Поцелуй на поле. Глава 59
Чахён надел щитки, гетры и затянул шнурки на бутсах. Поправил защитные элементы, проверил шипы. Правая нога, левая нога. Убедившись, что всё в порядке, он медленно опустил ноги на пол.
Ощущения хорошие. Тело, ноги и обувь двигались как единое целое, словно превратившись в одно оружие. Чахён, сидя на скамейке, потряс ногами, несколько раз согнул и разогнул их, проверяя мышцы и суставы.
Подготовка идеальна. Всё отлично.
- Юан, ты закончил? Нам пора выходить, - сказал подошедший сзади Джуд, поправляя свою футболку. До этого, когда тренеры просили их подготовиться заранее, он не спешил, занимаясь разминкой, а теперь в спешке натягивал форму. Выглядело это забавно.
Чахён кивнул и встал со скамейки. Ещё раз проверив, как распределяется вес тела, он оглядел простое помещение раздевалки.
За тридцать минут до начала матча в раздевалке Винчестер Юнайтед царила напряжённая атмосфера, какой ещё не было.
Кто-то переодевался, кто-то проверял обувь, кто-то зачем-то поправлял причёску. В воздухе висело напряжение, словно все затягивали гайки перед важным стартом. Даже привычные шутки и болтовня прекратились, и это давало понять, насколько серьёзная игра их ждала.
Берлинский стадион, выбранный для финала Лиги чемпионов, был одним из самых вместительных среди пятизвёздочных стадионов. Сто тысяч болельщиков со всего мира заполнили огромную чашу стадиона, словно пассажиры гигантского круизного лайнера. А за пределами стадиона собралось ещё больше людей.
Половина собравшихся в городе, вероятно, болела за Винчестер Юнайтед. Преданные фанаты, которые и представить себе не могли, что окажутся здесь, на финале Лиги чемпионов. И среди них, конечно же, были и те, кто проделал долгий путь, чтобы поддержать Юн Чахёна.
Хотя Чахён верил только в себя, сейчас было самое время помолиться. Вдруг футбольный бог всё-таки существует? Он закрыл глаза, сложил руки и поднёс их к губам.
В этот момент из коридора донёсся оглушительный рёв толпы. Джуд говорил, что до начала матча, до 20:45, оставалось около тридцати минут. Этот рёв был явным свидетельством того, что решающий момент близок.
- Ух ты… какой шум. Надеюсь, стадион от этих вибраций не развалится? Я всё-таки хочу сыграть в финале…
Кто-то из игроков пошутил, слушая грохот, от которого, казалось, сотрясался весь мир. Все присутствующие почувствовали напряжение, скрытое за этой шуткой, так что она не особо удалась. Чахён тоже слабо улыбнулся.
Именно в этот момент в раздевалку ворвался кто-то ещё.
Это был тренер Блю. Он был бледен, как Санта-Клаус с приступом гипогликемии. Вид у него был настолько жалкий, что вызывал сочувствие: он дрожал, вытирая пот со лба.
- Идите в медпункт, пока не упали здесь.
Выслушивая сочувственные комментарии, Блю выдавил из себя нечто, похожее на улыбку. Его губы дрожали, словно его сейчас стошнит, но он произнёс слова поддержки:
- Всё будет хорошо, не надо так нервничать. Просто вспомните всё, чему мы учились… Спокойствие - это самое главное. Мы справимся.
Эти слова, произнесённые человеком, который совсем не выглядел спокойным, как ни странно, успокоили игроков. Пробормотав ещё несколько невнятных фраз, Блю, опираясь на помощника тренера, удалился вглубь коридора. Видимо, решил принять успокоительное перед матчем. Если, конечно, в этой стране такое существует.
На поле, похоже, началась репетиция церемонии открытия. Под звуки торжественной музыки игроки переговаривались.
- Кто будет выступать на открытии финала? Как в прошлый раз, певец или оперная дива?
- Нет, в этот раз какой-то известный оркестр. Они гастролируют по всей Европе… Будут играть гимн Лиги чемпионов.
- Ого… Что-то я и не заметил, что музыка другая. Я ведь в классике немного разбираюсь…
Чахён прислушался к разговору. Финал Лиги чемпионов традиционно начинался с исполнения гимна. Обычно его исполнял какой-нибудь известный исполнитель страны, где проходил финал, или маэстро современной музыки, или популярная рок-группа. В любом случае, это всегда было захватывающее зрелище.
Гимн Лиги чемпионов… Эти слова вызывали у Чахёна определённые ассоциации. Ведь был человек, который показал ему, как прекрасно звучит этот гимн на фортепиано.
Сможет ли кто-нибудь сыграть его так же хорошо, как Миша? Никто из присутствующих и не подозревал, что один из игроков, который сейчас будет бегать по полю, умеет так виртуозно играть эту прекрасную мелодию.
Он самодовольно улыбнулся. Надо будет рассказать ему об этом перед матчем. Чахён огляделся, ища Мишу. Но тут его охватило странное чувство.
Он не видел Мишу уже довольно давно.
С вечера до утра они были вместе, приехали на стадион тоже вместе… Миша был рядом, пока они разминались и пока Чахён не зашёл в раздевалку, чтобы переодеться. В последний раз он видел его всего десять минут назад. Чахён тронул за плечо стоявшего рядом товарища по команде:
- Уинстон, ты не знаешь, где Миша?
- Миша? Кажется, он только что был здесь. Куда он мог пойти в такое время?
Информация совпадала с тем, что знал Чахён. В этот момент в раздевалку вошли тренеры, готовя игроков к выходу на поле. Их торопливый вид заставил Чахёна тоже занервничать.
Куда он мог пропасть в такой ответственный момент? Неужели он выйдет на поле, даже не увидев его? Чахён беспокойно оглядывался по сторонам. Два человека - представитель лиги и сотрудник клуба - стояли у входа в раздевалку и громко объявили:
- Просьба всем игрокам приготовиться к выходу на поле.
Пронзительный свисток заставил сердце Чахёна сжаться. Игроки, завершив последние приготовления, начали собираться в центре раздевалки. Чахён же, наоборот, отошёл к краю комнаты и, увидев входящего Джуда, поспешил к нему.
- А, Юан. Я как раз тебя искал.
Джуд удивлённо посмотрел на Чахёна. Искал меня? От неожиданности Чахён замолчал, не договорив. Джуд быстро, словно между прочим, сказал:
- Почему ты не говорил, что у Миши есть сестра?
Чахён замер как вкопанный. Эти слова, словно удар по голове, лишили его дара речи. Сейчас было совсем не время говорить о сестре Миши. Джуд, видя ошеломлённое выражение лица Чахёна, удивлённо спросил:
- Ну, помнишь, мы её видели в кафе? Это, оказывается, его сестра. Я тогда подумал, что это его девушка… Но теперь понимаю, что ошибся.
Он как-то странно это объяснил. Джуд понизил голос, словно рассказывал секрет. Чахён сжал кулаки. Он знал, что его голос сейчас будет звучать не очень ровно, но не мог не спросить:
- Откуда знаю… Я только что с ней разговаривал. Честно говоря, и без объяснений всё понятно. Они очень похожи…
Чахёна охватило нехорошее предчувствие. Известный оркестр… гастролирует по Европе… Он ведь говорил что-то подобное. Чахён вспомнил, как несколько месяцев назад она, улыбаясь, представлялась ему. Это было словно вчера. Он не мог забыть её лицо.
Как и не мог понять, почему сейчас Миши нет рядом. Чахён ещё раз спросил растерянного Джуда:
- В коридоре… Она же из семьи игрока, вот я её и пропустил…
Не дожидаясь конца фразы, Чахён выбежал из раздевалки. Джуд попытался схватить его за руку и что-то крикнул ему вслед, но Чахён был слишком быстр. Он примерно догадывался, что Джуд хотел сказать: «Куда ты собрался, нам же сейчас на поле выходить!»
Чахён почти бежал по коридору, осматриваясь по сторонам. Сотрудники «Винчестера», удивлённо смотрели на нападающего, неожиданно выскочившего в коридор в такой напряжённый момент. Остальные тоже были явно ошарашены его стремительным появлением. Не обращая внимания на окрики и попытки остановить его, Чахён быстро углубился в коридор.
Чем дальше он шёл, тем меньше людей встречалось на пути. Он почему-то точно знал, что найдёт её здесь. Обогнув угол, Чахён увидел две фигуры.
Лима Асплунд, которую он не видел несколько месяцев, крепко обнимала своего младшего брата. В этот самый момент она подняла голову и встретилась взглядом с Чахёном.
Всё было как при первой встрече. При виде Чахёна её глаза прищурились в улыбке, она отпустила Мишу и лучезарно улыбнулась.
Их голоса прозвучали одновременно. В этот момент Миша повернул голову и посмотрел на Чахёна. Его глаза были темны. Чахён быстро оценил его состояние и сделал несколько шагов к ним. Первой заговорила Лима:
- Вот так неожиданная встреча! Очень рада снова тебя видеть.
Я думала, что мы больше никогда не увидимся. С этими словами Лима протянула Чахёну правую руку. Точно так же, как и в прошлый раз. Словно требуя, чтобы он ответил на её приветствие.
Чахён протянул руку и пожал её. Краем глаза он заметил, как вздрогнул Миша. Чахён тихо спросил:
- Мой оркестр будет играть здесь сегодня. Невероятное совпадение, правда? Встретиться здесь… У нас давно был запланирован этот концерт, но я не говорила об этом Мише…
«Я и представить себе не могла, что окажусь здесь». Добавив эту ненужную фразу, Лима снова улыбнулась. Чахён отпустил её руку, обнял Мишу за талию и притянул к себе.
Миша произнёс его имя странным тоном. В его голосе слышалась какая-то усталость, апатия, словно он был чем-то измучен. Чахён, который считал, что знает Мишу лучше всех, никогда раньше не слышал такого тона. Взгляд Миши был расфокусированным.
Но Чахён знал, что Миша не из тех, кто теряется из-за появления сестры. Он помнил, как Миша смело защищал его перед отелем. Хотя их отношения нельзя было назвать дружескими, Миша точно не стал бы бояться или нервничать из-за встречи с сестрой.
Тогда что же она с ним сделала? Чахён повернулся к Лиме. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что именно она довела Мишу до такого состояния.
Лима, словно оценивая ситуацию, переводила взгляд с одного на другого, а затем мягко ответила:
- Он, кажется, немного нервничает. Правда, Миша?
В ответ на вопрос Чахёна Лима понизила голос, словно сообщала невероятную новость.
- На самом деле, сегодня на стадион пришли оба наших родителя. Раз уж мы оба здесь…
«Кажется, они очень гордятся. Вы бы знали, как они скучали по Мише. Я подумала, что это хорошая возможность, и взяла билеты…» Лима начала без умолку болтать, как это было ей свойственно. Чахён почувствовал, как напряглась талия Миши в его объятиях.
По ногам пробежал холодок. Он наконец понял, что именно выбило Мишу из колеи. И раз уж он понял причину, больше не было смысла медлить.
Чахён, не выпуская Мишу из объятий, развернулся и направился к выходу из коридора.
Он не знал, сколько времени они потеряли на эту нежеланную встречу. Но тут же почувствовал, как рука Лимы схватила Мишу за плечо.
Чахён быстро укрыл Мишу за своей спиной и резко повернулся, преграждая ей путь. От неожиданности Лима удивленно распахнула глаза. В тишине коридора их взгляды встретились, и Чахён, цедя слова сквозь зубы, произнес:
- Лима, когда мы впервые встретились, ты задала мне один вопрос.
- Кажется, теперь я могу на него ответить.
Внезапно Чахёна охватило странное возбуждение, пугающий, доселе незнакомый трепет. Он осознавал весь абсурд и безумие своего поступка. Не колеблясь больше ни секунды, Чахён выпалил:
Лима застыла с застывшей улыбкой на лице, словно перестала дышать. Ее губы слегка приоткрылись. Чахён, не отрывая от неё взгляда, продолжил:
- Мы спали вчера, и если мы сегодня победим, то, вероятно, будем спать и сегодня.
- Мы очень торопимся, так что мы пойдём. Пожалуйста, уйди отсюда. Смотри матч с родителями с трибун.
Бросив эти слова, Чахён взял Мишу за руку и вышел из коридора. На этот раз ничто не преграждало им путь.
Чахён почти бегом тащил Мишу за собой. Вспоминая дорогу, он двигался обратно, и постепенно стали появляться знакомые места и лица. Размытые фигуры мелькали на периферии зрения, словно декорации.
Мчась по коридору, Чахён осознал, что странно смеётся. Губы сами собой растягивались в улыбке, а в горле клокотало от внезапного прилива радости. Интересно, как это выглядело со стороны – он, хихикая, тащит за собой растерянного Мишу?
Позади раздался возмущенный крик. До этого момента Лима стояла, словно громом поражённая, не в силах вымолвить ни слова, пока Чахён уводил Мишу. Но теперь, кажется, пришла в себя.
- Что ты… Что ты задумал? Как ты мог… сказать ей такое…
Чахён, дернув Мишу за руку, даже не обернулся. Голос, полный тревоги, продолжал звучать. В нем слышались растерянность и шок, которых не было у Миши. На это Чахён язвительно бросил:
- Она... Она может причинить тебе вред. Если ты будешь так неосторожно говорить такие вещи, она...
Неожиданно адекватная реакция снова вызвала у Чахёна смешок. Он не упускал случая вставить шпильку, бросаясь провокационными заявлениями, но когда дело коснулось его самого, тут же забеспокоился. Не отводя взгляда от конца коридора, Чахён почти прокричал:
- И что? Мне теперь и слова сказать нельзя?
В ответ - тишина. Чахён живо представил себе ошеломленное выражение лица Миши. Не обязательно всем вокруг сходить с ума, пока он один остаётся нормальным. Соблюдать меру, стремиться к правильному, идти верной дорогой, вести себя как все… Всё это больше не входило в систему ценностей Юн Чахёна.
Странное дело, но после этого Чахён почувствовал себя невероятно легко. Всё то, что душило его, сковывало по рукам и ногам, вдруг потеряло всякий смысл.
Именно поэтому невольно вырвалось признание, которое он так долго стыдливо скрывал.
- Миша, знаешь, я ревновал. К твоей семье.
В ответ послышался удивленный возглас, голос Миши сорвался. Это тоже была совершенно новая, неожиданная реакция.
- Тогда, когда она дотронулась до твоего лица, я подумал, что у вас какие-то другие отношения.
- Да. Когда мы ещё ничего друг другу не значили.
Сейчас, оглядываясь назад, это казалось невероятно глупым. Какое он имел право ревновать Мишу, когда между ними ещё ничего не было? И сколько же он из-за этого мучился! Непонятные, незнакомые чувства, долгие сомнения и терзания, время, необходимое, чтобы принять и осознать их…
Но сейчас всё было иначе. В этот момент, когда все ограничения рухнули, как стекло, у Юн Чахёна появилось право. Право, более сильное, чем любая власть над Мишей.
Вдали показался выход на поле. На фоне яркого белого света прожекторов виднелись силуэты товарищей по команде, ещё не выстроившихся в линию. Этот узкий, похожий на пещеру коридор вёл к единственному проходу, словно светящемуся вдали волшебному порталу, ведущему на залитое овациями, поддержкой и любовью поле.
Всего в нескольких шагах от выхода Чахён резко остановился. Миша, по инерции пройдя ещё немного, тоже замер. Чахён медленно повернулся и посмотрел ему в лицо.
Как и ожидалось, выражение лица Миши было бесценным. Поднятые брови и широко раскрытые глаза выражали крайнее изумление. Признание в том, что Чахён ревновал его к собственной сестре, похоже, произвело на него сильное впечатление.
Чахён крепче сжал руку Миши и позвал его по имени:
В этот момент из выхода на поле подул ветерок. Такой же, как вчера вечером, берлинский ветер, вливавшийся в комнату Миши через открытое окно. Теплый, ласковый ветерок взъерошил волосы обоих, стоявших посреди коридора, и растворился вдали.
Глядя на красиво развевающиеся каштановые волосы, Чахён перевел дыхание.
Даже в ту прекрасную, спокойную ночь Чахён слышал одинокий свист, доносившийся из глубины души Миши. И сейчас он слышал его снова. Этот звон в ушах - одиночество Миши. И одновременно - отчаянный призыв вытащить его из этой бездны.
Возможно, это был шанс. Эти несколько напряженных секунд, разрезающие кульминацию всей жизни, - шанс схватить Мишу за руку и потянуть за собой. И Чахён был уверен, что как прирожденный нападающий, он этот шанс не упустит.
- Выходи оттуда, - твердым голосом произнес он.
- Брось всё и просто иди ко мне.
Миша всё ещё выглядел ошеломленным. Чахён сделал глубокий вдох и продолжил, чётко выговаривая каждое слово:
- Если тебе нужна фамилия для твоей футболки, я дам тебе свою.
Это было предложение, которое Чахён давно обдумывал.
У него не было возможности изменить место рождения Миши, почву, из которой он пророс, воду и свет, которые его взрастили. Да и желания такого не было. Миша, который в одиночку прошел через столько испытаний, чтобы оказаться рядом с Чахёном, был прекрасен и благороден, как никто другой.
Но оставлять его в одиночестве и страданиях Чахён не собирался. Он ни за что не отдаст его тем, кто не ценит его достоинств, его очаровательных серебристых глаз, его способности не просто любить, но и спасать других.
Всё, что оставалось Чахёну, - это полностью вырвать его оттуда.
- Поэтому, пожалуйста, останься со мной. На всю жизнь, навсегда…
Их взгляды встретились. В этой застывшей тишине, спустя несколько секунд, выражение лица Миши начало меняться.
Как в ускоренной съемке распускающегося цветка, лицо Миши преображалось. Глаза расширились, губы приоткрылись, затем снова скривились и сомкнулись. И наконец, словно летняя роза, расцвели ярким румянцем.
Глядя на пылающее лицо Миши, Чахён неожиданно смутился. Неужели я сказал что-то такое, от чего мне самому стало неловко? Но тут Миша медленно поднял руку, прикрыл рот тыльной стороной ладони и прерывающимся голосом прошептал:
Черные глаза встретились с розовым взглядом. Из-за прикрывающего рот кулака донесся дрожащий голос:
Чахён, ошеломленно повторив слово за Мишей, почувствовал, как у него отвисла челюсть. Его словно ударили по голове. Голова закружилась.
Предложить кому-то свою фамилию… это ведь…
У Чахёна перехватило дыхание. Он распахнул глаза. Сердце бешено заколотилось, но еще больше его поразило то, что произошло дальше.
Он не смог договорить. Слёзы, словно россыпь необработанных жемчужин, хлынули из глаз Миши, скатываясь по пылающим щекам под действием гравитации.
Не показалось. Миша плакал по-настоящему. Его взгляд, затуманенный слезами, дрожал, отражая лицо Чахёна. Это было настолько шокирующим... и невыносимо прекрасным зрелищем.
Руки Чахёна сами собой поднялись. Утешить его или дать выплакаться? Он не знал, что делать, лишь беспокойно шевелил пальцами, пока Миша не зажмурился.
А затем его плечи затряслись от рыданий. Розовые капли, стекающие по его нежным щекам, не были слезами мольбы о любви или попытки удержать уходящего. Источник этих слёз лежал в чувстве, которое он испытывал впервые в жизни. Это были безмерное счастье и радость.
Больше нельзя было оставаться безучастным. Чахён подошел и крепко обнял его. Его сердце испуганно заколотилось. «Что я наделал... Какими словами я его так взволновал?» Побледневшими руками он лихорадочно вытирал мокрые щеки Миши.
Всё пропало. Это было совершенно непредвиденно. Миша так молод, у них ещё сезон, финал вот-вот, а Миша такой юный...
Но с того момента, как Миша начал плакать, уткнувшись в плечо его формы, эти мысли стали понемногу меняться.
Если хорошенько подумать, разве это не идеальная возможность?
Когда-то он точно думал об этом. Он желал Мишу. Хотел обладать им, быть с ним наедине. Если бы только он мог жить с ним. Если бы он мог официально назвать этого милого, прекрасного парня своим возлюбленным. Если бы они могли жить вместе в одном доме, без всяких ограничений, вечно. Есть вместе за одним столом каждый день, как сейчас, засыпать в одной постели, лицом к лицу...
Разве это не прекрасный, нет, великолепный, нет, идеальный “повод”?
Дойдя до этой мысли, Чахён крепко обнял Мишу за шею и сказал:
- Не плачь, Миша. Обезвоживание будет.
Возможно... возможно, имя Миши станет еще прекраснее. Начальный слог, сладкий, как крем, и конечный, похожий на птичье пение, прекрасно сочетаются с фамилией Юн Чахёна. Благозвучное, атмосферное, наверняка удачное с точки зрения ономастики (искусство давать имена). Само звучание, плавно перекатывающееся во рту и легко слетающее с языка, будет невероятно красивым.
Сердце бешено колотилось. Сделав предложение, сам того не осознавая, и заключив помолвку в порыве чувств, Чахён понял, что наполовину потерял рассудок.
Миша потянулся и обнял Чахёна за спину, когда тот нежно гладил его по волосам. В одно мгновение Чахён оказался в его крепких объятиях. В этом сильном объятии, когда их сердца, казалось, бились в унисон, Миша прошептал Чахёну на ухо:
- Я рад, очень рад. Я люблю тебя, Юан.
Чахён обнял его в ответ. Неуверенные прикосновения к плечам постепенно становились привычными, обретали прежнюю теплоту, и наконец Миша встретился с ним взглядом. И мягко улыбнулся.
Морщинки у глаз, слегка нахмуренные брови – это была улыбка, сияющая, как солнечные блики на воде, улыбка, которой он никогда раньше не видел на его лице. Чахён, не отрывая взгляда от лица Миши, прошептал:
- Я тоже... Я тоже рад. Я тоже люблю тебя.
Что же нам шептать друг другу в такие моменты?
Не дам тебе палец о палец ударить. Будем вместе, пока мои чёрные волосы не поседеют. Роди мне ребёнка… Десятки фраз роились в голове Чахёна. В этот момент Миша, который всё это время плакал, вдруг заговорил серьёзным голосом:
- Я сделаю тебя счастливым на всю жизнь. Буду защищать тебя вечно, чтобы ты никогда не пострадал.
- Я буду рядом. Никуда не уйду. Буду смотреть только на тебя, любить только тебя.
Теперь уже Чахён покраснел. Бывает ли более искреннее признание? Он словно получил удар в сердце.
В этот самый момент по всему зданию разнесся громкий звук. Объявление вырвало их из вакуума. Оглушительные крики стали последней чертой под этим признанием. Чахён быстро вытер капли слёз с подбородка Миши и торопливо прошептал:
- Пойдём. Ты же обещал мне пас.
Притворившись беззаботным, он пробормотал эти слова, краснея, и Миша рассмеялся.
Он опустил плечи, всё ещё подрагивающие от рыданий, и вытер оставшиеся слёзы. За его спиной стояла женщина из персонала, прикрывшая рот руками и широко раскрыв глаза. Она оказалась единственным свидетелем этого поспешного предложения. Чахён приложил палец к губам и слегка улыбнулся, а она, покраснев, торопливо кивнула.
Чахён взял Мишу за руку, и они пошли. Присоединившись к остальной команде Винчестер Юнайтед, Чахён в последний раз обернулся, чтобы посмотреть на Мишу.
Тот уже перестал плакать и смотрел на него покрасневшими глазами.
Его серые глаза, которые с незапамятных времен видели только Чахёна, и в этот момент были устремлены на него. Зрачки, отражающие белоснежный свет славы, плотно сомкнулись, не пропуская ни лучика тьмы.
Маяк, освещающий путь Чахёна на бескрайнем поле. Свет, разгоняющий надвигающуюся тьму, огонёк, который будет сопровождать его на одинокой вершине.
Встретив этот благородный и прекрасный взгляд, Чахён подумал о победе.
Выйдя на поле, он побежит вперёд. Побежит так, что перехватит дыхание, а ноги будут подкашиваться. Он будет катиться по земле, пока не доберётся до ворот, где его будет ждать идеальный пас. И когда он наконец забьёт гол, он, не раздумывая, повернётся...
Ведь для проведения церемонии клятвы нет лучшей сцены, чем это поле.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty