Это создавало ощущение, что можно вытерпеть что угодно.
Холодная рука коснулась выпуклых ягодиц. Квон Иджэ без всякого стеснения ощупывал ягодицы Син Джеха. Он слегка поглаживал их, словно прикидывая, куда ударить, и наслаждался мягким ощущением округлостей в своей ладони. Затем вдруг так сильно сжал их, что Син Джеха вскрикнул.
Это была такая грубая сила, будто он собирался раздавить ягодицы. Син Джеха показалось, что он услышал тихий смех Квон Иджэ.
Большая ладонь схватила дрожащую талию и твёрдо прижала её. Только тогда Син Джеха осознал, что он дрожит.
- Да. Мне тоже кажется, что это не так.
Скользнувшая рука мягко коснулась ягодиц и исчезла. Син Джеха невольно зажмурился в ожидании того, что должно было последовать. Хлёсткий звук раздавался каждый раз, когда поднятая рука по очереди шлёпала по обеим ягодицам.
Квон Иджэ специально не бил его слишком сильно. Он как будто разогревался, легко похлопывая по округлостям. Выпуклые бугорки начали краснеть.
Син Джеха проглотил звуки, не разжимая губ. Квон Иджэ сказал, что не хочет его бить, поэтому он не хотел капризничать из-за такой боли.
Что действительно мучило Син Джеха, что по-настоящему расстраивало его - это то, что Квон Иджэ не возбуждался от такого. Прижатый к животу Син Джеха член Квон Иджэ не проявлял никаких изменений.
В тот момент, когда он собирался сказать, что не нужно так заботиться о нём...
- Даже если станет страшно... ничего не поделаешь.
Квон Иджэ, легонько поглаживая ягодицы ладонью, высоко поднял руку.
От резкой боли, настигшей его в момент рассеянности, Син Джеха невольно подался вперёд, словно падая. Его голова практически упала на кожаный диван. Ягодицы, крепко прижатые к твёрдым бёдрам, вздрогнули. Прижимая спину Син Джеха напряжённой рукой, Квон Иджэ ударил по другой ягодице.
- Ах!
Боль захлестнула всё тело. Кончики ног скользили по кожаному дивану, теряя силу. Разогретые несколькими ударами ягодицы усиливали боль. С каждым прикосновением руки Квон Иджэ острая боль, казалось, проникала глубоко в плоть.
Син Джеха почувствовал, как Квон Иджэ снова поднимает руку. Хлоп, шлёп, хлоп! Удары падали поочерёдно на обе ягодицы. Несмотря на ожидаемую боль, слёзы потекли по щекам.
Это повторялось снова и снова. Он получал удары до тех пор, пока перед затуманенными слезами глазами не перестало что-либо быть видно, пока не начало казаться, что в ушах звенит, пока не стало невозможно понять, не лопнули ли уже его ягодицы от постоянных ударов по одному и тому же месту, и пока рука Квон Иджэ, бьющая по ягодицам, не стала горячей от трения.
С тихим вздохом Квон Иджэ схватил подбородок Син Джеха. Он насильно повернул его лицо. Заплаканное лицо с покрасневшими глазами и плотно сжатыми губами выглядело ужасно. Несмотря на это, Син Джеха, похоже, помнил слова Квон Иджэ и не кусал губы. Квон Иджэ провёл большим пальцем по покрасневшим губам.
Сказать, что не больно, было бы ложью, а признаться в боли казалось слишком унизительным, поэтому Син Джеха не мог ответить. Но суровый взгляд Квон Иджэ требовал ответа. В конце концов, Син Джеха спрятал лицо на животе Квон Иджэ и едва пробормотал:
- И всё же нужно сохранять правильную позу, не так ли?
От этих пугающих слов Син Джеха с усилием напрягся и снова лёг в положение, которое указал Квон Иджэ. Пальцы Квон Иджэ, крепко схватившие и оттянувшие опухшую и покрасневшую от трения правую ягодицу, внезапно коснулись сжатого сухого отверстия. Большой палец, который только что ласкал губы, теперь пытался проникнуть внутрь.
Хотя это отверстие принимало не только пальцы, но и кое-что побольше, оно, казалось, забыло, как раскрываться после долгого пренебрежения со стороны Квон Иджэ.
- Расслабься. Отпусти напряжение.
Несмотря на спокойные слова, у Син Джеха ничего не получалось. От этого отверстие только сжималось сильнее. Квон Иджэ цокнул языком.
- Я не знаю... как это сделать...
- Ничего не поделаешь, если не знаешь.
Просто придётся научить заново. Но сегодня, наверное, не стоит использовать гель. Подумал Квон Иджэ.
Квон Иджэ протянул руку к коробке под столом. В тяжёлой коробке находились инструменты всех видов. Просматривая содержимое, Квон Иджэ выбрал металлический фаллоимитатор. Это был дилдо с гладкой поверхностью, угрожающей толщиной и умеренной длиной. Конечно, по сравнению с его собственным, он был гораздо меньше.
Когда тяжёлое и холодное ощущение коснулось между ягодиц, Син Джеха вздрогнул от неожиданности. Квон Иджэ, предупреждающе произнеся "тихо", схватил голову Син Джеха и прижал к дивану.
Когда он с силой надавил дилдо на сухое отверстие, подёргивающееся кольцо не выдержало силы Квон Иджэ и внезапно расслабилось, слегка приняв переднюю часть фаллоимитатора.
Отверстие, вынужденное принять металлический дилдо, покраснело до кроваво-красного цвета, словно вот-вот разорвётся. Квон Иджэ легко провёл ногтем по тонкой мембране. Казалось, что если бы он вставил нечто чуть больше, оно немедленно разорвалось бы. От жуткого ощущения чего-то неживого, открывающего его сзади, Син Джеха тёрся лбом о диван в страдании.
- Ммх, ах... Директор... это странно...
- Знаю. Но терпи, если не хочешь полностью порваться.
Вместо того чтобы силой вбивать дилдо, Квон Иджэ медленно проталкивал его внутрь. Сухая кожа плотно обхватывала дилдо. С каждым медленным поворотом было отчётливо видно, как перекручивается плотно сжатое отверстие. Син Джеха, вместо того чтобы расслабиться, напрягся и сам сжал дилдо сильнее. Такое выкручивание кожи, должно быть, весьма болезненно, но Квон Иджэ действовал медленно, наблюдая за дрожащей спиной лежащего Син Джеха.
- Я делаю это, потому что ты можешь пораниться, если не расслабишься.
- Син Джеха. Что я говорил делать, если больно?
Квон Иджэ учил, что во всём нужно быть честным.
- Директор, хнгх... директор, это... больно...
После долгого перерыва открытое отверстие передавало боль другого рода, отличную от разрыва кожи. Квон Иджэ протолкнул дилдо глубже.
- А это только половина размера моего члена.
Для Син Джеха это были слова, в которые не хотелось верить.
- Я... хнгх... попытаюсь... вытерпеть...
Дилдо, короткий, но толстый, медленно исчезал между ягодицами Син Джеха, пока полностью не вошёл. Между белыми ягодицами отчётливо виднелась лишь чёрная рукоятка. Выглядело довольно неплохо.
С удовлетворённым выражением Квон Иджэ слегка потряс дилдо, затем одной рукой схватил Син Джеха за шею, а другую поднял в воздух. Безжалостно опустившаяся рука точно ударила по дилдо.
Одновременно с тем, как короткий, но толстый дилдо глубоко вонзился внутрь, Квон Иджэ дотронулся до члена Син Джеха. Острая боль и головокружительное удовольствие хлынули одновременно.
Квон Иджэ беспощадно наносил беспорядочные удары по ягодицам и отверстию Син Джеха. Исчезло правило чередования ударов одинаковой силы по правой и левой стороне. Удары были то быстрыми, то медленными, то сильными, то резкими. Удары, обрушивающиеся на уже избитые ягодицы и отверстие, причиняли ужасную боль. Гайдинг, начавшийся от руки мужчины, причинившего боль, превращал страдание в удовольствие.
На губах Квон Иджэ появилась удовлетворённая улыбка, но Син Джеха не мог её видеть.
Боль была невыносима, но ещё более невыносимым для Син Джеха был гайдинг от Квон Иджэ. С каждым точным ударом удовольствие, смешанное с болью, разъедало разум Син Джеха. С каждым ударом силы покидали его. Казалось, отверстие постепенно открывалось. Когда дилдо начинал выскальзывать, Квон Иджэ ударял по нему рукой, вбивая обратно внутрь.
Квон Иджэ, поглаживая кончиками пальцев нежную кожу вокруг отверстия, сжимающего дилдо, предупредил:
- Держи его хорошо внутри, понял?
- Странно, хнгх... странно, директор, больно...
- Даже если больно, нужно терпеть.
- Всё это делается для чьего блага?
Голос Квон Иджэ был спокоен. Он не злился и не упрекал Син Джеха. Он просто чётко указывал на факты.
- Для меня, для меня... хнгх... из-за меня...
Квон Иджэ снова и снова бил по ягодицам Син Джеха. Когда от обжигающей боли силы покидали его и дилдо готов был выскользнуть, он бил по нему, заставляя глубоко проникать внутрь.
Каждый раз, когда дилдо с огромной силой вонзался внутрь, создавалось странное ощущение, будто его внутренности пронзают членом. Син Джеха, не в силах просто сжимать кожу дивана, начал царапать её. Каждый раз, когда ногти проходили по коже, раздавался звук, словно кто-то скребёт по ушам, но он тонул в звуках ударов по телу.
Ослабевшие ноги бессильно соскользнули с дивана. Но из уст Син Джеха не вырвалось ни слова протеста. Это было результатом телесного обучения.
В такие моменты Квон Иджэ всегда хотел, чтобы Син Джеха открыл рот. Точнее, он хотел видеть, как тот рыдает и отталкивает его. Желать действий вопреки собственной воле, обучая действовать по своему желанию, было парадоксальным противоречием.
Именно поэтому рука Квон Иджэ не останавливалась.
На лбу Син Джеха выступил холодный пот. Однажды соскользнувшие с дивана, ноги перестали выполнять свою функцию и продолжали скользить. Каждый раз Квон Иджэ молча поднимал их обратно. От этого лёгкого движения Син Джеха осознал.
Член Квон Иджэ, ощущаемый под животом, был уже горячим и полностью возбуждённым.
Ах, осознав это, Син Джеха невольно почувствовал облегчение. Вся эта боль была не напрасна...
Квон Иджэ, крепко державший шею Син Джеха, заметил перемену. Касаясь члена Син Джеха, он начал резко усиливать гайдинг. Голос Син Джеха изменился. К голосу, который непосредственно выражал боль, примешались возбуждённые стоны. Возбуждённый член Син Джеха сжимался и тёрся между его тонким животом и горячим возбуждённым членом Квон Иджэ.
- Мм, да, директор... хорошо, а, ах!
В тот же момент удар обрушился на ягодицы. От сильной боли Син Джеха не смог сдержаться и выплеснул семя. Бедро Квон Иджэ стало влажным и липким. Резкий запах постепенно поднимался снизу.
- Тебе так нравится получать удары, что ты кончил?
Коротко ответив, Квон Иджэ с невиданной до сих пор силой ударил по дилдо. Торчащая и покачивающаяся рукоятка полностью вошла внутрь. Следующий удар Квон Иджэ, который одним ударом заставил дилдо полностью войти, пришёлся точно по красному отверстию.
Казалось, будто его ударили не ладонью, а кулаком. В ушах раздался длинный звон, а перед глазами потемнело. Син Джеха, даже не успев вскрикнуть, потерял сознание.
Обморок Син Джеха был недолгим. От боли в щеке он медленно открыл глаза. Хотя он моргал, перед глазами всё ещё было черно и красно. Зрение не фокусировалось должным образом.
Человеком, который ударил его по щеке, стараясь не причинить боль, был Квон Иджэ. Когда Син Джеха посмотрел на него затуманенным взглядом, Квон Иджэ крепко обнял его и посадил к себе на колени лицом к лицу. Избитые ягодицы, трущиеся о брюки, болезненно горели. Дыхание Квон Иджэ, доносившееся от соприкасающихся грудей, казалось немного более прерывистым, чем обычно.
Когда он пришёл в себя, зрение постепенно прояснилось. Обессиленное тело обмякло, но не осмеливаясь откинуться назад, Син Джеха нерешительно опёрся руками о ноги Квон Иджэ.
Квон Иджэ взял голову Син Джеха и слегка запрокинул её назад.
Квон Иджэ прижал лоб Син Джеха к себе. Под худым, тощим позвоночником, между ярко-красными опухшими ягодицами был едва заметен дилдо, который почти выскользнул, но всё ещё держался внутри.
Взяв худое запястье Син Джеха, Квон Иджэ направил его руку к ягодицам.
- Держи и раздвигай их как следует.
Дрожащие руки схватили ягодицы и развели их в стороны.
Син Джеха, теряющего равновесие и готового упасть, поддерживала крепкая рука Квон Иджэ.
Квон Иджэ схватил дилдо, который Син Джеха всё ещё удерживал внутри. Отверстие, которое судорожно сжалось, когда Син Джеха потерял сознание от сильного удара, снова закрылось. Настолько сильно, что дилдо не мог даже выскользнуть.
Вынимать было так же больно, как и вставлять. С каждым движением руки Квон Иджэ дилдо сильно вращался внутри. Насильно раздвигая кожу, дилдо резко выскользнул.
Син Джеха, покрытый холодным потом, тёрся лбом о плечо Квон Иджэ. Большая рука Квон Иджэ провела по волосам Син Джеха, будто приводя их в порядок. Глаза Син Джеха всё ещё были затуманены. Это было из-за того, что он не мог прийти в себя от удовольствия, смешанного с болью. Квон Иджэ расстегнул молнию и слегка погладил себя рукой.
Квон Иджэ напряг руку, обнимающую талию Син Джеха, и крепко прижал его к себе. Он тёрся полностью возбуждённым членом об отверстие, которое уже пыталось закрыться.
В тот момент, когда в затуманенных, медленно моргающих глазах отразилось чёткое лицо, Квон Иджэ, глядя прямо на Син Джеха, схватил его за талию и резко опустил на себя.
Глаза расширились и затрепетали. Квон Иджэ, грубо вставивший свой ещё не полностью твёрдый член, глубоко вздохнул и поднял бёдра. Это было настолько глубокое проникновение, что аккуратно подстриженные лобковые волосы царапали горящие ягодицы.
Пульсирующий член Син Джеха, словно испытывая оргазм, выпустил жидкость. Квон Иджэ слегка усмехнулся, ощущая влажность между плотно прижатыми животами.
Квон Иджэ нежно погладил щёку Син Джеха.
- Всего лишь от того, что в тебя вставили член?
Син Джеха тёрся щекой о большую ладонь, которая покрывала всю его щёку, не в силах прийти в себя от волн удовольствия.
- Впрочем, если ты способен кончать от ударов, было бы странно, если бы ты не кончил сейчас.
Квон Иджэ во время секса избегал бесполезных действий, которые не вызывали прямого удовольствия. Например, ласкать грудь или прикасаться к коже раздражающе щекотливыми прикосновениями. Секс между ними был тесно связан с гайдингом, поэтому такие ласки были бесполезны и неэффективны.
Поэтому каждый раз, когда Квон Иджэ хоть немного отдавал себя под видом гайдинга, Син Джеха не мог вытерпеть возбуждения. Даже сейчас. Квон Иджэ отчётливо видел, как он пытается сдержаться, хотя его глаза вот-вот наполнятся слезами.
Не успев оправиться от последствий оргазма, Син Джеха почувствовал, как Квон Иджэ грубо схватил его за талию и начал толкаться снизу вверх. С каждым толчком бедер Квон Иджэ диван в гостиной издавал скрипящий звук.
Из-за того, что член, который было трудно даже принять, сразу вошёл до конца, Син Джеха только открывал рот и хватал воздух открытым горлом, не в силах прийти в себя. Дрожь и судороги его тела передавались прямо Квон Иджэ.
Под ягодицами, которые, казалось, горели от ударов, сжимались горячие яички. Молния тёрлась о горящую кожу. Квон Иджэ всё ещё был одет. Под чувствительной кожей ощущались даже толстые швы одежды.
Квон Иджэ силой поднимал Син Джеха, а затем резко опускал его, словно вбивая в себя. Медленно выходивший член с огромной силой вонзался внутрь.
Син Джеха так сильно сжимал член, что даже Квон Иджэ издал тихий стон. Когда Квон Иджэ применял силу во время секса, это никогда не было шуткой.
После долгого перерыва внутренняя часть, казалось, забыла, как раскрываться. Однажды наступит день, когда внутренности Син Джеха естественно раскроются, привыкнув к форме члена Квон Иджэ. Но наслаждаясь моментом, когда он силой раскрывал его, Квон Иджэ подумал, что и так неплохо, и мощно проталкивался через сужающиеся внутренние стенки.
Подрагивающие внутренние стенки заставили даже Квон Иджэ издать тихий звук. Давление было почти невыносимым, но не неприятным.
Квон Иджэ начал безжалостно стучать по внутренностям. Даже та часть, которая обычно изгибалась, полностью раскрылась и обхватила головку Квон Иджэ. Син Джеха не мог сдержать стонов, куда бы ни тёрся или вбивался Квон Иджэ, но когда тот проникал глубоко, он и вовсе терял рассудок.
С каждым толчком казалось, будто его внутренности били изнутри. Син Джеха извивался всем телом, как в конвульсиях, мотал головой и жалобно плакал. Ноги, которые не могли нормально функционировать, просто болтались. В таком положении невозможно было даже сохранять равновесие.
Руки Син Джеха, словно в поисках опоры, упали на бедра Квон Иджэ. Невольно он вцепился в них, царапая кожу.
Усмехнувшись, Квон Иджэ решительно начал яростно двигать бёдрами. Это было похоже на насильственное движение, словно он бил по внутренностям. При каждом таком движении Син Джеха стонал и сжимался.
Непроизвольно пульсирующее отверстие крепко обхватывало член Квон Иджэ, не давая ему выйти. Он отчётливо представлял, как при каждом выходе покрасневшая плоть тянется наружу. Это ощущалось как мольба не отпускать. Возбуждённый Квон Иджэ снова силой входил, пронзая его... Для Син Джеха это был несчастный порочный круг.
Не выдерживая силы Квон Иджэ, Син Джеха снова и снова ударялся лбом о его грудь. Стук, стук, стук. Квон Иджэ, заметив, что Син Джеха и так не в своём уме, а теперь ещё и мучается, постоянно ударяясь головой, на мгновение прекратил движения. Когда глубоко вонзённый член перестал двигаться, Син Джеха всхлипнул.
Квон Иджэ крепко поддержал талию Син Джеха, а другой рукой схватил его правую лодыжку и перекинул влево, аккуратно сложив их вместе. Очень медленно и плавно. От ощущения скручивающегося члена, глубоко вонзившегося внутрь, Син Джеха вскрикнул.
- Ммх, а, директор, директор...!
Когда обе ноги были сложены влево, казалось, что внутренние стенки и член неправильно соединились и были скручены. Квон Иджэ одной рукой крепко сжал обе лодыжки и резко повернул их вперёд.
Стенки, плотно обхватывающие член, скрутились. Рука Квон Иджэ поддержала Син Джеха, когда тот начал падать вперед. Глядя на его влажную от пота, судорожно подрагивающую спину, Квон Иджэ подхватил его под коленями и поднял в воздух.
Сделав Син Джеха беспомощным по своему желанию, Квон Иджэ начал двигаться, как ему вздумается. Член, силой раздвинувший сжимающиеся внутренние стенки, глубоко проникал даже в уже сомкнувшуюся толстую кишку. Каждый раз, когда внутренности пронзало, перед глазами Син Джеха вспыхивали искры.
Син Джеха рыдал и всхлипывал. Квон Иджэ безжалостно и грубо вбивал свой член. Невозможно было удержать равновесие. Запрокинутая голова касалась плеча Квон Иджэ, но в момент глубокого проникновения не выдерживала и падала вперёд. Син Джеха, упавший на руки и скрючившийся, действительно выглядел как собака.
Квон Иджэ осознавал, что возбуждён неестественно сильно, но не видел необходимости искать причину этому.
Наконец освобождённые ноги Син Джеха коснулись пола. Большая рука оторвала его ладони от пола. Запястья, заведённые за спину, были скованы Квон Иджэ. Он резко потянул руки назад.
Когда верхняя часть тела поднялась, лицо Син Джеха взметнулось вверх. В тот же момент Квон Иджэ снова вонзил член до конца. Сквозь тонкую кожу живота виднелись очертания члена. С каждым его толчком выпуклость поднималась.
- Всё в порядке. Ты ещё можешь больше.
Син Джеха не мог справиться с силой Квон Иджэ. Руки, заведённые за спину, казалось, вот-вот вырвутся из суставов, но Квон Иджэ безжалостно вторгался и растягивал его. С каждым толчком, который, казалось, изнурял его, колени продолжали скользить по мраморному полу.
Казалось, член проходил насквозь от отверстия до макушки. Поднятая в воздух верхняя часть тела сильно раскачивалась. Квон Иджэ отпустил руки Син Джеха, который не выдерживал и постоянно пытался упасть вперёд, и обхватил его живот одной рукой. Когда член, выпирающий под кожей живота, оказался сжат, оба мужчины застонали одновременно.
Квон Иджэ видел реакцию Син Джеха, глядя на него сзади. Син Джеха, который, словно собака, ползал на четвереньках, с чудовищем между ягодицами. Син Джеха, который, как бы ни было тяжело и неприятно, не мог отказать Квон Иджэ и, в конечном итоге, ползя вперёд, не мог убежать.
Квон Иджэ замедлял движения бёдер, когда чувствовал, что Син Джеха, не выдерживая удовольствия, вот-вот кончит, и сильнее долбил внутренности, когда ему было больно.
Он полз, словно цепляясь за жизнь, или же его толкала вперед неумолимая сила Квон Иджэ. Тело все ниже опускалось на холодный мраморный пол.
Каждый раз, когда он готов был упасть вперёд и уткнуться лбом в пол, Квон Иджэ резко тянул его руки назад. Незаметно они оказались в середине гостиной. Когда его голова была вынужденно поднята, Син Джеха впервые увидел это. Свою комнату с опущенными жалюзи, а над ней - Квон Иджэ.
Поскольку стекло не было зеркалом, лицо Квон Иджэ было нечётким, но силуэты соединённых тел были отчётливо видны. От такого непристойного и вульгарного зрелища Син Джеха не выдержал и закрыл глаза. Он подумал, что, возможно, к счастью, что не было видно лица Квон Иджэ. Если бы Квон Иджэ смотрел на него с презрением, пока трахал, он бы не выдержал этой муки.
С другой стороны, ему хотелось видеть его лицо. Ему было любопытно, как выглядит лицо Квон Иджэ, когда он теряет рассудок от возбуждения.
Син Джеха не мог стоять прямо и постоянно покачивался. Квон Иджэ не обращал на это внимания. Руки, давно заведенные за спину, нестерпимо болели и, казалось, вот-вот выскочат из суставов. Когда Син Джеха уже думал, что не выдержит, Квон Иджэ отпустил его руки.
Руки упали на мраморный пол. Между лбом и мрамором вклинилась большая ладонь. От влажного пола постоянно исходил скрипящий звук. Это был результат непрерывно льющейся мутной жидкости на белый мраморный пол.
Горячая белая сперма брызнула даже на руку Квон Иджэ, которая защищала лоб от ударов. Другой рукой Квон Иджэ сильно обхватил талию Син Джеха. Когда вздувшийся член оказался зажат и сдавлен рукой, казалось, он стал ещё больше.
Возбуждённый Квон Иджэ начал гайдинг. Син Джеха, плача, продолжал испускать прозрачную жидкость. Время тянулось бесконечно, словно замкнутый круг, которому не будет конца.
Квон Иджэ хотел полностью контролировать и обладать удовольствием Син Джеха через гайдинг. Боль нужно терпеть. Гайдинг, который приходит после неё как награда, будет ощущаться ещё большим удовольствием. Квон Иджэ запечатлевал в теле Син Джеха это совершенно совместимое ощущение.
- Директор, хнгх... я, правда...
Син Джеха плакал голосом настолько слабым, что казалось, он вот-вот исчезнет. В тот момент Квон Иджэ выдохнул и вонзился так глубоко, словно прокалывая самую глубокую точку.
Глубоко вонзившийся словно шило член изверг вязкую сперму своей набухшей головкой в самые глубины кишечника.
От горячей жидкости, ударившей внутрь, Син Джеха рухнул, чувствуя, будто его внутренности всколыхнулись. Казалось, что-то поднимается до самого горла. Появилось ощущение, что вот-вот поднимется тошнота, и если открыть рот, то всё выльется наружу. Пронзённый насквозь и дрожащий Син Джеха страдал, не выдерживая давления, ощущаемого в животе.
Квон Иджэ поднял Син Джеха. Его рука коснулась стеклянной стены. Син Джеха не помнил, когда они оказались здесь. Обессиленные руки оставляли грязные следы на стекле, скользя по нему. Квон Иджэ схватил руки Син Джеха, скрестил их и прижал к стеклу одной рукой, фиксируя.
Другой рукой он схватил бессильно болтающийся член Син Джеха. От ощущения, что кончик безжалостно трут, Син Джеха извивался всем телом.
- А, ах! Директор, директор! Так, нельзя...!
Голос Квон Иджэ, смешанный с почти болезненным звуком трения, был невероятно жесток. Он терся еще сильнее, словно царапая внутренности ногтями. Не щадя его, он продолжал свои движения, а Син Джеха извивался и стонал в агонии.
Очередной, неизвестно какой по счёту, оргазм наступил легко. Оргазмы Син Джеха всегда были болезненными. Это было намерением Квон Иджэ. Каждый раз, когда он видел, как Син Джеха с трудом кончает и страдает от последствий удовольствия, голова Квон Иджэ горячо воспламенялась.
- Нельзя терять сознание. Настоящий гайдинг... ха... ещё даже не начался.
От низкого голоса Квон Иджэ сознание Син Джеха помутилось.
- Директор, я, хнгх... слишком, тяжело, тяжело... больно...
Квон Иджэ посмотрел на Син Джеха. Хоть Квон Иджэ и защищал его своей рукой, и лоб, и колени - всё покраснело. Неудобная поза была тяжела и для самого Квон Иджэ.
Квон Иджэ подхватил Син Джеха на руки и поднялся. В момент, когда тот оказался в воздухе, член резко вонзился глубже, и Син Джеха снова заплакал. Он впервые осознал, насколько сильными могут быть движения при ходьбе человека.
Для члена, проникающего внутрь, казалось, не было предела. Когда казалось, что дальше уже невозможно, он снова и снова устремлялся внутрь. Син Джеха не мог даже нормально кричать, только хрипел от боли, а когда Квон Иджэ начал подниматься по лестнице, он окончательно потерял сознание.
Квон Иджэ выполнил его просьбу. Он положил Син Джеха на свою кровать. Конечно, гайдинг и секс на этом не закончились. Уложив Син Джеха, который, даже находясь без сознания, все еще мелко подрагивал от остаточного наслаждения, Квон Иджэ раздвинул его ноги и снова вошел в него. Гайдинг возобновился, но закрытые глаза Син Джеха так и не открылись.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty