Голые чувства. Экстры. Глава 3
Бесконечно лились струи тёплой воды.
По привычке зайдя в ванную сразу после возвращения домой, Чон Хён стоял в душевой кабине и перебирал в уме дневной разговор.
«Кризис в отношениях. Это значит, что он вам наскучил. Обычно, когда в отношениях внезапно меняется отношение, начинают подозревать именно это».
Кризис в отношениях. Это слово особенно задело его. Даже после того, как Ки Чхоль категорически это отрицал, Чон Хён никак не мог выбросить его из головы.
- Кризис в отношениях… - невольно пробормотал Чон Хён.
Вообще-то, была причина, по которой он, прервав мытьё, начал размышлять над этим словом. Он вдруг осознал, что сегодня Кан Тэ Хва не упрашивал его помыться вместе. Обычно тот под любым предлогом, будь то «помой меня» или «давай вместе», пытался залезть с ним в ванную. Если бы это случилось только сегодня, он бы не придал этому значения.
Но, если подумать, так было уже несколько дней. Разве не вчера он так же просто отправил меня мыться первым? Теперь эта простота показалась Чон Хёну подозрительной, и он нахмурился.
Как ни крути, он изменился. Это было не просто ощущение. Это было очевидно. Но почему? Неужели это и правда протест? Или… всё-таки кризис в отношениях?
Мысли никак не могли склониться в одну сторону и метались туда-сюда. Версия с протестом казалась правдоподобной, но и версия с кризисом в отношениях тоже.
Чон Хён прекрасно знал, что Кан Тэ Хва не из тех, кто легко теряет интерес. Но всё могло быть. Ведь нельзя было полностью исключать вероятность того, что, начав встречаться, он разочаровался, поняв, что я не такой, каким он меня себе представлял.
Более того, Чон Хён чётко осознавал, почему запал на него Кан Тэ Хва. Он был уверен - из-за внешности. Но внешность может стать поводом для симпатии, однако редко бывает фактором, поддерживающим её. Для сохранения симпатии были факторы поважнее внешности. У всех по-разному, но чаще всего к таким факторам относят характер и склад ума.
Но, к несчастью, по мнению самого Чон Хёна, его характер не был особо привлекательным. Неприветливый, неразговорчивый, не умеющий выражать чувства, скрытный… Объективно говоря, это был далеко не тот характер, который мог бы понравиться другим. Большинство людей, скорее всего, сочли бы его удушающим или просто скучным. Доказательством служило то, что многие, клюнув на внешность, отдалялись после пары разговоров. А в университете его и вовсе бросили через полгода после того, как признались в любви и начали встречаться. Более того, слова, которые он услышал в тот раз, были такими:
«Прости, но с тобой скучно. Совсем не весело».
Это не было сказано со зла. Это была просто искренняя правда.
Услышав это, Чон Хён подумал: «Вполне справедливо».
Потому что он и сам чувствовал то же самое. За всё время их отношений ему ни разу не было весело.
Значит ли это, что он пренебрегал своей девушкой? Нет, это было не так. Он мог с уверенностью сказать, что делал не меньше, чем другие, хоть и не больше. Это признавала и сама девушка. Но он не был и активным. Встречался, когда звали, слушал, что она хотела сказать, покупал, что она хотела съесть, показывал, что она хотела посмотреть, провожал, куда она хотела пойти - вот и всё. То есть делал лишь необходимый минимум. Сам Чон Хён никогда ничего не просил и не требовал. Честно говоря, во время встреч он иногда думал, что было бы полезнее потратить это время на занятия фортепиано. Невозможно, чтобы девушка не заметила, что Чон Хён не испытывал ни энтузиазма, ни даже простого воодушевления. В каком-то смысле расставание было закономерным итогом.
Но сейчас всё было иначе. Начать с того, что чувства самого Чон Хёна были другими. Тогда была лишь симпатия, но не привязанность, а сейчас определённо была любовь - то чувство, которое заслуживало слов «я люблю тебя».
К тому же, отношения с Кан Тэ Хва казались Чон Хёну довольно интересными. Да, порой его ошеломлял этот необузданный напор чувств, но ему ни разу не было скучно. Секс тоже был слишком возбуждающим и физически изматывающим, но ему никогда не было неприятно. Наоборот, теперь он даже начал получать от этого удовольствие.
Эти отношения начались без какой-либо уверенности, лишь с туманной надеждой, что что-то может получиться. И они, несомненно, оказали на Чон Хёна положительное влияние. Они были довольно интересными, по-своему счастливыми и достаточно волнующими.
Но что важнее всего, теперь у него появилась уверенность. В своих чувствах и в своём будущем.
Именно поэтому он и чувствовал тревогу из-за странно изменившегося отношения Кан Тэ Хва. Потому что он ему нравился, потому что он не хотел, чтобы всё закончилось, потому что боялся его потерять.
Внезапно сквозь зубы прорвался горький смешок.
- Но я ведь и правда ничего не делал.
Размышления привели его к самокритике. Он не мог не признать, что, вопреки своим чувствам, вёл себя слишком равнодушно. Более того, ему казалось, что вместо слов о любви он чаще говорил «прекрати». Если, как и говорил Ки Чхоль, Тэ Хва вёл себя так, потому что злился на такое отношение… да, это было вполне заслуженно.
Становится холодно. Похоже, температура тела резко упала из-за того, что он слишком долго стоял под тёплой водой.
Холод вырвал Чон Хёна из раздумий, и он быстро повернул кран в сторону горячей воды. А затем снова сосредоточился на мытье.
Выйдя из душа и войдя в гостиную, Чон Хён огляделся по сторонам. Вскоре он увидел широкую спину Кан Тэ Хва на балконе.
Он стоял, оперевшись руками на перила, и, казалось, любовался закатом. Он часто так делал - выходил на балкон подышать воздухом. Словно подтверждая причину, по которой он переехал сюда жить.
Чон Хён не стал подходить сразу, а просто стоял и молча смотрел на спину Кан Тэ Хва.
Мужчина, который обычно замечал его, стоило ему только выйти из ванной, почему-то молчал. Возможно, это и пустяк, но то, что Кан Тэ Хва не оборачивался, его спина, сегодня особенно раздражали Чон Хёна.
Может, поэтому в голове на мгновение промелькнул голос Ки Чхоля.
«Да просто закройте глаза и разок проявите свои чувства. Сколько ни смотрю, похоже, он именно этого и добивается своим протестом».
«Я вам гарантирую, если вы проявите инициативу, знаете что будет? Хённим? Он просто с ума сойдёт от радости».
Он признал и раскаялся, что был недостаточно выразителен, что обида была вполне заслуженной. Значит, пришло время это исправить. Если Кан Тэ Хва и вправду обижался, как утверждал Ки Чхоль, он хотел его успокоить. Да. Надо попробовать.
Решив проявить инициативу, Чон Хён обеими руками сжал полотенце, висевшее на шее. Выражение его лица было донельзя серьёзным.
Застывшие ноги медленно двинулись в сторону Кан Тэ Хва. Но он не успел сделать и нескольких шагов, как его остановил внезапно возникший вопрос: «А как именно нужно проявлять инициативу?»
Замешкавшись, Чон Хён снова погрузился в раздумья. Наверное, потому, что он никогда в жизни ни к кому не «подкатывал». Эта задача казалась невероятно сложной. Сколько он ни напрягал мозг, на ум приходили лишь:
«Если присмотреться, наш Мун Чон Хён-щи и правда похож на фею. У него слишком уж фантастическое мышление. Чувства реальности ни хрена нет. Нет, блять, ну кто в здравом уме поверит, что на тебя посмотрели просто так, без всякой мысли? На тебя посмотрели, потому что ты красивый, ясно? Красивый. Какого чёрта в тебе совсем нет инстинкта самосохранения? Ты что, специально такой образ строишь? Косишь под невинного просточка или что? Если так, то давай завязывай. Эстетики в тебе и так через край».
Полные ругани восхваления Кан Тэ Хва, и
«А что? В чём проблема? Мы же встречаемся. Значит, ты - мой, я - твой, разве не так? Мне сейчас скучно, вот я и попробовал на вкус сосок своего парня, и если это неправильно, то и то, что я трогаю свой член, когда писаю, тоже неправильно?»
Домогательства, похожие на флирт, и
«Нет, я не говорю, что я буду мочиться. Я прошу, чтобы ты помочился на меня. Ты же позволяешь мне глотать твою сперму, так почему это нельзя?»
Чон Хён с отвращением помотал головой. Он точно не сможет поступить так, как Кан Тэ Хва. Даже если его будут убивать, он на такое не способен.
И что тогда делать? Как именно нужно проявлять инициативу?
Погрузившись в раздумья, Чон Хён схватился за голову и застонал. Ему казалось, что в детстве, когда он впервые играл «Суд над феями и Вальс Смерти», ему не было так сложно.
(Прим.: «Суд над феями и Вальс Смерти» - композиция Джона Стампа. Известна своей чрезвычайной сложностью исполнения. «Смертельный вальс» ближе к какафонии, чем к музыке, и знаменателен больше своим графическим образом. Ну и тем, что сыграть его в темпе, заданном автором, практически невозможно. Кроме того, Джон Стамп обрисовал в тексте партитуры вместо стандартных "престо" или "модерато" смешные и необычные пояснения вроде "играть как дирежабль" или "здесь выпускать пингвинов".)
Взгляд, блуждающий вместе с мыслями, случайно упал на телевизор в гостиной. Внезапно в памяти всплыла сцена из дорамы, которую он мельком видел недавно. Сцена, где мужчина незаметно подходит к женщине сзади и обнимает её. Ему не было интересно, и он сразу же переключил канал, но он помнил, что женщина радостно улыбалась.
Как раз и Кан Тэ Хва стоял к нему спиной. Идеальная поза для того, чтобы попытаться обнять его. Поняв это, вопросительный знак в его голове сменился восклицательным.
Ухватившись за идею, Чон Хён снова двинулся с места.
Шаг, другой, третий… Медленно, но верно Чон Хён сокращал расстояние до Кан Тэ Хва. И когда он подошёл так близко, что мог дотронуться, вытянув руку, он украдкой раскинул руки.
Кан Тэ Хва обернулся. Как раз в тот момент, когда оставался всего один шаг.
- …Что ты делаешь? - раздался недоумённый вопрос. Он был обращён к Чон Хёну, застывшему с неловко раскинутыми руками.
Смущённый Чон Хён не смог вымолвить ни слова. Тогда Кан Тэ Хва склонил голову набок, что-то предположил и начал агрессивно осматриваться по сторонам.
Именно так он и истолковал попытку Чон Хёна обнять его со спины. Учитывая, что сейчас лето и насекомые особенно активны, это было вполне логичное предположение, но, разумеется, неверное.
- Нет… - смущённый неудачной попыткой сближения, Чон Хён опустил руки и тихо возразил. Сказать, что он собирался обнять его со спины… он просто не мог. Более того, от реакции Кан Тэ Хва, который даже не догадался о его намерениях, он с новой силой осознал, насколько скуп был на прикосновения, и ему стало донельзя неловко.
На лице Кан Тэ Хва снова отразилось недоумение. Словно он спрашивал, в чём тогда дело. Чон Хён лишь тёр раскрасневшееся лицо полотенцем.
Первым его нарушил заметно оробевший голос Чон Хёна:
- Кстати… ты не будешь мыться?
Кан Тэ Хва, который и так собирался в душ, как только выйдет Чон Хён, отбросил подозрительный взгляд и, разминая шею, небрежно ответил:
На всякий случай, но привычного нытья с просьбой помыть его не последовало.
Чон Хён проводил взглядом Кан Тэ Хва, который прошёл мимо него в ванную. С понуро опущенными плечами.
Сидя на кровати и читая книгу, Чон Хён вдруг осознал, что место рядом с ним пустует, и проверил время. 11:30. Прошло два часа с тех пор, как Кан Тэ Хва пошёл мыться. В обычное время он бы уже давно пришёл и начал приставать к Чон Хёну, выпрашивая секс.
Чон Хён в недоумении прислушался к звукам снаружи. До него донёсся слабый шум. Похоже на звук телевизора - видимо, он в гостиной. Иногда он так и коротал время в гостиной. В основном, как и сейчас, когда Чон Хён был поглощён книгой и не обращал на него внимания.
Поняв, чем занят Кан Тэ Хва, Чон Хён снова опустил взгляд на книгу. Но буквы не хотели складываться в слова. Его сознание постоянно устремлялось в гостиную. Он знал, что тот сам придёт, когда наступит время ложиться спать, но… что-то не давало ему покоя.
Чон Хён закрыл книгу, положил её на столик рядом и поднялся.
Выйдя из комнаты, он, как и ожидал, увидел Кан Тэ Хва, сидящего на диване.
Он как раз собирался выпить пива из банки, когда заметил Чон Хёна, замер на мгновение и заговорил:
Чон Хён ответил с небольшой паузой:
Кан Тэ Хва, с готовностью вызвавшийся выполнить поручение, выпрямился, откинувшись от спинки дивана.
Чон Хён молча смотрел на мужчину, который вёл себя так, будто готов принести ему всё, что угодно, а затем импульсивно выпалил:
На мгновение у Кан Тэ Хва сделалось ошарашенное лицо. Словно он услышал какую-то дикость.
Запоздало смутившись, Чон Хён прокашлялся.
- Не спишь? Тебе же завтра на работу, - добавил он вопрос голосом, изображающим спокойствие.
Мгновенно придя в себя, Кан Тэ Хва почесал затылок.
- А, пока не хочется спать. Не обращай на меня внимания, ложись первым.
Ответив неохотным голосом, он снова откинулся на спинку дивана. Взгляд его тоже вернулся к телевизору, и он отпил пива. Похоже, он собирался ещё какое-то время провести в гостиной.
Чон Хён нахмурился. Эта забота Кан Тэ Хва, больше похожая на сухую отстранённость, была ему совсем не по душе. Напротив, она ужасно раздражала.
- Мне неспокойно. Так что заходи.
Взгляд Кан Тэ Хва снова обратился к Чон Хёну. В его глазах читалось недоумение. И неудивительно, ведь для него реакция Чон Хёна была довольно необычной. Он думал, тот просто скажет «спокойной ночи» и уйдёт, но нет. Он требует, чтобы тот зашёл? Как-то не похоже на Чон Хёна.
Тем временем Чон Хён повторил ещё раз, более решительно:
- Хочется тебе спать или нет, просто заходи.
На лице Кан Тэ Хва появилось озорное выражение от такого непривычного упрямства Чон Хёна.
- Почему? Пусто без меня рядом? - с насмешкой спросил он.
- …Да, - покорно признал Чон Хён.
Что это? Почему наш Мун Чон Хён сегодня вытворяет такие милые вещи?
- Вау, охуеть какая честь. Я сейчас чувствую, будто мой статус повысился. Словно я слуга, избранный своей госпожой, что-то в этом роде.
- Не играй словами, а просто заходи.
- Нет, я благодарен, что я тебе нужен, но тебе же будет неудобно, если я не смогу уснуть и буду ворочаться, так что просто…
- Без тебя мне ещё неспокойнее.
Кан Тэ Хва был искренне восхищён. Сегодняшние сладкие речи Чон Хёна были не шуткой. Можно сказать, эффект был ошеломляющим. Конечно, ему это нравилось. Очень нравилось, но то, что человек, который никогда так себя не вёл, вдруг начал это делать, казалось подозрительным.
- Скажи честно. Ты ведь чего-то от меня хочешь? Может, деньги нужны? Премию тебе в этом месяце выписать?
В этот момент Чон Хён инстинктивно понял. Что сейчас - самый подходящий момент, чтобы проявить инициативу.
Кан Тэ Хва не расслышал последних слов, произнесённых внезапно стихшим голосом, и склонил голову набок.
Чон Хён облизал губы и опустил взгляд. Только после этого он осторожно выдавил из себя, заставив себя говорить громче:
Он нахмурился, прокручивая в голове ответ Чон Хёна. Он спросил, чего тот хочет, а в ответ получил «твой». Раз Чон Хён сказал «твой», то с точки зрения Кан Тэ Хва это было «мой». Но «мой»? «Мой»? То есть…
- Неужели ты сейчас просил мой член?
Именно так он это и истолковал.
Наконец осознав, что Чон Хён предлагает ему секс, из уст Кан Тэ Хва вырвался короткий смешок. Забавно было то, что его член, распознавший соблазнение Чон Хёна быстрее, чем мозг, уже восторженно эрегировал.
Чёрт, он заводит меня, даже не прикасаясь.
От удивления, смешанного с восхищением, Кан Тэ Хва несколько раз судорожно выдохнул.
- Не хочешь? - невзначай поддразнил его Чон Хён.
На этот нелепый вопрос Кан Тэ Хва лишь фыркнул.
Не хочет? Да как такое возможно.
Даже если бы речь шла не о сексе, он не смог бы отказать Чон Хёну ни в чём. Если Чон Хён просит - он делает, если Чон Хёну что-то нужно - он даёт. Кан Тэ Хва искренне считал это своим долгом как его парня. Исключением были только просьбы расстаться или спать раздельно. Но в остальном…
- Да я, чёрт возьми, с ума должен сойти, чтобы отказаться от нашего Мун Чон Хёна-щи. Я скорее сдохну от удовольствия.
Кан Тэ Хва был из тех, кто брал силой, даже если Чон Хён не хотел давать. Как такой человек мог отказаться от того, что ему предлагают? Даже если бы у него была эректильная дисфункция, в такой ситуации он бы сделал всё возможное, чтобы заняться сексом.
Он резко поднялся и широкими шагами направился к Чон Хёну. Его возбуждение, ставшее тяжёлым, как камень, отзывалось на каждый шаг. Словно оно кричало, умоляя поскорее оказаться внутри Чон Хёна. Казалось, оно никогда не было таким тяжёлым, сегодня оно заявляло о себе с невероятной силой.
Наконец, он оказался прямо перед Чон Хёном. Кан Тэ Хва протянул руку и обхватил его затылок своей большой ладонью. В то же мгновение их губы встретились. Чон Хён закрыл глаза и покорно приоткрыл рот.
Их губы смялись в поцелуе, язык глубоко проник внутрь, оглаживая слизистую. Радостно встречая губы и язык Кан Тэ Хва, Чон Хён привстал на цыпочки и обвил его шею руками. От этого их объятия стали ещё теснее.
Насладившись его губами под разными углами, Кан Тэ Хва крепко сжал обеими руками ягодицы Чон Хёна и поднял его вверх. Оказавшись в воздухе, его ноги естественным образом обвились вокруг тела Кан Тэ Хва.
Сплетённые языки страстно тёрлись друг о друга, издавая влажные звуки. Сплетались не только их языки. Дыхание и слюна смешались так сильно, что уже невозможно было разобрать, где чьё. Не прерывая поцелуя, Кан Тэ Хва понёс Чон Хёна к кровати. Несмотря на то, что он держал на руках вес немаленького мужчины, его походка была абсолютно твёрдой. Влажные звуки не прекращались, пока они шли к кровати.
Их губы, словно склеенные, разомкнулись лишь тогда, когда тело Чон Хёна опустилось на кровать. Уложив его, Кан Тэ Хва с лицом, на котором явно читалось возбуждение, грубо сорвал с себя футболку. Чон Хён, глядя на него с предвкушением, сам расстегнул пуговицы на пижаме. Более того, он сам раздвинул ноги.
Быстро скинув штаны и высвободив возбуждённую плоть, Кан Тэ Хва торопливо навалился сверху. Эрегированный член глубоко вжался в промежность Чон Хёна.
Он тёрся членом о промежность Чон Хёна и стонал, словно от боли. От этой стимуляции член Чон Хёна тоже окончательно затвердел. Две предельно чувствительные плоти тёрлись друг о друга, словно целуясь.
От приятного возбуждения с губ Чон Хёна тоже сорвался стон. Кан Тэ Хва покрывал поцелуями и вылизывал каждый сантиметр его лица. Его руки тоже не бездействовали. Он сжимал его грудь, давил пальцами на соски, подвергая его интенсивным ласкам.
Вдоволь насладившись его лицом, язык вскоре спустился на шею. Затем на ключицы, потом на сосок, а после - на пупок… Так, скользя всё ниже, он наконец достиг его паха. Влажный и мягкий язык одним движением прошёлся по всей длине напряжённого члена Чон Хёна, от самого основания до головки.
От пронзительного ощущения Чон Хён сжал пальцы на ногах и дёрнул бёдрами. Его мочки ушей и щёки, покрасневшие, как спелые фрукты, были верным показателем силы его возбуждения.
Поласкав его член, язык снова переместился. На этот раз к промежности, под мошонкой. Для Чон Хёна это было место не менее чувствительное, чем сам член, а для Кан Тэ Хва - самое вкусное место после его дырочки.
Когда он слегка прикусил, а затем всосал губами и отпустив, ткнул языком, Чон Хён содрогнулся. Вкус плоти, казавшийся сладким, будто политым сиропом, довёл возбуждение Кан Тэ Хва до предела.
От навязчивых ласк предельно чувствительная промежность начала покалывать. Чон Хён слегка приподнял торс и схватил Кан Тэ Хва за волосы. Это означало, что пора прекратить. Поняв его, Кан Тэ Хва послушно отпустил плоть и вместо этого начал сосать его дырочку.
Дырочка с ароматом мыла была вдвое слаще промежности. Дело было не только во вкусе, но и в том, что это место принимало его член, поэтому сосать его нужно было с особым усердием. Полностью уткнувшись лицом ему в промежность, Кан Тэ Хва буквально вылизывал дырочку Чон Хёна, как голодный пёс.
Дрожа всем телом, Чон Хён не сопротивлялся. Ему всё ещё было немного не по себе, когда ему так делали, но в таком возбуждённом состоянии он чувствовал лишь приятную стимуляцию. В любом случае, даже если бы он яростно сопротивлялся, Кан Тэ Хва бы не отступил.
Секс с Кан Тэ Хва всегда был таким. Он заканчивался только тогда, когда тот был полностью удовлетворён, ни минутой раньше. Конечно, если Чон Хён был искренне против, он неохотно отступал, но никогда не поддавался, когда тот отталкивал его просто от переизбытка чувств.
Когда Чон Хён не выказал и намёка на сопротивление, он начал ласкать его дырочку ещё активнее. Откровенные сосущие звуки разносились по комнате. Движения языка, вылизывающего каждую складочку, были поистине одержимыми. Стоны Чон Хёна становились всё более томными.
Вскоре плоть у входа начала заметно опухать. Он прижался губами к округлому колечку и легонько прикусил его.
- Ха-а-а, - простонал Чон Хён, извиваясь бёдрами. От этого изнемогающего движения кончик носа Кан Тэ Хва коснулся его промежности.
Он вздрогнул. И без того разгорячённая кожа отреагировала очень чутко.
Его вылизывали до тех пор, пока всё внизу не стало мягким и почти воспалённым. Вдоволь наигравшись с дырочкой, Кан Тэ Хва наконец оторвал губы и поднял голову. Его возбуждённый взгляд впился в покрасневшую, высосанную дырочку Чон Хёна.
- Блять, у тебя теперь и в дырке цветы распускаются, - сказал он, глядя на то, как распухший и покрасневший вход выпятился наружу.
Даже находясь в полубессознательном состоянии, Чон Хён смутился, закрыл лицо руками и страдальчески простонал:
- Пожалуйста, что? Чтобы я побыстрее вставил?
- Дрожит весь, а говорит «нет», чёрт возьми.
Кан Тэ Хва насмешливо ткнул пальцем в его дырочку. И она, словно действительно прося войти, начала сжиматься и разжиматься. Чон Хён тоже это почувствовал.
- А если присмотреться, так ты ещё и соком исходишь. Хочешь мой член до безумия, да?
Взгляд мужчины, смотревшего на влажную дырочку, стал ещё темнее. Он слизал с губ слюну и сжал свой член. Возбуждённый до предела, он тоже пылал жаром, будто злился. Он был похож не на плоть, а на раскалённый кусок железа.
Кан Тэ Хва, полностью опьянённый желанием войти, импульсивно резко протянул руку.
- Ах! - вскрикнул от неожиданности Чон Хён.
Да. Это был не стон, а именно крик. Крик не возбуждения, а отказа.
Дело было в том, что он, сам того не осознавая, схватил Чон Хёна именно за лодыжки.
Осознав свою ошибку, Кан Тэ Хва тут же отпустил его.
«Не надо. Пожалуйста… не хочу…!»
Он услышал плач Чон Хёна, тот самый, что он однажды слышал в кошмаре. Но не только это. Остаточный образ Чон Хёна из кошмара наложился на образ того, кто был перед ним. Тот самый образ, где он страдал, подвергаясь насилию.
Кан Тэ Хва быстро отстранился и огляделся. Он внезапно растерялся. Он не мог понять, было ли это реальностью или кошмаром. Настолько ярким был внезапно нахлынувший отголосок того сна.
Тем временем Чон Хён глубоко дышал, пытаясь успокоить испуганное сердце. Несмотря на то, что они спали вместе бесчисленное количество раз, он всё так же впадал в панику, когда его без предупреждения хватали за лодыжки. Это была своего рода привычка, несмываемый след из прошлой жизни. К счастью, он теперь успокаивался гораздо быстрее, чем раньше.
После нескольких глубоких вдохов его бешено колотящееся сердце вернулось к нормальному ритму. Он начал приходить в себя. Только тогда Чон Хён посмотрел на состояние Кан Тэ Хва.
Тот выглядел немного ошеломлённым. Словно потерянный.
Кан Тэ Хва моргнул широко раскрытыми глазами. В следующее мгновение его лицо исказилось в свирепой гримасе.
Он раздражённо цокнул языком и провёл рукой по волосам.
Хотя это было не нарочно, Чон Хён чувствовал себя виноватым за то, что его реакция словно вылила на них ушат холодной воды, и он протянул руку, чтобы успокоить его.
Но прежде чем его рука коснулась плеча, Кан Тэ Хва, словно уворачиваясь, отшатнулся назад.
Впервые столкнувшись с таким отторжением со стороны Кан Тэ Хва, сердце Чон Хёна ухнуло вниз.
Кан Тэ Хва, не заметивший… нет, у которого даже не было возможности заметить состояние Чон Хёна, и вовсе слез с кровати и грубо протёр лицо рукой.
Чон Хён был в полном замешательстве. Это был не первый раз, когда Кан Тэ Хва случайно касался его лодыжек. И каждый раз он извинялся и активно его успокаивал.
Но сейчас всё было иначе. Вместо того чтобы успокоить его и продолжить, он полностью отстранился. Это было так не похоже на Кан Тэ Хва.
Охваченный беспокойством и тревогой, Чон Хён уже собирался спросить, в чём дело.
Это одностороннее заявление Кан Тэ Хва заставило Чон Хёна замолчать. Более того, он, даже не дожидаясь ответа, развернулся и вышел из комнаты.
Оставшись один, Чон Хён лишь ошеломлённо моргал.
И в ту ночь Кан Тэ Хва так и не вернулся в спальню.
