Закат в воде. Глава 41
На следующий день Чонин проводил день так же, как обычно. Сдержанно улыбаясь, он коротал время за играми, и иногда слушал уроки, если учитель проводил нормальные занятия.
И вот наступило время окончания школы.
- Сегодня пятница, 22 декабря. Послезавтра 24-е, канун Рождества.
Ваааа! - раздались восторженные крики одноклассников.
Чонин, играя в телефон одной рукой, посмотрел на классного руководителя. Хоть он и знал, что 24-е - это Сочельник, для него этот день был просто днем рождения. Дома Ким Джэ Ён готовил роскошный праздничный торт и щедрое угощение, и все вместе поздравляли Чонина. Чан Бомён, в отличие от обычных дней, полностью освобождал свой график, чтобы провести этот день вместе.
Чан Бомён всегда спрашивал утром 23-го числа, что он хочет получить в подарок. А утром 24-го вкладывал в руки Чонина именно то, что тот больше всего хотел. Неважно, насколько трудно было это достать или насколько это было дорого - Чонин всегда получал то, что просил. Однажды он назвал вещь, которую невозможно было достать в стране, но даже тогда Чан Бомён обязательно её раздобыл.
Слежка? Такого не может быть. Как такое возможно? Даже сомневаться в этом - грех. Как человек, который так хорошо к нему относился, может быть таким страшным монстром? Это невозможно. Какая нелепая мысль. Чонин заставил себя улыбнуться. Он где-то слышал, что для позитивного настроя нужно сначала улыбнуться.
- Однако каникулы начнутся 27-го. Поняли? Что будет, если из-за волнения натворите глупостей?
Классный руководитель произнес это угрожающе.
Ученики громко прокричали этот привычный ответ.
- Хорошо знаете. Тогда будьте здоровы, и без проблем увидимся в школе 26-го. Староста.
Пока все кричали "Спасибо!", Чонин тоже склонил голову. И в тот момент, когда он собирался встать...
Послышался знакомый стонущий голос. Чонин повернул голову. Вон Джи Хо смотрел в телефон и стонал. Подумав, что это, возможно, из-за невыгодного обновления игры, Чонин встал, подошел к Вон Джи Хо, встал позади него и легко хлопнул его по руке.
Вон Джи Хо обернулся к Чонину. На его лице читалось замешательство. Когда Чонин моргнул, Вон Джи Хо сглотнул. Чонин нахмурился.
Вон Джи Хо внезапно отступил назад.
Вон Джи Хо выглядел ошеломленным. Он смотрел на Чонина так, словно увидел призрака. Бледное лицо, выпученные глаза. Чонин в недоумении наклонил голову набок и снова позвал:
Когда Чонин произнес его полное имя, тот, наконец, словно очнулся и моргнул. Хоть его лицо все еще выглядело растерянным, будто он только что вышел из кошмара, в глазах появился фокус. Чонин, немного раздраженный странным поведением Вон Джи Хо, скрестил руки на груди.
Вдруг Вон Джи Хо схватил Чонина за предплечье.
Оглядевшись по сторонам так подозрительно, что это заметил бы любой, Вон Джи Хо потащил Чонина куда-то. Чонин нахмурился.
Хотя Чонин тихо вскрикнул, Вон Джи Хо, даже не обратив внимания, продолжал куда-то идти. Поскольку тот шел очень быстро, Чонину пришлось почти бежать, чтобы поспевать за его шагами.
Сколько бы Чонин ни спрашивал, Вон Джи Хо, не давая никакого ответа, тащил его к лестнице, ведущей на крышу. Чонин пытался вывернуться, но Вон Джи Хо вел себя как одержимый. Обычно, хоть Вон Джи Хо и был сильным, Чонин мог при желании освободиться, но сегодня его хватка была настолько крепкой, что вырваться было невозможно. Не понимая причины такого поведения, Чонин начал беспокоиться.
Пробормотал Вон Джи Хо, втаскивая Чонина на середину лестницы, ведущей на крышу.
Чонин широко раскрыл глаза, не понимая смысла сказанного. Вон Джи Хо смотрел на него сверху вниз. Он не знал, какие отношения связывают Чонина с его опекуном. Всё, что он знал - это несколько фактов: опекун Чонина - пугающий человек и он чрезмерно одержим Чонином. Но даже так...
Вон Джи Хо протянул свой телефон. Почувствовав, что что-то не так, Чонин тревожно взглянул на него и взял телефон.
"Самоубийство полицейского на станции метро?"
Прочитав этот заголовок, Чонин тут же перестал дышать.
На мгновение время будто остановилось. Нет, он хотел, чтобы оно остановилось. Но время продолжало идти, и Вон Джи Хо ждал, пока Чонин прочитает статью и посмотрит на него.
Его охватило головокружение. Чонин несколько раз моргнул, пытаясь подавить его, и снова посмотрел на экран телефона. Но буквы всё время двоились, троились. Сердце бешено колотилось. В ушах словно кто-то бил в барабан. Бум, бум, бум. Хотелось заткнуть уши, но он не мог. Чувствуя себя марионеткой, будто кто-то дергал за нити, привязанные к его рукам и ногам, Чонин дочитал статью до конца.
Хоть он и молился, чтобы это был не он, погибшим полицейским оказался Кан Ги Хёк. Он попал под поезд метро. Полиция предполагала самоубийство, но родственники жертвы настойчиво утверждали, что Кан Ги Хёк не мог совершить самоубийство. По их требованию полиция якобы проводила повторное расследование в отношении лиц, которых изучал Кан Ги Хёк.
Вон Джи Хо не смог больше сдерживаться.
- Это ведь дело рук твоего опекуна, да?
На самом деле он хотел спросить об этом уже целый год.
Старшеклассники, погибшие в прошлом году, были настоящими ублюдками. Но их убийство не может быть позволено отдельному человеку. Оно не может быть позволено никому. Даже смертный приговор, вынесенный от имени закона после тщательного рассмотрения, вызывает нескончаемые споры, а опекун Чонина избавился от них так легко, словно убивал игровых персонажей.
Настаивал Вон Джи Хо. Чонин поднял на него глаза.
Внезапно лицо Вон Джи Хо наложилось на лицо какого-то бездомного. Ведь говорили не рассказывать. Этот голос зазвенел в ушах.
Бам, звук упавшего телефона эхом разнесся по лестнице. Чонин отступил назад.
Его кто-то толкнул на рельсы на железнодорожной станции. И Кан Ги Хёк тоже упал на рельсы. Он выжил, а Кан Ги Хёк умер. Кан Ги Хёк погиб на станции Капхён, и он расследовал массовое убийство в Капхёне. Может ли это быть совпадением?
Лицо Чонина побледнело. Вон Джи Хо осторожно наблюдал за его состоянием, поднимая телефон. В этот момент Чонин внезапно выхватил телефон.
Пальцы Чонина быстро двигались. Обычно он мог набирать текст, не глядя на клавиатуру, так что поиск был для него пустяком. Чонин что-то искал, а затем почти швырнул телефон обратно Вон Джи Хо.
Куда делся тот Вон Джи Хо, который с суровым лицом спрашивал, не дело ли это рук его опекуна? Теперь он обеспокоенно смотрел на Чонина сверху вниз. Его больше беспокоило бледное лицо Чонина, который, казалось, вот-вот упадет, чем вопрос о том, является ли его опекун настоящим убийцей.
Чонин, не ответив, сбежал вниз по лестнице. Вон Джи Хо проверил телефон и широко раскрыл глаза. То, что искал Чонин, было местоположение траурного зала.
Вон Джи Хо тоже побежал вниз, перепрыгивая через несколько ступенек.
Хотя он бежал по коридору на полной скорости, догнать Чонина не удалось. Вон Джи Хо настиг его только в классе. Чонин собирал свою сумку. Его лицо стало еще бледнее, чем раньше, а губы дрожали.
- Эй, ты правда собрался туда идти?
- Ты с ума сошел? Твой опекун мог...
Чонин зарычал. Казалось, он вот-вот набросится. Его угрожающий вид говорил о готовности драться, но Вон Джи Хо замолчал не из-за страха. Всё дело было в выражении лица Чонина.
- ...Нет. Это не он. Не говори так.
Все старшеклассники, которые издевались над Чонином, покончили с собой. Но Вон Джи Хо верил, что их убили, замаскировав под самоубийство. Не только он – все в это верили. Иначе как объяснить столько смертей подряд?
Чонин тоже должен это понимать. Вон Джи Хо больше ничего не сказал. Не потому, что нечего было сказать, а потому что лицо Чонина выглядело таким отчаянным, словно ему вынесли смертный приговор.
Хотя Вон Джи Хо молчал, его лицо говорило само за себя. Чонин, пристально глядя на это лицо, произнес "Пойду" и повернулся спиной.
Детектив мертв. В новостях написали, что это самоубийство, но Чонин лучше всех знал, что это не так. Точно такой же способ, как год назад, когда умерли старшие... Нет, способ немного другой. Скорее...
Кончики пальцев дрожали. Дыхание постоянно перехватывало, невозможно было нормально вздохнуть. Запутанные мысли в голове внезапно начали проясняться.
Если, да, если предположить, что Чан Бомён – монстр.
Тогда кто послал того бездомного? Если Чан Бомён – монстр, и бездомного послал монстр, значит, Чан Бомён...
Этот добрый и ласковый человек.
Столкнул его на рельсы? И даже использовал для этого чужие руки?
Чонин остановился на полпути вниз по лестнице. Голова раскалывалась от боли. В глазах помутнело. Он поспешно схватился за перила.
Мужчина намного моложе, чем сейчас, с холодным, почти нечеловеческим выражением лица что-то говорит. С таким видом, будто весь мир ему в тягость. Но что именно он говорил – непонятно. Настолько далеко воспоминания не простирались.
Из-за головокружения Чонину пришлось остановиться. "Чонин, что с тобой?" – кто-то, спускаясь по лестнице, остановился рядом и спросил. Но голос доносился словно издалека.
Извлеченный из памяти образ Чан Бомёна мерцал как галлюцинация. Что-то говорит. Звука не слышно, но лицо холодное. И снова мелькает видение. Теперь он смотрит на Чонина с растерянным выражением.
Чувствуя, как постепенно возвращаются воспоминания, Чонин заставил себя идти. Он не хотел ничего вспоминать. Просто хотел идти.
Голоса переговаривающихся учеников доносились как будто издалека. Все звуки сливались воедино, словно он слышал их из-под воды. Голова пульсировала. Казалось, его вот-вот стошнит.
(Прим.: суффиксы "-양" (" - ян") и "-군" (" -кун"). " - ян" присоединяется к женскому имени и, собственно, обозначает "девушка", "девочка", " -кун", соответственно, к мужскому, и означает "парень", "молодой человек". В девяти случаях из десяти эти суффиксы будут использованы только старшими по отношению к младшим, как правило, к детям и тинейджерам, во всех остальных случаях они неприемлемы.)
Чи Сок Гюн с улыбкой встретил Чонина, но тут же нахмурился. Лицо Чонина было почему-то мертвенно-бледным, а позади него неуверенно топталось несколько обеспокоенных учеников. "Это же сонбэ Мун Чонин". Группа проходивших мимо учеников остановилась и уставилась в их сторону.
И раньше Мун Чонин привлекал всеобщее внимание. Хотя он уже не был похож на куклу, как в детстве, но всё ещё оставался прекрасным, словно цветок. Его стройная фигура с длинными, как у оленя, конечностями, определённо притягивала взгляды, и Чонину часто вручали визитки агентов. Конечно, Чонина они не интересовали, и когда их незаметно забирали, пока он был поглощён своими играми, он даже не замечал их исчезновения. Эти визитки сразу попадали к Чан Бомёну, который проводил проверку их владельцев, и если убеждался, что у них не было скрытых намерений, просто комкал их и выбрасывал.
И когда такой красавец теперь еще и пошатывается, все невольно обратили на него внимание.
Это вам не цирк, ублюдки. Чи Сок Гюн, подавив желание тут же всех разогнать, сосредоточился на Чонине.
Чи Сок Гюн с недоверием смотрел на свою отвергнутую руку. Он знал, что вокруг Чонина в последнее время происходит много всего, и из-за этого тот стал очень чувствительным. На самом деле, несколько недель назад Чонин уже так отталкивал Сок Гюна. Тогда это тоже было неожиданно, но не настолько, как сейчас.
Чонин искренне отвергал Сок Гюна. Он всем телом выражал отказ, и это было очевидно. Вероятно, даже дети, наблюдавшие за ними, могли это ясно почувствовать.
Чонин некоторое время пристально смотрел на машину, затем закрыл глаза. Садясь в машину, он произнес едва слышным голосом:
Чи Сок Гюн осторожно сел рядом с Чонином. Обычно он садился на переднее сиденье, но сегодня у него было очень тревожное предчувствие. Опыт подсказывал ему, что в такие моменты нужно быть предельно внимательным.
Чонин, не отвечая, продолжал нажимать кнопки на телефоне. Сок Гюн попытался украдкой взглянуть на экран, но не смог - угол обзора не позволял.
- В Центральное радиоуправление.
Водитель с недоумением обернулся на Сок Гюна. Тот просто кивнул.
Хоть он и не знал, что это за место, но похоже, оно имело какое-то отношение к Чонину. Центральное радиоуправление... Наверняка что-то связанное с играми или компьютерами. Спросить о причине визита было нельзя - настроение у Чонина сегодня было не просто плохим, а откровенно паршивым.
Кстати, вчера вечером его вызывал Ким Кван Джин.
Начав так, Ким Кван Джин тут же отмахнулся, сказав, что ничего. Его поведение показалось странным, и Сок Гюн хотел спросить, что тот собирался сказать, но в этот момент Ким Кван Джину позвонили, и разговор прервался. Ким Кван Джин повернулся к Сок Гюну спиной, отвечая на звонок.
"Да, всё готово. Сделай всё чисто, это станция Капхён."
Больше он ничего не услышал - Ким Кван Джин взглядом дал понять, что ему следует выйти.
Может, стоило тогда настоять и выяснить, о чём шла речь? Девять из десяти разговоров Ким Кван Джина с Сок Гюном касались Мун Чонина. Значит, и тот разговор, скорее всего, был о нём. Что же это было за дело, из-за которого Ким Кван Джин так хмурился, подбирая слова?
Чонин молча смотрел в телефон, а Сок Гюн погрузился в свои мысли. В машине царила тишина.
- Чонин-кун, мы приехали в Центральное радиоуправление.
- Поверните налево, пожалуйста.
Чонин сказал это, не отрывая глаз от телефона.
- Теперь прямо. Да, разверните, пожалуйста. Остановите здесь.
Машина двигалась согласно указаниям Чонина. Когда она остановилась, Сок Гюн вышел первым. За ним последовал Чонин.
Из-за холодного отношения Чонина Сок Гюн не решился спросить, куда они идут. Чонин шёл впереди, Сок Гюн следовал за ним. Чонин прошёл через главный вход. Сок Гюн, следуя за ним, мельком взглянул на вывеску.
- А, больница. Интересно, кто заболел... Стоп, какая больница?
Чи Сок Гюн отступил назад, чтобы перепроверить вывеску. Национальный полицейский госпиталь. Чонин сейчас направлялся в Национальный полицейский госпиталь.
Сок Гюн быстро схватил Чонина за руку. Чонин обернулся. Глядя в его всё ещё холодные глаза, Сок Гюн почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он совершенно не понимал, почему Чонин так себя ведёт.
Лицо Сок Гюна напряглось, словно говоря - ты же не ребенок, зачем так поступаешь?
Чонин пристально посмотрел на Сок Гюна.
- Умер знакомый человек. Я должен выразить соболезнования.
- Какой знакомый? О ком вы говорите?
Разве у Чонина были знакомые среди полицейских? Не может быть, чтобы у него были настолько близкие отношения, чтобы приходить на похороны. Сок Гюн нахмурился.
Кан Ги Хёк? Сок Гюн мельком взглянул на полицейский госпиталь. И вспомнил слово "соболезнования". Соболезнования? Значит, Кан Ги Хёк умер.
Как мог умереть этот Кан Ги Хёк, который всюду совал свой нос?
Насторожившись, Сок Гюн сделал каменное лицо. Чонин внимательно изучал его выражение. Взгляд был таким серьезным, словно он пытался заглянуть в душу, поэтому Сок Гюн старался не показывать своих истинных чувств.
- Говорят, он покончил с собой на станции Капхён. Вы что-нибудь об этом знаете?
«Точно всё обработай. Это станция Капхён.»
За долю секунды Сок Гюн несколько раз подумал, как хорошо, что он был настороже. Если бы он не был начеку, то наверняка выдал бы себя каким-нибудь выражением лица. Хоть Чонин и казался равнодушным, но наблюдательностью он не был обделён. С такого близкого расстояния он мог заметить его волнение.
- Чонин-кун, давайте уйдём отсюда. Здесь...
- Я собираюсь выразить соболезнования.
Сок Гюн начал было повышать голос, но, оглядевшись, понизил его. В полицейском госпитале... В месте, кишащем полицейскими, нельзя было повышать голос.
Сок Гюн был довольно известным членом банды. Он не мог силой увести отсюда Чонина. Чонин был заметным юношей, и если Сок Гюн попытается его увести, кто-нибудь обязательно вмешается. Если его узнает кто-то из полицейских, его могут сразу арестовать.
Заметив покрасневшие глаза Чонина, Сок Гюн почувствовал, что хочет цокнуть языком от досады.
- Он умер из-за меня, верно? И следователь, и старшие.
Он никогда раньше не спрашивал. Ни о том, что случилось с теми старшими, ни о том, убил ли их Чан Бомён. Он никогда не заговаривал об этом. Чонин пропускал всё это мимо себя, словно ничего не знал.
Но Чонин не был глупцом. Все это время он, должно быть, думал об этом. Смерть человека - самое тяжёлое в мире. Положив эту тяжесть себе на сердце, Чонин, наверное, сотни раз спрашивал себя: "Это моя вина?"
Чонин, хоть и был не по годам зрелым, всё же иногда неизбежно думал как его сверстники.
- В этом совершенно нет вашей вины.
Дети считают себя центром вселенной. В хорошем или плохом смысле, они склонны к самолюбованию, и это становится источником их энергии. Чонин не был исключением. Он, естественно, думал, что как-то связан со всем происходящим. Считал, что достоин этого.
Однако Чи Сок Гюн полагал, что это лишь наполовину верно. Он очень любил Чонина. Но если Чан Бомён прикажет убить его, он это сделает. Как и те несколько человек, которых он устранил, Чонин тоже умрёт от его рук. Однако Чи Сок Гюн не сможет относиться к Чонину как к очередному заданию, как к тем другим. Этот мальчик был ему очень дорог. Он никогда не забудет день, когда убьёт Чонина, и будет вечно ненавидеть себя, чувствуя вину и утрату, словно убил собственного ребёнка.
Зная всё это, Чи Сок Гюн всё равно выполнит приказ Чан Бомёна. Он его подчинённый и давно плывёт с ним в одной лодке. Ему некуда отступать. Если Чан Бомён прикажет, придётся отдать и собственную жизнь.
Жизнь Чонина в руках Чан Бомёна. Как и жизнь самого Чи Сок Гюна. Как и жизни других. Проблема не в Чонине. Проблема в одержимости Чан Бомёна им. Будь на месте Чонина даже простой камень, если бы Чан Бомён действительно дорожил им, тех, кто его повредил, ждала бы страшная месть.
- Это совершенно не связано с вами.
Наполовину правда, наполовину ложь. Но Чи Сок Гюн говорил так, будто эта половина правды была всей истиной.
- Говорят, тот следователь погиб на путях станции Капхён.
- Сказали, что это самоубийство, но, может быть, и нет.
Чонин поднял голову и прямо посмотрел на Чи Сок Гюна.
- Если это не самоубийство, может быть, это тот же человек, который толкнул меня на станции Сеул?
- Нет. Это абсолютно невозможно.
- Да, правда. Клянусь своей жизнью и жизнью моей жены. Связи между смертью следователя Кан Ги Хёка, будь то самоубийство или убийство, и преступником из вашего дела нет.
На лице Чонина появилась слабая улыбка.
Нельзя же запретить человеку пойти на похороны знакомого. Чи Сок Гюн вздохнул. Чан Бомён требовал от него буквально охраны и наблюдения. Контроль в требования не входил. Только Чан Бомён мог сказать Чонину "нельзя". У Чи Сок Гюна не было права говорить такие слова.
Глядя вслед уходящему Чонину, Чи Сок Гюн вздохнул. Чувствовал, что дела чертовски запутываются. Память Чонина пытается восстановиться, а терпение Чан Бомёна подходит к концу. Убить следователя - это не похоже на Чан Бомёна. Обычно он выбирал более скрытные методы. Но не в этот раз. Два года назад такого бы не случилось.
«Если это не самоубийство, может быть, это тот же человек, который толкнул меня на станции Сеул?»
Чи Сок Гюн достал телефон. Набирая номер Ким Кван Джина, он мельком взглянул на небо. Человек, толкнувший Чонина, уже мёртв. Бутылка соджу, две порции самгёпсаля и ночь с женщиной. После этого он толкнул Чонина, сказал условленные слова и был арестован. А затем был убит людьми Чан Бомёна в тюрьме.
Таков был стиль Чан Бомёна. Скрытный и точный. Сколько бы времени и усилий это ни требовало, Чан Бомён всегда достигал своей цели незаметно и точно. Всегда так было.
Столкнуть следователя на пути - это больше похоже на его отца, Чан Хак Сона.
Ким Кван Джин сразу перешёл к делу.
- Чонин зашёл в похоронный зал.
- Твою мать... Зашёл, говоришь? Один? А ты где?
- Мы же не можем войти в Национальный полицейский госпиталь.
Когда Ким Кван Джин замолчал, Чи Сок Гюн посмотрел в далёкое небо. Он лучше всех знал, что тот молчит, сдерживая ругательства.
- Сейчас пришлю человека, которого не заметят, ждите там.
Сказав это, Ким Кван Джин в одностороннем порядке завершил звонок.
Убирая телефон в карман, Чи Сок Гюн поднял взгляд к далёкому небу. Вспомнилась их первая встреча с Чонином. Маленький мальчик, стоявший за спиной Чан Бомёна.
- Если бы этот парень был монстром, я бы его убил.
Он не знает, что за монстр у Чонина. Не знает, что за прошлое связывает Чонина и Чан Бомёна. Это строжайшая тайна. Но он знает, что Чонин болезненно реагирует на упоминание монстра. Кричит, убегает, видит кошмары, не может спать, теряет сознание. Чонин не из робкого десятка. Скорее наоборот, довольно смелый. Но стоит произнести слово "монстр", как он впадает в болезненную истерику. Молча запирается в комнате, обрывает все контакты с людьми, в итоге падает без чувств или у него начинается припадок.
А Чан Бомён защищает Чонина. Спереди защищает, а сзади подталкивает. Чонин, напуганный, льнёт к Чан Бомёну. Стоило бы лишь раз обернуться, чтобы увидеть, чьи руки тычут его в спину, но Чонин загнан в такой угол, что у него нет даже этой возможности.
- Неужели бомба наконец взорвётся?
Чи Сок Гюн, подавив желание закурить, посмотрел в небо. Небо накануне Рождества было мрачным, словно вот-вот пойдёт снег.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty