Возжелай меня, если сможешь. Глава 38 (113-114)
Грейсон застыл с широко раскрытыми глазами. Что это? Что сейчас происходит?
Пока он оставался неподвижным, ничего не предпринимая, Дэйн раздвинул его губы и протолкнул внутрь язык. Толстый кусок плоти яростно двигался внутри. Слюна смешалась, а переплетённые между собой языки, скользили друг по другу. Грейсон, наконец опомнившись, закрыл глаза, а Дэйн обнял его за талию и притянул к себе.
Удивительно, но Дэйн просто позволил ему это. Даже когда Грейсон ощупывал его ягодицы, он не оттолкнул его. Напротив, словно ему было всё равно, он сосал его губы, облизывал зубы и ласкал языком нёбо.
У Грейсона в голове как будто взрывались фейерверки, его сознание затуманилось. Он почувствовал, как Вирджиния твердеет. Когда он представил, как опрокидывает Дэйна на капот и вставляет в него свой член...
Дэйн, тяжело дыша не меньше Грейсона, оторвался от его губ. Лица обоих, смотрящих друг на друга, покраснели.
Сказав это, Дэйн оттолкнул его. Грейсон неуклюже отступил, а Дэйн, вытирая губы рукой, упрекнул его:
Грейсон с всё еще ошеломленным лицом послушно кивнул. Дэйн, глядя на него, продолжил:
- Джош попросил меня присмотреть за ним ненадолго. Ничего такого, что ты себе навоображал, не было.
Глаза Грейсона постепенно расширились. Кто такой Джош? Тот ли это Джошуа Бейли, которого он знает? Как получилось, что Джош доверил Ёну Дэйну? Значит, они жили вместе?
Вопросов было много, но перед одним фактом все они рассеялись как пыль.
И это был не конец. Дэйн, словно желая убедиться, добавил:
- Ёну только дышал там, понял?
Сказал он раздраженно, толкая Грейсона в грудь указательным пальцем. Грейсон, всё ещё глядя на Дэйна широко раскрытыми глазами, ответил:
Получив желаемый ответ, Дэйн наконец расслабил выражение лица, повернулся и поманил пальцем. Словно говоря: не задерживайся, пошли быстрее.
Грейсон, который стоял в оцепенении, наконец с просветлевшим лицом поспешил за ним. Когда Дэйн бросил взгляд назад, он увидел, как Грейсон следует за ним, улыбаясь от уха до уха. Снова повернувшись вперед, он невольно усмехнулся. Думая: "Немного мило".
Конечно, эта мысль не продлилась долго.
- Пока, Дэйн. Сегодня тоже хорошо поработал.
На прощание Эзры Дэйн легко помахал рукой и сел в машину. Сегодня у Грейсона был выходной. Он на мгновение задумался, почему тот не взял выходной в тот же день, что и он, но вскоре решил, что это не имеет значения. Разве это не редкая свобода? Он спокойно закончил свой день и направился домой. Он отправил Грейсону сообщение с одной точкой. Конечно, скопившиеся сверху сообщения от Грейсона он не стал читать.
Осознав, что он неосознанно насвистывает, он замер, но вскоре понял причину. Возвращение с работы всегда приятно. Возобновившийся свист не прекращался, пока особняк не показался в поле зрения.
До тех пор, пока он не открыл входную дверь и не вошел, всё было как обычно. Ощущение необычной тишины, вероятно, было из-за отсутствия Грейсона, который обычно постоянно болтал и крутился рядом.
Дэйн, размышляя об этом, легко взбежал по лестнице, перескакивая через две-три ступеньки. В это время все работники уже должны были уйти. Как он естественным образом узнал, персонал, обслуживающий этот особняк, приходит два-три раза в неделю, чтобы приготовить еду и убраться, а затем исчезает, как отлив. Поскольку они появляются после ухода Дэйна на работу и исчезают до его возвращения, они почти никогда не пересекаются. Поэтому такая тишина была совершенно нормальной.
Дэйн вдруг озадаченно остановился. Внезапно исчезли все окружающие звуки. Такая полная тишина казалась странной. Как будто в особняке никого не было. Дэйн, вспомнив, что у парня был выходной, вдруг подумал:
Если так, то такая тишина становилась понятной. Слушая, как одиноко разносится эхо его шагов, Дэйн продолжил идти. Почему-то настроение странно изменилось. Наверное, потому что он впервые оказался один в таком большом доме. Он нашел причину, которая казалась логичной. Незнакомая тишина, которую он никогда не ощущал в своем скромном и уютном доме, вероятно, была из-за этого.
Не может быть другой причины...
Он думал об этом, когда открыл дверь комнаты. Вдруг вспыхнул свет, и удивленный Дэйн застыл на месте.
БАХ, он тут же снова захлопнул дверь. Дэйн, стоя в коридоре и держась за дверную ручку, заморгал широко раскрытыми глазами.
Он на мгновение застыл в оцепенении, затем быстро встряхнул головой, как мокрая собака, и снова сосредоточил взгляд на двери.
Фух, глубоко вздохнув, он снова повернул дверную ручку. В отличие от прошлого раза, Дэйн открывал дверь осторожно, очень медленно, но увидев представшую перед ним картину, замер на месте.
Комната выглядела точно так же, как и минуту назад. Убедившись, что ему не показалось, Дэйн побледнел, а его челюсть непроизвольно отвисла.
Ещё утром, когда Дэйн уходил, эта комната оставалась такой же, какой была, когда он впервые вошёл в неё. Его вещей было настолько мало, что они легко умещались в один рюкзак, и большинство из них были связаны с кошкой. Поэтому когда Дэйн покидал особняк, уходя на работу, комната возвращалась к первоначальной чистоте, будто в ней никто не жил, если не считать слегка смятой постели, на которой он спал. Так что, вернувшись с работы, он должен был увидеть ту же картину.
Дэйн стоял на месте с широко открытыми глазами. Комната была полна цветов. Их было больше, чем он видел за всю свою жизнь. И все это были ярко-красные розы. Проработав весь день в пожарной части, он вернулся в комнату, полыхающую алым цветом, словно в ней бушевал пожар. Кроме того, стены, которые раньше были нежно-мятного цвета, теперь оказались полностью белыми, а повсюду были разбросаны лоскуты тонкой ткани и ленты, создавая хаотичный беспорядок.
Он всё ещё не мог поверить, что это реальность, и только моргал, но самым ужасным в этом хаосе был кто-то, сидящий на кровати и смотрящий на него.
Даже зажмурившись и снова открыв глаза, ничего не изменилось. Под балдахином, свисающим над кроватью, точно скромная новобрачная, на него смотрел мужчина, и это определённо был Грейсон Миллер.
Эти яркие светлые волосы, глубокие фиолетовые глаза, и прежде всего, это выразительное лицо - это точно был он. И он сидел на кровати, на которой Дэйн спал ещё этим утром, скромно сложив руки.
И, что ужасало больше всего, абсолютно голый.
Грейсон приветствовал Дэйна радостным голосом. И, как ни нелепо, с покрасневшими щеками и застенчивой улыбкой.
Но это было не всё. Глядя на побледневшего Дэйна, по спине которого бежали мурашки, Грейсон произнёс:
- Сегодня особенный день, поэтому я подготовил особенный подарок. Этот подарок - я.
Так вот для чего была эта лента на голове.
Дэйн с бледным лицом тупо уставился на него. Хи-хи, улыбающееся лицо Грейсона выглядело так, будто он не знал, что делать от радости. Словно ожидал, что Дэйн сейчас прыгнет на кровать и осыплет его поцелуями.
Дэйн не двигался ещё несколько секунд. Замёрзло не только его тело. Мозг тоже отказывался работать и объявил забастовку. Это было слишком жестоко, чтобы принять как реальность.
Но вскоре чувство опасности пробудило его сознание. Дэйн, вздрогнув, покачал головой, а затем молча решительно вошёл в комнату. Он даже не взглянул на мужчину, сидящего на кровати и сверкающего глазами от ожидания, игнорируя его существование, как будто его вовсе не было. Он пошёл прямо к Дарлинг, которая лежала на подушке. Не говоря ни слова, Дэйн наклонился, взял кошку на руки и повернулся, чтобы уйти. Остальные вещи он просто бросил.
Грейсон снова и снова звал Дэйна, но тот не останавливался. Слыша преследующие его шаги, Дэйн шёл всё быстрее. В конце концов, они начали бежать по длинному коридору.
Громко разносились торопливые шаги Дэйна, пытающегося сбежать от этого кошмара, и Грейсона, пытающегося его поймать. Спешно сбегая по лестнице, Дэйн невольно оглянулся на звук шагов позади и побледнел. Грейсон преследовал его с одной лишь красной лентой на голове.
Из уст Дэйна вырвался крик, которого он никогда в жизни не издавал. А затем, крепко держа Дарлинг одной рукой, он безжалостно замахнулся кулаком на бросившегося к нему Грейсона. После громкого удара большое тело отлетело и рухнуло.
Дэйн всё ещё стоял на месте, сжимая кулак и тяжело дыша. Затем, обходя распростёртого Грейсона и почти прижимаясь к стене, он двинулся в сторону, и когда расстояние стало достаточным, быстро убежал, поднявшись в свою комнату.
БАХ! В столовой повисла неловкая тишина. Дэйн сидел, скрестив руки на груди и нервно подрагивая ногой, а Грейсон потирал покрасневшую опухшую щеку с крайне недовольным выражением лица. К счастью, на нём уже была одежда. Дэйн раздражённо смотрел на бесстыдное лицо Грейсона, который, похоже, считал себя пострадавшей стороной, и заговорил первым.
- Ты окончательно сошёл с ума, а?
- Какой сошёл с ума! У меня была причина...
Грейсон попытался возразить, но Дэйн был быстрее.
- Если не сошёл с ума, то почему сидишь голый на чужой кровати, мерзость какая.
Впервые в жизни он видел такое отвратительное зрелище. Шок от того, что он увидел то, чего не следовало видеть, до сих пор не прошёл. Дэйн вздрогнул от вновь всплывшего воспоминания, но Грейсон только сильнее возбудился от этих слов.
- Мерзость? Ты сказал «мерзость»? Ты хочешь сказать, что моя Вирджиния - это мерзость?
- Раздевайся в своей кровати сколько хочешь, но зачем ты пришёл в мою комнату и устроил этот бардак?
Какое ему дело до того, раздевается ли кто-то в своей комнате или нет. Если бы это случилось там, Дэйн бы не трясся от ярости. Какого чёрта он пришёл в чужую комнату и устроил этот террор?
Но у Грейсона, как всегда, было своё объяснение.
- Потому что у нас была годовщина!
От неожиданных слов Дэйн замер. Годовщина? Какая годовщина?
День благодарения? День независимости? Пасха? Рождество?
Перебирая в уме все возможные праздники, Дэйн выглядел озадаченным, и Грейсон торжественно объявил, словно именно этого и ожидал:
- Тридцать дней с тех пор, как мы начали встречаться.
Дэйн нахмурился, глядя на него. Он совершенно не понимал, о чём речь. Тридцатидневная годовщина? Что это вообще такое...
- Точнее, уже тридцать один день.
Грейсон поправил себя, заметив, что из-за всей этой суматохи полночь уже миновала. Услышав эти слова, Дэйн онемел от изумления. Ощущая, как его мозг снова отключается, он мог только моргать.
Он совершенно не знал, с чего начать и что сказать. В итоге Дэйн только беззвучно открывал и закрывал рот, а затем поднял руки ладонями вверх и снова опустил.
- ...Ты празднуешь тридцать дней?
На его с трудом выдавленный вопрос Грейсон невозмутимо кивнул. Дэйну пришлось несколько раз сильно зажмуриться и снова открыть глаза, прежде чем к нему вернулась способность мыслить. Затем нахлынуло раздражение.
- Боже, кто вообще празднует какие-то тридцать дней, псих ненормальный.
- Странно было бы не праздновать! Может, я и не могу отмечать каждый день нашей любви, но пропустить тридцатый день? Ты знаешь, как долго я этого ждал? Вообще-то, я сдерживался всё это время, хотя хотел устраивать события каждый день. Ты ничего не понимаешь!
И затем Грейсон нанёс решающий удар:
- Ты, который даже на свидание ни разу не ходил.
Дэйн уставился на Грейсона в полном недоумении. Этот щенок, которого он так баловал, теперь пытается укусить его за нос. Подумав, что пора преподать ему урок, он сжал кулак, но тут заметил ярко-красную опухшую щёку Грейсона. Задержав на ней взгляд, Дэйн нехотя разжал руку и глубоко вздохнул.
- А зачем нужно было раздеваться? Ты вообще знаешь, что такое умеренность?
Когда Дэйн перевёл стрелки, Грейсон, на удивление, сразу ответил:
От этого ответа, который прозвучал так, будто Грейсон ожидал его, Дэйн задохнулся от возмущения и выдавил короткое: «Ха!»
Скрипнув зубами, огрызнулся он, но Грейсон молча достал телефон и начал на нём что-то искать. Найдя то, что искал, он открыл экран и сунул его прямо перед лицом Дэйна. Что это? Раздражённо хмурясь, Дэйн посмотрел на экран и замер.
Там была фотография, на которой Дэйн и Ёну выходили вместе из магазина товаров для взрослых.
У Дэйна мгновенно выступил холодный пот на висках, а Грейсон угрожающе произнёс:
- Объясни-ка, что это за фотография?
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty