Голые чувства. Глава 54
Веки были тяжёлыми, словно на них что-то давило. Подобно насекомому, бьющемуся в предсмертной агонии, тонкая кожа век с трудом дрогнула. Вскоре в с трудом приоткрывшиеся веки хлынул искусственный свет.
Следом за светом в поле зрения попал потолок. Совершенно незнакомый потолок. Это был не потолок мотеля, служившего общежитием при заведении, и не потолок спальни Кан Тэ Хва. Он не мог понять, радоваться этому или считать это странным.
Даже очнувшись, он некоторое время не мог пошевелиться. Виной тому была тяжёлая, давящая головная боль.
Чон Хён медленно моргнул и подумал: «Какое сегодня число?»
После снов, похожих на воспоминания, всегда наступало привычное замешательство. Так было и сейчас.
Головная боль не собиралась утихать, но он чувствовал, как паралич в теле постепенно отступает. Вскоре он понял, что может двигаться.
Когда он с трудом приподнял торс, нахлынуло головокружение. Внутри всё мутило, будто скопился газ. Потирая похолодевший лоб, он осмотрелся. Судя по простому, но в то же время роскошному интерьеру, приглушённому освещению и мягкому постельному белью, это был отель. По крайней мере, на обычный дом это было не похоже.
Чон Хён проверил часы на тумбочке у кровати. 20:37. Дата не отображалась.
Когда он откинул одеяло, раздался характерный для гостиничного белья шелест. Осторожно спустив ноги с кровати, он встал. В тот же миг перед глазами всё поплыло. Сколько бы он ни спал, такого никогда не было. Что-то было не так.
Пошатываясь, он с трудом дотащился до двери и, ухватившись за ручку, попытался отдышаться. Он потряс головой, чтобы избавиться от головокружения, но это дало лишь обратный эффект.
Подождав, пока станет лучше, он открыл дверь и вышел. И там, в просторной гостиной на диване, сидели Ким Кён Джун и его подчинённые.
Ким Кён Джун, до этого что-то внимательно разглядывавший, поднял голову, встретился взглядом с Чон Хёном и улыбнулся.
- Проснулись. Я уже начал беспокоиться, что вы спите слишком долго.
По иронии судьбы, Чон Хён испытал облегчение, увидев этого человека живым и невредимым. Ведь то, что этот тип ещё жив, означало, что здесь реальность после возвращения.
Чон Хён медленно моргнул и спросил:
Ким Кён Джун охотно и без утайки ответил:
- Это Сеул, отель. Достойный нашего уровня.
Он поочерёдно указал ладонью на гостиную и на окно. Взгляд Чон Хёна, невольно проследивший за его жестом, остановился на окне. За стеклянной стеной, занимавшей всю правую часть комнаты, простирался бескрайний ночной город. Он не знал, насколько это было достойно их уровня, но было очевидно, что это номер в отеле высокого класса.
Внезапно всплыли в памяти события перед потерей сознания. Он вышел из кафе вслед за Ким Кён Джуном, и как только сел в машину, его укололи. Вероятно, ему ввели какой-то препарат. Тошнота и головокружение, должно быть, были побочными эффектами.
Ему хотелось возмутиться этим бесцеремонным поступком, совершённым без его согласия, но головокружение никак не проходило. Увидев, как Чон Хён, пошатываясь, закрыл глаза, Ким Кён Джун с фальшивым сочувствием произнёс:
- Надо же. Похоже, препарат оказался слишком сильным.
Затем он подошёл и, обняв Чон Хёна за плечи, поддержал его.
Чон Хён оттолкнул его. От прикосновения Ким Кён Джуна тошнота только усилилась. Когда он не просто оттолкнул, но и выказал отвращение, лицо Ким Кён Джуна помрачнело.
- Да. Я усыпил вас, потому что боялся, что по дороге Чон Хён-щи снова разозлит меня.
Даже в том, что ввёл ему препарат, он винил Чон Хёна. Такова была его манера общения, его метод. Удивляться было нечему.
Ким Кён Джун снова с силой притянул к себе сопротивляющегося Чон Хёна. Словно в отместку, он сжал его плечо с немалой силой. Чон Хён снова попытался вырваться, извиваясь всем телом. К сожалению, это не помогло. С виду Ким Кён Джун казался обычным, но он был человеком, для которого насилие было профессией. Силы у него было немерено.
Несмотря на завязавшуюся потасовку, его подчинённые, человек десять-пятнадцать, никак не реагировали. Они лишь мельком поглядывали в их сторону, но вмешиваться не собирались. Своей неподвижностью они напоминали безвкусные предметы декора.
- Проголодались? Давайте поужинаем вместе.
Вопреки его воле, Ким Кён Джун силой отвёл Чон Хёна в столовую и усадил за стол. И хотя Чон Хён пытался отказаться, говоря, что его стошнит, если он сейчас что-то съест, его никто не слушал.
На столе уже были расставлены многочисленные блюда: суп, хлеб, салат, стейк… Всё было красиво сервировано, но при виде этого Чон Хёну стало только хуже.
Ким Кён Джун проявил ненужную заботу, налив Чон Хёну в бокал шампанского.
- Наверное, немного остыло. Если не понравится, скажите. Я прикажу приготовить заново.
Он и не собирался ни к чему притрагиваться. Дело было не только в тошноте, но и в том, что у него не было ни малейшего желания сидеть напротив Ким Кён Джуна и мирно ужинать.
Наполнив и свой бокал, Ким Кён Джун предложил выпить. Чон Хён проигнорировал его и холодно спросил:
Его не интересовали ни роскошный отель, ни дорогой ужин. Единственное, чего хотел Чон Хён, - это встретиться с отцом. Он должен был своими глазами убедиться, что тот действительно жив и невредим.
Ким Кён Джун, не убирая протянутый Чон Хёну бокал, ответил:
- Сегодня уже слишком поздно. Я устрою вам встречу завтра.
Не было ещё и девяти, так что время было не такое уж и позднее. Но Чон Хён понимал, что требовать встречи сейчас бесполезно - Ким Кён Джун всё равно не согласится. Поэтому он не стал тратить слова и промолчал.
- Ну так что, выпьете со мной?
Чон Хён снова проигнорировал его, устремив взгляд на ночной город за окном. Игнорирование и отстранённость были способом Чон Хёна справляться с неприятными ситуациями.
Тихо цокнув языком, Ким Кён Джун наконец опустил бокал.
Чон Хён невольно усмехнулся. Днём он ясно дал понять, что дело не в злости, а в неприязни, но тот снова всё понял по-своему, и это было смешно.
Чон Хён не хотел испытывать к Ким Кён Джуну ничего, кроме отвращения. Тот был просто паразитом, вредящим его жизни.
Обычно люди испытывают к насекомым-вредителям омерзение, а не гнев. Так же было и у Чон Хёна. Ким Кён Джун не был тем, кто заслуживал бы иных чувств, кроме отвращения.
- Ничего страшного. Я понимаю. Моя задача - загладить свою вину. Я не буду торопиться. В любом случае, у нас с вами много времени.
В этот момент Чон Хён нахмурился и повернул голову к Ким Кён Джуну.
Он собирался игнорировать любые его слова, но это последнее заявление прозвучало слишком уж многозначительно.
- Что значит… много времени? - уточнил Чон Хён, уцепившись за резанувшую слух фразу.
На это Ким Кён Джун задал совершенно неуместный вопрос:
- Вы когда-нибудь бывали в Таиланде?
Это было и впрямь неожиданно. Чон Хён, не понимая, к чему был задан этот вопрос, молча прищурился, и Ким Кён Джун пояснил:
- Хоть там жарко и влажно, жить не так уж и плохо. Я нашёл там хороший дом. Это Самутпракан, район под Бангкоком, он производит сильное впечатление своей умиротворяющей атмосферой и прекрасным садом. Место, которое вам очень подойдёт.
Иными словами, это означало, что он отправится туда. Только тогда Чон Хён понял не только суть вопроса, но и скрытый смысл слов о том, что у них много времени. Он ошарашенно усмехнулся.
- Как только паспорт будет готов, вы отправитесь первым. Говорят, его сделают самое раннее завтра. Конечно, я тоже приеду, как только закончу здесь все дела.
Хотя он давно им не пользовался, у Чон Хёна был действующий паспорт. И несмотря на это, он готовит новый? Это означало, что они собираются использовать поддельный паспорт.
Чон Хён был сбит с толку. Он, конечно, ожидал, что Ким Кён Джун так просто его не отпустит, но и представить не мог, что тот попытается увезти его за границу.
- Мне всё равно, Таиланд это или другое место, я не поеду. Завтра я увижусь с отцом, а потом вернусь в Чанджу.
- Надо же. Вы просите о невозможном. Мы с таким трудом снова встретились, как мы можем так быстро расстаться? Дайте мне ещё немного времени.
- А если я откажусь? Снова будете угрожать жизнью моего отца?
- Возможно. Хотя мне бы этого не хотелось.
Ким Кён Джун улыбнулся и поднял бокал с шампанским.
- Знаете, о чём я больше всего жалею в последнее время? О том, что слишком долго оставлял вас без присмотра. Надо было с самого начала забрать вас в свой дом… Нет, по крайней мере, когда я уезжал за границу в начале этого года, нужно было взять вас с собой. Тогда вы не стали бы засматриваться на всякий сброд вроде Кан Тэ Хва.
- Я думал, что крепко вас привязал, но это было заблуждением. Явная моя ошибка. Поэтому я и решил простить вас за то, что вы развлекались с другим мужчиной. В любом случае, я не намерен повторять ту же ошибку. Завтра, после встречи с отцом, мы вместе отправимся в Таиланд и будем проводить время вместе. Вероятно, в Корею вы вернётесь нескоро.
Это был односторонний ультиматум, не оставляющий места для переговоров.
Лицо Чон Хёна побледнело. Он не хотел испытывать к этому типу ничего, кроме отвращения, но в этот момент его захлестнула ярость. Несмотря на его испепеляющий взгляд, Ким Кён Джун не переставал улыбаться. Он неторопливо смаковал шампанское, напоминая завоевателя, упивающегося своей победой.
- Корея - прекрасная страна. Быстрая, удобная, яркая… Но для ведения бизнеса слишком сложная.
Он с лёгким вздохом перевёл взгляд на ночной город за окном. По крайней мере, сожаление и тоска на его лице казались искренними.
- Мне тоже очень жаль уезжать. Особенно из этого отеля. Я его очень люблю. Хоть недавно тут и произошёл небольшой неприятный инцидент… Но всё же места, которое бы так соответствовало моему вкусу, не найти. Здесь есть всё, что мне нужно. Статус, атмосфера, удобство, и даже вежливость и уважение к гостям… Ах да, и еда здесь отменная.
Взгляд Ким Кён Джуна, на мгновение задержавшийся на ночном пейзаже, снова вернулся к Чон Хёну. К его благообразной маске добавилась улыбка в глазах. Но Чон Хён знал, какое лицо скрывается за этой маской. Улыбка на губах, улыбка в глазах - всё это было лишь притворством.
- Вот поэтому мы сегодня здесь. Перед отъездом из Кореи я хотел хоть раз провести с вами время здесь, Чон Хён-щи.
Он понимал, что любые отказы будут бесполезны. Даже если он упадёт на колени и будет умолять, это не сработает. Казалось, Ким Кён Джун намеревался вволю поразмахивать оружием по имени «отец».
Но разве он должен был просто терпеть? …Нет.
Тогда не оставалось ничего другого. Придётся пойти на риск.
- Что ж, тогда просто убейте моего отца.
Эта хладнокровно разыгранная карта на мгновение заставила улыбку Ким Кён Джуна треснуть. Чон Хён добил его:
- Лучше убейте. Так будет лучше.
Разумеется, он не желал смерти отцу. Он хотел, чтобы тот был в безопасности и сейчас, и в будущем. Но и становиться игрушкой этого мерзкого человека из-за отца он не собирался ни на йоту.
- Повторяю ещё раз, я не испытываю к вам, директор Ким, ничего, кроме неприязни. И не хочу испытывать. Поэтому, что бы вы со мной ни делали в будущем, я не смогу дать вам того, чего вы хотите. Если вы всё-таки решите увезти меня силой, что ж, валяйте. Только будьте готовы однажды увидеть мой труп в петле.
Он уже однажды умирал. По-настояшему умереть было не страшно. Если Ким Кён Джун силой заставит его жить, угождая ему, он без колебаний снова оборвёт свою жизнь.
- У меня крепкие нервы, но не настолько, чтобы жить, соприкасаясь с телом, которое вызывает омерзение, как от насекомого. Если бы я был на это способен, я бы уже давно переспал с вами, директор Ким.
Это было абсолютно искреннее обвинение и унижение. Улыбка исчезла с губ Ким Кён Джуна. Чон Хён, напротив, усмехнулся, издеваясь над ним.
- Сидеть здесь и сейчас напротив вас, директор Ким, - это максимум, на что я способен. А дальше - убьёте вы моего отца или нет - поступайте, как хотите. С чувством вины я разберусь сам.
Как Ким Кён Джун выставил ему ультиматум, так и Чон Хён выставил свой. Не оставляя места для переговоров.
Первым попытался уйти Чон Хён.
- Я пойду, - коротко бросил он и, поднявшись, вышел из столовой, оставив Ким Кён Джуна одного.
Конечно, так просто всё закончиться не могло.
Не успел он выйти в гостиную, как Ким Кён Джун снова схватил его. Заломив ему руку за спину, Ким Кён Джун прошептал ему на ухо:
- Чон Хён-щи, мне очень нравится даже дерзкий Чон Хён-щи. Но всему есть предел. То, что шлюха, которая с лёгкостью раздвигает ноги перед другими ублюдками, строит из себя недотрогу только со мной - это уже далеко за гранью.
- Я же говорю, что всё прощу и буду хорошо к вам относиться, так почему вы упорствуете? Неужели из-за Кан Тэ Хва? Успели привязаться телом? Он так хорош? Поэтому вы с ума сходите по члену этого ублюдка? Если так, то и мне вы должны дать шанс.
Другой рукой Ким Кён Джун схватил его между ног. Чон Хён брезгливо замотал головой, но тот лишь плотнее прижался к нему.
Прижимаясь пахом к его ягодицам и двигая бёдрами, он возбуждённо продолжал бормотать:
- Ах… я с ума схожу от досады. Я столько сил вложил, чтобы первым поиметь вас, Чон Хён-щи…
Чон Хён изо всех сил забился в его руках. Отвратительно. Мерзко. Казалось, те места, которых касался Ким Кён Джун, чернели и гнили.
- Какое «прекрати»? Это только начало. Ты же шлюха. Продажная сука, которая предала меня и сосала член другого мужика. И вместо того чтобы на коленях молить о прощении, ты смеешь называть меня насекомым, тварь.
Ким Кён Джун был очевидно ненормально возбуждён. Доказательством тому служили его необычайно высокий голос и тон, которым он буквально выплёвывал слова. Было неясно, что лежало в основе его возбуждения - похоть или ярость.
Рука Ким Кён Джуна резко скользнула ему в штаны и сжала член. Чон Хён сглотнул стон и стиснул зубы. Слабый звук лишь разожжёт возбуждение этого ублюдка. Понимая это, он изо всех сил старался не издать ни звука.
Дыхание Ким Кён Джуна обожгло ухо. От него несло гнилью.
Лишь вволю намяв член Чон Хёна и тяжело дыша, он наконец отпустил его руку. Но убежать было невозможно.
Ким Кён Джун развернул Чон Хёна и со всей силы ударил по щеке. От удара тело Чон Хёна отбросило на пол.
Уставившись на Чон Хёна налитыми кровью глазами, Ким Кён Джун расстегнул ремень и, в следующее мгновение, схватив пряжку как рукоять, замахнулся на него. Снова и снова раздавались звуки ударов кожаного ремня о плоть. Из-за стиснутых, чтобы сдержать стон, губ Чон Хёна просочилась кровь.
Казалось, Ким Кён Джун полностью потерял рассудок. Постоянные отказы и едкие оскорбления, должно быть, сорвали с него узду. Истинное лицо этого человека, сбросившего маску высокомерного интеллектуала, ничем не отличалось от дешёвого бандита. Нет, скорее, ему больше подходило определение «ублюдок-извращенец».
Внезапный взрыв жестокости не стал для Чон Хёна большим сюрпризом. Он сталкивался с этим не раз и не два, да и ожидал подобного, когда его сюда притащили. И всё же, это было первое избиение за долгое время, и Чон Хён невольно оказался во власти страха.
Кожа, исхлёстанная твёрдым ремнём, побагровела. Из лопнувших ран сочилась кровь.
Пять ударов, шесть, семь, восемь, девять… и десять. С каждым разом удары становились всё сильнее.
Хах! Хах! - при каждом ударе Ким Кён Джун извергал пропитанные возбуждением вздохи, а Чон Хён с каждым ударом подавлял подступающие стоны.
Лишь вдоволь избив его, Ким Кён Джун бросил ремень на пол. Но это было лишь предвестием ещё большего насилия, а не концом.
Расстёгивая ширинку, он пробормотал:
- Я правда не хотел этого делать. Я просто хотел любить вас, Чон Хён-щи и заниматься с вами любовью. Но вы всё испортили.
Несмотря на боль, Чон Хён содрогнулся и рассмеялся. Это был самый бредовый бред из всего, что он когда-либо слышал.
То, чего хотел Ким Кён Джун, не было любовью. Это был контроль. Манипулировать ситуацией, ослабить противника и подчинить его себе морально - вот как это следовало называть.
Все слова, слетавшие с губ этого человека, были не более чем смердящими нечистотами. К счастью, эти нечистоты не оказывали на сознание Чон Хёна никакого влияния.
Ким Кён Джун обнажил эрегированный член. Тёмный кусок плоти, даже в состоянии эрекции, был не больше ладони. И угол эрекции был невелик.
Чон Хён почти каждый день видел и принимал в своё тело похожий на оружие член Кан Тэ Хва. Может, поэтому член Ким Кён Джуна не показался ему особенно угрожающим. Просто жалким.
Гораздо больше его беспокоили выстроившиеся вдоль стены гостиной подчинённые. Его унижение происходило у них на глазах, без прикрас.
Вуайеристские взгляды, замаскированные под безразличие. Именно это давило на Чон Хёна сильнее, чем само насилие.
Ким Кён Джун схватил Чон Хёна за колени, раздвигая их, и втиснулся между ними. Тяжело дыша, он принялся беспорядочно тереться эрегированным членом о промежность Чон Хёна.
Чон Хён не выдержал и ударил его кулаком по лицу. Разумеется, ответный удар последовал незамедлительно. Рука Ким Кён Джуна нанесла резкий удар по щеке, и с громким шлепком его голова мотнулась в сторону. На мгновение уши заложило, будто они наполнились водой.
Сильное сопротивление лишь разжигает в мужчине жажду завоевания. По своей сути изнасилование было актом, проистекающим скорее из жестокости и жажды власти, нежели из похоти. Чон Хён по собственному опыту хорошо знал, что отказ и сопротивление служат катализатором, ещё сильнее разжигающим в противнике жажду власти.
Впрочем, он был к этому готов.
Да, это даже к лучшему. Следы, которые Ким Кён Джун сегодня оставит на моём теле, станут доказательством его преступления.
Чон Хён прекратил сопротивляться, закрыл глаза и стиснул губы. Он решил не выказывать ни стонов, ни криков, ни мольбы, ни гнева. Он должен был относиться к себе не как к человеку, а как к куску дерева. Если побег невозможен, оставалось лишь терпеть таким образом.
Зловонный запах тела и горячее дыхание обдавали шею. По коже пробежали мурашки. Было отвратительно. Изнасилование - самое жестокое насилие, которому можно подвергнуть человеческое тело. Понимая, что вынести это в здравом уме невозможно, Чон Хён предпочёл бы потерять сознание. Ему хотелось, чтобы ему вкололи снотворное или анестезию и стёрли все его чувства и сознание. Когда это был Кан Тэ Хва, это тоже было мучительно. Но сейчас было несравнимо ужаснее.
Его штаны и нижнее бельё одно за другим стащили вниз. Увидев совершенно неэрегированный член Чон Хёна, лицо Ким Кён Джуна исказилось.
- С другими мужиками тоже так было, да?
- Да. Перед Кан Тэ Хва вы тоже не могли возбудиться, как сейчас.
Чувствовалось, что он хотел в это верить. Теперь становилось ясно, что ревность к Кан Тэ Хва играла немалую роль в том, что Ким Кён Джун вышел из себя.
Чтобы безжалостно разрушить эти жалкие надежды, Чон Хён разжал плотно сжатые губы.
- Нет. От прикосновений Тэ Хва у меня всё отлично встаёт.
Челюстные мышцы стиснувшего зубы Ким Кён Джуна напряглись. Чон Хён посмотрел ему прямо в лицо и добавил усмешку. Разъярённый Ким Кён Джун резко замахнулся рукой. Чон Хён даже не моргнул. Но прямо перед тем, как рука обрушилась на его лицо…
Один из подчинённых, до этого игравший роль декорации и молча наблюдавший, внезапно вмешался.
Вскинув глаза, Ким Кён Джун резко повернул голову и свирепо крикнул:
- Прошу прощения. Вам нужно на это взглянуть.
Мужчина, который уже успел подойти ближе, слегка склонил голову и протянул Ким Кён Джуну мобильный телефон.
Почувствовал ли он что-то неладное? Ким Кён Джун не отмахнулся, а раздражённо выхватил телефон и посмотрел на экран. В его глазах промелькнуло лёгкое беспокойство. Увидев это, мужчина вкрадчиво проговорил:
- Похоже, дело нешуточное. Вам стоит проверить по телефону.
Поколебавшись мгновение, Ким Кён Джун вернул телефон мужчине и приказал:
- Свяжись с фабрикой и подробно расспроси, что случилось.
Мужчина кивнул и тут же набрал номер.
Внезапно наступившую тишину наполнило необъяснимое напряжение. Короткую паузу прервал голос мужчины:
- Это я. Что, чёрт возьми, случилось на фабрике?.. …Кто? …Профессор Ли?
При упоминании профессора Ли взгляд Ким Кён Джуна стал острее. Выражение лица говорящего по телефону мужчины становилось всё более обеспокоенным. Это был косвенный признак того, что возникла какая-то проблема. Мужчина, некоторое время молча выслушивавший ситуацию, снова протянул телефон Ким Кён Джуну.
Вместо ответа мужчина бросил взгляд на Чон Хёна. Ким Кён Джун нахмурился. Это означало, что он догадался, кто на том конце.
Едва он поднёс полученный телефон к уху…
[Здравствуйте, директор Ким. Ублюдок.]
Этот донельзя развязный голос, словно выстрел, ударил ему в ухо.
[Какого хрена вы творили, что не брали трубку? Я уж думал, сдохну от нетерпения.]
Не было нужды спрашивать, кто это; и голос, и манера речи были слишком узнаваемы.
[Надеюсь, вы там не вытворяете какую-нибудь херню с моим парнем? Лучше бы нет. Потому что если хоть пальцем его тронете, я, блять, этого так не оставлю. Хотите, я любезно расскажу, как именно?]
[Что делаю? Угрожаю вам, директор Ким. Обливаю фабрику бензином и играюсь с зажигалкой. Слышите?]
От звука колёсика зажигалки уголок глаза Ким Кён Джуна дёрнулся. Этот тихий металлический звук сейчас прозвучал для него как раскат грома. Вслед за этим раздался мерзкий смешок.
[Наш директор Ким, который так ценит мораль, неплохо повеселился с рецептом, который вы спёрли, прирезав профессора Со. Слышал, вы задвинули крупную партию покупателю из Гирина, это оно, да? Ух ты, да сколько тут всего. Офигеть можно. Расстроитесь, если всё это потеряете?]
Ким Кён Джуна будто окатили ледяной водой, его лицо посинело. Он прекрасно понял, что собирался сделать Кан Тэ Хва.
Содержание сообщения, которое Ким Кён Джун проверил ранее, было таким:
«Ин» от Инчхона и сленговое «лаб», означающее лабораторию по производству наркотиков. То есть «Инлаб» означало фабрику в Инчхоне.
У Ким Кён Джуна было три фабрики по производству наркотиков: в Янъяне провинции Канвондо, в Ёнине провинции Кёнгидо и в уезде Канхва города Инчхон. Из трёх основной была фабрика в Инчхоне, и именно там находился амфетамин, который в скором времени должны были переправить в Китай. И сейчас Кан Тэ Хва взял его в заложники.
[Но я ведь не только наркоту спалю? Нет. И фабрику спалю, и рецептик профессора Со, которым вы так дорожите, тоже уничтожу. Судя по словам этого ублюдка, что стоит тут на коленях, рецепт знают только четверо, и если хоть один из них вылетит, то наркоту уже не сделаешь, так? Блять, это что, Кока-Кола? Какого хрена плагиатом занимаетесь.]
Кан Тэ Хва на удивление точно владел ситуацией.
На данный момент рецепт профессора Со знали лишь четыре человека, причём полностью его знал только сам Ким Кён Джун. Остальные трое знали лишь по одной трети.
Проблема была в том, что Ким Кён Джун, знавший весь рецепт, по сути, был лишь управляющим, а ключевыми фигурами в производстве были те трое. Следовательно, исчезновение хотя бы одного из них привело бы к сбою в производстве. Конечно, можно было бы найти нового «химика», но в бизнесе, где ключевую роль играют секретность и конспирация, вводить нового человека было непросто. И поиск такого человека, и его внедрение в дело требовали огромного количества времени и денег.
[Покупатель из Гирина - мужик на рынке влиятельный, справитесь, если эта сделка накроется? В последнее время эти маньчжурские головорезы совсем озверели. Чтобы его успокоить, придётся вернуть аванс как минимум в тройном размере, да? А у вас ведь таких денег нет. Верно? Потому что вы, блять, всё вбухали в новое дело в Таиланде.]
Кан Тэ Хва, простой ростовщик, не мог в одиночку раздобыть столько информации. Ким Кён Джун мгновенно определил источник утечки.
[Какая к чёрту разница, кто источник? Важно то, что ты, блять, украл моё, и теперь я, пиздецки взбешённый, намерен для начала уничтожить твой бизнес. Процесс уже запущен, говорю тебе.]
Ким Кён Джун молча опустил взгляд на Чон Хёна.
На лице Чон Хёна было беспокойство. По доносившимся обрывкам голоса и манере речи он догадался, кто на том конце провода.
[И что ещё важнее. У нас с вами ещё осталась возможность для переговоров.]
[Да, всё просто. Верните моего парня, которого вы украли. Тогда и я отсюда спокойно уйду.]
[Но если я буду тут просто языком чесать, до тебя, похоже, не дойдёт, да? Наверняка мечешься, не знаешь: соглашаться или нет. Я-то знаю. До таких ублюдков, как ты, доходит только через действия, а не через слова. Поэтому в качестве примера я собираюсь для начала свернуть шею производителю. Дать ему трубку, пока не сдох? Эй, как тебя там?]
За голосом Кан Тэ Хва послышались мольбы о пощаде. Хотя в них было много слёз, Ким Кён Джун узнал голос. Это был химик с фабрики в Инчхоне.
[Ну так что? Размозжить ему башку или нет?]
- Хённим! Господин! - за усилившимися криками последовал безжалостный звук удара. Судя по звуку - «Бух!» - его, похоже, ударили чем-то тупым вроде стальной трубы.
После глухого вскрика крики химика прекратились. Потерял ли он сознание или уже умер, по телефону определить было невозможно, но было ясно, что он получил смертельное ранение.
На тыльной стороне ладони Ким Кён Джуна, сжимавшей телефон, выступили костяшки. Рука дрожала, выдавая его нешуточное волнение.
[Следующая - наркота. Потом фабрика в Ёнине, а затем - в Янъяне. А кто последний? Ты, ублюдок.]
[Я, блять, очень нетерпеливый. Так что отвечайте сейчас. Что будем делать? Будем договариваться или нет?]
Звук колёсика зажигалки, который Кан Тэ Хва намеренно давал услышать, был недвусмысленным поторапливанием.
Ким Кён Джун зажал виски и закрыл глаза. Он пытался оттянуть ответ, но уже знал, что ему придётся согласиться на эти переговоры. Что угодно, но наркотики, которые нужно было загрузить на корабль уже завтра, он должен был спасти.
Как и отметил Кан Тэ Хва, покупатель из Гирина был не из простых, а наличных для уплаты неустойки у него не было. Сейчас, когда его фактически вытеснили из Сонджина, срыв сделки был для Ким Кён Джуна равносилен самоубийству. Ценность заложника в руках Кан Тэ Хва была ничуть не ниже, чем ценность Мун Чон Хёна.
С трудом успокоив сбившееся дыхание, Ким Кён Джун сказал голосом, в котором пытался изобразить спокойствие:
[Хер тебе. Я что, дебил? Всё это бросить и поползти в логово, которое кишит твоими шавками?]
- Переговоры возможны только при личной встрече.
[Вот именно, так что это вам придётся прийти. Вместе с моим парнем. Даю ровно час, так что поторопитесь. Ах да, и предупреждаю заранее: не трогайте моего парня. Если на нём будет хоть одна царапина, половина всего этого взлетит на воздух. И твоя рука, конечно же, тоже отлетит.]
Первым бросив трубку, Ким Кён Джун сжал телефон в руке. Его грудь тяжело вздымалась от сбивчивого дыхания. Любой бы понял - он был в полной растерянности.
В следующее мгновение он швырнул телефон в своего подчинённого.
Ударившись о лицо мужчины, телефон упал и покатился по полу.
- Я же велел тебе внимательно отслеживать передвижения этого Кан Тэ Хва! Какого хрена ты делал, что проморгал, как этот ублюдок пробрался на мою фабрику и устраивает там дебош!
Казалось, накопившийся гнев разом вырвался наружу - голос Ким Кён Джуна стал громче, чем когда-либо. Мужчина, заложив руки за спину, низко склонил голову, принося извинения.
- Прошу прощения. Похоже, мы упустили его по ошибке.
- Думаешь, простого «простите» достаточно? Этот ублюдок взял мой бизнес в заложники и угрожает мне. Я, Ким Кён Джун, позволил какому-то дешёвому хулигану водить себя за нос!
Несмотря на учтивые извинения подчинённого, гнев Ким Кён Джуна, казалось, не утихал; он с криком ударил кулаком по полу. Видя, как начальник, не в силах сдержать ярость, выплёскивает её наружу, подчинённый помрачнел.
- Я возьму ребят и съезжу на фабрику. Вы, хённим, оставайтесь здесь.
- Это такой ублюдок, что сразу всё подожжёт, если я не поеду.
- Мы справимся до этого. Доверьтесь мне. То, что ситуация дошла до такого - моя ошибка, я не уследил за парнями. Я обязательно всё исправлю.
Решительный настрой подчинённого, казалось, немного остудил его пыл; дыхание Ким Кён Джуна постепенно приходило в норму.
Смерив подчинённого острым взглядом, Ким Кён Джун пятернёй пригладил растрёпанные волосы и поднялся на ноги. А затем - хлоп! - неожиданно ударил подчинённого по щеке.
Тыча пальцем в грудь молча сносившего удар подчинённого, он отдал решительный приказ:
- Пойди и разберись. Мои наркотики, моя фабрика. Если хоть что-то сгорит, вы, директор Ли, понесёте за это полную ответственность.
- Когда ты говорил выписывают твою жену?
Уголок глаза мужчины, остававшегося невозмутимым даже после пощёчины, на мгновение дёрнулся.
- Понятно. Я знаю, вы, директор Ли, настрадались из-за больной жены. Столько денег вложили, чтобы её вылечить, теперь вам нужно провести время вдвоём, в тишине и покое.
На первый взгляд эти слова звучали как проявление заботы и беспокойства, но на деле были лишь хорошо завуалированной угрозой. И тот, кому они предназначались, не мог этого не понять.
Скрывая своё удручённое состояние, мужчина, директор Ли, постарался ответить бесстрастным голосом:
- Как минимум, принесёшь мне голову Кан Тэ Хва. Понял?
Поклонившись, директор Ли отступил назад и кивнул остальным ожидавшим подчинённым. Как только они двинулись за ним, Ким Кён Джун указал на двоих и приказал:
Указанные подчинённые снова встали у окна. Остальные покинули комнату вместе с директором Ли.
Уперев руки в бока, Ким Кён Джун с недовольством уставился на свой обмякший член, затем убрал его в бельё и поправил одежду. То ли его пыл остыл, то ли подействовало предупреждение Кан Тэ Хва не трогать Чон Хёна, но он больше не пытался его изнасиловать.
- К сожалению, нам помешали. Придётся отложить веселье до тех пор, пока проблема не будет решена.
Чон Хён, отвернувшись от Ким Кён Джуна, приподнялся и вытер тыльной стороной ладони кровь из носа. Во взгляде Ким Кён Джуна, скользнувшем по шрамам на белом теле, промелькнуло мрачное ликование. Ему нравились раны, которые он оставил на Чон Хёне. При этом внешне он изобразил сожаление, цокнув языком и сказав:
- Так даже лучше. Было бы слишком жаль провести нашу первую ночь с вами, Чон Хён-щи, вот так. Кажется, я слишком разгорячился и совершил ошибку. Простите.
Ким Кён Джун протянул руку, словно предлагая её взять. Хотя он даже не коснулся его, Чон Хён, ощутив себя так, будто по нему ползёт насекомое, резко отбил его руку и спросил:
- Это только что звонил Тэ Хва?
Ким Кён Джун недовольно скривился. Было очевидно, что этот вопрос задел его гораздо сильнее, чем отказ взять его за руку.
Не подтверждая и не отрицая, он отвернулся от Чон Хёна и направился к мини-бару в гостиной.
Пока тот выбирал виски из подсвеченной витрины, Чон Хён отполз к дивану в центре гостиной и скрылся из поля зрения Ким Кён Джуна.
Мгновение спустя донёсся голос Ким Кён Джуна, ставший заметно более расслабленным:
- Он попросил вернуть вас. Судя по тому, что он осмелился тронуть даже мой бизнес, похоже, он довольно серьёзно к вам относится.
Так это действительно был Тэ Хва.
Чон Хён прикусил губу. Впрочем, он был уверен в этом ещё до того, как Ким Кён Джун это подтвердил. Голос и манера речи, которые он урывками слышал, были точь-в-точь как у Тэ Хва.
Вмешательство Кан Тэ Хва вызвало в Чон Хёне смешанные чувства. С одной стороны, облегчение, с другой - растерянность. Ведь по его плану вмешаться должна была полиция, а не Кан Тэ Хва.
На самом деле, предвидя подобную ситуацию, он заранее предупредил Ки Чхоля. Он попросил его тайно проследить за ним, чтобы определить его местоположение, а затем, если он долго не будет выходить на связь, заявить в полицию. Как и следовало ожидать, Ки Чхоль был категорически против и отговаривал его от самой встречи. Он даже пытался силой затащить его в кабинет директора, настаивая, что нужно просто рассказать всё Кан Тэ Хва. Но Чон Хён до конца упирался и качал головой. Если бы он хотел втянуть в это Тэ Хва, он бы давно сказал. Он попросил помощи именно у Ки Чхоля, чтобы всеми силами избежать такой ситуации.
Обращаться в полицию без доказательств было бы бесполезно. И раз уж ловушки было не избежать, лучше было превратить её в возможность. Использовать своё тело как приманку, чтобы создать доказательства, а затем прибегнуть к помощи полиции - так решил Чон Хён.
Но в итоге вмешался Тэ Хва. Этого он никак не хотел.
- Возникла одна неприятная проблема, но ничего страшного. Всё решится. Ничего не изменится. Как только ваш паспорт будет готов, вы, Чон Хён-щи, отправитесь в Таиланд. А я приеду следом, как только закончу дела.
Послышался звук наливаемого в стакан алкоголя. Хотя он и вёл себя так, будто вновь обрёл спокойствие, в сильном запахе спиртного угадывалась тревога, которую Ким Кён Джун сейчас испытывал.
Чон Хён огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы вытереть кровь из носа. Вскоре его взгляд упал на коробку с салфетками на столе. Он как раз вытащил одну салфетку и поднёс к носу, когда его машинально брошенный взгляд зацепился за буклет с названием отеля. Глаза Чон Хёна расширились, когда он медленно, по буквам, прочитал до боли знакомое название.
Это было название места, где Кан Тэ Хва умер в прошлой жизни и едва не погиб в этой.
