Заместитель. Глава 162
С тех пор как он называл родительскую квартиру в Кёнгидо «основным домом», а частный дом в Чхунчхондо - просто «домом», прошло уже три года.
В отличие от матери, которая регулярно наведывалась в Чхунчхондо, Дживон после смерти отца сюда больше не приезжал.
Мать, не видя смысла держать дом, в который ездила в одиночку, в конце концов выставила его на продажу. И вот, спустя три месяца, наконец-то нашелся покупатель.
«Я там прибралась, но прошло уже три месяца, наверняка всё пылью заросло. Вызови клининговую компанию, пусть уберут, да и на покупателя заодно поглядишь. Хорошо ведь, если дом достанется тому, кто будет его беречь».
Так Дживон в одиночестве отправился в Чхунчхондо.
Припарковавшись у забора, он полчаса просидела в машине. Странно, но он никак не мог заставить себя выйти. Лишь с трудом взяв себя в руки, он открыл ворота.
Этот «дом» разительно отличался от того, каким был при жизни отца.
Деревянного настила, где с весны до осени семья часто жарила мясо, и след простыл, а маленький огород в углу двора зарос сорняками. От плетистых роз, посаженных вдоль забора специально для мамы, остались лишь голые, чахлые ветки.
Стараниями матери снаружи дом выглядел даже новее, чем раньше, но чувствовалось, что здесь давно никто не живёт. Это ощущение пустоты било наповал.
«Пап, ты бы хоть двери запирал. Что за беспечность для полицейского?»
«Эй, пацан. Зачем тут запираться? Тут же все свои, соседи».
Воспоминание о том, как он ворчал на отца, глядя на вечно распахнутые ворота, всплыло так живо, словно это было вчера.
Он набрал код на замке, вошел в прихожую, и его тут же накрыл знакомый до боли запах.
Запах отца. Тот самый, которого не было в маминой квартире в Кёнгидо.
Дживон осел на пол прямо там, где стоял, и разрыдался.
Впервые после смерти отца он плакал так сильно.
Охваченный жаждой мести, всё это время он не мог искренне оплакать смерть отца и младшего брата. Его сердце было сковано льдом и переполнено яростью.
Ровно три года потребовалось, чтобы принять их смерть и по-настоящему предаться скорби.
Дживон мысленно похвалил самого себя за то, что выдержал эти три адских года.
И теперь, с чистой совестью и гордо поднятой головой, он мог попрощаться с отцом.
Пусть ты и не желал такой развязки, но я сделал это. Я добился своего.
Я отомстил за тебя и за младшего брата, которого ты так любил. Я вернул им всё сполна.
Так что забудь теперь о боли и обидах, покойся с миром.
Наконец-то он смог во весь голос поплакать ради отца и брата.
Почувствовав облегчение, Дживон с опозданием сообщил матери о прибытии и заказал услуги клининговой компании.
Вот, значит, как ощущается дом, где никто не живет.
Удивляясь неестественной тишине, он вошел в спальню родителей.
Там висела парадная полицейская форма отца, которую мать так и не решилась сжечь. Дживон приложил к себе накрахмаленный китель, потом повесил обратно и принялся спокойно перебирать отцовские вещи.
Он достал фотоальбом, плакал и смеялся, погружаясь в воспоминания, пока его взгляд не зацепился за одно лицо.
Чхве Джунхо, младший коллега отца. На фото он широко улыбался, обнимая отца за плечи.
«Дядя-детектив», который был отцу как названый брат, а к Дживону относился с невероятной теплотой.
Тот самый, про которого говорили, что он не раз плакал во время расследования убийств, что совсем не вязалось с образом полицейского.
Он плакал не только из жалости к жертвам, но и от того, насколько ничтожными были причины убийств. Он разочаровался в людях и в итоге сам снял форму и ушел со службы.
Говорили, что впоследствии он открыл частное детективное агентство, но отец всегда критиковал его методы: ради раскрытия дел тот не гнушался даже незаконных способов.
Дживон догадывался, что именно на этой почве они и разругались. И вот человека, о котором годами не было ни слуху ни духу, Дживон обнаружил в старом фотоальбоме.
А потом - и в записной книжке отца.
Отец, начавший собственное расследование после смерти младшего сына, зашел в тупик и, похоже, обратился к дяде как к последнему средству.
Едва увидев имя дяди и номер телефона, наспех нацарапанные в блокноте всегда аккуратным отцом, Дживон без колебаний набрал ему.
- Дядя, это Дживон. Юн Дживон.
Так он встретился с Чхве Джунхо.
Тот примчался в Чхунчхондо по первому зову и выглядел куда бодрее и живее, чем во времена службы в полиции.
- В последнее время берусь только за дела об изменах, уже голова от них пухнет. Ты, пацан, лучше вообще не женись, если можешь.
Неизвестно, знал он о проблемах Дживона с мужским здоровьем или нет, но выдал он это, хохотнув.
Рассказав парочку нелепых историй об изменах, над которыми он работал, дядя поинтересовался, как у Дживона дела.
- Эх, паршивец, ты хоть знаешь, как невестка переживала?
«Невесткой» он называл мать Дживона.
Раз он заговорил о ней, значит, смутно догадывался и о трагедии, постигшей их семью, и о том, что случилось с самим Дживоном после.
И хотя имя Джису так и не сорвалось с его губ, Дживон догадался, что дядя всячески помогал отцу - и морально, и материально.
Видимо, поэтому он сразу перешел к делу, спросив в лоб.
Дживон передал ему информацию о Квак Хуне и всём семействе Квак. Он поведал дяде историю их семьи, которая перестала быть тайной.
- А про Ким Кёнсока спросить не хочешь?
Дживон был поражен, услышав это имя от дяди. Когда он вытаращил глаза от удивления, дядя лишь буркнул «салага» и опрокинул стопку соджу.
- Я-то думал, ты мне звонишь, чтобы сразу найти этого ублюдка.
Услышав это, Дживон неловко улыбнулся.
- Твой отец, считай, из-за этого гада и умер.
- Если бы он сразу связался со мной, был бы жив…
Дядя тяжело вздохнул, на лице его читалось глубокое раскаяние. Он винил в смерти отца собственную мелочность.
- Ненавижу себя за то, что прервал общение, просто чтобы не выслушивать нравоучения.
- Не надо, дядя. Вы же знаете, это не ваша вина, - утешил его Дживон.
- Ишь ты, наш Дживон совсем вырос. Такие вещи говорить научился.
Дядя усмехнулся и снова наполнил рюмку, словно гордился тем, как повзрослел мальчишка, которого он помнил совсем ребенком.
- Ублюдок. Надо же соображать, что можно передавать, а что нет. Ох.
Дядя прекрасно знал, какие материалы Ким Кёнсок передал отцу. И добавил, что особенно убийственным оказалось видео.
- Хённим показал мне это, и... вау. Серьезно...
Его передернуло от воспоминаний.
- Какой отец останется в здравом уме, увидев такое?
Однако, как ни странно, Джису он не винил. Наоборот, встал на его защиту: мол, у каждого есть свои скелеты в шкафу, главное - чтобы человек сам себя обеспечивал и законов не нарушал.
Дживон никак не ожидал услышать подобные слова от человека, который был старше его на двадцать лет. Ему стало стыдно за себя прошлого - за то, как он сам проклинал брата и бесился на него.
- Что за человек этот Ким Кёнсок? - спросил Дживон.
Ему хотелось знать, кем был Ким Кёнсок в глазах других людей, каким он был детективом.
Честно говоря, он ничего не знал о «настоящем Ким Кёнсоке». Да, он был настолько лишён предрассудков, что даже принял от него в подарок дилдо, и искренне сочувствовал, слушая о его личной жизни, но, по правде говоря, так и не узнал, что тот за человек на самом деле.
- Пиздец какой дотошный ублюдок. Проблем с ним было выше крыши.
Дядя откровенно выложил всё о том, каким детективом был Ким Кёнсок.
Лично они знакомы не были, но, наводя справки, он многое о нём наслышался.
- Спец он был, конечно, отменный, но самомнение у этого ублюдка просто космическое. Сейчас он в Восточном следственном изоляторе.
Ким Кёнсоку предъявили обвинения в разглашении государственной тайны, огласке данных досудебного следствия, нарушении закона о защите персональных данных и воспрепятствовании исполнению служебных обязанностей путем обмана. Суд, учитывая специфику его работы, провёл слушания в полностью закрытом режиме и вынес обвинительный приговор.
Сейчас Ким Кёнсок, подавший апелляцию после приговора первой инстанции, содержался под особым надзором в Восточном следственном изоляторе Сеула.
- Он же собственными руками пересажал кучу нариков и бандюганов. Наверняка сейчас трясётся там, как бы перо под ребро не получить.
При этом дядя был уверен, что на второй инстанции Ким Кёнсока обязательно выпустят. А потом и восстановят в должности.
С ним было повязано столько высокопоставленных чинуш, да и связи у него были мощные, так что исход казался очевидным.
Но дядя сквозь зубы процедил, что ни за что не даст этому ублюдку жить припеваючи и будет преследовать его до самой смерти.
Одного списка обвинений хватало, чтобы понять: детектив Ким Кёнсок творил на службе всё, что только можно и нельзя. И неважно, касалось это той секретной операции, в которой участвовал Дживон, или нет.
Информация об операции, которую он поначалу жаждал узнать до дрожи, теперь казалась бессмысленной.
Он ведь знал, что операция секретная, и сам добровольно в неё влез.
И всё же любопытство пересилило.
Он сам пошел к детективу Ким Кёнсоку, с которым, как думал, больше никогда не встретится. Опасения, что тот откажется от свидания, оказались напрасными - Ким Кёнсок охотно согласился на встречу.
- Ты всё такой же красавчик, даже в очках.
Вопреки ожиданиям увидеть его истощенным, лицо Ким Кёнсока даже слегка округлилось, и он улыбался всё той же своей нагловатой улыбкой.
Дживон с каменным лицом поправил очки.
Ещё до службы в полиции он сделал операцию по имплантации факичных линз, но после ударов Сон Гону получил травмы обоих зрачков.
К счастью, обошлось без серьёзных последствий, но имплантированные линзы сместились и треснули, так что пришлось делать повторную операцию. Зрение восстановилось не полностью, поэтому теперь приходилось носить очки.
- Ты ведь пришёл не спасибо сказать. Что узнать хочешь? - спросил Ким Кёнсок, всё так же лучась самоуверенностью.
- А мне должно быть интересно? - язвительно парировал Дживон.
- Ой, милый, совсем ты врать не умеешь. У тебя же всё на лице написано, - фыркнул Ким Кёнсок. - Я сделал всё, что мог. Ты же сам знаешь. В итоге месть свершилась. Без меня разве это было бы возможно? Но вот, блять, какая штука: никто ни хрена не ценит. Я столько сил вложил в эту операцию, а как всё получилось - все сразу умыли руки. Незаконно? Милый мой, давай начистоту: если бы мы действовали по закону, хрен бы мы поймали этих ублюдков.
Ким Кёнсок изливал Дживону свою обиду.
- Я же тебя как тренировал! Честно скажу: таким техникам даже за бешеные бабки просто так нигде не научат.
Ким Кёнсок выпятил щеку языком, нарочито имитируя минет.
Действительно. Разве ж только этому ты меня учил?
Дживон добровольно принимал не только дилдо, но и члены мужчин, чьих имен даже не знал. Если бы не подстрекательство Ким Кёнсока, он бы даже вообразить такое не осмелился.
- Честно говоря, если бы тебе самому было противно принимать член, ты бы бросил. Но ведь попробовал - и понравилось. Если бы не я, разве ты узнал бы, что у тебя к этому талант? А? Неловко такое говорить, но мы все смотрели прямой эфир. Ох, ты был просто потрясающим. Талант у тебя в этом деле просто огромный.
Ким Кёнсок поцокал языком и облизнулся. Какой же всё-таки подлый человек.
Но Дживон, уже хлебнувший горя сполна, и бровью не повел.
Наоборот, его разум стал холодным.
- Кто выжил? - спокойно спросил Дживон.
Ким Кёнсок оскалился в улыбке.
- Сколько денег на счет закинешь? Мой ответ зависит от суммы, которую ты положишь.
Ким Кёнсок намеренно тянул время, ведя себя нагло.
В принципе, ответ был не так уж жизненно необходим. Дживон ведь уже попросил дядю провести расследование.
Ким Кёнсок ухмыльнулся, словно рыбка клюнула на наживку.
- Закинь миллион. Всё-таки я не такой зверь, чтобы высасывать последние соки из бедного госслужащего, - добавил он с видом благодетеля.
Когда Дживон кивнул, Ким Кёнсок первым делом назвал имя Чхве Минджэ.
Как и в случае с Дживоном, Чхве Минджэ был действующим полицейским, которого Ким Кёнсок лично отобрал для операции. Его реальная задача кардинально отличалась от той, что была записана в официальных документах.
- Не мог же я написать в отчёте: «парень, который едет просто развлечься и ничего не делать». Конечно, пришлось выдумать правдоподобную легенду.
Чхве Минджэ признали заслуги за добросовестное выполнение секретной операции и специально повысили до сержанта, но не прошло и трех месяцев, как он получил дисциплинарное взыскание за непристойное поведение.
Его разжаловали в патрульные и отправили в сельский участок, где живет меньше десяти тысяч человек. Казалось, он там притих, но недавно снова попался на разврате.
Полицейская организация, строгая к преступлениям на сексуальной почве, созвала вторую дисциплинарную комиссию и уволила Чхве Минджэ за повторные нарушения.
- В мире, конечно, полно извращенцев, но таких ублюдков исправить невозможно. Ты-то веди себя осторожнее. Попасться на таком - позор.
Ким Кёнсок счел нужным дать Дживону совет.
Следом за Чхве Минджэ он упомянул сержанта Ли Хёнсу.
К счастью, Ли Хёнсу выжил, но из-за психологической травмы так и не смог вернуться на службу. Ким Кёнсок, причмокнув, заметил, что тот, скорее всего, уже никогда не вернется.
Ким Кёнсок болтал о текущем положении людей, которые Дживона не особо интересовали, и лишь под самый конец свидания произнес имя Квак Ёля.
В этот миг сердце ухнуло вниз.
Всё из-за выражения лица Ким Кёнсока. На нём читалась явная насмешка, мол, так ему и надо.
- Слышал, ты так старался спасти этого ублюдка? Ну да. Член-то у него был что надо. Я бы на твоем месте поступил так же. Ням-ням, - Ким Кёнсок издевательски ухмылялся. - Но что поделать. Сдох ублюдок. В один день со своим дедом. Кряк - и всё.
После этого он больше не слышал ни слова.
