Seayard. Глава 103
Его глаза, подёрнутые красноватым румянцем, словно яблочная кожура, нервно дрогнули. Тут же светло-каштановые ресницы опустились, скрывая зрачки.
Вот так я ничего не могу понять. Куда направлен его взгляд. Какие чувства он испытывает.
...Да, вот почему. Именно поэтому мне бесчисленное количество раз хотелось схватить и вырвать эти ресницы. Потому что они, словно чашелистики цветка, скрывали зрачки Ли Унхи. Потому что он только и делает, что прячется от меня. Потому что он раз за разом пытается от меня сбежать.
- Почему вы вдруг спрашиваете о таком? Я не понимаю ваших намерений...
Он украдкой бросил на меня взгляд. Взгляд, пытающийся разгадать мои истинные мотивы. Зрачки Ли Унхи были словно лепестки цветка. До безумия яркими и прекрасными, что так и манят к себе насекомых. Эти обращённые на меня глаза излучали странный свет.
- Потому что вы добрый, Унхи-щи.
И снова мужчина притворился заботливым. Беззастенчиво, и глазом не моргнув, он изображал мягкость, будто вкладывая в каждое слово тепло. Из глотки, извергавшей эти слова, казалось, сочатся взбитые сливки. От языка до самого пищевода - всё было до безумия сладким.
Всё, что соприкасалось с кожей Ли Унхи, становилось до безумия липким и сладким. Я подсел на эту ядовитую сладость.
- Потому что добрый Унхи-щи, кажется, беспокоится об этих людях...
Джунхёк поднёс изящную руку к собственной пасти. Вместо острых клыков он высунул красноватый язык. И медленно облизал пальцы. Он делал это так старательно, словно вылизывал розовый член Ли Унхи.
- Прекратите... ще... щекотно...
Извиваясь всем телом, словно змея, он снова попытался выскользнуть из моей руки. Мужчина крепче сжал его ладонь, что утекала, словно песок сквозь пальцы. А затем произнёс полным тоски голосом, будто он - самый мягкосердечный на свете любовник, сходящий с ума от жалости:
- Поэтому я хочу тебе показать.
При этих словах его огромные глаза тревожно дрогнули. Взгляд заходил волнами, словно море. Да, он начал поддаваться. Мужчина решил заманить его ещё дальше. Тихонько помахивая хвостом, словно гремучая змея.
- Ведь тот, кого ты любишь, Унхи-щи, - это я.
«...Правда ведь?» - спросил он, и Ли Унхи наконец перестал сопротивляться. Словно заворожённый, он рассеянно и покорно кивнул.
- Да... я беспокоюсь, вот и всё...
Мужчина протянул руку и коснулся кожи под глазом Ли Унхи. Там причудливо легла тень - тонкий, изящный полумесяц от его изогнутых ресниц.
- Ты ведь сбежал с ним, потому что беспокоился о ребёнке, который останется один дома, так?
Именно поэтому ты просил меня присмотреть за этим ребёнком? Именно поэтому ты остался рядом со мной, кого ненавидел до смерти, ведь так, Унхи-щи?
Может, тебе на самом деле всегда было плевать, что станет с тобой?
«Кажется, скоро будет тайфун... Надеюсь, с остальными всё в порядке».
Ли Унхи часто бормотал что-то подобное, утыкаясь щекой мне в грудь. Голос его был спокоен, но я не мог не заметить, как его бледное тело было напряжено до предела.
Он проверял меня. Как я мог этого не заметить? Ведь ты был в моих объятиях.
...Ты любил меня, но при этом непрестанно беспокоился о благополучии других, желал его, требовал его. Думаешь, я этого не знал? Но я так сильно люблю тебя, что вёл себя как полный идиот. Я был послушен, как язык в твоём рту.
Посмотри, я и сейчас хочу тебя, Ли Унхи. И поэтому разыгрываю этот нелепый спектакль.
- Так где... где они сейчас, эти люди?..
Мужчина медленно обхватил тонкую, изящную лодыжку Ли Унхи. Плавные изгибы, но на икре проступали небольшие мышцы. Словно под кожей скрывалась долька яблока. Словно застывшая перед ягуаром газель, готовая в любой момент сорваться с места.
Мужчина схватил стройную ногу Ли Унхи и закинул её себе на крепкое плечо. Распластанный под ним, Ли Унхи не мог и шелохнуться, ему оставалось лишь подчиняться.
Когда его тело вот так безвольно лежало на обеденном столе, казалось, будто это бледное тело и есть изысканное блюдо, предназначенное для него одного.
Взгляд мужчины что-то привлекло. Это была выпуклость в штанах Ли Унхи, вздувшаяся, словно надутая щека. Ли Унхи пытался уклониться от его прикосновений не из-за них самих. Ему просто было невыносимо стыдно за то, что он возбудился от мужчины.
- Я... я же поэтому просил вас прекратить.
Заметив его взгляд, Ли Унхи поспешно попытался прикрыть это место рукой. А-а, и только тогда мужчина понял.
...Ах, так это ты? Банкет, приготовленный к моему дню рождения.
Аппетит проснулся, во рту скопилась слюна. Мужчина жадно полез в его штаны. Он согнул в колене его белую, гладкую, как палочка для еды, ногу. Мягко соприкасавшиеся бёдра с тихим влажным звуком разошлись.
И под ними обнажилась розоватая сокровенная плоть. Всегда влажная для него. Он без колебаний коснулся её языком.
Ли Унхи запрокинул тонкую шею и издал высокий стон. Когда язык вошёл глубже и настойчивее, его ноги окончательно обмякли. Ахиллово сухожилие с глухим стуком ударилось о столешницу.
Из узкого отверстия капля за каплей стекала влажная смазка. От жара этого сока, становящегося всё гуще, одно лишь всасывание рождало странное удовольствие.
Каждый раз, когда он сталкивался с этим телом, оно пробуждало в мужчине сексуальное желание, граничащее с насилием. Он хотел мять его до тех пор, пока голова не превратится в мягкое тесто. Словно одержимый демоном голода, мужчина безжалостно проникал в тело Ли Унхи языком, заставляя его содрогаться.
В этот момент я чувствовал себя глупым царём из греческой мифологии. Тем, что осмелился срубить священный дуб богини и был проклят.
Говорят, он страдал от вечного, неутолимого голода и в конце концов умер, начав пожирать собственное тело. Неужели и мой конец будет таким же?..
Но если такова цена за эту алчность, Джунхёк был готов с радостью её принять.
Наконец, круизный лайнер медленно качнулся. Огромная тень мужчины пошатнулась. Он ещё плотнее прижался к Ли Унхи, овладевая его отверстием.
Вскоре всю столовую заполнили лишь два звука: их сливающиеся стоны и скрип стола, двигавшегося в такт яростным толчкам мужчины.
Это была ночь, когда сквозь сгустившиеся тёмные тучи проглядывал молодой месяц. Отбросив тревогу и беспокойство, они оба сбежали в объятия ночи, полной одержимости и наслаждения.
Мужчина резко открыл глаза. Он лежал на огромной кровати в своей каюте. Он тут же поспешно разжал объятия, и между его предплечий показалась пухлая щека. Молочно-белая кожа, казавшаяся упругой и пышной, словно её хорошенько распарили в пароварке, принадлежала Ли Унхи.
Рассветы мужчины всегда были такими. Ночью он проваливался в сон, будто его оборвали ножом, а утром сознание возвращалось мгновенно, словно от удара по голове.
Образ жизни, разработанный специалистами для поддержания его состояния на пике, был уже безжалостно разрушен. Теперь мужчина был вечно в бегах в собственном мире. Он был беглецом.
Что-то в поле его зрения вызвало раздражение. Мужчина резко повёл глазами. Его иссиня-чёрные зрачки, мелко дрожа, впились взглядом в одну точку. Этот пугающий взгляд был направлен на окно. Створка была приоткрыта, и в щель протискивалась белая птица.
...Нет, это была не белая птица.
Одно из её крыльев было разорвано у основания и всё залито алой кровью. Ничего удивительного. Такова судьба диких тварей, не знающих цивилизации. Мир, где сильный пожирает слабого. Быть слабым - значит умереть.
Слабая тварь, осмелившаяся прийти сюда в поисках утешения у Ли Унхи. Мужчина смотрел на неё с абсолютно бесстрастным лицом, ещё теснее прижимая к себе Ли Унхи.
От крепких рук, притянувших его тело ближе, Ли Унхи тоже приподнял веки. Сонный, сдавленный голос прозвучал почти шёпотом:
Белые шёлковые шторы медленно колыхались. Сквозь щель в приоткрытом окне просачивался морской бриз. Солёный ветер ласкал их кожу. От его порыва тонкие, словно шёлк, волосы Ли Унхи слегка растрепались.
Короткое, но плотное молчание опустилось на комнату.
Ли Унхи тихо моргнул в объятиях мужчины, его лицо выражало нерешительность, словно он пытался что-то вспомнить. Взгляд его был затуманенным, будто он не мог отличить сон от яви. Наконец, выдохнув тонкую струйку влажного воздуха, Ли Унхи заговорил:
- Вы и правда не можете сказать?
Глядя на него, мужчина и сам, казалось, погружался в сон. Как было бы хорошо, если бы всё это было правдой. Ты любишь меня, ищешь лишь моих объятий, и только я - твоё убежище.
Но слова, сорвавшиеся с его розоватых губ, вернули мужчину к реальности.
В ответ мужчина притянул Ли Унхи к себе так, чтобы тот не мог видеть птицу, и прошептал:
Он крепко обнял тело, что забилось в его руках, словно расправляя крылья. А затем прошептал ему на ухо:
