Поцелуй на поле. Глава 39
Когда купе, в котором они ехали, въехало в гараж, уже стемнело. Чахён выскочил из машины, как только затих мотор, и, пересекая знакомый сад, направился к дому Миши. Датчики, уловив движение, включили оранжевую подсветку.
Чахён быстро шагнул за порог. Еще на стадионе его охватило необъяснимое нетерпение. Ему нужно было скорее попасть внутрь, в тихое, замкнутое пространство… Но Миша, следовавший за ним, казалось, не имел даже такой малой толики терпения.
Бам! Внезапно схваченный за руку сзади, Чахён бесцеремонно рухнул в прихожей.
Миша навалился на Чахёна, прижимая его к холодному полу, и тут же впился в его губы. Между неровными поцелуями он шептал его имя по-английски. Казалось, он одновременно жаждал и звать его, и целовать. Влажные после душа волосы упали на лицо Чахёна, а рука, сжимающая его щеку, дрожала.
- Миша... мы же договорились сначала обработать раны.
Миша, больше не поддаваясь на такие отговорки, зарычал как зверь. Он укусил Чахёна за нижнюю губу, лишая его дара речи. Чахён мог только смотреть в его горящие глаза, в которых не осталось ни капли разума и судорожно дышать.
«Я хочу разрушить тебя, разорвать на куски…» Признание Миши было таким откровенным, таким звериным, таким… настоящим. И Чахён был вынужден признать, что и сам испытывал это темное желание каждый раз, когда их губы встречались в запретных местах, когда их тела соприкасались, нарушая все границы. Его рассудок рушился, как песчаный замок, перед Мишей.
Миша соблазнил Юн Чахёна. И от этого никуда не деться.
Парнишка обхватил талию Чахёна своими длинными руками, не в силах сдержать нахлынувшее желание. Он смотрел на него затуманенным взглядом, словно собирался поглотить целиком. Как только Чахён обнял его в ответ, дерзкая рука Миши скользнула под спортивные штаны. Чахён рефлекторно выгнул спину, когда пальцы коснулись чувствительной кожи.
Но Миша не упустил свой шанс. Как и на поле, он не выпускал добычу из рук. Его длинные пальцы быстро проникли под белье Чахёна, коснулись лобка, обхватили член, и голова Чахёна откинулась назад. Мысль о том, какие красивые у Миши руки, словно высеченные из мрамора, пронзила его мозг, как молния.
Несколько прядей волос упали на лицо, неприятно покалывая кожу. Рука, скользнувшая под белье, ласкала член Чахёна, словно драгоценность, то нежно поглаживая, то крепко сжимая. Эта дерзость, приобретенная всего после одного раза, одновременно раздражала и волновала. Но Чахён не ожидал, что указательный палец Миши начнет исследовать основание его члена. Когда кончик пальца глубоко потёр впадинку под головкой…
Вспыхнула яркая молния. Чахён широко раскрыл глаза и посмотрел на Мишу. Но когда их взгляды встретились, по его телу пробежала дрожь.
Он изучает меня. Миша, словно ученый, проводивший эксперимент, с научным энтузиазмом менял положение пальца, наблюдая за реакцией Чахёна. Чахён попытался отстраниться, но Миша только сильнее надавил на чувствительную точку.
Чахён выгнулся дугой, не в силах сдержать стон. От резкого движения вздрогнул и сам Миша. И в тот же миг Чахёна охватило страшное чувство. Он узнал. Я раскрыл свою слабость.
Миша, уже имевший подобный опыт всего неделю назад, похоже, полностью изучил его реакции. Теперь бежать было бесполезно. Обхватив одной рукой извивающееся тело Чахёна, он начал медленно царапать ногтем основание его члена.
- А!… Не надо… Не делай так… Перестань…
- Нет, нет, ты ошибаешься... послушай меня... А!
Тело, лишенное самообладания, вышло из-под контроля. Волны удовольствия пронзили его позвоночник, и Чахён потерся затылком о твердый пол. Бедра непроизвольно двигались, ударяясь о живот Миши. Член напрягся и уперся в ткань белья.
- Даже если ты лжешь… мне нравится, Юан.
От этих дерзких слов низ живота Чахёна сжался. Он и не знал, что может так быстро возбудиться. Поглаживая скользкий, набухший член, Миша прильнул губами к обнажённой шее Чахёна.
Сейчас все было иначе, чем тогда, когда они вместе исследовали тела друг друга. Ощущение того, что он теряет контроль под напором чужой воли, превращало мозг Чахёна в кашу. Он хотел, чтобы Миша продолжал, но в то же время желал оттолкнуть его…
- Это не ложь... правда, когда ты делаешь так, я сразу...
Мускулистые бёдра постоянно раздвигались, как слабо завязанный узел. Миша прижался к нему, и Чахён отчетливо почувствовал его твердый, возбужденный член. Рука Миши терлась о его член, то ускоряя, то замедляя движения, и Чахён сжал плечи Миши. Это острое удовольствие, постоянно царапающее низ...
Гордость растаяла, как дым, бёдра извивались. Когда Чахён пришёл в себя, он понял, что трётся своим членом о руку Миши. Миша, запечатлевая эту непристойность в своих глазах, потёр кончик головки большим пальцем. В следующий момент его аккуратно подстриженный ноготь сильно надавил на отверстие уретры.
Перед глазами все побелело, и Чахён задрал подбородок. Это случилось мгновенно. Грустное чувство опустошения смешалось с острой, пронзительной волной наслаждения. У Чахёна перехватило дыхание, и он застыл с напряженной, как ветка, спиной.
Несколько секунд оргазма показались вечностью. Миша, не отрывая взгляда от его лица, поцеловал его в подбородок. Чахён, чувствуя влажные поцелуи на шее, расфокусированным взглядом смотрел на бесконечно высокий потолок.
Это было одностороннее удовольствие, острое, граничащее с болью, такое, какого Чахён никогда раньше не испытывал.
После цунами наслаждения осталась лишь мелкая дрожь. Тело обмякло, и Чахён тяжело дышал, словно после забега. Но Миша не дал ему времени насладиться послевкусием.
Он вынул руку из штанов Чахёна и поднес ладонь с его спермой ко рту. Затем, словно голодный пес, слизал все до капли. Чахён видел, как несколько раз дернулся его кадык. Он думал, что во второй раз ему будет легче это вынести, но, увидев свою сперму на алых губах Миши, он зажмурился. Извращенец…
- Я хочу съесть всё, что выходит из твоего тела. Мне жаль тратить хоть каплю.
«Но всё равно было вкусно». Произнося эти явно непреднамеренные соблазнительные слова, Миша прижался к Чахёну своим возбужденным членом. Чахён, с трудом удерживая голову, которая все время клонилась набок, смотрел на него. Миша, с твердым бугром, обтянутым спортивными штанами, смотрел на него горящими глазами.
Чувствуя давление между ног, Чахён поморщился. У этого действия есть продолжение.
Просто тереться возбужденными членами — это не решение проблемы для двух взрослых мужчин. Особенно, когда один из них едва перешагнул порог двадцатилетия. Но то, что следовало дальше, было для Чахёна неизведанной территорией, событием всей жизни, о котором он никогда не задумывался, считая, что это никогда его не коснется.
Не то чтобы у него совсем не было знаний о таком сексе. У него были партнёрши, которые в шутку предлагали подобное, но Чахён всегда отказывался, чувствуя неловкость и отвращение. Но если партнер - мужчина… если это он и Миша Асплунд… других вариантов не оставалось. Даже если небо упадет на землю, всегда найдется лазейка, но в данном случае она была только одна. Поэтому, даже не зная всех тонкостей, Чахён понимал, что им придется распределить роли.
- Миша... для тебя это всё впервые, да?
Это был мелочный вопрос, который он действительно не хотел задавать, но ничего не мог поделать. Миша кивнул, словно это было само собой разумеющимся. Он выглядел так, будто даже не представлял себе подобное с кем-то, кроме Юн Чахёна.
Ответ совпал с его уверенностью. Чахён вздохнул, глядя в потолок. Даже поцелуй был для него первым, так что секс, конечно, тоже должен быть первым. Иначе было бы ещё страшнее.
Такое сильное желание сломать другого... Чахён понимал это. Желание оставить первый след на нетронутом снегу – человеческий инстинкт. Миша был молод и неопытен, но слишком соблазнителен. К тому же, тот факт, что он в некоторой степени осознавал это, делало его ещё опаснее. Разве он не пытается постоянно соблазнить Чахёна своим лицом и телом?
Если бы Юн Чахёну дали право первым выбрать роль, он, конечно, хотел бы взять Мишу. До сих пор в его жизни не было других вариантов, и он никогда не представлял ничего подобного. Если возможно, он хотел бы овладеть им, целовать его, делать всё возможное, чтобы доставить максимальное удовольствие. Он хотел показать этому жалкому мальчику, что такое любить и быть любимым, какое это счастье. Но сейчас его останавливало одно неожиданное чувство.
Если Миша отдаст ему свой первый раз, не должен ли Юн Чахён дать то же самое, чтобы всё было справедливо?
Глядя на молчавшего всё это время Чахёна, Миша, казалось, что-то понял и тихо опустил голову. Прижав горячий лоб к ключице Чахёна, он прошептал очень тихо:
- Мне, мне всё равно, что случится со мной, Юан.
- Если ты этого хочешь, делай со мной всё, что пожелаешь...
Смешно. Тихо произнёс про себя Чахён. Этот парень просто притворяется. Его слова противоречили тому, как напряжен был его член, прижатый к животу Чахёна. К тому же, его привычная покорность раздражала Чахёна. Эта его манера говорить о себе как о расходном материале, которую так трудно искоренить.
Ах, не знаю. Охваченный внезапной нежностью, Чахён крепко обнял его за шею. Вырвались импульсивные слова:
- Хорошо... делай так, как хочешь.
«Но только сегодня». Когда он тихо прошептал это, Миша на мгновение замер, а затем кивнул как сломанная игрушка. Этот милый жест заставил Чахёна забыть обо всех своих сомнениях.
Миша жадно впился в его губы. Острый клык больно уколол нижнюю губу, оставляя металлический привкус во рту. Крепко схватив Чахёна за подбородок, Миша протолкнул язык ему в рот, словно хотел добраться до горла. Он яростно сосал и покусывал, рот Чахёна наполнился слюной.
Все было слишком быстро. Чахён пытался открыть рот шире, но Миша словно обезумел. Он жадно глотал слюну Чахёна, словно это был эликсир жизни. Эти звуки заставили Чахёна зажмуриться. Миша опустил руку и схватил его за штаны.
Спортивные штаны и белье сползли вниз. Миша отбросил их в сторону. Одежда Чахёна валялась у входа, как тряпки. Мысль о том, что он лежит полуголый в чужой прихожей, заставила Чахёна поежиться.
Миша, стянув нижнюю одежду Чахёна, всунул своё правое бедро между его голыми ногами. Ноги разошлись в стороны, как сломанные ножницы. А сам-то даже не разделся. Чахён хотел что-то сказать, но из-за непрекращающегося поцелуя ему казалось, что вот-вот вырвут зубы. Границы между их телами стирались, жар поднимался к голове. Губы разомкнулись только тогда, когда у Чахёна перехватило дыхание.
Поцелуи Миши были приятными, но опьяняющими. Глядя на Чахёна, который без сил лежал на полу, тяжело дыша, Миша резко задрал его футболку, обнажив грудь.
Чахён замер, чувствуя себя препарированной лягушкой. Миша, словно загипнотизированный, смотрел на его обнаженное тело, изучая, как выглядит тело спортсмена, тренированное упражнениями. Когда Чахён повернул голову, не в силах вынести стыд, Миша внезапно наклонился. А затем прикоснулся губами к соску, остро выступающему на правой груди Чахёна.
Когда Чахён невольно дернулся, Миша прижал его подскочившее тело подбородком и тут же обхватил губами сосок. Он не сосал и не кусал, а, словно целуя, обводил его кончиком языка. Это было странно, как будто он извинялся за то, что щипал и тер его сосок несколько часов назад в медпункте. Необычное ощущение заставило Чахёна неловко рассмеяться.
«Мне не очень нравится…» В тот же момент острый кончик языка коснулся вершины соска, а затем широкий язык облизал его целиком, и смех сменился прерывистым дыханием. Чахён почувствовал странное тепло и попытался вывернуться, но Миша завел руку ему за спину и прижал грудь ближе к своему рту.
- Ах… ничего не чувствую… Миша…
Настойчивое посасывание вызывало тревожное ощущение. Затвердевший сосок то заострялся, то полностью сплющивался. «Я, конечно, сказал, делай, что хочешь, но сосать соски - это бессмысленно. Какой в этом толк?» - подумал Чахён и схватил Мишу за волосы. Миша поднял на него глаза.
Резкая остановка превратила стон Миши в скрежет. На его лице было написано разочарование и обида. Блестящими от слюны губами он целовал кожу вокруг соска. Жадные поцелуи спускались вниз по ребрам к солнечному сплетению, вызывая напряжение внизу живота. Благоговейное выражение его лица, словно он целовал святыню, вновь разжигало в Чахёне непристойный огонь. Его возбужденный член снова начал медленно поднимать голову.
Ах, перед этим неопытным и юным человеком хотелось выглядеть как можно более взрослым и рациональным. Но этому не суждено было сбыться. Дрожащими руками Чахён оттолкнул Мишу и сказал с притворной грубостью:
Внутрь... От мысли, что объектом проникновения станет он сам, Чахён почувствовал, как у него едет крыша. Его мозг отказывался воспринимать эту немыслимую ситуацию. Чахён попытался сфокусировать взгляд и потянулся к поясу Миши. Когда он несколько раз поскрёб дрожащими руками за пояс штанов, пытаясь их спустить, Миша нахмурил брови.
- Я не знаю, что может случиться, потому что не разбираюсь в этом.
- Я тоже не знаю… я… я тоже делаю это впервые. С тобой.
После этих запинающихся слов глаза Миши изменились. Он крепко схватил Чахёна за бедра. Сильные руки обхватили его ноги и притянули к себе, футболка задралась до груди.
Миша, притянув нижнюю часть тела Чахёна к своим коленям, спустил штаны и достал свой набухший орган. Красивый член, от основания до головки, качался вверх и вниз. Несмотря на то, что он не стимулировал себя, его внушительный размер, который не уместился бы даже в двух руках, был полностью возбуждён, с набухшими красными венами.
Куда делась его игривость и кокетство? Сейчас Миша выглядел совсем иначе. С нахмуренным лицом он раздвинул колени Чахёна. Его влажное отверстие было полностью открыто перед глазами Миши. Разум Чахёна, словно опьяненный, тоже начал сдавать позиции.
- А... это действительно странно.
Два гладких члена соприкоснулись. Чахён брился с самого начала своей карьеры, так что в этом не было ничего необычного, но сейчас, соприкасаясь с другим мужчиной, он чувствовал себя до неприличия обнаженным. Миша тоже, казалось, был загипнотизирован этим зрелищем. В его взгляде, видневшемся из-под влажных волос, читалось безумие.
Миша взял член Чахёна в руку и, придерживая свой, поднес его к отверстию, словно примеряясь. Было видно, как покрасневшая головка двигается туда-сюда. «Куда вставлять? А, Юан…» Если бы ему задали такой вопрос, Чахён бы умер от стыда, но, похоже, Миша кое-что знал. Однако, когда головка коснулась промежности, Чахён невольно втянул воздух.
Ощущение было такое, будто кто-то приложил кулак снизу. Чахён понимал, что у него просто нет места, чтобы вместить это. Но пути назад уже не было, да он и не хотел возвращаться. В панике он схватил Мишу за руку и прошептал:
Несмотря на спешку, Чахён поймал обеспокоенный взгляд Миши. Он не хотел, чтобы их первый опыт был болезненным.
- В моей сумке... достань то, что спереди.
Чахён указал на свою спортивную сумку, валявшуюся у входа. Для лежащего на полу Чахёна это было далеко, но Миша легко дотянулся. С недоумением он открыл сумку и достал тюбик размером с зубную пасту.
- Думаю, нам нужно нанести его.
- Мне… вниз. Чтобы было скользко.
Глаза Миши расширились. Он с удивлением смотрел на Чахёна. «Ты серьезно?» - словно спрашивал его взгляд.
- Ее же не для этого используют…
- Но если действительно так сделать... Юан.
Чахён почти вырвал тюбик из нерешительных рук Миши. Использовать крем, который обычно наносят перед тренировкой или соревнованием, для подготовки к сексу прямо в прихожей - ощущение было странным. Открывая крышку и выдавливая содержимое на ладонь, Чахён чувствовал, как рушится еще один его бастион. Впрочем, это уже не имело значения.
Растерев мазь в ладонях, Чахён посмотрел на Мишу. Тот все еще не мог прийти в себя, наблюдая за ним. Чахён понимал, о чем он думает.
Он поднес руку к промежности и начал втирать мазь между ягодиц. Холодная, скользкая мазь покрыла кожу. Чтобы добраться до нужного места, Чахён согнул ногу в колене, и их взгляды встретились. Чахён почувствовал себя развратником.
- Не смотри так. Мне нужно выжить. Мне еще играть и играть.
- Нам… нам еще в финал… попасть… ах…
Он пытался говорить небрежно, но дыхание сбивалось. Чахён втирал мазь, пальцы скользили по закрытому отверстию. Он попытался ввести палец, но это оказалось непросто. Увидев, как дергается кадык Миши, Чахёна посетила немного злорадная мысль.
Тот, не понимая, быстро протянул правую руку. Когда Чахён выдавил длинную полоску крема на его ладонь, глаза Миши округлились.
- Не мог бы ты нанести здесь? Мне трудно дотянуться.
- Да. Но нужно много, очень много.
- …Ты когда-нибудь делал такое раньше?
В такие моменты он почему-то становился особенно шутливым - это была его защитная реакция. Увидев легкую улыбку Чахёна, Миша загорелся. Он придвинулся ближе и обхватил рукой его ягодицу. Затем решительно ввел кончик пальца в отверстие.
Мгновенно две фаланги указательного пальца проникли внутрь его тела. Из-за мягкого скольжения странное ощущение инородного тела пронеслось как пуля. Он приподнялся на руках и посмотрел вниз. Он отчетливо видел, как палец Миши проникает в его тело. Когда он невольно дернул бедрами, Миша, для человека, который действовал так решительно, вдруг удивленно вскинул брови.
- Нет, не больно... используй самый длинный палец. Глубже внутрь...
Даже без особых знаний он понимал, что смазки должно быть много. Миша, словно одновременно подчиняясь и сопротивляясь словам Чахёна, не вынимая указательный палец, добавил средний, проталкивая его внутрь. Даже от такого небольшого объема у Чахёна закружилась голова. Внутренняя часть тела, к которой сам Чахён никогда в жизни не прикасался, была теперь исследована пальцами Миши, который при этом сохранял серьезное выражение лица.
Когда крем, составлявший примерно половину тюбика, заполнил отверстие, Миша повернул пальцы, распределяя его по кругу. От неловких движений и хлюпающих звуков перед глазами всё поплыло. Подумать только, его внутренности трогает другой человек.
Миша глубоко ввел пальцы, пока его ладонь не коснулась промежности, затем вытащил, оставив только первую фалангу, и начал легонько массировать вокруг отверстия. Его движения были чем-то средним между обучением и практикой.
Через несколько секунд Чахён почувствовал жар. Миша, чьи руки были покрыты кремом, тоже это заметил. В необычной ситуации они оба забыли, что этому временному лубриканту обычно не требуется много времени, чтобы начать действовать.
- Юан, я же говорил, что такое нельзя использовать… там.
- Ах... хах, действительно... очень горячо, сильнее чем я думал... хх...
Хватит, уже... Мотая головой, Чахён обнял Мишу за шею, чтобы выдержать жар, поднимающийся между ног. Разогревающий крем, который используют перед тренировками для расслабления мышц и предотвращения травм, вызывал сильное жжение с момента нанесения на кожу. Использовать его в качестве смазки было находчивой идеей Чахёна, но он не учел побочный эффект.
Ещё, ещё, жжение между ног стало невыносимым. Если бы температура имела цвет, его тело сейчас было бы полностью ярко-красным. Он выгнул спину, словно пытаясь унять жжение между ног. Ему хотелось почесаться, но сейчас было кое-что поважнее.
Чахён поцеловал Мишу в щеку, пытаясь успокоить его. Жар распространился по всему телу, лишая Чахёна последних остатков самоконтроля. «Сейчас. Нужно сделать это сейчас. Как раскаленный металл, который куют, пока он горячий и податливый.» Чахён схватил Мишу за футболку и хрипло прошептал:
- Сделай так, чтобы я... не мог думать ни о чем... Миша.
«Слишком горячо.» Прошептал он Мише на ухо. Широкие плечи Миши напряглись. Он крепко обхватил бедра Чахёна, и в следующее мгновение что-то огромное начало проникать внутрь. Тяжесть и жар раскрывали нижнюю часть Чахёна.
Член Миши медленно скользил в смазанное отверстие. Головка, самая широкая его часть, раздвигала тугие складки. С самого начала это было непросто. Миша крепко сжимал бедра и талию Чахёна, внимательно наблюдая за тем, как он входит в него. Капли пота стекали с его красивого лба.
Чахён вцепился в футболку Миши, готовый разорвать ее. Он знал, что не готов. Нельзя просто взять и вставить это после пары пальцев. Но жар и зуд были невыносимы.
Толстая головка полностью вошла внутрь. Чахён почувствовал, как его разрывает изнутри. Боль, которой он никогда раньше не испытывал, пронзила его. Первыми пали самообладание и гордость. Надо было мне вставить, физически это было бы более подходящим… черт…
Миша прижал выгнувшегося Чахёна к полу и навис над ним. Лоб Чахёна покрылся холодным потом. Ни одна из его спортивных травм не вызывала такой боли. Он моргнул, и перед глазами возникло встревоженное лицо Миши.
- П-почему у тебя такое выражение?
- Я не знаю, что делать. Кажется, я тебя порву… если продолжу…
- А раньше так хотел... говорил страшным голосом.
Видя обеспокоенное лицо, Чахён почувствовал упрямство. Даже если что-то порвется, если это с Мишей, всё будет в порядке. К тому же, Юн Чахён быстро восстанавливается. На нетерпеливое побуждение Миша приподнялся и положил руку под спину Чахёна. Его пальцы на мгновение прошлись по позвоночнику и углублению мышц над ягодицами.
- Ты делаешь меня слишком плохим.
С ощущением, будто что-то оборвалось, головка члена полностью вошла в отверстие. От ощущения, словно внутрь вставили железный прут, Чахён резко запрокинул голову. Его ноги, всё ещё обутые в носки и туфли, согнулись вверх, и он бесполезно ударил пятками по спине Миши.
Раскаленный, набухший член ворвался внутрь. Как только прошла самая толстая часть головки, остальная часть скользнула внутрь в одно мгновение. Натянутая слизистая оболочка растянулась до предела, длинный член с глухими звуками проскользнул через вход и проник глубже. Он был слишком большим. Таким большим и горячим, что хотелось прикусить язык.
Тяжелая масса заполнила все внутри, казалось, сейчас разорвет живот и вырвется наружу. Похоже, Мише тоже было больно. Чахён видел, как дрожат его опущенные веки и длинные ресницы. Он вцепился в руку Миши, как будто ища опоры, а затем невольно прижал руку к своему животу. Тогда Миша открыл потемневшие глаза и посмотрел на него. Взгляд, пылающий желанием, озарил Чахёна.
Казалось, что всё внутри заполнено Мишей. Вместе с невыразимой болью поднималось странное чувство наполненности. Это было удовлетворение, которое Чахён любил, которое можно получить только после долгого бега, после того как доведешь себя до предела. Оно ближе к ментальному удовольствию, чем к физическому... но сейчас и этого было достаточно.
Миша кивнул, тяжело дыша у щеки Чахёна. Испытывая странное ощущение неудовлетворенности, Чахён протянул руку и коснулся своего входа. Его пальцы ощупали скользкую плоть, плотно сомкнутую вокруг члена Миши, и, переместившись на член, раскрыли небольшой обман.
- Еще половина осталась... Ты меня жалеешь?
- Этого достаточно, всё в порядке.
- Дурак, мне не достаточно. Быстро вставь всё... б-быстро!
Даже дышать было трудно, но Чахён чувствовал странное сопротивление. Он ударил Мишу кулаком по плечу, и от толчка член внутри него дрогнул. Плотно прилегающие стенки сжались, и Чахён резко вдохнул. Миша вздохнул, пораженный таким неожиданным поворотом.
- Юан, у тебя странный характер. Ты знаешь?
- Н-не хочу слышать это от тебя.
Чахён придвинул бедра ближе, и Миша нахмурился. «Прекрати.» Игнорируя низкий голос, Чахён еще немного подался навстречу, как бы подталкивая член глубже. «Не делай этого.» Наконец Миша схватил его за руку.
В одно мгновение сильные руки зафиксировали его. То, что казалось уже не способным проникнуть глубже, с силой ворвалось еще дальше. Член вошел до конца, прошел какой-то неведомый путь, смещая внутренние органы и перекрывая дыхание.
Тело резко задрожало. Затвердевшие бедра затряслись, затем подрагивание охватило поднятые ноги, поясницу, живот, грудь – все тело билось в конвульсиях.
Его затошнило. Кажется, член давил на желудок. Чахён поспешно зажал рот рукой, живот судорожно сжался. Миша нахмурился.
- Я же сказал... не двигаться!
Внезапно Миша резко толкнулся вперед. Такого раньше никогда не было. Тело дернулось вперед и назад, и в голове Чахёна мелькнула догадка. Аа, так он действительно сдерживался. Но детское желание сопротивляться уже пропало.
Шлёп - с звуком проникновения члена внутрь тела глаза Чахёна широко раскрылись. Он пожалел, что спровоцировал ребенка, но было уже поздно. Шлёп, шлёп, шлёп - с каждым толчком, похожим на удары молотка по гвоздю, проникновение становилось все глубже, и первым, что вырвалось наружу, неожиданно оказались слезы.
Это не было связано с эмоциями. Причина была гораздо проще и физиологичнее. Будто член задевал слезные железы – каждый раз, когда Миша толкался, слезы брызгали из глаз. Капли разлетались во все стороны, застилая лицо влагой, и Чахён еще сильнее прижал руку ко рту.
- Хик, х, хх... хнг... хх, хнг...
С членом, погруженным внутрь, Миша всё сильнее и сильнее двигал бедрами. Зажатый в ладони всхлип вырвался наружу. Чахён знал, что выглядит жалко, но ничего не мог поделать. Слезные железы, о которых он уже и забыл, ликовали. Но кричать вместе с ними он не хотел. Чувствуя, как влажные пряди волос липнут ко лбу, Чахён пытался сдержать всхлипы.
Внезапно давление прекратилось. Чахён открыл глаза, и сквозь пелену слез увидел размытое лицо Миши. Он замер, уставившись на плачущего Чахёна с широко раскрытыми глазами. В полумраке блестели только белки его глаз.
Прерывистый звук, похожий на икоту, вырвался из горла Чахёна. Типичные спазмы плачущего человека. Каждое такое движение заставляло его плечи непроизвольно дергаться, причиняя еще большую боль. Тело содрогалось, выходя из-под контроля, и вдруг Миша наклонился к нему и прошептал:
От резкого движения член внутри дернулся вверх. Странное ощущение давления изнутри заставило Чахёна снова заплакать. Под тяжестью этого давления он попытался открыть влажные глаза и посмотреть на Мишу, но тот смотрел на него с таким странным, потерянным и отчаянным выражением, которого Чахён никогда раньше не видел.
- Пожалуйста, не плачь. Прошу тебя.
Сейчас нельзя. Словно прожевывая слова, он произнес эту просьбу-приказ. Но что бы он ни говорил, Чахён ничего не мог с собой поделать. Дрожащие бедра, живот, унизительные слезы – все это было вне контроля чертового Юн Чахёна. Не в силах оправдаться, он сердито посмотрел на Мишу, и тот крепко схватил его за руку.
Резкое движение в сторону отдернуло руку от лица, и - хнгх! - поток слез хлынул с новой силой. Чахён хотел зажать рот, чтобы остановить этот жалкий плач, он дергался и извивался, но Миша, казалось, был странно возбужден его слезами. Было очевидно, что он не в себе. Его покрасневшее лицо горело лихорадочным румянцем, выражая крайнее возбуждение.
Тело накренилось вправо, и Миша обхватил левую ногу Чахёна. Непонятно, что его заставило переключиться, ведь он сам только что плакал. Застигнутый врасплох, Чахён невольно дернул ногой, и в этот момент член выскользнул наружу. А затем, без предупреждения, снова вонзился внутрь, как кол.
Тело подбросило вверх, волосы взметнулись и упали обратно. Дыхание застряло в горле, челюсть отвисла от удара. Казалось, все системы организма разом отключились. Растянутое отверстие еще не успело привыкнуть к вторжению, как член снова вышел, а затем с силой вошел обратно, ударив по верхней стенке. В глазах потемнело от резкой боли.
Миша вгонял свой член глубоко в тело Чахёна, словно успокаивая плачущего ребенка конфетой. Затем, с неровными интервалами, он несколько раз толкнулся внутрь. Каждый толчок ощущался как удар кулаком, и Чахён совершенно растерялся. Его глаза были широко раскрыты, он не мог их закрыть. Член двигался внутри, раз за разом ударяя по внутренним органам, и странное чувство, подобное приливной волне, захлестнуло Чахёна. Не боль и не удовольствие, а жуткое ощущение, будто его ломают.
Страх, что тело... физически изменится. Этот ужас был сильнее боли от проникновения. Все, что он считал ценным и дорогим, словно превращалось в податливую глину, которую можно смять и перекроить. Что, если его тело изменится под напором Миши, подстроится под его движения? Что, если его полностью разорвет, и он уже не сможет вернуться к прежнему состоянию? Что тогда будет...?
Несмотря на жар, пробежавший по телу, Чахён сжался в комок. Его покрыл холодный пот от страха перед неизвестностью. Похоже, физическая боль ослабила и его дух. Именно в этот момент Миша, все еще удерживая его ноги, наклонился и прижался губами к щеке Чахёна.
Колено внезапно согнулось так сильно, что коснулось плеча. Знакомый поцелуй слизнул холодные слезы с щеки Чахёна. Вскоре теплый язык облизал уголки глаз, щеки и следы на подбородке. Он даже слизал пот, выступивший на лбу, как собака, отчего лицо Чахёна стало еще более влажным.
Следуя за знакомыми губами, Чахён повернул голову, и Миша глубоко поцеловал его. Горячая температура и сладкая слюна были хорошо знакомы Чахёну. Когда горячий язык заполнил его рот, грудь внезапно сжалась. Горячее, головокружительное чувство разлилось в его сердце, словно краска.
Именно тогда, осознав, что он полностью заполнен Мишей, Чахён почувствовал странную пульсирующую боль внизу живота.
Вязкое, тяжелое, словно глина, ощущение медленно скользнуло по копчику. Принимая горячий поцелуй, Чахён нахмурился. Опираясь на свой прошлый опыт и скудные знания, он не мог понять, что это за незнакомое чувство. Зародившись где-то между давлением и болью, оно туманно проникало в его сознание, постепенно обостряясь.
Когда их губы разошлись, между ними протянулась длинная ниточка слюны. Теперь, когда слезы прекратились, Чахён отчетливо видел покрасневшие щеки Миши. Красивое лицо было полностью пропитано возбуждением и желанием. Когда Чахён протянул руку и легонько погладил его щеку, то, что было внутри, слегка дрогнуло. И каждый раз это странное ощущение усиливалось.
Нахмурившись, Чахён еще сильнее поджал ноги, и источник ощущения стал более ясным. Где-то глубоко внутри, там, где плотно прилегал член Миши, разливалось тепло. Зародившись, как крошечный огонек спички, оно постепенно разгоралось, набирая силу.
Он не знал. У него не было ни знаний, ни опыта, он никогда не пытался узнать. Возможно, это просто иллюзия, возникающая от близости с красивым человеком. Пока он пытался разобраться в непонятных ощущениях, его живот непроизвольно напрягся. Странные, резкие спазмы пробегали изнутри наружу.
И Миша, похоже, тоже заметил эту реакцию. С полностью согнутыми ногами и плотно прижатой нижней частью тела, их взгляды встретились, влажные от слез. На мгновение он задумался, лицо все еще пылало, затем взял Чахёна за лодыжку и, словно пробуя, выдвинул бедра назад, а потом снова толкнулся вперед.
Каждый толчок раздувал пламя внутри, нежная плоть терлась, усиливая жар. Ощущение инородного тела, тошнота... А потом, в какой-то момент, появилось острое, покалывающее чувство в районе пупка, как будто он случайно проглотил кусочек фольги. Когда это ощущение повторилось несколько раз, Чахён схватился за руку Миши.
- А, что-то не так... странно.
Миша прищурился. Чахён молча смотрел на него, и тогда Миша начал водить головкой члена, словно исследуя внутренности. Некоторое время Чахён терпел, но когда твердая головка начала давить снизу на живот, из его горла вырвался стон.
Зуд, похожий на щекотку, молнией пронзил низ живота, и Чахён, вскрикнув, моргнул. Его живот непроизвольно сжался, и Миша, опустив голову, посмотрел на него, подняв только глаза. Встретившись взглядом, он начал двигать бедрами, слегка надавливая на разные точки внутри. Его движения были довольно умелыми и выглядели настолько непристойно, что у Чахёна перехватило дыхание.
Когда он снова задел это место, голос Чахёна изменился. Обычно низкий, он стал неожиданно высоким, почти незнакомым. Дыхание сперло, и Чахён, протянув руку, схватил Мишу за ворот. Глаза Миши расширились.
- С-сделай так еще раз, как только что.
- То, что ты только что... толкаясь и двигаясь вот так... вот так.
Это прозвучало как стратегическая инструкция. Миша, несмотря на покрасневшее лицо, серьезно воспринял указания Чахёна. Эта привычная обстановка и совершенно непривычный разговор казались странными и возбуждающими.
Как только Миша немного изменил угол, странное ощущение снова защекотало низ живота. Спереди, еще немного спереди... Чахён, затаив дыхание, положил руку на живот, и Миша накрыл ее своей. Они прижались друг к другу ладонями, словно пытаясь что-то нащупать, и Миша начал короткими толчками давить на верхнюю часть живота. Это было скорее поглаживание, чем толчки.
Жар, словно пламя, разливался по животу, и Чахён постепенно осознал: да, это приятно. Он и не подозревал, что такое возможно. Не успел он удивиться этому неожиданному ощущению, как Миша, наклонившись ниже, заключил его в свои объятия и начал мелко двигать бедрами.
Внутри почти не оставалось свободного места, и эти мелкие движения словно поглаживали все внутренние стенки. Незнакомое, кружащее голову ощущение внизу живота совершенно отличалось от той резкой вспышки удовольствия, которую он знал раньше. Этот медленно разгорающийся жар, словно тлеющие угли, чем-то напоминал желание помочиться. Чахёна затрясло от предвкушения чего-то запретного, и Миша, прижав руку к его животу, надавил внутрь.
Когда внутренняя стенка оказалась зажата одновременно изнутри и снаружи, электрическое удовольствие ударило как молния. Вздернутая обнаженная грудь ударила Мишу по лицу. Не успев извиниться, Чахён одной рукой крепко обнял его за голову.
Несмотря на растрепанные волосы, Миша все равно выглядел очень привлекательно. Прижавшись губами к руке Чахёна, он невнятно спросил, как ему. Чахён не мог ответить словами и просто кивнул. Тогда Миша начал двигать бедрами, словно растирая что-то рукой по животу Чахёна.
Неглубоко вошедший кончик продолжал давить на примерно одно и то же место. Сквозь неоднозначные ощущения явно было место, которое чувствовалось особенно хорошо. Нужно было найти его. Чахён начал двигать бедрами в ответ, пытаясь попасть в точку, и вдруг его пальцы на ногах непроизвольно сжались.
Его тело дернулось, он не мог даже вскрикнуть, и Миша замер, глядя на него. Похоже, такая бурная реакция его удивила. Чахён пытался отдышаться, его грудь вздымалась, волосы Миши щекотали его лицо.
Внутри все словно расплавилось. Давление, мучившее низ живота, исчезло, сменившись щекочущим зудом, и Чахён медленно откинул голову назад. Регулярно сокращающиеся мышцы мягко обхватили член Миши. Он скользил внутрь, словно его затягивало водоворотом, и теперь уже Миша тяжело дышал.
Напряженные мышцы в самой глубине наконец расслабились, обволакивая инородный предмет. Они словно пытались втянуть его еще глубже. Миша нахмурился, выдохнув Чахёну в грудь, – ему, видимо, было неприятно это пульсирующее трение. «Так тяжело...» – пробормотал он. Чахён, несмотря на головокружение, не смог удержаться от слов, настолько мило это прозвучало.
- Миша, для первого раза... т-ты молодец.
Когда он намеренно сказал это с восхищением, глаза Миши моргнули, а затем почему-то стали обиженными.
- Кажется, тебе совсем не тяжело.
Вовсе нет. Невольно подумал Чахён и тут же рассмеялся. Не успела улыбка сойти с его лица, как Миша резко выпрямился. Член с трудом выскользнул из сжавшегося отверстия. Аа... Стон Чахёна, похожий на отголосок удовольствия, еще не успел затихнуть, как Миша встал на колени.
Кремообразная субстанция, не впитавшаяся внутри, вытекла и упала комками на пол. Однако хозяин дома совершенно не обращал внимания на то, что его прихожая пачкается. Он посмотрел на мокрые, блестящие ноги Чахёна, затем взял тюбик с кремом и выдавил его на свой член длинной полосой. Чахён с пустым взглядом наблюдал, как крем наносится кругами, словно мороженое.
Видимо, забота о возможных ожогах и других опасениях ушла на второй план, и у Миши не осталось здравого смысла для оценки ситуации. Он придвинулся на коленях и снова крепко взялся за талию Чахёна. Сильными руками он потянул его тело, и оно подалось, словно кукла. Миша глубоко вдохнул и выдохнул, затем медленно потер свою твердую, разгоряченную головку о полностью промокшую промежность Чахёна.
Новая порция крема обильно смазала их тела. Горячая твердая головка сильно давила на основание члена, а затем медленно опускалась, растирая нижнюю часть мошонки, вызывая низменное удовольствие, полностью затуманивающее сознание Чахёна. Вскоре Миша снова занял позицию у начавшего закрываться отверстия и направил туда свой член. Его терпение явно было на исходе.
- Похвали меня снова, когда мы закончим.
То, что проталкивалось в только что сжавшееся отверстие, было тем же самым, что и раньше. Чахён нахмурился и дернулся, но на этот раз член не блуждал внутри, а сразу направился к цели. С уверенной силой он раздвинул влажную плоть и надавил на определенную точку на внутренней стенке.
Странное, нарастающее удовольствие заставило Чахёна извиваться, как рыбу, выброшенную на берег. Миша не забыл найденное место и снова толкнулся туда же. Хлюп – звук, издаваемый большим количеством смазки, свидетельствовал о том, как член входит и выходит. Белая вспышка промелькнула перед глазами, и по телу пробежала горячая дрожь.
Из горла вырвался протяжный стон. Вязкий, тягучий звук был ему незнаком, и Чахён почувствовал, как его лицо заливает краска. Но сильные толчки заглушали все остальные мысли, не оставляя места для смущения.
Миша, закатав свою футболку до пояса, продолжал двигаться в Чахёне. С каждым медленным выходом и резким толчком играли мышцы его красивого, рельефного торса. Это прекрасное, изящное тело, созданное не для таких грубых действий, безжалостно вторгалось в Чахёна. Чувство вины – что он соблазнил чистого, невинного человека и осквернил его – странным образом возбуждало его еще больше.
Крепко обхватив его за талию, Миша прижал Чахёна к себе. Он снова и снова попадал в одну и ту же точку, и все внутри Чахёна словно сжималось. Боль и удовольствие смешались пополам. Каждый толчок в нетронутое место вызывал острую боль, но горячие внутренности сжимались в ответ, содрогаясь от наслаждения. Они оба одновременно заметили, как напрягся и уперся в живот возбужденный член Чахёна.
Чахёна охватило дурное предчувствие. Он попытался схватить Мишу за руку, но тот опередил его, взяв его член в свою руку. Чахён стиснул зубы и опустил голову, а Миша без колебаний надавил пальцами на знакомую точку.
Неудивительно, что прямая стимуляция члена вызывала более острое удовольствие, чем неясные ощущения где-то внутри. Знакомое чувство затуманило разум Чахёна, его тело расслабилось. Но то, как это чувство отзывалось внутри, было совершенно неожиданно. Каждый раз, когда Миша нарочито царапал ногтем его любимое место, внутренние стенки словно оживали, пульсируя и сжимаясь.
- Не надо, не надо... Отпусти, псих...!
Когда голову накрыла волна удовольствия, первым отключился речевой центр. Мозг, неспособный подобрать понятные обоим слова, выдавал самые простые фразы. К несчастью, среди них были и те, что Миша мог понять.
От возбужденного смеха у Чахёна побежали мурашки по коже. Ему показалось, или член внутри него стал еще тверже? У него запершило в носу. Подумать только, я связался с тем, кто возбуждается от ругательств. Не успел он как следует ужаснуться этой мысли, как Миша резко толкнулся.
Наконец спереди брызнула прозрачная жидкость. Прозрачные выделения бессмысленно намочили руку Миши и покрыли покрасневшую головку и ствол под ней. Невозможно было понять, спереди это или сзади, от какого удовольствия это происходит, и челюсть непроизвольно отвисала.
Продолжая тереть влажный кончик члена, Миша все быстрее и быстрее входил и выходил. Смазка разлеталась во все стороны, оставляя на полу мелкие лужицы. Тело Чахёна, лежащее на спине, постепенно продвигалось в коридор. Миша, передвигаясь на коленях, не давал ему передышки, продолжая свои атаки. Псих, псих... Неспособный сдержать смешанные ощущения, Чахён снова почувствовал, как его глаза увлажняются, и Миша прошептал страшным голосом:
- Юан, не делай кроссы для других людей в будущем.
Какой бред. Даже учитывая, что он не в себе, это было абсурдно.
- А, ах, а, хватит нести чушь…
Продолжая извиваться, Чахён выпалил очередную порцию ругательств. Миша, уловивший интонацию, если не смысл, сильно надавил внутрь своим членом и начал вращать им по кругу. Ноги Чахёна словно горели, он отвернулся и сильно прикусил губу. Он не хотел плакать, но ему было слишком хорошо. И Миша, хитрец, использовал это удовольствие как инструмент для шантажа.
- А-ах... мм, а-э, псих... а, м-мх...
- Скажи, что не будешь... не будешь принимать пасы от других, хх, и не будешь отдавать им.
Скажи еще, что на пенсию пора. Хотел огрызнуться Чахён, но черные глаза Миши горели слишком ярким огнем. В бездонной черноте его расширенных зрачков читались опасные мысли. И это, без сомнения, было влияние Кейхилла Лава. Чахён до сих пор помнил его пугающий, звериный взгляд в тот момент, когда он помог ему забить гол и разделил с ним предвкушение победы.
Миша тяжело дышал, яростно двигая бедрами, словно хотел убить его. Из раскрытого горла Чахёна вырывался сдавленный хрип. Он зажмурился, чувствуя себя жертвой публичной порки. О защите не могло быть и речи. Внутренности превратились в жидкое тесто, которое Миша безжалостно разминал, и голосовые связки непроизвольно расслаблялись.
- Быстрее, скажи, что будешь принимать только мои...
Миша капризничал, требуя невозможного. В его мерцающем взгляде читалась такая трогательная мольба, что сердце Чахёна защемило. Не дождавшись ответа, Миша, разгоряченный, прижался еще сильнее. Чахён в невыносимом возбуждении замотал головой, и тогда Миша, прижав большой палец к его уретре, начал настойчиво тереть.
Удовольствие, превращающее мозг в кашу, все нарастало. Сейчас кончу... хочу кончить. Примитивное желание делало Чахёна жалким и беспомощным.
- Я лучше всех знаю, что тебе нравится...
- А, ладно... только остановись... А, а...
- Если еще раз так сделаешь, убью.
Его. Последние слова Миши едва донеслись до Чахёна, и его голова безвольно упала набок. Ощущение трения с обеих сторон вознесло его к головокружительной кульминации. Горячее дыхание опалило кожу, и в тот же миг низ живота словно прорвало. Перед глазами вспыхнул яркий свет.
Его колени сжались, пальцы на ногах поджались. Миша продолжал ласкать скользкую головку его члена, словно напоминая о своем предупреждении. Вторая волна оргазма была долгой и мощной. Сперма брызнула струйками, забрызгав живот и грудь. Чахён, обессиленный, распластался на полу, как тряпка. Но и Миша, чей член все еще был внутри Чахёна, тоже был не в себе.
Внутренности Чахёна сжались, крепко обхватив чужой член, а через несколько секунд расслабились. Спазмы повторялись снова и снова. Миша, с искаженным лицом, толкался все глубже, попадая в сжимающиеся и разжимающиеся мышцы. Будучи мужчиной, Чахён понимал, что Миша близок к разрядке.
Место, куда попала сперма, было невообразимо глубоко внутри. Скорее ближе к пищеводу, чем к анусу. От ощущения, как жидкие брызги ударяют в самую глубокую внутреннюю стенку, Чахён странным образом подумал о контрацепции. Даже не подумал о презервативе... Он не мог поверить в происходящее. Но никакие сожаления не могли заглушить отголоски удовольствия.
Его голова моталась из стороны в сторону, дыхание сбилось. Даже кончая, Миша продолжал толкаться, словно не в силах совладать со своим возбуждением. Казалось, он хотел оставить в Чахёне каждую каплю. Чахён, принимая эти грубые толчки, дрожащей рукой погладил Мишу по спине, а затем обнял его тяжелое тело, прижавшись к нему.
Миша уткнулся разгоряченным, влажным лицом в плечо Чахёна. Прошло немало времени, прежде чем их дыхание выровнялось. Прерывистые вздохи постепенно становились ровнее.
Чахёна пронзила нежность, когда он услышал эти жалобные вздохи. Что же так мучило Мишу, заставляло его так себя вести? Чахён никогда и никому не позволил бы так грубо и бесцеремонно с собой обращаться. Но вместо шока от проникновения и грусти после оргазма он чувствовал лишь бесконечную нежность к Мише, полностью поглощенному им. С ним определенно что-то не так.
Чахён слабо запрокинул голову и поцеловал Мишу в ухо. Тот вздрогнул. «Наверное, важно подбодрить его после первого раза», – подумал Чахён, несмотря на свое состояние. Он хотел дать Мише передышку, но его резко подняли.
Миша встал, крепко держа Чахёна за бедра. Член, все еще находящийся внутри, под действием силы тяжести вошел еще глубже, упершись чуть ли не в легкие. Невероятно, но даже после оргазма он был твердым как камень. Чахён задыхался и судорожно хватался за первое, что попалось под руку – за шею Миши.
Чахён не понимал, что именно так возбуждало Мишу. Тот, держа его на руках, шаг за шагом направился в спальню. На полу оставался влажный след. Поднятые в воздух ноги Чахёна беспомощно болтались.
Они быстро прошли по темному коридору, и Миша бросил Чахёна на мягкую кровать. Сердце Чахёна бешено колотилось. Внезапно осознав, что он лежит на одеяле в обуви, он в панике забормотал:
- Миша, я в обуви... сними мне обувь...
Это была почти мольба, выраженная языком тела. Услышав жалобный голос, Миша неохотно протянул руку и схватил Чахёна за лодыжку. В следующее мгновение он резко стянул обувь с его ног и отбросил в сторону. Это же спонсорская обувь... Не успел Чахён произнести эти слова, как его вжали в кровать.
Миша без предупреждения вошел в съёжившегося Чахёна. Уже твёрдый член проник внутрь, раздвигая чувствительные стенки. Чахён видел, как стекающая сперма пачкает его бёдра и колени. Эта непристойная, безнадёжная картина тут же погрузила его в пучину порочного, откровенного возбуждения.
Вытирая сперму между ног, Миша той же рукой схватил Чахёна за тазовую кость. Глядя на напряжённые мышцы спины, которая вздрагивала при каждом толчке, он исказил лицо и без предупреждения резко вышел. Шлёп! - Чахён почувствовал, словно ему вонзили нож в самое сердце, и его рот открылся, как у сломанной игрушки. Шлёп, шлёп - слюна потекла по подбородку.
Это было слишком глубоко. Поза изменилась, и теперь твёрдый член упирался чуть ли не в сердце. Слёзы текли из глаз от удушающего удовольствия, но Миша, не замечая их, лишь сильнее сжимал его бёдра. Упираясь одним коленом в кровать, он вбивался в Чахёна.
С каждым толчком Миши огромная кровать сотрясалась. Тело Чахёна вместе с одеялом съезжало вниз, пока не оказывалось на самом краю, и тогда Миша снова притягивал его к себе. Он никогда ещё не чувствовал себя так беспомощно, словно тряпичная кукла. Он пытался упереться ногами, но поза была слишком неустойчивой, и он лишь беспомощно скользил.
После нескольких таких повторений Миша, похоже, больше не мог сдерживаться. Он схватил Чахёна за лодыжки с невиданной силой, затем просунул руки ему под грудь и обнял. Наклонившись, Миша прижался губами к шее Чахёна. Чувствуя, как член трётся о внутренние стенки, Чахён нахмурился.
- А, а, а... Миша! М-мм, а, Миша... слишком...
Тело Миши, прижатое к его спине, мелко дрожало. Ощущение, лёгкого щекотания ногтей внутри вскоре превратилось в жгучее, царапающее удовольствие. Невыносимо сильное раздражение словно прожигало внутренние стенки. Пока перед глазами мелькали белые и чёрные пятна, потная грудь Чахёна оказалась зажата в ладонях Миши. Каждый раз, когда скользящие пальцы случайно задевали возбуждённый член, Чахён непроизвольно дёргался.
Горячие, влажные губы медленно скользили с шеи на плечо. Спина Чахёна, обращённая к Мише, была покрыта синяками. Лёгкие, щекочущие поцелуи вдруг сменились острыми укусами. Чахён невольно выгнул спину и задрал подбородок.
Он не хотел отказывать в такой момент, но не мог иначе. Когда он задрожал всем телом, заикаясь, Миша остановился. Белые твердые зубы медленно царапали кожу вокруг одного места на плече. Острое, мучительное колебание – вот-вот укусит, но не кусает. Миша сдерживался. Хотя у него и нет терпения.
Отчаянное имя само слетело с губ. Нельзя оставлять ненужные следы на теле. Тело спортсмена - не личная собственность, а общественное достояние агентства. Оба это знали.
Тех, кто жаждал подробностей их личной жизни, было предостаточно, а камеры были повсюду. В дни матчей им приходилось раздеваться перед тысячами людей. Новости о Чахёне ежедневно транслировались в его родной стране. Что, если следы, оставленные Мишей, увидит весь мир?..
От этой мысли мышцы внутри него резко сжались. Это было неконтролируемое сокращение. «П-прости», – поспешно извинился Чахён перед Мишей, но мышцы продолжали самопроизвольно сжиматься, стискивая его член. «Что происходит?» – испуганно вцепившись в одеяло, Чахён услышал, как Миша издал сдавленный стон и уткнулся лбом ему в спину.
- Ты слишком сильно сжимаешься, Юан.
- А, Миша, я, а, что-то с-странное...
Невозможно было ни объяснить, ни выразить. К счастью, зубы, которые, казалось, вот-вот вопьются в плечо Чахёна, отступили, но сейчас его в пропасть толкало совсем другое. Его поясница выгибалась, порождая невыразимое удовольствие. Кровь прилила к голове, лицо горело.
Если узнают, если это увидят, если станет известно, что мы с Мишей делаем такие вещи? Чем больше он старался не думать об этом, тем сильнее эта мысль вгрызалась в его сознание. Ему должно быть стыдно до смерти, но тело лишь ещё больше возбуждалось. Нет, так нельзя. Если так будет продолжаться… Невыносимое возбуждение затуманило его разум, а бедра сами собой начали содрогаться.
- А, а... почему, почему я не могу... контролировать...
Как только мышцы Чахёна сжались вокруг члена Миши, тот не смог больше сдерживаться. Крепкая рука обхватила его талию, грозя оставить новый синяк, и резко вошёл внутрь. Когда напряжённые мышцы насильно раздвинулись, по телу Чахёна прошла волна удушающего удовольствия, покрывая его горячим потом.
- А...! М, м, м-мм... Миша, Ми, Миша, Ми...
Из его горла вырвался хриплый стон. Ощущение, будто его внутренности выворачивают наизнанку, заставляло даже ступни покалывать. Удовольствие, разрывающее его на части. Слюна стекала по подбородку.
Юн Чахён любил приятные ощущения. Ему нравился выброс адреналина после забитого гола, эндорфины после изгоняющей усталости пробежки. Но чрезмерное удовольствие в первую очередь отключало его разум. Мозг, пытающийся цепляться за рациональность, таял, как желе, а слова невнятно слетали с губ. Каждый раз, когда его поясница прогибалась, Миша приподнимал его.
- Прямо, бедра... держи прямо.
- А, не могу... э-это, я, х, а... а... снова...
Как только из его уст сорвалась эта детская мольба, из члена начала сочиться жидкость. Похоже, в плане физических ощущений Юн Чахён был более чувствителен, чем Миша. Даже в таком безумии он находил удовольствие. Когда разум помутился, все страхи, которые прежде терзали его, стали бессмысленными.
Ему было всё равно, что станет с его телом – изменится ли оно, искривится, разорвётся на части и соберётся заново. Он просто хотел, чтобы Миша делал с ним всё, что угодно. Он был бы счастлив, если бы это стало необратимым. Протянув руку, он обнял руку Миши, сжимающую его талию, словно умоляя, и тот начал нежно поглаживать его поясницу.
- П-продолжай, продолжай... внутри продолжай... так продолжай...
- Я не понимаю, что ты говоришь... Юан.
Непонимание повисло между ними. Мысль о том, что они даже не могут нормально общаться, вызвала странное чувство умиления. Не понимая слов, Миша всё же сильно надавил на его поясницу. С каждым быстрым, мелким толчком внутри разгоралось пугающее удовольствие. Когда Чахён невольно потянулся к своему возбуждённому члену, Миша перехватил его руку и обхватил его член своей ладонью.
- М-мм... а... м... м, ан, а...
Звуки, которых он никогда раньше не издавал, разносились по спальне Миши. То, что ещё вчера вечером казалось немыслимым, происходило прямо здесь, на этой кровати. Когда с его губ сорвался протяжный стон, Миша повернул Чахёна на бок, лицом к потолку.
Член внутри него двигался круговыми движениями, описывая окружности на влажных стенках. Каждый толчок отдавался острой болью, и Чахён беззвучно закричал, задыхаясь. Не обращая внимания на то, как его голова безвольно запрокидывалась, Миша, с расфокусированным взглядом, прижимался к нему всё сильнее. Расстояние, которое казалось непреодолимым, сократилось ещё больше, и проникновение стало ещё глубже.
- Смотри только... на меня... ни на кого больше... не позволю... не прощу...
Каждый толчок сопровождался словами, словно Миша вбивал их в него вместе со своим членом. От этих резких движений низ живота Чахёна сводило судорогой, из глаз текли слёзы. Прижимая большой палец к животу, он судорожно кивал. Это было самое глубокое проникновение. Казалось, что дальше уже невозможно, но член Миши проникал всё глубже, за пределы органов, разрывая его изнутри. Это было невыносимое, запредельное удовольствие, от которого он вот-вот развалится на части.
Ноги Чахёна бессильно расходились и снова неловко смыкались. Каждый раз, когда его мускулистые бёдра напрягались, Миша ещё крепче сжимал его ягодицы. Затем последовало ощущение, будто его внутренности выворачивают наизнанку, и из глубины донёсся хлюпающий звук.
Пот и влага разлетались во все стороны. Точка внутри живота, которую Чахён считал единственной чувствительной, оказалась не одна. Каждое место, которого касался Миша, покалывало. Покрасневшие, разгоряченные внутренности безумно сжимались от горячего трения.
Ах, теперь действительно скоро. Почувствовав приближение третьего оргазма, Чахён закусил мокрые губы до крови.
Но в тот же миг к нему прижались жадные губы Миши. Проникнув между плотно сжатых губ, Миша начал искать его язык. Когда мышцы во рту мягко сплелись, внизу, в месте их соединения, вспыхнула последняя, свирепая волна удовольствия. Головокружительный оргазм.
Сердце Чахёна сильно забилось, а затем его тело начало дрожать, как в лихорадке. Раз, два, ещё несколько раз. Сильные судороги сотрясали даже тело Миши. Когда из его горла вырвался отчаянный стон, Миша крепко обнял его за талию. Зажатый в этих сильных руках, Чахён почувствовал, как новая порция спермы наполняет его тело.
Ах... вместе. Удовольствие, отличное от всего, что он испытывал до сих пор, полностью заполнило даже сердце Чахёна. Чувствуя, как горячая, вязкая субстанция снова и снова ударяет внутри его тела, Чахён продолжал прижимать губы к Мише. Влажное дыхание переходило из одного рта в другой.
В итоге всё сводится к этому. Всё в конечном итоге заканчивается поцелуем. Когда он целует Мишу, смешивает слюну и трется языками, ясный фитиль в его голове сгорает дочерна. Слезы, скопившиеся в уголках глаз, стекали под крепко зажмуренными веками.
В итоге белая жидкость начала вытекать из переполненного тела. Горячая субстанция, выливающаяся толчками, проходила через щель между их телами и оставляла непристойные следы на белой простыне. Липкая влага пропитала промежность Чахёна и тренировочные штаны Миши.
Ощущение тёплой, тягучей жидкости, стекающей по ягодицам и бёдрам, вызывало чувство детской беспомощности, словно он сделал что-то неправильное. Это было грязное, постыдное чувство, словно он отбросил всякий стыд. Чахён потёрся ступнями о влажную простыню, пытаясь справиться с этим ощущением.
Морщась от лёгких судорог, пробегающих по телу, Чахён подумал: «Не станет ли это травмой? Не оставит ли этот шокирующий, невиданный ранее опыт глубокий след в его душе?» Юн Чахён был человеком с хрупкой психикой.
И он был человеком, для которого такие вещи становились наваждением.
Даже когда долгий оргазм закончился, Миша не отпускал его. Чахён безвольно лежал, уткнувшись лицом в подушку, заключённый в крепких объятиях. Их влажные тела слились воедино. Но нужно было ещё кое-что сделать. Собрав остатки сил, Чахён поднял руку и, как и обещал, погладил Мишу по голове.
Бессильные пальцы коснулись мягких волос. Хотя голос был лишен энергии, Миша, казалось, был доволен и прижал свою горячую щеку к щеке Чахёна. От мягких волос повеяло душистым ветерком. Даже запах пота Миши был приятным. Есть ли что-то некрасивое в этом теле?
- Я действительно люблю тебя, Юан.
«Я буду стараться изо всех сил». Нежно прошептал Миша ему на ухо. Как можно стараться еще усерднее, чем это? Когда Чахён медленно кивнул и заправил влажные волосы за ухо, он почувствовал, как то, что было погружено в его тело, снова начало твердеть.
Если так пойдёт и дальше, я точно не выдержу. Чахён, испытывая редкое для себя чувство поражения, посмотрел на высокий потолок. Не как любовник, а как спортсмен, как коллега по профессии. Тем временем рука Миши ласково поглаживала его кожу, а затем снова обхватила талию, словно приглашая к продолжению.
Это был день его победы и одновременно первый день, когда он стал развратником. Чахён отрешенно моргал, лежа рядом со своим энергичным, молодым любовником.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty