Поцелуй на поле. Глава 27
Прошло уже около 20 минут с тех пор, как они покинули кафе. Солнце, начавшее клониться к закату ещё когда Чахён выходил из дома, уже исчезло за лесом западных зданий. Уличные фонари один за другим освещали дорогу оранжевым светом в опускающейся темноте.
Поворачивая руль под аккомпанемент дыхания спящей на заднем сиденье собаки, Чахён бросил беглый взгляд на пассажирку слева. Ещё сегодня утром он и представить не мог, что будет ехать по Лондону с родной сестрой Миши Асплунда на соседнем сиденье. Более того, он даже не знал о существовании Лимы.
Поворачивая руль, Чахён спросил сидящую рядом:
- Вы сказали, отель Queen’s Gate?
- Да, он находится на главной улице, так что найти будет легко.
После этого короткого диалога в машине снова воцарилось молчание. Лима с момента посадки в автомобиль начала копаться в телефоне и до сих пор была занята набором какого-то текста. Чахён подумал, что это даже к лучшему. В ней было что-то такое, что заставляло его терять контроль и втягиваться всё глубже, чем больше они разговаривали.
Проезжая по освещённым улицам, Чахён вспоминал слова Лимы.
Что нужно быть хладнокровным, что чувства Миши - не искренняя любовь, а лишь одержимость... что Миша не умеет испытывать эмоции. Эти резкие слова, правдивость которых невозможно проверить, сжимали сердце Юн Чахёна, словно ржавый механизм.
Отказ. Чахён вспомнил неприятное ощущение, связанное с этим словом. Но он уже однажды отказал Мише. Если есть причина, по которой он не может сделать это дважды...
Непонятно, как она узнала, что они приближаются к месту назначения, но Лима подняла голову и указала за окно. Чахён повернул в указанном направлении. Главным сейчас было доставить эту женщину в отель.
Когда он подъехал ко входу в большой отель, приблизился швейцар в синей униформе. Однако Лима, не дожидаясь, пока он откроет дверь, без единого слова сама открыла её и вышла. Внимательный сотрудник поклонился и отправился встречать других гостей, а Чахён, не столь проворный, остался сидеть за рулём, молча наблюдая эту сцену.
Через окно машины Лима постучала, словно хотела что-то сказать. Её рука жестикулировала, будто желая что-то передать.
Что такое? Хочет, чтобы я тоже вышел?
Чахён открыл дверь и вышел, чувствуя себя послушным шофёром. В любом случае, это был последний раз. Собрав остатки терпения, он подошёл к ней, и Лима, сделав шаг вперёд, прошептала ему на ухо:
- Напоследок хочу задать ещё один вопрос.
Говоря это, она схватила его за рукав. Это был неожиданно близкий контакт. Под уже почерневшим ночным небом мягко колыхались каштановые волосы, характерные для её семьи.
- До какого предела вы готовы проводить?
- Не проводите ли меня до номера?
Серые глаза, точно такие же, как у Миши, были так близко, что Чахён почти касался её тела. Он смотрел на неё в оцепенении, не в силах отвернуться. Но в то же мгновение её пронзительный взгляд, только что смотревший прямо в глаза Чахёна, резко переместился куда-то за его спину.
И громоподобный рык сотряс вход в отель.
Услышав неожиданно своё имя, Чахён рефлекторно повернулся в направлении голоса. Рука Лимы, державшая его за локоть, соскользнула, но ему было не до этого. Потому что там, куда он обратил взгляд, стоял брат Лимы с взъерошенными волосами.
Почему он вообще сейчас находится у входа в отель Queen's Gate?
Чахён застыл, словно пугало на зимнем поле. Неизвестно, откуда Миша прибежал, но он тяжело дышал, как разъярённый носорог. Его взгляд, направленный на застывшего Чахёна, пылал как огонь. Сразу после того, как Чахён заметил это устрашающее зрелище, за его спиной раздался тихий возглас. Настолько тихий, что только стоящий рядом Юн Чахён мог услышать.
Растерянный Чахён, не понимающий ситуации, резко повернул голову на свежий голос Лимы. Странное предчувствие мелькнуло в его голове, но слишком поздно. Неужели... С ошеломлённым лицом Чахён пробормотал:
Юн Чахён широко раскрыл рот. Значит, то, что она делала в машине... Видя озадаченное лицо Чахёна, Лима порылась в своей сумочке, достала телефон и повернула экран прямо к его лицу.
Под этим коротким и ужасающим сообщением, адресованным Мише, была прикреплена фотография Чахёна, сидящего за рулём. Несомненно, снимок был сделан с пассажирского сиденья. Композиция, которая легко могла вызвать определённые фантазии у получателя.
- Когда вы успели это сфотографировать?!
Ответила Лима, пожимая плечами. Её прищуренные глаза, выражающие интерес к происходящему, ещё больше смутили Чахёна.
- Я же говорила, что помогу вам с отказом.
- Я сказал, что мне это не нужно!
На возмущённый голос Чахёна Лима лишь наклонила голову. На её лице не было и следа внимания к просьбе Чахёна не вмешиваться в его отношения с Мишей. Так вот что она имела в виду, говоря о помощи с отказом? Это же просто... Это был один из самых худших способов, которые только можно представить.
- Посмотрите на его лицо. Я и сама никогда не видела у него такого выражения.
Не обращая внимания на потрясение Чахёна, Лима указала на стоящего в нескольких метрах Мишу и тихо засмеялась. Следуя за её пальцем и медленно поворачивая голову, Чахён сглотнул. Миша, со взглядом орла, продолжал неотрывно наблюдать за разговором этих двоих. Вероятно, ситуация казалась ему интимной беседой наедине.
Нет... это неправильно. Это не то...
Чахён невольно поднял руки, словно апеллируя к несправедливому решению судьи во время матча. Однако его неловкий жест, похоже, мало что значил для Миши. Судя по его приближающимся шагам, он был готов достать красную карточку... Бум, бум. Шаги были тяжёлыми и резкими, создавая иллюзию, будто дрожит земля.
- Зачем вы вообще это делаете?
- Ну, считайте это подарком от фаната.
И это после слов о футболе как о жалкой забаве. Но Миша был уже слишком близко для таких возражений. Заметив это, Лима положила руку на спину Чахёна и прижалась ближе, словно пряталась за ним. Судя по тому, как глаза Миши, приближавшегося почти бегом, ещё больше обезумели, это был явно преднамеренный жест.
Видя стремительно сокращающееся расстояние и опасаясь конфликта, Чахён инстинктивно заслонил Лиму, что только усугубило ситуацию. Взгляд Миши, наблюдавшего эту сцену, вспыхнул как молния.
- Привет, Миша. Прекрасный вечер.
Голос Миши, будто поднявшийся из преисподней, и лёгкий, как пёрышко, голос Лимы пересеклись, с Чахёном между ними. Зажатый, словно в сэндвиче, между странными братом и сестрой из семейства Асплунд, Чахён лишь настороженно наблюдал. Как вообще он оказался в такой ситуации?
- Не думала, что ты найдёшь меня здесь. Ты действительно удивителен.
- Разве странно находиться в отеле, где я остановилась?
- Ты обещала немедленно уехать, как только увидишь меня.
- Я уеду. Когда закончится эта ночь.
Говоря это, Лима обвила своей рукой руку Чахёна. Только когда нежные тонкие пальцы коснулись его запястья, он понял, что её импульсивные слова и действия были всего лишь провокацией, направленной на брата. Бросив взгляд на эту сцену, Миша зарычал, как зверь.
- А что в этом такого? Это моё право интересоваться человеком, о котором ты говорил.
Чахён чувствовал, как усиливается хватка руки Лимы на его одежде. Должно быть, она подготовила почву. Чахён, чувствуя себя заложником трагической ситуации, глубоко вздохнул.
- Миша, я понимаю, что ты что-то неправильно понял, но это...
В этот момент огромная сила схватила руку Чахёна.
Тело, которым он гордился, считая, что ни в чём не уступает по физической форме, беспомощно двинулось вперёд. От неожиданно нарушенного равновесия Чахён неловко оступился, и в следующий момент его щека ударилась о грудь Миши. Тогда же длинные руки и крепкие ладони обхватили его плечи и тело.
Этот парень обнял меня. У входа в гостиничное лобби в центре Лондона... С запоздалым осознанием Чахён широко раскрыл глаза. Сверху раздался голос Миши, но он был обращён к другому человеку.
Чахён слышал, как сильно бьется сердце Миши, прижавшись ухом к его ключице. Казалось, будто Миша пытается защитить его от собственной сестры. Чахён, словно зажатый в тиски, съежился и замер, как моллюск в раковине.
- Делай что хочешь со мной, но только не с ним.
- Правда? Спроси его сам, игра это или нет.
Словно её никогда и не было за спиной Чахёна, Лима выступила вперёд с безупречным выражением лица и посмотрела на Мишу. Её загадочный взгляд встретился с глазами Чахёна. Давай, скажи, что не хочешь этого. Оттолкни его подальше. Её глаза, казалось, говорили именно это. Чахён чувствовал, что эстафетная палочка перешла к нему.
Жестокий и хладнокровный отказ, без дальнейших проволочек. Возможно, это действительно было бы лучшим для Миши. Если у него нет чёткой уверенности в том, что он может принять чувства Миши, лучше решительно отвергнуть их. Нельзя отрицать, что он думал об этом, даже зная, что слова Лимы - лишь хитрая манипуляция для удовлетворения её собственного интереса.
Но в итоге Чахён не смог этого сделать. Он просто метался из-за напористых слов и действий Миши, проникших в его нерешительное сердце, но никогда не принимал решения об отказе. Должно быть, поэтому он не мог вымолвить ни слова, как идиот, находясь в объятиях Миши.
Чахён положил руки на грудь Миши и медленно отстранился. Затем он повернулся к Лиме, которая с торжествующим выражением наблюдала за ними сзади. Он мог лишь повернуть голову, не в силах вырваться из крепких объятий.
- Лима, я не собираюсь этого делать.
Лима застыла. Её лицо, с которого исчезла улыбка, стало бесстрастным, как чистый лист бумаги. После целого дня с улыбкой на лице это бесцветное выражение, словно она устала от игрушки, выглядело крайне неуместно.
- Я не хочу принимать ваш подарок. Это моё решение.
- Вы отличаетесь от того, что я представляла. Я думала, что вы предпочитаете более безопасный вариант.
Что ж, это неизвестно. Интерес Лимы был направлен не столько на искреннюю заботу о чувствах Юн Чахёна, сколько на то, чтобы использовать его как предлог, чтобы ранить Мишу. Её настойчивый голос продолжал:
- Надеюсь, вы не забыли то, что я сказала? Сможете ли вы справиться с человеком, который вышел из-под вашего контроля?
И этого он тоже ещё не знал. Миша, молча слушавший их разговор, сжал руку, держащую Чахёна за плечо, и сказал:
- Я всё рассказала этому человеку. О твоей болезни и о том, как ты преследовал его десять лет.
- А, и в качестве бонуса я рассказала историю о Лайке. Он, похоже, был заинтересован.
Через их тесный контакт Чахён мог почувствовать, как тело Миши напряглось. Сам он тоже застыл от этого внезапного разоблачения. Но ещё больше его беспокоили чувства Миши, который услышал всё, что было раскрыто. После короткого молчания он заговорил.
- Прекрати. Если скажешь ещё что-нибудь бесполезное, я не прощу тебя.
- Почему? Боишься, что он возненавидит тебя, если узнает твою истинную натуру?
- На тебя не похоже. Впервые вижу тебя таким отчаянным, Миша.
Напряжённый воздух повис между ними, а холодный вечерний ветер разделял троих. После гнетущего молчания первой заговорила Лима.
- Он настолько важен для тебя?
Послушайте... я тоже вполне реальный человек, стоящий здесь. Неловко застряв в этом конфликте, Чахён погрузился в неописуемо странные чувства. Но в противоположность своему смущению, его сердце бешено колотилось в ожидании ответа Миши. Он услышал, как Миша втянул воздух.
Он продолжил трагическим голосом.
- Больше не упоминай Юана при мне. Я не хочу это слышать.
Услышав эту безумную реплику, будто из фильма, Чахён неожиданно почувствовал, как его лицо залил румянец. Это были такие смущающие слова, что ему хотелось закрыть глаза и зажать щёки руками. Хотя ему и раньше говорили прямо о любви и симпатии... но когда такое заявление делалось перед посторонним, его сердце стучало так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из грудной клетки. Именно тогда издалека послышался долгий вздох.
- Ладно. Это не очень интересно.
Лицо Лимы застыло, как и её слова. Подняв обе руки в знак капитуляции, она приложила ладонь к щеке и посмотрела на Чахёна.
- Вы мне довольно понравились. Может, потому что в вас течёт та же кровь, что и в нём?
Оставлять странное послевкусие до самого конца - это было в её стиле. В ответ на эти загадочные слова Миша ещё крепче прижал к себе спину Чахёна. Глядя на Чахёна, который был буквально расплющен о твердую грудь, Миша сказал:
- Что ж... судя по всему, проводить до номера тебя не получится.
- Я понимаю. У меня тоже есть гордость.
Затем Лима, помахав рукой пару раз, сразу же повернулась к входу в лобби.
Произнеся эти последние слова, она сразу направилась в ярко освещённое лобби. Чахён тихо смотрел на её удаляющуюся спину, ни разу не обернувшуюся, и в реальность его вернула рука Миши.
Миша схватил Чахёна за плечи и повернул к себе. Из-за резкого движения ему потребовалось время, чтобы сфокусировать взгляд на лице Миши. Когда же он наконец смог на него посмотреть, то увидел, что, несмотря на прежнюю решительность, в глазах Миши читалась беззащитность. Опущенные брови и сморщенный лоб выдавали его тревогу.
- Она не говорила тебе ничего странного?
- Никаких угроз или оскорблений?
И это тоже было. Но глядя на встревоженное лицо Миши, он не мог легкомысленно согласиться. Чахён отвёл взгляд, всё ещё крепко удерживаемый за плечи.
- Кажется, так и было, но ничего серьёзного не случилось.
- Прости. Я думал, лучше не объяснять. Я ошибался. Мне следовало рассказать тебе всё.
На лице Миши, запинающегося в извинениях, отражалось чувство вины. Лима Асплунд определённо была странным человеком. Она, менявшая своё отношение с милой улыбки на настойчивые допросы, словно переворачивая ладонь, была из тех редких типов людей, которых нелегко встретить в жизни.
- Я обещал, что никогда не позволю вам встретиться...
Глядя на склонённую голову Миши, Чахён молчал. Это был результат наслоения недоразумений и ситуаций, выходящих за рамки здравого смысла. Вырвался едва слышно дрожащий голос:
Из-под тени, настолько тёмной, что невозможно было разглядеть выражение лица, передавалась дрожь, от которой щемило сердце. Это были сожаление о своих неуклюжих действиях и чувство вины за то, что он в конечном итоге подверг Юн Чахёна неловкой ситуации, столкнув его со своей сестрой.
Чахён обхватил ладонями опущенные щёки Миши и приподнял его лицо. Как и ожидалось. Его ясные серые глаза беспокойно дрожали. Глядя в эти пронзительные цвета, Чахён мог утверждать с большей уверенностью, чем любой врач из больницы, которую посещал Миша.
Лима ошибалась. И его родители тоже.
Иначе кто мог бы так легкомысленно заявить, что у Миши нет эмоций, глядя в эти глаза? Даже Чахён, проведший с ним всего год, мог распознать бесчисленные чувства, которыми он обладал. Всё начиналось с простого импульса и слепой привязанности, переходя в жалкое желание и стремление к обладанию, а теперь, перед глазами Чахёна, завершалось чувством вины и печали.
Голос, выдавленный из горла Чахёна, был слегка охрипшим. Миша нерешительно поднял опущенный взгляд.
Его зрачки дрожали, словно он не понимал, что происходит. Сам Юн Чахён тоже не знал, готов ли он к словам, которые собирался произнести. Но среди всего этого хаоса было ясно одно: в конечном счёте, Чахён не хотел, чтобы Миша был с кем-то другим.
Тогда разве не лучше самому сделать первый шаг?
Тёплая кожа Миши под ладонью слегка дрожала. Юн Чахён глубоко вдохнул и прошептал так тихо, чтобы только он мог услышать:
- То предложение, которое ты сделал. Давай попробуем.
С щеками, зажатыми в руках Чахёна, находящегося на несколько сантиметров ниже, Миша неловко склонил голову и моргнул. Предложение. Это неожиданное слово, слетевшее с губ Чахёна, похоже, сбило его с толку. Оно не имело никакого отношения к разговору, который они вели до сих пор, так что это было неудивительно. Его красивые губы приоткрывались и закрывались, подчеркивая невинность, все еще сохранившуюся на его лице.
Чахён невольно рассмеялся. После такой настойчивости теперь вести себя так наивно. В итоге озвучить это смущающее предложение выпало на долю Чахёна.
- Ты говорил, что возьмёшь за меня ответственность. Что сделаешь всё для моей игры, будь то поцелуй или что-то ещё.
Несколько дней назад в ресторане с красивым оранжевым светом. Услышав странную гипотезу и эксперимент Чахёна, Миша предложил такой контракт. И тогда он тоже очень сильно сжимал руку Чахёна. Чахён ещё крепче схватил его голову, как Миша в тот момент.
- Так давай попробуем. Эту чёртову вещь.
Серые глаза перед ним исказились, как озеро, в которое бросили камень.
- Я говорю не об игре, так что слушай внимательно. В последнее время я странный. Постоянно веду себя глупо, говорю лишнее... думаю о вещах, о которых никогда раньше не думал. Понимаешь?
- Я понимаю, что всё это из-за тебя, но остальное пока не понимаю. Поэтому мне нужно выяснить, что это такое.
- Я ненавижу позволять другим брать за меня ответственность, хуже смерти... никогда раньше даже не думал об этом.
Чахён глубоко вдохнул. Слова, которые он собирался сказать, вероятно, нельзя будет взять назад. Предложение, исходившее из уст Миши, можно было заглушить, закрыв ему рот, но со своими собственными словами так не получится.
- Но сейчас кажется, что кому-то нужно взять на себя ответственность.
Миша, который ещё недавно самоуверенно и нахально говорил всё, что думал, теперь выглядел растерянным, словно ребёнок перед огнём. С лёгким удовлетворением от того, что ему удалось поколебать того, кто всегда выворачивал душу наизнанку, Чахён внимательно рассматривал его глуповатый и немного милый вид.
Белая футболка и брюки, похожие на домашнюю одежду, небрежно накинутое поверх пальто и невероятно дорогие кроссовки с примятыми задниками... Несбалансированное сочетание, не соответствующее его красивому лицу. Видимо, он действительно примчался прямо из дома. И всё из-за одного провокационного сообщения, в такой спешке.
Возникло странное ощущение, будто сердце парит в воздухе. Чахён твёрдо встал на ноги.
- Если передумал, скажи сейчас, что не хочешь. Если позже попытаешься отказаться, я тебе этого точно не позволю.
Наконец-то Миша переменился в лице и бросился к нему. Чахён с лёгким озорством спросил:
- Так мы будем это делать? Или нет?
- Конечно, будем. Будем, но... всё же.
Миша взял руку Чахёна и опустил её, одновременно прищурившись. На его лице читалось недоверие. Чахён, ожидая увидеть радость, а не такую реакцию, замолчал и внимательно посмотрел на него. Он думал, что Миша, конечно, не бросится сразу подписывать контракт, но всё же обрадуется предложению.
- Что такое? Тогда ты был таким самоуверенным. А теперь отказываешься?
- Не в этом дело. Тогда ты выглядел не особо заинтересованным. До сегодняшнего утра я даже... не думал, что ты согласишься.
Миша нервно пошевелил губами, словно о чём-то беспокоился. Глядя в его тревожные глаза, Чахён тихо ждал его следующих слов.
- Возможно... это из-за того, что тебе сказала Лима?
- Лима? Ты имеешь в виду разговоры о твоих эмоциях и одержимости?
Миша кивнул, как провинившийся ребёнок. Причина его настороженности заключалась именно в этом. Миша, ставший свидетелем встречи Юн Чахёна со своей не очень близкой сестрой, до сих пор выглядел жалким, будто что-то его беспокоило. Неожиданно сердце Чахёна сжалось.
- Я примерно представляю, что Лима могла сказать обо мне, но если это из-за этого, тебе не обязательно через силу...
- Почему ты об этом беспокоишься?
- Думаешь, на меня так легко повлиять чужими словами? Что я принял такое решение из-за этого?
Глаза Миши забегали. Его шевелящиеся губы несколько раз открывались и закрывались, прежде чем произнести слабым голосом:
Услышав этот самоуничижительный голос, Чахён схватился за свой рукав. Что же его так тревожило? В прошлом Миши было слишком много неизвестного для него. Почему его сестра так ненавидела Мишу, и почему его родители так легко от него отказались?
Разрозненная информация и внезапно узнанные факты из прошлого плавали в сознании Чахёна, как головоломка, которую невозможно собрать. Юн Чахён действительно ничего не знал о Мише... Лишь теперь он понял, что под бесчувственной и упрямой внешностью скрывалась какая-то уязвимая внутренняя сущность.
- Да, это правда. Я слышал от неё рассказы о тебе. Под видом советов.
Лицо Миши исказилось. Не желая долго видеть такое выражение, Чахён быстро продолжил:
- Но это решение я принял сам.
Вдруг – с точки зрения Миши, это было справедливое замечание. Сам Юн Чахён только сегодня впервые узнал, что чувства человека могут так стремительно меняться за один день.
Строго говоря, встреча с Лимой, которая беспокоила Мишу, действительно помогла преодолеть критическую точку сомнений Чахёна. Вопросы Кейхилла об их отношениях тоже сыграли свою роль. Однако за дни размышлений и конфликтов Чахён осознал, что определение их отношений зависело исключительно от его собственной воли. Решение заполнить этот пробел принадлежало только Юн Чахёну.
Чахён покачал головой и посмотрел на Мишу.
- Это не внезапное решение. Я тоже по-своему обдумал условия контракта.
- Да. Условия, которые я устанавливаю для тебя. Ты не помнишь, что говорил мне? Ты сказал, что я никогда не должен целоваться с кем-то другим.
Глаза Миши снова округлились. На этот раз его лицо действительно выражало непонимание того, о чём идёт речь. Что ж, это естественно. Даже сам Юн Чахён впервые произносил эти слова вслух.
- Разве не несправедливо, что в этом контракте только я несу штрафные санкции?
- Внимательно слушай. Их целых три.
Чахён поднял три пальца с ощущением, будто на его лице металлическая пластина. Миша, неожиданно оказавшийся в той же ситуации, в которую сам часто ставил других своей самоуверенностью, сделал редкое для себя странное выражение лица.
- Во-первых, как я уже говорил, я не буду говорить, что "использую" тебя или что-то в этом роде... Это не одностороннее требование, а обещание, которое даётся на равных условиях.
Миша плотно сжал губы и медленно кивнул. Вероятно, ему нечего было возразить на слова, за использование которых его уже однажды отчитали. Заметив, что Миша, кажется, не совсем понимает, Чахён мимоходом добавил:
- Это значит... что не только я должен быть инициатором.
Миша подался вперёд, как игрушка, выскакивающая из коробки-сюрприза, и Чахён чуть не прикусил язык. Восхищаясь своей инстинктивной быстротой, с которой он перешёл к следующему пункту, Чахён произнёс следующее условие:
- ...Ты тоже не должен делать это с другими людьми. Поцелуи и всё такое.
Его голос дрожал. Возможно, именно этот пункт был сердцевиной этого абсурдного контракта. Юн Чахён по какой-то непонятной причине не хотел видеть Мишу с кем-то другим. Это был результат мучительного опыта последних дней.
- Понимаешь, о чём я? Это то же условие, которое ты поставил для меня. Я думаю, такие вещи должны... одинаково... применяться к обоим...
Прервав свою речь, Чахён посмотрел на лицо Миши. Миша уже прикрывал свой рот сложенными руками, словно в молитве. Его широко раскрытые глаза напоминали кроличьи.
- У меня с самого начала не было таких мыслей, Юан.
- Мне кажется, это излишний пункт.
Жар прилил к лицу. Да, Миша не думал о таком. Терзания Юн Чахёна были лишь его собственными мыслями и фантазиями.
Когда Чахён нахмурился от смущения, Миша теперь полностью закрыл своё лицо руками. Сквозь щели между пальцами были чётко видны его покрасневшие щёки даже в тусклом свете, просачивающемся из входа в отель. Чахён, который сам начал чувствовать неловкость, воскликнул:
- Почему ты вдруг смущаешься?!
- Просто... мне почему-то радостно от мысли, что ты об этом думал.
- Юан, ты действительно допускал, что я мог такое сделать? Что я мог делать с кем-то другим то, что делал с тобой?
Ах, действительно... что бы я ни воображал, я никогда не должен об этом говорить, даже под страхом смерти. Вспомнив свои мысли о Лиме и Мише, Чахён не мог произнести ни слова, его губы словно склеились. Щеки мгновенно вспыхнули. Вероятно, лицо Юн Чахёна сейчас мало чем отличалось от лица Миши.
Насколько сюрреалистичной была сцена двух парней, стоящих друг напротив друга с красными лицами перед гостиничным лобби? Чтобы сдержать невольно возникший в голове образ, Чахён постоянно шевелил кончиками ног. Невыносимо смущающий момент прервал серьёзный голос Миши:
- Даже без этого условия я могу обещать, Юан. Я не буду смотреть ни на кого, кроме тебя.
Взгляд, которым Миша посмотрел на Чахёна, был таким же горячим, как и его щеки. Этот взгляд странным образом подавлял Чахёна. Из-за этого его голос дрожал, когда он прерывисто отвечал:
- Да... так и должно быть. Только я... так не должно быть...
- Я никогда этого не сделаю. Клянусь.
Миша сделал шаг вперёд и встал так близко, будто собирался обнять Чахёна. Хотя людей было немного, но всё же место не было полностью безлюдным. Однако Чахён почему-то не мог остановить его руки.
- Я до сих пор и впредь... ни с кем, кроме тебя...
В мгновение ока их лица сблизились настолько, что губы почти соприкасались. Опасное расстояние. Каждый раз на этой дистанции Чахён оказывался во власти Миши. Чахён слегка напряжённой рукой осторожно взял Мишу за подбородок.
- Ты должен выслушать до конца. Остался последний пункт.
Миша, которому преградили путь, немного нетерпеливо смотрел на лицо Чахёна, будто подгоняя его продолжить. Глядя на выражение лица Миши, освещенное сзади мягким светом, Чахён на мгновение собрался с духом. Последнее условие - произнеся его, между ними наконец установится определенный тип отношений.
Контракт, который нельзя ни точно определить, ни свободно обсуждать с кем-либо. Но, возможно, в мире допустимы отношения, начинающиеся с таких странных вещей? Чахён, глядя прямо в глаза Миши, произнес последнее условие.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty