Seayard. Глава 115
Сцена казалась настолько нереальной, что Унхи не мог поверить своим глазам. Он лишь застыл с открытым ртом.
Бу-у-ум! Взорвалась рисоварка. Словно костяшки домино, взрывы пошли один за другим. Бах! Бах! Бах! Ба-бах!
Это походило на фейерверк. И глядя на это зрелище, он вдруг вспомнил… тот самый миг, когда Ки Джунхёк, тот мужчина, впервые ворвался в его жизнь.
«Омега? Таким, как ты, здесь лучше быть осторожнее. Тут всякое случается».
«Какой же ты, чёрт побери, упрямый сукин сын, - подумал он тогда. - Словно кол, вбитый в землю». Сколько он ни пытался вытащить, вырвать его, тот уже врос в него, как позвоночник.
И если ты исчезнешь, что будет со мной? Что со мной станет? Почему так внезапно, даже не спросив моего разрешения, ты решил меня покинуть?! У меня ведь ничего нет. Если я потеряю ещё и тебя, что же… что же со мной будет?
Унхи мгновенно бросился вперёд. Оттолкнувшись от каната, он резко вскинул колено и со всей силы вонзил его прямо в голову Тулы.
Не останавливаясь, он снова и снова безжалостно бил ногами по его обмякшему, болтающемуся телу. Хрясь, хрясь, хрясь! Когда тот попытался направить на него пистолет, Унхи выбил оружие у него из рук одним ударом ноги.
И напоследок - хрясь! - он раздробил ему нос пяткой.
Тула непроизвольно схватился за лицо. Обе его руки отпустили канат, и тело начало быстро соскальзывать в море.
Есть, сукин сын! Убедившись в этом, Унхи и сам прыгнул в воду.
Морская вода была ледяной. С каждым вдохом по телу разливался холод, готовый заморозить самое сердце. К горлу подкатывал влажный, солёный запах. Надо идти, надо идти! Унхи рванулся вперёд, рассекая набегающие волны.
Он пробивался сквозь ледяное море, направляясь к мужчине. Собрав последние силы, он начал карабкаться на борт круизного лайнера. Вода стекала с него ручьями, цепляясь за лодыжки. От каждого порыва морского ветра перехватывало дыхание.
Но он не мог остановиться. Снова, снова наверх.
К тому моменту, как он наконец взобрался на палубу, там уже царил сущий ад. Люди, не успевшие эвакуироваться, в панике метались, истошно крича и отталкивая друг друга. Это был сущий хаос, смешение топота и плача. Все рвались к выходу.
Но посреди этой паники был один-единственный человек, двигавшийся против течения. Это был Унхи.
Он бежал в обратную сторону - прямо в огонь и дым. Не то чтобы ему не было страшно, и не то чтобы у него был какой-то план.
Ему просто нужно было кое-кого найти.
Ему нужно было кое-что сказать. Даже если придётся умереть с проломленной головой, даже если придётся держать в руках его умирающее тело, из которого вытекают мозги, - он должен был это сказать.
Ха, ха-а! Унхи, волоча своё свинцовое, обмякшее тело, ворвался в обеденный зал. В конце коридора он нашёл маленькую дверь, ведущую вниз. Дрожащей рукой он схватился за неё и рванул на себя.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь жив.
Бормоча это, он кубарем скатился по лестнице.
Сердце грохотало, готовое вырваться из груди, дыхание застревало в горле. В подвале царила кромешная тьма, будто свет здесь никогда и не существовал. Корабль сотрясался от ударов, и с каждым толчком с потолка сыпались обломки.
Может, уже слишком поздно. Может, всё, что от него осталось - это оторванная, окровавленная рука. И всё же, всё же Унхи не сдавался.
Нет, он просто не мог сдаться. Он должен был его найти. Если есть хоть один, самый последний шанс, он хотел увидеть его лицо в самый последний раз. И сказать ему…
Где ты, чёрт возьми, где ты?! Его голос ужасно срывался. Тошнотворная смесь запахов затхлой воды, масла и горелого металла била в нос.
Голос эхом отдавался от стальных стен. Ответа не было. Разум кричал, что невозможно выжить после взрыва, прогремевшего в двух шагах, но сердце отказывалось слушать.
Ты ведь умный. Ты тот одержимый ублюдок, который скорее умрёт, чем увидит меня с другим. Ты не должен был вот так просто отпустить меня, когда я ушёл с Тулой! Ты должен был броситься за мной, это же так в твоём духе! Лихорадочно думал он.
Если у тебя была хоть малейшая, хоть призрачная мысль о том, чтобы выжить, куда бы ты бросился?
Унхи судорожно вертел головой. Где, ну где же ты…! В этот момент что-то привлекло его внимание. В углу в ряд стояли огромные водяные баки. Один из них был пробит, и из него с рёвом хлестала вода.
Мощный поток бил по щиколоткам. Словно одержимый, Унхи двинулся в ту сторону. Да, чтобы спрятать такое большое тело, нужно было что-то подобное, верно? Что-то такое же огромное, массивное?
Это была единственная, тонкая как нить надежда во мраке. И неважно, какой слабой и призрачной она была, Унхи должен был за неё ухватиться.
- Ки Джунхёк, Ки Джунхёк, Ки Джунхёк…!
Несмотря на то, что горло горело, будто его набили раскалёнными углями, Унхи в отчаянии кричал, пробираясь сквозь обломки рушащихся стальных конструкций. Он бросился к этой единственной возможности.
Длинная, сильная, мокрая рука. До боли знакомая, она безвольно свисала, зацепившись за стальную трубу.
Сдавленный, рваный вскрик эхом пронёсся по сырым стенам. Унхи бросился вперёд, рассекая воду. Пальцы соскальзывали с металла, вода поднялась уже до колен, но он не мог остановиться.
Протиснувшись в щель между баками, он увидел во тьме огромное тело.
Он лежал, наполовину погружённый в воду, его голова застряла между какими-то механизмами. Лицо, залитое кровью и водой, расплывалось. Унхи схватил его за плечо и в ужасе едва не отдёрнул руку. Тело было слишком холодным. Сердце рухнуло в пропасть, потому что это был не тот Ки Джунхёк, которого он знал, это было не его тепло.
Он тряс его. Прикладывал ухо к груди, подносил пальцы к его носу, но ничего не мог разобрать - лайнер с глухим рокотом уходил под воду, а в пробоины врывался ледяной морской ветер.
Он так отчаянно хотел убедиться, что тот жив, но не мог. Безумное нетерпение охватило его. Казалось, его нервы рвутся в клочья.
Так, сначала… сначала вытащить его отсюда. Надо выбираться.
Он стиснул зубы. Схватив Ки Джунхёка за плечи, он потащил его по накренившемуся полу лайнера. Его собственные ноги подкашивались, он спотыкался, падал, но он нашёл Ки Джунхёка.
Каждый раз, когда безвольная рука соскальзывала с его плеча, у Унхи к глазам подступали слёзы.
- Пожалуйста, пожалуйста, живи, прошу тебя…
Почти волоком дотащив его до причала, Унхи с трудом уложил его на доски. Промокшее до нитки тело мужчины безвольно обмякло, словно труп. Его глаза были по-прежнему крепко зажмурены, голова бессильно упала набок.
В тот миг, когда его шея безвольно изогнулась, Унхи судорожно втянул воздух, словно подавляя рвущийся наружу крик. Руки двинулись сами собой. Сцепив ладони, он надавил на его широкую грудную клетку.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Вложив в это движение всю свою мольбу, он молился, чтобы его сердце снова забилось. Эта мольба исходила не из уст - ею кричало всё тело Унхи.
Из его горла донеслось бульканье.
Из приоткрытого рта мужчины хлынула вода. Только тогда Унхи, почти без сил, рухнул на тело Ки Джунхёка. Вода, смешанная с дыханием, стекала по его шее.
И лишь в это мгновение всё напряжение, сковывавшее его тело, разом отпустило. Унхи безвольно повалился на него, обессиленный, словно из него выпустили весь воздух.
Он и сам не заметил, как его лицо стало мокрым от слёз. Он заколотил кулаками по его груди.
- За что… за что ты так со мной…?!
Крупные слёзы падали на грудь мужчины.
- Возвращайся, блять! Возвращайся туда, где ты был!..
Ы-ы-ы… Он кричал, захлёбываясь слезами, и от этого надрывного крика в горле появился привкус крови. Алые капли стекали по его губам.
- У тебя же есть дом, машина, денег до хрена! И родители у тебя есть!
Это ты, что ли, ребёнок? Всё ещё тот самый потерянный мальчишка?!
- Так какого хрена у тебя такое лицо, будто ты всё потерял?! Я, блять, просто не понимаю!!!
Ты хоть представляешь, что я чувствовал, когда впервые поднялся на борт твоего лайнера?! Одно дело не знать жизни, но ты хоть понимаешь, каково это - отказаться от всего, что у тебя есть?!
Слёзы хлынули ручьём. Казалось, горло треснуло, как стеклянная ампула, и из него потоком хлынула боль.
- Тебе достаточно просто вот так ныть, и всё?! А я даже высказаться толком не могу!
Он никогда не мог спокойно поплакать, никогда толком не жаловался на свою судьбу. Вся его жизнь - это сплошное подавление, сдерживание, терпение.
Что за удушающее чувство. Унхи и сам хотел бы когда-нибудь выпустить наружу всю эту давящую тоску, что сидела внутри, кричать до тех пор, пока не разорвётся горло. Он хотел закричать, но не мог. Он никогда не желал большего, чем имел. И уж точно не думал, что однажды будет кричать, харкая кровью.
- У меня и так почти ничего нет…!
Из горла хлынула кровь. Казалось, оно уже не просто горит, а плавится.
- …А теперь я ещё и тебя теряю!
Даже если бы яд разошёлся по всему телу, разрушая мозг, выжигая глаза и навсегда лишая слуха, он бы больше не смог терпеть.
- Сколько раз тебе нужно повторить, чтобы ты понял?
- Я люблю тебя. Я люблю, слышишь, ублюдок ты сраный!
