Голые чувства. Экстры. Глава 5
Кан Тэ Хва усмехнулся. Холодно.
«А он еще пытается трепыхаться».
Отчаянно пытается убежать. Но все напрасно. У него и в мыслях не было отпускать его. И торопиться не было нужды. Все равно попадется.
Засунув руки в карманы, он неспешно последовал за Чон Хёном. Двигаясь по следу, он вскоре добрался до заброшенного здания.
Когда он вошел внутрь, его встретила тишина, смешанная с пылью.
Он, должно быть, спрятался где-то, потому что следов Чон Хёна нигде не было. Но это было все равно что мышь в мышеловке. Поиск займет некоторое время, но найти его не составит труда.
Поднявшись на второй этаж, он оказался в длинном прямом коридоре. По обеим сторонам тянулись ряды давно закрытых магазинов. Он наверняка дрожал от страха в одном из них.
На всякий случай он дал ему один шанс. Он был готов простить, если тот вылезет сам. Но, к сожалению, в ответ была лишь тишина.
Он двинулся вперед, следуя за все еще витавшим в воздухе запахом Чон Хёна, намеренно громко говоря, чтобы тот слышал.
Он пинал стены и двери, нагнетая страх.
Прячься, прячься, волосок торчит. Он напевал про себя песенку, наслаждаясь игрой в прятки с Чон Хёном. Он мог наслаждаться, потому что был уверен, что найдет его.
Неспешные шаги остановились примерно на середине коридора. В то же время интуиция шепнула: «Здесь».
Он без колебаний шагнул туда, куда указывала интуиция. Первое, что он увидел, были старые стиральные машины и разбросанные повсюду одноразовые вешалки.
Наклонив голову, он огляделся. Среди всего прочего одна вещь привлекла его внимание. Стойка. Точнее, запах Чон Хёна, исходящий из-под стойки. Он мог не знать запахов других людей, но запах Чон Хёна он чувствовал безошибочно.
Зная, где он, он не стал сразу его хватать, а медленно побродил по помещению. Это был второй шанс, который он давал Чон Хёну. Выйти, пока его не поймали. Но и на этот раз Чон Хён не воспользовался шансом.
Его извращенная душа наполнилась злобой.
Злоба подталкивала к жестокому решению.
Значит, нужно просто сломать его.
Он решил жестоко наказать Чон Хёна за то, что тот осмелился сбежать от него и даже отверг предоставленный шанс, и повернулся к стойке, чтобы привести приговор в исполнение.
И, конечно же. Чон Хён был там.
Он опустился на колени, встретился взглядом с перепуганным Чон Хёном и бросил ему ядовитую усмешку.
«Эй, Мун Чон Хён-щи. Говорил, что задыхаешься, а в итоге всего лишь играешь в жалкие прятки? Если уж играть, то делай это как следует».
Чон Хён дрожал. От страха. От отчаяния.
В этот момент Кан Тэ Хва, казалось, понял, кем он был для Чон Хёна.
Отвратительным, омерзительным монстром.
Взгляд Чон Хёна, в котором не было и намека на любовь, а лишь чистый ужас, был подобен маслу, подлитому в огонь злобы Кан Тэ Хва. Упрямство, с которым тот не произнес ни слова извинения, даже будучи пойманным, стало катализатором, подталкивающим к насилию.
«Ни веселья, ни острых ощущений…»
«В общем, раз уж ты не вышел, когда я просил по-хорошему».
Я ведь давал тебе шанс, а ты проигнорировал.
Он протянул руку. Схватил за лодыжку. Чтобы сломать. Чтобы искалечить так, чтобы он больше никогда не смог сбежать.
Незнакомый зов схватил его за запястье, занесенное для удара. Он замер и склонил голову набок.
Голос, который он только что услышал, определенно принадлежал Чон Хёну. Но… Чон Хён никогда бы не позвал его так ласково. И что самое главное, этот голос доносился не от Чон Хёна, который был перед ним.
И снова зов Чон Хёна коснулся его слуха. Теперь он был уверен. Этот голос исходил не от Чон Хёна, который был перед его глазами.
Ведь Чон Хён, находившийся здесь, все еще испуганно молчал. И что самое главное, направление звука было совершенно другим.
Поэтому он не мог просто его проигнорировать.
Он застыл, снова и снова прокручивая в голове услышанный звук. Но в какой-то момент его начало охватывать странное чувство дискомфорта, которое вскоре переросло в сильную боль.
От головной боли, словно от удара, он схватился за волосы и крепко зажмурился. А когда снова открыл глаза, то, столкнувшись с испуганным Чон Хёном, почувствовал…
Его сознание утопало в бесчисленных вопросах, сыпавшихся без разбора. Его растерянный взгляд вскоре упал на свою руку, сжимавшую лодыжку Чон Хёна.
Он мог целовать и ласкать любую часть его тела, но лодыжки он никогда не трогал без особой надобности. Потому что Чон Хёну это не нравилось. Потому что это его пугало. Но почему он сейчас держал его за лодыжку, он не понимал.
Что за бред, с чего бы мне ломать лодыжку Мун Чон Хёна-щи, - хотел возразить он, но в этот момент рука, сжимавшая лодыжку, внезапно стала сжиматься еще сильнее.
Он чувствовал, как лодыжка, зажатая в его руке, начинает ломаться.
Он был в панике. Он пытался ослабить хватку, но все было тщетно. Его рука не слушалась его, словно ею управлял кто-то другой, и она пыталась полностью раздробить лодыжку Чон Хёна.
«Не смей! Не делай этого! Ты, ублюдок…!»
Впервые в жизни впав в такую сильную панику, Кан Тэ Хва заорал во все горло.
Вместе со знакомым зовом Чон Хёна все вокруг сильно затряслось, словно от землетрясения, и в то же время, словно по волшебству, хватка ослабла.
Он быстро отпустил лодыжку Чон Хёна и поднялся.
Его дыхание было тяжелым и сбивчивым.
Чон Хён, обхватив чуть не сломанную лодыжку, дрожал всем телом. Он выглядел таким жалким и несчастным. Шокирующим было то, что именно он довел Чон Хёна до такого состояния.
Он пытался сломать ему лодыжку.
Даже когда тот кричал от боли, он не мог остановиться.
Он совершенно не понимал своих действий. Нет, все вокруг сейчас казалось ему странным. Словно это была не реальность.
В смятении он вдруг понял. Что это не реальность, а кошмар. Он снова оказался в ловушке этого грёбаного кошмара.
Осознав, что и Чон Хён перед ним, и его рука, пытавшаяся причинить ему вред, и это место - все это нереально, он, словно спасаясь бегством, выбежал наружу. Но там его ждал не старый коридор, а густая тьма.
Он замер перед бескрайней, бездонной тьмой, в которой невозможно было определить ни направления, ни расстояния. Казалось, что если он неосторожно двинется, его засосет в эту болотоподобную тьму. Он совершенно не представлял, куда ему идти, чтобы выбраться.
Снова послышался спокойный и нежный голос.
Словно помогая ему, заблудившемуся и не знающему дороги.
Словно пытаясь вытащить его из кошмара.
- Ха-а! - вырвался вздох, похожий на стон. Одновременно с этим он открыл глаза.
Он тяжело дышал, его взгляд блуждал по сторонам. В затуманенном сознании проступил знакомый, черный потолок. И все же он не мог до конца понять, где реальность - здесь или там, в том месте.
Тяжёлую растерянность развеял голос.
И ощущался живее всего на свете.
Кан Тэ Хва резко повернул голову. И увидел Чон Хёна. Его ясные, совсем не сонные глаза пристально смотрели на Кан Тэ Хва. Словно он всё это время наблюдал за ним.
Глядя на Чон Хёна, Кан Тэ Хва запинаясь, проговорил:
- Я только что, лодыжку… Чёрт, лодыжку…
Не успел он закончить, как Чон Хён решительно прервал его:
Спокойный и твёрдый голос Чон Хёна, как и всегда, решительно отогнал даже остаточные явления кошмара, которые так навязчиво пытались уцепиться за сознание. Растерянность тоже вскоре исчезла.
И всё же, видя, что Кан Тэ Хва никак не может успокоиться, Чон Хён протянул к нему руку. Его ладонь легла на грудь Кан Тэ Хва.
- Давай на этот раз просто крепко поспим, без всяких снов.
Голос и прикосновения Чон Хёна были словно колыбельная.
Тяжёлое дыхание стало ровнее. Острое, как лезвие, сознание и туго натянутое напряжение тоже быстро ослабли.
Вскоре веки отяжелели, словно навалился сон. Он не стал сопротивляться и охотно отпустил сознание.
От прикосновения к телу его сознание, погруженное в глубокую дремоту, начало медленно всплывать на поверхность.
Приглушённый зов стал отчётливее. Только тогда Кан Тэ Хва с трудом поднял тяжёлые веки.
Первое, что он увидел, открыв глаза, - это Чон Хён, стоявший в ярком свете. Убедившись, что Кан Тэ Хва проснулся, Чон Хён мягко сказал:
- Прости, что разбудил, но пора на работу.
Он простонал и провёл рукой по лицу. Сонная дымка давила на тело - похоже, он спал очень крепко.
- Который час? - его голос, когда он почесал шею, был сухим и хриплым.
Опоздал. Чтобы успеть на работу вовремя, нужно было встать самое позднее в восемь. И всё же почему-то совсем не хотелось двигаться. Вместо того чтобы торопиться, он чувствовал, как становится ещё более расслабленным.
Кан Тэ Хва положил руку на лоб и снова закрыл глаза. Его тело и разум были настолько вялыми, что он не мог припомнить, было ли с ним когда-нибудь такое.
Чон Хён не торопил его, непривычно медлившего, а молча ждал.
Через некоторое время тот внезапно сел. И только потом открыл глаза. Его взгляд из-под узких век, всё ещё затуманенный сном, был направлен на Чон Хёна.
- Ты проснулся ночью из-за меня?
Ему приснился какой-то сон, из-за которого он один раз проснулся. А потом снова заснул, убаюканный голосом Чон Хёна.
Это он помнил. Но он не был уверен, был ли голос Чон Хёна настоящим или тоже частью сна. Поэтому и спросил.
- Я проснулся не из-за тебя. Мне просто не спалось, и я смотрел на тебя.
Кан Тэ Хва кивнул, снова и снова прокручивая в памяти голос Чон Хёна.
Но что это был за сон? Наверняка кошмар. Это он понимал, но на этот раз совершенно не мог вспомнить, о чём он был.
В памяти остался лишь спокойный голос Чон Хёна, убаюкавший его. Раньше, проснувшись от кошмара, он больше не мог заснуть, но на этот раз, проснувшись, он снова погрузился в глубокий сон, видимо, поэтому.
В любом случае, хорошо, что он проснулся не из-за него, но мысль о том, что тот видел его, когда ему снился кошмар, беспокоила. На всякий случай он спросил прямо:
- Я вчера во сне ничего странного не делал?
На его вопрос Чон Хён вспомнил события прошлой ночи.
На рассвете Кан Тэ Хва, который, казалось, мирно спал, вдруг нахмурился, и его веки и голова начали подрагивать. В конце концов, он даже начал бормотать ругательства. Чон Хён некоторое время наблюдал за ним, гадая, что же ему снится, но его бормотание становилось все более взволнованным, а лицо искажалось. Судя по его реакции, было ясно, что сон был не из приятных. Поэтому он решил осторожно его разбудить.
Но сколько бы он ни звал, Кан Тэ Хва не открывал глаза. Наоборот, казалось, что он еще глубже погружается в кошмар. На лбу у него даже выступил холодный пот, и только тогда Чон Хён понял, что дело серьезное. Проблема была не только в холодном поту. Вскоре Кан Тэ Хва начал судорожно подергивать правой рукой и мучительно бормотать.
«Черт, это, что…! Не смей. Не делай… этого…. Ты, ублюдок…. Ух…!»
Больше нельзя было его так оставлять. С этого момента Чон Хён стал более настойчиво будить Кан Тэ Хва. Он вытер пот с его лба, потряс за плечи, прошептал на ухо. Чтобы он не оставался там, а пришел сюда. Вернулся в реальность, где был он.
Наконец, от настойчивых призывов Кан Тэ Хва проснулся. Но он только открыл глаза, не до конца выбравшись из кошмара, и некоторое время пребывал в замешательстве.
«Я только что, лодыжку… Черт, лодыжку…»
Только услышав бессвязное бормотание Кан Тэ Хва, Чон Хён смог смутно догадаться, что ему снилось. Казалось, он был заперт в сцене того ужасного насилия, которое он пережил в прошлой жизни. И его бормотание «не смей» было, вероятно, обращено к Кан Тэ Хва из прошлой жизни, который причинял ему боль во сне.
- Что? Я и вправду что-то делал? - снова спросил Кан Тэ Хва, обеспокоенный молчанием Чон Хёна.
На это Чон Хён слегка улыбнулся и ответил:
- Ага. И звуки издавал. Стонал. Поэтому я тебя и разбудил.
Не верилось, но не похоже было, что Чон Хён лжет. Если ему снился кошмар, то это было вполне возможно.
- Стыдоба, бля… - раздраженно пробормотал Кан Тэ Хва и грубо взъерошил волосы.
Чон Хён, молча наблюдавший за ним, внезапно забрался на кровать и обнял его широкую грудь.
От внезапного прикосновения Кан Тэ Хва был совершенно ошеломлен. Так было всегда. Он мог постоянно клянчить, чтобы Чон Хён прикоснулся к нему, поласкал его, но когда Чон Хён сам, без предупреждения, проявлял инициативу, он, как ребенок, терялся. Он не привык к этому.
Чон Хён положил подбородок ему на плечо и тихо прошептал:
Кан Тэ Хва, который мучился, видя во сне насилие, которое он причинял.
Нынешнего Кан Тэ Хва, который пытался остановить Кан Тэ Хва из прошлой жизни, безжалостно причинявшего вред.
Это было похвально и трогательно.
