Seayard. Глава 41-45. БЕЗ РЕДАКТИРОВАНИЯ!!!
Бах! Раздался звук. Получив пощёчину, И Иджун покатился по песчаному берегу, но тут же вскочил как пружина.
Он попытался немедленно броситься на обидчика, но безуспешно.
По приказу директора Ки его подручный разрешил ситуацию. Причём весьма простым способом. Бандит с бесстрастным лицом схватил Иджуна и швырнул его на землю.
Это были вы! Унхи дрожал, трясясь всем телом. Ему казалось, что даже если вырвать у них внутренности и сожрать, и то было бы мало. Его убийственный гнев перешёл все границы.
- Вы забрались в мою пещеру и обворовали меня. Тогда вы украли плащ, мачете, всё утащили, ублюдки!
Дождь снова хлынул. Холодный и резкий ливень, прорвавшийся сквозь разорванные облака. Унхи съёжился, промокший до нитки. Он дрожал. Боль, ярость, отчаяние - всё это переполняло его до предела, грозя вот-вот взорваться.
До сих пор он совершенно забыл об этом. Он думал, что вор, забравшийся в пещеру, был просто режиссёром Хваном.
Но теперь у Хвана было точное алиби. Говорят, он был вместе с директором Ки и его подручным.
Кто забрался в его пещеру? Кто украл еду, надев его плащ? Кто бы это ни был, невозможно быть таким мрачным. Его кожа, насквозь промокшая от дождя, теряла тепло, вызывая озноб.
- Это не я...! Говорю же, это был не я, так кто же из вас, чёрт возьми?
Унхи почти вопил. Он резко поворачивал голову, оглядываясь по сторонам.
Дождь всё ещё лился с неба, воя как безумный зверь. Перед глазами всё расплывалось. Все молча окружали его.
От них не исходило ни слова. Никаких выражений на лицах. Они просто стояли там. Люди ли они? Или... просто стена, окружающая его? Казалось, какое-то огромное безмолвие заткнуло им рты.
А может, может, вы все заодно? Сговорились и всё на меня свалили?
И тут кто-то, словно разрушая эту стену, приблизился к нему. Это был директор Ки. Со звуком шагов по грязной жиже. Рассекая дождь, он напал.
Его тень, словно чернила, растеклась у ног Унхи. Глаза этого человека, направленные на него, были абсолютно бесчувственными.
Когда он опустился на одно колено перед ним, ассистент режиссёра позади пробормотал:
- Господин управляющий, ни в коем случае нельзя его прощать. Этот гадёныш должен стать примером для всех.
Директор Ки даже не посмотрел назад. Его глаза были направлены только на Унхи.
- Конечно, его нужно наказать, если Ли Унхи - преступник.
Не в силах сдержать гнев, тело Унхи дрожало и тряслось.
- Может, запереть его прямо сейчас? Не давать ни глотка воды?
Мужчина говорил так, будто имел дело с котом, который вздыбил шерсть от ярости. Затем он схватил Унхи за запястье и вдруг взвалил его на своё широкое плечо.
Унхи, брошенный на плечо директора Ки словно мешок, яростно колотил кулаками по его спине.
Отпусти, я сказал отпусти...! Нет, нет... Пальцы Унхи отчаянно тянулись к песчаному берегу.
Точнее, к своей сумке, которая жалко валялась на земле. Мои лекарства! Как же так, только что вернул их, и снова потерять?
Как бы он ни сопротивлялся, мужчина отпустил Унхи только когда они вернулись в проклятое бунгало. Менеджер Пэн Ханы перевернул всё вверх дном. Что толку всё так переворачивать, всё равно ничего не найдёт!
Унхи собирался броситься на него, но мужчина, словно успокаивая, приложил средний палец к губам.
Унхи в замешательстве замер. Мог бы хотя бы позволить ему ударить кулаком. Что за чертовщина?
Он раскрыл ладонь перед глазами Унхи. Там было то, чего Унхи так страстно желал.
Ингибитор омеги. Словно загипнотизированный, Унхи опустился на ладони и поспешно подполз к нему. Послышался влажный звук шлёпанья.
Унхи быстро схватил таблетку. Со стороны, похоже, он подполз к нему на коленях, но это было неважно. Ему было так горько, что глаза жгло.
- Какая жалость. Если бы просто дали ему это в руки, он бы вёл себя смирно.
Мужчина сузил глаза, словно сожалея. «Не так ли?» - спросил он.
Унхи смотрел на него снизу вверх свирепым взглядом, напрягая веки. Он промок под дождём и дрожал от холода всем телом. Даже зубы стучали.
- Унхи, думаешь, им важно, правда это или нет?
Унхи тупо смотрел на него. Капли дождя, висевшие на ресницах, упали. Казалось, будто он плачет.
- Подавленный гнев всегда превращается в насилие.
Большой палец мужчины погладил Унхи по глазам. Словно раздвигая заросли, чтобы сорвать цветок, он протёр его ресницы, стирая влагу.
- Без контроля над головой и одеждой мы ничем не отличаемся от зверей. Как думаешь, что сейчас в их головах?
Он облизнул палец, словно пробуя на вкус.
- Просто хотят кого-нибудь разорвать и сожрать.
Ты не знаешь. Ты не знаешь, насколько это мерзкое и отвратительное чувство.
То отчаяние, когда сколько ни бейся, правда не достигает цели.
Слова не доходят, чувства не доходят, и люди просто отмахиваются: «Он всегда такой», - легко отталкивая тебя. Пришлось выносить и терпеть это одиночество среди них.
Словно запертый в прозрачной стеклянной стене, он мог только беспомощно смотреть на людей снаружи, которые судили и насмехались над ним. Беспомощно. Он ничего не мог сделать.
Это было похоже на проклятие. Как будто Ли Унхи, само его существо, с рождения было неправильным из-за омега-крови.
Ты не поймёшь. Это чувство, действительно, холодное до костей и невыносимо грязное.
- Какова же эта правда, о которой ты хочешь рассказать?
- В пещере пропали вещи. Кажется, кто-то их украл.
Унхи спокойно шевелил губами, а мужчина пристально наблюдал за этими красноватыми, похожими на ягоды, кусочками плоти.
В тот день ему плохо спалось. Морской ветер дул слишком сильно. Было холодно, желудок голодный, постель ужасно неудобная, и его постоянно одолевали тревожные мысли.
Но откуда-то он почувствовал взгляд, будто кто-то на него смотрит.
Когда он внезапно открыл глаза, перед пещерой было множество следов.
Тогда вор ничего не украл, потому что он был в пещере. Но когда пещера опустела, появился вор.
Один из двух плащей, что у него были. Один из дешёвых плащей, купленных в оптовом магазине за 3000 вон за пару, исчез.
- Кто-то надел тот плащ и что-то украл.
Мужчина, молча слушавший, медленно поднял бровь.
- Нужно найти этого ублюдка, этого сукиного сына.
На первый взгляд, он украл всего пару пачек рамена. Но если присмотреться, это было невероятно подло.
В дождливый день, намеренно надев его плащ, чтобы на Унхи пало подозрение. Возможно, это только начало.
Говоря о ловушке, что может быть? Унхи поднял растерянный взгляд. В этот момент у него в голове промелькнула мысль.
- Может, слабительное в еду...
- Тогда придётся выбросить еду.
Ха, мужчина тихо рассмеялся. Короткий, тихий смешок, смешанный лишь с дыханием. Выражение лица будто он увидел неуклюжее представление, которым гордо похвастался детсадовец. Уголки губ были искривлены, и жест, когда он, скрестив руки, легко гладил подбородок, был точно таким же.
Совершенно не понимая, Унхи слегка нахмурился, а уголки губ мужчины растянулись. Наконец, его привлекательные, словно нарисованные губы зашевелились.
Разве это не редкое зрелище, которое и за деньги не увидишь? Остров, где собрались чертовски богатые люди. И все готовы убить за пару пачек рамена.
Проблема не в фильме <Fabulous>. Нужно снимать то, что происходит здесь. Даже ценой батареи телефона, которой осталось всего 30 процентов, нужно всё это запечатлеть.
Это принесло бы десять миллионов зрителей сразу. Здесь есть всё, что заставляет людей сходить с ума.
Убийство, насилие, кража, и секс в придачу... Всё перемешано как попало.
И в центре, конечно, этот мужчина.
- ...Придётся использовать Унхи как приманку.
Слова, слетевшие с губ мужчины, были совершенно неожиданными.
От этих насыщенных, черно-красных слов в голове Унхи всё перемешалось.
- Разве не тот, кто подглядывал за вами, крал ваши вещи и носил вашу одежду?
Изогнулись каштановые брови Унхи, похожие на молодой месяц. Да, точно. В центре всех действий этого ублюдка был именно он.
Судя по словам мужчины, тот будто специально охотился за ним.
...Но разве такое возможно? Разве не просто потому, что он был один?
Поэтому он легко стал мишенью. Да я бы и сам сначала нацелился на шею одинокого оленя, отделившегося от стада.
- Я буду лично следить за вами. Буду наблюдать за тем, что вы едите, как спите, что носите.
Мужчина намеренно сделал паузу. Это была его привычка. Так он обычно привлекал внимание других.
- ...И тогда этот ублюдок появится.
Губы Унхи приоткрылись. Они разошлись, словно кто-то разрезал ножом красную мякоть плода.
Молча слушая его слова, он почувствовал, что что-то не так. Этот мужчина, если подумать, уже проводил расследование о нём. По сути, он говорил, что будет следить за ним.
Унхи замотал головой. Взад-вперёд, взметнулись тонкие пряди волос.
Он не мог позволить следить за собой, чтобы поймать какого-то жалкого карманника. Категорически отказался, потребовав не переступать границы.
Мужчина великодушно рассмеялся. Выражение его лица было таким, будто он оказывал огромную милость.
С очаровательной морщинкой на переносице.
- Я думал, ты глупый, как птичья голова, а ты довольно умён.
Даже с минимальными умственными усилиями этот план был совершенно прозрачен, как его можно не понять? Есть же предел тому, насколько можно недооценивать людей. Унхи невольно усмехнулся, настолько это было нелепо.
И в следующий момент колено мужчины ударило Унхи по бедру.
Это был внезапный удар. Глаза Унхи широко распахнулись.
- Сожми бёдра вместе. Чтобы промежность не было видно.
Бедро мужчины в костюме угрожающе приблизилось. Стараясь не касаться его, Унхи невольно свёл ноги вместе.
А, и только потом пожалел об этом. Почему я сделал то, что он приказал? Почему двигался так, как он велел? Я ведь согласился быть под его крылом, но не отдавал ему поводок от своего ошейника.
Однако он вёл себя так властно, словно это было само собой разумеющимся.
Унхи скрипнул зубами. Опять обращается с ним как с милым котёнком.
- Директор Ки, как вы можете быть уверены, что вор - не вы?
Ведь именно за вами тянется пугающая репутация, разве нет? Вы должны были быть первым в списке подозреваемых.
Но мужчина, нахмурив густые брови, покачал головой. Хаа, он даже демонстративно вздохнул. И ещё называл его довольно умным. Теперь он словно говорил: я ошибся в своей оценке.
Его острый подбородок рассёк воздух. Даже младенец не поверил бы словам этого мужчины.
Не такой человек? Кто, как не он, был именно таким? Директор Ки, ты.
- И если бы вдруг я был таким...
Будто собираясь поделиться секретом, мужчина загадочно прошептал:
- Я бы не оставлял столько улик.
Последовавшее объяснение было не просто мрачным - оно было зловещим. Если бы ты был обычным человеком, сказал бы, как можно совершать такие поступки, оставаясь в человеческом обличье?
Подозрение разгоралось как пламя.
Затем мужчина взял в рот зажим для галстука. Большая рука отвела чёлку Унхи. Отросшие светло-каштановые волосы плавно отодвинулись.
- Мне кажется, ты ходишь по тонкому льду. Почему ты ведёшь себя так распущенно?
А потом он закрепил чёлку зажимом для галстука.
- Ты же знаешь, что омеги умеют незаметно очаровывать людей?
- У тебя красивая кожа, красивый голос. Если не умеешь правильно скрываться, живи тихо.
Круглые ресницы трепетали. В глазах стояла влага, словно сок выжатого плода. Казалось, от него исходил сладкий аромат фруктового сока.
- Ты не знаешь, кто вор, режиссёр Хван жадно высматривает, как бы тебя трахнуть, а И Иджун рычит каждый раз, когда встречается с тобой взглядом, боясь угрозы своему положению.
Мужчина вспомнил момент, когда впервые схватил эти волосы.
Он был похож на уличного кота, бродящего по переулкам. Стоило погладить его по шее, как он готов был укусить за запястье, угрожающе рыча.
А теперь такой послушный. Только посмотри, как трепещут эти ресницы. Кажется, протяни мужчина ладонь, и он потрётся носом, ластясь как котёнок.
- ...Всё равно даже если это был не я, никто не поверит.
Тонкие ресницы опустились. Глаза раненого зверёныша. Взгляд уличного животного, бесчисленное количество раз пинаемого ногами людей.
Всё это время он прятал этот взгляд за волосами.
...Ах, вот оно что. Мужчина тихо вздохнул. Вот почему во время разговора нужно смотреть в глаза. В глазах нет ни капли лжи.
- В глазах этих людей я просто человеческий мусор, разве нет? В конце концов, неважно, сделал я это на самом деле или нет.
Несмотря на эти слова, его глаза выдавали смятение. Ли Унхи был в глубоком заблуждении. Он, наверное, считает свой внутренний мир твёрдым, но ничего подобного. Внутри он был необычайно мягким. Как кожа новорождённого зверёныша.
- Вы действительно так думаете?
Внутренне мрачно усмехаясь, мужчина намеренно придал своему голосу сладость, подобную шоколаду.
- Да, просто все здесь умирают от скуки, и им нужен кто-то, кого можно мучить. Давайте прикончим этого парня, как убивают муравья.
Он не осознаёт своего внутреннего одиночества. Не хочет заглянуть внутрь себя, погружённого в глубокое одиночество. Наверное, ему страшно. Ведь ты больший трус, чем думаешь.
- Муравей? Я так о тебе не думаю.
За этим глупым, упрямым поведением скрывалась жалкая семейная история. Конечно, нет ничего странного в том, что у бедного человека есть такая грубая предыстория.
Но у Ли Унхи это было почти чрезмерно.
Он жонглировал тремя-четырьмя подработками, спал всего около 5 часов в день. Каждый день ел только треугольные онигири. Для себя не покупал даже пары носков.
Неужели он думает, что его родители умерли из-за него? Какая глупость. Это настолько жалко, что даже противно. Мужчина даже не хотел говорить об этом.
- Ты же хороший человек, правда? Унхи.
Мужчина придал своему голосу мягкость. Как будто вкладывал леденец в руку трёхлетнего ребёнка. Сук-сук, он искушал попробовать запретный плод своим трёхдюймовым языком.
- Ты так заботился о младшей сестре, так усердно работал, никогда не разбрасывался своим телом как тряпка.
Унхи съёжился, как атакованная улитка. Его щёки покраснели. Как и ожидалось, у него не было иммунитета к такой похвале.
Наверное, к тебе липли только извращенцы, очарованные твоим лицом и телом. Ты, вероятно, никогда не встречал человека, который действительно заглянул бы в твою жизнь.
Мужчина использовал этот слабый момент. С тоном восхищения и сожаления.
- ...Я бы точно так не смог. Только ты способен на такое.
Пальцы Унхи сжались. Он, должно быть, пытался скрыть какое-то чувство. Например, смущение, расцветающее в его сердце.
Ах, теперь я понимаю, как обращаться с Ли Унхи. Перед режиссёром Хваном и И Иджуном он ощетинивался, но перед Пэн Ханой становился мягким. Опускал ресницы, сжимал плечи и говорил вежливо, мягко.
«Унхи, как у тебя получается так много всего уметь? Ты такой удивительный в таком молодом возрасте, и лицо у тебя чертовски красивое».
Каждый раз, когда эта женщина нежно хвалила его, щёки Унхи краснели. Он опускал шею и съёживался.
Мужчина имитировал это. Он был очень хорош в актёрстве. Может, таким образом удастся его растопить...
Унхи долго мял рубашку, ёрзая. Затем осторожно открыл губы.
Мужчина терпеливо ждал следующих слов. Да, скажи что-нибудь, Ли Унхи.
Услышав свой титул из этих уст, мужчина нахмурил брови. На мгновение его посетила мысль: интересно, знает ли Ли Унхи его имя?
- Как вы можете быть так уверены? Что это сделал не я?
Он смотрит на него сквозь влажные ресницы. Покрасневшие веки, словно на них расцвёл огненный цветок, выглядели соблазнительно.
- Может, вы знаете, кто преступник?
Шах и мат. Застигнутый врасплох мужчина щёлкнул языком о внутреннюю сторону рта.
- Тот убийца, который ударил капитана.
Он снова щёлкнул языком внутри рта. Медленно потёр языком внутреннюю поверхность.
Это была давняя привычка мужчины. Так он делал, когда был смущён или когда его задевали за живое. Даже когда умер лебедь, он щёлкал языком о внутреннюю часть рта.
Когда мужчина так легко отмахнулся, Унхи опустил ресницы. С видом: ну конечно, так я и думал.
Мужчина схватил этот аккуратный подбородок. Унхи простонал от боли: "Ук". Атмосфера, которая была мягкой, внезапно накалилась. И это после того, как он так старательно её смягчил.
Мужчина знал, что должен остановиться, но не мог подавить нарастающий импульс.
- Не опускай глаза, когда смотришь на людей.
Унхи крепко сжал губы и дёрнул нижней челюстью. Мужчина не отпускал. Всегда так происходило, когда он связывался с Унхи. Щёлк-щёлк, разум выходил из-под контроля.
- Я добрый, мягкий человек к своим людям... Но когда ты так делаешь, мне становится больно.
Удерживая его голову, мужчина продолжал:
- Ты выглядишь так, будто что-то скрываешь. Я ненавижу предательство.
- ...Д-директор Ки, пожалуйста...
- Я дал тебе место для сна, еду, позволил отдохнуть.
- Ты не должен предавать меня.
Уголки губ Унхи застыли. Его большие глаза, словно в них вставили стеклянные шарики, наполнились шоком. Мужчина спокойно улыбнулся этому взгляду.
- Когда ты так поступаешь, мне хочется ударить тебя по щеке.
Шуууу, дует ветер. Заросли колышутся. Солнце, льющееся на макушку, было горячим.
Унхи усердно зачерпывал воду из ручья. Шлёп-шлёп, тёр кожу ладонями. Белая кожа, словно тесто, краснела под руками.
«Когда ты так поступаешь, мне хочется ударить тебя по щеке».
Почему именно сейчас в голове звучит голос мужчины? Это же долгожданное время купания. Вдруг всё удовольствие испарилось.
- Да уж, просто чокнутый какой-то...
Кто-то говорил, что у психов больше силы. Это точно. Директор Ки был настолько властным, что сопротивляться было невозможно. Стоя перед этим мужчиной, он чувствовал себя беспомощным, как муха.
Всего лишь мужчина с мусорным характером. И то, что он испытывал перед ним чувство вины, делало его круглым дураком.
«Ты так заботился о младшей сестре, так усердно работал, никогда не разбрасывался своим телом как тряпка».
Все слова директора Ки, должно быть, ложь. Не чувствуй никакой вины, я должен выбраться отсюда, только выбравшись отсюда, я смогу стать обычной бетой и снова встретиться с Унджу.
Унхи распахнул рубашку. Вылил воду на бедро, гладкое, словно свежий тофу.
...Эта грёбаная омега-кровь. От подмышек, под коленями, с боков - везде исходил сладкий, липкий запах омеги.
Он резко повернул голову. Шуууу, зелёные листья вокруг колышутся.
Что это было? Он определённо почувствовал чей-то взгляд.
Осторожно Унхи двинулся в сторону. На камне лежало мачете. Он специально положил его рядом, чтобы в любой момент можно было схватить.
Взмах-взмах, он размахивал мачете во все стороны. Бах, бах! Лезвие вонзилось в ветки. Он кромсал траву.
Вдруг среди зелёной листвы показалась чёрная голова. Действительно человек. Унхи, разъярившись ещё больше, безжалостно опустил мачете.
- ...Ты что, блять, творишь, размахиваешь ножом? Ты совсем спятил?
Шшух, мачете снова прорезало заросли. За ними появилось красное лицо. Глаза были огромными, как фонари.
- Я же сказал не подходить, ублюдок!
Бах, лезвие вонзилось в соседнее дерево.
- Ты, блять, правда хочешь отрезать мне руку?
Быстро пригнувшись, с глазами, полными ужаса, перед ним был никто иной, как...
Режиссёр Хван. Унхи тяжело дышал.
- Что значит, что я здесь делаю?!
Режиссёр Хван засунул руку в дупло гнилого дерева рядом. И торопливо вытащил оттуда кокосовый орех. Быстро открыл крышку, прикрывающую верхушку.
Он показал Унхи содержимое кокоса. Внутри плескалась жидкость, не заполнявшая и половины. Он жаловался, что так усердно бегал ради этой малости.
- Почему так долго получать этот сок?
- Сколько ни выжимай, больше не получается, что тут поделаешь?
Ливень был бы катастрофой. Тогда вообще невозможно было бы собрать сок. Если бы смешалась дождевая вода, вязкость стала бы липкой, и пришлось бы сразу отступать. Похоже, придётся ещё дней пять этим заниматься...
- Директор Ки, с этим человеком что-то очень не так.
Унхи нахмурился. Как раз когда он вспоминал о нём. Режиссёр Хван, почему ты теперь подозреваешь директора Ки?
- Кажется, его приспешник следит за мной.
Режиссёр Хван пробормотал: «Еле избежал, когда пошёл срать». Он беспокойно вращал глазами по сторонам. На его толстой шее вздулись красные вены.
А тебя саму подозревает Пэн Хана, разве нет? Говорили, что ты первым обнаружил мёртвого капитана.
Здесь все подозрительны, так что непонятно, кого подозревать. Не знаю, на кого направить остриё ножа.
Теперь критика режиссёра Хвана была направлена на него. Он постучал по зажиму для галстука в волосах Унхи. Унхи медленно отступил назад. Хоть они и плыли на одном корабле, но всё ещё были врагами.
- Ты всю свою жизнь в бочку закопал. И надо же было именно с директором Ки? Это судьба такая?
Не ему бы говорить такое? Ведь он первым помог закопать жизнь Унхи в выгребную яму.
- Ты не знаешь, насколько он страшный человек.
Только вчера он говорил, что хочет дать ему пощёчину.
- Ты думаешь, тот корабль - просто корабль?
И вдруг слова приняли совершенно неожиданный оборот.
Что он имеет в виду? Что с тем непомерно роскошным круизным лайнером?
- Наверное, чертовски дорогой корабль.
Услышав это, режиссёр Хван рассмеялся.
- Какой же ты наивный, простодушный болван.
У него было лицо человека, ошеломлённого глупостью, но Унхи даже бровью не повёл. Просто наблюдал за ним своими большими светло-каштановыми глазами.
- Эй, какой бюджет у нашего фильма?
Точнее, 25,3 миллиарда. И при таком финансировании ему не дали даже 5 миллионов вон. Причина была очевидна.
- Да, настоящая денежная вечеринка. Если бы ты тогда, блять, просто поласкался, разве мы были бы в такой ситуации?
Вот оно что. В конце концов, если бы я молча подлизывался к тебе, всё было бы в порядке. Зачем сопротивляться и страдать?
Такие высокомерные и надменные - настоящие альфы.
Омег сейчас почти не осталось. И большинство из них стали либо вторыми партнёрами богатых альф, либо проститутками. Почти никто из альф не хочет иметь детей с омегами.
И хотя они смотрят свысока, их пах горит от желания хоть раз переспать с омегой. Вот он, идеальный образ альфы.
- Обычно все деньги забирают актёры, но в нашем фильме нет даже никому не известных новичков.
- Директор Ки свернул деньги в трубку и играл ими, целых 13 миллиардов.
Унхи пробормотал про себя. 13 миллиардов. Он редко держал в руках даже 130 вон, так что трудно представить, насколько это огромная сумма.
Разве директор Ки не был богачом из богачей, у которого от макушки до кончиков пальцев текли деньги? Человек, из чьего кошелька запросто выпадали сотни. Что особенного в этих 13 миллиардах?
Режиссёр Хван стукнул себя по груди, словно задыхаясь от раздражения.
- Ты думаешь, у него нет других дел? Даже если он внебрачный сын, он из KJ, из KJ! Думаешь, директор киностудии лично приехал бы на Филиппины?
Так, значит, была какая-то другая причина? Унхи слегка нахмурил брови. Его мягкие на вид щёки стали жёсткими, словно затвердели.
Слезы русалки...? Подумав, что это название какого-то дешёвого третьесортного романа, он моргнул.
- Он приехал купить ожерелье. И с огромными камнями!
Режиссёр Хван потряс сжатым кулаком. Он видел его лишь раз, но оно было размером с его собственные яйца, и он даже приложил его к паху, чтобы показать.
- Говорят, он хотел подарить его своей матери.
Понятно, что это ожерелье «Слезы русалки» или что там, «Рыбий помёт», безумно дорогое. Но к чему этот разговор сейчас?
- Но филиппинский капитан украл его. Блять, стоимостью 13 миллиардов... Вот это наглость.
Режиссёр Хван покачал головой, словно насмотрелся всякого.
- Каким бы богатым ты ни был, если у тебя украдут вещь за 13 миллиардов, произойдёт настоящее убийство.
Унхи собрал воедино разрозненные кусочки информации. Если капитан действительно украл ожерелье директора Ки, разве такой человек, переполненный чувством собственности, оставил бы это просто так?
Не знаю. Пэн Хана подозревает режиссёра Хвана, режиссёр Хван подозревает директора Ки.
Уроборос, кусающий свой хвост.
Неужели это действительно директор Ки? Действительно ли он убил капитана?
Перед глазами всплывает лицо мужчины. И голос, шепчущий тайны.
«И если бы вдруг я был таким...»
Я бы не оставлял столько улик.
Хотя он не верил словам директора Ки, когда тот притворялся невинным, но это, по крайней мере, звучало искренне.
- Так что, сынок, очнись и починим плот. Нам нужно выбраться отсюда.
На дне моря люди сбиваются вместе, строя плоты. Всё с одной мыслью - как-то выбраться отсюда.
- Представляешь, какой ажиотаж будет вокруг фильма?
Но у режиссёра Хвана совершенно другие мысли. Он хочет спастись сам и даже использовать это несчастье. На его шее всё колыхалось, будто там скопилась жадность.
- Ожерелье за 13 миллиардов пропало, актёры и режиссёр исчезли во время съёмок...!
В белках его глаз отчётливо виднелись кровяные прожилки. Красные сосуды сплетались, как паутина.
- Чертовски реалистично, разве нет?!
Казалось, он вот-вот взорвётся от давления. Вздувшиеся капилляры излучали безумие.
- Даже не думай о чём-то другом. Не думай о том, чтобы пожаловаться директору Ки. Если попадёшься, я свалю всё на тебя.
Взгляд режиссёра Хвана был направлен прямо на него. Но его зрачки были пусты.
Кто же это, виски пульсируют и тянут. Острые подозрения со всех сторон впиваются в голову.
Да, погода была чертовски жаркой.
Хух, хух, он тяжело дышал. Унхи вытер ладонью жемчужины пота, стекающие по лбу. Он обмотал плот верёвками, проверяя их прочность, несколько раз потянув.
Хорошо, теперь достаточно крепко.
Все вместе с силой толкнули плот. Он медленно поплыл, словно привыкая к морю.
Получится ли на этот раз? Если да, то они все смогут выбраться отсюда вместе. Без всяких спасательных шлюпок и прочей ерунды.
Наконец-то можно будет положить конец этой проклятой изоляции.
Люди с лицами, полными надежды, один за другим забрались на плот. Унхи сел на самом краю. Бултых-бултых, горизонт качался. Глоть, он сглотнул. Среди людей чувствовалось напряжение.
Под палящим солнцем, которое, казалось, вот-вот убьёт их. Люди, покачивающиеся на волнах, усердно гребли. Ведь никогда не знаешь, когда погода резко изменится и покажет свои острые когти.
На тонких предплечьях Унхи мышцы то напрягались, то снова становились плоскими.
Глазами он смотрел назад. Необитаемый остров становился всё дальше.
Почему всё идёт так гладко? Настолько мирно, что даже тревожно. Тук-тук, сердце билось. Неужели, неужели они действительно справятся?
Вскоре послышался возглас ассистента режиссёра.
- ...Вау, там остров, остров! Я вижу остров...!
Рядом раздались радостные крики. Только тогда Унхи резко повернул голову. На краю поля зрения действительно виднелась зелёная растительность.
«Это правда. ...Это правда, не сон».
Это действительно был новый остров. Край острова с противоположной стороны был виден невооружённым глазом.
Когда цель оказалась в поле зрения, сила, с которой гребли, усилилась. Казалось, будто этот остров притягивает людей, как магнит.
- Давайте, сильнее, давайте быстрее грести!
Они лихорадочно гребли, желая скорее достичь того берега.
Все двигались в унисон, следуя команде. Им предстояло пройти ещё в три раза больше, чем они уже прошли.
Но это уже что-то! До сих пор они никогда не отплывали так далеко от того острова.
Уголки губ Унхи, до этого опущенные, наконец изогнулись в улыбке. Шуууу, свежий морской ветер касался груди. Казалось, будто что-то, что было тяжело сдавлено, наконец освободилось.
Тяжесть, давившая на грудь как камень, немного ослабла. Каждый день он беспокоился, что, возможно, придётся тайком сбежать на спасательной шлюпке, оставив остальных.
«Как хорошо... Какое счастье».
Казалось, что внутри наконец-то образовалось пространство. Теперь он мог немного вздохнуть. Унхи снова погрузил ветку в морскую воду. И когда он собирался повернуть плечо вперёд...
Круглые плечи ассистента режиссёра подпрыгнули, словно пружина.
- Ах, почему опять! Что опять случилось?!
Он всегда был трусоват. Поднимал шум даже из-за одной сороконожки, подпрыгивал при виде лягушки. Интересно, что его так напугало на этот раз?
- Братан, бра-а-атан, не двигайся так!
Что бы он ни увидел, он ругался и пятился назад, раскачивая плот своими 90 килограммами.
Горизонт тревожно колебался. Унхи быстро схватил его за спину, стараясь удержать равновесие.
- Что, что случилось, братан?!
Круглые щёки ассистента режиссёра сморщились. В глазах, утопающих в жире, плескался страх.
- Т-там, смотри, акула! Акула!
Его пухлый палец указывал в каком-то направлении. Унхи быстро бросил взгляд туда, как наживку.
Рядом Пэн Хана пробормотала, словно в трансе. Действительно, под водой виднелась огромная чёрная тень. Форма, мельком видимая, была такой большой, почти как сам плот.
- Ах, блять, пожалуйста, не двигайся, плот раскачивается!
И Иджун, сидящий на противоположной стороне, даже начал использовать ноги. Он оттолкнул ягодицы ассистента режиссёра ногой, чтобы тот не приближался.
- Т-там, смотри, там, я же говорю, акула!!
Вскоре над поверхностью воды появился треугольный плавник. Так называемый акулий плавник...!
И не один, а несколько. Это означало, что акулы приближались стаей.
- Блять, что делать, что нам делать?!
Акульи плавники приближались с пугающей скоростью. Люди побледнели. Мирная атмосфера разбилась вдребезги, словно её никогда и не было.
Плот заметно закачался. Тела людей болтались туда-сюда, как кегли.
Даже в этом хаосе директор Ки оставался спокойным. Он наблюдал за ситуацией с удивительно хладнокровным отношением. Изредка он издавал "Хм", и это было единственным его движением.
Как он может быть таким спокойным? Подозревая его, Унхи медленно снова посмотрел на акул. Прищурившись, он сосредоточился и заметил, что плавники были не острыми, а круглыми.
Он видел это в ролике на YouTube. Это была серия о выживании на необитаемом острове. Тот ютубер с двумя миллионами подписчиков точно говорил: акулы не ходят стаями. И главное, плавники разные. У акул острые, у китов - круглые.
Так что, скорее всего, это было стадо китов. Но его голос не достигал ассистента режиссёра, который уже впал в панику.
- Блять, что делать, они всё ближе, ааааа!
Плот продолжал хаотично раскачиваться, и пока никто не мог прийти в себя, режиссёр Хван внезапно вскочил со своего места. А затем сильно толкнул ассистента режиссёра плечом.
Вся эта сцена развернулась перед глазами Унхи словно в замедленной съёмке. Тучное тело ассистента режиссёра потеряло равновесие. Пытаясь схватиться за соломинку, он ухватил Унхи за шею.
Маленький Унхи был беспомощно увлечён за ним. Эээ, звук вырвался из открытых губ Унхи.
Пэн Хана закричала в ужасе. Её рука пыталась схватить его за предплечье, но не дотянулась.
Глаза директора Ки, сидевшего поблизости, были шире обычного. Он тоже быстро протянул руку, но тело Унхи вылетело за борт плота ещё быстрее.
В мгновение ока тела двух людей поглотило море.
Резкая морская вода хлынула в нос и рот. Он быстро зажал нос указательным пальцем. Блять, не везёт так не везёт. Унхи, едва сохраняя сознание, перевернулся в воде. И в тот момент, когда он пытался перевернуться снова...
Солнечный свет проникал в морскую воду. Среди рассеянных белых лучей виднелся серебристый поток. Может, ему показалось, но он как будто извивался.
Эта форма напоминала змею, которую можно увидеть только на суше...
Пока Унхи медленно обдумывал это, существо неслось к нему с ужасающей скоростью. В голове завыла тревожная сирена. Он быстро замахал руками вверх, но безуспешно. У Унхи не было ни плавников, ни ласт.
Человек, внезапно прыгнувший в море и барахтающийся. С точки зрения морского существа, он явно был захватчиком.
Серебристая морская змея широко разинула пасть в сторону Унхи. И бросилась к его открытой лодыжке.
Он отчаянно пытался стряхнуть её. Белые пузырьки воздуха распространялись в морской воде.
«...К-кислород заканчивается!»
Казалось, он задохнётся. В лодыжке уже не было силы. Это была беда. Если яд поднимется по икре, он останется запертым здесь навсегда.
Тюрьма из морской воды. Быть запертым в этой одиночной камере было очень тревожно. Испытывал ли он когда-нибудь такое бессилие в своей жизни?
И когда он так постепенно опускался вниз, не в силах ничего сделать, вдруг перед ним потемнело. Словно тёмный занавес закрыл всё. Сквозь мутное зрение он увидел какую-то чёрную фигуру.
Она была очень большой. Как тень той акулы или чего-то, что они видели с плота.
Н-неужели это действительно акула?
Унхи, чьё мышление затуманилось, думал, что всё кончено, и пытался убежать. Но всё, что он мог, это немного пошевелить пальцами ног.
Однако и этого он не смог сделать долго. Вскоре чья-то рука схватила руку Унхи. Это была сильная рука, от которой исходило ощущение давления. В глазах, которые жгло от соли, отразился блеск чьих-то зрачков.
Он с силой потянул Унхи к себе. Маленькое тело Унхи влетело в его объятия.
Ах, а я думал, что так бессмысленно умру. Тревога, которая разгоралась как костёр, наконец утихла. Его прикосновение было невыносимо приятным.
«Хорошо, что я не умру один...»
Последнее чувство, которое он испытал в этой наполненной водой тюрьме, было, как ни странно, облегчением.
Сознание полностью отсутствовало. Казалось, будто мозг медленно разрывают на части.
- Быстрее уложите его, уложите!
- Кажется, его укусила змея. Что делать... Унхи, так жалко. Как человеку может так не везти?
- Какой жалкий, все люди в конце концов умирают...
Прерывистые голоса Унхи совсем не слышал.
Но откуда доносятся эти эротические стоны, будто из порнофильма?
Съёмная комната Унхи в Себу. Оттуда всегда доносились стоны.
Каждую ночь хозяин с трясущимся животом приводил дешёвых омег. Вульгарные стоны, проникающие сквозь стены. Унхи затыкал свои маленькие, как пельмени Чоко, уши. В особо невыносимые дни он брал Чоко на спину и обходил район три раза.
Блять, неужели опять этот хозяин возбудился и творит свои грязные дела?
Что за... Эти отвратительные стоны вырываются не откуда-то, а из его собственного рта.
Сквозь слегка приоткрытые губы Унхи вырываются ругательства. И это были ругательства, смешанные с чувственными стонами.
Ах, ааа... Его талия дрожала, а изо рта непрерывно выходили возбуждённые стоны.
Почему, почему моё тело так себя ведёт?
Всё тело горело. Мозг кипел, он не мог прийти в себя.
В голову, которая словно получила сильный удар, медленно возвращались воспоминания.
Точно, блять, меня укусила морская змея.
Режиссёр Хван столкнул с плота испуганного ассистента режиссёра. А испуганный ассистент, как водяной призрак, схватил Унхи за лодыжку...
Унхи был утянут за ним. И затем, плюх, погрузившись в море, он увидел змею, которая извивалась в воде, направляясь к нему.
У него просто ужасно плохая удача. С детства, если падал назад, разбивал нос - и сейчас тоже всё заканчивается так несчастливо.
Умер ли он на этот раз? Действительно ли всё кончено? Но тело слишком горячее для смерти. Разве при смерти не должно становиться холодно?
К тому же, что это за чертовски липкое ощущение? Словно переплетение водорослей. И вдобавок, хол, холодно, холод... Даже слышны влажные звуки.
Тула, ты, сукин сын. Опять ты? Ты не возбуждённый хомяк. Какого чёрта ты, бета, не можешь контролировать свою похоть?
Сначала всё началось с того, что он нюхал одеяло.
Это была глубокая ночь. Вдруг почувствовал холод под ногами. В душную погоду влажное одеяло давило на него. И внезапно прохладный ветерок проник между ног?
Он испуганно открыл глаза. Перед ним была тёмная тень. Тула уткнулся лицом в его одеяло. Унхи безразлично спросил:
«Что? От одеяла воняет мочой?»
Он хотел сказать, что Чоко вчера ночью случайно намочил постель во сне. Тула быстро схватился за пояс своих штанов и выбежал из комнаты.
«Этот сумасшедший, что он съел не то?»
Почему он вдруг так себя ведёт? Неужели от одеяла так сильно пахло?
Странное поведение парня на этом не прекратилось.
[Вчера мой друг спросил. Он спросил, родил ли Унхи Чоко.]
«Не знаю, что за ублюдок, но скажи ему, чтобы не болтал такую чушь».
[Наверное, он подумал, что раз нас трое, то я папа, а Унхи - мама.]
«Заткнись. Пока я не засунул кулак тебе в рот».
Он даже добавлял такие ненужные детали. Унхи был поражён и раздражён. Он начал подозревать, что этот парень питает к нему какие-то грязные чувства.
После этого, при любой возможности, он пытался снять с Унхи штаны, заглянуть в его дырку или потереться о его член.
Но Унхи не был тем, кто будет тихо терпеть. Он резко пресекал все попытки и избивал парня. Бил не только кулаками, но и ногами. Беспощадно колотил коленом в его нижнюю часть живота.
Думал, этого будет достаточно. Думал, что это просто безумные подростковые выходки. Может, пубертат ударил в голову?
...И через два дня после этого? Этот парень зарывался лицом в его трусы, висящие на бельевой верёвке.
Нет, блять, как это могло возбуждать? Они были настолько изношенными, что их нужно было зашивать. Ты же бета, даже не можешь чувствовать феромоны, какого хрена творишь?
Он хотел сбежать из этого мусорного дома, но беспокоился о Чоко.
Этот маленький малыш, который едва доставал ему до пупка. Ребёнок, которого назвали Чоко, потому что он любил шоколадное молоко, не мог заснуть без Тулы.
Тула, этот ублюдок, чем он вообще занимается по ночам? Унхи обнимал Чоко, ищущего своего брата, успокаивал его, разогревал молоко.
И в этом бедном доме без микроволновки ему приходилось кипятить его вручную в чайнике.
«Мам? Мам - это мама? Не мам, а бро, бро».
Чоко, у которого не было матери, засыпал на спине Унхи, прижимаясь щекой.
Чёртов ублюдок, перестань, пока я тебя не убил. Ты хочешь делать это в доме, где есть ребёнок?
Хочешь, чтобы я снова ударил тебя до потери сознания, чтобы ты пришёл в себя?
Губы Унхи потрескались с холодным звуком. Его красноватый язык двигался. Он должен был угрожать, что убьёт его, если тот прикоснётся к нему.
Но из его рта вырывались лишь стоны: «А, ааах».
Чем они отличались от стонов из соседней комнаты?
Он вспомнил взгляд дешёвой омеги, с которой столкнулся в туалете. В глазах размазанная чёрная подводка, на теле соблазнительно накинутое дешёвое бельё. Кожа блестящая и гладкая, тело тонкое, но с круглыми, выступающими ягодицами.
Она первая выругалась. Они были одинаковы. Ему тоже было невыносимо противно.
Наверное, из-за того, что они словно смотрелись в зеркало. Это было проявление комплекса неполноценности: для третьего лица и он выглядел бы так же.
И в следующий момент. Какой-то голос, как гром, расколол голову Унхи.
- ...Разве ты не говорил, что этот молодой сукин сын никогда не трахал тебя?
Кто это? Жуткое чувство пронзило всё тело. Тревога ударила в мозг.
Это не тагальский язык. Голос Тулы звучал как будто заблокированный, словно он только что пережил период полового созревания, а этот слишком низкий?
Этот голос не принадлежал Туле.
Кто это, нужно выяснить, кто это.
Унхи медленно открыл глаза. Ресницы задрожали. Огромная тень, как грозовая туча, нависла над ним.
В черной тьме блеснули глаза. Его промежность была крепко сжата, словно кто-то выкручивал крылья.
Глубоко посаженные глаза, тёмные брови, высокий нос, словно башня, вздымающаяся к небу...
Наверное, это он вернул его в это бунгало? Наверное, он спас его? Эти мысли мгновенно исчезли.
Он не мог понять, почему тот кусал его лодыжку. Совсем как хищный зверь, обгладывающий кость. Конечно, даже в таком виде он не выглядел жадным, а скорее, как элегантный хищник.
Глаза мужчины чувственно сузились.
Хол, холодно. Издавая соблазнительные звуки, он всасывал чувствительную кожу. А затем, тьфу, выплюнул. Он высасывал из него яд.
Но почему он издаёт звук «ммм», будто наслаждается вкусной едой? И при этом он похотливо облизывал нижнюю губу.
На самом деле, для директора Ки в этом не было ничего странного. В конце концов, тело Унхи, его самая интимная часть. Застрявший на острове, не имея возможности нормально мыться, пот, накопившийся там, источал глубокий запах Ли Унхи. Чистый и соблазнительный запах, без малейшего намёка на вонь.
Чувствительные слизистые трутся друг о друга. Язык мужчины сосёт, словно собирается проглотить. Рану Унхи, его чувствительную кожу, лодыжку...
Глаза Унхи уже были мутными. Его ресницы цвета капучино трепетали. Прозрачные слёзы собрались и потекли по круглым щекам.
Да, даже без слов мужчины он не мог не знать. Кровь приливала к паху. Казалось, что если кто-то коснётся ногтем отверстия уретры, моча хлынет потоком.
Мужчина что-то бросил на пол. Затуманенный взгляд Унхи обратился туда. Это был ингибитор. То, что Унхи всегда крепко сжимал в руке, как спасательную верёвку.
Спрашивает мужчина. Словно испытывая Унхи.
Если сейчас принять это лекарство, можно избавиться от этого возбуждения, которое, как грозовая туча, давит на мозг.
Его зловещий взгляд указывает на ингибитор.
Унхи хлопнул ладонью по полу. Так, на четвереньках, он пополз. Хлоп, его ладонь прижала ингибитор. Рука, которая, казалось, должна была схватить лекарство, прошла мимо...
Его глаза, в которых пылал огненный цветок, преследовали только одно. Большой, вздутый пах мужчины. Оттуда исходил безумно сладкий запах.
Маленькие ноздри Унхи задрожали. А, пахнет влажным мужским запахом. Глоть, рот неудержимо наполнялся слюной. Возникла невыносимая жажда.
И наконец он оказался перед мужчиной.
Вытянув шею, он поднял голову. Тот смотрел на него сверху вниз. В глубоко посаженных глазах лежала тёмная тень...
А ниже, уголки его губ загибались вверх, как хвост сатаны.
Он спросил. Унхи медленно кивнул.
Он хотел. Того горячего и большого, он хотел его до безумия.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty