Путешествие хромого. Глава 3
Когда Сонджэ вошёл, все в конференц-зале, как по команде, уставились на него.
- Прошу прощения за опоздание.
Он вежливо поклонился и направился к своему месту, но их взгляды так и остались прикованными к его лбу. Он поднял руку, коснулся лба и почувствовал острую боль. На пальцах осталась кровь.
Блять. Когда я успел его разбить?
Сонджэ даже не помнил, что поранился.
Он точно вышел из квартиры вовремя. Но когда пришёл в себя, то не мог понять, где находится. Он в панике поймал такси, но застрял в утренней пробке. Кое-как добравшись до офиса, он зачем-то вышел из машины. Зачем он пытался перейти дорогу? Если бы он знал, то не стоял бы посреди проезжей части.
Оглушительный рёв клаксонов вернул его в реальность. В тот момент, когда он шагнул, раздался пронзительный визг тормозов. Он инстинктивно увернулся от машины и упал. К счастью, кроме него никто не пострадал, и машина была цела. Водитель опустил стекло и обрушил на него поток ругани.
Наверное, ударился лбом, когда падал. Как я вообще упал?
Бессвязные мысли цеплялись одна за другую.
И без того тяжёлая атмосфера в комнате сгустилась ещё больше.
- То есть, я хочу сказать… - осторожно нарушил молчание управляющий директор Чон.
Он продолжил мысль, которую они обсуждали ещё до прихода Сонджэ.
Чем дольше шло совещание, тем громче становились голоса директоров, и в конце концов дело дошло до тыканья пальцами. Дядя всё это время молчал, лишь наблюдая за разворачивающейся сценой. Обстановка была как на тонком льду, но сам Сонджэ был словно в тумане. В обычной ситуации он бы вслушивался в каждое слово, внимательно следил за сменой выражений лиц и жестами, чтобы понять их скрытые мотивы и истинный смысл сказанного. Никто его этому не учил - он делал это инстинктивно.
Но сейчас он ничего не слышал. Снова началось. Он настолько отключился, что даже не сразу понял, что совещание закончилось. В последнее время промежутки между этими приступами становились всё короче. Кое-как придя в себя, он поправил одежду и собрался встать, но его окликнул дядя.
- Руководитель Ли, останься-ка.
Все десять директоров как один повернули головы и бросили на Сонджэ и дядю косые взгляды.
Как только дверь конференц-зала закрылась, в него полетели документы. На этот раз уворачиваться было нельзя, поэтому он просто принял удар. Да и, честно говоря, даже если бы он попытался, тело бы его не послушалось.
- Какого хрена ты творишь, ублюдок?
- Я спрашиваю, какого хрена ты творишь, ублюдок!
Дядя вскочил и двинулся на него. Хоть он и был ниже Сонджэ, но его рост под 180 сантиметров и крупное телосложение, вкупе с тем, как без колебаний он шёл вперёд, мгновенно накалили атмосферу.
Сонджэ зажмурился, готовясь к удару, но дядя, вместо того чтобы дать пощёчину, мёртвой хваткой вцепился ему в подбородок.
Его голову силой повернули в сторону.
Рука тут же отпустила его. Подбородок онемел от боли.
Полные ярости глаза сверлили Сонджэ. Он не отвёл взгляд. И снова первым его отвёл дядя.
- Тц. И где только этот сопляк в последнее время витает.
- Как по-твоему, что за тип этот директор Чхве?
Среди директоров было двое с фамилией Чхве. Один из них был правой рукой дяди и руководил нынешней слежкой, так что дядя, очевидно, имел в виду второго. Сонджэ понял суть вопроса, поэтому переспрашивать не стал. И это при том, что он установил за ним слежку и прослушку, - он всё равно каждый раз вот так спрашивал его мнение, пытаясь выяснить, кто вызывает подозрения. Наверняка то же самое он проделывал и с остальными директорами.
- Что ж… Думаю, нужно ещё понаблюдать. Директор Чхве в последнее время и показывает плохие результаты, но он ведь не тот человек, который способен предать вас, господин председатель.
Сонджэ дал расплывчатый, но правдоподобный ответ.
Запоздало заметив отсутствие Ли Хёнджуна, он спросил так, будто это волновало его с самого начала:
- Господин вице-президент и в этот раз пропустил совещание. Кажется, впервые за две недели.
Дядя в ответ лишь глубоко нахмурился.
- Если вице-президент будет так поступать, это может вызвать недовольство по поводу охоты на «крота». Сами знаете, в последнее время…
Значит, не хочет об этом слышать.
Сонджэ криво усмехнулся и вышел из конференц-зала.
То, как шли дела в компании, ему совершенно не нравилось. Да, с начала года финансовое положение ухудшилось, но это не означало, что фирма шла ко дну. Во-первых, его собственное направление по-прежнему процветало, а во-вторых, кредитный бизнес хоть и не приносил столько, сколько раньше, но его показатели не были настолько низкими, чтобы бить тревогу.
Головную боль доставляло только строительство, и поскольку причиной тому был просчёт самого дяди, его гордость, должно быть, сильно страдала. Пытаясь исправить положение, он с большим энтузиазмом взялся за новый проект, но и там потерпел неудачу. И всё же, хоть строительство и не было основным направлением, дядя воспринимал его провал крайне болезненно. Он стал как никогда нестабилен и подозрителен.
Через несколько дней всё это уже не будет иметь к Сонджэ никакого отношения, но место, которому он отдал всю свою жизнь, почему-то не отпускало.
Он довольно громко отчитал сам себя.
Сейчас было не время беспокоиться о других. В последнее время сохранять самообладание становилось невыносимо трудно.
Сонджэ был всё равно что натюрморт с подсолнухами на стене. Он мог присесть на своё место, а когда приходил в себя, обнаруживал, что прошло уже два-три часа. Он и раньше задерживался на работе, но теперь нередко оставался до полуночи. И ладно бы он работал. Иногда он просто сидел в полной тишине, даже не включая свет.
Потом он задрёмывал, а во сне оказывался стоящим у цветника перед тем двухэтажным домом. Начало всегда было одним и тем же, а вот конец - каждый раз разным. Недавно он даже видел повешенную супружескую пару, которую никогда не встречал вживую. Они болтали ногами, медленно вращаясь. Сон не был особо страшным, но просыпался он в холодном поту.
Дни, когда он был полон энергии, как вчера, случались всего раз или два в неделю. Этого было ничтожно мало. К тому же, работая в спешке, он, что было на него не похоже, начал допускать ошибки одну за другой. Это были мелочи, заметные только ему, но не было гарантии, что маленькая ошибка не перерастёт в большую. Каждую минуту, каждую секунду он изо всех сил старался не испортить всё дело в последний момент.
После обеда его вызвал дядя. Сонджэ, как обычно, сидел в оцепенении и с трудом заставил себя подняться. Одежду можно было поправить, но вот глаза… глаза были точь-в-точь как у дохлой рыбы. Он закапал глазные капли и попрыгал на месте. Потом несколько раз ударил себя по щекам.
Войдя в кабинет директора, он первым делом увидел Ли Хёнджуна, сидевшего на диване. Тот с ухмылкой посмотрел на Сонджэ, а затем перевёл взгляд на своего отца.
- Ты спрашиваешь, потому что не знаешь?
Он и правда не знал. О какой земле говорит дядя.
- Я про место для могилы моего отца, - съязвил Ли Хёнджун.
От абсурдности ситуации ему стало смешно.
- Ишь ты, ухмыляется. Что, до смерти рад, раз речь о могиле? Хочешь, чтобы мой отец поскорее умер? - без какой-либо причины вспылил Ли Хёнджун.
- А ты помолчи, - с разочарованием в голосе остановил его дядя.
Сонджэ, воспользовавшись моментом, повел себя нагло, будто как раз собирался об этом доложить.
- С землевладельцем бесполезно говорить о квартире, сколько ни пытайся. У него нет ни долгов, ни поручительств. И доход с небольшого здания у него весьма приличный. Я сейчас прицениваюсь к коммерческой недвижимости в оживлённом районе, думаю снова надавить на него, отталкиваясь от этой цены.
Не успел дядя ответить, как встрял Ли Хёнджун.
- Что там прицениваться-то. Отец, делайте как обычно. У нас же полно сильных братков. Послать пару человек, пусть помашут ножами, и он через неделю подпишет договор. Зачем время тянуть?
- Я же сказал тебе сидеть тихо?
Дядя свирепо посмотрел на Ли Хёнджуна.
Вечно увиливающий Ли Хёнджун облизнулся и сменил позу.
- Говорят, ты и вчера всю ночь в офисе провёл?
- Да. Дело VIP-клиента, хотел закончить как можно скорее.
- Ладно. Но ты следи за здоровьем. Если ты сляжешь, твою работу делать будет некому.
Он беспокоился не о Сонджэ, а о проблемах, которые возникнут, если тот выпадет из строя. Хоть это было и не впервой, но сейчас, когда до ухода оставалось совсем немного, это было особенно мерзко. Внутри всё кипело.
Он с трудом подавил язвительный тон, готовый сорваться с языка.
- Кстати, эта рана. - Дядя указал пальцем на его лоб. - Сходил бы хоть в аптеку.
Хоть он и ответил как положено, но о том, что у него рана, он тоже напрочь забыл.
Я же только что смотрелся в зеркало. Как я мог не заметить?
Он никак не мог вспомнить, как умудрился поранить лоб. Словно кто-то просто вырезал этот момент из его памяти.
Пока он думал о ране, дядя, кажется, продолжал говорить. Вроде бы он слышал и голос Ли Хёнджуна. Но до его ушей не доносилось ни звука. Всё было тихо, словно под водой.
- …джэ! Ли Сонджэ! Эй, ублюдок! Ты оглох? Почему не отвечаешь?
Обернувшись, он увидел, что Ли Хёнджун стоит и орёт во всё горло.
Сонджэ ответил невозмутимо, ковыряя в ухе, но ладони его были влажными от пота. Он подумал, уж не задремал ли он стоя, и ему стало страшно от того, что он совершенно не осознавал, что находится не один, а в окружении людей.
Дядя, прищурив и без того маленькие глаза, внимательно наблюдал за Сонджэ.
- Деньги? - спросил он ни с того ни с сего.
Когда дядя спрашивал «Деньги?», это неизменно означало «Тебе хватает?». И этот раз не стал исключением.
- Вот видите! Я же говорил, мы слишком много платим этому ублюдку. Вот он и расслабился.
Сонджэ хмыкнул: было смешно слышать про дисциплину от ублюдка, который даже в армии не служил. Ли Хёнджун затрясся от злости и уже открыл было рот, но дядя его остановил.
- У тебя в последнее время есть какие-то проблемы?
- О тебе, я о тебе. Ты ведёшь себя не как обычно.
- Чем же я отличаюсь? Я не замечал.
Он прикинулся дурачком, и дядя, которому, видимо, больше не к чему было придраться, замолчал. Но он был человеком с острым чутьём и не мог не заметить перемен в Сонджэ. Сердце бешено колотилось от тревоги. Казалось, ещё несколько минут - и всё раскроется.
Как раз в этот момент завибрировал мобильный телефон.
- Прошу прощения. Мне нужно ответить.
Слегка кивнув, он вышел из кабинета. Ноги дрожали.
Миновав приёмную, он сбежал по пожарной лестнице. Телефон настойчиво вибрировал, но он не отвечал. Слетев так пять этажей на одном дыхании, он выскочил из здания, и его тут же стошнило всем, что было внутри. На глаза невольно навернулись слёзы. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух.
Это был предел. Он больше не выдержит.
В нос бил едкий, тошнотворный запах, и посреди всего этого Сонджэ вдруг подумал о водопаде. Ему захотелось оказаться там, в этом величественном и громадном месте. Ему хотелось упасть.
Сославшись на то, что всю ночь не спал, Сонджэ ушёл с работы раньше обычного и направился в кофейню «Чон».
- Что с лицом? - с беспокойством спросила мадам Чон.
- Понятно. Не хочешь говорить, да?
Прохладный ветерок кондиционера и аромат кофе немного привели его в чувство.
Мадам Чон принесла кофе для Сонджэ и для себя и поставила на стол.
- Царапина на таком красивом лице. Как ты умудрился?
- Это? Даже не помню, - будто в шутку бросил Сонджэ и отпил кофе.
- Подожди-ка. Давай хоть мазью помажем.
Мадам достала из-за стойки мазь и пластырь.
- Не стоит. Так я выгляжу загадочнее, даже хорошо.
- Ой, ну да, хорошо. Загноится ведь.
Сонджэ решительно отказался от её помощи.
- Лучше расскажите что-нибудь. Историю из жизни. Мне нравится слушать ваши рассказы.
При мысли о том, что он, возможно, больше сюда не вернётся, он уже начал скучать по этому месту. Хотя по смешанным запахам и рыбной вони с рынка он точно скучать не будет.
- Лишь бы всё по-твоему было, да? Ну точно ребёнок, ей-богу.
Мадам с тёплой улыбкой посмотрела на него искоса. Вскоре она уже делилась последними слухами, историями из своей жизни и новостями о ком-то, кого Сонджэ мог знать в прошлом. На душе стало спокойно. Тошнота улеглась, и потихоньку начала подступать сонливость. Но спать сейчас было нельзя. У него ещё оставались дела.
Когда он почувствовал, что достаточно успокоился, он поднялся с места.
- До завтра, - сказал Сонджэ, выходя из кофейни.
- Давай. Иди домой и отдохни. Ты хорошо потрудился.
Мадам Чон ласково похлопала его по спине.
Выйдя из кафе, он некоторое время бродил по рынку. Только убедившись, что за ним нет хвоста, он поймал такси. Но расслабляться было рано, поэтому, несколько раз пересев с метро на автобус и обратно, он наконец направился к цели.
Он ехал в одно из своих многочисленных убежищ. Это место, расположенное в бедном квартале на склоне, было почти безлюдно, так как вот-вот должно было пойти под снос. Повсюду виднелись следы прошлого - следы жестокого насилия, которое творили сообща бандиты и представители власти, чтобы разогнать жителей, протестовавших против сноса. Этот район особенно врезался в память Сонджэ, потому что это был первый проект по сносу, в котором участвовала «Ильгван Файнэншл».
На улицах, где валялись пустые пакетики от клея и баллончики из-под бутана - вероятно, наследие малолетних хулиганов, - сидели старики, которым некуда было идти. Они сидели недвижно, словно каменные изваяния, и обмахивались веерами.
Взгляды следовали за Сонджэ, когда он двигался, но надолго не задерживались.
Старушка, сдававшая ему убежище, обрадовалась, увидев Сонджэ.
- Нет, ну почему вы опять здесь сидите? Опасно же.
Сонджэ взял старушку за руку и тепло поздоровался.
Даже после того, как было принято решение о сносе, Сонджэ продолжал платить старушке ежемесячную аренду за убежище. И та, то ли из благодарности, то ли ещё почему, ждала Сонджэ, который мог и не прийти, с утра до самого заката охраняя дом, сидя на синем пластиковом стуле.
- Опасно? Да я всю жизнь в этом районе прожила.
- И что с того, что всю жизнь? На улицах ни души, ни одной крысы не видать. К тому же сейчас полно всяких отморозков. Прикончить одну старушку для них - раз плюнуть.
- Ну и заботишься ты по-ублюдски, - проворчала старушка, искоса взглянув на него.
- Ай, я же просто говорю, чтобы вы себя берегли, - Сонджэ слегка улыбнулся и похлопал старушку по плечу.
Когда он протянул ей чёрный полиэтиленовый пакет, старушка, даже не делая вида, что отказывается, тут же схватила его и заглянула внутрь.
- Я положил напитки с женьшенем и немного карманных денег. Не отдавайте детям, потратьте всё на себя.
На морщинистом лице старушки появилась улыбка.
- Подозрительных типов не было?
Старушка энергично замотала головой.
- Как ты и сказал, парень, ни одной крысы. В последнее время даже токсикоманов не видать.
- Правда? Значит, и ребята из подрядной службы совсем не появляются?
- Ещё в прошлом месяце заглядывали иногда, а теперь совсем перестали. Ну да, не осталось никого, кто бы не подписал договор, так чего им тут делать.
Старушка была одной из тех «людей», кто подписал договор о реконструкции самым первым. Она, как и другие сторонники, наблюдала за драками между жителями, выступавшими против, и нанятыми для сноса бандитами так, словно смотрела на пожар со стороны. Сонджэ отчётливо помнил, как однажды пришёл сюда со своим дядей якобы для осмотра, а на самом деле просто поглазеть, и эта старушка показывала пальцем на своих соседей, называя их «упрямыми дураками».
- Когда, говорили, снос начнётся?
- Вечно одно и то же: «со следующего месяца», «со следующего месяца». Кстати, ты когда вещи забирать будешь? Я так переживаю, вдруг снос начнётся, когда тебя не будет.
- Я как раз за этим сегодня и пришёл.
Только что спрашивала, когда он заберёт вещи, а теперь на её лице явно проступило разочарование. «Наверное, расстроилась, что деньги перестанут поступать», - подумал Сонджэ.
Он ничего не ответил и вошёл во двор.
Трёх с половиной этажный многоквартирный дом, включая полуподвал, стоял, словно уродливый памятник прожитым годам. Странно, что он до сих пор не рухнул - настолько халтурно было построено это здание.
Старушка рассказывала, что вырастила и отправила замуж/женила в этом доме четверых детей. К Сонджэ она относилась по-доброму, но всю жизнь обдирала своих квартирантов. Получив солидную компенсацию за реконструкцию, она всё равно упорно торчала здесь, и Сонджэ не мог понять, что за привязанность её держит. А может, он как раз очень хорошо понимал её чувства. Он сам, купив квартиру с видом на реку Хан, всё ещё жил в своём старом доме. Эта старушка, получившая на компенсацию приличный особняк, и он - они, вероятно, были из одной породы.
Убежище располагалось в полуподвале, в той его части, что примыкала к ограде. Сюда не проникал не то что солнечный свет - даже сквозняк. Как только он вошёл, в нос ударил густой запах плесени. Перед его въездом здесь лишь раз поклеили обои, а сам Сонджэ почти не бывал тут, так что состояние помещения было ужасным.
Он достал платок и прикрыл им рот и нос. Миновав крошечную кухню, служившую и гостиной, он направился в единственную комнату. При каждом его шаге тараканы стремительно разбегались по углам, а один, которому не повезло, оказался раздавлен его ботинком. Сонджэ небрежно вытер останки насекомого о пол и сел на корточки перед тумбой с телевизором.
Он открыл дверцу, и за ней оказался сейф, изготовленный на заказ и идеально вписанный внутрь. Это был старомодный сейф, который открывался вращением диска. После пяти поворотов вправо и влево с щелчком дверца сейфа открылась. Внутри лежали жёлтый конверт, свёрнутый в рулон размером с пачку банкнот, автомобильные ключи и мобильный телефон той же модели, что он использовал сейчас.
Сонджэ развернул конверт. Убедившись, что внутри пять пачек по миллиону вон в новеньких купюрах по десять тысяч, он свернул его как было и поднялся. Он не спал здесь, не ел, не жил, так что и жалеть было не о чем. Он лишь поразился про себя, как старуха умудрилась сдать в аренду такой дом-помойку.
Проводив Сонджэ, старушка снова уселась на свой пластиковый стул охранять дом. Боясь, что и сам может закончить так же, Сонджэ ни разу не обернулся.
Так он объехал ещё два убежища, забрал всё необходимое и, наконец, направился к супермаркету, где работала его мать. Мать, которая жила в своё удовольствие на деньги, получаемые от дяди в качестве платы за то, что отдала Сонджэ в приёмные сыновья, три года назад по собственной инициативе устроилась на работу, желая хоть чем-то помочь своему ничем не примечательному старшему сыну.
Начал накрапывать дождь. В пятницу днём в супермаркете было довольно людно, но, казалось, перевести дух всё же можно было. Раз уж пришёл, он купил две упаковки пива по шесть банок и сухие закуски. С корзинкой в руке Сонджэ пошёл в сторону матери.
Мать была такой высокой, что её можно было узнать с первого взгляда даже издалека. Она до окончания школы играла в волейбол, но, по её же словам, мастерства, чтобы попасть в национальную сборную, ей сильно не хватало. По счастливой случайности тренер помог ей после школы устроиться в страховую компанию, и там она познакомилась с отцом, который был офисным служащим.
Мать влюбилась в отца с первого взгляда. У неё был огромный комплекс по поводу своей внешности, и ей безумно нравился отец - высокий и с красивым лицом. В отличие от других коллег-мужчин, которые говорили что попало, отец был мягким в речах и воспитанным. Всё благодаря тому, что он вырос в обеспеченной семье с любящими родителями.
Мать, всю жизнь прожившая в бедности, была женщиной властной и пробивной, а отца как раз и привлёк этот её сильный характер. Хотя он никогда бы и не взглянул на такую женщину, как она, если бы его семья не разорилась, отец иногда трепал языком, что мать была его судьбой. На самом же деле он её откровенно презирал, но всё равно спал с ней, и когда после их третьего раза, перед самым расставанием, она внезапно забеременела его братом, ему пришлось, скрепя сердце, на ней жениться. После этого он всю жизнь прожил у неё под юбкой, ничего не делая.
В детстве ему было ужасно жаль мать, которая только и делала, что страдала. Поэтому он не капризничал, даже когда она открыто предпочитала ему старшего брата, и пытался понять, почему она отдала его на усыновление дяде. И лишь повзрослев, он осознал, что мать вовсе не была несчастным человеком, а была такой же эгоисткой, как и отец, безразличной к нему. Не говоря уже о том, что она была бессовестным человеком, который извлёк выгоду, продав собственного ребёнка.
Сонджэ нарочно встал в очередь к кассе, где работала его мать.
Она так старалась изобразить радость, что её голос прозвучал сдавленно.
- Нужно было кое-что купить, да и вспомнил, что в прошлый раз не зашёл домой.
- А… да? Что-то я в последнее время всё забываю.
Мать что-то невнятно пробормотала и начала пробивать штрих-коды.
- В следующий раз. У вас есть минутка? Я ещё не обедал.
- Время сколько, а ты всё ещё не ел! Питайся нормально. Кажется, ты даже похудел.
- Я ненадолго. Приходите в фуд-корт, - сказал он, даже не глядя на неё.
Сонджэ повесил пакет с продуктами на запястье и взял упаковки пива в обе руки.
В фуд-кортe, где обеденное время уже прошло, было немноголюдно. Есть он и не собирался. Запах еды вызывал отвращение, поэтому, чтобы унять тошноту, он купил американо и сел за столик.
Минут через десять появилась мать, снявшая свой магазинный жилет.
- Осмотрелся, ничего особо не захотелось.
- Правда? Здесь так себе, - мать с брезгливостью оглядела фуд-корт и начала жаловаться. - Ты хоть знаешь, какой это ужасный район? А люди? Вульгарнее некуда. Нужно срочно переезжать, так больше нельзя. Соджину в следующем году в садик, какое тут может быть нормальное воспитание?
- Сядьте. Не стойте так, а то мне не по себе.
Услышав слова Сонджэ, мать кое-как присела на краешек стула.
- Дядя больше ничего не говорил? Я ему про квартиру намекнула уже больше года назад, а от него ни словечка. Может, ты спросишь?
Он пожалел, что вообще пришёл. Хотел просто в последний раз увидеть её лицо, а она - всё о той же квартире. Шрам на его лбу она, казалось, даже не заметила. Ничего нового, конечно, но всё равно было обидно. «Я ведь тоже твой сын», - крикнул он про себя.
Хотя после усыновления дядей он сменил и фамилию, и имя, до самого совершеннолетия он жил со своей семьёй. Мать, которая содержала всех вместо никчёмного отца, благодаря Сонджэ смогла рано бросить работу и переехать из коморки в квартиру. Естественно, она должна была любить Сонджэ больше, чем старшего сына. Ей следовало бы баловать красивого Сонджэ, который был точной копией отца, в которого она влюбилась с первого взгляда.
Однако он ни разу, ни единого раза не слышал от матери слов любви. Не то что баловства - он не получал даже элементарной заботы. Он не слышал от неё ни «спасибо», ни «молодец», ни «хорошо потрудился», ни даже слова «прости», которое говорят, случайно столкнувшись с прохожим на улице. Вся её привязанность, любовь, похвала и нежность были направлены исключительно на старшего сына, его брата. Этот ублюдок, уродливый, пробивной и даже вульгарный, как и его мать, был её единственной любовью. Он стиснул зубы.
- А почему я? Всё равно квартира для брата, так что кому надо, тот пусть и суетится.
От ответа Сонджэ щёки матери дёрнулись. Выражение лица, которое она старалась делать кротким, стало злобным. Она всегда так показывала, когда ей что-то не нравилось.
- Тебе что, совсем не жаль своего брата? Так мучается, а зарплата - кот наплакал.
Он резко встал. Стул с громким скрипом отодвинулся.
И на что я вообще надеялся, когда шёл сюда?
Он поспешил выбраться из душного подземелья наверх. Шёл дождь. Сонджэ шёл по улице, подставляя лицо каплям. Ему было жаль самого себя.
- Теперь можно умереть без сожалений.
Он пробормотал это себе под нос, хотя и знал, что эти слова здесь неуместны.
Даже та малость привязанности, что ещё оставалась, исчезла без следа.
