Охваченный трепетом. Глава 40
В полицейском участке, куда его вызвали в качестве свидетеля по делу Тэ Сина, он встретил его и узнал, что человеком, которого любил Тэ Син, был Хён У Джин. Это случилось в прошлом году.
С тех пор произошло много всего. Он снова встретил его, оттолкнул, когда тот попытался сблизиться, увлёкся нежным и искренним мужчиной, полюбил его.
Люди с разноцветными зонтами суетливо сновали по улицам под дождём, знаменующим переход от осени к зиме.
Хэ Вон вышел из дома. Бесцельно бродя, он шёл под дождём. Промокший насквозь, он дошёл до офистеля Хён У Джина. Он не стал набирать код входной двери, который, вероятно, уже не подошёл бы, а просто ждал Хён У Джина перед дверью офистеля. В итоге он делал то, что поклялся себе никогда не делать.
Зная, что Хён У Джин часто ночует в офисе, а если и приходит, то лишь ненадолго, чтобы принять душ и переодеться, Хэ Вон всё равно ждал. Продолжал ждать. Если бы он мог увидеть его хоть на мгновение, этого было бы достаточно. Ему не нужно было возобновлять отношения, он просто хотел увидеть его лицо хоть раз.
Промокшее тело начало дрожать. Его бил озноб. Он ждал, пока губы не посинели. Ждал всю ночь. Сидел, съёжившись у двери, всю ночь напролёт. Ненадолго задремав, он с трудом поднял тяжёлые веки, подумав, что может умереть от переохлаждения.
Этот чёртов Хён У Джин появился только в начале шестого утра, выйдя из лифта. Было бы ещё драматичнее, если бы шёл снег, и его волосы и плечи были покрыты белыми хлопьями, но Хэ Вон просто смотрел на него, с трудом открыв глаза, жалкий и промокший, скрючившись в коридоре офистеля.
Тот подошёл с холодным, бесстрастным выражением лица и, несмотря на то, что заметил Хэ Вона, набрал код и вошёл внутрь.
Дверь захлопнулась с громким стуком.
Ожидая этого, Хэ Вон просто свернулся в клубок еще сильнее и дрожал. Нельзя, чтобы замерзли руки, ведь тело тоже часть инструмента, нельзя повредить ни руки, ни ноги, ничто... Хэ Вон, зная это, все равно дрожал и оставался на месте. Чтобы вызвать у него отвращение, тошноту, сделать так, чтобы он не хотел даже смотреть в его сторону.
Увидев его лицо один раз, он ждал, чтобы увидеть его второй раз.
Накатила непреодолимая сонливость. Он больше не чувствовал холода, от которого сводило пальцы на руках и ногах. Хэ Вон уткнулся лицом в колени. Он почти погрузился в сон, когда дверь резко распахнулась, и тот, ругаясь, поднял Хэ Вона на ноги. Посиневшие губы непроизвольно дрожали.
Нахмурившись, он молча уставился на Хэ Вона, затем втащил его внутрь. Окоченевшее тело волочилось следом. За спиной Хэ Вона закрылась дверь.
От сильной дрожи слова не выходили. Внутри офистеля было тепло, как Хэ Вон и надеялся. Наконец подавив озноб, он произнес:
- Я хочу вызвать у вас отвращение... что мне делать?
Он не поверил ему. Осудил его поступки. Решил, что он поиграл и с Тэ Сином. Даже когда он говорил правду, ему не верили и относились к нему с предубеждением, как будто так и должно быть. Считали его человеком, которого нужно неправильно понимать.
Он совсем не понимал его чувств. Видел только то, что хотел видеть, слышал только то, что хотел слышать. Интерпретировал увиденное и услышанное по-своему. Игнорировал его бескорыстную натуру, которая предпочитала неизменность настолько, что даже при выпуске новой прекрасной машины он выбирал привычный и комфортный автомобиль, к которому привык.
Его страсть к работе и учебе по ночам, чтобы заниматься тем, чем он хочет, а не следовать воле родителей, была истолкована как жажда власти.
Он не видел его скромности, его незаинтересованности в украшении внешности. Хэ Вон видел только ту оболочку, которую хотел видеть.
Он и не подозревал, что так сильно его любит. Хэ Вон плохо понимал свои чувства.
Он ему нравился. Нравился настолько, что хотелось встать на колени и умолять, если бы он потребовал.
Мун Хэ Вону нравился Хён У Джин.
- Я был неправ. Господин прокурор. Сонбэним. Аджосси. Уважаемый.
К своему стыду, слезы покатились градом. Хэ Вон не помнил, когда в последний раз плакал из-за такого, но в последнее время из-за Хён У Джина его глаза не успевали высыхать. Крупные слезы капали на застывшие щеки.
Он так сильно его любил, что не мог мыслить объективно и логично. Ситуация была такова, что он не мог не ошибиться. От обиды на это слезы лились потоком. Будь он на его месте, он бы тоже так ошибся.
Он разбил машину Ли Чжин Ёна и сломал ему нос, но разорвал отношения с Хэ Воном из-за того, что тот не поверил ему и считал его мусором, основываясь на том, что видел. Он тоже был неправ, но сейчас было не время об этом думать. Единственное желание - как-нибудь удержать Хён У Джина.
Хэ Вон едва выдавил из себя. Голос дрожал от рыданий. Упавшие слезы намочили грудь.
Его взгляд, до этого момента устремлённый в сторону, обратился к Хэ Вону. Он смотрел на него дрожащими глазами. Замерзшее тело периодически вздрагивало, и накопившиеся слезы падали, хотя он даже не моргал.
Мужчина, стоявший с холодным лицом, приблизился. Хэ Вон поднял на него глаза. Губы непроизвольно задрожали.
Хён У Джин резко схватил его за руку и притянул к себе. Хэ Вон уткнулся лицом ему в грудь. Он зажмурился, болезненно скривившись. Дрожащими от холода руками он обнял У Джина за талию.
Он прошептал то ли упрек, то ли вздох на ухо Хэ Вону, крепко прижимая, что аж перехватило дыхание, и энергично растирал его плечи и спину, чтобы хоть немного согреть. Погружаясь в его тепло и запах, Хэ Вон почувствовал, как напряжение отпускает и силы покидают тело.
- Холодно. Разувайся и поднимайся.
Еле волоча окоченевшие, плохо слушающиеся ноги, Хэ Вон последовал за ним. Усадив Хэ Вона на кровать, Хён У Джин приложил его застывшие руки к своим щекам, но они не согрелись, тогда он прижал их к шее, а затем засунул под рубашку, к животу.
- Почему ты такой мокрый? Пешком шел?
Оставив его руки у себя на животе, он погладил замерзшие щеки Хэ Вона, вытирая слезы у глаз. Хэ Вон шмыгнул носом, втягивая выступившие сопли.
Он откинул одеяло и уложил Хэ Вона на кровать. Увеличил температуру отопления и принес горячий медовый напиток. Кончики пальцев, оттаивая от жара, начало покалывать. Хэ Вон, шмыгая носом, пил чай. План Хён У Джина ненадолго заскочить, помыться, переодеться и уйти был нарушен Хэ Воном, у которого текло из носа.
Он снял с Хэ Вона пальто, отложил его в сторону и лег рядом на кровать, укрыв их обоих толстым одеялом. Он крепко обнял Хэ Вона обеими руками. Даже ноги переплел с его ногами. Полностью окруженный им, Хэ Вон прижался губами к его шее и жадно вдыхал запах Хён У Джина, по которому так тосковал, что даже кости ныли.
Он был тем, кто как одержимый разглядывал фотографии в телефоне, потому что хотел его увидеть, и бесконечно прокручивал записанный голос, потому что хотел его услышать...
Неудержимые слезы потекли, намочив подушку. Его рука гладила затылок и шею Хэ Вона. Он усомнился в этих теплых руках. Он неправильно понял человека с такими теплыми руками. Желая, чтобы его обняли еще крепче, Хэ Вон сильно сжал его талию и уткнулся лбом в плечо.
- Что бы ты делал, если бы я не пришел?
- Я собирался ждать. До вашего прихода.
- ...Это бунт или представление? Почему ты все время говоришь вежливо?
- Я был неправ, поэтому раскаиваюсь.
- А ты понимаешь, в чем именно был неправ?
- Я неправильно понял и думал по-своему. Я не верил вам, хён.
Его руки ослабли, он отстранился и посмотрел на Хэ Вона сверху вниз. Их глаза встретились. Дрожь в теле уже прекратилась, озноб от холода прошел, кровь разогрелась и потекла по всему телу. Хэ Вон кивнул в знак согласия.
На его слова тот отреагировал недоверчивым смехом. Хэ Вон прильнул к рукам, снова обнявшим его. Он потерся щекой о его ключицу. Перед глазами все плыло, как в мареве. Что-то неописуемое, что нельзя даже назвать облегчением, пронзило грудь Хэ Вона.
Казалось, что время, прожитое им самим, его история, его личность бесследно разрушаются и исчезают перед ним. Если он хотел исправить его скверный характер, то его желание исполнилось. Хэ Вон больше не был Мун Хэ Воном. Хэ Вон хотел принадлежать Хён У Джину и был готов с радостью это сделать.
- Наверное, так и выглядело. Я был недальновиден. Зря соврал и заставил тебя неправильно понять.
Хён У Джин, похоже, тоже извинялся, говоря, что то, что он ничего не рассказал, в итоге привело к недопониманию и они оба пострадали.
- Простите. Теперь я, наверное, буду к вам прилипать.
- Я никогда такого не делал, так что может получиться слишком.
- Поспи немного. Сейчас ни о чем не думай.
Прошептал он тихо. Не желая его отпускать, Хэ Вон изо всех сил обнял его. Так крепко, что было трудно дышать. Держась за него, он позволил затуманенному сознанию погрузиться в сон.
Это был грипп. Его настиг жестокий простудный жар. Температура была такой высокой, что он даже не понимал, рядом ли Хён У Джин или нет. Он с трудом мог вспомнить, когда в последний раз так болел. Все было впервые - и то, что он плакал перед мужчиной, и осознание, что он искренне кого-то полюбил, и эта боль, словно все тело плавится.
Когда он наконец пришел в себя и открыл глаза, Хэ Вон увидел белый потолок больничной палаты.
Это была тихая одноместная палата. Хэ Вон, облизнувший пересохшие губы сухим языком, был поражен. Губы потрескались и облупились, и ощущение было такое, будто он лижет не человеческую кожу, а какую-то сухую землю.
Он приподнялся и сел. Обвел комнату мутным взглядом. Несмотря на то, что из увлажнителя воздуха распространялся туманоподобный пар, в горле было так сухо, что оно болело. Он потянулся к стакану воды на прикроватном столике. Стакан, наполовину наполненный водой, был настолько тяжел, что его пришлось поднимать двумя руками.
Хэ Вон едва смочил саднящее горло. В руку была вставлена капельница, по которой поступало лекарство. Он сел и нажал на кнопку вызова у изголовья. Через некоторое время дверь открылась, и вошла медсестра.
- Вы уже проснулись? Давайте я измерю вам давление и температуру.
Медсестра измерила Хэ Вону давление и температуру. Она ничего не сказала о том, в норме ли показатели.
Голос хрипло прервался. Медсестра смешала горячую и холодную воду из кулера, чтобы получилась теплая, и подала ему. Хэ Вон благодарно кивнул и выпил воду.
- Три дня назад вас привез прокурор Хён. Вы знаете прокурора Хён У Джина? Второй сын директора больницы.
- До вчерашнего дня у вас была высокая температура, но сегодня уже лучше. Я принесу вам еду, поешьте и примите лекарства.
- Извините, вы не знаете, где мой телефон?
- Кажется, я не видела ваших вещей. Подождите минутку.
Медсестра открыла несколько ящиков для хранения личных вещей в поисках вещей Хэ Вона, но телефона среди них, похоже, не было.
- Вам нужно кому-то позвонить?
- Я хотел бы поговорить с хёном У Джином.
- Здесь нет контактов прокурора, и мы не можем спросить у директора.
Она, казалось, была в затруднении и снова стала искать телефон, которого, вероятно, здесь не было. В этот момент раздался стук в дверь, и она открылась.
- А, доктор, вы пришли? Пациент проснулся. Давление и температура в норме.
Медсестра бодро поклонилась Чхве Хён Ми. Чхве Хён Ми в белом халате вошла в палату. Хэ Вон слегка поклонился ей. Даже от такого небольшого движения все тело заныло.
- У Джин очень беспокоился. Кажется, он заходил сюда утром перед работой.
Чхве Хён Ми приложила тыльную сторону ладони ко лбу Хэ Вона. Когда ее слегка прохладная рука коснулась его лба, перед глазами стало прохладнее. Рука Чхве Хён Ми, проверив наличие небольшой температуры, исчезла в кармане белого халата. Увидев мать Хён У Джина, Хэ Вон невыносимо захотел увидеть Хён У Джина. Он так нетерпеливо хотел его увидеть, что начал нервничать.
- Говорят, вы хубэ У Джина. И правда, что У Джин вел дело, когда вас преследовал сталкер?
Хотя кое-что очень важное было упущено, все это было правдой. Хэ Вон кивнул в знак согласия.
- Принесите, пожалуйста, еду. Принесите мягкую пищу.
Чхве Хён Ми обратилась к медсестре, которая стояла в ожидании, уставившись в пространство. Медсестра, спохватившись, поспешно вышла.
- Ваши родители за границей, и вы живете один? У Джин так беспокоится, что о вас некому позаботиться, некому присмотреть. Наш мальчик обычно не такой.
- Я многим обязан сонбэ. Я обязательно отблагодарю его позже.
От слов о том, что он беспокоился и заботился о нем перед другими людьми, да еще и перед своей матерью, Хэ Вон почему-то почувствовал гордость, и ему стало тепло, словно подул легкий весенний ветерок. Вдруг мир показался совсем другим.
Оказывается, все может так измениться в одночасье. Это было подобно тому, как за одну ночь мир перевернулся с ног на голову. Хоть он и не встал на колени, но даже если бы встал перед ним на колени, не пожалел бы об этом. Хён У Джин стоил этого для Хэ Вона.
- Тогда сыграете еще раз на скрипке?
- Скрипка. Я в последнее время усердно слушаю классику. Названия произведений, которые хочу послушать, записала в телефоне.
Чхве Хён Ми неторопливо достала телефон из кармана.
- Когда мне станет лучше, я вам сыграю.
- Это невежливая просьба? Я правда не знаю, поэтому и спрашиваю.
- Нет, что вы. И говорите, пожалуйста, попроще. Вы всё-таки мать сонбэ, немного неловко слышать такую вежливую речь.
Если бы это был кто-то другой, Хэ Вон бы отказался, но это была мать Хён У Джина, та, что родила его таким красивым, вырастила таким умным и воспитала таким порядочным. Поэтому Хэ Вон искренне хотел сыграть только для неё, вложив всю душу.
Проведя полезное время, и немного сблизившись с госпожой Чхве Хён Ми, Хэ Вон пообедал жидкой кашей. Приняв лекарства, он немного вздремнул, а проснувшись, принял душ. Ему казалось, что в мешковатой и невзрачной больничной одежде он выглядит слишком неопрятно и непривлекательно, поэтому он тщательно вымылся. Хотя при глотании всё ещё чувствовалась слабая боль, после ужина его состояние почти вернулось в норму.
Подсчитав дни, он понял, что прошло уже три дня с тех пор, как он пришёл к нему. Казалось, что вместе с душевными страданиями заболело и тело. Он так изнурил себя мыслями, желанием увидеть Хён У Джина, прикоснуться к нему, что и тело превратилось в руины.
Он думал, что тот не примет его. Полагал, что тот жестоко проигнорирует его. Когда тот обнял его, невероятное напряжение, сковывавшее тело, как по волшебству исчезло. В голове всё помутилось. Хэ Вон только сейчас с облегчением выдохнул, осознав, как ему повезло, что его приняли. Эти мысли казались ему настолько чуждыми, что он почти не узнавал себя.
Сначала ему это просто не нравилось, потом это чувство переросло в симпатию, а затем симпатия усилилась до такой степени, что без него уже было невозможно.
Ему было жаль не то, что он неправильно понял Хён У Джина и причинил ему боль, а то, что при мысли о том, что он больше не сможет его видеть, становилось невыносимо. Гордость и всё остальное не имело никакого значения перед лицом этих чувств.
В тот дождливый день он всё-таки пошёл к нему в офистель. Чтобы попросить прощения и вымолить его чувства. Чтобы жалко цепляться за него. Он делал то, чего никогда раньше не делал, но не жалел об этом. Наоборот, ему хотелось похвалить себя за это. Такого удовлетворения он ещё никогда не испытывал. Это было не похоже на гордость от безупречного исполнения сложной пьесы.
Лёжа на больничной койке и рассеянно глядя в потолок, Хэ Вон осознал, что он счастлив, что это и есть чувство счастья.
Когда Хэ Вон жевал печенье, купленное в больничном киоске на 10000 вон, одолженные у медсестры, и смотрел мелодраму по телевизору в палате, дверь открылась без стука.
Вошёл Хён У Джин в чёрном пальто, под которым был чёрный пиджак, тонкий лёгкий жилет, белая рубашка и галстук тёмно-синего цвета с диагональным узором спрайт. В руках у него были портфель и большой пакет с покупками.
Он сразу подошёл, бросив вещи на диван, и стал ощупывать лоб Хэ Вона, щёки, шею. Хэ Вон кивнул, держа в руках пакет с печеньем.
- Больше никогда не жди меня перед домом.
Словно наконец-то сбросив с себя тяжесть, он обнял голову Хэ Вона и прижал его к своей груди. Лицо Хэ Вона уткнулось в мягкий тонкий жилет.
Если бы он знал, если бы знал, что Хён У Джин его простит, он бы ждал его каждый день. Вспомнились дни, когда он изо всех сил пытался забыть его. Чем больше он старался забыть, тем меньше у него получалось. Казалось, весь мир препятствует его отчаянным попыткам забыть его.
Хэ Вон обнял его за талию и глубоко вдохнул запах Хён У Джина, словно пытаясь впитать его всеми лёгкими.
- Вы же сказали приползти на четвереньках.
- Теперь вы больше не сердитесь?
- Простите, что я наговорил лишнего.
- Хватит. Это на тебя не похоже.
- Почему я такой бездумный в словах?
Хён У Джин, обнимавший его за затылок, отстранился. Хэ Вон поднял глаза на него, смотрящего сверху вниз.
Хён У Джин произнёс это с выражением лица, которое нельзя было назвать ни улыбкой, ни хмурым видом.
- Хватит. Ты сам на себя не похож. Это странно.
- Нет ничего странного в том, чтобы обращаться к старшим уважительно. Это же естественно.
- Только не говори мне "ты". Это действительно неприятно слышать.
Он снова прижал затылок Хэ Вона к своей груди и легонько похлопал. Когда он отстранился после долгих объятий, Хэ Вон, тоскуя по теплу его тела, встал с кровати и обвил руками его талию.
- Я договорился на посту, можешь выписываться. Отпусти на секунду.
- Не хочу. Я же сказал, что буду липнуть к тебе.
- Понял, понял. Отпусти на минутку.
Он силой отцепил от себя Хэ Вона. Затем взял брошенный на диван пакет с покупками. Из большого пакета бесконечно появлялись белый пуховик с логотипом спортивного бренда, лыжные перчатки и пушистый шарф.
- Переоденься. Я отвезу тебя домой.
Хэ Вон снял больничную одежду и переоделся в принесённую им одежду. Хён У Джин надел на него белый пуховик. На руки натянул лыжные перчатки, а на шею намотал шарф.
- Уже пуховик, это слишком. Никто ещё не носит.
- Надевай. Не ворчи. Куплю тебе разных цветов, но пока носи этот. И не надевай тонкое пальто.
- Тебе идёт, так что просто носи.
Когда Хэ Вон попытался снять шарф, Хён У Джин завязал его концы узлом, чтобы тот не смог его развязать. Казалось, будто он не одет, а закутан в пуховое одеяло. Хоть и не тяжело, но неудобно двигаться из-за громоздкости.
- Надо вернуть деньги медсестре.
- Десять тысяч вон. Я купил печенье.
Он усмехнулся, словно не веря своим ушам, и вместо Хэ Вона вернул медсестре десять тысяч вон.
После выписки они сели в его машину. С включённым обогревателем в салоне было очень жарко. Даже спина взмокла. Когда Хэ Вон снял лыжные перчатки, Хён У Джин, ведущий машину, обернулся, собираясь что-то сказать. Хэ Вон протянул вспотевшую липкую руку и схватил правую руку Хён У Джина, лежавшую на подлокотнике.
Уголок его рта приподнялся. Он переплёл их пальцы, взяв руку Хэ Вона в свою. Тепло, ни в какое сравнение не идущее с лыжными перчатками, окутало руку Хэ Вона.
Когда они добрались до офистеля и Хэ Вон снял пуховик, прохладный воздух приятно коснулся кожи, словно он только что вышел из парной. Хён У Джин открыл коробку, принесенную из машины, и начал заполнять холодильник. Он аккуратно складывал внутрь каши, которые можно разогреть, и фрукты, полезные для иммунитета.
Хэ Вон уставился на одиноко стоящую скрипку.
- Даже если я расскажу, что произошло за это время, ты мне не поверишь.
Столько ужасных и невероятных вещей случилось, и все они произошли после их расставания. Прошедший месяц без него был настолько ужасен, что Хэ Вон даже не хотел вспоминать об этом. Он содрогнулся.
- Я сказал тебе не звонить, и ты не звонил. Я думал, ты меня забыл.
Какая чушь. Не зная, через что прошёл Хэ Вон, какие ужасы он пережил, Хён У Джин говорил так беспечно.
Хэ Вон с упрёком посмотрел на ни в чём не повинного Хён У Джина. Его присутствие здесь, в офистеле, казалось настолько нереальным, что Хэ Вон несколько раз моргнул, открывая и закрывая глаза, пытаясь запечатлеть его образ.
- Я больше месяца не репетировал.
Он ответил небрежно, не понимая, что для Хэ Вона значит не играть на скрипке. Это означало, что в течение того месяца он был почти не в себе.
Хэ Вон продолжал облизывать потрескавшиеся губы, отчего они стали ещё суше. Размазывая по губам лосьон для лица, он почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Хён У Джин, закончив с холодильником, пристально смотрел на него.
Когда Хэ Вон кивнул, Хён У Джин встал у кухонной стойки и начал варить кофе. Он насыпал мелко молотые зёрна в фильтр и вставил его в кофеварку. Горячая вода, проходя через фильтр, стекала в прозрачный кувшин, наполняя воздух глубоким, насыщенным ароматом кофе.
Вскоре он принёс две кружки с кофе. Хэ Вон отхлёбывал кофе, который ему передал Хён У Джин. Таких зёрен не было дома. Видимо, Хён У Джин положил их в ту коробку, из которой наполнял холодильник.
Он подошёл к Хэ Вону, сидящему на диване и пьющему кофе, и опустился на колени прямо перед ним. Теперь их глаза были на одном уровне.
- Ты ведь понимаешь, что сильно напортачил?
Спросил он. Своей рукой, которая казалась ещё горячее от кружки, он погладил щёку Хэ Вона. Хэ Вон, глядя Хён У Джину в глаза, кивнул.
- И впредь таких недоразумений не будет?
Больше никогда, больше никогда таких недоразумений, таких ошибок не будет.
Хэ Вон быстро замотал головой. Ни за что. Прошедший без него месяц был настолько мучительным, что если бы ему пришлось пережить это снова, лучше было бы умереть.
- Если что-то непонятно, сначала спрашивай. Не налетай сразу, как дурак.
- Знаешь, как я тогда взбесился? Впервые в жизни мне захотелось кого-то убить.
- ... Ты так сильно разозлился?
Хотя сейчас это уже в прошлом, тогда у него екнуло сердце от собственных слов. Хэ Вон не ошибся, увидев жажду убийства в его глазах.
- Но почему вы продолжаете общаться с этими людьми? Ведь они доставляют вам неудобства.
- Это из-за работы. Мне нужна помощь директора Ким Чон Гына.
- И помолвка тоже из-за этого? Потому что вам нужны их деньги?
- Нет, не поэтому. Тогда казалось естественным жениться на Ха Ён. Мы были близки с детства, и наши родители уже договорились. Да, если честно, я не считал этот брак невыгодным. И если бы ничего не случилось, наверное, так бы и сделал.
Он говорил спокойно. Для Ким Ха Ён, должно быть, было болезненно видеть, как он воспринимает помолвку и брак как само собой разумеющееся, предопределенное семьей.
Говорили, что Ха Ён, напившись, устроила гонки на машине, потому что Хён У Джин ее не любит. Можно было догадаться, сколько конфликтов и разногласий произошло, прежде чем он окончательно от нее устал.
Кажется, в результате аварии она оказалась парализована, а ее лицо было полностью изуродовано. Выжить в такой ситуации казалось невозможным для обычного человека.
Женщина, родившаяся принцессой и выросшая в королевской семье, перед свадьбой с принцем соседней страны попала в такую ситуацию. Для нее это было невыносимым испытанием. Ее одержимость постоянно проверять чувства Хён У Джина в конце концов погубила ее саму.
Хотя Хэ Вону не хотелось понимать чувства Ким Ха Ён к Хён У Джину, глядя ему в лицо сейчас, он мог глубоко прочувствовать их. Если речь шла о Хён У Джине, об этом мужчине перед ним, такие чувства были более чем понятны. Хэ Вон, вероятно, поступил бы так же.
- Знаешь, что она сказала мне напоследок?
Хэ Вон покачал головой, показывая, что не знает. Он пристально смотрел на губы Хён У Джина, желая узнать, что она сказала.
- Она сказала, что сделает так, чтобы я никогда ее не забыл.
Видимо, поэтому она выбрала самоубийство.
- Даже если это не была любовь, я хотел выполнить свой долг как мужчина. Я не знал, что это так ранит ее.
Хён У Джин болезненно исказил лицо, его чувство вины и ответственности перед невестой, казалось, прогнили и разложились внутри него.
Она просто слишком сильно любила Хён У Джина и была сломлена собственными чувствами. Это было несчастьем не только для нее, но и для Хён У Джина. Хэ Вон коснулся его щеки, желая утешить его, мучимого чувством вины.
- Я неловок и могу ранить тебя.
- Это я неправильно все понял и наговорил тебе ужасных вещей, причинив боль. Ты ни в чем не виноват. Это моя вина.
Он принимал на себя вину, хотя был невиновен. Хэ Вон злился на себя за то, что вытащил наружу глубоко спрятанные чувства Хён У Джина.
- Хён У Джин, ты ни в чем не виноват.
- Ты опять обращаешься ко мне на "ты"?
- Нет. Хён, У Джин-хён, вы ни в чем не виноваты.
Он действительно был невиновен. Те, кто желал его, сами себя погубили, пожирая собственные хвосты. Хён У Джин ни в чем не был виноват. Напротив, он до конца пытался нести ответственность за нее.
- Хён, ты ни в чем не виноват.
- Спасибо, что пришел извиниться первым. Я боялся, что могу что-нибудь с тобой сделать... Я сам себя боялся.
Он сказал это с искренней благодарностью, его лицо стало заметно легче, словно он сбросил тяжелый груз.
- Не говори так легкомысленно, не зная, что я могу сделать.
Он наклонил голову и прижался губами к его губам. Хэ Вон закрыл глаза и приоткрыл рот, позволяя его языку проникнуть внутрь. Его язык вошел в рот Хэ Вона и начал ласкать его. Хэ Вон издал стон наслаждения, радуясь тому, что его поглощает этот мужчина. Он обхватил его щеки, и они упали на диван, сливаясь в единое целое.
Когда губы Хён У Джина оторвались, Хэ Вон неожиданно для себя признался. Хён У Джин замер, глядя на Хэ Вона сверху вниз. В глазах Хэ Вона, признающегося в любви, стояли слезы. Обнимая его за плечи, Хэ Вон всхлипывая повторял:
Он целовал губы Хэ Вона, произносящие слова "я люблю тебя", и прошептал:
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty