Кислота. Глава 21-25
Руководитель Dongyang Juryu прищурил один глаз и направился к Ян Джинману.
- Эй, Ян Джинман, ты это мне сейчас говоришь? Ты, блять, совсем охуел...
- Господин директор, господин директор!
Казалось, сейчас начнется драка, но тут кто-то без стука распахнул дверь кабинета. Это был Джинён. Он с взволнованным лицом оглядел комнату, затем на мгновение заколебался, почувствовав странную атмосферу. Однако вскоре решил, что его дело важнее.
- Там... этот... пришел. Прокурор.
Лицо Ян Джинмана, искаженное гневом, повернулось к Джинёну.
- Тот прокурор. Который подавал жалобу на наш отель.
При этих словах Марвин, который до этого стоял в стороне со скрещенными руками, расцепил их и выпрямился, отходя от стены.
Подтвердил Джинён, глядя на Марвина.
- Какого черта этому ублюдку здесь понадобилось? Блять... обыск что ли?
Ян Джинман мгновенно побледнел и испуганно опустил голову.
- Нет. Он пришел один. Говорит, хочет подать заявку на квотную систему.
- Квотную систему? Он что, трахаться сюда пришел?
В комнате воцарилась тишина, словно кто-то окатил всех холодной водой. Ян Джинман посмотрел на своего друга-перевозчика, а тот попеременно смотрел на Ян Джинмана и Джинёна. Затем, словно что-то сообразив, громко расхохотался.
- Ха-ха-ха! Эй, смотри. Что я говорил? Значит, всё-таки что-то хотел. А? Посеял семена, и теперь, когда они выросли, пришло время собирать урожай. Принимайте его! Вот хитрый лис! Голова работает! А?
- Ты так думаешь? - Ян Джинман все еще не мог избавиться от подозрительного выражения лица.
- Конечно! Эй, сделай вид, что ничего не понимаешь, и хорошенько ему подлижи. А кто сегодня из ребят на работе? Юнсон? Нет. А Джэхван, он же хорошо справляется. Эй, позвони Сон Джэхвану и скажи, чтобы быстро приехал. Скажи, что директор его зовёт.
Друг-перевозчик поручил Джинёну вместо него вызвать омегу. Однако Джинён замялся, словно дело было не в этом.
Когда опомнившийся Ян Джинман спросил, взгляд Джинёна осторожно переместился на Марвина. Он облизывал губы и осторожничал, что выглядело странно. Взгляд Ян Джинмана, который пристально смотрел на Джинёна, недоумевая, почему тот не отвечает, тоже переместился на Марвина. Затем он внезапно что-то понял, и глаза его расширились. В то же время лицо Марвина начало постепенно искажаться.
Двери лифта, поднявшего Марвина наверх, бесшумно открылись. Марвин, до этого смотревший вниз, поднял голову и вышел. На всем четвертом этаже царила тишина. Из-за отсутствия клиентов по квоте VIP-комнаты уже давно не использовались.
Было видно, что один край ковра в коридоре загнулся. Марвин носком ботинка плотно прижал выступающую часть. Говорили, что в прошлом году сделали новый ремонт, а уже появились дефекты. Засунув руки в карманы, он продолжал тереть ковер одной ногой. И при этом всё думал.
Когда он услышал, что прокурор Чан Джину назначил его в качестве обслуживающего омеги квотной системы и ждет в номере, он был очень растерян. Неудивительно, ведь он никому не говорил, что он омега.
«Что? Ты омега?» - друг Ян Джинмана, занимающийся транспортным бизнесом, широко раскрыл глаза, словно только он один об этом не знал. Марвин быстро взял себя в руки и сделал вид, что ничего не происходит.
«Нет, он просто издевается. В прошлый раз у нас с ним были кое-какие дела.»
«Почему, что случилось? Блять, может, потому что он прокурор? Оригинальный способ издеваться над людьми», - возмутился руководитель Dongyang Juryu.
Марвин был благодарен за такую нелепую интерпретацию ситуации. Это было ему на руку.
«Пока что поднимись наверх. Иди и спроси, что ему нужно.»
Ян Джинман, облизнув губы, с подозрением посмотрел на Марвина.
"Попался?" - словно говорил этот взгляд, полный презрения.
Марвин, оставив обещание все объяснить, вышел из кабинета. И вот он стоит перед той же дверью, что и три недели назад. Мучительная головная боль прошла, но ее место заняла неприятная тревога.
Какие у него планы? Если есть что сказать, можно было бы послать повестку, как в прошлый раз. Если спешит, можно было бы позвонить. То, что он так вторгся сюда, словно объявляя войну, и назначил его в качестве обслуживающего персонала, я могу расценить только как желание поставить меня в унизительное положение.
Вот же, правда. Я так просил сохранить это в секрете...
Поднялись гневные эмоции. Он не ожидал от Чан Джину человечности, но не думал, что с ним будут обращаться как с дешевкой. Видимо, он невольно слишком высоко его оценил. Марвин крепко сжал губы и постучал в дверь.
Спустя секунду Марвин открыл дверь и, войдя, замер. Комната была залита ярким светом. На длинном столе не было ни спиртного, ни закусок. Из-за чрезмерно яркого освещения бросалась в глаза обветшалость мебели.
Устаревший караоке-аппарат, диван из искусственной кожи, стол, который пытался выглядеть как из натурального дерева, но явно был из фанеры. После того, как комната опустела, и все скрывающие свои истинные намерения актеры ушли, ее назначение полностью изменилось. Вместо места для тайных разговоров она стала холодной, как комната для допросов.
Чан Джину тоже, в отличие от того времени, даже не изображал притворную улыбку. Он стоял и смотрел на рамку, висящую на стене. Это были старые фотографии с автографами знаменитостей. Хотя их нельзя было назвать очень знаменитыми, но всё же при виде лиц можно было сказать "а-а...". Его взгляд задержался на фотографии директора Big City Entertainment и Ян Джинмана.
- Я слышал, что вы меня искали.
Несмотря на то что послышались шаги, он не оборачивался, что казалось намеренным, поэтому Марвин заговорил первым. Чан Джину медленно повернул голову к Марвину. Затем окинул его взглядом с головы до ног.
- Мне не кажется? Похоже, вы постоянно носите одну и ту же одежду.
Это не было ошибкой, он правильно заметил. Марвин всегда носил одежду одного стиля. Белая рубашка и черный пиджак. Он сохранял тот же вид, что и год назад, когда впервые пришел сюда. Время Марвина остановилось там. Это было своего рода самогипнозом - он никогда не становился другим человеком и не хотел им стать.
- Меня не особо интересует одежда.
Конечно, эти слова тоже не были ложью.
Бросив двусмысленную фразу - похвалу это или критика - он снова замолчал. Хотя у него было то же безразличное лицо, что и обычно, сегодня атмосфера почему-то была другой.
Марвин заметил, что Чан Джину одет с особой тщательностью. На нем был идеально сидящий костюм, жилет и галстук, словно он только что вернулся с какого-то важного мероприятия. Это выглядело не как попытка покрасоваться, а как соблюдение формальностей.
- Прокурор, похоже, откуда-то вернулся. Прекрасно выглядите.
На похвалу, в которой не было ни капли искренности, он едва заметно улыбнулся.
- Умение льстить вам явно не дано.
Марвин сделал сожалеющее выражение лица. Что поделать. Он и сам это говорил не для того, чтобы тот обрадовался. Просто если не сделать хотя бы такую разрядку, особо не о чем было говорить.
Они не были настолько близки, чтобы интересоваться самочувствием друг друга, и, главное, не зная причины его прихода, он не мог решить, следует ли вести себя враждебно или обороняясь.
Однако одну вещь нужно было сразу ясно прояснить.
- Я слышал, вы выбрали меня омегой для обслуживания.
- Вы, кажется, забыли, но я не оказываю услуги.
С совершенно не сожалеющим выражением лица он пожал плечами. Даже не скрывал, что сделал это намеренно.
- Может, вызвать вам другую омегу?
Хотя он знал, что тот пришел не из-за гона, он специально сказал не то. Это было своего рода борьбой характеров.
- Нет. Не нужно. Я пришел встретиться именно с вами, Ким Марвин-щи.
- Тогда лучше было бы просто связаться со мной. Пообещали сохранить мой пол в секрете, а теперь выбалтываете - по какой причине?
- Когда я соглашался сохранить это в секрете?
Чан Джину посмотрел на него с искренним недоумением. Челюсти Марвина сжались. Конечно, он не давал согласия, но...
- Я же так просил вас. Вы не стали отрицать, поэтому я решил, что между нами есть молчаливое соглашение. Неужели вы делаете это ради забавы?
Даже если они не были друзьями, не было необходимости вести себя так жестоко. Если бы они вообще не были знакомы, это было бы другое дело. Но они уже встречались три или четыре раза. Раскрывать его секрет, не получая от этого никакой выгоды, а только ради того, чтобы причинить боль, было бесчеловечно.
Разумеется, возможно, никто бы с этим не согласился. Даже Марвин не мог утверждать наверняка. Скорее всего, он просто инстинктивно надеялся, что человек, который держит его слабость в своих руках, обладает хотя бы этой степенью совести. Теперь, столкнувшись с тем, что это не так, он был ошеломлен.
- Похоже, вы довольно разозлились. Сегодня характер немного другой? Решили больше не притворяться невинным?
Он указал на изменившееся поведение Марвина. Это произошло потому, что от злости невольно проявилась его истинная натура. Но теперь у него не было настроения надевать официальную улыбку.
- Я никогда не притворялся невинным. Если вы хотите поссориться, то я лучше пойду.
- По какой причине вы так скрываете свой пол? Вам стыдно быть омегой?
- Что за...! - невольно повысил голос Марвин.
Конечно, нет. Но почему он не мог опровергнуть слова Чан Джину и лишь сглатывал, он и сам не понимал.
- Честно говоря, мне было интересно посмотреть на вашу реакцию, Ким Марвин-щи. Хотелось посмотреть, что будет, если я раскрою ваш секрет. Судя по тому, как вы мечетесь, это довольно важно. Почему?
Он полностью повернулся к Марвину. Сделал пару шагов и встал прямо перед ним. Слегка опустив голову, он прошептал едва слышным голосом.
- Как я уже говорил раньше, словесные игры не мое хобби. Отвечайте только "да" или "нет". Иначе я посажу вас в тюрьму за нарушение Закона о вторичных половых признаках.
Угроза монотонным голосом пронзила его слух. Марвин поднял голову и посмотрел на Чан Джину. Спокойный взгляд прокурора упал на его лицо.
На мгновение он осознал два неизвестных ему факта. Первое - что его радужка стала светлее по сравнению с прошлым разом, и второе - что он довольно сильно разозлен.
- Ким Марвин-щи, вы утверждаете, что не занимаетесь обслуживанием?
- Тогда зачем вы здесь работаете? Вы же омега. Разве вы не знаете, что в системе квот могут работать только беты, за исключением обслуживающего персонала?
Этого он не знал. Когда тот начал целенаправленно придираться, нарушение закона выплыло из неожиданного места.
- Вы остаетесь здесь по собственному желанию?
- Прокурор, я не понимаю, к чему вы клоните. Если что-то не так, то просто подайте жалобу...
- Я сказал отвечать только "да" или "нет". Вы работаете здесь, потому что хотите?
От его давящего взгляда сверху у него перехватило горло. Смысл вопроса был совершенно ясен, что делало ситуацию еще хуже. Он хотел посмотреть, что же ответит Марвин. Марвин стойко выдержал.
- ...Да, я работаю, потому что сам этого хочу.
Брови Чан Джину слегка нахмурились. В его сузившихся глазах читалось недоверие. Даже если это было не так, Марвину ничего не оставалось.
И что же я должен был ответить?
Чан Джину долго смотрел на упрямо сжатые губы Марвина. Его хмурое лицо не скрывало недовольства. "Я же говорил, что посажу тебя, если ты будешь лгать". Видя, что его слова не возымели должного эффекта, он, казалось, решил отступить.
Чан Джину взял сигарету, которую протянул Марвин, и сразу же закурил. Выдохнув легкий дым, он спросил.
- Вы закончили военную академию?
Его тон стал заметно ниже. Когда ответа сразу не последовало, он снова повернул голову к Марвину. Выражение лица было таким, словно он говорил, что можно же рассказать хотя бы это.
- У вас есть причины скрывать свою личность?
Он спокойно смотрел, держа сигарету во рту, словно просил просто попробовать ответить.
Чан Джину перефразировал вопрос, сделав его более небрежным. Это прозвучало почти как вопрос к самому себе. Затем, словно смирившись, он быстро докурил сигарету и затушил окурок в пепельнице. С шумом плюхнувшись на блестящий под светом диван из искусственной кожи, он ослабил галстук и продолжил усталым голосом:
- Мое мнение таково. Поначалу вы были гетеросексуальным мужчиной, отрицающим реальность, потому что не хотели жить как омега. Поскольку это довольно распространенный случай, я не придавал этому значения.
Похоже, это было впечатление от первой встречи.
- Потом я подумал, что вы носитель редкого вторичного полового признака со своей историей или страдаете от нарушения выработки феромонов. Хотя это тоже было странно. Для такого случая вы выглядели слишком здоровым.
Он вспоминал встречу в больнице, прислонившись головой к дивану. Затем повернул голову и посмотрел на Марвина.
Он выдержал паузу, словно предлагая попробовать угадать. Марвин всё еще стоял на том же месте, где был с самого начала. В безразличии Чан Джину, который утонул в темно-красном диване, липко ощущалось недовольство.
- Я думал, что это странно. Нет записей о переводах, медицинские записи и факт увольнения тоже недоступны для просмотра. Вас нигде нет, словно вы не существуете. Но каждый раз, когда я пытался что-то о вас узнать, мне звонили сверху.
- А сегодня вообще вишенка на торте, - он усмехнулся, но в его голосе звучала явная ирония. Казалось, одно лишь воспоминание об этом вызывало у него раздражение.
- Кто вы такой? Что вы из себя представляете, что даже глава администрации президента пытается вас скрыть?
Наконец, скрытые чувства Чан Джину вырвались наружу. Это была неприкрытая враждебность. Одним словом, этот звонок ему очень не понравился. С другой стороны, это означало, что любопытство Чан Джину перевесило раздражение, и он приехал сюда прямиком из Голубого дома, чтобы узнать правду.
Марвин слегка опустил глаза, сжав губы. Тревога, мучившая его с самого начала, теперь, когда ее причина стала ясна, сменилась чувством бессилия.
Судя по всему, тем, кто сидел рядом с Чхве Хён Илем во время их телефонного разговора, был Им Санук, глава администрации президента.
Чхве Хён Иль и Им Санук были близкими друзьями еще со времен учебы в старшей школе Кёнги. Марвин не знал, что в это дело замешан даже глава администрации. Ситуация оказалась сложнее, чем он думал.
С одной стороны, он был рад. В любом случае он старался сохранить безопасность до конца. Поскольку начальство открыто угрожало Чан Джину, теперь не было причин скрывать больше. Он почувствовал, что оковы, которые затыкали ему рот, сняты.
- Что сказал глава администрации?
- Сказал, чтобы я не совался не в свое дело, - ответил Чан Джину.
Им Санук тоже был из прокуроров, поэтому, видимо, обращался к нему как к младшему коллеге. И у Чан Джину тоже, похоже, была задета гордость.
- Поэтому еще больше захотелось разобраться.
"Не в свое дело", - саркастически повторил Чан Джину, глядя прямо перед собой. Эти слова не были адресованы Марвину.
- Глава администрации прав. Это не ваше дело, прокурор. Просто закройте на это глаза. Это никак не связано с вашей работой.
- Похоже на то. Меня прилично поставили на место.
Поскольку эти слова показались ему довольно человечными, Марвин невольно горько улыбнулся.
- Постоянно. Но в этот раз меня отчитали безо всякой причины, и это обидно. Так вы все-таки не скажете, кто вы такой?
Это означало, что поскольку он не получил желаемый ответ там, то пришел к более доступной стороне. Чан Джину наклонил корпус и положил локти на колени, сплетя пальцы. Пристально глядя на Марвина, он потер переносицу.
- Ким Марвин-щи, вы агент разведки? Спецподразделение?
Он внезапно задал прямой вопрос. Причем очень точно. И при этом внимательно наблюдал за движениями заколебавшегося Марвина.
Марвин колебался, но уже принял решение. Перед человеком, который дошел до такой степени и получил отпор, не было смысла продолжать отрицать. Слегка опустив веки и показав согласие, он увидел, как Чан Джину кивнул.
- Не похоже, что вы выполняете задание внутри страны... Скорее всего, вы находились на воспитательных мерах или живете на конспиративной квартире, а я бестактно всё расшевелил. Причина, кажется, связана с вашим фенотипом.
- Не знаю, что случилось, но оперативный агент гнил несколько месяцев, наверное, было очень душно. Сверху нет связи, а какой-то ничтожный тип вынюхивает и крутится рядом, положение было затруднительным.
Челюсть Марвина напряглась. Услышав свое положение за последние несколько недель, обобщенное в нескольких фразах, он почувствовал себя препарированным заживо. Кроме того, в его словах было странное утешение. Поэтому он еще больше принял серьезный вид, делая вид, что это не так.
- Неприятное происшествие в отеле можете расследовать по закону. Если в этом процессе будет что-то, за что я должен нести ответственность, я понесу соответствующую ответственность. Заплачу штраф. Но, пожалуйста, без занесения в личное дело. Закройте дело без предъявления обвинений. Я буду осторожнее в будущем.
На эти слова Чан Джину издал смешок, напоминающий звук сдувающегося шара. С выражением лица, словно говорящим «А, вот как?», он вздохнул и потер подбородок.
- Сегодня я слышу этот совет уже второй раз.
Похоже, глава администрации Им Санук сказал ему то же самое. Уголки губ Чан Джину приподнялись в усмешке, в которой сквозило раздражение. "Закройте дело без предъявления обвинений" - это то, что прокуроры ненавидят больше всего.
- Не волнуйтесь. Меня мало интересует то, что здесь произошло. Все равно они заплатят штраф и продолжат работать. Мне все равно, берет ли Ким Марвин взятки за то, что подставляет других омег, или сам оказывает услуги.
Чан Джину поднялся с дивана. Бросив взгляд на часы, он поправил одежду. Казалось, у него назначена следующая встреча.
- По крайней мере, я выяснил, кто вы такой, так что не зря приехал. Ладно. Увидимся. Вы же понимаете, что я ищу?
- Вы имеете в виду проявитель второй стадии?
- Да. Вам что-нибудь известно?
На решительный ответ Чан Джину тихо цокнул языком. Ему, видимо, не нравилось отношение Марвина, который не показывал слабых мест больше, чем он ожидал.
- Если это правда, то ничего не поделаешь. Но если вы просто пытаетесь от меня отделаться, то не стоит. В конце концов, мы оба служим своей стране и получаем за это зарплату.
- Я говорю о том, чтобы различать своих и чужих.
Он вздохнул и направился к двери. Казалось, что он просто пройдет мимо, но снова остановился прямо перед Марвином.
- 狡兔死走狗烹 (jiǎo tù sǐ zǒu gǒu pēng - когда заяц убит, из собаки варят похлёбку), - неожиданно произнес он пословицу.
Марвин поднял голову и посмотрел на него.
- Есть старая пословица: когда переловят всех зайцев, охотничью собаку варят. Но в наше время так уже не делают. Поскольку мы живем в мире, где нельзя бездумно убивать собак, их просто где-нибудь бросают.
Цвет его радужки снова странно изменился. В голове Марвина что-то зашевелилось. Чан Джину еще больше понизил голос и прошептал.
- Но печально то, что эта охотничья собака - единственная, кто не знает, что её бросили.
Оставив окаменевшего Марвина позади, Чан Джину снова направился к выходу. Несмотря на то что он услышал явно оскорбительные слова, Марвин не смог его остановить. Тот ушел, а Марвин остался один в застывшем состоянии. Резкое выражение, направленное в его адрес, кружилось в голове.
Ты единственный, кто не понимает, что тебя уже бросили.
Внутри всё перевернулось. Он знал, что это неправда, но эти слова больно кольнули его в самое сердце.
И всё же в голове быстро промелькнули воспоминания. Прошлый звонок заместителя директора Чхве Хён Иля действительно беспокоил. Это был контакт, где не соблюдались даже основы разведки, да и содержание было пустым. И просьбу насчет картины тоже словно замяли.
Чан Джину полностью эксгумировал это воспоминание. Что-то, что отвратительно гнило, слегка показалось из ямы.
- Кстати, любовника умершего Пак Джусона поймали. Слышали?
Чан Джину, взявшись за дверную ручку, снова оглянулся. Марвин поднял голову. У него не было времени скрыть искаженное сложными чувствами выражение лица, но Чан Джину, не обращая внимания, продолжил.
- Я еще не выдал ордер на арест. Завтра собираюсь в участок, чтобы кое-что у него спросить. Хотите послушать?
От внезапного предложения глаза Марвина слегка расширились.
- И еще кое-что. Проявитель, который получил Пак Джусон, говорят, это действительно проявитель второй стадии.
Бросив эту бомбу, Чан Джину легко улыбнулся, словно предоставляя Марвину самому решать, как поступить, и вышел за дверь. "Если интересно, приходите", - словно говорил он. Из коридора послышался его голос, он звонил кому-то:
- Это я. Ты сейчас свободен? Нет, я сам приеду. Это срочно.
Марвин не двигался с места, пока голос Чан Джину не стих вдали, смешавшись с шумом лифта.
В его памяти одновременно всплыли два образа: горящий взгляд Чан Джину, выдававший приближающийся гон, и его выражение лица, когда он намекал на препарат, введенный Пак Джусону.
Он думал, что тот пришел из-за злости на то, что его отчитал глава администрации, но настоящая цель была в деле, которое он ведет. К тому же гон действительно приближался. Если бы я согласился, он бы и правда хотел, чтобы я его обслужил?
Его предположения относительно Чан Джину постоянно оказывались неверными. Несмотря на всю свою надменность... то, что каждое его слово было искренним, оставляло неприятно глубокое впечатление.
В кармане Марвина завибрировал мобильный телефон.
[Кк дела? Почму этт придрк просто ушел?]
На экране появилось сообщение Ян Джинмана.
Пробормотал Марвин себе под нос, закуривая сигарету. Он долго смотрел на дверь, через которую вышел Чан Джину.
Октябрьский ветер проносился по улицам. Словно внезапный тайфун, он поднимал вихри из опавших листьев и мусора. За шатающимися от ветра людьми, которые едва могли смотреть прямо, развевался баннер:
[Разыскиваются свидетели ДТП. 24 августа, около 1:00 ночи. Перекресток Сегванро. Серебристый седан. - Полицейский участок Осон -]
Из-за слишком сильного ветра один узел развязался. Деревянная палка, закрепленная на краю баннера, била по стене, создавая угрожающий шум. Когда показалось, что она может ударить по голове проходящего мимо пешехода, кто-то выбежал из главного входа полицейского участка.
Это был патрульный, стоявший на посту. Закутавшись в пуховик, он поймал струящуюся на ветру веревку баннера и закрепил её на стене. Словно протестуя против нового плена, баннер сильно раздулся.
Пробормотал полицейский, словно напевая, натягивая веревку. Ему не хватало рук, и он бросил взгляд на контрольно-пропускной пункт, но старший офицер, похоже, не собирался выходить.
Полицейский снова попытался справиться с ветром, но внезапно почувствовал, что кто-то помогает ему, удерживая баннер. Благодаря этой помощи он смог легко завязать веревку и, отряхнув пыль с одежды, отошел.
Мужчина молча принял благодарность взглядом. Патрульный шмыгнул носом и сунул озябшие руки под мышки. Так он быстро развернулся, словно танцуя танец Чингисхана. Внезапно он обернулся.
Особой причины не было. Просто этот мужчина почему-то привлекал его внимание. Молодой человек лет двадцати с небольшим, в джинсах и толстой полевой куртке. Он стоял неподвижно метрах в тридцати от главного входа.
Он был высоким и крепким, и поначалу полицейский подумал, что это детектив, но потом решил, что это маловероятно. Если бы он работал в участке, то не стоял бы там в такую ужасную погоду. Казалось, он кого-то ждет.
- Бр-р-р… холодно, — полицейский юркнул в крошечную будку КПП.
- Закрой дверь как следует. Что за ветер такой? Что будешь заказывать на обед? - спросил старший офицер, не отрываясь от телефона.
- Я буду джеюк (тушёная свинина). Кхм.
За это короткое время даже сопли потекли. Патрульный, заткнув нос салфеткой, прижался лицом к стеклу поста. Нужно было всегда держать окно открытым, но погода была слишком отвратительная, чтобы решиться на это.
Женщина средних лет, переходившая дорогу на противоположной стороне, побежала за унесенным ветром шарфом. Он внимательно наблюдал, думая, не случится ли авария.
К счастью, шарф поймали школьники. Они бросились бежать через дорогу, пока не переключился сигнал светофора. В этот момент полицейский заметил седан, ожидающий зеленого сигнала для поворота налево.
Ого, какая редкая иномарка для нашей местности. У него возникло какое-то предчувствие. И действительно, машина плавно въехала на территорию полицейского участка.
- Добро пожаловать! - полицейский тут же открыл окно будки. Водитель остановился перед шлагбаумом, опустил тонированное стекло и протянул руку с пропуском. Все как он и предполагал.
- Здравствуйте, господин прокурор. Спасибо за службу, - быстро произнес полицейский, поднимая шлагбаум. Водитель кивнул в ответ и, прежде чем уехать, оглянулся.
- Я припаркуюсь и встретимся на первом этаже, - сказал он.
Полицейский не сразу понял, к кому он обращается, но потом увидел того самого парня в полевой куртке, стоящего позади машины.
Тут снова подул ветер, и откуда-то с улицы послышалось "Мамочки!". За это время иномарка исчезла на парковке, а мужчина в полевой куртке подошел к посту. Несмотря на то что ветер совсем закрыл глаза челкой, прямая переносица сразу бросилась в глаза.
- Мне нужно в отдел уголовного розыска, - сказал он, как бы спрашивая, нужно ли ему показывать удостоверение.
Патрульный внутренне восхитился. Теперь он понял, почему этот мужчина привлек его внимание. Его внешний вид не соответствовал производимому им впечатлению. Он был одет в недорогую, явно купленную на распродаже, старомодную куртку, приехал, похоже, на автобусе, но при этом выглядел очень представительно. Он напомнил полицейскому одного известного голливудского актера, прославившегося своим эксцентричным образом жизни, граничащим с бездомностью.
Прокурор, кажется, специально заговорил, чтобы его пропустили, так зачем утруждать себя проверкой. Хотя было любопытно, кто он такой, но в паспорте ведь профессия не указана. Пропустив мужчину, патрульный высунул лицо из окна и проверил снаружи. Других посетителей не было.
Он закрыл окно и уже собирался выпрямиться, когда услышал сзади ошеломляющую новость.
- Эй, говорят, сегодня место с джеюком не работает?
Старший полицейский почесал голову и помахал мобильным телефоном.
- Чтооо? - спросил побледневший патрульный.
Оказалось, что из-за плохой погоды доставка была невозможна. Все мысли о недавнем посетителе мгновенно вылетели у него из головы.
Марвин вошел в главный вход и поправил растрепавшуюся челку. Он расстегнул застегнутую до самого горла куртку и привел в порядок одежду.
Сегодня он был одет не как обычно - джинсы с футболкой и довольно толстая полевая куртка. Это была слишком повседневная одежда, которую он не мог носить во время работы. Поскольку было холодно, верхнюю одежду он срочно занял у сотрудника отеля.
[Встретимся у главного входа в час. Но оденьтесь не так, как обычно. Это условие.]
После долгих раздумий вчера он отправил сообщение о том, что хочет пойти в полицейский участок. Он подумал, что раз уж его личность раскрыта, то какая разница, и, кроме того, ему было любопытно. Вторая стадия не должна была попасть в чьи-либо руки, так что ему хотелось услышать историю этого любовника и понять, на каком основании они утверждают, что Пак Джусон принял препарат второй стадии.
Поскольку приманку забросил Чан Джину, он, естественно, ожидал немедленного ответа. Однако, несмотря на то, что он отправил сообщение рано утром, ответа не было почти до полудня.
Решив, что над ним просто подшутили, он почти сдался, но после полудня все же получил ответ. Чан Джину, ничего не объясняя, просто сообщил время и попросил его переодеться. У Марвина не было времени выяснять причины, поэтому он сразу же одолжил одежду и поймал такси. Он так спешил, что приехал раньше назначенного времени и ему пришлось немного подождать.
Сотрудник, выдававший талоны в приемной на первом этаже, спросил его, по какому делу он пришел. Марвин махнул рукой в знак того, что все в порядке, и пробежался взглядом по схеме полицейского участка, висевшей у него за спиной. Отдел уголовного розыска находился на третьем этаже, а комната для свиданий - в отдельном здании.
Рядом со схемой висело приветственное слово начальника полиции. Начиная с лозунга «Безопасное рабочее место, комфортный родной город», там тянулся бессмысленный набор слов. Даже в полицейском участке такого маленького округа с населением менее 30 000 человек амбиции начальника были не меньше, чем у главы Национального полицейского агентства.
Половина населения Осона раньше были рыбаками. Чтобы объяснить, почему это стало прошедшим временем, нет необходимости пересказывать новейшую историю Кореи.
Вся производственная рабочая сила переместилась в Тэджон и другие места, и теперь большинство рабочих мест составлял туристический бизнес для приезжих. Рыбацкий туризм и рыбный рынок еще продолжали существовать, но деньги, как и следовало ожидать, крутились в индустрии развлечений.
Помимо Дэгён, в Осоне было еще два отеля, работающих по системе квот: Crown и Haeorum, а также несколько небольших баров с диджеями, открытых только по выходным. До недавнего времени ими пользовались в основном люди старше сорока лет, но когда пошли слухи о хороших деньгах, омеги из других регионов стали приезжать в командировки, и дело постепенно расширилось.
Поэтому естественным образом распространились краткосрочные проявители. Поговаривали, что здесь отдыхать удобнее, чем в Сеуле.
Когда число молодых людей начало расти, жители Осона, включая местные власти, стали более сговорчивыми. По выходным отделения полиции в каждом районе были переполнены пьяными и одурманенными людьми, но никто не жаловался. Это было возможно благодаря молчаливому согласию всего региона, понимающего, что это единственный способ заработать на жизнь.
Поэтому позиция начальника полиции, который должен был умело управлять своими подчиненными, чтобы они могли гибко справляться с ситуацией в разумных пределах, была очень важной. Он сам прекрасно знал этот факт, поэтому так кичился своим положением.
- Не думаю, что он достоин быть начальником полиции, - сказал кто-то, словно прочитав мысли Марвина.
Незаметно к нему подошел Чан Джину.
Сегодня он был в темно-синем костюме и черном тренче.
- Не знаю. Просто проверил биографию. Кажется, неоднократно проходил внутреннее расследование, но, видимо, у него есть другие таланты. Пойдемте.
Собираясь ускорить шаг, он вдруг, словно что-то поняв, обратил внимание на наряд Марвина. Молча окинул взглядом сверху донизу. Марвин и сам прекрасно знал, что его небрежно помятый вид выглядел очень неприглядно. Но это же тот попросил его переодеться. Он же определенно говорил, что не интересуется модой.
- Внезапно похолодало. Я одолжил эту одежду, - объяснил Марвин.
Чан Джину загадочно улыбнулся и первым поднялся по лестнице. Он никак не выразил своего отношения к одежде Марвина, ни хорошего, ни плохого. Затем, словно невзначай, обратился к идущему следом Марвину:
- Вам лучше с опущенными волосами.
Значит, все остальное ему не понравилось?
- Вы, кажется, специально стараетесь выглядеть старше. Зачем? Сейчас вы выглядите на свой возраст, и так лучше.
От неожиданных слов глаза Марвина расширились. Прозвучало так, будто он пытался скрыть свой возраст и казаться старше. Он впервые слышал такое. Он быстро поднялся по лестнице и догнал Чан Джину.
- Это совершенно не так. И я не настолько молод.
Это была вся его реакция. Лицо Марвина несправедливо исказилось.
Не вы ли сейчас ведете себя как зануда, считая себя старше? Между нами всего четыре или пять лет разницы.
Он шевелил губами, усердно догоняя, но больше никакой реакции от того не было. Оставив улыбку на губах, тот молча поднимался по лестнице.
Через некоторое время они вошли в комнату для свиданий, куда их проводил следователь, вызванный телефонным звонком Чан Джину. Поскольку это была официальная встреча, Марвин подготовил удостоверение личности, но и на этот раз проверки не было. Заполнил только одно заявление на свидание, и когда собирался вписать личные данные, Чан Джину пристально наблюдал за его действиями.
Марвин, покрутив ручку, после размышлений написал «безработный». Слегка подняв голову, он встретился глазами с Чан Джину. Засомневавшись, можно ли писать «безработный», он на мгновение замешкался, но от того не последовало никаких комментариев. Похоже, он просто хотел посмотреть, что тот будет придумывать в такой ситуации.
- В каких отношениях вы с задержанным?
Спросил следователь, принимая заявление.
- Я знакомый умершего Пак Джусона.
На ответ Марвина следователь протянул «хм» и снова посмотрел на Чан Джину.
- Напишите «свидетель по допросу подозреваемого до ареста».
Следователь, наконец получив четкий ответ, кивнул и что-то записал в заявлении. Затем, сказав подождать немного, пока приведут задержанного, вышел. Марвин сел на старый металлический стул, поставленный перед столом, и огляделся вокруг.
Несмотря на табличку «Комната для свиданий», это место выглядело довольно неприглядным. Большая комната была разделена тонкой перегородкой на две части. Казалось, что следователи снаружи могут все слышать, но, похоже, никого это не беспокоило.
Чан Джину с очень спокойным выражением перелистывал материалы дела. Можно было бы заговорить или поболтать, но он не обращал на Марвина внимания, словно пришел один с самого начала. То же самое было и после того, как вошел задержанный.
- Садитесь. Наручники можно снять.
В комнату вошел мужчина с измученным лицом. Он потер запястья, видимо, наручники были туго затянуты, и сел напротив них за стол.
Его звали Сон Иджун. Он был любовником умершего Пак Джусона и альфой. После инцидента он скрывался, но был арестован в Пусане, когда воспользовался своим мобильным телефоном.
- Господин прокурор, это... я не убегал, - заговорил он прежде, чем успел как следует сесть.
Чан Джину поднял голову от документов. Сон Иджун нервно сглотнул и замялся. Разрешение снять наручники придало ему смелости, но теперь он, похоже, не знал, стоит ли продолжать.
Чан Джину отложил документы и посмотрел на Сон Иджуна, словно говоря: «Если есть что сказать, говорите». Однако когда они действительно встретились глазами, давление оказалось больше ожидаемого, и не смог сразу заговорить.
Сон Иджун мямлил и случайно мельком взглянул на сидящего рядом Марвина. Протянув «э...», он снова недоговорил. Похоже, возникло некоторое замешательство от незнания, кто это такой.
- Когда закончите, позовите, - сказал детектив, заметив это, и вышел. Благодаря этому атмосфера немного разрядилась.
Чан Джину, сцепив пальцы, ждал, что скажет Сон Иджун.
Это был знак, что нужно продолжать с того места, на котором он остановился.
- То есть... я ходил за лекарством. Ну, знаете… от побочных эффектов… как раз дома закончилось.
С самого начала он говорил откровенно. Марвин подумал, что не зря пришел сегодня. Показания Сон Иджуна были важны в двух аспектах. Во-первых, существовало лекарство от побочных эффектов, а во-вторых, его эффективность уже была неоднократно доказана.
Марвин украдкой взглянул на Чан Джину. Тот слушал Сон Иджуна с характерной улыбкой, приподнимая уголки губ. Марвин вспомнил, что видел такую же улыбку при их первой встрече в VIP-номере отеля.
Тогда он не понял ее значения, но сейчас, наблюдая со стороны, все стало ясно. Чан Джину был очень заинтересован.
- Давайте начнем с самого начала. Вы знаете, что именно за препарат принял Пак Джусон перед тем, как у вас с ним должен был состояться половой акт?
- Проявитель... это возбуждающее средство, которое вызывает течку.
- Известный как «Манифестамфетамин» наркотический гормональный препарат. Верно?
При словах «наркотический препарат» Сон Иджун поджал губы. Он знал об этом, но все равно неприятно было слышать это вслух. Поэтому люди давали препаратам прозвища. Прячась за безобидными названиями, они пытались уйти от реальности.
- Похоже, он принимал его длительное время. Как долго?
- Сон Иджун-щи, вы знали о побочных эффектах?
На этот вопрос он не ответил. Вероятно, промолчал, потому что признание означало бы соучастие в преступлении.
- А сам умерший господин Пак Джусон знал?
- Как вы думаете, по какой причине он продолжал принимать препарат, несмотря на это?
- Если принимать постоянно, то действительно происходит проявление... Он говорил, что если станет омегой, то и мне будет хорошо.
Это было равнозначно признанию в отношении предыдущего вопроса, но Чан Джину не стал специально на этом останавливаться. Получив то, что нужно, он задал другие вопросы. В основном это были легкие для ответа темы, которые не создавали больших проблем при обсуждении. Как они познакомились, с какого времени жили вместе, кто в основном оплачивал расходы на жизнь.
Когда начался спокойный разговор, Сон Иджун постепенно стал поднимать голову и встречаться глазами. Ответы, которые заканчивались словами "да", "нет" или короткими фразами, постепенно становились более развернутыми с дополнительными объяснениями.
Марвин считал, что внешность у него довольно привлекательная. Даже учитывая изможденность от скитаний, он определенно не был обычным человеком. С высокой вероятностью он был стажером-айдолом из той же компании, что и умерший Пак Джусон.
Характер пока был неясен. По показаниям танцевальной команды отеля, он был склонным к насилию хулиганом, который обращался со своим любовником как с проституткой, но судя только по его поведению во время допроса, он казался очень робким и пугливым.
Тогда почему он сбежал? Если думал, что может спасти, и пошел за лекарством, то должен был вернуться.
- Что за препарат вы упоминали ранее? Тот, который принимают при побочных эффектах.
- Продавцы называют его антидотом. Говорят, что выводит накопившиеся в организме токсины.
- По словам Джусона, после него он снова чувствовал себя бетой, что раздражало, но, видимо, эффект есть.
- Не каждый раз, примерно один раз из десяти применений.
Вопросы Чан Джину постепенно достигли области, близкой к сомнениям Марвина. Тот спрашивал, а Сон Иджун отвечал как примерный ученик. Стараясь получить более высокую оценку в надежде на возможное снисхождение, он искренне рассказывал всё.
- Тот, кто продавал проявитель, сразу сказал брать его в комплекте. Сказал, что нужно принимать при затрудненном дыхании. Но побочные эффекты появлялись не каждый раз. А это деньги. Поэтому какое-то время назад Джусон стал покупать другой вариант, без комплекта.
- Есть человек, который часто бывает в отеле, где работал Джусон. Директор Хо, все препараты продает он.
Когда речь зашла об отеле, Чан Джину повернул голову к Марвину. На вопросительное выражение лица Марвин тихо кивнул. Это был один из бандитов из Dongyang Juryu, который недавно надоедливо предлагал ему совместную работу.
- В отличие от того, что принимали раньше, у этого нет побочных эффектов, и при постоянном приеме действительно происходит проявление. Говорил, что не дает кому попало, но поскольку Джусон постоянный клиент, делает исключение.
- Почти не отличалась от того, что принимали раньше. Сказал, что если не сейчас, то по такой цене не достанется, а нам терять нечего, поэтому с прошлого месяца перешли на него. Но через неделю приема действительно началась течка.
Оба слушавших одновременно подняли головы. Видя их сильную реакцию, Сон Иджун дал дополнительные объяснения.
- Он почти не приходил в себя. Два дня подряд постоянно занимались сексом, это была настоящая течка. Думали, что произошло проявление, и Джусон радовался. Но когда пошли в больницу, сказали, что он не настоящий омега. У него был какой-то процент индекса, но недостаточно для постановки диагноза.
Чан Джину кивнул и что-то записал. Марвин украдкой подсмотрел его заметки.
«Показания совпадают с результатами вскрытия.»
Он обвел это в кружок и приписал рядом цифру.
Для Марвина, который уже знал правильный ответ, было очевидно, что тот всё больше приближается к истине. Однако и Марвин не знал разницы между препаратом, который принимал он сам, и тем, который принимал умерший Пак Джусон. Оба принимали семь дней, но у одного сразу произошло проявление, а у другого началась течка, но проявления не случилось. А через некоторое время он умер.
- Продолжали ли принимать препарат после этого?
- Снова начали принимать недавно. После той течки какое-то время можно было заниматься сексом без препаратов.
- Разве отношения не были возможны и раньше?
- Дело в том... я не очень люблю заниматься этим с бетами.
Сон Иджун неловко улыбнулся, поглядывая на Чан Джину. Выражение его лица говорило: ты же тоже альфа, должен понимать, не так ли?
- У настоящих омег выделяется смазка. Быстро расширяется. И когда вставляешь...
Сон Иджун с очень серьезным лицом долго объяснял, почему секс с омегами хорош. И систематично изложил эффекты, которые проявляются, когда беты принимают проявители.
Вывод заключался в том, что новый препарат был действительно хорош. Он даже сказал, что внутри было еще лучше, чем у настоящих омег.
- Вы не могли заниматься сексом без препарата?
- Не то чтобы не могли, но от проявителя трудно отказаться, как только начнешь его принимать. Конечно, я отговаривал его. Но он сказал, что ему очень нравится с ним...
Марвин пристально смотрел на болтливого Сон Иджуна. Поверх его лица наложилось позеленевшее тело Пак Джусона. Видимо, предрассудки сотрудников отеля о Сон Иджуне были наполовину недоразумением. Они кое-чего не знали.
Сон Иджун был не хулиганом, а отбросом. Очень робким и эгоистичным человеческим мусором, думающим только о себе... Конченый, как обычно говорят, помешанный на сексе альфа-ублюдок.
- Понятно. На сегодня достаточно.
Внезапно поднявшийся Чан Джину привел в порядок разбросанные документы. Марвин, до этого момента молча негодовавший по поводу этой трагедии, вернулся к реальности.
Показалось, что закончили слишком быстро, и он посмотрел на Чан Джину, но тот уже закрыл сумку. Сон Иджун тоже неуверенно встал, удивленный неожиданно ранним окончанием встречи.
- Простите, господин прокурор. Меня скоро освободят?
Чан Джину цокнул языком с выражением "о чем ты говоришь".
Растерянный Сон Иджун, запинаясь, продолжил:
- Почему? Я же не давал ему препарат. Как я уже говорил, он сам хотел принимать... и еще...
Чан Джину никак не отреагировал. Еще минуту назад атмосфера была дружелюбной, но теперь Сон Иджун почувствовал опасность. Его лицо помрачнело. Возможно, следователь обманул его, сказав, что если он будет хорошо отвечать на вопросы прокурора и попросит о снисхождении, то его не арестуют. Какая глупость.
Сон Иджун посмотрел на Марвина. Он удивился, что человек, который до сих пор молчал, внезапно заговорил. Чан Джину, направлявшийся к двери, тоже повернул голову. Он спокойно наблюдал за Марвином, который без его разрешения задавал вопросы подозреваемому.
- В день инцидента. Вы говорили, что ходили за лекарством от побочных эффектов. Но почему не вернулись домой? Не беспокоились?
- Я вернулся... но дом был полон полицейских...
- ...Да. Но я же его не убивал, и разве не мое дело - возвращаться или нет? Честно говоря, не очень понимаю, почему меня сюда привели, - сказал Сон Иджун с обиженным видом, переводя взгляд с Марвина на Чан Джину.
Чан Джину презрительно посмотрел на него и бесстрастным голосом объяснил:
- Сон Иджун-щи, вы арестованы по подозрению в хранении запрещенных препаратов и пособничестве в смерти вашего партнера, Пак Джусона. Наказание предусмотрено и за то, что вы не остановили его и подтолкнули к употреблению препарата, зная о смертельной опасности. После официальной передачи дела в прокуратуру мы еще несколько раз встретимся, так что можете рассказать о своей невиновности тогда. А пока наймите адвоката.
Одновременно открылась дверь и вошел следователь. Марвин видел, как на запястья покрасневшего Сон Иджуна снова надели наручники.
К сожалению, за пособничество большого срока не дают. Это прокурор Чан Джину знает лучше всех. Тем не менее такое запугивание можно рассматривать как его способ воплощения справедливости. Или это своего рода профессиональная болезнь - давление на подозреваемого для облегчения дальнейшего расследования.
Шедший впереди Чан Джину постучал по двери, привлекая внимание Марвина. Его взгляд говорил: "Чего ты ждешь?".
Марвин, погруженный в свои мысли, вышел из комнаты. Одно было ясно: что-то, имитирующее препарат проявителя второй стадии, все-таки попало в оборот. И именно здесь, где он скрывался...
Марвин поднял голову на неожиданное предложение. Чан Джину, не проявляя ни сочувствия к погибшему Пак Джусону, ни отвращения к Сон Иджуну, спросил, не хочет ли он отведать суп из иглобрюха. Сказал, что знает хорошее место. Это прозвучало так обыденно, что Марвин не нашелся с ответом. Чан Джину воспринял его молчание за согласие и пошел вперед.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty