Seayard. Глава 46-50. БЕЗ РЕДАКТИРОВАНИЯ!!!
Клац, послышался металлический звук расстёгивающегося ремня. Зииип, молния опускается. И вот, туп, тяжёлое нечто выскочило наружу.
Унхи медленно протянул руку. Как Ева, срывающая запретный плод - было страшно, но невозможно не прикоснуться.
Было горячо. Лишь слегка сжав, уже полностью возбуждённый ствол подёргивался, выделяя густую слюну. Одной рукой невозможно было обхватить его полностью. Унхи держал его орган обеими руками и прижал язык.
Он обильно смочил его прозрачной слюной. С покрасневшими глазами он сосал, издавая звуки.
Пахло возбуждающим запахом паха.
Как леденец, он обвивал его языком, тёр бугорками, густо покрывающими язык.
При этом Унхи стонал, будто ему самому было приятнее.
Хотел ещё, ещё. Ещё, ещё... бормотал он ртом.
В итоге, лёжа на животе, Унхи дотронулся рукой до своего отверстия. Обе руки привычно раздвинули ягодицы. А затем один указательный палец скользнул в отверстие.
Указательный палец полностью втянулся в розоватое место. Тонкий палец тёр, толкал, царапал щекочущее отверстие.
Хлюп-хлюп. Смазка, растянувшаяся как водоросли, переплелась с пальцем. Но хозяин, не обращая внимания, глубоко толкал внутрь и царапал складки ногтем.
Тонкая, как у оленя, шея Унхи резко запрокинулась назад, а его ресницы опустились и чисто дрожали.
Мужчина, держа указательный палец у рта, наблюдал за всем этим действием. Как будто видел что-то шокирующее. Не моргая, он запечатлевал всю эту сцену в своей сетчатке.
- Ты держишь мой член во рту и мастурбируешь, тыкая в свою дырку?
Унхи хаотично кивал головой. Щекотно, так щекотно, что можно умереть. Так он бормотал своими покрасневшими губами.
Сильнее, чем когда его ужалила медуза, сильнее, чем когда стая комаров набросилась и кусала его, как мякоть фрукта.
Челюсть Унхи широко раскрылась. Слюна бесконтрольно текла.
По тонким пальцам текла липкая жидкость. По бледным бёдрам стекала вязкая смазка. Унхи, словно не в силах терпеть, глубоко вонзал пальцы. К сожалению, часть между большим и указательным пальцами застревала у входа, не позволяя проникнуть глубже.
Белое тело Унхи сильно дрожало. Грудь вздымалась. Возбуждённые, пухлые соски колебались. Соски были красиво возбуждены и пухлы, как фрукты, наполненные соком. Казалось, если их скрутить, потечёт красноватый сок.
Пальцы, тыкающие в отверстие, ускорились. Пиищ, пиищ! Брызгала жидкость. Разрезанные и приподнятые вверх глаза Унхи покраснели.
Мужчина, словно поражённый, застонал, царапая внутреннюю часть горла. Он смотрел на Унхи так, будто хотел проглотить его целиком.
Схватив затылок Унхи, он резко вдавил свой пах.
- Хуу, ты выглядишь точно как дешёвка, да?
Его маленькое горло растянулось по форме возбуждённого паха мужчины, туго принимая его. Ли Унхи, с полным ртом члена мужчины, продолжал тыкать в свою дырку.
Глядя на стекающую липкую смазку, мужчина злобно усмехнулся.
- Если бы я знал, что тебе так понравится, давно бы уже вставил, да?
Его невинное лицо, привычно стимулирующее своё заднее отверстие, было прекраснее любого художественного произведения, которое он когда-либо видел.
- Разве этого будет достаточно?
Мм? Мужчина спросил, потирая свой ствол о язык Унхи. Эта мягкая плоть.
Она, несомненно, доставила бы ему удовольствие и в нижнем отверстии. Он хотел прямо сейчас уложить его и вбить внутрь, но мужчина проявил максимальную сдержанность.
Когда головка стала сочиться жидкостью, язык Унхи задвигался, лизнув её. Ему явно очень хотелось.
Мужчина взял запястье Унхи. Чпок, палец выскользнул из отверстия. Мужчина взял этот палец в рот и сосал.
Палец, который толкал и копал в отверстии, из которого липко текла смазка. Палец, который, несомненно, был покрыт липкой жидкостью Унхи между складками.
Но мужчина пробовал его так, будто это было невероятно вкусно. Он хмурил брови и нежно закрывал глаза, смакуя. Он вставлял палец так глубоко, что казалось, будто он достигает его горла.
- Интересно, насколько вкуснее сзади.
Щёки Унхи покраснели ещё сильнее. В его большой руке был зажат член. Толще и ужаснее, чем член того бандита с отвратительно вздутыми яйцами. Кап, кап. Эта штука жадно истекала на его языке.
Пахло очень похотливо и сладко.
Унхи, глоть, сглотнул слюну. Если такую штуку засунуть в дырку, может порваться внутри...
Странным образом он хотел эту ужасную вещь. Хотел, чтобы она была вставлена сзади, и он мог кончить. Хотел кончить до безумия.
Так же, как мужчина сдерживался, он не знал, насколько подавлял это сексуальное желание.
Сколько раз он хотел торопливо вставить это в свою дырку. Неизвестно, растворил ли яд морской змеи его разум, но в этот момент только инстинкт управлял Унхи.
Чем так щекотаться, чем так мучиться, лучше броситься в ад.
Ему нужно было что-то, что соскребло бы и смяло эту дырку. Хах, хах, Унхи протянул руку. Лизь, он лизнул головку языком. Она имела ужасно похотливый вкус. Если бы это вставили снизу, насколько было бы хорошо?
Он кивнул ещё пару раз. Тонкие, пропитанные потом волосы качнулись.
- Нужно говорить, чтобы я понял. Ли Унхи же не собака.
- Как ты делал, когда был в течке.
Хлоп-хлоп, Унхи пополз на четвереньках. Прижав круглые щёки к полу, он прижал твёрдые соски к земле. А затем приподнял бёдра назад.
- Нужно правильно раскрыть дырку.
Унхи широко раздвинул дырку обеими руками. Внутри показалось маленькое отверстие, плотно сжатое. Хлюп-хлюп, из него выступала вязкая смазка, как слюна. Даже в возбуждении, от стыда щёки пылали.
Но времени стыдиться не было. Мужчина, держа в руке толстый возбуждённый ствол, тёр головкой по отверстию. Когда толстая, тёмно-красная штука размазала смазку, как будто расплющивая её, Унхи вздрогнул.
Зззз, полностью набухший ствол раздвинул вход. Дрожали складчатые края входа.
Это было всё, но Унхи уже не знал, что делать от возбуждения.
Отверстие зудело до безумия. Казалось, будто хочется помочиться, или будто внизу что-то чешется. Он хотел почесать дырку.
В этот момент толстая головка вонзилась во вход отверстия.
Это ощущение удара. Унхи не мог выдержать. Его белое тело распласталось на полу, как гвоздь, забитый молотком.
- Слишком бол-большой, больно..., больно, мммх.
Сзади раздался сдавленный голос.
- А ведь ещё и половина не вошла.
Мужчина снова сильно толкнулся бёдрами, бах. Вены на его тазовых костях вздулись, раздался глухой звук.
Тело Унхи почти сложилось пополам. Толстый ствол раздвигал узкое, извилистое отверстие. Он чувствовал покрасневшее, опухшее отверстие, словно морская змея, втыкающая голову и впрыскивающая яд.
Жёсткие, как шерсть зверя, лобковые волосы мужчины царапали мягкую кожу ягодиц Унхи. Нежная кожа покраснела, распространилось жаркое ощущение. Унхи невольно расслабил мышцы паха.
Как змея, которая инстинктивно заползает в болото, чтобы отложить яйца, так он расслабил ноги.
Перед глазами всё белело. Это было невероятно восхитительно. Хотя казалось, будто одна нога сломана, тело с дрожью приветствовало мужчину. Казалось, будто мозг дрожит.
Ещё, ещё, ещё, хотя кажется, что задохнёшься и умрёшь, хочешь, чтобы он вошёл ещё глубже.
Унхи невольно тёрся грудью о пол. Тёрся твёрдыми сосками.
Рука мужчины схватила соски Унхи. Крутила их, зажимала между пальцами. Грудь Унхи мгновенно покраснела.
Пощипывал, крутил. Маленькие, пухлые соски сминались под движениями пальцев, затем странно набухали. Затем они колыхались, окрашенные в ярко-красный цвет.
Раздался тихий стон, словно ударяющий по затылку. Идеальный мужчина, который, казалось, не дрогнул бы и бровью, даже если воткнуть иглу в кожу, стонал, вставляя в него член. В тот момент по позвоночнику Унхи пробежала острая волна наслаждения.
Крепко сжимая лодыжку, мужчина гибко двигал бёдрами. Хотя место, куда проник яд, всё ещё болело, мужчина не щадил его.
Мужчина медленно отвёл бёдра. Зззз, ствол, полностью заполнявший внутренности, выходил. Казалось, будто все внутренние органы вот-вот выпадут.
Несмотря на первый секс, их паховые области сцепились без зазора, словно созданные друг для друга.
- А, а, мм, хватит, а, х-хорошо...
Унхи не понимал, что бормочет. Среди нежных лобковых волос его светло-розовый член подёргивался. Опухший, он качался, рассекая воздух. Капая вязкой жидкостью.
Разве, разве может быть так хорошо?
Невозможно, это бессмысленно. Люди не могли бы позволить наслаждаться этим.
Казалось, мозг вот-вот растает и исчезнет. Запрещают наркотики и азартные игры, но позволяют секс, который приносит ещё большее удовольствие?
Каждый раз, когда над его макушкой раздавался сдержанный стон директора Ки, по позвоночнику пробегала дрожь. Казалось, будто тёмная головка мужчины проникает между расслабленными извилинами мозга, снова и снова. Стук-стук, ногти Унхи скребли по деревянному полу. Ногти ломались, из-под них сочилась кровь, но он не мог прийти в себя.
Постепенно в районе пупка начало нарастать ощущение мочеиспускания. Хотелось писать. Нет, казалось, что что-то вот-вот выстрелит из уретры. Стоны становились всё громче и резче.
- Под-подожди...! Мм, ммм, хуук, слишком быстро!
Заметив это, мужчина, прилипший как присоска, начал толкать Унхи с невероятной скоростью. Это был предел.
В итоге, перед глазами всё взорвалось белым. Это было не просто хорошо - это было ужасное наслаждение. Казалось, даже если тело разорвётся надвое, он не почувствует боли.
Такого экстаза он никогда раньше не испытывал. Казалось, что все волоски на теле встали дыбом.
Тело сильно дрожало. На белой шее появилась гусиная кожа, плечи сильно сжались внутрь. Пока он так дрожал, не отходя от оргазма, снизу снова почувствовалось движение.
Мужчина, похоже, не собирался щадить его. В момент, когда тело стало особенно чувствительным, он ещё яростнее вторгался в тело Унхи.
- Ху, хуук! Ха, пожалуйста, пожалуйста, подожди...!
Он думал, что достиг вершины, но, похоже, этого было недостаточно, и его словно сталкивали с облаков.
Рука мужчины схватила его член. Большая рука двигалась вверх-вниз. Каждый раз, когда из-под крайней плоти выскакивала светло-розовая головка, невысокая талия Унхи подпрыгивала.
Из уретры сочилась прозрачная жидкость без семени. Из заднего отверстия при каждом отступлении мужчины брызгала жидкость во все стороны.
Белая рубашка на теле Унхи была полностью расстёгнута. Она едва прикрывала тело, держась только на руках. Сквозь гладкую рубашку просвечивали круглые ягодицы, а линия талии плавно изгибалась вниз. Позвонки, которые выступали при каждом стоне, выглядели довольно соблазнительно.
На круглых ягодицах были маленькие ямочки, очень милые. Мужчина вставил в них два больших пальца и безжалостно вбивал свой орган.
Ааа. Как может быть так хорошо.
Мужчина застонал. Перед глазами вспыхивали яркие вспышки. Хотя он не был юнцом, впервые испытывающим секс, от нахлынувших ощущений по позвоночнику пробегала дрожь.
Он словно стоял посреди взрывающегося как бомба поля боя.
Когда он вонзал член между пухлыми белыми ягодицами, красная плоть невероятно обхватывала его ствол. Расщелина между ягодицами широко раскрылась, поглощаемая мужчиной.
Мужчина пристально смотрел на контраст между белой плотью и тёмно-красным органом.
Когда он отступал назад, ощутив тугое сжатие, плоть выворачивалась наружу, будто с сожалением. Он погладил её большими пальцами, и ягодицы крепко сжались.
Не сдержав порыва, он резко запрокинул шею, изящно вытянутую, как у аристократа. Кадык посередине шеи сильно выступил вверх, а затем опустился. Мужчина облизал красивую нижнюю губу.
Хлюп, хлюп, хлю-юп... С кончика члена, вонзённого в отверстие, капала смазка.
Что, если размазать это по его лицу?
Испачкать белые глазные яблоки Ли Унхи, оставить следы на переносице, нанести на его красноватые губы?
Одна мысль об этом доставляла удовольствие.
Грязное произведение искусства. Радуясь мысли о воплощении этого, мужчина с удовольствием отвёл бёдра назад. И когда он почти полностью вытащил член из тугого отверстия...
Ли Унхи прижался талией к полу и поднял ягодицы. Туп, круглые ягодицы прижались прямо к лобковой кости мужчины. Унхи тёрся ягодицами о чёрные лобковые волосы мужчины, смешанные со смазкой и предэякулятом. Чвак, чвак, раздавались пошлые звуки влаги.
Угловатый подбородок мужчины исказился. Сожалея о выходе члена, он трётся ягодицами. Это вызывало сомнения, действительно ли это был его первый раз.
Даже если он родился омегой, быть настолько слабым перед удовольствием...
Это называется врождённым талантом? Делать это с таким невинным лицом, так легко двигая нижней частью тела - это было поразительно.
Он представляет, как пытает его, подвесив вверх ногами, как летучую мышь. Если вбить член до самого горла, Унхи снова будет стонать от удовольствия с покрасневшей шеей.
- Хуу, тогда мне кончить внутрь?
На вопрос мужчины Унхи, растворившийся в удовольствии, только продолжал стонать. Цк, мужчина цокнул языком.
- Мм? Я тебя спрашиваю, сейчас.
Он вставил ребро ладони в рот Унхи, как кляп. Хак, хуук, хак, тяжёлое дыхание смочило его руку.
Мужчина, не прекращая движений бёдрами, продолжал давить на Унхи.
- Если я кончу внутрь, ты забеременеешь.
- Что, хочешь забеременеть от меня?
Хочешь повысить свой статус? Так спрашивал мужчина между тяжёлыми вдохами.
Наконец Унхи, задыхаясь, выдавил слова. Между раскрытыми губами тянулась липкая слюна. Слюна настойчиво текла по линиям на руке мужчины.
Среди омег с низким уровнем феромонов были те, у кого матка практически атрофировалась. Ли Унхи, должно быть, из таких.
Внезапно глаза мужчины заблестели, как смазанные маслом. Потные мышцы живота резко втянулись вниз. Его нижняя часть тела продолжала двигаться ещё сильнее и быстрее.
Вскоре от мужчины раздался звук, похожий на звериный крик. Стон вырвался из того, кто никогда не позволял себе растрёпанности.
И по отверстию разлилось горячее ощущение.
Затем мужчина, держась за ствол, вытащил член из отверстия. Липкая сперма стекала по белым бёдрам. От изнеможения Унхи дрожал бёдрами.
- Унхи, ты словно кончаешь сзади.
Мужчина хрипло и тихо проговорил. Затем он слегка потёр стекающую с головки сперму, соскрёб её и снова вставил в отверстие.
А затем снова заблокировал нижнее отверстие головкой. Казалось, будто ствол директора Ки перемешивает полный спермы живот.
Видя, что он снова собирается двигать нижней частью тела, Унхи мгновенно свернулся. Но мужчина усмехнулся, будто это было неважно.
- Приходи в себя. Это только начало.
И тела снова начали переплетаться. Деревянный потолок смешивался, дрожал, распадался и снова переплетался, как свастика, несколько десятков раз.
Он был похож на человека с намерениями. Будто собирался полностью съесть его, оставив только кости.
Второй оргазм пришёл ещё быстрее и интенсивнее. Мужчина вытащил член прямо перед эякуляцией и кончил в рот Унхи.
И если Унхи проливал хоть каплю спермы, директор Ки настойчиво требовал, чтобы тот это слизал. Это был настоящий извращённый вкус.
Унхи вытер тыльной стороной ладони сперму, стекающую по губам.
- Хочешь ещё облизать, поэтому проливаешь, хуу, м?
Нет, нет, Унхи отчаянно мотал головой. Казалось, что член директора Ки расплавится от собственного жара и прилипнет к его отверстию.
Так они сварятся вместе и станут единым целым, единым целым...
Это был секс, близкий к насилию.
Как только мужчина отпустил его, Унхи погрузился в сон, подобный смерти. Он даже не видел снов. Казалось, его могли унести, и он бы не заметил.
Ощущение было такое, будто его растоптало стадо диких кабанов. Кости сломаны, страшные зубы вгрызлись в плоть, превратив её в кашу. Возможно, сперма мужчины всё ещё шевелится внутри его отверстия.
Когда он снова пришёл в сознание, первое, что он осознал, была плещущаяся вода. На уровне груди медленно колыхалась прохладная вода.
Где он вообще? Неужели снова попал в морскую воду?
Унхи поднял глаза. Слипшиеся ресницы медленно двигались. Постепенно поле зрения расширялось.
Оказалось, его тело погружено в воду ручья. Он медленно вращал глазами. В белёсом поле зрения виднелось крепкое предплечье. Мышцы руки были такими, словно дерево рассекли топором.
Директор Ки, снова этот мужчина.
Унхи лежал в его объятиях. И вот в его опухшее заднее отверстие проникает толстый палец.
После всего, что он сделал, он снова хочет? После того как так изнурил его, кончил внутрь, он всё ещё хочет продолжать? Блять, хотелось закричать, чтобы он прекратил.
Тело Унхи извивалось, как червь. Ужасное ощущение поднималось по позвоночнику из паха.
Мужчина сильно нахмурился. Затем он согнул палец и поскрёб интимные складки. Сперма, плотно забившаяся между стенками, потекла наружу.
Он дрожал от истощения. Наконец Унхи расслабил руки и ноги. Плеск, вода ручья мягко поддерживала его.
Ах, какое облегчение. Он не собирался снова делать это. Он просто хотел вывести скопившуюся внутри сперму.
Мужчина тёр большой ладонью тонкую шею и пах. Он даже засунул палец в рот. Погладил мягкую кожу внутренней стороны щеки.
У Унхи не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Как медуза, он отдался полностью на волю течения, плавая в воде ручья.
Так, держа Унхи в объятиях, мужчина вышел из воды. Без малейших признаков усталости он усадил его сбоку.
До этого момента Унхи только рассеянно смотрел вперёд. Хотя они вышли из воды ручья, тело странным образом оставалось тёплым.
Трещ-трещ, в стороне горел костёр.
Мужчина укутал тело Унхи одеялом. Плотно, как в пищевую плёнку. Пока он не мог даже пальцем пошевелить, мужчина, использовавший силу как зверь, энергично двигался.
В поле зрения попадала загорелая на солнце коричневатая кожа. Он был без верхней одежды. Мышцы, казалось, были упакованы одна к другой, и при каждом движении они словно вздымались.
Он думал, чем тот занимается. Оказалось, он нанизывал мясо на заострённые ветки. Затем, воткнув мясные шампуры возле костра, он повернулся спиной.
На мгновение Унхи чуть не прикусил язык. От плеч до поясницы. На твёрдой коже, в которую, казалось, нельзя было воткнуть даже иголку, были следы ногтей, словно её поцарапал кот.
Раны были красноватыми и опухшими, должно быть, довольно болезненными, но мужчина, казалось, не обращал на них внимания.
Как в порно, в голову хлынули сцены их близости. Он столько раз бросался в его объятия, издавая стоны. От нахлынувшего стыда Унхи зарылся шеей в одеяло.
Голос жалко разорвался на несколько частей. Кхм-кхм, пик, послышался смешок.
- Унхи, твои стоны были громче, чем я ожидал.
- Даже звери с гор могли бы спуститься от возбуждения.
Было невыносимо стыдно за то, что он вёл себя как зверь, полностью поглощённый инстинктами.
Только сейчас вспомнил, как быстро спрашиваешь, мужчина тихо рассмеялся, вздрогнув грудью.
- Конечно, Унхи был слишком занят трахом.
Мужчина легко произнёс слово, которое Унхи намеренно старался не вспоминать. Его глаза блестели от интереса. В конце концов, ради собственного удовольствия он мог бы вытащить даже труп из могилы.
- Все в порядке. Это уже было два дня назад.
Мужчина подошёл ближе. Огромная рука вытащила шампур из-возле костра. Унхи быстро отвёл взгляд.
- Унхи, ты всю ночь болел, говоря, что тебе больно, свернувшись в моих объятиях, скуля как ребёнок.
Мужчина схватил запястье Унхи и передал ему кусок мяса. Аппетитный запах ударил в нос. Хотя желудок, казалось, дрожал, Унхи не набросился на еду с жадностью. Он просто смотрел на неё в оцепенении.
Мясо было хорошо прожарено, с коричневатой корочкой.
Тем временем мужчина засунул руку в воду ручья и вытащил оттуда бутылку вина. Пон, пробка выскочила из бутылки.
Директор Ки предложил и это ему. Когда Унхи покачал головой, мужчина выпил вино прямо из бутылки.
Кадык посередине шеи сильно задвигался. От этого соблазнительного зрелища Унхи сглотнул. Его руки непроизвольно сжались. Шампур крепко стиснут.
Кхм-кхм, он снова прочистил горло.
- Почему вы так хорошо ко мне относитесь?
Сократившаяся дистанция была неприятна. Обычно после физической близости привязывается омега.
Это был инстинкт, от которого никуда не деться. Поскольку семя было посеяно внутри тела, омега, вынашивающая ребёнка, вынуждена цепляться за альфу, который будет охотиться для неё и ребёнка.
Лучше бы этот мужчина просто игнорировал его.
Насколько было бы лучше, если бы он относился к нему чисто, просто, полностью как к постороннему. Тогда не возникало бы ненужных мыслей.
- Наверное, те парни, с которыми ты встречался раньше, бросали тебя после постели?
Это не стоило ответа. Он уже должен хорошо знать, что это был первый опыт Унхи.
- С какими же отбросами ты встречался?
...К тому же, сам он разве не продемонстрировал манеры в постели уровня ядерных отходов?
Когда Унхи умолял остановиться, пытался убежать, он схватил его за лодыжку, которую укусила морская змея. Когда он стонал "уук" и сжимал отверстие, мужчина не мог сдержаться и вонзался внутрь. Он был настоящим злодеем из злодеев.
Уголки губ мужчины растянулись. Как хвост той морской змеи, которая мрачно набросилась на Унхи.
Мужчина рассматривал Унхи. Время, когда лунная пыль рассыпается. На каждом волоске круглых щёк оседали частицы пыли. Он словно загипнотизированный прищурил глаза. Ужасно красиво и интересно.
Раньше, чтобы так сократить дистанцию, приходилось прилагать массу усилий...
- Просто Унхи так это нравилось.
Мужчина протянул руку и коснулся шеи Унхи. Мягкий пушок встал дыбом в его ладони.
Унхи вздрогнул и съёжил шею. Быстро ощетинился, словно никогда и не был мягким. Совсем как обычно.
Лицо мужчины мгновенно похолодело.
Когда он вёл себя так распутно, а теперь всего лишь от одного жеста возводит стену настороженности?
Те моменты, когда Ли Унхи таял под ним. Всё это казалось сном, настолько холодным было его отношение.
Физическая близость была такой. Не замечать, как сокращается дистанция.
Как растопить его сердце, как тогда? Мужчина представил в голове лицо Пэн Ханы.
Ли Унхи был силён против сильного и безмерно слаб против слабого.
Недавно он не чинил ли птичью ногу? Хотя ему было трудно позаботиться о себе, он приставил веточку к птичьей ноге. Он даже собирал для неё фрукты и кормил её.
- Я был слишком жесток всё это время?
Мужчина опустил глаза. В этом было много нечистых намерений. Чтобы скрыть блеск в глазах, излучающих этот интенсивный взгляд. Он положил предплечье на бедро и искусно прикрыл рот тыльной стороной ладони.
- Что вы опять собираетесь сказать...
Унхи тут же широко раскрыл глаза.
- Что я какой-нибудь антисоциальный психопат? Мой арт-терапевт так говорил.
За костром глаза Унхи сузились. На этот раз его лицо было решительным, будто он ни за что не поддастся. Кончики пальцев мужчины покалывало. При мысли о том, чтобы сломить это.
- Мне нужен был объект привязанности, так он говорил? Поэтому я выращивал.
- Одного лебедя с самого детства.
- Новорождённые такие хрупкие, правда? Я не мог отвести глаз ни на секунду.
Теперь Унхи мог чувствовать только его голос. Мягкий, но странно царапающий слух тон. Голос, который звучал с максимально подавленными эмоциями.
- Казалось, что это единственное существо, которое было на моей стороне.
Его тон был равнодушным, будто речь шла о чём-то незначительном. Именно поэтому слова так врезались в память.
Говоря это, он покачивал бутылку вина. Затем перевернул её, схватил лодыжку Унхи и вылил на неё вино.
Его только что вытащили из ручья. Он вздрогнул от ледяной температуры и начал вырываться, но мужчина не отпускал его лодыжку.
- Разве не нужно продезинфицировать?
На лодыжке всё ещё оставался след от укуса морской змеи. Он начинал опухать, краснея.
Унхи наконец издал звук. Расслабив мышцы голени, он позволил лодыжке обмякнуть. Она легко уместилась в руке мужчины.
- Глядя на лодыжку Унхи, я вспоминаю того лебедя, которого вырастил. Его шея была такой же тонкой и изящной, как эта лодыжка...
На первый взгляд, голос звучал как обычно. Но в нём была горечь, как зола, оставшаяся после пожара. Словно он проглотил терпкий плод.
- Это было единственное существо, к которому я был привязан.
Фырк, плечи мужчины, покрытые мышцами как панцирем, вздрогнули. Он рассмеялся, как сдувающийся воздушный шарик.
- Я заботился о нём, как о младшем брате. Но вскоре он умер.
Колени Унхи дрогнули. Это была поистине неудобная правда.
Он не хотел слышать такие интимные истории от него. Чувство было такое, будто узнал внутреннюю сущность змеи, которая раскрыла пасть перед птицей-матерью и проглотила яйцо.
Словно узнал, что змея тоже носила яйца в животе и нуждалась в питательных веществах.
У каждого есть свои обстоятельства.
Но Унхи старался не вникать в чужие дела. Его собственный колодец был слишком глубок. Даже если осветить его фонариком эмоций, вода на дне, вероятно, уже давно загнила и воняла.
Поэтому он специально не обращал внимания на других. Нет, у него просто не было на это сил.
К тому же, этот мужчина, как он говорил, был внебрачным сыном. Альфа по происхождению, с превосходной внешностью и блестящим умом, шедший только по элитному пути - поистине совершенный мужчина.
Естественно, он вызывал зависть у других. Включая Унхи, те, кто чувствовал комплекс неполноценности, говорили о нём.
Он не хотел наделять этого человека историей, но что делать, если он уже услышал? Неудобная правда, но теперь он хоть немного понимал его.
Говорят, у каждой личности есть экологические факторы. Директор Ки не был исключением.
- Так вот почему ваша личность...
Вот почему его личность стала такой безжалостно разбитой, психопатической? Он не смог произнести последние слова.
- Другие говорят, что могут понять радость, грусть, одиночество, пустоту и подобные вещи просто по выражению лица, но мне приходится учиться этому головой.
Тук, тук. Он постучал по своему виску.
Унхи хотел заткнуть ему рот. Было гораздо легче, когда он воспринимал мужчину просто как мусор.
Теперь, узнав о среде, в которой он вырос, ему стало тяжело на душе. Внутри скапливалось неудобное чувство.
Это было не что иное, как слабое чувство вины.
Унхи должен был предать других и покинуть остров на спасательной шлюпке с режиссёром Хваном. Теперь это был единственный способ.
Но иногда у него всё ещё возникали мысли.
Режиссёр Хван, можно ли ему доверять?
Если бы не он, Унхи никогда бы не упал с плота.
Если бы режиссёр Хван не толкнул ассистента в море, проблемы бы не возникло.
Унхи сомневался, что владельцы акульих плавников могли быть дельфинами, но остальные уже были охвачены страхом и полностью воспринимали их как акул. Все, кроме мужчины перед ним.
Это означало, что режиссёр Хван действительно хотел скормить ассистента акулам?
Может, он даже думал, что это к лучшему. Один рот меньше.
Если это правда, то это большая проблема. Правильно ли объединяться с тем, кто так легко жертвует другими? Может, лучше объединиться с директором Ки, этим мужчиной...
Этот мужчина быстрее соображал и без колебаний реализовывал свои цели. Как настоящий бизнесмен.
...Ах, не знаю. Уже не понимаю, что правильно, а что нет. Что ложь, а что правда - я действительно не знаю.
Казалось, голова вот-вот взорвётся.
Унхи прищурился. Этот мужчина, возможно, рассказал эту историю, чтобы запутать его? Поскольку он всегда был на два шага впереди других, всё могло быть.
- ...Но почему вы рассказываете мне это сейчас?
Он покачал бутылкой вина. Коричневатая жидкость внутри колыхалась. Осталось немного. Половину выпил он, остальное вылил на лодыжку Унхи.
- Невозможно не ослабить сердце.
Тихая ночь. Над головой, как раскинутая циновка, простиралось ночное небо с Млечным Путём, а фоновой музыкой служил непонятно откуда доносящийся вой зверя. Он звучал то как капризы детёныша, то как сонный бред моря.
- Как бы я ни был социопатом, разве не страшно? Когда повсюду скрываются угрозы выживанию?
Действительно ли он был пьян? Мужчина продолжал нехарактерно для себя показывать свою слабость.
Да... может, и ему лучше опьянеть?
Унхи резко выхватил бутылку вина из его руки. Что за ерунда, напиться от такого и раскрывать свои сокровенные чувства.
Унхи резко запрокинул голову. Прижав горлышко бутылки к губам, он глотал жидкость: глоть, глоть. Сладкая и горькая вода потекла по горлу. Затем он грубо вытер губы тыльной стороной ладони.
- ...Думаю, нужно продезинфицировать и внутри.
Он сказал это как оправдание. Мужчина перед ним теперь смотрел только на него.
Вокруг было тихо, лишь иногда в ушах звучал плеск воды ручья. Атмосфера была странно спокойной.
Унхи сжал кулак. Ветка в его руке сжалась ещё крепче.
Ему нравилось мыться в холодном ручье, но было одно неудобство: выйдя из воды, он так замерзал, что зубы стучали. Но сейчас прямо перед ним горел костёр. Естественным образом напряжение спало, тело стало вялым и тёплым.
Была ли доброта мужчины в том, что он заранее разжёг огонь? Хотя внешне он выглядел как император ночи, у него были неожиданно добрые стороны.
Судя по его внешности, можно было подумать, что он глотает нелегальные наркотики как акции и развлекается с двумя-тремя соблазнительными омегами под боком.
К тому же, казалось, что он не взглянет дважды на того, кого однажды трахнул.
Но реальность была совершенно иной. Он принёс его на руках к ручью, сам вымыл и накормил голодный желудок.
«Я заботился о нём, как о младшем брате. Но вскоре он умер».
Этот мужчина тоже что-то потерял. А казалось, что у него есть всё без недостатка.
Шуууу, подул ветер. Он думал, что знает всё об этом мужчине, но это была слишком большая самонадеянность. Сегодня ночью он был совершенно другим человеком, чем раньше.
Единственная разница с обычным... всего лишь то, что он переспал с мужчиной. Неужели из-за соприкосновения кожей разум ошибочно полагает, что они стали ментально ближе? Даже вызывать такую иллюзию. Действительно, секс был так же ужасен, как наркотики.
Это была ночь, когда полная луна освещала весь ручей своим светом. Белый свет, похожий на шёлк, спускался как северное сияние, создавая мечтательную атмосферу.
В этот момент, пииинг, упал метеоритный дождь. Вспышка, мгновенно разрезавшая тьму и пересёкшая небо. Это словно стало катализатором.
В груди Унхи, в самой глубине. Слова, которые он похоронил так глубоко, что не узнал бы об их существовании, если бы не раскопал, начали всплывать, унесённые ветром.
Унхи невольно начал говорить. Как звёзды падали с неба, что-то рушилось и внутри Унхи.
Унхи неуверенно открыл губы. Во рту пересохло, и язык всё время заплетался. Почему-то казалось, что он пожалеет о своих словах, как только произнесёт их.
- Говорят, умершие становятся звёздами.
И всё же он не мог не сказать этого.
Взгляд мужчины немедленно впился в его лоб. Унхи уставился на пылающий костёр. Трещ-трещ. Огонь - то, что уничтожает всё. Глядя на него, который был также запахом феромонов мужчины, Унхи вспомнил своих родителей.
День, когда выносили гробы его родителей, до сих пор был свеж в памяти.
Маленький Унхи бездумно смотрел на тёмно-красные догорающие гробы. В его больших глазах накапливались слёзы, словно за плотиной, но он не смел громко плакать.
...Это конец? Они просто так исчезают? Так не должно быть, как они могут уйти так бессмысленно? В голове возникало множество вопросов, но ничего не выходило наружу.
Ни слёз, ни рыданий. Унхи тихо сидел на похоронах, где не было ни одного взрослого, который мог бы его утешить. Хотя ему было жаль Унджу, свернувшегося и уснувшего в комнате, он не мог его успокоить. Он сам был слишком молод, чтобы принять смерть.
Ребёнок, который не мог ни плакать, ни смеяться. Казалось, всё просто остановилось.
Первой, кто заметил такого Унхи и обнял его, была бабушка. Бабушка молча поглаживала спину маленького внука своей морщинистой рукой.
История, которую он никогда не рассказывал никому в своей жизни. Слова слабости он прятал под языком, а свою слабую сторону - в сердце.
Он должен был быть сильным. Без денег и связей приходилось притворяться сильным и огрызаться.
А почему он вдруг начал говорить слабые слова? Потому что это был период, когда сердце ослабевало.
Скоро будет годовщина смерти родителей. Поддавшись словам режиссёра Хвана, он с энтузиазмом занялся ремонтом спасательной шлюпки, возможно, потому что боялся, что Унджу проведёт этот день один. Его сердце сжималось при мысли, что Унджу будет один накрывать поминальный стол, ждать и ждать его, и в конце концов положит ещё один набор палочек рядом.
Влажные босые ноги Унхи сжались. Словно сморщиваясь в огне. В обычное время он бы носил ботинки, доходящие чуть ниже икр, но сейчас его лодыжка сильно опухла. Эта обувь и так была неудобной на острове, но по сравнению с сейчас, когда лодыжка опухла от змеиного яда, то было пустяком.
Поэтому приходилось ходить босиком по траве.
- Говорят, когда сгораешь и превращаешься в дым, поднимаешься в небо и становишься звездой.
Унхи неловко шевелил языком. Он был пьян? Его щёки покраснели от алкоголя. В уголках губ застыло неопределённое выражение, то ли улыбка, то ли нет. Конец фразы растянулся, как тающий воск свечи.
В этот момент, пииинг, над макушкой Унхи упала звезда. Звезда рухнула, словно разрывая ночное небо.
Услышав этот звук, Унхи резко повернул голову. Его большие глаза сверкнули. Они блестели, как глаза кота, преследующего бабочку.
Серебристая искра оставила след, пересекая ночное небо. Это было удивительно красивое зрелище. На мгновение этот проклятый остров погрузился в великолепный фиолетовый сон.
Казалось, будто время остановилось. Граница между морем и небом размылась. Под ногами лежал мягкий песок, а над ним дул ветер, подобный нежному дыханию.
И вдруг Унхи почувствовал чей-то взгляд. Настолько яркий, что на мгновение заставил его забыть даже о метеоритном дожде.
Казалось, кончики ушей горят. Унхи слегка опустил голову. Мужчина всё ещё молчал. Это смущало ещё больше.
Между ними повисло молчание. Унхи было трудно вынести эту неловкую атмосферу. Нужно было отвести, отвести взгляд.
Унхи откусил кусок мяса, как будто ничего не произошло. Когда он прикусил его коренными зубами, поднялся белый пар. Он усердно наполнял желудок, разрывая мясо по волокнам и запихивая его в маленькие щёки.
Из глубины души вырвалось чистое восхищение. Обычно такие дикие животные имеют неприятный запах. Непонятно, как ему удалось устранить этот запах, но мясо мужчины было поджарено до коричневого цвета, хрустящее снаружи и сочное внутри.
Вдруг, вздрогнув, он осознал, что это за мясо. Унхи медленно прекратил жевать, держа недожёванное мясо за щекой.
Это было мясо дикого кабана. То самое мясо, которое заставило его решить избегать этого мужчину.
С каких пор он начал принимать то, что даёт мужчина, без единого подозрения? Когда он стал так спокойно сидеть, держа шампур с мясом в руке?
Внезапно нахлынувшее чувство реальности было слишком странным. Унхи растерялся.
- П-просто я тоже пьян, просто нёс чушь.
Пока он так оправдывался, от мужчины не было ни слова. Наконец Унхи поднял взгляд. Их глаза встретились, будто мужчина ждал этого.
Выражение его лица он видел впервые. Настоящее лицо мужчины, без малейшей маски.
Оно было наполнено смесью различных эмоций. ...Замешательство, неприятие, отвращение, даже чуждость. Казалось, он испытывал невыразимый взрыв эмоций.
Мужчина полностью молчал. Всё это было просто игрой, чтобы соблазнить Ли Унхи. Просто чепуха, сказанная, чтобы разрушить его настороженность...
Кто бы мог подумать, что это принесёт такой большой урожай. Разве он не услышал даже неожиданный рассказ о прошлом?
Раньше это была информация, которую можно было добыть, только следя за Ли Унхи. Но теперь он сам, так послушно и невинно, всё раскрыл.
И ещё это мясо дикого кабана. Раньше он боялся его и даже пальцем не притрагивался, а теперь, смакуя вкус мяса, перекатывал его в пухлых щеках.
Заползая между ног мужчины, получая еду и защиту, теперь он чувствовал безопасность, что может есть даже это мясо без малейшего подозрения. Сам того не осознавая, его сердце так сильно изменилось.
- Если так верить, становится немного легче.
Так Ли Унхи, пусть и неуклюже, утешал мужчину. Он тихо бормотал пухлыми губами.
Его вид был неловким, как у ребёнка, когда он осторожно наблюдал за реакцией мужчины, вращая большими глазами. Он шевелил пухлыми щеками, словно смущаясь, и странно хмурил мягкие брови.
Ах, мужчина глубоко вздохнул внутри. Ресницы Унхи гладко светились в свете костра. Мужчина представил, как он запутывает пальцы между этими ресницами и грубо вырывает их.
Белое тело робко сжало плечи. Не понимая, что происходит с мужчиной.
Наконец лебедь попал в мои руки. То, что я так хотел поймать, расставляя ловушки и ожидая, упало в мои объятия.
Осознав это, он почувствовал сильную дрожь и шок. Когда мужчина не продолжил говорить, Унхи согнул шею, словно ему стало стыдно. В его больших глазах, изучающих настроение мужчины, были звёзды.
Естественно, всплыл образ ожерелья с драгоценными камнями.
Это ожерелье с красным кристаллом посередине подчёркивало шею владельца. Благодаря тонкой цепочке линия шеи носящего полностью обнажалась.
Вернуть его. И надеть на эту шею.
Ли Унхи, с ожерельем «Слезы русалки», будет тереться носом о его ладонь, словно разваливаясь, выражая привязанность. Затем поднимет глаза, посмотрит на лицо мужчины и назовёт его имя своими красноватыми губами.
Это был момент. Всего лишь на миг он представил эту картину, и сердце мужчины рухнуло внутри рёбер.
Что это только что было? Мужчина нахмурился. Его сердце начало биться быстрее обычного, тук-тук. Горячее ощущение распространилось по всему телу от быстро текущей крови.
Да, он был бы невероятно красив, ведь он омега. Существо, созданное для этого. Но почему он проявляет такое волнение?
Конечно, было естественно чувствовать сильное влечение. Они смешали тела, имея совместимые типы.
Омега хочет, чтобы альфа оставался рядом. Альфа обычно испытывает сильное чувство собственничества к омеге, который экстремально разжигает его сексуальное влечение. Эта одержимость продолжается, пока омега не начнёт носить его семя.
Это было желание, которое инстинктивно носил каждый, кто имел эти черты.
Однако для простого объяснения этим оставалось что-то неприятное. Он чувствовал, как что-то распространяется в его груди, как липкий мох.
Тудудук. Откуда-то раздался звук чего-то разбивающегося. Звук маленькой трещины. Казалось, что-то протекало через эту щель. Что-то очень липкое и неприятно зловещее.
Что это было за чувство, он не мог понять, потому что его объект всё ещё не был осязаем. Мужчина сжал руку, затем разжал. Впервые за долгое время его эмоции не поддавались контролю.
Глаза Унхи осторожно обращаются к нему. Маленькие, пухлые, красноватые губы блестели, пропитанные маслом.
И это произошло в одно мгновение. Большая рука мужчины схватила тонкую шею, как охотник.
- Что, что вы делаете, что происходит?!
Белое тело дёргается, пытаясь освободиться. Мужчина жадно, как будто похищая дыхание, исследовал его губы.
Он тянул его язык, словно хотел вырвать, и растирал нежную кожу. Мужчина, который почти никогда не терял контроль над своими эмоциями, на этот раз не смог справиться. Возбуждение, нахлынувшее помимо его воли, не утихало. Это было почти яростью.
Он сосал губы, похожие на птичий клюв, и медленно покусывал их коренными зубами. Но непонятная жажда не утихала.
Мужчина резко выдохнул. Его дыхание разлетелось, как осколки стекла.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty