Наглец. Глава 26-30
Ивон не хотел портить этот момент, признаваясь в том, что заведомо вызовет гнев Чан Бома. Но у него не было такого таланта быстро придумывать отговорки, как у Чан Бома, поэтому он, растерявшись, неловко соврал.
- Сегодня мне признались, но я отказал и получил пощёчину.
Он не ожидал, что тот поведётся, но Чан Бом на удивление быстро смягчился и нежно погладил его по щеке. Даже пробормотал с сочувствием в голосе:
- Видимо, у этой девушки рука тяжёлая.
Чан Бом наклонил голову и, легонько касаясь губами горящей щеки, сказал:
- Если бы это сделал мужчина, я бы его убил.
Похоже, он даже представить себе не мог, что Ивон мог бы просто так стерпеть удар от другого мужчины.
Ивон едва заметно улыбнулся. Несмотря на то, что его ударили по щеке по нелепой причине, Чан Бом, думая, что это была девушка, совсем не злился, и Ивон легко представил, как он бывает добр к женщинам. По крайней мере, насколько он знал, мужчины, которые добры к женщинам и детям, не бывают плохими.
Ивон крепко обнял Чан Бома и, целуя его, подумал: «Как можно не любить такого хорошего человека?»
Сейчас он хотел действовать так, как велит сердце. А о том, что потом может быть больно, он подумает потом.
Что это на него нашло, с порога ластится?
Ивон крепко обнял Чан Бома, чмокнул в губы и с влажными глазами стал разглядывать его лицо. Затем обеими руками принялся растирать его холодные от долгого ожидания уши.
Чан Бом был так доволен, что, сам того не заметив, улыбнулся, обнял Ивона за талию и сцепил руки за его спиной.
Действительно, похоже, скучал.
Он попросил сказать, что скучает, и тот действительно прислал сообщение, поэтому, как только Чан Бом его увидел, он тут же выехал из Сеула. Теперь, увидев своими глазами, что это были не пустые слова, он понял, что поступил правильно. Удовольствие от того, что он оставил председателя Чо, который рвал и метал из-за того, что приёмный сын, которого он даже в завещание вписал, не приехал на его семидесятилетие, было огромным.
Ивон, согревая своими горячими ладонями сначала его уши, а затем и щёки, сказал:
- Можно мне теперь ходить одному?
Когда он просил об этом с таким кокетством, отказать было невозможно.
На самом деле, Ивону с его непростым характером вряд ли нравилось вмешательство Чан Бома. То, что он терпел эти четыре дня, уже было очень мило с его стороны.
- Хорошо. Я скажу, чтобы за тобой больше не ходили.
- И вы тоже больше не встречайте меня. Вы же заняты.
На самом деле, я бы хотел ещё немного походить за ним. Но теперь можно будет просто встречаться, когда он так будет скучать.
Сегодня он говорил на удивление только приятные слова, и когда Чан Бом прижался к его губам и провёл языком по нёбу, Ивон тут же застонал.
Пока Ивон был в замешательстве, Чан Бом незаметно погладил его тонкую талию и провёл рукой по прямой спине. Ивон не только не выказал смущения, но и стал сосать его язык, орудующий у него во рту, как леденец.
Атмосфера располагала к большему, и Чан Бом осторожно просунул руку под его куртку и потрогал грудь. Ивон вздрогнул от прикосновения, его губы, бок и рука, обнимавшая шею Чан Бома, задрожали.
Он и раньше думал об этом, но тот действительно очень чувствительный. Чан Бом был так доволен тем, как Ивон реагирует на его прикосновения, что был готов замурлыкать. Если он так реагирует на лёгкое поглаживание, то в постели его можно будет просто съесть.
Но странно, в штанах у Ивона было тихо.
Четыре дня назад, когда они целовались, у Ивона был стояк. Он тогда, стесняясь, всё время оттопыривал задницу, но так не хотел отрываться от его губ, что на лице было написано страдание, и это было так мило.
Даже очаровательно. Конечно, само собой, придя в тот день домой, Чан Бом, представляя, как Ивон дрочит и спереди, и сзади, тоже хорошенько передёрнул.
Может, он заранее спустил, боясь, что будет как в прошлый раз?
Какая жалость. Раз уж на то пошло, было бы неплохо заняться этим вместе.
Впрочем, если бы он предложил подрочить парню, который готов расплакаться от смущения из-за какой-то там эрекции, то, скорее всего, получил бы пощёчину. Пощёчину-то он бы стерпел, но не хотелось зря портить атмосферу.
Пока он, довольствуясь малым, продолжал трахать его ртом, Ивон начал задыхаться. Чан Бом оторвался от его губ, прежде чем тот потерял сознание, и облизнулся. Ивон, словно не насытившись, надул свои блестящие губы.
Затем Чан Бом, прислонившись плечом к стене, внимательно осмотрел распухшую и покрасневшую щеку Ивона.
Кстати, его и вправду девушка ударила?
Если только это не была женщина ростом под 190 сантиметров, рука не могла быть такой большой.
Настроение внезапно испортилось. Как только он расстанется с Ивоном, нужно будет допросить менеджера Ю и выяснить, что произошло. От дурных предчувствий его лицо мрачнело, но тут Ивон осторожно заговорил:
- Аджосси. У меня в понедельник…
- В ресторане выходной, и других дел у меня нет.
Погружённый в свои мысли, он бессознательно, как попугай, повторял за Ивоном. Заметив, что его не слушают, Ивон приподнялся на цыпочки, пытаясь поймать его взгляд.
- В тот день, можно мне прийти к вам в гости?
В этот момент он словно очнулся.
Четыре дня назад, когда у Ивона встал, он спрашивал, не хочет ли тот поехать к нему. Как и ожидалось, тот отказался, ведь для него это было слишком рано.
Но за время его отсутствия что-то, видимо, изменилось, и теперь он сам готов прийти к нему. Чан Бом смерил его подозрительным взглядом и спросил:
- Ты же понимаешь, что я не просто экскурсию по дому тебе устрою?
Ивон помедлил и с трудом кивнул.
Что ж, этого достаточно. Он не знал, как далеко Ивон готов зайти, но если тот надеялся, что, переступив порог его дома, он уйдёт без каких-либо происшествий, то его ждало большое разочарование. Как минимум, он должен будет дать ему пососать свои соски.
Пока он размышлял об этом, Ивон вдруг со смущённым видом произнёс:
- О чём? - невозмутимо переспросил он. Ивон покраснел и начал сбивчиво объяснять:
- В прошлый раз, на крыше… я тут подумал, мне кажется, вы хотели его вставить. А ваш… он… я и не знаю, может ли он вообще куда-то войти. И мне тоже… нужно подготовиться.
Чан Бом безразлично моргнул, глядя на него.
Конечно, он не собирался вставлять в первый же день. Он просто хотел поласкать его тут и там, немного подразнить. У него хватало совести, чтобы приложить хоть какие-то усилия, лишая кого-то девственности.
Но совесть была не настолько сильна, чтобы отказываться от пирога, который сам плыл в руки.
Для начала посмотрим, насколько далеко зашли его фантазии.
- Какая подготовка тебе нужна?
- Ну, разная. Хотя бы морально подготовиться…
Морально подготовиться, как же. Судя по лицу, которое вот-вот отключится от смущения, он явно собирался прийти уже подготовленным, так что нечего тут притворяться. Для парня, который и так дрочит зад, такие мысли вполне естественны. Что ж, даже к лучшему.
Вот только он никак не мог понять, о чём же Ивон хочет его попросить.
Ивон, мучаясь от смущения, промямлил:
- Так вот, о чём я. Аджосси, вы не могли бы… показать мне его немного?
На этот раз даже Чан Бом опешил.
Слегка приоткрыв рот и широко раскрыв глаза, Чан Бом обвел пальцем переулок, в котором они стояли, и переспросил:
- Если здесь не очень, то можно и на крыше.
Ивон, будто и вправду обеспокоенный, бросил взгляд на ширинку Чан Бома и принялся теребить пальцы.
Ну и бред. Подумал Чан Бом, но, глубоко вздохнув, расстегнул пряжку ремня.
Было бы неправильно отказываться из-за смущения перед парнем, который наконец-то набрался смелости предложить ему свою задницу. Но он не мог заставить себя пойти на крышу и неловко стягивать там штаны, словно на медосмотре в тюрьме. Это было бы слишком унизительно.
На какие только странности я не иду из-за этого парня, ей-богу.
Он расстегнул молнию и оттянул резинку трусов так, чтобы из-под густых темных волос показалось лишь основание члена. Ивон робко вытянул шею, чтобы заглянуть вниз. Но тут же с выражением ужаса на лице сам оттянул резинку трусов Чан Бома и бесцеремонно заглянул внутрь.
Чан Бом почувствовал, что вот-вот возбудится от запаха шампуня, исходившего от макушки Ивона. Ситуация, в которой Ивон так пристально разглядывал его член, тоже странным образом возбуждала, отчего сохранять лицо становилось еще труднее. В итоге, оперевшись одной рукой о стену, он поднял взгляд к небу и мысленно начал читать сутру сердца (священный буддийский текст на санскрите).
Внезапно он почувствовал, как на его член упала крупная капля.
Что за..? Нахмурившись, он опустил взгляд и увидел, что Ивон рыдает. Лицо Ивона исказилось от отвращения, во взгляде читалось: «Какой же он мерзкий». Ивон пробормотал обвиняющим тоном:
- Эй… Как можно называть человека конским хером? Где твои манеры?
Неизвестно, где он нахватался таких дурных слов. Ивон, с силой вытирая рукавом крупные слезы, решительно заявил:
Чан Бому тоже захотелось плакать.
Ивон устроил истерику с рыданиями, еще даже не дав ему снять штаны. Впервые в жизни он почувствовал себя подавленным из-за собственного члена. Закрыв лицо одной рукой, он издал протяжный вздох.
Глядя на Чан Бома, который с необычайно подавленным видом поправлял штаны, Ивон торопливо сказал:
- А можно по-честному, чтобы никто никому не вставлял?
Секс не обязательно означал проникновение. Наверняка существовала масса способов заняться им без этого. Однако Чан Бом, сурово нахмурившись, холодно посмотрел на него сверху вниз.
Видимо, это было и вправду нельзя.
Когда Ивон забеспокоился и снова начал всхлипывать, Чан Бом легко вздохнул.
- Если ты сейчас заплачешь, кем это меня выставит? Кто сказал, что я собираюсь сразу в тебя входить? Для начала я просто пососу твои соски и задницу.
Перед глазами Ивона все еще мельтешил образ конского хера, поэтому он не сразу понял, что только что услышал. Конечно, постепенно до него дошел и шок от этих слов.
Чан Бом, приподняв правую бровь, с сомнением произнес:
- Не съем я тебя. Не бойся раньше времени.
Затем он нежно провел большим пальцем по опухшей щеке Ивона и цокнул языком. Вскоре черный внедорожник, в который он сел, выехал из узкого переулка.
Некоторое время спустя Ивон, вышедший на смену в круглосуточный магазин, стоял за кассой совершенно потерянный.
Раньше он не понимал, почему Кан Тэсу постоянно говорил «конский хер», думая, что это просто вульгарное выражение. Оказалось, он говорил так, потому что это и был самый настоящий конский хер. От этого шокирующего зрелища все возбуждение, которое он с таким трудом разжег поцелуем, мигом улетучилось.
Ни за что не войдет. Даже при беглом взгляде он не увидел его до конца и не мог судить о длине, но уже одной толщины было достаточно, чтобы понять - это невозможно. К тому же, цвет и форма были странными, а волосы казались чересчур густыми и жесткими. Было очевидно, что в эрегированном состоянии он станет еще больше и уродливее.
Он был зол на себя за то, что объявил Чан Бому, что придёт к нему домой уже через два дня.
По правде говоря, это было наполовину спонтанным решением. Он так обрадовался Чан Бому, что не хотел расставаться, и при мысли, что в выходной они смогут побыть вместе подольше, слова сами сорвались с языка.
Конечно, Ивон понимал, что, как и говорил Чан Бом, если он придет «в гости», то одним осмотром дома дело не кончится и его просто так не отпустят. Но ведь все занимаются этим чертовым сексом, так почему бы и ему не попробовать? К тому же, Ивону было любопытно.
Проблема была в том, что он упустил из виду, что его партнером будет Чан Бом. Ивон, внезапно опомнившись, схватил телефон.
Глядя на член Чан Бома, казалось, что такое точно возможно.
Он с горящими глазами искал в интернете подобные случаи, когда дверь магазина открылась и вошел посетитель. Ивон, который уже собрался было поприветствовать его на автомате, обомлел, увидев вошедшего менеджера Ю. Одна щека менеджера Ю так распухла, что глаз почти не открывался.
- Ага. Получил от директора. Дай-ка пачку «Данхилл 6 мг».
Менеджер Ю говорил совершенно спокойно, будто удивление Ивона было в порядке вещей. Ивон, доставая сигареты с полки и сканируя штрих-код, обеспокоенно спросил:
- Я только что рассказал ему про Тэсу. Спросил, какого черта я таскал с собой ублюдка, которого толком и не знал.
Ивон разинул рот, слушая покаянный тон менеджера Ю. Неужели из-за такой мелочи ему так изуродовали лицо? Похоже, слова Кан Тэсу о том, что у Чан Бома «характер говно», были правдой.
Внезапно вспомнились слова Чан Бома: «Будь на его месте мужик, я бы его убил». Вряд ли он всерьез, конечно, но Ивон не сомневался, что Чан Бом ничем не лучше менеджера Ю.
- …Тогда что будет с этим человеком, Кан Тэсу?
Менеджер Ю добавил с кроткой улыбкой и некоторой горечью в голосе:
- Этот парень очень скучал по своей бабушке, которая умерла, когда он был маленьким… Может, сейчас он уже с ней встретился.
Ивон невольно вскрикнул, и менеджер Ю разразился смехом. Наверное, это была шутка. Тем не менее Ивону нужно было услышать подтверждение, чтобы успокоиться, и он простонал:
- Да. Но больше ты его не увидишь.
Фух. Он с облегчением выдохнул, но тут менеджер Ю, собиравшийся достать карту из бумажника, остановился и сказал:
Менеджер Ю расплатился за пачку сигарет и две банки пива, а затем устроился за столиком перед магазином.
Ивон попросил разрешения у Чхве Джунёна, с которым работал в ночную смену, купил арахис с кальмаром и шоколадное молоко и вышел из магазина. Когда он подошел к столику и протянул арахис с кальмаром, менеджер Ю удивленно округлил глаза, изображая преувеличенное изумление.
- Это мне, в качестве закуски?
Именно арахис с кальмаром менеджер Ю часто ел, когда всю ночь дежурил перед магазином, присматривая за Ивоном. Когда Ивон кивнул, менеджер Ю улыбнулся и принял закуску.
Ивон сел напротив менеджера Ю и открыл свое шоколадное молоко.
- Вы живете где-то поблизости?
- Да. Вон там. Офис рядом, так что я и квартиру снял неподалеку.
Менеджер Ю указал на одно из зданий рядом с магазином. Ивон и предполагал, что тот живет поблизости, раз уж он пришел сюда в такое позднее время, почти в три часа ночи, но не думал, что настолько близко.
Менеджер Ю достал из кармана сигарету и зажал ее в зубах.
На самом деле Ивона беспокоили слова менеджера Ю о Чан Боме. Тот сказал, что Чан Бом - человек непростой, и это, казалось, касалось не только его работы.
- Это насчет аджосси Бома. Кан Тэсу, кажется, его недолюбливал. Почему так?
- Почему? Да потому что характер у него - говно.
Ивон склонил голову набок, глядя на менеджера Ю, который ответил так, словно это было очевидно.
- Но вам же он нравится, менеджер Ю.
- Это да. Каким бы он ни казался, он, по крайней мере, верный.
Менеджер Ю залпом осушил банку пива и вдруг спросил:
По словам Кан Тэсу, менеджер Ю не интересовался «содомией», поэтому его симпатия к Чан Бому отличалась от симпатии Ивона. Ивону нравилось целоваться с Чан Бомом, нравились его прикосновения. Однако он не был уверен, что ему нравится Чан Бом так же, как он нравился менеджеру Ю.
- Сложно сказать, что он мне нравится, ведь я не знаю, что он за человек.
Тот Чан Бом, что был добр с ним, ему нравился. Но он не видел его «говнистого характера», о котором все в один голос твердили, и не знал, каким он может быть. Возможно, увидев его, он сразу же его разлюбит. Одно было ясно: Ивон не любил бандитов.
Нужно ведь сначала узнать человека, чтобы понять, нравится он тебе или нет?
Пока он размышлял, менеджер Ю внезапно рассмеялся.
- Я же говорил. Никто не знает, о чем думает босс. У него непроницаемое лицо, выражений не прочтешь, голова варит на удивление хорошо, а все его отговорки, которые он придумывает на ходу, звучат правдоподобно, он изворотливый, как змея, и вечно отпускает шуточки, в которых не разберешь, где правда, а где ложь.
Это было точное описание. От этой закулисной характеристики, данной менеджером Ю, у Ивона словно камень с души упал. Он горячо закивал в знак согласия с каждым словом, когда менеджер Ю вдруг сделал многозначительное лицо.
- Хочешь, кое-что интересное расскажу?
Менеджер Ю постучал пальцем по плотному участку кожи над правым глазом, где, словно на лысине, не росло ни единого волоска.
- Он вскидывает правую бровь. Когда лжет.
Ивон сразу понял, что менеджер Ю говорит о привычке Чан Бома.
Он и сам это видел. Тот сделал так, когда сказал, что его палец укусила собака. Это движение запомнилось, потому что у Чан Бома в принципе было не так много выражений лица.
Кстати, когда он спал в машине, Чан Бом тоже вскинул бровь, говоря, что он храпел и даже скрежетал зубами. Ивон слегка запыхтел от досады, что его обманули, но в то же время подумал.
Он был рад, что не показал себя Чан Бому с неприглядной стороны.
- Только боссу не говори. Его и так сложно прочитать.
Сказал менеджер Ю, видимо, уже допив вторую банку пива и затушив сигарету о край банки. Затем он сгреб весь мусор со стола в одну руку и встал.
- Спасибо, что составил мне компанию. Возвращайся к работе.
Менеджер Ю не стал говорить банальностей вроде «еще увидимся» или «до скорого». Ивон подумал, что это, возможно, из-за того совета, который он дал ему ранее.
Ивон одним глотком допил свое шоколадное молоко, которое так и стояло открытым, и вошел в магазин.
Ивон с довольно мрачным и решительным видом уставился на переписку с Чан Бомом за прошлый день.
[Если скажете адрес, я сам найду дорогу] 22:18
Он заранее настоял на том, что доберется сам, опасаясь, что Чан Бом предложит его забрать. Иначе, как ему казалось, всю дорогу до дома Чан Бома он бы сгорал от стыда.
Чан Бом отправил адрес и спросил.
[Закончу работу, немного посплю дома] 22:32
[Думаю, буду после двух] 22:32
[Что-нибудь купить? Закуски или фрукты] 22:32
[Как будешь ехать, напиши] 22:32
И вот Ивон стоял у входа в многоквартирный дом в новом жилом комплексе.
Он забыл написать, что уже едет. Раз он уже был на месте, то не видел смысла отправлять сообщение и сразу позвонил в домофон квартиры Чан Бома. Как только вызов прошел, он спокойно сказал:
- Это Ивон. Откройте, пожалуйста.
Входная дверь щелкнула и открылась. Войдя в лифт, Ивон собрался с духом.
Раз уж пришел, надо идти до конца.
Он решил больше не мешкать с тем, что рано или поздно все равно случится, если они продолжат встречаться.
Даже если у Чан Бома и была та «говнистая» сторона, о которой Ивон не знал, он не мог судить, пока не столкнется с ней лично. По крайней мере, насколько Ивон его знал, Чан Бом был хорошим человеком, пусть и с грубыми словами и манерами.
Никто не умирал оттого, что член партнера был слишком большим.
Это был ценный вывод, который Ивон сделал за последние два дня, тщательно прочесывая интернет. Говорили даже, что сначала может быть немного больно, но, привыкнув, станет наоборот хорошо. Наверняка это были беззаботные слова людей, не видевших член Чан Бома, но они невероятно его успокоили.
Перед тем как нажать на звонок у двери квартиры Чан Бома, Ивон на мгновение замешкался.
Он нервничал еще больше из-за того, что Чан Бом заранее предупредил: одним осмотром дома дело не ограничится. Ивон боялся, что, как и на их первом свидании, он оцепенеет от скованности и испортит всю атмосферу.
Хотя Чан Бом и сказал, что ничего не нужно, приходить с пустыми руками было все же неловко, поэтому по дороге Ивон зашел в магазин. Крепко сжимая пакет с купленными фруктами и пивом, он наконец нажал на звонок.
Дверь распахнулась, и перед ним предстал совершенно другой Чан Бом, не похожий на того, которого он знал.
Волосы, которые всегда были аккуратно зачесаны назад, сейчас были влажными и растрепанными. Вместо привычного черного грубоватого костюма на нем были мешковатая белая хлопковая футболка с длинным рукавом и шорты. Судя по тому, что одежда местами была мокрой, он, похоже, наспех вышел из душа.
Даже его лицо, озаренное довольной улыбкой, показалось Ивону незнакомым.
- Я же просил написать, как будешь ехать.
Когда Ивон получил то сообщение, он был уверен, что его встретит привычное невозмутимое выражение лица Чан Бома.
Пока Ивон, ошеломленный атмосферой, столь отличной от того, что он себе представлял, растерянно хлопал глазами, Чан Бом схватил его за запястье и рывком втащил внутрь. Не успела входная дверь за ним закрыться, как Чан Бом обхватил его лицо обеими руками, и губы Ивона были поглощены жадным поцелуем.
Чан Бом, казалось, был в невероятно приподнятом настроении: он напевал что-то себе под нос, осыпая Ивона короткими поцелуями.
Ивон отступил назад, пока не уперся спиной во входную дверь, и опустил раскрасневшееся лицо. Внезапно оробев, он пробормотал:
Он, конечно, и раньше это знал, но Чан Бом был действительно красив. Без своей устрашающей одежды эта истина предстала во всей своей неприкрытой красе.
Широкие плечи и крепкая грудь, которые не могла скрыть даже свободная хлопковая футболка. Сильная поясница, относительно узкие бедра, потрясающе длинные ноги. Несмотря на то, что его рост был значительно выше 190 сантиметров, тело Чан Бома было гармонично сложено, без намека на худобу, а черты лица были точеными и чистыми.
Сердце Ивона забилось так сильно, что ему стало не по себе.
Неужели мне нравятся такие парни?
Раньше он никогда не испытывал сексуального влечения, поэтому даже не догадывался. Да и мужчин с такой внешностью он в своей жизни еще не встречал.
Чан Бом снова приподнял подбородок Ивона, прижатого к двери, и поцеловал его. Не отрывая губ, он плавно, словно змея, переползающая через забор, забрал из рук Ивона пакет, поставил его на пол, а затем стянул через голову сумку-слинг.
Затем его большие руки скользнули под куртку Ивона, и, снимая ее, он помассировал его напряженные плечи и провел ладонью по спине. Снятая куртка, соскользнув с предплечья, упала на пол за его пятками.
Чувствуя, что его вот-вот разденут догола прямо в прихожей, Ивон проскулил едва слышным голосом:
- Эм… м-можно мы хотя бы войдем внутрь?
Он никак не ожидал, что такая атмосфера воцарится, едва он переступит порог. Конечно, он предполагал, что это тоже произойдет, но ему было неловко от мысли, что Чан Бом мог неправильно понять и счесть это главной целью его визита. Вопреки своему обещанию не мямлить перед тем, как нажать на звонок, Ивон со слезами в голосе пожаловался:
- Я ведь даже обувь еще не снял.
Одновременно с ответом Чан Бом одним движением закинул Ивона себе на плечо. Ивон опешил - с подросткового возраста никто не мог поднять его так легко.
Чан Бом, не выказывая ни малейших признаков того, что ему тяжело нести взрослого парня на плече, уверенными шагами направился в спальню. По пути он снял кроссовки Ивона, по одному, и швырнул их в сторону входной двери.
Когда его уложили на кровать, Ивон торопливо сказал взбирающемуся на него сверху Чан Бому:
- Я пришел не только ради этого.
Чан Бом коснулся кончиком своего высокого носа шеи Ивона и глубоко вдохнул.
- А сам пришел, даже душ приняв.
Ивон вздрогнул, и его лицо вспыхнуло. По правде говоря, когда он мылся, он заодно и растянул себя.
Но ему казалось, что такая подготовка была необходима. Хоть Чан Бом и сказал, что просто пососет его соски и ягодицы, было неизвестно, что может случиться, когда он возбудится. Благодаря этому гель, который он обильно влил внутрь, чтобы растянуть вход, теперь вытекал, создавая дискомфорт.
Ивон закрыл лицо руками и принялся сбивчиво оправдываться:
- Нет, я и это собирался сделать, но… сначала поговорить, или приготовить вместе ужин, или что-то в этом роде.
- Да я же с ума сойду, пока дождусь, парень!
Чан Бом прервал его, и Ивон почувствовал, как тот приподнимается.
Ивон ощутил, как расстегивается пряжка на его джинсах, но притворился, что не замечает, и лежал смирно. Его ноги, со сведенными коленями, приподняли, и он послушно позволил снять с себя джинсы и нижнее белье. Он был уверен, что на его лице застыло выражение скрытого предвкушения, поэтому решительно не мог опустить руки.
Пока его сердце колотилось от смутного любопытства и тревоги, Чан Бом произнес нечто неожиданное.
Ивон невольно опустил взгляд из-под руки. И тут же замер от ужаса, увидев, как Чан Бом, одной рукой прижимая его ноги друг к другу, достает свой массивный член из-за резинки шорт.
Чан Бом раздвинул бедра Ивона своим темно-красным, разгоряченным членом. У Ивона перехватило дыхание, когда огромная головка взметнулась между его бедер.
Он отчетливо ощущал толстый член, слишком длинный, чтобы его можно было полностью обхватить бедрами. Чан Бом начал медленно двигать бедрами вперед-назад, и головка члена то исчезала в ложбинке между ног, то снова появлялась. Ивон не мог отвести глаз от этого ужасающего зрелища, судорожно хватая ртом воздух.
Это было так отвратительно. На полностью эрегированном, задранном вверх члене вздулись толстые вены, которые подергивались, словно живые змеи. Каждый раз, когда показывалась головка, Ивону казалось, что он встречается взглядом с раздувающимся отверстием уретры.
Знал Чан Бом или нет, что Ивону омерзительно, он начал двигаться все быстрее, с удовольствием бормоча себе под нос:
- Кожа… Ах, блять. Пиздец какая мягкая.
По мере того как член становился все объемнее, лицо Ивона бледнело. Чем сильнее член хлестал по его бедрам сзади, тем больше он сжимался, отчего бедра невольно сжимались еще сильнее. Словно это только подстегнуло его, Чан Бом задвигал бедрами еще быстрее и прерывистее.
Вскоре сперма, яростно извергнувшаяся из уродливого конского хера, брызнула Ивону прямо в лицо.
Ивон даже не подумал вытереться, его челюсть мелко дрожала.
Чан Бом отпустил его ноги и, встав между его широко разведенных коленей, еще некоторое время изливался, встряхивая членом. Лицо Ивона искажалось все сильнее по мере того, как густая, мутная жидкость капала на его живот и член. Не обращая на это внимания, Чан Бом, удовлетворенный тем, что облил Ивона своей спермой, запрокинул голову и протяжно выдохнул.
Ивон же чувствовал себя влажной салфеткой, которой вытерли член после мастурбации. И ему было унизительно от собственного члена, который, прижавшись к животу, стоял торчком, возбужденный тем, что его использовали как сливное отверстие для этого бесстыдника.
Задетое самолюбие заставило Ивона натянуть край толстовки ниже, чтобы прикрыть член, и он со слезами на глазах посмотрел на Чан Бома.
- Как же бесит… Правда, так противно.
- Прости. Я просто долго терпел.
Несмотря на его явное недовольство, Чан Бом с лицом, выражавшим лишь облегчение, стянул через голову свою футболку. А затем, со все еще ужасающе большим, хоть и обмякшим членом на виду, принялся вытирать своей одеждой лицо Ивона.
Ивон, не желая даже обращаться к нему уважительно, пробормотал, словно себе под нос:
- Ты мастурбировал моими бедрами.
Произнеся это вслух, он почувствовал еще больший стыд.
Он не знал, всегда ли секс был таким, но его потрясли эти ощущения, превзошедшие все его представления о непристойности. Ему казалось, что с ним сотворили что-то дурное, и если бы он получил от этого удовольствие, то его бы мучила совесть. По крайней мере, было очевидно, что это не то, чем можно с гордостью хвастаться перед другими.
Чан Бом с удивлением уставился на него и невозмутимо спросил:
- А чего ты стыдишься? Это же я терся о парня, который просто лежал, и кончил на него.
Это была правда. Теперь он видел, что по сравнению с Чан Бомом он был просто образцом целомудрия. Казалось, кто угодно был бы скромнее Чан Бома.
Но злость от того, что его превратили в секс-игрушку, никуда не делась, и он угрюмо отвел взгляд. Тогда Чан Бом схватил его за подбородок, повернул к себе и с наглостью, достойной лучшего применения, возразил:
- А кто тебя просил приходить раньше времени, не предупредив? Все так вышло, потому что я в ванной дрочил и выскочил оттуда.
Несмотря на свое раздражение, Ивон склонил голову набок.
Он имел в виду, что сначала хотел кончить, потому что из-за долгого воздержания боялся потерять контроль и сразу же войти в него. Похоже, его слова о том, что он с самого начала не станет насильно вставлять, были правдой. От этой мысли стало немного спокойнее.
Немного подумав, стоит ли уже мириться, он коротко поцеловал Чан Бома в щеку. Тот, казалось, вздрогнул от удивления, но тут же широко улыбнулся.
Чан Бом, осыпая губы Ивона поцелуями, приподнял край его толстовки. Ивон послушно поднял руки, помогая снять с себя одежду. Его стоящий торчком член обнажился.
Только тогда Чан Бом, до этого лишь приспустивший шорты, окончательно снял их и сказал:
Ивон, покосившись на член Чан Бома, надулся.
Раньше он никогда не задумывался о размере своего члена, но такое явное сравнение странным образом задело его самолюбие. По сравнению с членом Чан Бома, его собственный казался недоразвитым. Размер - это одно, но на нем не было ни единого лобкового волоска, цвет был слишком светлым, и он был мягче, чем даже обмякший член Чан Бома.
Чан Бом усмехнулся, разминая член Ивона, словно кусок теста.
- Серьезно. Будь ты из тех, кто трахает все, что движется, заставил бы плакать не одну женщину, да и мужчину тоже.
Похоже, он пытался сделать комплимент. И, надо признать, это было приятно слышать.
Чан Бом принялся подергивать член Ивона. Тот с несколько затуманенным взглядом смотрел на свой орган, который постепенно покрывался предэякулятом.
Розоватый белый нефрит, подрагивающий в чужой руке, почему-то не ощущался как его собственный. Было такое чувство, будто он смотрит порно. Даже стоны, срывавшиеся с его губ, казались чужими, не его собственными.
Только когда возбуждение стало нарастать, он наконец осознал, что это его тело. Его голова медленно запрокинулась назад.
Ивон крепко вцепился в простыню, сдерживая желание насадиться на грубую руку. Хочу, чтобы со мной обращались еще грубее. Тогда это щекочущее тепло превратится в острое наслаждение, и он быстро достигнет оргазма.
И тут сквозь звук трущейся влажной кожи раздался низкий голос Чан Бома:
- Надо же, дожил до дня, когда захотелось сожрать член.
Пробормотав это, он без колебаний взял член Ивона в рот. От незнакомого ощущения, когда горячая и влажная слизистая нежно обволакивала его орган, у Ивона перед глазами все побелело.
Чан Бом, плотно обхватив губами член Ивона, начал быстро двигать головой вверх-вниз.
Разгоряченный до ярко-розового цвета член погружался в красивые губы до самого основания, а затем, став еще более блестящим, появлялся снова. Ивон, сам того не осознавая, вцепился в черные волосы Чан Бома и подался бедрами вверх.
Наслаждение от того, как его член всасывают, было просто шокирующим. Это не шло ни в какое сравнение с обычными движениями руки.
Ивон задвигал бедрами, прижимая голову Чан Бома к себе. Тот без тени смущения подстраивал движения головы под толчки его бедер. Ивон, забыв о всяком стыде, практически терся пахом о лицо Чан Бома, вбивая в него свой член.
Даже то, как его член болезненно терся о зубы Чан Бома, доставляло ему удовольствие. Его орган стал настолько чувствительным, что казался онемевшим, и даже боль воспринималась как наслаждение. От возбуждения, которому, казалось, уже не было предела, у Ивона на глаза навернулись слезы.
Он хотел излиться, хотел как можно скорее достичь запредельного пика, от которого перехватит дыхание. И когда возбуждение стало почти мучительным, Чан Бом с силой всосал его член.
От этой неожиданной стимуляции Ивон не успел сдержаться и кончил Чан Бому в рот.
Испугавшись внезапного оргазма, его сведенные судорогой бедра мелко задрожали. Чан Бом, не обращая внимания на то, что его щека прижалась к бедру Ивона, продолжал с силой отсасывать член и сглатывать.
Хоть Ивон и смущенно скривился, готовый расплакаться, оттого что Чан Бом тщательно вылизывал отверстие его обмякшего члена, он откинулся затылком на кровать и томно выдохнул.
Было так хорошо. Наверное, поэтому все не довольствуются мастурбацией и ищут секса.
Чан Бом, который до этого лежал, уткнувшись в его ноги, сел и потянулся, широко расправив плечи. Он обхватил рукой свою длинную шею, потянул ее вправо и влево и невозмутимо спросил:
- Было не очень, да? Я тоже впервые член сосал.
Хоть и было стыдно, он не мог не ответить честно. Если бы нашелся человек, который сказал бы, что ему не понравилось то, что только что сделал для него Чан Бом, он бы наверняка был лжецом.
Однако, возможно, из-за того, что он ответил с запинкой, судя по лицу Чан Бома, тот не особо придал значения его словам.
Вскоре он лег сверху, прижавшись к Ивону всем телом. Их ноги переплелись, члены соприкоснулись. Ивон, не задумываясь, обнял широкие плечи Чан Бома и спросил:
Чан Бом оперся на локоть рядом с лицом Ивона и, коротко ответив, принялся этой же рукой почесывать ему макушку. Затем он глубоко поцеловал его, отчего его брови слегка нахмурились. Это было потому, что он чувствовал терпкий привкус своей спермы. Было бы бессовестно показывать это человеку, который все это проглотил, поэтому он просто стерпел.
Возможно, из-за этого он не мог сосредоточиться на поцелуе, и в голову Ивону пришла посторонняя мысль.
Ему что, изначально не нравились мужчины?
Он что-то такое слышал, но это были слова Кан Тэсу, поэтому он пропустил их мимо ушей. Если Чан Бому нравились только женщины, то Ивон был не в его вкусе. Тогда непонятно, почему он так сильно хотел с ним переспать.
А вот Ивону, наоборот, казалось, что Чан Бом - его идеальный тип.
За его грубыми манерами и безвкусной одеждой этого было не разглядеть, но теперь он видел: как и говорили посетители в мясном ресторане, Чан Бом был красивым и сексуальным.
Только сейчас, полностью погрузившись в поцелуй, Ивон почувствовал странное возбуждение и зашевелил пальцами ног.
Оторвавшись от его губ, Чан Бом одарил Ивона озорной улыбкой и с напускной важностью заявил:
- Но вставлять я неплохо умею.
Да быть не может. Будет же только больно. Скептически прищурившись, Ивон посмотрел на него.
Чан Бом провел рукой по задней стороне правого бедра Ивона, а затем подхватил его под колено и приподнял. Догадавшись, что он собирается делать, Ивон сам согнул и подтянул вторую ногу.
Чан Бом раздвинул его ягодицы и нащупал отверстие. Затем, сложив вместе четыре пальца, он принялся широко поглаживать сморщенную кожу и вдруг понизил голос.
Не в силах ответить, Ивон еще крепче обнял Чан Бома за спину и уткнулся пылающим лицом в его шею. К этому моменту Чан Бом уже наверняка понял, какой Ивон развратный, но ему все равно было невыносимо стыдно.
Тем временем Чан Бом потерся подбородком о горячий висок Ивона, прижимавшегося к нему, и вздохнул.
- Не вставлю. Сегодня не буду, так что не бойся.
Но, по правде говоря, он все больше терял в этом уверенность.
Блять. И зачем быть таким красивым.
Честно говоря, он ожидал, что, увидев у Ивона между ног то же самое, что и у него, он охладеет, но это была абсурдная мысль. Ивон, с его высоким ростом, обладал соответствующим, довольно длинным и толстым членом, который был даже красив.
В отличие от его собственного члена, похожего на черную тряпку, член Ивона был светло-розового цвета и даже блестел, когда покрывался предэякулятом. Он выглядел чистым и аппетитным. И на вкус оказался таким же.
Да и трудно было не возбудиться, касаясь мягкой, расслабленной дырочки. Чан Бом, пытаясь унять сбивающееся дыхание, с силой потер над ней. В ответ Ивон коротко выдохнул ему в грудь.
Поверхность дырочки, из которой не могла выделяться смазка, двигалась со хлюпающим звуком. Похоже, он ввел внутрь что-то вроде лубриканта. Чан Бом, чувствуя, как жар приливает к паху, кончиком среднего пальца надавил на центр сморщенной кожи. Вход приоткрылся, и скопившаяся внутри жидкость хлынула наружу, намочив его руку.
С приглушенным стоном Чан Бом погрузил средний и безымянный пальцы в горячее, влажное отверстие.
Судя по тому, как легко оно приняло два пальца до самого основания, Ивон явно усердно над ним работал. Лишь когда Чан Бом добавил указательный, появилось хоть какое-то сопротивление. Но даже тогда Ивон не закричал от боли, а лишь издал томный стон, будто ему было мало. Чан Бом нахмурился, чувствуя себя обманутым.
И после этого мой член ему кажется отвратительным?
Судя по всему, Ивона не пронять ничем, кроме конского хера Чан Бома.
В этот момент Ивон нерешительно коснулся рукой члена Чан Бома. И без того горячий член мгновенно встал торчком.
На лице Ивона все еще было написано отвращение, а взгляд был отведен в сторону. И все же, словно пытаясь доставить Чан Бому удовольствие, он с трудом обхватил его член и принялся водить по нему рукой вверх-вниз. Чан Бом, свирепо глядя на него, сказал:
- Эй, ты справишься, если он встанет? Не дури, лежи спокойно.
Как бы хорошо он ни принимал сзади, его дырочка была слишком узкой, чтобы втиснуть туда член Чан Бома. А Чан Бом был не из тех, кто станет терпеть такие провокации.
Чан Бом намеренно понизил голос и серьезно предупредил:
- Если еще раз тронешь, я сочту это за просьбу вставить.
Ивон испуганно встретился с ним взглядом. Поколебавшись мгновение, он опустил глаза, на этот раз пристально уставился на член Чан Бома и возобновил движения.
Член в руке Ивона с пугающей скоростью набух, покрываясь бугристыми венами. Ивон, готовый вот-вот расплакаться, зажмурился и обхватил член обеими руками.
Несколько раз проведя рукой по члену, он почувствовал, как по тыльной стороне ладони потекла жидкая смазка. Ивон скривился, сморщил губы и с отвращением выдохнул:
Как же противно, но почему-то так возбуждает.
Чан Бом усмехнулся. Ему так это не нравилось, что в нем вскипело желание замучить его до слез. Он вытащил свой член из хватки Ивона и приставил к отверстию, которое только что разрабатывал пальцами.
Хотя он и знал, что тот просто подыгрывает ему, хоть ему и неприятно. Но какой бы ни была причина, он не собирался отказываться от того, что ему предлагают. Услышав слова Чан Бома, Ивон робко приоткрыл глаза и послушно кивнул.
Чан Бом, придерживая ствол, ввел головку в приоткрывшуюся дырочку Ивона. Вход, который свободно принимал три пальца, теперь с трудом растянулся. Ивон, с покрасневшим от боли лицом, запрокинул голову и застонал.
Он медленно подался бедрами вперед, отчего нижняя часть тела Ивона приподнялась, и толстый член плотно зажался между его мягких ягодиц. Но на этом все и закончилось. Ивон, побледневший оттого, что в него не вошла и половина, расфокусированным взглядом смотрел в потолок и беззвучно шевелил губами.
Чан Бом взял его за подбородок, слегка встряхнул из стороны в сторону и сказал:
- Приди в себя и расслабься. Мы что, так всю ночь будем лежать?
Отступать, зайдя так далеко, он не собирался. Раз уж он начал, то должен был проложить себе дорогу. Если он сейчас остановится, Ивон наверняка будет упрямиться и не подпустит его к себе еще долгое время.
Ивон, с покрасневшими и влажными от слез глазами, растерянно посмотрел на него и дернул бедрами.
Ивон не знал, как расслабиться, и только сильнее сжимался. От этого ему становилось еще больнее, и, хоть он и не издавал ни звука, внутри он рыдал в голос.
Чан Бом, глядя, как его длинные ресницы намокли, а по вискам катятся крупные слезы, мысленно пожаловался:
Если мне еще раз придется иметь дело с девственником, я точно не доживу до старости.
Было бы лучше, если бы Ивон до встречи с ним успел немного погулять.
Чан Бом обеими руками схватил его напряженные ягодицы и принялся грубо разминать. Хоть и небольшие, но упругие и мягкие ягодицы полностью помещались в его ладонях. Чан Бом глубоко вздохнул и сказал:
- Ладно. Я сам как-нибудь справлюсь, так что потерпи немного.
Чан Бом широко раздвинул его ягодицы и начал прокладывать себе путь, понемногу вводя и выводя член. Ивон, крепко зажмурившись, с еще более покрасневшим лицом сильнее обнял Чан Бома и закусил нижнюю губу.
Кстати говоря, он ни разу не слышал, чтобы Ивон ругался. Как бы Чан Бом его ни раздражал и ни злил, он ни разу не сказал даже банального «блять». А ведь ругань определенно помогает выпустить пар.
Ивон, словно не в силах разжать губы, лишь сильнее нахмурился. Чан Бом подумал, что тот, возможно, пытается соблюдать приличия с мужчиной, который старше его на двенадцать лет, и, поглаживая его нижнюю губу, сказал:
Ивон медленно поднял веки, обнажая налитые кровью глаза. Он смерил Чан Бома полным обиды взглядом и разрыдался.
Выплюнув первое слово с выражением лица, будто он вот-вот умрет от обиды, он неожиданно разразился целой тирадой ругательств.
- А, ха-ы. Ублюдок. Пиздец, пиздец как больно. А-ы. Ты все это время за мной бегал, чтобы вот это со мной сделать?
Хо. Он, конечно, разрешил ругаться, но не говорил переходить на «ты».
На мгновение опешив от такой дерзкой брани, он увидел, что Ивон, словно не в силах сдержать свой гнев, принялся колотить его по груди своими слабыми кулачками и хныкать:
- Этот тупой, бандит с огромным хером. Больше никогда с тобой не буду. Хочешь со мной спать - сам подставляйся. Козел.
- А говорил, девственник. Рот-то, оказывается, помойка.
Эта дерзость ему понравилась. Будь он таким же откровенным с самого начала, он бы тоже вел себя с ним как обычно, а не носился бы так. Чан Бом усмехнулся и приподнялся.
- Раз уж меня обозвали козлом, побуду им немного.
Чан Бом высоко задрал его согнутые в коленях ноги и одновременно вошел в него до самого конца. Ивон, сжавшись от боли, закричал:
В тот момент, когда он пронзил Ивона, Чан Бом невольно выдохнул. Внутри, в отличие от ледяного тела и до предела сжавшегося входа, было тепло и мягко. Глубокие, широкие стенки не только с лихвой вместили его член, но и принялись извиваясь обхватывать его. Чан Бом, откинув с лица все еще влажные волосы, честно восхитился:
Еще ни один человек не принимал его член так легко.
Сам же Ивон, смертельно бледный, лишь дрожал всем телом. Его член, с которого сошла краска, безвольно лежал на стройном животе. Его лицо, оцепеневшее от боли, было обращено в пустоту.
Чан Бом начал медленно двигаться вперед-назад, легко толкаясь в его ягодицы. Белая, мягкая плоть упруго шлепалась о пах Чан Бома.
Ивон никак не реагировал, словно больше не чувствовал ничего ниже пояса. Чан Бом, охотно трахавший его холодное, неподвижное тело, вдруг нахмурился и пробормотал свою единственную оставшуюся жалобу:
- Но, блять… Какого хера вход такой узкий.
В отличие от внутренних стенок, которые приветствовали его член как родного, вход Ивона был похож на круглое лезвие бритвы. Каждый раз, входя и выходя, он чувствовал, как основание его члена будто пилят чем-то острым.
Но даже если бы его и вправду пилили, он вряд ли смог бы остановиться.
Чан Бом уперся руками в кровать и вложил силу в бедра. Чтобы насильно расширить вход, он сильно двинул основанием члена вверх-вниз, а затем провел по кругу. Он снова неглубоко вышел и с силой ударил по его ягодицам, и Ивон начал всхлипывать.
Боль, похоже, вернулась, и его лицо, мокрое от слез и холодного пота, исказилось до неузнаваемости. Чан Бом, не сбавляя силы и скорости, продолжал вбиваться в него снизу и убрал с его лба растрепавшуюся челку.
И тут он почувствовал, как реакция начала меняться.
Ивон повернул голову и уткнулся заплаканным лицом в руку Чан Бома. Когда тот погладил его по щеке, на его бледное, холодное лицо вернулся румянец. Затем он потерся губами о ладонь и вскоре из его уст вырвался стон.
Внезапно выражение лица Ивона смягчилось, а вход расслабился. Не упустив момента, Чан Бом отвёл бедра назад, вытаскивая член почти полностью, а затем резко вогнал его обратно. Ивон, вместо того чтобы вскрикнуть от боли, лишь запрокинул голову с раскрасневшимся от возбуждения лицом.
С этого момента Чан Бом вбивался в него без всякой пощады. Обмякшее тело Ивона безвольно содрогалось от каждого мощного толчка, отползая все выше по кровати.
Чан Бом переместил руки с его талии на бедра, зафиксировал их и принялся входить еще глубже. Стоны стали громче.
- Ха-ах, хн! Хн, а. Там, ха. Хн-н!
Белый нефрит Ивона, покрасневший так же, как и его лицо, резко встал и закачался в воздухе. Он сильно мотался вверх-вниз, разбрызгивая предэякулят - прекрасное зрелище.
Когда Ивон с опьяненным от наслаждения лицом попытался нащупать свой член, Чан Бом перехватил его руки и завел ему за голову. Ивон с раздраженным видом задергал запястьями, и Чан Бом усмехнулся - это было так мило.
- Подожди-ка. Потому что я тоже вот-вот кончу.
Это все из-за его обжигающих внутренних стенок, которые, натертые грубой головкой, плотно обхватывали ствол и тянули его все глубже и глубже. Чан Бому было так жарко, что казалось, со спины идет пар. Все его тело было мокрым и скользким от пота.
Такой же горячий и мокрый Ивон задвигал бедрами, грубо насаживаясь на член Чан Бома. Он жадно целовал его губы и торопил:
- А-ых, хн. Не это, а… я, ха-а. Быстрее. Ха-ах. Я хочу кончить.
Хоть ему и хотелось продолжить, но перед такими милыми уговорами Чан Бом был бессилен.
