Поцелуй на поле. Глава 54
Единственное, что одиноко возвышалось над тёмным и влажным, словно морская пучина, городом, был огромный стадион Эли Сити. Круглое здание, расположившееся внутри гавани подобно горбатому киту, мерцало тусклым светом, излучая предматчевый азарт. Гул, похожий на шум затопленного помещения, по мере приближения к полю превращался в отчётливый боевой клич.
Полуфинал. Второй матч. День решающей битвы.
Чахён сидел на скамейке запасных команды Винчестер, накрытой большим навесом, в клубной куртке вместо формы.
Дождь, начавшийся с утра, продолжался и сейчас. Вопреки прогнозам, обещавшим постепенное ослабление, к моменту выхода игроков на стадион он усилился настолько, что стал похож на шум ливня. Влажный воздух обволакивал горло с каждым вдохом, а подошвы бутс быстро промокли.
Но как бы сильно ни лил дождь, футбол не остановить. Чахён посмотрел на плотно заполненные трибуны.
Сегодня стадион был заполнен в основном домашними болельщиками Эли Сити. Они были в чёрных дождевиках, размахивали чёрными флагами и запускали в воздух такие же чёрные фейерверки. Кто бы мог подумать, что они так удачно выбрали цвет своей команды? Красный цвет трибун Винчестера, занимавших меньше трети стадиона, едва проглядывал сквозь дождь.
Тренер и его помощники, сидевшие на той же скамейке, были заняты последним обсуждением стратегии. Со всех сторон доносились серьёзные разговоры.
- Погода - серьёзный фактор, и это вызывает много беспокойства.
- Да уж. Планы пришлось менять так внезапно, что всем трудно адаптироваться.
- Хотя бы первый тайм нужно как-то продержаться...
Два тренера, обсуждавшие что-то серьёзное рядом, вдруг заметили Чахёна и замолчали. Все на скамейке запасных переживали за его состояние. Медперсонал, сотрудники, даже запасные игроки.
Чахён засунул руки в карманы и посмотрел на дождливое поле.
Под торжественную музыку игроки обеих команд выстроились в ряд в центре поля. Было видно, что их новая форма и бутсы уже успели промокнуть. Двадцать два игрока, пожав друг другу руки, рассредоточились по полю, заняв свои позиции.
В тот момент, когда дым окутал поле, а табло на мгновение стало белым, раздался оглушительный рёв. Матч начался.
Игроки на поле разом сорвались с мест. Тренер и его помощники, сидевшие неподалёку, начали внимательно следить за ситуацией. Эта бурная деятельность напоминала паровоз. Чух-чух-чух, обычно невидимые механизмы бешено работали, продвигая матч вперёд.
Давно я не смотрел игру с этого места.
Погруженный в свои мысли, Чахён тихо застегнул куртку. В подростковом возрасте, когда он только начинал играть в зарубежной лиге, такое случалось часто. Дни, когда никто не верил в его способности, и он не мог их доказать… Невероятно, что он уже забыл об этом.
Эли Сити наступал так же яростно, как и в первом матче. Быстрые нападающие занимали свои позиции, а защитники не давали сопернику пробить оборону. Плотная и прочная стена снова и снова теснила Винчестер.
Преимущество домашнего поля давало о себе знать. С каждой минутой поддержка болельщиков Эли Сити становилась всё более яростной. Казалось, они совсем не обращали внимания на холодный дождь. Мощное пение десятков тысяч голосов звучало для Винчестера как погребальный марш.
Предчувствия были недобрыми. Чахён, участвовавший в первом матче, лучше всех на скамейке запасных понимал, что происходит на поле. Для опытных и бывалых нападающих Эли Сити это поле было как родной дом. Товарищи по команде Винчестер изо всех сил старались отбить град стремительных ударов.
Мрачные предчувствия оправдались ещё до 30-й минуты первого тайма. Нападающий Эли Сити резко рванул вперёд, ловко обошёл нескольких молодых защитников Винчестера и вышел прямо к воротам. Брызги воды разлетелись во все стороны, ноги запутались, кто-то поскользнулся. В тот момент, когда пронзительный удар полетел к воротам, все на скамейке запасных Винчестера вскочили на ноги.
Мяч, пущенный нападающим Эли Сити, слегка задел пальцы вратаря, бросившегося на перехват, и, быстро вращаясь, влетел в сетку. На мгновение всё стихло, а затем взорвалось оглушительным ревом трибун.
Гол. Чахён невольно напряг икры и лодыжки, готовый вот-вот сорваться с места и выбежать на поле. Но в следующее мгновение вся энергия, наполнявшая его тело, словно испарилась.
Чахён ничего не мог сделать. Он забыл об этом.
Ноги, дёргавшиеся от желания бежать вперёд, он с силой прижал к земле. Блю, почти перешагнувший за боковую линию, отступил назад. Видя, как он тяжело опускается на скамейку, никто из тренеров не проронил ни слова.
Неумолимое время шло. Эли Сити, забив первый гол, воспрянули духом. И это было понятно – им достаточно было сохранить текущий счёт, чтобы выйти в финал. Напротив, боевой дух Винчестера падал так же стремительно, как капли дождя.
После быстро пролетевшего первого тайма судья добавил всего 3 минуты. Перевес был очевиден. Все присутствующие понимали это. Винчестеру было практически невозможно забить два гола. Вместо того чтобы думать о победе, им нужно было беспокоиться о том, как бы не пропустить ещё один мяч.
В гнетущей тишине Чахён сжал кулаки в карманах до побеления. Чувство, бурлившее у него внутри с самого вечера, холодной волной захлестывало его.
Обидно. Досадно. Несправедливо.
Это не было высокомерием, уверенностью в том, что с его выходом на поле команда обязательно победит. И не было безрассудством, желанием в одиночку переломить ход матча. Он просто хотел быть с ними. Победа и поражение имеют смысл только тогда, когда они разделены со всеми. Когда команда выигрывает, он хотел быть впереди, вести всех за собой, а когда проигрывает – бороться за отыгрыш. Бежать до тех пор, пока не перехватит дыхание и не помутнеет в глазах – это был его выбор, его цель в жизни.
Но сейчас, находясь на пике своей карьеры, когда цель была так близка, он был вынужден сидеть на скамейке запасных. Он мог только наблюдать за развязкой.
Возможно, это конец. Эта мысль пронзила его. Холодный и трезвый вывод.
Большинство людей будут довольны этим результатом. Они сделали всё, что могли. Закончили на хорошей ноте. Винчестер дошел до полуфинала – это уже достижение. И это правда.
Но Чахён никак не мог смириться с этой мыслью. Он никогда не относился к своей главной жизненной цели так легкомысленно. Сидеть на краю поля и наблюдать за поражением своей команды – это была настоящая пытка. От удушающего бессилия у него защипало глаза, и он потёр их рукой.
В этот момент в его затуманенном взгляде мелькнула высокая фигура с каштановыми волосами. Миша, получив острый пас от Кейхилла с другой стороны поля, стремительно рванул вперёд. Его ноги, двигавшиеся так быстро, что оставляли за собой размытый след, мощно отталкивались от мокрой травы.
Это был умопомрачительный рывок. Он пронёсся от центра поля до штрафной площадки словно в мгновение ока. Резко воткнув шипы бутс в мокрую землю, Миша в один миг оказался перед воротами Эли Сити.
Но защитники Эли Сити не дремали. Громадный Джошуа Хартман преградил Мише путь, внезапно возникнув перед ним. Каждый раз, когда Миша пытался обвести его, меняя направление движения, Джошуа настойчиво пытался вырвать у него мяч. В разгар этой напряжённой борьбы, в какой-то краткий миг, нога Миши слегка дёрнулась.
Мяч прошмыгнул между ног Джошуа. Трибуны взорвались изумлённым, почти испуганным криком. Чахён невольно открыл рот от удивления.
(Прим.: Проброс между ног считается высшей формой превосходства нападающего игрока над защитником. В каждой стране у проброса между ног есть свое название. Где-то оно звучит, как насмешка, а где-то восхваляет мастерство нападающего.
В Германии проброс между ног сравнивают с выстрелом в ногу (немецкое “beinschuss”).
В Бразилии его называют просто - “окошечко” (бр. “janelinha”).
Во Франции - “мостик” (фр. “petit pont”).
В Венгрии - “фартук” (венг. “koteny”), предполагая, что он бы уберег защитника от проброса.
А вот во Вьетнаме такому маневру дали поэтичное название - “продеть нитку в игольное ушко”(вьет. “xau kim”), подчеркивая, что провернувший его - искусный мастер.
В России этот прием называется «в очко».
Ну а в Англии проброс между ног носит на первый взгляд странное название - “nutmeg”, что дословно переводится как “мускатный орех”. Но, оказывается, на сленге nutmeg означает еще “попасться на чью-то уловку и чувствовать себя глупо”.)
Сколько раз этот парень издевался над Хонсам этим приёмом! Чахён живо вспомнил, как однажды в его саду Миша так же ловко прокидывал мяч между лап ничего не понимающей собаки. Конечно, она думала, что красивый мужчина просто играет с ней.
Но человек по имени Джошуа, один из лучших защитников, так не думал. Неожиданно «орехованный», он замер на месте, как медведь, ужаленный пчелой. Миша же, не теряя времени, подхватил выскочивший сзади мяч и тут же отправил его в ворота Эли Сити.
Всё произошло за несколько секунд. Вратарь прыгнул совсем не туда, промахнувшись мимо мяча. Сетка ворот вздулась, словно от удара волны.
Фантастический гол, сравнявший счёт.
Оглушительный рёв потряс стадион до основания. Стоны разочарования болельщиков Эли Сити смешались с ликующими криками фанатов Винчестера, превращая огромное круглое пространство в вихрь звука. Пока воздух сотрясался от рёва трибун, все на скамейке запасных Винчестера, где сидел Чахён, вскочили на ноги.
- Ха… - Чахён невольно улыбнулся.
Миша проложил путь. Путь, который, возможно, приведёт к победе.
Первым к Мише подбежал Кейхилл, отдавший голевой пас, и обнял его. Затем к нему бросились все остальные товарищи по команде. Миша мгновенно исчез в толпе поздравляющих. Его высокую фигуру скрыли руки, хлопающие по спине, крепкие объятия, похвалы и поцелуи. Сквозь шум прорезался свисток судьи, возвестивший об окончании первого тайма.
И в этот момент Чахёна неожиданно охватило острое чувство одиночества.
Всё происходящее перед ним казалось сценой из фильма. Фильма, где все роли, главные и второстепенные, уже распределены. А ему не досталось никакой. Даже роли статиста. Чахён, словно зритель в кинотеатре, просто сидел на скамейке и наблюдал за этой прекрасной картиной.
Подступающая боль жгла горло. Он чувствовал себя так, словно умирает от тоски. Чем прекраснее был Миша на экране, тем печальнее становилось Чахёну. Потому что он хотел быть первым, кто обнимет его, опередив всех остальных. Он хотел быть единственным для него. Хотел хвалить его, целовать… и…
Именно в этот момент его взгляд встретился со взглядом человека на экране.
В этот момент из его пересохшего горла вырвался глупый звук. Чахён ошеломлённо смотрел, открыв рот. Миша, выбравшись из толпы, смотрел прямо на него. Оттолкнув окружающих, он, словно носорог, направился к Чахёну.
Три метра, два метра, один… Пока Миша, разрушая невидимую стену, приближался к нему, Чахён, не в силах вымолвить ни слова, смотрел на него широко раскрытыми глазами.
- Юан, - произнёс Миша, глядя на Чахёна сверху вниз. Его мокрые кудрявые волосы упали на лоб. Он стоял так близко, что капли дождя, стекавшие с его длинных ресниц, могли упасть Чахёну на колени. В сыром воздухе его глаза были ясными и прямыми, как никогда. И в то же время прекрасными, как у русалки, вышедшей на берег.
Под пристальными взглядами тысяч людей и объективами камер, посреди рёва трибун и шума дождя, Миша протянул Чахёну свою мокрую руку. Его голос, чёткий и ясный, прорезал шум:
Он взял онемевшую руку Чахёна в свою.
Под гул голосов они шли по тёмному коридору. Вернее, Чахёна тащил за собой Миша. Несколько сотрудников, поражённые этим зрелищем, расступились перед ними, словно воды Красного моря, но Миша, крепко держа Чахёна за руку, не обращал на них никакого внимания.
Достигнув дальнего конца лабиринта коридоров, Миша втолкнул Чахёна в какое-то пустое помещение. Тёмная комната, где никого не было, по всей видимости, была конференц-залом. Спиной Чахён с силой ударился о стену. Он сделал глубокий вдох и посмотрел на Мишу.
В полумраке комнаты стало видно, что Миша промок насквозь, с головы до ног. Он тяжело дышал, откинув назад мокрые каштановые волосы, всё ещё находясь под впечатлением от игры. Чахён ошеломлённо смотрел на его лицо, испачканное травой и грязью, а затем, наконец, возмущённо воскликнул:
Но как только Чахён открыл рот, Миша тут же впился в его губы. Горячие губы вторглись в его рот, мгновенно перекрывая доступ воздуха. В тот момент, когда затылок Чахёна ударился о стену, он широко раскрыл глаза.
Этот парень точно сошёл с ума…
Сердце Чахёна ёкнуло, и он попытался оттолкнуть Мишу, упираясь руками ему в грудь. Но Миша, прижавший его к стене, только сильнее поднял подбородок и обвил его язык своим горячим языком. Чахён попытался вырваться, но сильные руки обхватили его за талию и ещё крепче прижали к себе.
Миша жадно целовал его, словно утоляя жажду. Чахён почувствовал, как бешено колотится его сердце, когда Миша, не обращая внимания на его сопротивление, кусал его губы и язык. Где они находятся? Что вообще происходит?
Но жар, разлившийся по коже, невозможно было остановить. Неудержимое желание уже давно не знало ни времени, ни места. Ледяное от дождя тело Миши и тепло Чахёна столкнулись, порождая взрывную волну возбуждения.
Закрыв глаза, Чахён услышал откуда-то издалека приглушённый шум. Это тайное свидание посреди матча, на который собрались десятки тысяч зрителей, напомнило ему о том, что произошло несколько месяцев назад.
В перерыве матча 1/8 финала, в тот напряжённый момент… это Чахён затащил Мишу в туалет и сделал то же самое. Это он, на глазах у всех, словно похищая, увёл его, и, не объясняя причин, тут же впился в его губы. Это уже почти забытое воспоминание было началом их странных отношений, началом, которое он никогда не забудет.
Интересно, чувствовал ли тогда Миша то же самое? Было ли его тело таким же холодным от дождя, а своё - горящим? Были ли мысли такими же смутными и непонятными? Было ли ему так же… хорошо, до смерти хорошо? Едва эта мысль промелькнула в голове Чахёна, он оттолкнул Мишу.
- Ты… что ты творишь? - спросил он.
Его лицо горело, сердце бешено колотилось. Дыхание Миши, такое близкое, было слишком знакомым. Они провели всю ночь, обнимаясь голыми телами, как он мог не узнать это тепло?
Миша какое-то время молча смотрел на ошеломлённого Чахёна, а затем, наклонившись, прошептал, словно шум дождя:
Чахён вздрогнул и посмотрел ему в лицо. Его глаза, сияющие, словно синее пламя, были ярче, чем обычно.
- Ты всё ещё… сейчас… тебе страшно и больно?
Чахён ошеломлённо открыл рот. Он действительно говорил это. Он не мог забыть свои слова, произнесённые сквозь слёзы и удовольствие.
Прошлой ночью страх поглотил его разум и тело. Недоверие ко всем, ощущение, что все вокруг пытаются унизить его, отвращение, чувство предательства и отчаяние - всё это, как едкий дым, проникало в лёгкие, причиняя невыносимую боль. Он, как затравленный зверь, искал спасения у Миши.
Но можно ли назвать страхом это горячее чувство, которое он испытывает сейчас? Этот поцелуй, лишающий сил, отнимал у него всё. Даже удушающее одиночество, которое ещё совсем недавно заполняло его, исчезло без следа от прикосновения Миши. Словно смытое проливным дождём, оно растаяло, как дым.
Всё, что осталось, - это присутствие Миши и бесконечное чувство покоя.
- Я… я… - Чахён беспомощно стоял, прислонившись к стене. Миша оперся рукой о стену рядом с ним, словно заключая его в клетку. Его прекрасные, словно мокрые гортензии, глаза смотрели на ошеломлённое лицо Чахёна.
Затем он произнёс слова, которые словно резали по сердцу:
- Юан, на самом деле мне не нравится эта работа.
Чахён ошеломлённо моргнул. Это неожиданное признание подтвердило смутное подозрение, которое таилось в глубине его души. Возможно, даже присутствие Миши здесь не было продиктовано его собственной волей… Он и сам об этом думал.
Чахён невольно протянул руку и схватился за край футболки Миши.
- Если быть точным, мне всё равно, чем заниматься. Если это твой выбор.
- Мне нравишься ты. Поэтому я тоже выбрал это. Для меня это был единственный способ встретиться с тобой.
Эти слова словно пронзили Чахёна насквозь. Его взгляд дрогнул. Но Миша продолжал говорить, глядя ему прямо в глаза:
- Но когда я с тобой, это тоже становится моей целью.
Синие глаза вдруг сверкнули. Переливающееся, словно текучее северное сияние, мерцание звезд - это был новый, незнакомый свет, которого Чахён никогда раньше не видел в глазах Миши. Он не мог отвести взгляда от этого сияния, словно от невероятного природного явления, увиденного впервые в жизни.
- Я впервые подумал, что даже это может быть приятным, когда я с тобой, - сказал Миша.
- Встречи с бессмысленными людьми, время с товарищами по команде, тренировки, матчи, лига… - Миша мягким, спокойным голосом перечислял свои будни. - И даже надоедливые интервью и глупые рекламные ролики. Я подумал, что во всём этом много забавного и странного.
В темноте лицо Миши казалось то ли улыбающимся, то ли совершенно бесстрастным. Чахён слегка приподнял голову, пытаясь понять его выражение, и Миша, словно заглядывая ему в душу, взял его за руку.
- Поэтому теперь я хочу победить.
Чахён вздрогнул. Несмотря на то, что они стояли так близко друг к другу, что чувствовали тепло тел, это простое прикосновение рук пронзило его до глубины души.
- Я хочу увидеть, чем всё закончится. Мне интересно, что будет в конце. Я хочу увидеть это своими глазами.
- Но для этого ты должен быть рядом.
Миша говорил о победе. Для него, человека, далёкого от мирских желаний, эти слова о будущем звучали странно и в то же время завораживающе красиво. Сильные руки крепко держали Чахёна, не давая ему вырваться из-под власти этого необычного обаяния.
Но… сейчас Чахёна тяготила ещё одна мысль. Осознав это, он опустил голову. Лоб коснулся мокрой груди Миши.
- Но… Миша, ты же знаешь. В этот раз я…
- В этот раз ты запасной игрок, имеющий право выйти на поле. Блю, наверное, тоже сейчас думает о тебе, - уверенно сказал Миша, и в его голосе прозвучала лёгкая печаль. - Честно говоря, я не хочу отдавать тебя другому мужчине, но ты нужен не только мне…
От этих слов Чахён невольно улыбнулся. Другому мужчине? Неужели он предлагает ему сейчас же бежать к тренеру и умолять выпустить его на поле во втором тайме? Какой позор… Но Миша, крепко сжимая его руку, продолжил:
- Юан, выйди на поле. И оставайся рядом со мной.
- А я буду позади тебя. Я буду пасовать и навешивать тебе туда, куда ты захочешь. Ты сможешь играть так, как тебе нравится.
Сердце Чахёна сжалось, а затем бешено забилось. Он сжал кулаки, чтобы сдержать нахлынувшие чувства. Миша накрыл его кулак своей ладонью.
- Победи, Юан. Прямо передо мной.
Удушающая поддержка и любовь, словно дождь на сухую землю, пропитали душу Чахёна. Миша, словно обнимая его израненное сердце, своей силой поднимал его на ноги.
О чём он так боялся? Почему он чувствовал себя одиноким и покинутым? Ведь рядом с ним был Миша, его безумный товарищ по команде и единственный возлюбленный, готовый поставить на карту всю свою жизнь ради него.
Это приятное чувство, окутавшее его тело, было давно забытым ощущением свободы. Все те эмоции, что сковывали его словно стеклянный купол, наконец-то разбились на осколки и рассеялись в воздухе. Тяжесть, которая, казалось, давила на него с огромной силой, теперь казалась не более чем пустым грузом.
Всё, что ему нужно, - это Миша. Он был прав.
- Ты сводишь меня с ума, - сказал Чахён, обнимая Мишу. Тёмно-серая выездная форма Винчестера, насквозь промокшая, плотно облегала его тело. Прижавшись щекой к его груди, Чахён услышал биение сердца - того самого сердца, которое словно удерживало его на земле, не давая парить в облаках.
- Вечно вытворяешь что-то безумное… Сбежал сразу после первого тайма, что ты скажешь остальным? Как насчёт совещания? И как ты теперь посмотришь в глаза тренеру?
Несмотря на ворчание, Чахён чувствовал странное спокойствие. Земля под ногами, которая до этого казалась зыбкой, теперь становилась твёрдой. На этой твёрдой земле, которая поддерживала его, Чахён снова мог стоять прямо.
Но Миша, словно не замечая его серьёзных мыслей, прижался к нему и прошептал совсем другое:
- Мой гол. Не ругай меня, а похвали.
Мне было очень тяжело без тебя. Его голос, хриплый и тихий, был полон привычного для Миши кокетства. Яркий, острый блеск в его глазах исчез без следа. Он, словно капризный ребёнок, жаловался, показывая свою милую сторону только Чахёну:
- И ещё, сегодня я пощадил Джошуа Хартмана. Ты же просил меня не обижать его.
Чахён ошеломлённо смотрел на него, а затем невольно рассмеялся.
Сдержанный смех перерос в настоящий хохот. Надутые губы и серьёзное выражение лица Миши выглядели до нелепости смешно. Сколько бы лет ни прошло, внутри он оставался тем же.
- Эй! Ты это называешь пощадой? Это же настоящая травма! Хорошо, если он вообще не уйдёт из футбола!
- Но я же не сфолил на нём и не получил красную карточку…
- Лучше бы получил! На его месте я бы собрал вещи и уехал домой.
Бедный Джошуа. Чахёну было его очень жаль - каждый раз он становился жертвой Миши только потому, что был одноклубником Чахёна. Вспомнив, как мяч пролетел между ног Джошуа, Чахён снова усмехнулся.
Они смотрели друг другу в глаза и смеялись, как дети, когда в коридоре послышались торопливые шаги.
- Миша, тебе пора. Тебя ждут на совещании.
Чахён представил, как бедные тренеры ищут пропавшего бомбардира. Мише действительно пора идти. И Чахёну тоже предстояло кое-что сделать. Миша сказал, что хочет победить вместе с ним. И он должен помочь ему осуществить эту мечту.
Но когда их мокрые тела начали медленно расходиться, Миша крепко схватил Чахёна за плечи и заговорил. Наверное, это был их последний разговор перед началом второго тайма. Тихий шёпот проник ему в уши:
- Как ты себя чувствуешь, Юан?
Это был риторический вопрос. Миша лучше всех знал о тайных проблемах Чахёна.
Чахён, зажатый в объятиях Миши, посмотрел ему прямо в глаза. Пальцы здоровой руки слегка приподняли острый подбородок Миши. Затем он низким, твёрдым голосом прошептал:
Яркие прожектора освещали поле и трибуны, превращая ночь в день. Влажный вечерний воздух мягко окутывал стадион, стелясь по земле и скользя по полю. В тот момент, когда гигантский экран возвестил о начале второго тайма, десятки тысяч зрителей с волнением наблюдали за историческим моментом.
Напряжение не спадало - первый тайм закончился ничьей. Никто, ни болельщики Винчестера, ни фанаты Эли Сити, не ожидал, что Миша Асплунд забьёт сумасшедший гол в добавленное время. Матч, который, казалось, складывался в пользу Эли Сити, в одно мгновение вернулся на круги своя.
Перед самым свистком Чахён занял свою позицию на поле вместе с другими игроками. Не на скамейке запасных, а там, где он всегда стоял - на передней линии.
С неба, словно из пульверизатора, сыпались мельчайшие капли дождя. Чахён чувствовал на лице прохладный воздух и лёгкий ветерок. Приятное, знакомое чувство волнения.
Блю, увидев, как Чахён бросился к нему после совещания в раздевалке, был одновременно озадачен и серьёзен. Он пристально смотрел на Чахёна, оценивая его внезапно изменившееся состояние и пытаясь понять ситуацию. И это было вполне объяснимо, учитывая, что Чахён до этого не демонстрировал особой уверенности в игре. Тренер наверняка заметил его беспокойство, когда он делал вид, что не обращает внимания на журналистов, или отводил взгляд.
Но, выслушав искренние слова Чахёна о его боевом настрое, Блю всё же изменил своё решение. Возможно, не с большой охотой… но всё же он решил доверить ему последний шанс. Ведь взгляд Чахёна больше не был беспокойным и потерянным.
- Как ты и сказал, самое главное - быть осторожным с рукой, - сказал тренер, похлопывая Чахёна по плечу. Это была шутка, которую Чахён отпустил накануне вечером. Крепко сжав забинтованную руку, Чахён энергично кивнул. Это был шанс, который он не мог упустить. Возможно, последний шанс для него и для команды.
- Я ждал тебя, Юан, - спокойно поприветствовал его Кейхилл, стоявший в нескольких шагах от него. Это он, капитан команды, только что убеждал тренера в необходимости выпустить Чахёна на поле. Но сейчас на его лице не было и следа той серьёзности. Только лёгкая, едва заметная улыбка и привычное любопытство в глазах.
Кейхилл знал о «проклятии» Чахёна и наверняка догадался, что означало поведение Миши, который сразу после первого тайма увёл Чахёна. Наверное, он чувствовал себя как гость на свадьбе, который увидел, как кто-то ворвался в зал и сбежал с невестой. Хотя в этом случае Чахёна скорее похитила невеста…
Чахён обернулся и посмотрел на Мишу, стоявшего позади. Миша, как будто сговорившись, смотрел на него с другого конца поля. Их взгляды встретились, и по телу Чахёна разлилось тепло.
Он стоял впереди, на передовой.
Только сейчас он по-настоящему почувствовал, что снова на поле. Судья поднёс свисток ко рту. Время ностальгии закончилось.
Как только прозвучал резкий свисток, возвещающий о начале второго тайма, Чахён, не раздумывая, рванул вперёд.
Ощущение мокрой травы под ногами было невероятно приятным. Сыграв первый матч, Чахён чётко понимал слабые стороны Эли Сити. Если говорить кратко, это была выносливость. Игроки Эли Сити, в среднем более старшего возраста, к концу матча заметно уставали и их игра ухудшалась.
Тренеры в один голос твердили, что нужно воспользоваться этим моментом. Ради этого они провели бесчисленные тренировки и собрания. Благодаря этому, тело Чахёна двигалось само, занимая нужные позиции, даже быстрее, чем он успевал просчитать расстояние и оценить ситуацию.
С отточенной стратегией и движения товарищей по команде стали более слаженными. Команда обрела прежнюю уверенность, и чаша весов начала склоняться в их сторону. Мяч, до этого крутившийся возле ворот Винчестера, наконец-то пересёк центральную линию.
- Чувствуешь себя отлично, да? Что-то случилось с тобой после разговора с Мишей? - спросил Джуд, толкнув Чахёна локтем в бок, пользуясь небольшой паузой. Чахён лишь пожал плечами, уклоняясь от ответа на этот провокационный вопрос.
- Поговорили? Что, телесный разговор?
У этого парня определённо слишком богатое воображение. Какой телесный разговор может быть за 15 минут? Разговоры ведутся ртом, а не чем-то другим. Чахён ничего не ответил и побежал к противоположным воротам, а Джуд тихо произнес ему вслед:
- Вы оба ненормальные, честное слово.
И он был прав. Чахён, несмотря на упрёк, засмеялся и продолжил бежать по полю, как безумный.
Он чувствовал себя так, будто у него выросли крылья. Чахён принимал летящие мячи, прорывался сквозь защитников. За полчаса Винчестер совершил несколько удачных атак.
Но, несмотря на явный перевес Винчестера, ещё одним игроком, помимо Чахёна, чей боевой дух взлетел до небес, был Джошуа Хартман.
Словно разъярённый зверь, он носился по полю, всем телом блокируя Чахёна, пытавшегося прорваться к штрафной площадке. Весь гнев обрушился на Чахёна. Огромная фигура Хартмана, словно гора, преграждала ему путь, казалось, отрезая все пути к отступлению. Но для Чахёна, знавшего все привычки и манеры Хартмана, ситуация была иной.
Предвидя чуть замедленные движения Хартмана, Чахён ловко ускользал от его мощной защиты. Ему было немного жаль Джошуа, но в мире спорта нет места сантиментам.
Воодушевлённые нападающие Винчестера наращивали темп. Мячи, летевшие под острым углом, то едва отбивал вратарь, то отлетали от отчаянно извивающихся защитников.
И неожиданно для всех настал их шанс.
В центре поля произошла жесткая стычка, и пространство перед воротами Эли Сити на мгновение осталось пустым. Мяч, словно по чьему-то замыслу, отскочил к ногам Миши. Он остановил мяч и быстро огляделся, словно оценивая положение Чахёна. На долю секунды их взгляды встретились.
Ах, как он мог забыть это чувство?
Даже находясь так далеко, он ясно видел, о чем думает Миша. Будто их разумы были связаны.
Резко отбитый мяч прилетел точно к ногам Чахёна, словно по линейке. Оставалась всего секунда, прежде чем на него набросятся защитники. Чахён принял высоко отскочивший мяч на бедро и начал вести его. Ощущая волнующее прикосновение мяча, он развернулся к воротам.
Перед глазами застыли мельчайшие капли дождя, зависшие в воздухе. Опять. В такие моменты время действительно останавливается. Бесконечная пауза, известная только футболисту перед ударом по воротам. Сквозь сюрреалистичный пейзаж парящих круглых капель воды, Чахён резко взмахнул ногой.
Непосредственно перед ударом он подумал: "Какое празднование гола мне устроить?"
Как только мяч влетел в сетку, Чахён, не глядя, развернулся.
Стоя на краю поля, он видел весь мир, раскинувшийся перед ним: переполненные трибуны, товарищей по команде и соперников на поле, тренеров и врачей, готовых вскочить со скамейки запасных, персонал...
Он стоял там, где отдал пас, и смотрел на Чахёна. Тот, кто давал Чахёну самые нужные, самые любимые пасы. Тот, кто знал его слабые стороны и то, как сделать его сильнее.
Опомнившись, Чахён бросился к нему через все поле. На стремительно приближающемся лице Миши читалось удивление. Неужели ты не ожидал этого? Чахён прыгнул в неловко раскрытые объятия Миши.
- Юан, - прошептал Миша, инстинктивно обнимая Чахёна, повисшего у него на шее. Чахён обвил руками его шею, а ногами - талию. Рёв трибун сотрясал воздух, но Чахён ничего не слышал, словно попал в вакуум. В пространстве и времени существовали только они вдвоём: Миша и Чахён.
Чахён обхватил лицо Миши ладонями. Чувство, переполнявшее его сердце, было простым и понятным.
Хочу поцеловать тебя прямо сейчас.
Теперь он понял. Вот что чувствовал Миша в тот день на поле. Вот почему он не мог сдержаться. Вот почему, что бы ни случилось потом, у него не было другого выбора.
Неудержимый импульс захлестнул Чахёна, и он наклонился к лицу Миши, которое все еще держал в своих руках.
Он уже знал, какую церемонию следует провести.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty