Кислота. Глава 109
Из возвышающейся крепости Чан Джину Сеул, раскинувшийся внизу, струился, словно картинка на экране телевизора с выключенным звуком. По несколько раз в день Марвин садился в гостиной и созерцал этот мир.
Декабрь. Город, оказавшийся во власти первых заморозков, пронизывал ледяной ветер. Все живое попряталось. На дорогах оживленно двигались лишь машины, перевозившие людей, да рождественские украшения, качавшиеся на ветру.
И вот, спустя четыре дня, Марвин снова присоединился к этому миру. Во время погони он бросил сумку, поэтому сменной одежды у него не было - пришлось натянуть на себя что-то из вещей Чан Джину. Чтобы затеряться в как можно более плотной толпе, он сел в метро и, сделав несколько бессмысленных пересадок, добрался до места назначения. В непроходимой суете и под оглушительный шум аттракционов слежка и преследование были невозможны. Убедившись, что за ним никто не следит, Марвин без труда нашел того, с кем у него была назначена встреча.
Рядом с Ким Джиа, в чьем голосе явно сквозила неловкость, ее ребенок играл с игрушкой, которую, похоже, только что выиграл. На столе виднелась пустая упаковка от съеденного гамбургера.
Марвин отодвинул стул напротив них и сел. Это был едва ли не первый раз, когда они разговаривали вот так, с глазу на глаз, в личной обстановке. Даже когда они жили в центре, им не доводилось подолгу беседовать.
- Наверное, удивился, что я так внезапно позвала тебя встретиться.
Несмотря на все ее попытки как-то наладить разговор, ответы Марвина были отрывистыми. Его беспокоило содержание сообщения, которое она прислала.
- Почему ты решила прекратить лечение?
Поэтому он, словно на допросе, сразу перешел к делу. Он был готов даже разозлиться, если она не даст внятного ответа. Словно в насмешку над его напускной серьезностью, она тихо фыркнула. На ней была толстая вязаная шапка - видимо, волосы выпали из-за химиотерапии.
- Что у тебя такое серьезное лицо? Я не собираюсь прекращать его совсем. Я сменила больницу. Университетская клиника все равно была слишком дорогой, это было тяжело.
Марвин нахмурился, показывая, что не совсем понимает. Насколько он знал, не было никаких других больниц, куда она могла бы перевестись.
- На самом деле, я попала сюда.
Ким Джиа достала из сумки какой-то документ и протянула его Марвину. Это было руководство по поступлению в Национальный онкологический центр. В нем подробно описывались правила пребывания, информация об имеющихся удобствах, условия конфиденциальности согласно контракту и предоставляемый курс лечения. А на последней странице уже были напечатаны имя и идентификационный номер Ким Джиа, а все пустые графы были аккуратно заполнены ее ровным почерком.
- Сюда невероятно трудно попасть. Все хотят здесь лечиться. Это государственная программа, так что платить нужно только за базовые расходы на проживание. Лекарства бесплатные, и за палату платить не нужно. По выходным даже можно выходить. Так что... можешь больше не присылать мне деньги.
Марвин оторвал взгляд от документа и посмотрел на нее. В конечном счете, суть была именно в этом. Она больше не хотела быть ему обязанной.
- Я никогда не присылал тебе деньги.
- Но ты же покупал мои картины. Все это время.
- Я платил за картины, а не отправлял тебе деньги.
Ким Джиа поджала губы, словно говоря «проехали», и первой отступила. Возможно, из-за колючей реакции Марвина, она не стала настаивать.
Марвину внезапное изменение ее положения казалось подозрительным. Судя по тому, что в списке сотрудничающих организаций числилось Министерство здравоохранения и социального обеспечения, это не походило на мошенничество, но название управляющей компании было незнакомым. «Национальный онкологический центр». То, что в названии не было ни одного имени собственного, вызывало неприятное чувство.
Она погладила по голове своего ребенка, который в одиночестве рисовал рядом, и сменила тему.
- Мой куратор в галерее сказал, что у меня появился невероятный поклонник. Спросил, встречалась ли я хоть раз с человеком, от которого получила 230 миллионов вон. Я и не знала. Не знала, что накопилось столько. Я, как только деньги приходили, тут же спешила их потратить. А ты, должно быть, очень хорошо зарабатываешь?
Она шутливо поддразнила его, словно не желая, чтобы атмосфера становилась слишком серьезной.
- Не знаю. Это не так уж и важно, - невнятно пробормотал Марвин. Он почувствовал иронию ситуации, в которой не мог дать внятного ответа.
- В любом случае, тебе больше не нужно через силу покупать картины, которые тебе даже не нравятся. Спасибо за все, что ты делал. Я хотела встретиться, чтобы сказать это. У человека должна быть совесть, и о таких вещах все-таки правильно говорить лично, верно?
- Да. Это она помогла мне все узнать. И рекомендательное письмо написала. Она была очень рада.
Значит, это не какое-то странное место…
Марвин отодвинул стул назад и еще раз перечитал документ. Центр находился в провинции Канвондо. Это было далеко от Сеула, но от Осона - еще дальше. Марвин сфотографировал адрес и номер телефона на свой мобильный, прежде чем вернуть ей бумаги.
Ему стало интересно, что будет с ребенком.
- Он может поехать со мной. Рядом есть учреждение для детей. Кажется, его поддерживает местная администрация. Говорят, там можно получить новые лекарства, и если повезет, некоторые выписываются полностью излечившись.
Она выглядела необычайно светлой. Они и во взрослом возрасте встречались всего несколько раз, и в его памяти запечатлелось лишь ее бледное, умирающее лицо, поэтому такое выражение он видел впервые. С одной стороны, он почувствовал облегчение, что может видеть ее в таком нормальном состоянии.
- Знаешь, в детстве ты мне нравился. Ну, то есть, среди девчонок в нашем центре не было ни одной, кому бы не нравился Ким Марвин, так что в этом не было ничего особенного. Но у меня была своя причина. Настоятельница сказала, что у нас с тобой день рождения в один день. Я тогда себе напридумывала, что это невероятная судьба, с ума сходила, представляешь?
Она бережно убрала возвращенные бумаги в сумку и рассмеялась своим мыслям.
- А когда я позже узнала причину, по которой у нас был один день рождения, я, конечно, немного поубивалась. Что-то вроде запретной любви, которая пришла ко мне, - забиралась одна на крышу, пила, плакала... Смешно, правда?
Марвин молча слушал посмеивающуюся Ким Джиа. Он не мог понять, к чему она вдруг завела этот разговор.
- Я просто хотела сказать, что это было не потому, что ты мне не нравился. То, что я избегала встреч. Я просто боялась, что стану слишком сильно на тебя полагаться.
Он так и думал. Все выходцы из центра были одинаково пугливы и настороженны. Слишком хорошо зная свою слабость к человеческому теплу, они боялись заводить глубокие отношения, чтобы не пораниться.
Поэтому внезапно принять как семью человека, с которым всю жизнь прожил как с чужим, было нелегко. Он не мог ее винить. Ведь Марвин и сам по той же причине до сих пор молчаливо соглашался с ее желанием держать дистанцию и вел себя пассивно.
- И то, что я постоянно делала вид, что не знаю, хотя прекрасно понимала, что это ты покупаешь мои картины, - тоже было поэтому. Мне было стыдно. Я просто не знала, как с тобой себя вести. Но чтобы отказаться из-за гордости... мне слишком нужны были эти деньги.
Она улыбнулась, словно упрекая себя и раскрывая душу. Затем, погладив по голове сидевшего рядом ребенка, сказала:
- Спасибо. Мы обязаны тебе жизнью раз двадцать. Буду возвращать этот долг всю жизнь. Пожалуйста, прими это.
Ким Джиа, с облегченным выражением лица, будто наконец-то разделалась с неприятным домашним заданием, натянула шапку до самых ушей. Марвин молча кивнул, принимая ее благодарность. В тот момент ему подумалось, что, возможно, теперь они смогут хотя бы изредка обмениваться сообщениями.
- Кстати, хоть ты и мой брат, но с возрастом становишься все красивее. Встречаешься с кем-нибудь?
Ким Джиа задала вполне сестринский вопрос. Марвин, не имевший иммунитета к таким непривычным нравоучениям, выложил всё как на духу, ничего не скрывая.
- Нет. Но есть человек, который мне нравится.
Он никогда не определял это так, но его чувства к Чан Джину, строго говоря, были именно безответной любовью. На его хладнокровное признание она сверкнула глазами и радостно открыла рот.
- Вау, ужасно интересно, кто же это.
В этот момент ее ребенку надоело рисовать, и он начал хныкать. Она достала из сумки несколько плюшевых игрушек и положила их на стол.
- Ну, в любом случае, утешать тебя особо не хочется. Этот человек ведь все равно скоро в тебя влюбится.
На ее не слишком убедительное утешение Марвин усмехнулся и шутливо переспросил:
- Почему, потому что я слишком красивый?
- Нет. Потому что ты очень хороший человек. Невозможно этого не заметить.
Ким Джиа широко улыбнулась с уверенным видом. Марвин смотрел на нее, не в силах ни убрать, ни расширить застывшую на его губах улыбку. Она, словно сказав все, что хотела, сосредоточилась на своем ребенке.
Вскоре на столе началась история о приключениях маленькой плюшевой пингвинихи. Марвин наблюдал за всем процессом: как она, переваливаясь, пересекает море и заводит дружбу с белкой и кроликом. Ребенок радостно махал руками. Пингвиниха, попрощавшись словами «До встречи, пока!», вернулась в объятия ребенка, и все трое тоже попрощались.
Марвин долго смотрел вслед уходящей к платформе метро женщине, державшей за руку своего ребенка. Несмотря на легкое расставание, чувства сожаления не было - возможно, потому что они договорились о следующей встрече. Начался час пик, и станция стала заполняться людьми. Марвин смешался с толпой и исчез, словно стирая следы своего недолгого пребывания в этом мире.
