Рывок. 4 том 104-121 глава
По правде, Джихон подумал, что Джэкён запугивает его. Разве нет?
«Пока не вернешься в свой прежний вес, ничего не будет», — заявил он. Откуда он знает, когда это произойдет? Очевидно, у бульдозера не хватит терпения. Он наверняка через пару дней заглянет и скажет: «Хён, ты похорошел и, кажется, поправился». Джихон воспринял это как заботу: мол, не перетруждайся, хорошо питайся, следи за здоровьем.
«А, так он хочет меня съесть?» — тихо рассмеялся Джихон на слова ворчуна.
Но Джэкён, к удивлению, продержался долго. Джихон был уверен, что тот сдастся через пару дней, но нет, прошло семь, а потом и целых десять. Даже когда Джихон откровенно намекнул, упрямец, осторожно коснувшись его талии, твёрдо ответил: «Нет».
А фраза «брось глупые мысли и спи» появилась потому, что Джэкён, едва ложась в кровать и обнимая Джихона, сразу же засыпал. Причиной стали изнурительные тренировки, составленные Оливером. Новую программу разработали под цели спортсмена — победить в 400-метровке. Они были направлены на повышение анаэробного порога, силы и выносливости. Проще говоря, Джэкёна доводили до предела, а затем давали отдохнуть, и так снова и снова, словно закаляя сталь.
Джихон, ознакомившись с планом, удивился, как вообще можно это выполнить. Но пловец, естественно, справился.
Что неудивительно, ведь Джэкён в воде не был похож на человека, недаром Ноа звал его «водяным». В итоге Джэкён и Оливер даже корректировали интенсивность тренировок каждый день, всё больше и больше усложняя их. Хорошие результаты не заставили себя долго ждать: атлет прогрессировал на глазах. Мышцы, казавшиеся уже совершенными, становились ещё крепче, выдерживая повторные нагрузки. Расстояние, которое он преодолевал одним толчком или гребком, также увеличилось. Он даже подрос на 0,3 см, и теперь превышал 194 см. В дополнение ко всему, Джэкён дважды побил неофициальные мировые рекорды на 100 м вольным стилем и 200 м в комплексном заплыве.
На дистанции 400 метров рубеж в 4 минуты 3 секунды всё ещё не покорялся ему. Да, до 4 секунд легко сокращал время, но ниже 3.99 никак не получалось.
— Не волнуйся, с такими темпами к маю ты точно добьешься 3 секунд. А на Олимпиаде, при удачном стечении обстоятельств, сможешь уложиться и в 3.50, — сказал Оливер.
Однако Джэкён не унимался. Он хотел показать результат ниже 4 минут, пока Оливер ещё в Корее: — Мне нужна уверенность.
И Джихон прекрасно понимал его. Ведь ему предстоит готовиться к Олимпиаде самостоятельно, а до нее оставалось больше полугода и два отборочных тура. Это был первый и последний шанс Джэкёна выступить на международных соревнованиях в комплексном плавании на 400 метров. Для спортсмена уверенность — всё. Она помогает вернуться на путь, даже если показатели упадут.
Джихон убедил компанию продлить контракт с Оливером ещё на 21 день. Получив три недели, Джэкён с удвоенным энтузиазмом тренировался: проплывал 9-10 тысяч метров в бассейне (вместо обычных 8000) и до позднего вечера занимался в спортзале по новой программе, разработанной Оливером и тренером Ю. Благодаря чему он и засыпал мгновенно, едва прикладывая голову к подушке.
В какой-то момент Джихону стало казаться, что Джэкён просто прикрывается его недомоганием, чтобы отдохнуть. Однако, увидев, как тот легко отжимается двадцать раз вместо десяти, да еще и с ним на спине, а затем смеется: «Хён, мне хочется видеть твое лицо, слезь на минутку», он осознал, что его суждения ошибочны.
При таком режиме, сбалансированном питании и полноценном отдыхе усталость была маловероятна. Джэкён засыпал исключительно в постели, а не где попало. К семи вечера он приезжал, а затем ужинал и проводил время с Джихоном на диване. А в десять уже отправлялся на боковую. Утром он неизменно вставал сам, ровно в шесть, безо всякого будильника.
Джихон даже пытался списать всё на феромоны, решив, что без их влияния Джэкён утратил влечение. Но эти мысли быстро рассеялись: тот постоянно обнимал и трогал его, словно компенсируя нежностью отсутствие секса. Будто бы их отношения откатились назад, к тому времени, когда близость случалась лишь по выходным. На самом деле Джихон не чувствовал острого желания. Он понимал, что раньше секса было слишком много, а теперь эти игривые поддразнивания и тактильный контакт с лихвой восполняли всё. Тем более что физическая близость для партнёра в нижней позиции весьма изнуряющая.
Пониженный эмоциональный фон Джихона, вероятно, объяснялся побочными эффектами препарата. Он понимал мотивы Джэкёна, но навязчивые подозрения так и крутились в черепной коробке: устал ли он, потерял интерес или всё дело в феромонах? Это были глупые тревоги, демонстрирующие неспособность мозга к рациональному мышлению и склонность к крайностям.
Он подумал, что секс мог бы помочь расслабиться, но вскоре отбросил и эту затею. Джэкён уже несколько раз отказывал, и Джихон не хотел снова услышать «нет», пусть даже продиктованное заботой. Осознание того, что он похудел и стал непривлекательным, заставляло его стесняться собственного тела. Отчего и перестал раздеваться перед Джэкёном.
Поэтому, когда Джэкён обеспокоенно спросил: «Хён, ты случайно не из-за меня плохо спишь? Может, я буду ночевать дома?», то Джихон резво согласился. Ему уже надоело постоянно кутаться в одежду.
Но на этом изменения не закончились. Теперь Мину забирал Джэкёна на тренировки и утром, и вечером. Это было не случайно. Джэкён сам попросил: — Хён, не нужно меня возить, поспи лучше.
— Тогда пусть Мину утром, а я — вечером, — предложил Джихон.
На что Джэкён покачал головой: — Вождение утомительно. Мину всё возьмёт это на себя. Не волнуйся.
— Что? А раньше ты говорил, что тебе одиноко без меня, — обиженно буркнул Джихон. — Неужели я больше не нужен?
— Нужен, — без колебаний выпалил Джэкён. — Но сейчас я справлюсь. Зато весной, когда потеплеет, ты пойдешь со мной, даже если будешь против. И в бассейн тебя тоже загоню, так что пока займись своей физической формой.
— Ну, вообще-то я и сейчас могу, вода там всё равно на подогреве, — пробормотал Джихон.
Он, как и всегда, попытался отшутиться, но Джэкён не поддержал его: — Если ты сейчас войдёшь в воду, боюсь, даже на поверхности не удержишься, — сухо заметил он.
Хотя Джэкён ездил на тренировки на машине Мину, после вечернего занятия он всегда возвращался к Джихону. И, вместо того чтобы сразу поехать домой, ужинал у него, проводил там время до половины десятого, а затем вызывал такси. Когда Джихон предлагал его отвезти, тот лишь бросал недовольный взгляд и ворчал: — Лучше ложись пораньше спать.
Причина, по которой Джэкён каждый раз приходил, быстро стала ясна: он хотел поужинать вместе или хотя бы убедиться, что тот нормально питается. Даже если тренировка заканчивалась рано, он никогда не ел один, пока Джихон не вернётся. А если Джихон отказывался от ужина, он усаживал его напротив себя: — Тогда просто побудь со мной.
Джэкён старался накормить Джихона хоть чем-то, постоянно пододвигая тарелку со словами: — Попробуй это, вкусно.
— Эй, ты вообще знаешь, что я сейчас съел больше тебя? — попытался возразить Джихон.
Но сколько бы они ни спорили, Джэкён даже не слушал: — О чём ты вообще? Как бы ты ни старался, я всегда съем больше. В два, нет, в три раза. Так что не переживай.
И упорно подсовывал что-то на пробу, и это всегда было мясо. Джэкён кормил того исключительно им.
Конечно, Джихон любил и мясо, и рыбу. Пусть уже не так, как в бытность спортсменом, но для поддержания роста и комплекции ему требовалось немало калорий, которые он обычно получал из белков. Его порции сложно назвать скромными, хотя Джэкён в начале с удивлением спросил: — Хён, ты всегда так мало ешь?
Вообще по меркам обычного взрослого это вовсе не было маленькой порцией.
Проблема в том, что если бы Джихон привык есть понемногу, то мог бы просто остановиться, сославшись на сытость. Но сократить привычное количество потребляемой пищи никак нельзя — иначе Джэкён начнет переживать. Поэтому он ел, хотя после того, как Джэкён уезжал, практически всё выходило наружу.
Вес продолжал снижаться, и даже коллеги в компании начали замечать. Теперь многие спрашивали, всё ли в порядке, а мистер Нам, обедавший с ним чаще всех, регулярно советовал сходить к врачу.
Если уж он так говорит, значит, дело серьёзное. От этих мыслей Джихон с горечью понял, что упрекнуть Джэкёна за излишнюю заботу теперь просто не получится.
Тем временем мужчина, выловив самый большой кусок рыбы из кипящего супа, положил его на тарелку Джихона и добавил: — Со стороны-то может показаться, что ты просто модель – высокий, худой. Но я ведь помню, каким ты был месяц назад. Вот и беспокоюсь. Сам посуди: курить бросил, ешь кое-как, и с каждым днем всё худее и худее.
Теперь Джихон понимал, почему окружающие так волнуются: со стороны это действительно выглядело удручающе.
— Нет, я не болен. Просто у меня сейчас и гастрит, и энтерит одновременно, — нашёл оправдание он.
— Вот как? — нахмурился коллега, словно это многое объясняло.
— Да, и аппетита нет. А если и ем, всё равно тошнит.
— Эх, беда-то какая... — вздохнул Нам, качая головой. — Как же ты работать будешь?
Речь шла о студийной съёмке для шоу. На первой встрече сценарист сказала, что её планируют либо на конец года, либо на начало следующего. Тогда Джихон подумал, что это случится не скоро, но момент Х подкрался незаметно — и всё состоится уже через неделю.
— Да что там, — отмахнулся Джихон. — Просто сидеть, да проговаривать заученный текст. Мы же не собираемся там есть.
— Всё так, но лучше выйти в эфир с более свежим видом, — заметил коллега.
— С этим уже ничего не поделаешь, — пожал плечами Джихон.
На что мистер Нам призвал того не отчаиваться: — В телевизионной студии свет и грим сделают своё дело. Всё будет нормально.
Но Джихон не мог рассуждать так же оптимистично. Ладно лицо помятое, больше мучила слабость, которая накатывала всё чаще из-за резкой потери веса. Услышав об этом, менеджер Нам предложил: — Капельницу поставь.
— Капельницу? — переспросил Джихон.
— Да. Когда я как-то раз чуть не умер от гастроэнтерита, только капельница и спасала. Тогда я за неделю сбросил семь килограмм. Полный кошмар — обезвоживание и прочее.
Прислушавшись к совету, Джихон в тот же день ушёл с работы на час раньше и отправился на капельницу. Сначала он скептически отнесся: «Разве это не просто глюкоза? Какая от неё польза?», но, к его удивлению, после процедуры силы действительно вернулись. Даже Джэкён, заметив улучшение, обрадовался: «Сегодня ты выглядишь гораздо лучше».
Однако эффект продержался всего два дня. Воодушевлённый результатом, Джихон ещё дважды ставил капельницы во время обеда, но на третий день его снова вырвало. Более того, он не смог дождаться, пока Джэкён уйдёт домой, и прямо на глазах у него вбежал в ванную, окончательно разрушив иллюзию своей положительной динамики.
— Хён, ты в порядке? — перепуганный не на шутку, Джэкён, проигнорировав протесты возлюбленного, ворвался в ванную и начал стучать ему по спине, а потом и вовсе собрался вызывать скорую.
— Ты с ума сошёл? Не надо! — не закончив полоскать рот, Джихон с воплями выхватил у него телефон.
— Почему? Если бы ты увидел, что мне ночью стало плохо, разве не отвёз бы в больницу?
— Эй, мы с тобой не одно и то же!
— То есть, если я не спортсмен, болеть можно? Если бы я не был спортсменом, ты бы забил?
Джэкён, разозлившись ещё больше, отобрал мобильник обратно и снова начал набирать номер скорой.
— Да перестань, Джэкён, не надо! У меня просто гастрит, да ещё и энтерит. Поэтому меня и стошнило, — в отчаянии повторил ту же ложь Джихон.
На что встревоженный парень поднял телефон так высоко, чтобы тот не смог выхватить, и приступил к допросу: — Гастрит и энтерит? С каких пор? Из-за чего? Тебе это врач сказал? Он лекарства выписал? Ты их принимаешь?
Очевидно, что он нажмет на кнопку вызова, если Джихон не даст внятного объяснения через три секунды.
— Это уже две недели как. Не знаю, от чего именно, тогда были сплошные корпоративы. Наверное, что-то из еды оказалось неподходящим. Подожди секунду, я сполосну рот, — пытаясь выиграть время, жалобно произнес Джихон и ушёл в ванную.
— Ты врёшь, — процедил сквозь зубы Джэкён, опираясь на дверной косяк.
Отчего Джихон на мгновение замер, стараясь сохранить видимость спокойствия: — С чего бы мне врать о таком?
— Если бы это был гастрит, ты бы сразу сказал. Странно, что до сих пор молчал.
— Ну а зачем делиться подобным? — парировал Джихон, вытирая лицо полотенцем. — Если болезнь не заразна, зачем тревожить людей?
— Ты шутишь? — порычал Джэкён. — Считаешь, легко наблюдать за твоими страданиями, не зная причины? Это только сильнее пугает!
И хотя Джихону не понравился его тон, он знал, что парень прав. Неведение действительно заставляет волноваться сильнее.
— Извини, — быстро выпалил Джихон. — Я правда думал, что всё пройдёт само собой. Не хотел лишний раз напрягать тебя. Теперь понимаю, что это было глупо. Ты прав, от незнания ещё больше переживаешь. Прости, это моя ошибка.
Джэкён молча буравил Джихона взглядом. Его выражение лица заметно смягчилось, но ответа всё равно не последовало. Это было в его духе. Он мог вспылить, если что-то шло не так, но стоило Джихону объяснить и извиниться, как злость быстро проходила. Иногда Джэкён сам признавал, что погорячился, и, хоть и сухо, всё же говорил: «Понял. Извини, что накричал».
Но на этот раз всё иначе. Злость почти утихла, но ни привычного «понял», ни извинений не прозвучало. Похоже, он хотел показать, насколько сильно его задела эта ситуация.
Но и в этот раз причина обиды была действительно серьёзной. Джихон, подойдя ближе, тихо прошептал: — Джэкён-а, хён же извинился.
А затем заключил того в свои объятия, прижимаясь к груди и потираясь о нее лбом.
— А, правда… — пробормотал Джэкён, и в этих двух коротких словах слышалась целая гамма противоречивых эмоций. Злиться не хотелось, но и прощать сразу –слишком просто. Но игнорировать настолько откровенную просьбу было выше его сил. Он впервые сталкивался с подобным и боялся, что если не ответит сейчас, то больше никогда не увидит Джихона таким. В итоге устоять не получилось.
— Но больше так не делай, серьёзно, — пробубнил Джэкён, крепко прижав его к себе и направившись вместе с ним в гостиную.
— ...Даже при гастрите и энтерите... Разве можно так похудеть? — спросил он, усаживаясь на диван и не выпуская Джихона из своих рук.
— Ну я же похудел, — отозвался Джихон.
Джэкён скривился, всем видом показывая, что его не устраивает такой ответ. Атмосфера снова стала накаляться. Чтобы отвлечь его, Джихон решил немного сменить тему.
— У нас на работе один сотрудник от энтерита за неделю семь кило сбросил. Помнишь, я рассказывал про менеджера Нама? Он даже с обезвоживанием в больницу загремел. А у меня всё не так страшно.
Услышав конкретный пример, Джэкён немного успокоился и даже задумчиво кивнул.
— Может... Но у тебя это всё слишком затянулось. Это странно. Ты делал гастроскопию?
Врать было бесполезно: ведь бульдозер может пойти в больницу, выяснить, где проводили обследование, и лично проверить диагноз.
— Ещё нет, — ответил Джихон честно.
Из-за чего Джэкён тут же помрачнел.
— Тогда завтра идём делать гастроскопию вместе, — заявил он, не оставляя места для возражений.
Отговаривать Джэкёна оказалось непросто: он настаивал на совместном визите, а Джихон, всеми правдами и неправдами, старался увилнуть, мол на выходных туда не попасть, да и для гастроскопии нужно голодать, а он только что поел — по вине самого Джэкёна. После долгих споров тот наконец согласился отложить обследование.
— Хорошо, тогда идём во вторник утром, — строго потребовал Джэкён.
— Но утром мне нужно отвезти Оливера в аэропорт.
— Пусть Мину это сделает! — вспылил Джэкён.
И Джихон, понимая, что смысла пререкаться нет, просто согласился: — Хорошо, утром я еду в больницу.
— Ты ведь снова найдешь причину, чтобы не идти, — недоверчиво пробурчал тот.
— На этот раз точно схожу к врачу, — уверил его Джихон, слегка подтолкнув локтем, чем наконец вызвал улыбку у своего упрямого возлюбленного.
Тот обнял его и с видимым облегчением аккуратно уточнил: — Значит, ты не из-за бессонницы так выглядишь?
— Ну и зря я тогда не ночевал у тебя, — заворчал Джэкён, словно сделал нечто лишнее.
— Тогда я останусь здесь сегодня, — с ходу заявил он.
— Не хочу, — не унимался Джэкён, уткнувшись носом ему в плечо. Через секунду он снова поднял голову и спросил: — А что, тебе лучше, когда меня нет? Без меня спится спокойнее?
— Тогда я просто пойду домой, — добавил он, но его обиженный вид говорил об обратном.
Джихон, сам того не заметив, поспешил оправдаться: — Нет, не поэтому.
— Тогда почему ты меня выгоняешь? — пробубнил Джэкён, надув губы.
Если Джихон скажет, что его беспокоит, как тот переживает, или что прикосновения раздражают, даже в шутку, - это будет слишком. И, попытавшись выкрутиться, он сказал: — Я могу снова почувствовать себя плохо ночью. И мне не хочется будить тебя.
— Вот ещё, — возразил Джэкён, снова опустив подбородок на его плечо. — Если дело в этом, я точно останусь. Тем более завтра суббота.
Спорить дальше было бесполезно, и Джихон только вздохнул: — Ладно, делай, что хочешь.
Впервые за десять дней они снова лежали в одной постели. Несмотря на все ссоры и недопонимания, Джихону доставляло радость снова ощущать нежность и заботу объятий Джэкёна. Когда они спали вместе в первый раз, сам факт близости с ним казался нереальным, и довериться этим рукам было непросто. Теперь же всё происходило легко и естественно.
После долгой разлуки Джихон ощутил, как ему не хватало тепла рядом. Спать одному было комфортно, но в какой-то момент он понял, что это слишком одиноко. Джэкён, похоже, думал так же. Сначала он лишь положил руку на Джихона, но потом прижал его ближе и обнял так крепко, как будто не отпустит никогда.
— Ты меня задушить решил? — засмеялся Джихон.
— Не задушу, — спокойно ответил он, обнимая ещё крепче. — А если сильнее сожму, мне кажется, твои рёбра сломаются.
На что Джихон рассмеялся вновь: — Да брось, не настолько я хрупкий.
— Не буду проверять, — буркнул Джэкён, уткнувшись лицом ему в шею.
А затем тихо произнес, лаская кожу шёпотом: — Хочу, чтобы ты быстрее выздоровел. Ненавижу видеть тебя больным.
— Во вторник обязательно сходи в больницу. Хорошо? — настаивал Джэкён, требуя чёткого обещания.
Постоянная тошнота гарантировала, что при обследовании выявится гастрит или рефлюкс-эзофагит. Этого хватило бы, чтобы успокоить Джэкёна, если бы обман оказался необходим.
Но дело не в обмане. Джэкён продолжает переживать за его состояние,и если оно не улучшится, его тревога лишь возрастёт.
Что же делать… Всё было сложнее, чем Джихон себе представлял. Побочные эффекты проявились сильнее, чем он рассчитывал, а реакция Джэкёна — болезненнее. Его беспокойство и подавленность стали настолько очевидными, что Джихон начал волноваться и за него.
Ирония заключалась в том, что решение остаться рядом привело к мысли: возможно, им следовало разъехаться. Тогда Джэкён не волновался бы так сильно о его здоровье.
«А если сослаться на командировку? Снизив дозировку, я быстро пойду на поправку. Возможно, видеться редко, проводя время порознь – не самый плохой вариант». — Размышляя об этом, Джихон почувствовал, как веки налились свинцом. Последние дни он засыпал с трудом, но сегодня тепло возлюбленного рядом принесло расслабление, и Джихон быстро погрузился в сон, откладывая решение на потом.
— Ты что, на диете сидел перед эфиром? — спросил Инъёп, зайдя в гримёрку, где Джихон готовился к съемкам.
Тот, мельком взглянув на сидящего на диване Джэкёна, спокойно ответил: — Нет, просто несколько дней с гастроэнтеритом мучаюсь.
— Правда? Что случилось, норовирус?
— А, ну да. Но откуда зимой кишечная инфекция?
— Кто знает. Чуть не помер, но решил, что хотя бы съемку сегодня выдержу. Так что, пожалуйста, войди в мое положение.
Вздохнув, Инъёп скептически протянул: — Ну, герой телеэфира прям.
Затем, заметив свирепого Джэкёна в зеркале, он тут же притих и, наклонившись к Джихону, прошептал: — Слушай, ты не слишком сильно похудел?
— Говорят, что чем худее, тем лучше смотришься в кадре.
— Правда? Не настолько плохо выгляжу? — с запоздалым беспокойством спросил Джихон.
Инъёп, скрестив руки на груди, некоторое время рассматривал его в зеркале, а затем, хлопнув по плечу визажиста, сказал: — Загримируй его как следует, понял?
Ну а он с энтузиазмом выполнил просьбу, и даже чутка перестарался.
— Чувак, ты не на агента похож, а на какого-то директора или члена совета директоров, — заявил Инъёп, когда Джихона подготовили.
— Скорее сурово. Прямо излучаешь харизму. С таким лицом можно и спортсменов в ежовых рукавицах держать.
— Может, брови слишком темные?
Джихон попытался смягчить черты, слегка взъерошив идеально уложенную челку. В этот момент Инъёп вдруг выпалил с удивлением: — Слушай, наши сценаристы говорили, что ты похож на Ча Сонхёна. Тогда я не понял, о чем они, но сейчас прям одно лицо. С макияжем особенно.
Не успел Джихон попросить Инъёпа не говорить об этом никому, как вмешался Джэкён: — Хён красивее.
Эти слова, произнесенные впервые с момента своего появления в гримерке, вызвали взрыв смеха у визажиста и стилиста.
— Ну конечно, как иначе, — со вздохом ответил Инъёп, словно говоря, что не стоило и начинать.
— Правда. У Сонхёна вся красота — от косметики, — безжалостно заявил Джэкён.
— Если Ча Сонхён это услышит, он расплачется, — усмехнулся визажист.
— Он же помешан на своей естественной красоте, — добавил стилист, улыбаясь, и спросил у Джэкёна: — Вы разве не друзья? Почему так сурово его оцениваете?
— Мы не друзья, — отрезал упрямец.
Сотрудники ошеломленно переглянулись, видя, как тот даже цокнул языком. В этот момент дверь гримерки открылась, и вошли Мину с Лукасом. Они только что вернулись из магазина в здании телестудии, куда Джихон отправил их за водой.
— Вот, начальник, — сказал Мину.
— Спасибо, — поблагодарил его Джихон и взял бутылку.
— Мину хён, можно мне тоже воды, — попросил Джэкён.
Не успел Мину пошевелиться, как Лукас протянул тому свою бутылку.
Лукас, наклонившись ближе, внимательно посмотрел на Джэкёна и, показав два поднятых больших пальца, с улыбкой добавил: — Сегодня ты круто выглядишь!
Джэкён, как обычно, с невозмутимым видом коротко буркнул: — Спасибо.
Парень только хихикнул и вернулся на своё место. Атмосфера между ними казалась теплее, чем раньше. Если быть точным, отношение Джэкёна к нему стало заметно мягче.
«Может, они стали ближе за это время?» — подумал Джихон.
Раз Джэкён позволил ему отправиться в телестудию, значит, он и вправду перестал возражать.
Пока Джихон размышлял об этом, принимая лекарства, Джэкён, обратив внимание на его действия, тут же спросил: — Хён, что это за таблетки?
— Какие ещё? От гастроэнтерита.
— Но ты ведь выпил их перед выходом из дома. Разве можно так быстро принимать ещё одну? Или ты плохо себя чувствуешь?
«…Надо было сказать, что это успокоительные… — выругался про себя Джихон. — Хотя нет, тогда бы он ещё и начал выяснять, с каких пор они выпускаются в такой маленькой дозировке».
Пока Джихон тяжело и беззвучно вздыхал, Инъёп рассмеялся своим фирменным хохотом.
А визажист, усмехнувшись, добавил: — У вас, похоже, очень хорошие отношения. Первый раз вижу, чтобы звезда так заботилась о своём менеджере.
— Он не менеджер. — нахмурился Джэкён, будто сказанное прозвучало крайне странно.
— Ах, правда? — визажист посмотрел с выражением: «А тогда кто он такой?».
Боясь, что Джэкён скажет что-то лишнее, Джихон поспешно указал на Мину и объяснил: — Менеджер — это он. А я сотрудник компании.
— Ну уж нет, ты не просто сотрудник компании, — процедил Джэкён.
Все присутствующие в гримерке с немым вопросом "А что это значит?" переводили взгляд с Джихона на Джэкёна и обратно. Даже Инъёп, широко раскрыв глаза, затаил дыхание.
И вот, наконец: — Он мой сонбэ, но и сотрудник по совместительству, — резво уточнил Джэкён.
И все снова хором протянули: — А-а-а...
— Точно, он же бывший спортсмен.
— Вот оно что. Менеджер-ним, то есть, сер, оказывается, вы тоже пловец.
Визажист и стилист понимающе кивнули. А Инъёп же со вздохом произнес: — Эх, ну и ладно.
Судя по его разочарованному лицу, он ожидал от Джэкёна какого-то сенсационного заявления.
Джихон заранее представлял, как всё пойдёт во время записи, и уже чувствовал, как пот проступает на спине от напряжения. Мысль о том, что это состояние придётся терпеть следующие три часа, казалась ему невыносимой. Единственное, что держало его, — необходимость проверить сценарий и убедиться, что в нём нет ничего лишнего.
К счастью, текст оказался простым. Опытные сценаристы, понимая, что доверять реплики непрофессионалам рискованно, основную часть диалогов отдали ведущим и экспертам. Джихону и Джэкёну оставили лишь пару вопросов о подготовке и участии в Олимпиаде.
Остальное сводилось к просмотру видеороликов и коротким ответам на вопросы. Причём даже это в основном ложилось на плечи Джихона — все прекрасно отдавали себе отчёт, что от Джэкёна будут только односложные «да» или «нет». Телевизионщики не могли допустить, чтобы программа провалилась из-за этого.
К тому же время записи сильно сократили. Обычно такие съёмки занимают пять-шесть часов, особенно для новогодних спецвыпусков, но Джихон сразу дал понять, что у них нет столько времени. Поэтому решили записать вступление и завершение, посмотреть отрывки из отснятого материала и добавить несколько комментариев.
Сначала Инъёп негодовал, заявляя, что они ведут себя как суперзвёзды, которым всё можно. Но когда к дню записи монтаж был готов лишь частично, а реплики приходилось придумывать прямо на месте, он больше не проронил ни слова.
Когда началась запись и Джихон с Джэкёном вошли в студию, их сразу приветствовал ведущий — известный юморист, ставший лицом многих популярных шоу. Его доброжелательность и лёгкость в общении сразу внушили Джихону уверенность: достаточно просто отвечать на вопросы, остальное он возьмёт на себя.
Постепенно собрались и остальные участники: актриса, известная своим острым языком, молодой комик и двое айдолов — парень и девушка. Последней появилась вторая ведущая, и запись началась.
Сценарий почти не понадобился. Ведущие легко управляли беседой, а панелисты так ловко подхватывали тему, что Джихону даже не приходилось открывать рот.
Всё шло примерно так: — Знаете, вы очень красивый, — неожиданно отметила ведущая.
Прежде чем Джихон успел что-то ответить, панелисты уже разразились комментариями: — Точно! Среди всех менеджеров, которые у нас были, вы самый симпатичный!
— Да-да! Я, когда зашёл в студию, подумал: «О, что, актёров сегодня первыми позвали?» Потом смотрю, рядом с вами Квон Джэкён! А следовательно, вы менеджер? Невероятно!
— Да, и правда. Он кого-то мне напоминает… Не помню только кого...
Все болтали без умолку, даже не заглядывая в сценарий (впрочем, там всё равно ничего подобного не значилось). Беседа шла так естественно, что Джихон начал нервничать: а вдруг кто-то упомянет имя Ча Сонхёна? Но участники съёмок оказались настоящими профессионалами.
В нужный момент ведущий деликатно сменил тему: — Итак, по слухам, наш менеджер прославился своей красотой ещё в годы спортивной карьеры. Давайте посмотрим видеозапись тех времён.
Как только он закончил фразу, на большом экране появилось видео с соревнований Джихона на чемпионате мира. Это была запись трансляции финального заплыва. Как только показалось молодое лицо парня, участники программы снова оживились: — О боже, какой молодой!
— Это он в старших классах? В первом или втором?
— Вам тогда было семнадцать? Ого!
Не успели участники студии успокоиться, как на экране появилось новое изображение — церемония награждения, за которой последовал фрагмент с интервью.
Сценаристка Чхве, радостно заявившая, что у нее полно материалов, действительно раздобыла редкие кадры, включая фотографию для журнала, о которой Джихон сам уже забыл. Увидев снимок, он опустил голову, едва сдерживая смущение, а рядом сидящий Джэкён с серьёзным выражением лица внимательно всё рассматривал, будто готовился тут же запросить оригиналы.
— Квон Джэкён, вы ведь тогда были ещё школьником? — спросил ведущий, заметив, как тот сосредоточенно смотрит на экран.
В тот же момент появились его детские фотографии, очевидно, тоже сделанные в начальной школе. Среди них была лишь одна в плавках, остальные — в повседневной одежде. Скорее всего, госпожа Шим специально отобрала самые милые и красивые снимки сына.
Её усилия окупились: как только фотографии показали, женская часть студии дружно вскрикнула.
— Лицо совсем детское, а рост уже внушительный.
— Такое ощущение, будто фотошоп.
— Посмотрите на эти длинные ресницы!
— Вроде похож на себя нынешнего, но всё-таки совсем другой.
Удивлённые участники добавляли комментарии один за другим.
Джихону самому стало любопытно. Джэкён десятилетней давности — это оказалось чем-то совершенно особенным. Привыкнув к его нынешнему образу, он давно перестал задумываться о том, каким тот выглядел раньше. А теперь воспоминания нахлынули волной, оставляя странное и неуловимое чувство.
«Какой же он молодец, как так можно было вырасти?» — подумал Джихон с непонятной гордостью. Но тут же накрывали другие мысли: «Как я вообще мог... с этим ребёнком...». Это вызывало одновременно смущение и вину. Снимки Джэкёна казались такими трогательными и милыми, что Джихон не мог оторвать глаз, особенно от фото, где мальчик в форме моряка,— он едва сдерживался, чтобы не взорваться от нахлынувших эмоций.
Ведущий, заметивший, как выделяется этот снимок, спросил: — А когда и почему вы носили эту форму?
— Не помню, — ответил ворчун с искренним недоумением, явно озадаченный.
Замявшись, ведущий взглянул на подсказку: — Это, кажется, был школьный конкурс хоров. Вы участвовали всем классом?
— Возможно, — неуверенно кивнул Джэкён, нахмурив брови.
— Но ведь это было не так уж давно! — продолжал ведущий, рассмешив студию.
— Молодой, а память уже плохая! — подхватили другие.
— Ладно, а из четвёртого класса что-нибудь другое помните? — спросила женщина-ведущая.
— Конечно, — без колебаний ответил Джэкён. — Смотрел видео с выступлением хёна на чемпионате мира.
— Это вы запомнили? — удивились ведущие.
— После этого я и решил заниматься плаванием.
Студия тут же ахнула в унисон: — Значит, вы — фанат Джихона?
— Нет, нет, — поспешно возразил Джихон. — Он уже тогда плавал, так что это не из-за меня.
Но Джэкён, словно не слыша, добавил: — Нет, я именно из-за него решил стать спортсменом.
— Правда? Почему? Такой крутой был? — с улыбкой уточнили ведущие.
— Да, он был невероятно крутым, — подтвердил тот всё с таким же серьезным видом.
Пока растерянный Джихон пытался его остановить, ведущий уже обратился к нему с вопросом: — Вы знали, что Квон Джэкён уже тогда восхищался вами?
«Зачем же вы спрашиваете то, чего нет в сценарии?» — подумал Джихон, но, сохраняя спокойствие, попытался выкрутиться: — Нет. Тогда мы с Джэкёном обменялись, может, десятком слов.
— Да. Даже когда я начинал разговор, он отвечал только односложно. Я думал, он меня недолюбливает, — перевел всё в шутку Джихон.
Но вместо этого участники лишь подливали масла в огонь: — Ай, да просто стеснялся!
— От волнения не мог слова сказать!
— Когда кто-то сильно нравится, такое случается!
Джихон понял, что всех веселит сама ситуация, которая, по их мнению, создаёт интересный сюжет. Проблема заключалась в другом — Джэкён сейчас был предельно серьёзен, и это делало всё ещё более неловким.
— Да, я хотел общаться с ним но... Я вообще не из тех, кто первым начинает беседу. Когда вы впервые подошли ко мне, я даже нормально ответить не смог. Стеснялся.
Причём он произнёс это абсолютно ровно и уверенно, как будто не понимая значения слова «стеснялся».
— Правда? А что он вам тогда сказал? — тут же встрял ведущий.
Не успел Джэкён ответить, как вмешалась ведущая: — Подождите! Прежде чем Квон Джэкён ответит, давайте спросим нашего героя! Вы помните, что сказали ему в первый раз?
Застигнутый врасплох, Джихон замялся: — Ну, кажется, похвалил его за плавание…
— Это правда? — ведущая сразу обратилась к Джэкёну.
— Тогда что именно? Что же он сказал вам десять лет назад?
Джэкён мельком посмотрел на Джихона и спокойно выдал: — Чтобы я не открывал дверь так.
На секунду в студии воцарилась тишина, а затем раздался хор удивлённых возгласов: — Что-что?
— Мальчишку четвёртого класса?
Участники программы тут же начали поддразнивать Джихона. А он залился краской от неожиданности: «Я...Неужели я так разговаривал с ребёнком? Но зачем? Зачем я это сделал?»
— Нет, он не ругал, — пояснил Джэкён, видя замешательство Джихона. — Дверь была сломана, а я этого не знал и пытался ее открыть. Хён просто помог мне. И попросил не трогать ее.
— А, из-за того, что это было опасно?
Ведущий и остальные участники практически синхронно кивнули. Несмотря на то, что недоразумение разрешилось, Джихон всё ещё ничего не помнил. Вероятно, это было написано на его лице, потому что Джэкён с лёгкой лукавой улыбкой добавил: — А ещё он спросил меня, не в средней ли школе я учусь. Хотя я учился в четвёртом классе начальной школы.
— Наверное, ты был высоким, поэтому он подумал, что ты старше, — заключили участники программы, и Джэкён снова кивнул.
А затем обратился к Джихону: — Хён, ты, наверное, не помнишь. Ты тогда отличался необыкновенной добротой и ко всем относился с заботой. Помогал каждому... поэтому вряд ли запомнил все эти мелочи.
Джихон снова покраснел от этой внезапной похвалы. Один из комиков, участвовавших в программе, шутливо заметил: — О, смотрите, он пытается выкрутиться!
Похоже, это его сценический образ — подшучивать над гостями и нагнетать обстановку.
— Нет, правда, — буркнул Джэкён, не понимая, что это шутка, и вообще не зная, кто этот человек. — Мы не были близки, но он много хорошего мне говорил. Хвалил за то, как я плаваю, переживал, чтобы я не получил травму. Он стал первым, кто сказал мне, что я могу выиграть Большой шлем.
— В шутку? — все еще улыбаясь, спросил комик.
Джэкён раздраженно посмотрел на мужчину, словно спрашивая: «Что за глупые шутки?». Он совершенно не воспринимал юмор развлекательных программ, и в его взгляде читалось: «Кто этот человек и почему он несет всякую чушь?». Казалось, он вот-вот скажет: «Какие шутки? Меня уже тогда называли гением. И хён никогда не шутит на такие темы».
Отчего Джихон поспешил вмешаться: — У Квон Джэкёна уже тогда были невероятные результаты. И тренировался он очень усердно. Я подумал, что у него есть все шансы.
— У нашего менеджера глаз наметан!
— Как говорится, мастерство мастер видит издалека!
К счастью, ведущие поддержали его. Джихон решил, что с сегодняшнего дня он их фанат.
— Должно быть, вы очень гордились, когда он действительно взял Большой шлем, — сказала ведущая.
— Как вы оцениваете свой вклад в достижения Джэкёна? — тут же выкрикнул комик. — Только честно!
— На ноль процентов, — без колебаний ответил Джихон. Все участники хором выразили свое неодобрение.
— Но вы же уже работали вместе во время Пан-Тихоокеанского чемпионата. Разве у вас не было мысли, что это благодаря вашей поддержке он добился таких результатов?
— Нет, — отрезал Джихон. — Учитывая способности Джэкёна, Большой шлем – лишь вопросом времени. Он бы выиграл золотую медаль в любой компании. Нам просто повезло, что мы работали вместе в тот период. Мы никак не повлияли на его победу.
Он хотел закончить на этом, добавив что-то вроде: «Сейчас мы делаем все возможное, чтобы он добился наилучших результатов на предстоящих Олимпийских играх», но Джэкён вдруг заявил: — Нам не "просто повезло работать вместе". Я пришел в эту компанию из-за хёна.
Ведущий удивленно переспросил: — То есть вы изначально знали ? Разве Вы не подписали контракт, а потом случайно обнаружили его там?
— Нет, я хотел сотрудничать именно с его агентством. Большой шлем я взял тоже благодаря его словам. Он сказал, что я должен попробовать, и я продолжал, даже когда хотел сдаться. — Джэкён внезапно замолчал. На его лице, которое только что было спокойным, появилась странная усталость.
«Вот и зачем он наговорил так много, хотя его никто не просил», — подумал Джихон. Очевидно, эти несколько фраз уже утомили его.
Джихон надеялся, что Джэкён на этом остановится. Ведущий сам подведет итог, и ему нужно просто помолчать.
Но, к сожалению, Джэкёна, похоже, были другие планы. С выражением смертельной скуки на лице он упрямо продолжил: — И то, что я тренировался в Австралии, тоже, по сути, благодаря хёну. После того, как он выиграл медаль на чемпионате мира, появилась программа, по которой отправляли талантливых детей в Австралию. Что-то вроде «Воспитаем новых Чон Джихонов».
— Ого, вот как, — воскликнула ведущая, немного запоздало подхватывая тему.
— Да. Тогда я впервые поехал в Австралию, и мне очень подошли их методы тренировок...
— Конечно, мои достижения — это моя заслуга, но если бы не хён, я бы, наверное, даже не начал, — вдруг подытожил он, посмотрев на Джихона. — Так что, половина моего успеха — его заслуга. Я искренне в это верю.
Поскольку Джэкён смотрел не в камеру, а на Джихона, остальные участники съемок не решались вмешаться. Все замолчали, ожидая ответа Джихона. Ситуация стала еще более неловкой из-за того, что бульдозер вдруг перестал выглядеть скучающим, в его взгляде заиграла необычайная нежность.
Джихон не знал, что сказать в такой ситуации, и лишь неловко посмеивался. К счастью, ведущий, обращаясь к камере, произнес своим обычным шутливым тоном: — Зрители, вы слышали? Вы можете видеть Квон Джэкёна на своих экранах только благодаря нашему Чон Джихону! Давайте все вместе поаплодируем ему!
Участники программы начали аплодировать. Джихон думал о том, с какого момента попросить Инъёпа вырезать этот фрагмент, но от головной боли решил оставить эти мысли.
Долгая и мучительная запись вступительной части наконец закончилась, и им дали небольшой перерыв.
— Отличная работа. Теперь посмотрим несколько отрывков из отснятого материала, запишем ваши реакции и заключительные комментарии, и на этом всё, — сказал главный сценарист, провожая Джихона в пустую гримерку.
Он, видимо, хотел подбодрить его, сообщив, что осталось совсем немного, но Джихон, не представляя, сколько времени займет оставшаяся часть съемок, почувствовал себя еще более измотанным. Убедившись, что в гримерке никого нет, он практически рухнул на диван. Из-за резкого расслабления тошнота подступила вновь.
«Плохи дела, — подумал Джихон, закрывая глаза и откидываясь на спинку дивана. — Мне придется все время таращиться в экран во время съемок. А от этого еще сильнее укачивает. Как же быть-то?»
— Хён, ты в порядке? — раздался знакомый голос, и послышался звук открывающейся двери. Джихон открыл глаза и увидел Джэкёна, садящегося напротив него на диван, в руках которого была бутылка с водой. Вероятно, он ходил за ней к Мину.
— Спасибо, — Джихон выпил почти половину залпом. Холодная вода немного прояснила затуманенное зрение. Он вернул бутылку Джэкёну, еще раз поблагодарив его. И, дождавшись, пока тот допьет оставшееся, осторожно произнес: — Джэкён, не говори так во время съемок.
— Не говори то, что можно неправильно понять. Инъёп не сможет все вырезать при монтаже.
— Что вырезать? Что я такого сказал? — Джэкён смотрел с неподдельным недоумением. Но прежде чем Джихон успел ответить, он сжал бутылку в руке и холодно процедил: — И что вообще значит «неправильно понять»?
— А ты как думаешь? — коротко вздохнул Джихон.
— Что мы встречаемся? — тут же бросил упрямец.
— Эй! — воскликнул Джихон, невольно оглядевшись по сторонам.
— Здесь никого нет, чего ты боишься? — отозвался Джэкён, в его голосе сквозила равнодушная раздражённость. Судя по нарастающей резкости, он явно был не в настроении. Швырнув бутылку на стол, он едва слышно фыркнул и продолжил: — В любом случае, что бы себе ни вообразил, это их проблема. Почему я должен беспокоиться? Я же не признался им, что мы встречаемся, и ничего не выдумывал.
— Я же не вру, так почему я не могу этого сделать?
Джэкён не злился, а скорее не понимал сути претензии. Он старался быть осторожным, но все равно получил замечание, что, видимо, его задело.
— А какие тогда не лишнее? Я пришел на эту программу, чтобы рассказать о тебе. А если мне нельзя ни то ни се, то, что тогда можно ? — раздраженно спросил Джэкён.
— Обо всем, кроме меня, — твердо ответил Джихон. На что Джэкён тут же нахмурился.
Джихон вздохнул и снова откинулся на спинку дивана.
— Тебе нужно говорить о себе, а не обо мне. Главная звезда здесь — ты. А менеджер — просто дополнение.
— Кто тебе об этом сказал? Продюсер? Или так написано в концепции программы? — парировал Джэкён.
Джихон молча потер лицо, а тот, глядя на него, цокнул языком и отвернулся. Затем он поднял смятую бутылку со стола и продолжил: — Я уже повторял много раз, что пришел на эту программу, потому что здесь участвуешь ты. Я хочу показать людям, какой ты человек.
— Интересно им или нет, я буду делать то, что хочу, — заявил Джэкён, тонко намекая: «Мне все равно на то, что интересно людям». — Не ты ли хотел, чтобы я поделился со всеми тем, как готовлюсь к Олимпиаде? Чтобы все увидели, как усердно я тренируюсь ?
— А ты — часть этой работы, так почему я не могу ? — перебил его Джэкён. Из-за чего Джихон на мгновение потерял дар речи. — Встречаемся мы или нет, я бы все равно так поступил. Даже если бы я не участвовал в Олимпиаде, если бы у меня появился шанс рассказать о том, как я начал заниматься плаванием, или о том, как Большой шлем стал моей целью, я бы обязательно это сделал. Потому что ты — неотъемлемая часть моей истории.
С каждым словом бутылка в его руке сминалась все сильнее, издавая мучительный звук. Джихону показалось, что это похоже на стон задыхающегося человека.
— Да, если бы мы не были вместе, я бы, наверное, не обратил внимания на твои слова, — съязвил Джихон.
— А раз мы встречаемся, то говорить об этом нельзя? — с вызовом спросил Джэкён.
— Мы ведь уже обсуждали... Если вдруг результаты не оправдают ожиданий, это станет поводом для критики…
— С какой стати результаты могут не оправдать ожиданий? — вновь перебил его Джэкён.
— Конечно, они будут хорошими. Может, даже лучше... Но все же нужно готовиться к любому исходу.
— Нет, такого варианта нет, — отрезал Джэкён. Он еще сильнее сжал искореженную бутылку, а затем бросил ее на стол со словами: — Ты думаешь, я заранее готовлю оправдания на случай, если провалюсь на Олимпиаде? Нет, все наоборот. Я уверен, что добьюсь отличных результатов.
Его лицо сохраняло привычное безразличие, а голос звучал ровно. И все же в нем ощущалась непоколебимая уверенность, куда более мощная, чем в моменты, когда он повышал тон или хвастался.
— Поэтому я и говорю о тебе. Я хочу, чтобы, когда я добьюсь успеха, люди оценили и твой вклад. Если бы я остался в федерации, все сложилось бы иначе. Я хочу показать всем, что благодаря тебе у меня все получилось. Потому что это правда.
Джихон всегда думал: «Откуда у него столько уверенности?». Видя, как он тренируется, он начал понимать, но все равно удивлялся. Когда-то он даже завидовал ему, благо что это гнетущее чувство испарилось, но на его место пришло другое: мучительное осознание собственной неполноценности. Казалось, что он попросту недостоин быть рядом с Джэкёном.
— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Джихон. — Я знаю, что ты делаешь это ради меня. И я благодарен тебе.
— Я благодарен, но мне это не нужно, — перебил его Джихон. — Мне лучше держаться в тени. Не получать ни критики, ни похвалы, быть как можно незаметнее.
— Что за ерунда? Так не бывает, — перешел на повышенные тона Джэкён — Ты всегда говорил, что тот, кто усердно трудится, должен быть вознагражден. И тебе всегда нравилось, когда меня хвалят.
— Да, мне нравится, когда тебя хвалят. Это и есть моя награда. Мне достаточно того, что у тебя все получается и люди аплодируют тебе.
Тот хотел что-то возразить, но передумал и закрыл рот. Некоторое время он молча сверлил Джихона взглядом, а затем неожиданно произнес: — Я уже думал об этом раньше, когда слушал твои истории, но твой подход к отношениям похож на то, как ты работаешь.
Джихон удивленно распахнул глаза: — Правда? В чем именно?
— Ты всегда подстраиваешься под спортсмена, делаешь всё, что он хочет. Если спортсмену хорошо, то и тебе тоже. Ты ведёшь себя так же и в отношениях, — тихо прошептал Джэкён, как бы спрашивая подтверждения.
— Да, пожалуй, ты прав, — Джихон был немного смущён, но постарался сохранить невозмутимое выражение лица и улыбнуться. — Неожиданно, но, похоже, эта работа — моё призвание.
Он попытался отшутиться, но Джэкён остался равнодушным. Его голос, ровный и бесцветный, звучал всё так же спокойно: — Поэтому иногда мне кажется, что ты не встречаешься со мной, а работаешь.
— Так и есть, я делаю и то, и другое, — всё ещё улыбаясь, ответил Джихон. — Неудивительно, что ты путаешь.
— Да. Но мне это не нравится. Мне очень не нравится.
Джихон снова замолчал. Джэкён посмотрел на него, вздохнул и провёл рукой по волосам.
— В общем, я буду осторожнее во время съёмок. Мне больше нечего сказать, — бросил Джэкён и поднялся.
Через мгновение послышался звук открывающейся двери. Джихон же так и не шелохнулся.
Съёмки возобновились. Джэкён сдержал свое обещание. Настолько, что за все время съемок произнес всего несколько слов: «Да», «Нет», «Не знаю», «Возможно».
Джихон, чувствуя, что должен компенсировать молчание Джэкёна, вдвое усерднее отвечал на вопросы и активно реагировал. Благодаря этому Инъёп даже «похвалил» его, сказав, что он похож на подставного зрителя. Однако это имело последствия.
Из-за постоянного напряжения Джихона снова начало мутить. В итоге, во время короткого перерыва перед заключительной частью съемок, он выпил еще одну таблетку. К счастью, тошнота прошла, но пульсация в висках не утихала. Внезапно потемнело в глазах, и он решил пропустить заключительное интервью, направившись в фойе.
— Хён, ты точно в порядке? — несколько раз спрашивал Джэкён, последовавший за ним. Он практически встал на колени перед сидящим на диване Джихоном: — Хён, взгляни на меня.
— Все хорошо. Иди скорее, дай интервью, — отмахнулся Джихон, с трудом подняв голову.
Он попросил Джэкёна не торопиться и говорить вдвое дольше, за себя и за него. Однако упрямец отрезал: — Нет, мне нечего рассказывать.
Затем он сел рядом с Джихоном и обратился к Лукасу: — Присмотри за ним. Если что-то случится, позвони Мину.
— Хорошо, хорошо, не волнуйся.
На что Лукас энергично закивал. Джэкён с обеспокоенным лицом ушел в студию вместе с Мину. Как только он скрылся из виду, юноша спросил: — Хани, хочешь холодной воды?
Не дождавшись ответа, он налил воды и протянул Джихону. Тот выпил несколько глотков и вернул стакан, сдержанно добавив, скорее из вежливости: — Видимо, ты с Джэкёном неплохо подружился.
Лукас закрыл бутылку, неловко и как-то смущенно хихикнув: — А, ха-ха...
Джихон подумал, что это смущение неспроста, и не ошибся. После нескольких секунд колебаний парень наконец произнес: — Я... Я...Несколько дней назад признался Джэкёну... в любви.
— А, правда...? — от неожиданности Джихон смог выдавить из себя только это. Его удивило многое: и то, что Лукас наконец признался, и то, что Джэкён умолчал об этом. Но больше всего его поразило то, что тот решил поделиться с ним.
— Но... но он сразу же мне отказал! — быстро выпалил Лукас. — Он сказал, что у него уже есть парень, что он... он любит кого-то другого и не может быть ни с кем больше!
Лукас отчаянно защищал Джэкёна, словно боялся, что Джихон неправильно его поймет. Джихон, смущенный столь подробным объяснением, пробормотал: — А... понятно.
— Да, да. Джэкён сказал, что у него есть бойфренд, — повторил Лукас.
Пока Джихон раздумывал, как ему реагировать и нужно ли утешить, Лукас тихо продолжил: — Но... я... я и так был в курсе, что у Джэкёна есть вторая половина.
— А, правда? — снова машинально процедил Джихон. Осознав, что все это время он только и говорил «А, правда?», он попытался придумать более содержательную реакцию.
Джихон так и не смог воспользоваться придуманным ответом и просто закрыл рот. Видя это, Лукас поспешно добавил: — Поэтому я ожидал отказа.
— Понятно… — кое-как поддерживал беседу Джихон, наклонившись вперед и слегка повернувшись: — Но зачем ты тогда признался?
Джихон старался вести себя как можно мягче, чтобы Лукас не подумал, что он его осуждает. Парень, похоже, понял его искреннее любопытство и, запинаясь, ответил:
— Я приехал в Корею, чтобы признаться Джэкёну в своих чувствах. Хотел сказать ему, что он мне нравится, и ради этого выучил язык, хотя понимал, что это невзаимно.
Он планировал сделать это с самого начала, и, несмотря ни на что, выполнил задуманное. Он знал, что у Джэкёна уже есть любимый человек, что он получит отказ, но все равно не изменил своего решения.
— Тебе не было страшно? — тихо спросил Джихон.
— Было! — воскликнул Лукас, словно только и ждал этого вопроса. — Очень, очень страшно!
Он топнул ногой, но его лицо озарила улыбка.
— Я все время гадал: «Что же мне делать? Говорить или нет?». Но с другой стороны, если бы я не открылся, то обязательно пожалел бы.
Лукас все так же улыбался, хотя в его глазах блестели слезы. Но в следующий момент улыбка стала еще шире. И он взбудораженно продолжил: — Мне было больно, когда Джэкён дал твердое «нет» и извинился. Но...стало легче. «Всё, конец! Я сделал всё, что мог! Теперь мне хорошо». - вот такие мысли пронеслись у меня в голове.
Наверное, он имел в виду, что чувствует облегчение. Что у него не осталось никаких сожалений.
— Но... Я подумал, что должен сказать тебе, что признался Джэкёну в любви.
Голос Лукаса снова стал тихим. Он говорил, опустив голову, как провинившийся ребенок. Вероятно, парень понимал, что, оставаясь честным перед самим собой, можно причинить боль другим.
Если бы Джэкён изменил Джихону с ним, это было бы другое дело. Однако Джэкён дал четкий ответ. Так что инцидент исчерпан. И Джихон не хотел ворошить прошлое.
— Хорошо. Спасибо, что поделился.
Лукас, похоже, очень переживал, поэтому слова благодарности Джихона его заметно ободрили. Лицо юноши тут же просияло, и он начал, запинаясь, тараторить: — Мне... Мне нравится Хани. Понятно почему Джэкён тебя любит. Ты мне тоже нравишься. Ты классный и добрый. Я хочу, чтобы вы с Джэкёном были счастливы вместе.
Джихон наконец понял, зачем Лукас пришел сюда. Посмотреть на съемки –лишь предлог. Скорее всего, парень ждал возможности сказать ему это. Ведь завтра он улетает обратно в Австралию.
Джихон невольно улыбнулся, проводя рукой по лицу: — Я не такой уж классный. Мне кажется, ты гораздо храбрее и круче меня.
Джихон восхищался тем, как человек может быть настолько честным и смелым. Прямо как Квон Джэкён.
«Наверное, это потому, что он молод», — подумал Джихон, закрыв лицо руками. — «Был ли я таким в двадцать лет? Нет, точно нет. Тогда, наверное, это врожденное. Смелые, честные люди, которые следуют своим убеждениям, несмотря ни на что, — они, наверное, рождаются такими. Значит ли это, что я всю жизнь проживу трусом?..»
«…Хотя, может, и не страшно?» — Теперь Джихон закрыл лицо обеими руками и принялся оправдываться уже перед самим собой: «Если есть такие люди, то должны существовать и те, кто осторожничает, идет на компромиссы и живет по-своему. Нужно жить так, как получается. Я же никому не мешаю».
Пока Джихон размышлял, его тело всё больше наклонялось вперед, как будто вот-вот упадет, но из-за непрекращающегося головокружения он даже не осознавал этого.
— Хани, ты в порядке? — обеспокоенно спросил Лукас.
«Нет, не в порядке», — ответил про себя Джихон. На этот раз все было иначе. Он инстинктивно понял, что находится в опасном состоянии.
«Что же делать?» — подумал он, не убирая рук от лица. — «Скорая… Нет, если вызывать скорую, будет слишком много шума. Надо взять такси. В это время работают только отделения неотложной помощи. Ехать в университетскую или многопрофильную больницу…? Какая здесь ближе всего...?»
Нужно выдвигаться немедленно, до того, как вернется Джэкён, но он не мог пошевелиться. Ему казалось, что он упадет, как только встанет.
— Хён, — раздался голос Джэкёна над его головой. — Ты меня слышишь?
Джихон хотел попросить подождать пять минут или хотя бы две, но не успел. В ту же секунду тело поднялось над землей. Джихону показалось, что он на мгновение потерял сознание. Но голос, раздавшийся рядом, вернул его к реальности.
— Мы едем в больницу. Прямо сейчас. — с тревогой выпалил Джэкён, держа Джихона на руках.
Они попросили Мину отвезти Лукаса, а сами поехали на такси в ближайшую университетскую больницу. К счастью, к тому времени, как они приехали, Джихону стало лучше, и он смог идти сам. Отчего начал сожалеть о том, что прибыл сюда с Джэкёном. Медленно заходя в приемный покой, Джихон лихорадочно соображал, как бы ему улизнуть домой, но ничего не приходило в голову. Он понимал, что Джэкён его никуда не отпустит.
Джэкён подошел к регистратуре и, не дожидаясь вопроса медсестры, сказал: — Уже несколько дней сильный гастрит, а сейчас появились признаки обезвоживания.
— Вы пациент? — спросила медсестра, начиная печатать на клавиатуре.
— Нет, пациент — он, — ответил Джэкён, подталкивая Джихона вперед.
Медсестра попросила его назвать свою дату рождения и имя, а затем уточнила:— Вам ставили диагноз «гастрит» в больнице?
— Нет… У меня не гастрит, — неохотно промямлил Джихон.
— А что тогда? — настаивала медсестра.
Джихон всей душой хотел извиниться и сбежать, сославшись на то, что ему стало лучше. Но он прекрасно отдавал себе отчет, что с Джэкёном ему не справиться. С другой стороны, он боялся, что если солжет о симптомах, то потом возникнут проблемы во время осмотра.
В конце концов, Джихон, коротко вздохнув, признался: — У меня побочные эффекты от подавителей феромонов.
Джэкён нахмурился, словно спрашивая: «Что ты несёшь?». Джихон, проигнорировав немой вопрос, опустил голову еще ниже. И, приблизив лицо к отверстию в перегородке, прошептал: — У меня установлен чип, и сейчас дозировка препарата максимальная.
— Откуда вы знаете? — спросила медсестра, округлив глаза.
Джэкён молчал. Он не спрашивал, почему тот солгал про гастрит, а просто смотрел на него. Что пугало еще больше. Чувствуя, как у него перехватывает дыхание, Джихон с трудом выпалил: — Я сам попросил назначить такую дозировку. В больнице меня предупредили о возможных последствиях. Рвота появилась сразу, через день или два, поэтому я понял, что это побочный эффект от супрессантов.
Медсестра, все еще с недоумевающим видом, быстро застучала по клавиатуре. Не отрывая взгляда от монитора, она монотонно произнесла: — Врач осмотрит вас и примет решение, но, скорее всего, вам сразу удалят чип и возьмут кровь на анализ. В течение нескольких часов у вас могут проявиться симптомы течки, в зависимости от вашего состояния. В таком случае вас либо переведут в отдельную палату, либо выпишут принудительно.
Услышав о течке, Джихон растерялся: — Так… так быстро?
— Такое возможно. У некоторых симптомы появляются через несколько дней, а у некоторых — через несколько часов. У вас на телефоне есть приложение, по которому можно примерно отследить свой цикл ?
Медсестра упоминала приложение, которое синхронизируется с чипом и автоматически отслеживает цикл течки и уровень феромонов пользователя. Программа была разработана для тех, кто планировал беременность и выбирал время для извлечения чипа. Однако, если человек не собирался его удалять, необходимости в нем нет, и его почти никто не использовал. Джихон, разумеется, даже не задумывался об этом.
— А, тогда… — Джихон замялся, не зная, что сказать, но тут вмешался Джэкён:
— Можно ли сразу пройти в отдельную палату? Подождём там и пройдём осмотр.
— Чтобы воспользоваться одноместной палатой, нужно оформить госпитализацию, — ответила медсестра. — Для этого потребуется подпись законного опекуна, то есть супруга или ближайшего родственника.
— Я подпишу, — тут же заявил Джэкён.
— Речь идёт о законном родственнике, — уточнила женщина, взглянув на него с сомнением.
Джихон хотел возразить и остаться в приёмном покое, но Джэкён, наклонившись к стойке, процедил: — А если с ним что-то случится, пока мы ждём опекуна? Больница возьмёт на себя ответственность?
Несмотря на спокойный тон, в его словах чувствовалась угроза. Джихон в ужасе хотел его остановить, но, к счастью, медсестра, видимо, привыкшая к подобным ситуациям, невозмутимо уточнила: — Опекун не сможет приехать прямо сейчас?
— Сопровождающий — совершеннолетний?
Получив утвердительный ответ, медсестра взглянула на Джэкёна, затем молча взяла телефон и подняла трубку.
— По правилам так нельзя. Но раз ситуация срочная, подпишите как доверенное лицо. Постарайтесь, чтобы родственники приехали как можно скорее.
Медсестра куда-то позвонила, и вскоре пришла другая сотрудница.
— Опекун пройдёт в регистратуру главного корпуса, а пациент проследует за мной.
— Я займусь этим, — перебил его Джэкён. — Поднимайся первым.
— Переоденьтесь в эту одежду и подождите. Вскоре придёт врач. — Медсестра проводила Джихона в палату на четвёртом этаже, указав на больничную одежду на кровати. Как только она вышла, он опустился на койку прямо в пальто. Напряжение спало, и все силы разом покинули тело.
Но это длилось недолго. Чем больше времени проходило, тем сильнее росла тревога. Мысли о том, что Джэкён узнал о лжи, заставляли сердце колотиться, а дыхание — сбиваться. Джихон надеялся, что врач появится раньше Джэкёна, чтобы хоть как-то успеть выкрутиться и скрыть настоящую причину передозировки.
Однако всё пошло не так. Джэкён вошёл в палату вместе с ним и медсестрой.
— Побочное действие ингибитора, — сказал пожилой мужчина, натягивая перчатки. — Сначала снимем чип, затем сделаем анализ крови.
А после извлёк его из внутренней стороны предплечья Джихона, ловко обработал рану и заклеил её пластырем, и медсестра взяла кровь на анализ. Джэкён всё это время молча наблюдал, скрестив руки и прислонившись к стене.
— Когда вы в последний раз меняли чип? — спросил врач, как только медсестра вышла из палаты.
— Прежде всего, не могли бы посторонние покинуть комнату? — равнодушно бросил Джихон, застёгивая рукав рубашки.
Врач осмотрелся и, заметив Джэкёна, удивился: — Разве он не пришёл с вами? Он утверждает, что является вашим опекуном.
— Так и есть, — коротко ответил Джэкён.
— Он не опекун, — резко возразил Джихон. — Он просто подписался как доверенное лицо.
Застёгиваясь, Джихон добавил: — Мне незачем делиться своими проблемами с посторонними.
— Просто говори, — перебил его Джэкён. — Если это связано с феромонами, я имею право знать. На любом основании.
Его резкий тон и угрожающие слова заставили Джихона замолчать. Джэкён оттолкнулся от стены и продолжил: — Ты собираешься дальше заставлять всех ждать? В такое-то загруженное время?
Джихон прекрасно понимал, что это была намеренная попытка надавить на него: Джэкён слишком хорошо знал, как тот ненавидит доставлять неудобства другим.
Мужчина, понимающе кивнув, повторил свой вопрос: — Итак, когда в последний раз меняли чип?
— То есть, это не ошибка больницы, а ваше собственное решение?
— Обязательно говорить? — Джихон машинально возразил, но тут же пожалел.
— Нам нужно знать это, чтобы подобрать подходящее лечение. Например, если феромоны подавляются, но эффективность контрацепции снижается, можно заменить препарат на более сильный, с акцентом на контроль прогестерона.
Неожиданное терпение и вежливость доктора только усилили смущение Джихона. Он устало вздохнул и признался: — Я работаю в спортивном агентстве… Один из моих спортсменов слишком остро реагирует на мои феромоны.
— Альфы обычно принимают препараты для снижения чувствительности. Разве этого было недостаточно?
— Этого оказалось мало, — кое-как выдавил Джихон, опустив голову.
Врач не ответил, как будто ожидая более развернутого объяснения. Отчего Джихон сбивчиво добавил: — В предыдущей больнице сказали, что это, вероятно, эффект импринтинга... Поэтому…
— Ах, понятно. Непростая ситуация.
Тут вмешался Джэкён: — Что за эффект?
Врач, немного понаблюдав за реакцией Джихона, сунул руки в карманы халата и заговорил: — Обычно он проявляется у альф, у которых вторичный пол выявился в детском возрасте. Если организм еще не успел развить сопротивляемость к феромонам и подвергся чрезмерному их воздействию, то они «запоминаются». Даже спустя годы или десятилетия тело будет остро реагировать именно на определенный запах. Сейчас, благодаря чипам, такие случаи редки, но раньше это происходило довольно часто.
Лицо Джекёна вмиг побледнело. Когда услышал о реакции на феромоны, он еще сомневался, но объяснение расставило все на свои места. Он мгновенно понял, что речь идет о нём самом. Джекён получил статус альфы в 12 лет, и в тот период запах, который он ощущал от Джихона в бассейне, оказался именно ими.
Джихон, сидя на кровати и глотая сухие слюни, пробормотал: — Да, я использовал слишком большую дозу, чтобы максимально подавить выделение феромонов, осознавая возможные риски.
— Какие именно побочные эффекты вы заметили ?
— Сильные головные боли, головокружение и частая рвота.
— Вы принимали какие-либо лекарства?
Джихон кивнул и показал используемый им препарат.
Отчего врач нахмурился: — А, антигистаминное средство. Оно не сильное, но долгосрочное использование нежелательно. В общем, я понял вашу ситуацию. Остальное обсудим после анализа крови. Это займет некоторое время, так что пока я назначу вам капельницу. Видно признаки обезвоживания, так что лучше отдохните.
Когда доктор уже собирался уйти, Джихон поспешно спросил: — Когда можно будет снова вставить чип?
— Это решится по результатам анализа крови.
— А сейчас нельзя? — Джихон встал с кровати, чуть ли не умоляя. — Если минимизировать дозу...
— Проблема не в дозе. Побочные эффекты — сигнал, что организм не воспринимает чип. Вы оставили это без внимания больше чем на месяц. Сейчас нельзя. Пока гормоны не нормализуются подобное недопустимо.
— …Сколько обычно длится этот процесс?
— Сколько времени потребуется для нормализации гормонов? Точно не знаю. У каждого по-разному: может занять несколько дней, а может и несколько лет. Но минимум 2 недели точно нельзя принимать препараты.
Твердый тон врача заставил Джихона безнадежно опуститься на кровать. Когда доктор покинул палату, медсестра пришла с капельницей.
— Скорость капания можно отрегулировать, если что-то понадобится, нажмите на эту кнопку, — установив капельницу, сказала медсестра. А затем ушла, оставив палату в полной тишине.
Джэкён по-прежнему стоял, опершись о стену и скрестив руки на груди. Он молчал с того момента, когда врач покинул палату. Джихон нервничал, ожидая, что тот начнет кричать и злиться. Поскольку этого не происходило, его терпение иссякло.
— Лучше уходи. — сказал он нарочито холодным, приказным тоном.
Джэкён, наконец, посмотрел на него и снова отвёл взгляд: — Куда ?
Только после этих слов Джэкён на мгновение поднял голову.
— Что решишь? Ты здесь до утра останешься? — Джихон, перебивая, процедил: — Если останешься, завтра опять почувствуешь себя плохо.
— Ты правда думаешь, что такие слова уместны для спортсмена? — не успел произнести Джихон, как Джэкён выпрямился, оттолкнувшись от стены, и резко выпалил: — Хён, ты за месяц довёл своё тело до полного износа, а тебя волнует, что я пару дней буду плохо себя чувствовать?
— Тот, кто так переживает из-за моего состояния, абсолютно не беспокоится о том, что подорвал собственное здоровье.
— Ничего я не подорвал. И потом, ты и я, мы…
— Чем мы отличаемся?! — закричал Джэкён, ударив с силой кулаком по стене. Затем он шагнул к Джихону и продолжил: — Почему, потому что я спортсмен, готовящийся к Олимпиаде, а ты нет? Чёрт, ты серьёзно?!
Чем ближе он подходил, тем отчётливее Джихон видел искажённое лицо Джэкёна, покрасневшие глаза, переполненные до краёв слезами, и до крови прикушенные от злости губы.
— Что в Олимпийских играх такого? Что в этой золотой медали настолько важного, что ты готов пойти на отчаянные меры ?
Джэкён остановился прямо перед Джихоном и срывающимся голосом добавил— Для меня это не так. Даже если я выиграю золотую медаль подобным способом, она не принесёт никакой радости. Сейчас я просто схожу с ума.
В конце, выдавленной сквозь зубы, фразы первая слеза сорвалась и упала. Джихон, потрясённый до глубины души, не мог даже произнести его имя. Он вскочил с кровати. Сократив расстояние между ними, он ещё отчётливее увидел бушующие в глазах Джэкёна ярость, отчаяние и ужасную боль.
— Что мне делать? — спросил Джэкён. — Что я должен сделать, чтобы ты перестал вытворять всякую чушь? Попросить убрать тебя с моего сопровождения? Попросить заменить тебя на другого? Дать расписку, что я больше не буду подходить к тебе до конца Олимпиады? Тебя устроит?
Его лицо было напряжённым, зубы стиснуты, но с каждым словом его глаза всё больше наполнялись слезами. Скопившаяся влага начала капать с длинных ресниц одна за другой, и всякий раз сердце Джихона болезненно сжималось и падало вниз.
— Я не хотел, чтобы всё так вышло. Я не хотел причинять тебе боль. Прости, — прошептал Джихон срывающимся голосом.
Ему действительно было жаль. Он попытался стереть слёзы с лица Джэкёна, но тот остановил его, схватив за запястье.
— Не извиняйся. Если я ещё и услышу извинения от тебя, я окончательно слечу с катушек, — прорычал Джэкён и грубо оттолкнул его руку: — В действительности тебе же не жаль. Потому что ты искренне уверен в своей правоте. Что это был лучший способ, чтобы я выиграл золотую медаль. Верно?
— Я понимаю, зачем ты это сделал. Ты хотел, чтобы у меня всё получилось, — — он не оставил Джихону ни единого шанса оправдаться. — В мире нет такого ответственного и преданного агента, как ты.
— Джэкён, я… — попытался вставить Джихон.
— Если бы ты видел во мне не только результаты, а живого человека, ты бы поступил иначе, — перебил его Джэкён.
Он полагал, что Джихон действовал исключительно из профессионального долга. Джихон понимал, почему он так думает, и даже предпочёл бы не вносить ясность. Но наблюдать за мучениями Джэкёна было невыносимо.
— Нет, это не так, — сказал Джихон, неожиданно хватая того за руку. — Это не так.
Джихон боялся, что Джэкён снова вырвется, но вместо этого Джэкён с ещё более искажённым лицом спросил: — А как? По твоему мнению, мой рекорды для меня важнее всего остального ?
— Нет, я знал, что тебе не понравится, — поспешно ответил Джихон. — Поэтому я и не мог тебе рассказать.
— Если ты знал, что мне это не понравится, то почему?! — выкрикнул Джэкён.
— Потому что это был лучший вариант, — воскликнул Джихон, крепче сжимая руку Джэкёна. — Как иначе? Я не мог заставить тебя принимать лекарства.
— Поэтому ты решил принять их сам? Зная о побочных эффектах? Ты серьёзно?! — злобно выпалил Джэкён. — Тогда почему ты просто не предложил нам разъехаться до Олимпиады?
— Я думал и об этом, — признался Джихон.
Джэкён, крича от отчаяния, вдруг замер. Его лицо на мгновение изменилось, как будто на нём пронеслась череда различных эмоций.
— Тогда…те слова о командировке...Ты отказался от неё из-за меня ?
— Тогда почему?! — взревел он с выражением непонимания и ещё большей обидой в глазах. — Я ведь сказал, что сдержу обещание. Если это не из-за того, что ты специально хотел отдалиться от меня, я тоже готов был сдержать своё слово. Я сказал, что завоюю золото!
— Ты боялся, что я не сдержу обещание? Я не заслуживаю доверия ?
— Это не так! — выкрикнул Джихон.
Он грубо схватил Джэкёна за руку и встряхнул, пытаясь донести до него свои чувства.
— Я сделал это, потому что не хотел быть вдали от тебя! Я хотел остаться рядом. Вот почему я так поступил!
Джэкён наконец замолчал. Он смотрел на Джихона широко раскрытыми глазами, явно ошеломлённый услышанным. Джихон, отпустив его, сел обратно на кровать. Проведя ладонью по лицу, он продолжил: — Помнишь, ты как-то спросил меня, воспринимаю ли я как угрозу вероятность больше никогда тебя не увидеть.
— Да, это правда. Одна мысль о том, что я смогу не видеть тебя какое-то время, пугала до смерти. До Олимпиады остаётся восемь месяцев. И что угодно может случиться. Именно поэтому я выбрал лекарства.
Джэкён молчал, и Джихон, не глядя на него, уже догадывался, какие эмоции отражаются на его лице. Смущение, растерянность, невозможность поверить услышанному.
И, как ожидалось, вскоре над ним раздался голос Джэкёна: — Ты вообще понимаешь, что сейчас сказал?
Вместо ответа Джихон коротко усмехнулся. И, наконец подняв голову, произнёс: — Да. Ты первым нажал на тачпад.
— …Почему ты говоришь мне это только сейчас?
Джэкён не выглядел обрадованным, хоть и не отрицал. Он лишь смотрел на Джихона с выражением безысходного отчаяния, которого тот никогда раньше не видел, и тихо спросил: — Почему ты доказываешь свою любовь, калеча себя?
И правда. Джихон мысленно согласился, все еще не поднимая головы. Как он докатился до такого? Почему признался подобным образом? Он просто не хотел, чтобы Джэкён неправильно его понял и страдал, но в итоге причинил ему еще большую боль.
Джихон начал жалеть о содеянном. Лучше бы он молчал всю жизнь. Пусть бы он не набрался смелости, как Лукас, и не оправдывался этим, как сейчас.
Казалось, что один неверно поставленный камень разрушил все. Тихое счастье, которое, как ему казалось, продлится до Олимпиады, разбилось вдребезги. Но камень неверно поставил он сам. И Джихон до сих пор не понимал, где же было правильное место для него. Есть ли вообще выход ?
И тут Джэкён нарушил тишину: — Если ты действительно испытывал ко мне чувства, то должен был сказать мне тогда. И мы бы вместе нашли выход.
Слова Джэкёна, словно прочитавшего его мысли, заставили Джихона невольно улыбнуться.
Он машинально потер лоб и почувствовал резкую боль на тыльной стороне ладони.
— Но идеального выхода не было. Разлука все равно тяжела для обоих. —Джихон, посмотрев на ноющую руку, заключил — Лучше уж одному страдать. И в этом случае страдать должен я.
Сверху послышался спокойный, но подавленный голос Джэкёна: — Из-за того, что я спортсмен, а ты агент?
Джихон, всё ещё рассматривая свою опухшую ладонь, снял пластырь и вытащил иглу, а затем тихо произнёс: — Нет, дело не в этом.
Он упёр локти в колени и, наклонившись вперёд, посмотрел на стоящего перед ним Джэкёна: — Потому что я люблю тебя.
Из-за того, что Джихон смотрел снизу вверх, взгляд Джэкёна казался ещё более холодным и мрачным. Джихон снова опустил голову. Медленно сцепив пальцы, он продолжил: — Люблю тебя, поэтому хочу дать тебе всё хорошее, а плохое взять на себя. Мне так легче. Это мой способ любить.
— Разве можно любить и одновременно стремиться к облегчению? — пробормотал Джэкён, как будто самому себе. Его интонация, полная недоверия, заставила Джихона усмехнуться.
— Да, знаю, это бессмысленно. Но я так чувствую. Я просто не умею по-другому.
— Всё, что ты делал до сих пор, было лишь игрой в отношения! — взорвался Джэкён. — Это не настоящая любовь! А твои «отношения» — не отношения вовсе, а подготовка к расставанию! Ты просто притворялся великодушным партнёром, чтобы разрыв не казался таким ужасным!
С каждым новым предложением его тон становился всё более язвительным. Казалось, он больше не мог терпеть даже сам факт, что Джихон называл свои прошлые интрижки любовью.
— Когда ты кого-то любишь, ты не можешь не показать свои слабости, не можешь не цепляться за партнера, не можешь не делать всякую глупость, которая порой выглядит унизительно. Посмотри на меня. Ты же лучше всех знаешь, на какие нелепые вещи я только не пошёл ради тебя. Любовь такова. Как можно всегда быть только крутым и уверенным?
Джэкён говорил с искренним убеждением, что перед Джихоном он показал себя в самом непривлекательном виде, но Джихон не смог его понять. Потому что, по крайней мере, он ни разу не думал, что Джэкён был жалким.
Но, возможно, причина крылась в самом Джэкёне. Даже совершая что-то неподобающее, он не выглядел смешным. Напротив, его поступки были пропитаны неподдельной уверенностью, проистекающая из глубинного самоуважения.
Да, они совершенно разные. Джихон никогда бы не смог цепляться или полностью оголять свою душу. Это было бы для него саморазрушением. Людям нравилась лишь его внешняя сторона — доброжелательная, зрелая, элегантная. Поэтому он стремился демонстрировать только её. Нет необходимости выставлять наружу свои внутренние изъяны. Люди уставали даже от идеальной внешности, а уж если бы он обнажил свое израненное сердце, они бы быстро разочаровались и ушли.
— Я, наверное, никогда не изменюсь.
— Так ты собираешься всю свою жизнь прятаться за предлогом, что всё ради другого? Жертвовать собой, своим телом и душой? — язвительно заметил Джэкён.
— Это звучит чересчур драматично, но… наверное, да, — кивнул Джихон. — Я не требую, чтобы ты понял и принял мой подход. Но если в будущем произойдёт что-то подобное, я наверняка сделаю тот же выбор.
Джихон замолчал. И, собравшись с мыслями, добавил уже более спокойно: — Но я не хочу, ссор. Не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Но если это неизбежно, то нам лучше разойтись.
— Как ты можешь так легко говорить о расставании? — в голосе Джэкёна снова начали звучать нотки гнева.
— Разве, это что-то страшное? — Джихон намеренно ответил с беззаботным видом. — Я переживал его десятки раз.
С лёгкой усмешкой он словно хотел показать, что для него расставание — обычное дело, не зависящее от того, кто перед ним.
— У всего, что начинается, есть и конец. Если кажется, что это ненадолго, лучше расстаться раньше. Так хотя бы оба останутся целее.
Слова отражали его истинные чувства. Поэтому, когда Джэкён поднимал тему будущего после Олимпиады, Джихон отмахивался: «Подумаем потом». Он избегал размышлений, не веря, что этот момент вообще настанет.
— Делай, как хочешь. Хочешь расстаться сейчас — хорошо. Хочешь позже — тоже ладно. Мне всё равно. Сделаю, как скажешь.
Джэкён долго смотрел на него и только спустя какое-то время усмехнулся: — Даже сейчас ты говоришь, что сделаешь так, как я хочу. До самого конца ты подстраиваешь под меня. «Сделаю, как ты хочешь», «если тебе хорошо, то и мне тоже».
Джэкён повторил слова, которые сам же произнёс несколькими часами ранее и тут же помрачнел: — Я же сказал, что терпеть не могу это.
На непроницаемом лице считывалась, изо всех сил сдерживаемая, эмоция, которая вот-вот могла вырваться наружу. Но это была не ярость, а боль.
— Ты упорно не меняешь то, что я больше всего ненавижу, а потом ещё и говоришь, что делаешь всё ради меня.
— Лжец. — бросил он и спешно вылетел из палаты.
Оставшись наедине с собой, Джихон снова закрыл лицо ладонями. Накатила волна усталости, похожая на головокружение. Надо было позвать медсестру, чтобы она вставила иглу обратно, но это казалось таким утомительным. Он не мог пошевелиться.
Прошло какое-то время, и дверь внезапно открылась.
— Сказали, что у вас выпала игла из катетера.
Джихон, удивлённо посмотрев на медсестру, подумал: «Как она узнала, если я даже не звал?»
Только тогда Джихон тихо пробормотал: — Вот как.
Он ошибочно решил, что Джэкён ушёл в порыве гнева, а оказалось, что тот хотел позвать медсестру.
— Да, рука немного опухла. Вероятно, игла задела сосуд не совсем правильно. — пояснила медсестра, не дожидаясь вопросов. По её тону было ясно, что Джэкён, вероятно, попросил обратить внимание на припухлость.
Интересно, когда же он успел заметить, несмотря на всё то волнение, слёзы и гнев?
Джихон во многих смыслах чувствовал себя ужасно. Он воспользовался капельницей, как предлогом, чтобы опустить голову и нахмуриться.
Он надеялся, что Джэкён скоро вернется. Но даже после того, как все процедуры были закончены, его не было. Может, он просто сказал медсестре, что уходит, и сразу поехал домой? В любом случае, Джихон надеялся, что тот не пропустит завтрашнюю тренировку. Он не решался позвонить и просто размышлял. Глубоко за полночь появился врач, который держал в руках результаты анализа крови.
Мужчина долго и сложно объяснял значения каких-то показателей, и только в конце подвел итог простыми словами, которые Джихон смог понять: — Короче говоря, ваше состояние — полный бардак.
— Да... — ответил Джихон, опустив голову.
— Как я уже говорил, вам нельзя использовать супрессанты. Никаких чипов, никаких таблеток. Просто не трогайте гормоны, пока они не нормализуются. Через две недели сдадите кровь, и если показатели будут в норме, тогда можно снова поставить чип с самой низкой дозировкой. Если сейчас принимать лекарства, это может плохо кончиться.
Тон врача стал жестче, чем раньше, а значит, результаты анализа крови оказались хуже, чем ожидалось. Джихон хотел просто согласиться, но не смог.
— Ничего. Пусть выделяются естественным образом, пока не нормализуются.
Джихон удрученно вздохнул. Несмотря на его явное недовольство и растерянность, позиция врача осталась неизменной.
— Проще говоря, феромонные железы, которые долгое время были подавлены, сейчас почти на грани взрыва, — объяснил врач. — Вероятно, в ближайшие дни у вас начнётся течка. После чего секреция резко сократится. Когда цикл пройдёт естественным образом, всё начнёт стабилизироваться. В нынешнем состоянии ничего делать нельзя.
— То есть даже при симптомах течки мне нельзя принимать супрессанты?
«А как жить? Как ходить на работу?» — вопросы подступили к горлу, но Джихон их проглотил. В конце концов, врач не обязан предлагать решения на все случаи жизни. Как справляться с этим, пациент должен решать сам.
— А что случится, если всё же прибегнуть к подавителям ?
— Я же сказал, никаких препаратов. Зачем вам?
— ...Может возникнуть крайняя необходимость.
Когда он уточнил, что спрашивает исключительно на случай форс-мажора, врач взглянул на него с недоверием, затем тяжело вздохнул.
— Если снова примете лекарства, показатели ухудшатся ещё сильнее, и восстановление гормонов займёт гораздо больше времени. Если у вас действительно возникнет крайняя необходимость, что я могу сделать, чтобы вас остановить? Но если бы это был мой ребёнок, я бы ни за что не позволил ему.
Не успел врач закончить, как Джэкён, который стоял чуть поодаль и слушал их разговор, внезапно встрял: — Он тоже не будет их принимать.
Врач с сомнением обернулся: — Правда?
— Да. Я не дам. — скрестив руки на груди, бесстрастно процедил Джэкён.
Доктор, улыбаясь, ответил: «Да», а затем, снова обратился к Джихону: — Слушайтесь своего младшего брата.
— Он не мой брат, — тут же возразил Джэкён.
— А? Разве вам не чуть за двадцать? — спросил доктор с удивлением и перепроверил бумаги. — А пациенту двадцать шесть.
— ...В любом случае, он мне не брат, — настаивал упрямец.
— Ну да, как скажете. Может, и не брат, — ответил доктор равнодушно, сложив документы и засунув их подмышку. — Состояние не требует постоянного наблюдения, так что можете выписываться, когда захотите. Хоть сейчас, хоть после капельницы.
Как только капельница закончилась, Джихон оформил выписку. Поймав такси перед зданием больницы, он сел в машину и сказал: — Сначала высадите моего друга в Нонхёне, а потом отвезите меня в Ёксам.
Тут же, садясь следом, Джэкён возразил: — В Нонхён не нужно. Езжайте прямо в Ёксам.
— Сегодня просто поезжай домой.
Однако Джэкён даже не обратил внимания. Джихон хотел было спросить: «Что ты вообще собираешься делать?», но замолчал, когда таксист, узнавший Джэкёна, протянул ему руку, чтобы поздороваться.
Машина мчалась по пустым ночным улица, и вскоре они оказались у дома. Джэкён, словно само собой разумеющееся, вышел вместе с ним, а потом даже поднялся на пятый этаж раньше, чем Джихон. И, самовольно набрав код, открыл дверь.
Сняв куртку и бросив её на диван, Джэкён ответил: — Нет, не поеду.
— Тогда позвони Мину прямо сейчас. Пусть он заберёт тебя завтра утром.
Прежде чем Джихон успел открыть рот, Джэкён, усевшись на диван, продолжил: — Я не поеду на тренировку.
Джэкён не ответил. Джихон, быстро взглянув на него, нарушил тишину вновь: — А послезавтра?
Джэкён снова сделал вид, что не услышал. А Джихон не стал настаивать. Он начал надевать обувь в прихожей, когда, незаметно подошедший, Джэкён схватил его за руку.
Джихон попытался вырваться, но это оказалось не так просто.
— В больницу? Что, хочешь опять чип поставить? — прорычал Джэкён. — Никуда ты не пойдешь.
— И в аптеку тоже. И в магазин у дома, и в супермаркет — никуда.
Рука начала неметь от того, как сильно Джэкён ее сжимал. Джихон не мог даже попросить отпустить. Как только он застонал, упрямец наконец отстранился. Затем он обнял Джихона за талию и резко притянул к себе.
— Ты следующие две недели никуда не выйдешь. Останешься здесь, со мной.
— Что... Что за чушь ты несешь?!
Джихон в гневе оттолкнул его, но тот не сдвинулся. Наоборот, он еще крепче обнял Джихона и потащил того вглубь квартиры. В итоге ему пришлось кричать, пока его тащили: — Эй, прекрати! Ладно я, но почему ты решил тут остаться?
— А как иначе? Ты же сразу побежишь в больницу или аптеку, очевидно же.
— И что, ты будешь следить за мной? Две недели?
— Ну да, типа того. Но лучше говорить «присматривать». Звучит приятнее. — спокойно выдал Джэкён и уселся на диван. Из-за чего Джихон, естественно, оказался у него на коленях.
— А как же тренировки? — процедил Джихон сквозь зубы.
Он смотрел на Джэкёна с таким видом, будто готов разорвать его на части, если тот скажет какую-нибудь глупость. Бульдозер, взглянув на него, невозмутимо ответил: — С завтрашнего дня у меня адаптационный период.
— По моему, конечно. А чьему ещё?
— Ты сейчас… Ты вообще понимаешь, что ты несешь?
Потрясенный Джихон аж дар речи потерял.
— А что в этом такого? — неожиданно Джэкён посмотрел прямо на Джихона. Он ещё крепче обнял его за талию, будто боясь, что тот сбежит. — Даже после учебно-тренировочных сборов дают минимум десять дней для адаптации. Я тут с Оливером полтора месяца пахал, как будто прошел интенсивные тренировки в Австралии. Если я скажу, что снижаю нагрузку на две недели в рамках адаптации, ты будешь против? Нет ведь.
— Это не просто снижение нагрузки, ты вообще ничего делать не будешь! — взорвался Джихон.
— Я просто ограничусь силовыми упражнениям. Тренер Ю уже согласился привезти медицинбол.
Казалось, с тренером Ю он уже всё согласовал. Джэкён явно не пустословил, а хорошо продумал план. Отчего Джихону становилось всё тревожнее.
Проблема была не в том, что Джэкён взял двухнедельный перерыв. К тому же, даже на сборах половину этого времени обычно тратят на отдых. Да и небольшая пауза никак не должна повлиять на его форму. Возможно, наоборот, мышцы, которые перенапрягались получат шанс на восстановление. Но для этого он должен находиться у себя дома. Или, в принципе, где угодно, только не здесь, не рядом с Джихоном.
— Хорошо. Ладно. Но иди домой, пожалуйста.
— Умоляю! — закричал Джихон, вырываясь из его рук. Освободившись, он встал в центре гостиной и продолжил: — Ты же слышал, что тебе сказали в больнице? У тебя гиперчувствительность к моим феромонам. Это не просто возбуждение, это воздействие на твою парасимпатическую нервную систему. Ты помнишь, как в первые два дня после приезда Оливера у тебя был высокий уровень молочной кислоты? Всё из-за…
— Знаю. Именно поэтому я и планирую за этим следить.
— За чем ты собираешься следить, а? — не унимался Джихон, нахмурившись.
Джэкён, глядя на него, выдал: — Я сделал укол.
— Мне сделали укол антиферомонного препарата. Это сильнее, чем ежедневные таблетки. Эффекта хватает на две недели.
— Что… — Джихон несколько раз моргнул, прежде чем наконец пришел в себя: — это значит...?
— Пока ты был под капельницей, я пообщался с врачом, который тебя осматривал. Он связался с кем-то, и я спустился в отделение неотложной помощи.
— Ты что, с ума сошел? — дрожащим голосом спросил Джихон.
Джэкён, словно только этого и ждал, откинулся на спинку дивана и рассмеялся: — Вот видишь, ты тоже сразу ругаешься. Но ты поступил так же. Сам принял лекарство, не посоветовавшись.
— Квон Джэкён! — с криком Джихон подошел к дивану и схватил того за грудки. — Ты сейчас серьезно?
— А почему нет? — невозмутимо улыбнулся он.
Джихон от удивления тоже рассмеялся, а затем еще сильнее сжал кулаки: — Ты думаешь, что мы с тобой в одинаковом положении?
В этот момент лицо Джэкёна мгновенно стало серьезным. И, сдерживая гнев, он выпалил: — Хён, больше никогда не произноси этих слов при мне.
— Разве это что-то изменит? — тут же парировал Джихон.
— Ты спортсмен. И ты участвуешь в Олимпиаде.
Джэкён моргнул, словно спрашивая «И что?». А Джихон, сдерживая порыв ударить его и пытаясь успокоиться, прошипел: — Как ты мог принять такое лекарство, не посоветовавшись со мной?
— Что значит «такое лекарство»? Врач сказал, что его чаще всего используют спортсмены.
— Речь шла о членах лиги, а не о тех, кто участвует в Олимпийских играх! — снова повысил голос Джихон. — Спортсмены, соревнующиеся на время, редко прибегают к ним. В основном обходятся таблетками.
— Да, именно из-за такого отношения его редко и используют. Хотя нет никаких доказательств, что они влияют на спортивные результаты.
— Да и о допинге можно не беспокоиться, так в чем проблема?
Джэкён пожал плечами и, прежде чем Джихон успел что-либо возразить, добавил: — Просто сдайся, хён. Если ты сейчас поставишь чип или выпьешь таблетки, это будет самая бесполезная вещь на свете.
— И это противоречит твоим же принципам, — продолжил Джэкён, снимая с себя руки Джихона. — Ты же сам утверждал, что лучше, когда хорошо обоим, а если нет, то лучше одному все взять на себя. А когда плохо всем — это худший из худших вариантов, разве нет?
— И что? — низким голосом перебил его Джихон. — Ты взял все на себя, а мне теперь ничего не делать?
Эта самоуверенная фраза наконец заставила Джихона осознать, что упрямец намеренно отзеркаливает его собственные поступки. Он словно говорил: «Почувствуй на собственной шкуре, что такое твои хваленые методы в отношениях, насколько они отвратительны». Он выбрал самый простой и действенный способ донести свою мысль. Конечно, решение Джэкёна сделать укол объяснялось не только этим. Вероятно, он руководствовался собственными намерениями, но Джихон был слишком измотан, чтобы в этом разбираться.
— Ты и правда... Ты просто невероятен, — выдавил из себя Джихон.
Он повернулся, чтобы уйти, но Джэкён снова схватил его за запястье: — Ты куда?
— В свою комнату, вот куда! — крикнул Джихон, вырывая руку.
Джэкён встал с дивана и схватил Джихона за плечи: — Сначала выслушай меня.
— Не месяц, не два, а всего две недели! — Голос Джэкёна стал громче, но тон, наоборот, спокойнее. В нем больше не было ни дерзости, ни игривости — только серьезность.
Джихон наконец поднял голову и посмотрел на него. Их взгляды встретились, и Джэкён, сжав его плечи, добавил: — Я знаю, о чем ты беспокоишься. Повторюсь, это лекарство чаще всего используют спортсмены. А значит, безопасность гарантирована, да и побочные эффекты — временная потеря обоняния или головная боль. Ничего страшного не случится.
— Нет, в редких случаях бывает апатия и мышечная боль по всему телу, — тут же возразил Джихон. — Это общая побочка. Поэтому спортсменам важно найти подходящее именно им средство.
— Я знаю. Но даже если у меня что-то такое появится, это не страшно, потому что я все равно не тренируюсь. Если замена препарата необходима, то лучше заняться этим как можно раньше, а не в разгар тренировочного процесса.
Слова звучали логично. Однако, несмотря на все рациональные доводы, Джихон испытывал сильное эмоциональное напряжение. Дико раздражало, что упрямец, прикрываясь заботой, решился на это самовольно. Он тревожился за состояние Джэкёна. Но сильнее всего терзало то, что это был «его метод», который он сам навязал ему.
Расплата за собственные поступки оказалась слишком жестокой.
— Боже... — Джихон беспомощно стоял посреди гостиной, потирая лицо руками.
Джэкён подвел его к дивану и усадил.
— Я тоже хочу золотую медаль. И я ее выиграю. Теперь я хочу ее больше, чем ты.
Конечно. Сколько бы Джихон ни переживал и ни метался, он никогда не сможет почувствовать то же самое. Ведь сильнее всего желает тот, кому это нужно больше.
— Тогда тем более не стоило идти на такие отчаянные и безрассудные меры, — вздохнул Джихон.
— Безрассудные? — возмутился Джэкён. — Я уверен в своем решении, поэтому и поменял лекарство. Безрассудный тут — ты. Ты же знал о побочных эффектах, и все равно...
— Ты трясешься из-за какого-то двухнедельного укола, а сам сотворил такое с собой...
— Хватит, — наконец не выдержал Джихон, обращаясь к насмехающемуся нахалу. — Сколько можно повторять? Мы с тобой разные...
Не успел он закончить фразу, как Джэкён схватил его за подбородок и поцеловал. Джихон от неожиданности застыл, лишь хлопая глазами. Язык Джэкёна ловко проник в рот. Насладившись поцелуем, парень наконец отстранился.
— Я же предупреждал, — сказал он с притворной свирепостью, стирая большим пальцем влагу с губ возлюбленного. — Всякий раз, когда ты так скажешь, я буду тебя целовать. Если хочешь поцеловаться — повторяй.
Джихон опешил от этого неожиданного напора, а Джэкён, словно только что вспомнив, добавил: — Хотя... ты ведь специально станешь так говорить.
Джихон посмотрел на него с выражением «Ты что, несёшь?», а Джэкён, откинувшись на спинку дивана, невозмутимо улыбнулся.
“...Черт возьми”, — мысленно выругался Джихон. Только теперь он понял, что сегодня вырыл себе могилу.
— Не смеши меня. Я тебя тоже предупреждаю: если ты еще раз так заткнешь мне рот, я тебя укушу, — проворчал он с преувеличенной обидой, чтобы скрыть смущение.
— Да что ты? — Джэкён приподнял бровь, но, очевидно, угрозу всерьез не воспринял. Спокойно обняв подушку, он продолжил: — Может, тогда вместо поцелуев начать принимать таблетки? Каждый раз, как скажешь что-то раздражающее, я проглочу еще одну. Интересно, что получится, если их сочетать с уколом?
— Шучу, — сказал Джэкён, смеясь.
Джихон хотел было его стукнуть, но вместо этого опустил голову и закрыл лицо рукой.
— Тогда представь, каково было мне, когда я понял, что это не шутка. Прочувствуй как следует.
Казалось, Джэкён мог бы вскочить в любой момент и проглотить всё махом, если Джихон ляпнет хоть что-то. Он понял, что с Квон Джэкёном фраза «Да ладно тебе» не работает.
— Ты... — пробормотал невольно Джихон. — Ты просто невыносим.
— Я думал, что ты хоть и грубиян, но вменяемый, но ошибся. Ты еще безумнее, чем я думал.
— Благодаря тебе, хён, — равнодушно ответил Джэкён.
— Да, раз это моя вина, давай расстанемся, пока я окончательно не сошел с ума.
— Серьезно, из-за тебя мое сердце скоро не выдержит. У меня инфаркт будет.
Джэкён снова усмехнулся, но через секунду вспылил: — Мое сердце уже в пыль превратилось из-за тебя!
Его слова о том, чтобы Джихон прочувствовал на себе, каково это, были неоспоримы. Джихон тяжело вздохнул и ударил себя по лбу.
— Да уж... Во всех смыслах ты — моя карма.
— Именно, — бесстрастно заявил Джэкён. — Ты соблазнил ничего не понимающего школьника и свел его с ума, теперь неси ответственность.
— Что? Когда я тебя соблазнял? — Джихон опешил от такого абсурдного заявления. Джэкён посмотрел на него с недоумением, словно спрашивая «Ты серьезно?».
В процессе спора их губы снова соприкоснулись. Джихон, удивленный, попытался оттолкнуть его, но мягкий, чуть щекочущий поцелуй без участия языка заставил его просто смириться. Когда же Джэкён отстранился, Джихон нахмурился и недовольно сказал: — Почему ты это сделал? Я ведь даже не говорил, что мы с тобой разные.
— Просто так, — уверенно ответил Джэкён. — Потому что захотелось. И что, разве это проблема?
Его наглость не знала границ. Он хлопал глазами, словно задавая невинный вопрос, и Джихон едва мог поверить в происходящее. Конечно же, он тут же услышал продолжение: — Что такого? Разве плохо, что я целую своего парня? Я ведь просто поцеловал того, кто меня любит. В чем тут ошибка?
«Вот же нахал...» — Джихон хотел было обрушить на него поток ругательств, но сдержался. Вместо этого он легонько шлепнул его по губам и поднялся на ноги.
— Куда это ты? — тут же спросил Джэкён.
— Спать, а что? — сухо и нарочито холодно произнес Джихон. — А ты оставайся тут.
Но, судя по всему, Джэкён совершенно не обратил на это внимания. Более того, он тут же вскочил, явно готовясь следовать за ним.
Из-за чего Джихон нахмурился и строго процедил: — Сегодня мы не будем спать вместе.
— Не хочу, — уверенно отрезал Джэкён, снимая с себя свитер.
Направляясь в ванную, он бросил через плечо: — Я быстро помоюсь, можно я первый? Или хочешь вместе?
— Просто иди уже, — тяжело вздохнул Джихон, опустив взгляд.
Джихон слишком устал, чтобы продолжать этот бессмысленный спор. Махнув рукой, он снова рухнул на диван. Сняв пальто ленивым движением, он вдруг заметил телевизионную тумбу напротив. Вернее, его взгляд остановился на нижнем ящике. Именно там лежала аптечка, которую он купил и забросил туда еще при переезде, а потом напрочь забыл о её существовании на несколько лет.
«Вроде бы это была аптечка с набором для экстренной помощи… Или я выбрал ту, где этого набора нет, решив, что он мне не нужен?» — вспомнил вдруг Джихон.
Независимо от того, собирался ли он её использовать или нет, проверить всё же стоило.
«Когда он пойдет мыться, вытащу и гляну», — подумал Джихон, поднимаясь с пальто в руках. В этот момент полураздетый Джэкён вдруг подошел и схватил его за руку.
— Потому что, пока я моюсь, тебе нельзя выходить.
— Эй, я и не планировал..., — растерянно возразил Джихон. — Ну куда я пойду? Ты ведь уже сделал укол, зачем мне? Да еще и посреди ночи.
Но, учитывая истинные намерение что-то провернуть, пока Джэкён будет в ванной, чувство вины явно выдавало Джихона с поличным.
— Не верю, — уверенно буркнул упрямец и принялся снимать с Джихона одежду, после чего буквально потащил его за собой.
Джихон смотрел на него с опаской, удивляясь, не одержим ли он какой-то мистической силой. Но стоило им войти, как Джэкён, заявив, что поможет с мытьем, тут же сунул руку ему между ног. Нахал даже не думал включать душ и вместо этого сразу приступил к ласкам. Очевидно, его слова «тебе нельзя выходить» были лишь предлогом.
Тем не менее Джэкён, видимо, все же помнил, что сегодня они вернулись из больницы. Поэтому, несмотря на то что Джихон кончил дважды, он воздержался от проникновения. Вместо этого он заставил Джихона упереться руками о стену и сомкнуть бедра, а затем протолкнул между ними свой член.
Обычно Джихон в таких случаях говорил: «Лучше бы уж вставил». Но в этот раз он лишь стиснул зубы и напряг бедра, молча переживая происходящее. Ведь Джэкён слишком возбудился. С учетом того, что за последний месяц это была их первая близость, а его состояние оставляло желать лучшего, Джихон боялся, что не справится. Да и попадать в больницу второй раз подряд не хотелось.
Он старался не провоцировать Джэкёна: подавлял звуки, меньше двигался. Какое-то время это даже получалось, но, когда член начал тереться о его собственный, Джихон потерял контроль и вскрикнул.
Когда ему уже грозило осесть на пол из-за слабости в ногах, Джэкён крепко обнял его и вновь прижал к стене. Голос прозвучал низко и требовательно: — Напряги бедра.
— Я могу... Я могу помочь руками, — прохрипел Джихон.
— Нет, — отрезал Джэкён и проник своим эрегированным пенисом между плотно сжатых ягодиц. Стоило горячему стволу слегка коснуться входа, как Джихон невольно попытался раскрыться. И, наконец, Джэкён излился. Сразу же смыв сперму, он снова притянул Джихона к себе и сел на край ванны. Затем, словно решив по-настоящему его помыть, выдавил гель для душа не на мочалку, а себе на ладонь, и принялся растирать им тело возлюбленного. Эта игра продолжалась недолго — вскоре горячие руки с прежним упорством стали настойчиво ласкать грудь и внутреннюю сторону бедер, отчего Джихон рассмеялся.
— Ты чего ведешь себя так, будто у тебя уже гон?
— Какая разница? С тобой я в перманентном гоне, — выпалил Джэкён с невозмутимым видом. И, крепко обняв его, начал целовать, словно желая доказать, что он сейчас находится на пике возбуждения.
Наверное, Джэкён просто ничего не знает о тепловом цикле, как и сам Джихон. Он не мог заставить себя даже представить, что это такое. Простое описание — что тело жаждет беременности, что без семяизвержения внутрь оно не успокоится, что течка проходит только после оплодотворения — казалось ему слишком интимным. А уж демонстрировать это на практике Джихон точно не хотел.
Решив отказаться от объяснений, Джихон, как только они вышли из ванной, усадил Джэкёна между своих ног. Он включил фен и, укладывая волосы, принялся льстить ему — «Тебе лучше с пробором налево», «Так мужественнее», «Очень красиво», «Прямо как модель» — а потом, словно между делом, добавил: — Кстати, Джэкён-а, забыл сказать: как только у меня начнутся симптомы течки, ты сразу поедешь домой.
— Ты с ума сошел? — тут же помрачнел Джэкён.
Все усилия по ублажению пошли насмарку. Его реакция оказалась сильнее, чем ожидал Джихон, и он сбивчиво протараторил: — Нет, я просто... Я тогда из дома не выйду. Кто знает, что может случиться.
— О чем ты говоришь? Мне все равно, выйдешь ты или нет.
Не успел Джихон спросить, зачем ему оставаться, как Джэкён ответил: — Мне нужно убедиться, что укол действует. Если у тебя начнется течка, а у меня — нет, значит, лекарство действительно работает. И тогда понятно, что на обычное количество феромонов я тоже не буду реагировать. Это идеальный шанс проверить его эффективность.
Его слова имели смысл. Однако...
— А если у нас одновременно начнется тепловой цикл?
— Ну, тогда деньги на ветер, — заключил Джэкён, словно это ничего не значило. И это тоже было правдой. Но Джихон все равно тревожился.
— Просто скажи мне, когда почувствуешь первые признаки. Если до этого момента ничего не будет, значит, укол работает, и ты сразу уйдешь домой.
— Что значит «не хочу»? Проверишь и уйдешь.
— Нет, почему ты все время меня выгоняешь? — спросил Джэкён с непониманием. — Говорят, что люди с тяжелыми симптомами вообще ничего не могут делать. Им нужна помощь.
В его голосе слышалась скорее обида, чем злость, и Джихон с грустью объяснил: — Я просто не хочу, чтобы ты это видел.
Он не уточнил, что именно, но тот, похоже, понял и равнодушно ответил: — Я и так все время в таком состоянии.
Джэкён долго смотрел на него, а потом отвернулся и буркнул: — В общем, я сам решу. Если решу, что могу уйти — уйду, если нет — останусь.
Джэкён молчал, сколько бы тот его ни звал. Джихон, взглянув на его упрямый затылок, нарочито громко вздохнул и, смирившись, произнес: — Ладно. Но если что — обязательно используй презерватив.
Как и следовало ожидать, Джэкён мгновенно обернулся и, недоумевая, съязвил:— В этом я справлюсь лучше тебя.
Почему-то его слова жутко злили. И Джихон, не сдержавшись, растрепал тщательно высушенные волосы.
На следующее утро после посещения больницы Джихон первым делом позвонил директору Кану. Поскольку он хорошо понимал природу их особенностей, Джихон не стал скрывать ситуацию. Он честно всё объяснил и попросил согласия на двухнедельный отпуск. Как и ожидалось, мужчина сначала был явно удивлён, но вскоре успокоил Джихона, сказав, чтобы тот не переживал и как следует отдохнул.
— Ах да, кстати. Квон Джэкён тоже хочет взять небольшой перерыв после окончания тренировок с Оливером, — добавил Джихон как бы невзначай.
К счастью, мистер Кан воспринял это без лишних вопросов: — Ну, раз Квон Джэкён так решил, то ладно.
Директор всегда старался не вмешиваться в тренировочный процесс, и у него была твёрдая уверенность, что Джэкён прекрасно справится сам.
— Кстати, вчера снова звонил заместитель Ян.
Джихон, естественно, не захотел уточнять. Заместитель Ян — сотрудник тренерского штаба Корейской спортивной ассоциации. Если он связался в это время года, причина могла быть только одна: отправить Джэкёна на предстоящие зимние сборы национальной команды по плаванию.
Разумеется, мистер Кан ещё два месяца назад, когда вопрос только начал подниматься, вежливо дал понять, что вряд ли это возможно. После чего он отказался ещё три или четыре раза. Однако Ассоциация, похоже, уступать не собиралась и продолжала оказывать давление, вплоть до того, что звонила за два дня до выезда. Они даже предложили, чтобы Джэкён присоединился позже, в середине сборов, если сразу не получится, явно намереваясь добиться своего.
— Ассоциация прекрасно знает, что он до сих пор ни разу не поехал, — заметил Джихон.
— Именно поэтому они так настойчивы. Хотят показать, что Квон Джэкён, который игнорировал все требования Федерации, с уважением относится к их мероприятиям, — с иронией ответил директор Кан.
И Федерация, и Ассоциация, как всегда, больше заботились о своей репутации, чем об интересах спортсменов.
Джихон молча цокнул языком, а мистер Кан, словно вспомнив о чем-то, добавил: — Ах да, кстати, Хан Юсон тоже пропустит сборы.
— Правда? — удивлённо переспросил Джихон.
— Так сказал заместитель Ян. Это точно.
— Та же, что и у Квон Джэкёна. Говорит, что хочет выбрать более эффективный для себя метод тренировок. Похоже, Kava собирается пригласить для него иностранного тренера.
— Что, даже в этом решили подражать? — отшутился Джихон, однако мистер Кан ответил неожиданно серьезно:
— Не то слово. Даже заместитель Ян сразу заметил, что Kava, похоже, намерены сделать из Хан Юсона "второго Квон Джэкёна".
«Какой ещё "второй"?» — подумал Джихон. Пока главный показатель, то есть спортивные достижения, был далёк до уровня Джэкёна, все эти попытки подражать лишь вызывали смех. Просто нелепо.
Раньше из-за того, что Джэкён игнорировал все мероприятия, люди вечно критиковали его: мол, молодой мальчишка возомнил о себе невесть что. Однако, как только он стал добиваться ошеломительных результатов, все быстро призаткнулись.
— В любом случае, не беспокойтесь о делах компании. Если что-то случится, сразу звоните, — строго напомнил директор Кан перед тем, как завершить звонок.
Джихон положил телефон на диван и отправился на кухню. Там Джэкён как раз раскладывал только что доставленное меню «МакМорнинг» на стол. Увидев Джихона, он спросил: — Что там?
— Да ничего особенного, — отозвался Джихон, садясь напротив. — Ассоциация всё ещё пытается отправить тебя на сборы.
— Что за чушь, — нахмурился Джэкён, словно услышал что-то невыносимо раздражающее. Обычно он пропускал такое мимо ушей, но сейчас явно не на шутку разозлился.
Такую открытую неприязнь Джихон видел у него нечасто, и это разожгло любопытство.
— Почему ты не участвуешь в сборах ? Ради эффективности?
— Эффективность тут ни при чём, — отмахнулся Джэкён. — В любом случае, у меня есть индивидуальные тренировки. Всё, чего не хватает, можно компенсировать на них.
— Атмосфера там отвратительная, вот и всё, — без тени сомнений ответил Джэкён.
— Тренеры вечно оставляли меня без внимания, а если я сам занимался, те, кто был рядом, только издевались и подшучивали. Старшие, пользуясь положением, задирали нос и искали новые способы уколоть, — рассказывал Джэкён, не переставая хмуриться. Казалось, воспоминания оставили у него сильнейшее отвращение.
— Вот как... — тихо пробормотал Джихон.
Когда он сам состоял в сборной, старшие иногда пытались устанавливать свои порядки, но ничего особо серьёзного. Вероятно, Джэкён попал в неудачный период. А учитывая, что тогда он был ещё школьником, моложе всех, но с лучшими физическими данными и результатами, нетрудно представить, как это могло задеть самолюбие некоторых.
— Сейчас-то в сборной почти никого старше тебя нет. Пара человек разве что, а остальные все младше. Да и вряд ли кому-то в голову придет тебе указывать.
— Всё равно не хочу, — категорично отрезал Джэкён. — Мне просто не нравится.
Впрочем, даже если бы там больше не было придирчивых «старших», сложно представить, что этот асоциальный парень согласился бы провести три недели в компании незнакомых людей.
— Что, если я не поеду, ассоциация опять начнет жаловаться Spoin? — спросил Джэкён, поливая сиропом панкейки.
— Да, им это, конечно, не понравится... Но какая разница? Не вижу смысла тратить три недели на неподходящие тебе тренировки только ради того, чтобы угодить ассоциации, — ответил Джихон, не отрывая взгляда от потока сиропа, стекающего на тонкий блин.
— В любом случае, они больше заинтересованы в том, чтобы ты самостоятельно готовился и показывал хорошие результаты, чем в том, чтобы ты испортил показатели из-за участия в сборах. Да и директор вежливо отказывает им, ссылаясь на эту причину.
— Участие в сборах на три недели никак не повлияет на мои результаты, — резко вставил Джэкён. Его тон явно говорил: «Не недооценивай меня».
— Знаю, — спокойно ответил Джихон. — Но если сказать это, они начнут ещё больше настаивать. А так у них не останется аргументов.
Джихон улыбнулся, подперев подбородок рукой. Джэкён на мгновение уставился на него, затем открыл ещё одну упаковку сиропа и произнёс: — Но почему тогда ты так жалеешь, что я не поеду?
Как он это понял? Джихон внутренне удивился. Ему казалось, он прекрасно скрыл свои чувства. Этот парень – реально экстрасенс.
— Хм... Наверное, потому что Олимпиада, скорее всего, станет для тебя последней, — наконец признался он.
Ведь завершение карьеры после Олимпиады было самым разумным вариантом. Джихон тоже не планировал уговаривать его продолжать дальше.
— Просто подумал, что перед тем, как уйти, тебе бы стоило хотя бы раз поучаствовать в общих сборах. Думаю, хороший опыт не только для тебя, но и для младших. Это же возможность понаблюдать за работой спортсмена мирового уровня, как ты, стала бы настоящим уроком.
— Да ну. Мне от этого никакой пользы, — коротко ответил Джэкён и, наконец, разрезал свой панкейк.
Джихон смотрел, как Джэкён, ловко свернув вдвое огромный кусок, закинул его в рот целиком.
— Согласен. На этом этапе тебе нет смысла тратить время ради чужого блага, — заключил он.
На что Джэкён коротко кивнул, подтверждая.
Джихон, внимательно глядя на него, вдруг осторожно спросил:
— Такой же, как и всегда, — небрежно бросил Джэкён, будто это даже не стоило обсуждать.
— Всё нормально? Никаких странностей? Вкус и запах как обычно?
Только после этих слов Джэкён понял, что тот беспокоится из-за побочных эффектов. На лице упрямца появилась смесь удивления и досады.
— Со мной всё в порядке, — сказал Джихон, ухмыльнувшись.
Побочные эффекты у него проявлялись быстро, но как только он прекращал приём препаратов, всё сразу же нормализовывалось. Услышав это, Джэкён облегчённо выдохнул.
— Тогда вот, ешь, — предложил Джэкён и отрезал кусок своего панкейка.
Он явно старался выбрать место, где меньше сиропа, но это было бесполезно: он вылил на один панкейк целых две упаковки, так что кусок буквально тонул в сладком.
— Нет уж, я лучше съем вот это, — отказался Джихон, потянувшись за своим куриным роллом.
Два дня спустя в разделе новостей появился снимок сборной в аэропорту для отлёта в Малайзию. Корейская спортивная ассоциация заявили, что сделают всё возможное, чтобы атлеты не ощутили отсутствия федерации, и в статье не поскупились на похвалы своим стараниям — лучшим условиям проживания, идеально подготовленной тренировочной базе и тому подобное.
Однако в то же время имя Квон Джэкёна, который даже не участвовал в сборах, оказалось в топе запросов на порталах. Видимо, люди искали: «Почему его нет на фотографии? Опаздывает?»
Ближе к обеду, как будто дожидаясь подходящего момента, Kava начали рассылать пресс-релизы. В своём привычном стиле они запустили что-то вроде: «Почему Квон Джэкён и Хан Юсон отказались от сборов?», «Два титана объясняют своё решение», «Похожий путь двух звёзд плавания: Квон Джэкён и Хан Юсон». Эти броские заголовки должны были привлечь внимание, но в итоге, как всегда, под видом информации о Квон Джэкёне публике подсунули материал исключительно о втором.
Причём информация о нем была такой же банальной, как и всегда: Kava просто повторяли уже приевшиеся PR-тезисы. Мол, этот год стал знаменательным для южнокорейского плавания благодаря Хан Юсону, который не побоялся участвовать в 400-метровом комплексном заплыве на предстоящей Олимпиаде. Он усердно тренируется, его физическая форма впечатляет, благодаря врождённым данным и невероятным усилиям его показатели растут день ото дня, а вокруг царит дух ожидания больших свершений. В этот раз они лишь добавили, что Хан Юсон отказался от сборов ради индивидуальных тренировок.
Очевидно, основной целью данного пресс-релиза было оправдание плюс завуалированное приравнивание Хан Юсона к Джэкёну.
«Kava и их PR-отдел, как обычно, работают спустя рукава», — подумал Джихон, полулёжа на диване с явно скучающим видом, пока читал очередной бессмысленный текст.
Но дойдя до самого последнего абзаца, он резко выпрямился.
Что-то новое заставило его забыть о скуке.
<...Несколько дней назад, хотя и неофициально, зафиксирован новый рекорд Кореи, в связи с чем участники не скрывали своей радости, — сообщают источники...>
Джихон, перечитывая это предложение, каждый раз удивлялся. Новый рекорд Кореи? Значит, он должен был преодолеть отметку в 4 минуты 15 секунд.
Текущий официально признанный на дистанции 400 м комплексным плаванием составляет 4 минуты 15 секунд 27 сотых. Для сравнения, мировой рекорд — 4 минуты 03 секунды 84 сотых, а азиатский — 4 минуты 06 секунд 05 сотых. Хотя это все равно отставание, в Корее он не обновлялся уже много лет. Это была трудная дисциплина, в которой очень сложно получить хорошие результаты азиатским пловцам, обгоняя западных спортсменов, поэтому многие даже не хотели участвовать в соревновании.
Но теперь говорили, что Хан Юсон, впервые попробовавший свои силы в данной дисциплине, сразу побил рекорд Кореи. Если это правда, то неудивительно, что люди так взволновались и поспешили выпустить статью.
— Конечно, это враньё. — резко заявил Джэкён. — Как может пловец, специализирующийся на длинных дистанциях, так быстро адаптироваться к коротким ? Они обычно медленно стартуют, и на освоение ритма уходит не меньше полугода. К тому же, необходимо выполнить все четыре стиля.
Джэкён был убежден в том, что Хан Юсон ещё не достиг квалификационного времени для Олимпиады. Именно поэтому они и выпускают статьи. Если бы он уже выполнил квалификацию, то сейчас скорее всего тихо тренировался бы.
— В любом случае, в конце следующего месяца состоится первый отборочный тур, и результаты там будут гораздо более драматичными и создадут больше поводов для пиара. Поскольку они не уверены в себе, то сейчас используют такие уловки.
Джихон, в общем, думал так же. Если бы Хан Юсон сотрудничал с другим агентством, то возможно можно было бы верить в какой-то шанс, но с учётом того, чей он протеже, это исключено.
— Но тогда, после первого отборочного тура, сразу начнётся шумиха.
— Наверное, будут оправдываться плохим самочувствием. Это стандартный ход для тех, кто пиарит неофициальные рекорды.
Джихон начал тревожиться еще сильнее. Пиар-составляющая — это не что-то разовое, но если они продолжат в том же духе, люди устанут. И в итоге вся тяжесть ляжет на самого спортсмена. Если Kava не собирается использовать Хан Юсона один сезон и выбросить его, то нужно ограничить такой агрессивный пиар.
Но в конце концов, это их забота. Его дом буквально тонул, так что совершенно нет времени смотреть, как горит чужой.
Джихон отложил телефон и уставился на сидящего рядом с ним Джэкёна. Похоже, тот почувствовал пристальное внимание, так как оторвал взгляд от телевизора и повернулся к нему.
— Ты точно не поедешь на тренировки?
На вопрос Джэкён сразу нахмурил брови.
— Прошло всего три дня, немного подожди.
— Вот именно, ещё десять дней.
— Олимпийские игры через семь месяцев.
— Можно и месяц пропустить, если последние шесть будешь работать без продыху, золотая медаль - твоя.
— Джэкён. — тяжело вздохнул Джихон и откинулся на спинку дивана, а затем, помассировав пальцами виски, продолжил: — Это не Азиатские игры, а Олимпийские. Ты лучше всех знаешь, как трудятся другие спортсмены в это время. Особенно Ноа...По слухам, он после твоего решения участвовать в 400 м комплексном заплыве сменил личного тренера.
— Про Ноа забудь. — перебил его Джэкён. — Не стоит переживать. Этот парень всё равно не сможет преодолеть трёхсекундный барьер.
— Что? Как? — Джихон поднялся с дивана, не веря своим ушам. Поглядев на экран телефона, который Джэкён протянул ему.
Джихон начал всматриваться в фотографию. Зеленый секундомер с потертым логотипом бренда принадлежал Оливеру. Когда Джихон увидел цифры, он без раздумий вырвал мобильник из рук Джэкёна. И несколько раз перепроверил, сомневаясь, не ошибся ли.
— Это... когда было? — пролепетал Джихон, не отводя глаз от экрана.
— Хотел, но мы тогда больницу поехали, поэтому не успел.
— А, это было тот день. — пробормотал Джихон. — Нет, ну ты мог бы поделиться успехами позже...
— Всё равно это не мировой рекорд. — безразлично буркнул Джэкён, откинувшись на спинку дивана. К тому же это неофициальный результат. Я не делаю пиар на них.
Джэкён фыркнул и притворно сделал вид, что ему всё равно. Но, судя по тому, что он сделал снимок и показал Джихону, ему было ясно, что ворчун сам радовался своему достижению. Ведь он месяц с лишним тренировался ради этого.
— И что с того ? Это не обман, всё по-настоящему.
Джихон снова уставился на цифры. Чем дольше он смотрел, тем более невероятным казалось. [ 03:98 ]. До сих пор в истории плавания в дисциплине на 400 м только один преодолел барьер в 4 минуты 04 секунды.
Конечно, неофициально таких было несколько. Некоторые спортсмены утверждали, что они побили этот рекорд в процессе тренировок, но доказательств никто не предоставил.
Возможно, это единственный подобный случай и в будущем. 4 минуты 03:98 — пока что неофициальный рекорд, и никто не может гарантировать, что на Олимпийских играх удастся его превзойти.
По правде, когда Джэкён решил участвовать в 400 м комплексном заплыве, Джихон тихо надеялся на такой результат. Но, увидев его воочию на секундомере, он всё ещё не мог поверить своим глазам. Это было настолько невероятно, что не осталось времени на другие мысли.
По-настоящему, невероятно. Джихон не переставал улыбаться и тихо разговаривал сам с собой. В этот момент, наблюдавший за ним Джэкён вдруг положил голову ему на плечо.
— Этот рекорд — благодаря тебе, хён.
— Эй, что ты, я тут ни при чем.
Джихон слегка толкнул его в бок, стараясь избежать лишнего пафоса. Но Джэкён был серьёзным.
— Честно говоря, если бы не Оливер, я, наверное, не вписался бы в 3 секунды до Олимпиады.
— Но ведь именно ты привёз Оливера в Корею. — Джэкён продолжал держать голову на плече Джихона и ответил, слегка повернув ее. — Ты сам предложил позвать Оливера, а потом продлил с ним контракт. И когда он сообщил, что из-за госпитализации Кэрол должен срочно вернуться в Австралию, ты нашел ему сиделку и полностью все организовал.
Джэкён зыркнул на него так, будто тот задаёт очевидный вопрос. Ведь Оливер не из тех, кто стал бы обсуждать всякие личные дела с атлетом, а Джэкён не встречался с генеральным директором Каном, чтобы обсуждать эти вещи. Так что, исключив все варианты, оставался только один человек.
— Мама говорила, что в Австралии высокая стоимость рабочей силы, а найти квалифицированного специалиста — очень дорого. Но когда Оливер увидел, что это включено в контракт, как отдельный пункт, он был очень рад.
— Да, я тратил деньги, как не в себя. — отшутился Джихон, чтобы разрядить атмосферу.
— Вот поэтому в компании, наверное, тебя ещё больше не взлюбили. Ты же настоял на этом и заставил их подписать.
— Так что ты действительно потрудился, правильно?
— Ну да, ты прав. — промямлил, немного смущенный, Джихон. Он ещё раз коснулся щеки Джэкёна, которая лежала на его плече, и добавил: — Это же моя работа. Не стоит меня благодарить.
Формулировка была такой, чтобы Джэкён не чувствовал себя обязанным. Но вместо того, чтобы понять намёк, парень, остро среагирорав на слово "работа", сузил глаза и сразу же вспылил: — Ты хочешь сказать, что если бы это был другой спортсмен, ты бы сделал то же самое?
Джихон задумался на мгновение, а потом ответил: — Нет, наверное, не сделал бы.
— Так что за разговоры о работе? — процедил Джэкён, а затем резко встал и обиженно заявил: — Ты бы принимал конские дозы препаратов, ради состояния другого спортсмена? Наверное, нет.
— Видишь? Это не было связано с работой, — сказал Джэкён, морщась.
— Да, теперь, когда ты так говоришь, понимаю. Нельзя называть это просто работой.
Когда Джихон, улыбаясь, согласился, морщины на лбу Джэкёна начали понемногу разглаживаться. Однако это не означало, что он тоже улыбался. Его лицо оставалось таким же бесстрастным, как обычно. Но взгляд был удивительно мягким. А теплый свет в гостиной делал карие глаза еще ярче. Долгое время он смотрел на Джихона с нежностью, а затем наконец продолжил:
— Ты как-то упоминал, что лучшая благодарность для тебя — мои успехи и похвала от людей, верно? Тогда я так и сделаю. Что бы ни случилось, я выиграю золото на 400 метровке и завоюю все остальные золотые медали, которые смогу. Я добьюсь того, чтобы все признали, что Квон Джэкён остаётся Квон Джэкёном до самого конца.
Его выражение лица и тон были настолько серьезными, что Джихон даже напрягся, опасаясь, что тот вдруг выдаст что-то вроде: «Поэтому, когда Олимпиада закончится, выходи за меня замуж».
— Так что не волнуйся. Почему ты переживаешь, что я проиграю? Это самая бесполезная вещь, о которой можно волноваться.
К счастью, Джэкён не выпалил никаких страшных (?), связанных с браком, слов. Вместо этого он, нагло заявив подобное, снова положил голову ему на плечо.
Джихон, до смерти перепуганный возможным предложением, вздохнул. Он так сильно напрягся, что аж почувствовал слабость. Этот вздох был настолько красноречивым, что у него даже мелькнула мысль: «Что ? Неужели я разочарован?». Но тут же усмехнулся, решив, что это невозможно.
Тем не менее, он не мог избавиться от ощущения, будто выпил кимчи, не дождавшись угощения. [1].
Смутившись, Джихон взъерошил волосы Джэкёна и шутливо проворчал: — Эй, почему ты такой самоуверенный? Думаешь, все получится, только потому что ты так сказал? Думаешь, мир такой простой?
От неожиданного вопроса рука Джихона замерла. Джэкён молча взглянул на него, а затем, выпрямившись, повторил свой вопрос: — Чего ты так боишься, что заранее опускаешь руки. Ты даже отрицаешь свои собственные достижения.
В его голосе звучало не обвинение, а искреннее любопытство. Поэтому Джихон не смог отмахнуться, как обычно, и честно признался, избегая зрительного контакта: — Неудачи. Вот поэтому я даже не пытаюсь. Тогда и провалиться нет шансов.
— Ну и что, если потерпишь неудачу? Попробуешь снова, — пребывая в тотальном недоумении, ответил Джэкён.
От этой до боли характерной для Джэкёна реакции Джихон невольно улыбнулся.
— Потому что я уже слишком много раз терпел поражение, — пробубнил он, глубже утопая в диван. Если я провалюсь опять, то боюсь, больше никогда не решусь начать всё заново.
— Да сколько ты там успел раз ошибиться? — бросил Джэкён с явным недоверием. И добавил, будто сам себе: — Кто-нибудь услышит, так подумает, что ты еще в двадцать лет успел похоронить всю свою жизнь.
Но тут же его раздражение переросло в открытую претензию: — Кто в жизни хоть раз не терпел поражений? Думаешь, я получал всё, что хотел? Вот ты например !
Похоже, чем больше он говорил, тем сильнее разгорался. Его голос становился всё громче, а Джихону на миг показалось, что он наблюдает за гейзером, который вот-вот взорвётся. И, конечно же, Джэкён взорвался: — Ты уже столько раз меня одного отверг, и что ?!
— Если бы я каждый раз напивался после того, как ты меня бросал, то сейчас лежал бы в больнице с циррозом печени. И после этого ты ещё смеешь жаловаться!
— Ладно, извини, — виновато повторил Джихон.
Но казалось, Джэкён его даже не слышал. Будто гейзер давно закипел и теперь не мог остановиться. И вот, уже с выступившими на лбу венами, он добавил: — А ведь я ещё через такое унижение прошёл, чтобы добиться своего! А ты что? Ты хоть раз в жизни так по-настоящему кого-нибудь любил, чтобы слёзы лить, умолять, цепляться, получать отказ и всё равно не отступать?
Джихон уже было хотел парировать, но, вспомнив, как тот несколько дней назад в плакал в больнице и злился, прикусил язык. В голове всплыла картина его слёз, падающих крупными каплями. Отчего сжалось сердце.
Он быстро протянул руку и ласково провёл по предплечью Джэкёна: — Ладно, понял. Больше я так не скажу. Правда, обещаю.
Причина, по которой он поспешно дал обещание, проста: дело было вовсе не в том, что он вдруг осознал, что его поражения — таковыми не являются. Он не хотел, чтобы Джэкён расстраивался. Каждый раз, когда он говорил о своих неудачах, Джэкён начинал переживать, а Джихон терпеть этого не мог.
К счастью, Джэкён был из тех людей, кто в основном принимал сказанное Джихоном всерьёз. Поэтому не стал упрямиться или спорить: — Хорошо, ты пообещал. Теперь больше никаких разговоров о том, что ты потерпел неудачу.
И, видимо, решив, что его миссия на сегодня выполнена, моментально успокоился. Джихон некоторое время наблюдал за своим «гейзером», который наконец перестал бурлить, а потом спросил:
— Но, Джэкён, ты действительно считаешь, что показал мне все свои слабости?
Джэкён посмотрел на него так, будто ответ был очевиден: — А как иначе?
— Хм, нет. Просто мне это немного неожиданно.
Обняв подушку, Джихон пояснил: — Ты говоришь, что из-за меня делал всякие унизительные и нелепые вещи, но я ничего такого не помню.
Наоборот, парень всегда казался уверенным в себе и спокойным. А «Я всё равно своего добьюсь, так зачем волноваться?» – буквально его кредо по жизни.
— Поэтому я помню только, как сам переживал, — добавил Джихон, сжимая подушку сильнее и улыбаясь. В любом случае, если ты действительно думаешь, что показал мне все свои слабости и из-за этого беспокоишься, могу заверить тебя, что зря. По моим ощущениям, ты всегда выглядел уверенным и непреклонным...
Джэкён перебил его. А затем с самым серьёзным и торжественным выражением лица, какое только доводилось видеть Джихону, сказал:
— Это просто потому, что ты меня любишь.
От этих внезапных слов Джихон непроизвольно засмеялся и переспросил:
— Это правда. Если бы кто-то другой посмотрел на это со стороны, то бы наверняка подумал: «Что это он вообще вытворяет?»
— Да ну…— Джихон всё ещё улыбался, недоверчиво качая головой.
— Именно. Тебе нравится всё, что я делаю, поэтому это кажется крутым. Но объективно, что хорошего в том, чтобы пытаться шантажировать кого-то контрактом, провалиться с этим, а потом угрожать ещё раз, чтобы в итоге добиться своего? Логично же, что в этом нет ничего достойного.
Джихона ошеломило не столько резкость слов Джэкёна, сколько его способность трезво и критично оценивать свои действия. Более того, парень даже применял к себе общественные нормы морали (!), причём его самооценка оказалась неожиданно суровой. Что поразило Джихона сильнее всего. Ведь, учитывая характер Джэкёна, он ожидал, что тот либо вообще не задумывается о последствиях, либо скажет что-то вроде: «Ну это ведь не противозаконно, значит, нормально».
— Но я такой же, как ты, — продолжил Джэкён, как будто утешая Джихона. — Я люблю тебя, поэтому, чтобы ты ни делал, для меня это не будет ни разочаровывающим, ни унизительным. Наоборот, я даже рад, что ты показываешь мне такие свои стороны.
И тут он понял, почему Джэкён столь безжалостно описывал свои поступки. Всё было ради того, чтобы донести до Джихона одну важную мысль: «Ты не разочаруешь меня, даже если покажешь свои слабости. Что бы ты ни сделал, для меня это не имеет значения. Тебе не нужно бояться собственного несовершенства».
Внезапно сердце сжалось так сильно, что стало больно. Джихон почувствовал, как на глаза вот-вот навернутся слёзы, и, чтобы этого не произошло, нарочно потянул уголки губ в стороны, заставляя себя улыбнуться.
— Эм… ну, может быть, — сказал он.
— Ещё бы, — быстро ответил Джэкён.
После чего вдруг завалился на диван и с тяжёлым вздохом добавил: — Хён, перестань вести себя как человек, который в свои двадцать семь, нет, уже двадцать восемь ни разу не был влюблён.
Он цокнул языком так, будто вообще не понимает, как с таким можно общаться. Джихон невольно рассмеялся от его внезапно изменившегося тона: — Эй, ты чего?
— Только недавно говорил, чтобы я не строил из себя опытного в отношениях.
— Любовь и отношения — это не одно и то же. Да и твои «отношения» нормальными назвать сложно, — снова неодобрительно цокнул языком Джэкён. Но тут он резко сел прямо и заявил: — Хотя, знаешь, я понимаю, почему из-за любви страшно показывать свои слабости. Я бы тоже не хотел, чтобы ты видел, как я, например, расплачусь, если у меня вдруг результаты на тренировке не упадут.
Он скривился, будто сама мысль об этом была ему неприятна.
— У каждого ведь есть что-то, чего никогда не хочешь никому показать.
— Да, это так, — согласился Джихон с улыбкой.
Джэкён на секунду посмотрел на него, а потом тяжело вздохнул.
— Так что, если ты действительно не хочешь, чтобы я видел, как тебе плохо, я понимаю.
— Но домой я не уйду, — тут же вставил Джэкён, будто боялся, что его отправят обратно. — Есть же люди, у которых симптомы настолько сильные, что это буквально мешает им жить. Так что я должен быть здесь, чтобы на всякий случай помочь.
Правда, он тут же уточнил, что в одной комнате с Джихоном находиться не собирается: — Я останусь в гостиной. И пока ты сам меня не позовёшь, я туда не зайду. Более того, я ничего не сделаю, пока ты сам не попросишь. Обещаю, я буду сидеть тихо, как мышь, и ни во что не вмешиваться.
Судя по его уверенности, он явно долго обдумывал решение. По сравнению с его упрямством три дня назад, это выглядело почти как уступка. Да и отказывать сейчас было бы жестоко.
— Ладно. Если ты сам не против, то и мне всё равно, — окончательно сдался Джихон.
В конце концов, Джэкён не из тех, кто лжет. Особенно если он сам дал обещание, то выполнит его, что бы ни случилось. И сейчас, сказав: «Я ничего не сделаю, пока ты сам не попросишь», он точно сдержит слово.
Что ж, этого достаточно. А если ему станет тяжело, то, скорее всего, он сам найдёт способ отдохнуть или отвлечься. Джихон даже подумать не мог, что уже через несколько часов его ждёт нечто совершенно иное.
Ощущение тревоги и давления отступило, и Джихон почувствовал себя куда легче. Настолько, что настроение улучшилось. Он захотел впервые за долгое время устроить себе настоящий отдых и посмотреть фильм.
Поскольку в кинотеатр сходить нет возможности, пришлось довольствоваться IPTV. Он попросил Джэкёна купить попкорн. Как и следовало ожидать, парень принёс две упаковки исключительно карамельного попкорна, причём одну из них успел съесть ещё по пути.
После ужина они сели на диван в гостиной. Джихон долго изучал список новинок в поисках чего-нибудь стоящего, но ничего не привлекло его внимание. Тогда он спросил Джэкёна, есть ли у него какие-то предпочтения. Тот, недолго думая, выбрал одну известную любовную драму, заявив: «Тебе стоит посмотреть это и чему-нибудь научиться».
Однако прошло всего десять минут, как Джэкён поменял свое мнение и выключил его. Затем, уже на свой вкус, выбрал фильм-катастрофу и запустил его.
На этот раз Джихон через десять минут понял, что кинокартина ему совершенно не нравится, но промолчал, поскольку Джэкён был увлечен ей. Хотя к середине фильма стало заметно, что и он уже не так сосредоточен: ближе к концу тот вообще перестал обращать внимание на экран и всё время сосредоточенно таращился в телефон.
Когда фильм закончился, Джэкён неожиданно заявил, что собирается посмотреть ещё один, и, великодушно взглянув на Джихона, добавил:
— Если тебе хочется спать, иди ложись, не жди меня.
— Эм, нет, спать не хочется, — упрямился Джихон, развалившись на диване.
Джэкён отвлёкся от мобильника и, мельком взглянув на него, прищурился:
— Но ты выглядишь очень сонным, — заметил он.
— Нет, просто немного устал, — честно ответил Джихон.
И это была правда. Он действительно не хотел спать, но вялость накатила внезапно. Ещё до фильма он чувствовал себя прекрасно, но как только он закончился, будто в одно мгновение силы покинули его. Джихон даже удивился, как такое возможно. Видимо, дело было в фильме — слишком масштабном и эмоционально изматывающем.
Три часа на экране люди массово погибали, острова тонули один за другим, а в финале от целого континента остался только клочок. Джихон просто сидел и смотрел, но ощущение было такое, словно он сам вместе с героями несколько дней бегал туда-сюда, блуждал, переживал и в итоге чудом оказался спасённым.
Теперь его тело будто налилось свинцов, в суставы ломило. Даже стало немного тревожно — а вдруг завтра проснётся с температурой?
— Ладно, я, пожалуй, пойду спать. Ты тоже не засиживайся. Даже если нет тренировок, режим сна всё равно лучше соблюдать.
— Знаю. Чуть-чуть ещё посмотрю, а как почувствую сонливость, сразу лягу, — заверил Джэкён.
Джэкён, не отрывая взгляда от телефона, пробормотал что-то невнятное.
Джихон хотел сказать: «Раз ты всё равно не следишь за фильмом, ложись уже», но, решив, что будет звучать слишком как придирка, промолчал и ушёл в свою комнату.
Он выключил свет и лёг в кровать, но, вопреки усталости, уснуть сразу не получилось. Казалось, что сердцебиение слышится слишком громко, и это вызывало непонятное беспокойство. Может, он действительно заболевает? Или, не дай бог, течка?
Если бы Джихон хоть раз в жизни переживал ее, он бы понял, что это ее первые симптомы. Но, увы, это был его первый раз.
Более того, он никогда не думал, что такое вообще может случиться с ним, поэтому даже не интересовался этим вопросом. Хотя в интернете полно рассказов и советов, Джихон избегал темы. Всё, что он знал о тепловом цикле, — лишь пара строчек из школьного учебника. К этому прибавлялись смутные предубеждения: он считал, что течка начинается резко и сопровождается мгновенным неконтролируемым всплеском сексуального влечения.
Таким образом, он даже не подозревал, что его тело уже претерпевало изменения, и что с недавних пор оно выделяет огромное количество феромонов. Разумеется, он не мог предположить, что Джэкён заметил раньше него. И уж тем более представить, что тот всё это время сидел в интернете, вбивая запросы вроде: «симптомы течки», «как справиться с течкой», «лекарства», «что делать во время течки», «течка: меры предосторожности».
[1] Это корейская идиома. Выражение «выпить кимчи, не дождавшись угощения» описывает ситуацию, когда человек преждевременно радуется или рассчитывает на что-то, что ещё не произошло и может не произойти.
Через несколько часов Джихон проснулся от жара и жажды. Первым делом он взял телефон и посмотрел время. Уже перевалило за три ночи, что его сильно удивило. А потом он заметил, что Джэкёна, который, по идее, должен спать рядом, нигде нет.
«Неужели он всё ещё смотрит фильм? И как он собирается завтра вставать, если так поздно ложится?» — полусонный, но уже обеспокоенный Джихон отправился в гостиную. Однако там тоже никого не было. На спинке дивана лежали только футболка и тренировочные штаны Джэкёна, которые он обычно носил дома.
«Что за... Может, он вышел ненадолго?» — на мгновение задумался Джихон. Но усталость пересилила, и ему даже в голову не пришло позвонить. Он совершенно забыл, что собирался выпить воды, и прилёг на диван. В гостиной было чуть прохладнее, чем в спальне, но всё равно душно.
«Надо бы уменьшить температуру на термостате». — Эта мысль промелькнула у него в голове, но он так и не пошевелился — просто не хотелось.
Липкость от пота приносила дискомфорт, но пойти в душ Джихон не смог: слишком утомительно. Так он и лежал, полностью обессиленный, как вдруг сердце быстро и гулко заколотилось, словно вот-вот выскочит наружу, пробив ребра.
«Да что такое, почему так?» — выругался он, надавливая ладонью на грудь.
К тому же, по дому начал распространяться какой-то аромат. Нет, не просто приятный, а такой, что вызывал странное волнение и даже лёгкую эйфорию.
«Интересно, откуда запах?» — Джихон открыл глаза и осмотрелся. Его взгляд упал на футболку Джэкёна, небрежно брошенную на спинку дивана. Не успев подумать, он потянул её к себе и поднёс к носу: вот и ответ.
Джихон был поражён. Ведь они пользуются одним и тем же гелем для душа и шампунем. Даже одежда стирается одинаковым порошком. Джихон снова вдохнул, чтобы убедиться, и понял, что не ошибся. Среди привычных ароматов моющего средства и кондиционера явно выделялось что-то иное, уникальное.
Раньше Джихон никогда не обращал внимания на запах тела Джэкёна, но теперь этот едва уловимый аромат воспринимался с поразительной остротой. Словно Джэкён находится где-то рядом. И от этого становилось тепло и радостно.
Джихон крепко прижал футболку к лицу, почти касаясь ее кончиком носа, и глубоко вдохнул. Слабый, но запоминающийся аромат достиг легких. Слова едва ли могли передать его: он не являлся ни сладким, ни цветочным, а скорее нес в себе прохладу свежего ветра или воды. Отчего Джихону захотелось полностью раствориться в нем.
Эти мысли вызвали образ Джэкёна в воде — как он уверенно разрезал её поверхность длинными руками и сильными ногами. Перед глазами всплыли его натренированные мышцы: подтянутый пресс, широкая грудь, крепкие бёдра. Всё это казалось таким реальным, будто Джэкён был здесь. Вспоминая, как это крепкое тело когда-то касалось его, прижимало, ограничивало движение, Джихон возбудился.
Не осознавая своих действий, он запустил руку в нижнее белье. И в полубессознательном состоянии начал мастурбировать. Однако, сколько бы Джихон ни ласкал себя, достичь оргазма не удавалось. Приятные ощущения охватывали его, а возбуждение стремительно нарастало. Но чего-то все равно не доставало.
Джихон знал причину: его тело жаждало другого. Стоило ему признать этот факт, который он так долго игнорировал, как все сомнения рассеялись. Скользнув рукой по напряженной промежности, он непроизвольно поморщился — выделяемая смазка полностью пропитала ткань. Дрожащим пальцем он скользнул внутрь, и горячие, влажные стенки тут же сжались вокруг него.
Вместе с отчаянным спазмом его накрыла волна удушающего, почти болезненного наслаждения. И тогда Джихон понял. Вот оно. У него началась течка. Он ввел еще один палец и, раздвигая пульсирующие стенки, нащупал бугорок.
Даже легкое прикосновение отдавалось дрожью во всем теле. Джихон тер и гладил это невероятно чувствительное место, и не мог сдержать стонов. Он пытался кусать губы, чтобы заглушить свои крики, но это помогало лишь на мгновение. Звуки вырывались сквозь стиснутые зубы, и Джихон, вздрагивая, прислушивался к тому, что происходит за дверью.
«А вдруг Джэкён услышит?» — на мгновение в сердце Джихона закрался страх. Он не хотел, чтобы Джэкён увидел его таким — развратным и жалким, ведь тот обязательно разочаруется. Но даже эти мучительные мысли не могли остановить руку. Джихону начало казаться, что он слышит голос возлюбленного.
— Ну же, покажи мне. Я хочу посмотреть.
— Нет, не хочу. — беззвучно прошептал Джихон, качая головой. Он свел ноги от стыда, и тут Джэкён продолжил, уже мягче, словно уговаривая: — Не сжимай ноги. Покажи мне, какой ты развратный.
Эти слова подавили последнее сопротивление. Дрожащими руками Джихон стянул с себя штаны и широко раздвинул ноги.
Он хотел сделать так, как ему велят, но мешала спинка дивана. Тогда он закинул одну ногу на нее, а другую опустил на пол, лишь касаясь его носком. Таз заныл от напряжения, а отверстие полностью обнажилось, жадно хватая воздух. Как только Джихон осознал всю непристойность своей позы, Джэкён рассмеялся и прошептал ему на ухо: — Ты такой развратный.
От этих слов его внутренности сжались. Джихон торопливо добавил еще один палец. Он яростно двигал уже тремя, безумно шепча имя: — Джэкён-а-ах, Джэкён-а…
В темной гостиной разносились его хриплые стоны, перемешанные со звуками влажных шлепков. Он весь пылал от стыда. И с той же скоростью нарастало возбуждение. Наконец, с коротким вскриком, Джихон кончил.
Не было времени насладиться послевкусием оргазма. Он тяжело дышал, вынимая пальцы, чтобы вытереть сперму, и в этот момент из него хлынул поток смазки, мгновенно запачкав диван. В смятении он схватил первое, что попалось под руку, чтобы вытереться, и чуть не расплакался, осознав, что это одежда Джэкёна. Джихон попытался встать с дивана, но ноги подкосились, и он упал на пол. Он не мог стоять, любое движение отдавалось спазмом во всем теле, заставляя его дрожать. А вход постоянно сокращался, выделяя смазку. Джихон знал, что это значит. Тело, жаждущее беременности, требовало оплодотворения. Оно посылало ему сигналы, предупреждая, что не успокоится, пока внутрь не извергнется семя альфы.
Почти плача, Джихон ввел пальцы внутрь. Одно лишь прикосновение к воспаленной плоти заставляло его сжиматься и стонать.
Несмотря на отчаяние, как только он начал мастурбировать, его тело снова стало послушно следовать за удовольствием. Организм омеги в течке был устроен так, чтобы превращать любую внешнюю стимуляцию в наслаждение, чтобы легче переносить боль от укуса.
У него не осталось сил думать о том, как отвратительно себя ведет, лаская себя, вдыхая родной запах. Джихон просто хотел, чтобы это мучение прекратилось. Он хотел поскорее закончить, постирать одежду, помыться и лечь в постель до возвращения Джэкёна и сделать вид, что ничего не случилось. К счастью, второй оргазм наступил быстро. Несмотря на отсутствие семяизвержения, его ладонь покрылась смазкой. Схватившись за все еще сводивший судорогой живот, Джихон ждал, когда спадет жар. Но это было бесполезно. С каждой минутой он становился все нестерпимее, разливаясь по всему телу. В конце концов Джихон, сидя на полу, расплакался.
Он беззвучно рыдал, уткнувшись лицом в одежду Джэкёна. Его пугала не сама боль, а неизвестность. Он был готов на все, лишь бы это закончилось — даже выпить какие-нибудь таблетки, не беспокоясь о последствиях.
«Что же делать? — думал Джихон, съежившись в темной гостиной. — Может, стоит поехать в больницу? Или хотя бы сходить в круглосуточную аптеку за лекарствами?...Нет, это невозможно».
Выходить в таком состоянии слишком опасно. Кто знает, что могло бы произойти, встреть он на улице альфу. Не все принимали блокаторы, и если такой нападет, Джихон не сможет себя защитить. Хорошо, если бы он сам не начал приставать.
В отчаянии опустив голову, Джихон вдруг заметил тумбу и невольно подполз к ней на коленях. Он быстро открыл нижний ящик и достал аптечку. На ней все еще красовалась наклейка «не вскрывать». Дрожащими руками Джихон открыл аптечку. Он лихорадочно рылся в ней. И, к своему облегчению, нашел набор для экстренного подавления течки.
Проверив срок годности, Джихон без колебаний разорвал упаковку. Следуя инструкции, он снял защитный колпачок и приложил автоинъектор к внешней стороне бедра. Перед самым уколом он еще раз взглянул на инструкцию и замер, увидев выделенное красным предупреждение: «Данный препарат предназначен для экстренного применения. Он содержит высокую концентрацию гормонов для немедленного подавления течки, поэтому не используйте его ни в каких других случаях. Рекомендуется предварительно проконсультироваться с врачом для безопасного применения».
Слова «высокая концентрация гормонов» отрезвили его. Джихон вспомнил слова врача. Тот говорил, что супрессанты сейчас только ухудшат его показатели, и на восстановление гормонального фона потребуется больше времени. Поэтому он советовал вообще не принимать никаких лекарств, даже самых легких. А препарат с такой высокой концентрацией наверняка негативно скажется на здоровье. Даже если Джихон подавит течку сейчас, это обязательно обнаружится через десять дней во время анализа крови. Если врач заметит что-то подозрительное, он начнет задавать вопросы, и Джихон не сможет ничего скрыть.
Нет, врач — не проблема. Джихон не боялся, что его отругают. Ему все равно на то, что подумает о нем какой-то незнакомый человек. Но он не хотел расстраивать Джэкёна. Если тот узнает, что Джихон принимал подавители, он будет разочарован. Еще больше его расстроит то, что тот не смог на него положиться. А Джихон не вынесет, если Джэкён, как в прошлый раз, заплачет.
Он тут перед глазами возник образ несчастного парня, который беззвучно лил горькие слезы. Отчего у Джихона сжалось сердце.
Лучше быть честным. Лучше показать ему всё, даже себя, обезумевшего от течки, и попросить о помощи. Каким бы жалким и отвратительным Джихон ни был, это все равно лучше, чем причинить Джэкёну боль. Он ведь говорил, что не разочаруется. Нужно просто довериться.
Джихон положил шприц на пол. Поднял с пола одежду, которую бросил, когда искал аптечку, и, прижав к груди, уткнулся в нее лицом. Знакомый аромат немного успокаивал и прогонял тревогу. Но зато внизу живота жар разгорелся с новой силой. Отчего Джихон крепче прижал колени к груди, боясь, что снова непроизвольно потянется рукой вниз.
За дверью раздался звук набираемого кода. Затем щелкнул замок, и в квартиру вместе с холодным воздухом вошел Джэкён.
Джэкён, снимавший обувь, вдруг замер, а затем, увидев съёжившегося в гостиной Джихона, бросился к нему: — Хён! Ты в порядке?
Джихон, уткнувшись лицом в его одежду, лишь отрицательно покачал головой.
— Пойдем в комнату. Не сиди на полу.
Джэкён попытался поднять его, но вдруг замер. Ещё до того, как Джихон успел опомниться, он взял с пола шприц и недоверчиво спросил: — Хён, ты... воспользовался этим?
Хотя он должен был понять, что Джихон не использовал его, ведь лекарство оставалось внутри. Или в темноте ему плохо видно?
— Нет, — еле слышно пробормотал Джихон.
Вместо ожидаемой радости последовал вопрос о причине. Неужели ему настолько не верилось? Что ж, учитывая прошлый опыт, это вполне объяснимо. На что Джихон лишь горько усмехнулся. Внезапно его осенило, насколько сильно он подорвал доверие Джэкёна, и это открытие отозвалось в нем не столько грустью, сколько острым чувством вины. Получается, Джихон слишком много раз обманывал и разочаровывал Джэкёна. Он больше не собирался повторять прежних ошибок, но ему не хватало смелости для того, чтобы быть полностью откровенным с ним.
Наконец, Джихон, подняв голову, посмотрел на него: — Потому что тогда ты бы расстроился.
Глаза Джэкёна расширились. Его удивление было настолько искренним, что Джихон вдруг забеспокоился: а что, если он ему не поверит? Но, к счастью, Джэкён поверил. Он даже улыбнулся — так открыто и радостно, как Джихон ещё никогда не видел — и сказал непривычно нежным голосом: — Молодец.
Эта улыбка мгновенно развеяла всё тревоги. Ради нее Джихон был готов на всё. С этой мыслью он приблизился и поцеловал возлюбленного. Слегка касаясь ещё холодной щеки, Джихон отстранился и тихо произнёс: — А теперь помоги мне.
Словно ждавший этих слов, Джэкён скинул куртку и наклонился к Джихону. Тот в ответ обнял его и увлек за собой на ковёр.
— Скорей, — выдохнул Джихон, широко раздвинув ноги, и Джэкён посмотрел на него с беспокойством. Джихон потянул его руку и, приложив её к влажному, возбужденному месту, прошептал: — Помоги мне... Джэкён-а.
На мгновение в глазах Джэкёна что-то промелькнуло. Затем, выругавшись, он резко встал и схватил свою куртку, которую только что снял.
— На полу будет неудобно. Давай так...
А после, свернув, подложил её под поясницу Джихона. И, резко стянув через голову свитер, добавил: — А это что? — указывая на футболку, лежащую на груди Джихона.
— Твоя футболка... прости, я её испачкал.
Джэкён, похоже, не понял, что тот имел в виду. Взяв и вдохнув её запах, он выпалил короткое: «А». Из-за чего у Джихона вспыхнули уши. Его захлестнула волна стыда, и он отвел взгляд. Джэкён равнодушно швырнул футболку на пол и сказал: — Ничего страшного. Я сейчас тебя ещё сильнее испачкаю.
От этих слов Джихона охватило пламя. Он содрогнулся, и, не зная, куда деться от неловкости, спрятал лицо в ладонях, тихо рассмеявшись. Расстегнув ремень, Джэкён спросил: — Ты смеешься от страха или от возбуждения?
Судя по его притворно невинному тону, он и так прекрасно все знал. Но если спрашивает, значит, нужно ответить. Джихон убрал руки от лица и посмотрел на наглеца: — От возбуждения.
Улыбнувшись, Джэкён одним движением стянул с себя штаны и белье. Его уже эрегированный член чуть ли не выпрыгнул наружу. Вид блестящего от смазки пениса вызвал у Джихона сладкую судорогу внизу живота. Он невольно ещё шире раздвинул ноги и согнул их в коленях. Устроившись между ними, Джэкён внезапно бросил: — Сейчас просто вставлю.
— Когда буду кончать, вытащу, — пообещал он.
Наверное, Джэкён хотел его успокоить, но Джихону было уже всё равно. По правде, он почти не вникал в то, что говорил Джэкён, а слышал только лихорадочное биение собственного сердца. Каждый раз, когда толстая головка ударялась о промежность и медленно скользила по складкам у входа, Джихон сгорал от предвкушения. Не в силах больше терпеть, он развел ягодицы. Влажный вход раскрылся с хлюпающим звуком. От прикосновения холодного воздуха к воспаленной плоти по коже побежали мурашки. Но в следующее мгновение Джихона обдало жаром, и этот жар, материализовавшись, проник внутрь.
Джихон застонал, схватившись за плечи Джэкёна. Несмотря на то, что у них не было секса почти месяц, он не чувствовал боли. Наоборот, пенис скользнул так легко, словно его туда втянуло, и из-за чего Джихон почти кончил.
— Ты знаешь, что сейчас творится у тебя внутри? — смеясь, спросил Джэкён, не вводя член полностью, оставив снаружи около сантиметра.
Тело Джихона ликовало, наконец получив желаемое. Нежные стенки ритмично пульсировали.
— Тебе, похоже, очень нравится.
Наслаждаясь этой интенсивной стимуляцией, Джэкён медленно ввел оставшуюся часть. Опираясь на руки, он склонился и нежно поцеловал Джихона.
— Ты так хотел, чтобы я поимел тебя? Скажи мне, — тихо прошептал Джэкён, остановившись.
Но Джихон не мог ответить. У него не было сил даже на поцелуй — он лишь хватал Джэкёна за плечи и тяжело дышал, выгибаясь под ним. Даже после того, как он получил то, чего так желал, его тело не могло успокоиться. Наоборот, оно ещё больше обезумело. Ему не терпелось ощутить, как этот большой, твердый член будет двигаться внутри него, как он будет растягивать и заполнять его до краев своей спермой.
Джихон сгорал от вожделения. Он инстинктивно прижался к Джэкёну, передавая ему свое нетерпение. К счастью, альфа понял намек и, не заставляя больше ждать, продолжил.
Несмотря на долгое воздержание, Джэкён не стал сразу действовать грубо. Он двигался медленно и неглубоко, вероятно, давая Джихону время привыкнуть, что только сильнее мучило его.
— Ммм... Ах, нет, перестань, не т-там.
Как назло, головка члена Джэкёна дразняще терлась о воспаленные складки отверстия. Он слишком сильно стимулировал это место, которое Джихон сам довел до болезненного состояния, и теперь прикосновения были просто невыносимы. Джэкён, похоже, сразу понял, в чем дело.
— Судя по тому, как это место припухло, ты, наверное, изрядно потрудился сам. Правда? — спросил он.
Но Джихон не мог ответить, он только стонал и извивался.
— Ты использовал мою одежду для своих шалостей?
— Перестань, Джэкён, ах, ммм... ах!
Джихон невольно вцепился в руку Джэкёна, умоляя прекратить. Но тот не обращал внимания.
— Что ты делал? Расскажи мне. И я перестану.
— З-запах твоей одежды... — выпалил Джихон. — От неё пахло тобой, и...
— И ты не смог сдержаться и начал трогать себя? — с этими словами Джэкён надавил головкой члена в ту же область. Отчего Джихон в отчаянии закивал.
— Представляя, что это мой член? — с лукавой улыбкой спросил Джэкён.
Джихон не ответил, отчего упрямец повторил вопрос: — Какой рукой ты трогал себя? Дай мне её.
Джихон протянул ему дрожащую правую руку. И Джэкён поцеловал каждый палец.
— Знаешь, твои пальцы похожи на тебя. Длинные и такие красивые, — сказал он с серьезным видом. Он взял средний и указательный в рот и с нарочито громким чмоканьем стал их сосать, а потом вдруг добавил: — Хотя, для замены моего члена они слишком тонкие, не находишь?
И, не дожидаясь ответа, вогнал пенис так глубоко, словно предлагая Джихону убедиться в этом самому.
— Мой-то вот какой толстый. Правда?
Неожиданное проникновение заставило Джихона вскрикнуть и выгнуться. Его ноги на мгновение инстинктивно сжались, а затем раздвинулись ещё шире. Джэкён, заметив эту непроизвольную реакцию тела, откровенно требующего большего, спросил с улыбкой: — Нравится? — и, прижав правую руку Джихона к полу, продолжил — Ты так хорошо себя вёл, не стал принимать лекарства, поэтому я сделаю то, что тебе нравится.
Он сразу же выстроил быстрый и ровный ритм, сменив нежность напором, каждый толчок отдавался глухими стонами. Из-за чего Джихон окончательно потерял голову. Всепоглощающее наслаждение затмило страх того, что его разорвут на части.
— Ммм, н-нравится, ах, вот так, нравится, мне...!
Обхватив Джэкёна за спину, Джихон начал отчаянно шевелить бедрами навстречу. Он хотел, чтобы член проник как можно глубже, до самого конца. И напряг мышцы живота и ягодиц, раскрываясь ещё больше. Что немного увеличивало пространство, позволяя огромному пенису альфы двигаться чуть более плавно. Конечно, это не снижало давления. Размеры Джэкёна были поистине внушительными. Особенно сильное возбуждение вызывало трение головки о внутренние стенки. Какое там трение — огромная головка буквально царапала и скребла. В какой-то момент это стало доставлять Джихону невероятное удовольствие. Ему нравилось, как ствол с трудом протискивается внутрь, заполняет его до краев и касается самых потаенных уголков тела. Он был рад, что может открыть эту часть себя Джэкёну. Только он мог владеть им.
— Ааах... Ммм, Джэкён, Джэкён-а.
Джихон в порыве страсти крепко сжал руку Джэкёна и прильнул к его губам. Тот ответил на поцелуй, но толчки стали ещё яростнее, вырывая из груди возлюбленного беззвучный крик, заглушенный ладонью.
То был крик, полный восторга. В течке тело омеги лишь распалялось от напора альфы и, предвкушая скорую разрядку, призывало не останавливаться. Каждый раз, когда мощный член проникал глубоко внутрь, слизистая плотно обхватывала его. А когда он выходил, она словно с сожалением пульсировала.
Спазмы внизу живота переросли в дрожь, и Джихон невольно начал извиваться. Предэякулят, стекая по нетронутому пенису, покрывал лобок, мошонку и промежность тонкой блестящей пленкой. Вход был ещё более влажным. Течка многократно увеличивала выработку естественной смазки, и с каждым движением прозрачная жидкость обильно покрывала их тела, стекая на пол. Под ними образовалось пятно, пропитавшее и одежду Джэкёна, и ковер.
Но Джихон не стыдился. Обычно он бы смутился и попытался скрыть это, но сейчас ему было всё равно. Более того, он даже испытывал некоторое удовлетворение, понимая, что всё это происходит из-за течки. Джихон чувствовал, что действительно готов к беременности, что сейчас они могут зачать ребенка.
Феромоны, подобно дурманящему туману, окончательно затмили разум. Всё его существо жаждало близости с Джэкёном, молодым альфой, — принять семя, слиться с ним воедино. От одной этой мысли волна жара прокатывалась по вспотевшей кожи, заставляя ягодицы напрячься. Джихон больше не мог ждать. Резко вздохнув, он умоляюще зашептал: — Джэкён-а, глубже... ещё глубже...
— Нет, ещё, ещё...Вот сюда, — Джихон нажал на область чуть ниже пупка, где находилась матка.
— Это слишком глубоко, — сказал Джэкён, осторожно дотронувшись до этого места. — Можно повредить тебя.
— Хён крепкий, — Джихон специально назвал себя «хёном», зная, что Джэкёну нравится.
Как и ожидалось, уголки губ Джэкёна приподнялись. Сегодня он улыбался необычайно часто. Позже Джихон поймет, что это один из распространенных признаков гона у альф. В такие периоды они инстинктивно проявляют нежность, стремясь смягчить тревогу омеги и помочь ему расслабиться. Но пока Джихон просто наслаждался улыбкой Джэкёна, не подозревая о её скрытом значении. Она действительно успокаивала его.
С этими словами Джэкён вынул свой член, а затем с силой вогнал обратно. Отчего Джихон вскрикнул. Поняв, что это был крик удовольствия, а не боли, Джэкён крепко обхватил его бедра и начал быстро вбиваться.
За коротким вопросом следовал резкий, безжалостный толчок. Каждый раз, когда головка ударялась о внутренние органы, Джихон чуть ли не терял сознание, растворяясь в экстазе.
— Ааа, да, ммм, ах! Джэкён-а... ещё, ещё сильнее!
— Не больно, не больно, ещё! Ах, ааа!
На самом деле, немного больно всё же было. Когда кончик члена касался чего-то внутри, Джихон чувствовал острую, колющую пульсацию. Но сейчас даже это воспринималось как невероятное наслаждение. Причиной тому служил эндорфин, вырабатываемый в ответ на феромоны и вызывающий эйфорию.
Даже визуальное восприятие стало другим.
— Ааах, ах, а! Ещё, Джэкён-а, глубже, ммм! — запрокинув голову, умолял Джихон. Джэкён послушно выполнил его просьбу, яростно двигаясь. Мощные толчки, казалось, раздавливали внутренности, отчего перехватывало дыхание.
— Ааа-ах... Ммм, подожди немного...
Джихон, вцепившись в бедра, раздвинул их ещё шире. Но этого было недостаточно. Почти всхлипывая, он обхватил ноги руками и подтянул их к груди. Его ягодицы поднялись, полностью обнажая покрасневшее место их соединения. Большой член входил и выходил из узкого отверстия, и это зрелище, от которого Джихон обычно бы смущённо отвел взгляд, сегодня казалось ему невероятно возбуждающим. Он смотрел затуманенными глазами на то, как его узкий вход растягивается до предела, поглощая и выталкивая темный мужской пенис.
Невероятность происходящего заставляло Джихона усомниться, словно он оказался в ярком, эротическом сне. Но ощущения были слишком насыщенными, слишком острыми, чтобы быть иллюзией. Он с восторгом принимал реальность, наслаждаясь каждым мгновением. Гордость и удовлетворение наполняли его: он отдавался Джэкёну без остатка, а тело отзывалось волнами сладостной дрожи экстаза.
Он инстинктивно напряг мышцы изо всех сил, и почувствовал, как липкая жидкость обволакивает член Джэкёна. В ответ альфа резко отстранился, вместе с этим из ануса выплеснулась скопившаяся там смазка.
— Хён, смотри, как льется, — смеясь, сказал Джэкён. — Как будто ты описался.
Это была явная насмешка, но возбужденное тело Джихона восприняло её как комплимент, и в ответ выделилось ещё больше смазки. А огромный пенис скользнул в жаркое лоно вновь. Вдруг Джихону показалось, что внутри него что-то раскрылось, и Джэкён проник туда, куда не должен.
Джихон невольно задрожал и тяжело задышал. Не замечая этого, Джэкён продолжал резко вколачиваться, пытаясь достичь той же точки. Опьяненный удовольствием Джихон подумал: "А вдруг не показалось?". Ведь во время течки тело омеги изменяется. Цервикальный канал расширяется, а сама матка, обычно наклоненная к мочевому пузырю, приподнимается и становится почти параллельна прямой кишке, чтобы увеличить шансы на зачатие. Говорили даже, что в это время может немного приоткрыться и сама шейка матки, что возможно только во время родов.
Конечно, это не означало, что Джэкён действительно проник в шейку матки. Джихон никогда не слышал о таком, и это, наверное, было бы ужасно больно.
Но одно он знал точно: если Джэкён сейчас кончит в него, он почти наверняка забеременеет. Эта мысль вызвала не страх, а смутное предвкушение. Внутренние стенки пульсировали сильнее обычного, стараясь выдавить ещё не вышедшую сперму из члена альфы.
— Хён, что это с тобой вдруг? — нахмурившись, спросил Джэкён. Но Джихон не ответил, обхватывая ногами бедра альфы. Освободившимися руками он обнял Джэкёна за спину и, прижавшись щекой к щеке, прошептал: — Джэкён-а...Кончи в меня.
Джихон боялся, что Джэкён откажется или нахмурится, но, к счастью, этого не произошло. Он просто, остановившись, посмотрел на Джихона, а затем мягко улыбнулся и сказал: — Если я сейчас кончу в тебя, ты точно забеременеешь.
Джэкён, улыбнувшись ещё шире, наклонился к нему и прошептал: — Ты не против забеременеть, хён?
— Нет... не против, — как завороженный, пробормотал Джихон. — Можешь кончить.
Джихон тоже невольно улыбнулся. Обхватив лицо Джэкёна обеими руками, он медленно прижался к его губам и добавил: — Я не против забеременеть. Я хочу этого.
Не успел он договорить, как сильные руки Джэкёна впились в его бедра. Альфа притянул омегу к себе и начал двигаться ещё быстрее и резче, словно намереваясь добраться до самой матки. И наконец, излился.
Горячая сперма хлынула внутрь, обжигая Джихона своим теплом. Он извивался и стонал, наслаждаясь долгожданным ощущением. Его тело, наконец получив желаемое, радостно содрогнулось.
Джихон пытался глубоко дышать, беспомощно толкая ногами ковер, пока Джэкён не обнял его, прижимая к себе. Альфа нежно, целуя, гладил возлюбленного по спине.
— Да... — прошептал Джихон, обессиленно обмякнув на руках Джэкёна.
Джэкён ещё крепче обнял его и нежно погладил по животу.
— Знаю... — всё ещё слабым голосом ответил Джихон. Подняв голову, он нашел губы Джэкёна и, нежно целуя, спросил: — Значит, я теперь забеременею?..
— Вот как, — бессвязно пробормотал Джихон, осторожно касаясь пальцами щеки Джэкёна. — Тогда у нас будет ребенок... Я бы хотел дочку, похожую на тебя...
Он уже не понимал, говорит ли в нем гормональный всплеск или истинное желание. Сознание затуманилось, а мысли путались. Он видел только своего прекрасного, любимого альфу.
— Значит, она будет очень красивой... правда?
— Не хочу, — быстро перехватив его руку, сказал Джэкён. — Хочу ребенка, похожего на тебя.
Нежный поцелуй в ладонь вызвал у Джихона прилив смеха. Внезапно что-то изменилось в настроении Джэкёна. Он выскользнул из него, перевернул Джихона на живот и, с новой волной желания, вошел сзади. Неожиданная поза удивила Джихона даже больше, чем внезапное проникновение. Они никогда не занимались сексом так. Джэкён любил смотреть на лицо Джихона в процессе. Например, когда они лежали на боку, тот требовал от Джихона повернуть к нему голову.
А теперь – такая откровенная поза сзади. Не успев опомниться, Джихон напрягся и выгнул спину.
Но то ли Джихон ещё не отошел от предыдущего оргазма, то ли проникновение было слишком резким, но он не смог удержаться на руках и рухнул грудью на ковёр. Подняться у него так и не получилось. Всего лишь одна смена позы, а ощущения были совершенно другими. Угол, точки соприкосновения, даже сила и скорость – всё было иначе.
— Ах, ммм... подожди, Джэкён-а! Слишком сильно...!
Непривычные отклики тела приводили в смятение, усугубляемое безжалостными толчками, от которых начинало казаться, что Джэкён хочет разорвать его на части.
Наконец, Джэкён достиг самой чувствительной точки, и Джихон с криком упал на ковер.
— Ещё рано, — приказал Джэкён, подхватывая его за талию и продолжая вбиваться ещё быстрее. Джихон, задыхаясь, извивался.
Его пугало ещё и то, что он не видел Джэкёна. Он не понимал, что происходит, и это только усиливало тревогу.
Но страх, как ни странно, вызывал ещё большее желание. Джихон ещё сильнее цеплялся за Джэкёна. Сам того не осознавая, он сжимал мышцы и двигал бедрами ещё отчаяннее, чем обычно.
— Хён, похоже, тебе действительно нравится. Ты так сильно сжимаешься.
Словно возбужденный невольным призывом, Джэкён начал вколачиваться ещё яростнее. Он крепко держал Джихона за талию, не давая вырваться, пока тот беспомощно принимал его. И только сейчас Джихон понял: у Джэкёна начался гон.
Парадоксально, но только в эти минуты Джихон осознал, с какой нежностью Джэкён обходился с ним прежде. Он всегда ошибочно считал Джэкёна грубым и безразличным к чужим чувствам. На самом же деле парень сдерживался, проявляя заботу. Если бы он действительно отдавался своим желаниям, Джихон, наверное, уже бы умер. Даже сейчас, при каждом сильном толчке, ему казалось, что его кости вот-вот сломаются. Руки Джэкёна крепко сдавливали бедра, не оставляя шанса на побег.
— Джэкён-а, пожалуйста, пожалуйста, помедленнее... — всхлипывая, умолял Джихон. Но даже сейчас он не просил остановиться. Ему нравилось, как парень грубо и безжалостно овладевает им. Эта почти насильственная страсть была для него невыносимо прекрасной. Она означала, что Джэкён тоже потерял голову.
Из напряжённого члена Джихона вытекал предэякулят, оставляя новые следы на уже запачканном ковре. Мошонка Джэкёна с влажным шлепком ударялась о промежность. Воспаленная кожа терлась о жесткие лобковые волосы, вызывая зуд и заставляя Джихона невольно извиваться. Каждое прикосновение превращалось в острое, мучительное наслаждение.
Джихон лежал, уткнувшись лицом в ковер, высоко подняв ягодицы, и всхлипывал. Ему было хорошо, очень хорошо, но это «хорошо» стало практически невыносимым. Толчки отдавались в голове, словно раскалывая её пополам. Он подумал, что может умереть от такого удовольствия. И от этой мысли ему ещё сильнее захотелось ребенка. Чтобы оставить после себя потомство. Подчиняясь первобытному, мощному инстинкту продолжения рода, Джихон сбивчиво произнёс: — Если кончишь, то в меня...
— Хорошо, кончу в тебя, — тут же ответил Джэкён. Его низкий голос, в отличие от грубых действий, был удивительно нежным. Эта мягкость, обещавшая исполнить любое желание, вызвала новую волну восторга в уже ничего не соображающем мозгу. Джихон, тяжело дыша, прошептал: — Джэкён-а, сюда... подойди ко мне...
И Джэкён послушно наклонился. Джихон, ощущая тепло его тела за спиной, успокоился. Он с трудом повернул голову и нашел губами губы. Поняв, что Джихон хочет, Джэкён нежно поцеловал его.
Джихон застонал, целуя Джэкёна. Обильное семя наполняло его, отчего живот словно наливался тяжестью. Это ощущение тоже было новым и острым.
Долгий поцелуй закончился, и Джэкён снова начал двигаться. Невероятно, но, несмотря на то, что он только что кончил, его член оставался твёрдым. Джихону казалось, что он сейчас потеряет сознание. На самом деле, Джихон на мгновение отключился, но голос Джэкёна вернул его к реальности.
— Видишь? Видишь, как это выпирает, когда я вхожу? — с улыбкой в голосе повторил Джэкён. На что Джихон непонимающе моргнул, и тогда Джэкён взял его руку и положил ему на живот. В тот же миг резкий толчок заставил Джихона открыть рот и застонать. Одновременно он почувствовал, как что-то пульсирует у него под ладонью.
Член Джэкёна будто бы хотел прорваться наружу. Только потом Джихон понял, что его положение изменилось. Он оказался на спине, одна его нога была закинута на плечо Джэкёна, другая зажата под ним.
Их нижние части тел скрещивались, сплетаясь в непристойной позе «ножниц». Джэкён обхватил ногу Джихона, лежавшую у него на плече, и, наклонившись, вошел ещё глубже.
Джихона то пробирало дрожью от опустошения, то трясло от наслаждения, вызываемого давлением лобковой кости на промежность и трением. А из полуоткрытого отверстия вытекал сгусток из спермы и смазки.
— Ах... ммм... — Джихон, обессиленный, мог только вздрагивать, прижав руку к животу. Джэкён, глядя на него, улыбнулся. Затем он наклонился и поцеловал Джихона, приложив его руку чуть ниже пупка.
— Кажется, где-то здесь, да? — ласково спросил Джэкён.
— А... наверное, — с трудом ответил Джихон. Джэкён накрыл его ладонь своей и ещё немного погладил это место.
— Мне кажется, она стала больше, чем раньше.
— Неужели? — Джихон расфокусированным взглядом посмотрел на свой живот.
— Не может же быть, чтобы ты уже забеременел.
— Наверное, это из-за моей спермы, — задумчиво произнес Джэкён, а затем добавил: — Она заполнила твою матку.
Он надавил на область чуть ниже пупка, и в Джихоне возникло новое, распирающее ощущение. Конечно, это была просто иллюзия, но ему нравилось думать, что его матка наполнена семенем Джэкёна. Одна эта мысль приводила Джихона в трепетный восторг.
— Хотелось бы, чтобы так и было... — пробормотал Джихон, словно сам себе. Джэкён, глядя на него, улыбнулся, а затем, приблизившись, прошептал: — Хочешь ещё?
Вместо ответа Джихон погладил Джэкёна по щеке и нежно поцеловал его. Не отрывая губ, он прошептал: — Сколько захочешь.
— Откуда ты знаешь, сколько я захочу? — усмехнулся Джэкён, нежно убирая со лба Джихона прилипшие от пота пряди волос.
Джихон хотел сказать, что ему всё равно, что он хочет столько же, сколько и Джэкён, но не успел. Так как Джэкён начал двигаться, и Джихон смог только издать протяжный стон. Резкие толчки продолжались довольно долго, и в своем полубессознательном состоянии Джихон почувствовал, как Джэкён кончает в него.
После этого он несколько раз то терял сознание, то приходил в себя. Каждый раз, открывая глаза, он обнаруживал, что находится в новой позе. Все они были настолько непристойными, что Джихон подумал, как хорошо, что он не в своем уме. В здравом рассудке он бы ни за что не согласился на такое. Но, видимо, эти непристойные позы и яростные толчки имели смысл, потому что в какой-то момент живот Джихона действительно стал тяжелым. Он уже сбился со счета, сколько раз Джэкён кончил.
«С таким количеством спермы будет странно, если я не забеременею...» — подумал Джихон, и в тот же миг альфа излился в него вновь. Джихон вздрогнул, обхватив ногами плечи Джэкёна.
Но на этом всё. У Джихона больше не было сил ни обнимать, ни целовать его. Он был настолько измотан, что мог только послушно раздвигать или поднимать ноги, подчиняясь темпу альфы. Но, несмотря на изнеможение, очередное семяизвержение вызвало непроизвольное сокращение мышц и новую волну оргазма.
— Ммм... — Джихон закусил губу, пережидая болезненные спазмы. Внезапно Джэкён вытащил свой член, перевернул всё ещё дрожавшего Джихона на бок и, прижавшись сзади, снова вошел в него.
«Неужели он хочет ещё?» — в ужасе подумал Джихон. Он хотел сказать, что больше не может, но был слишком слаб, чтобы говорить. Он подумал, что на этот раз точно потеряет сознание, и закрыл глаза. В этот момент член внутри него дернулся и начал быстро увеличиваться.
Джихон был так поражен, что инстинктивно попытался оттолкнуть Джэкёна. Но это было бесполезно. Из-за слабого сопротивления объятия Джэкёна становились всё теснее.
«Не может быть», — в ужасе подумал Джихон и лишь беспомощно забился в плену крепких рук.
Член набухал и менял форму. Головка увеличилась в несколько раз, мгновенно заполнив Джихона до предела. Он задыхался, а его челюсть дрожала. Но дело было не только в размере. Головка была такой твердой, словно в ней находился огромный камень.
— Больно... — простонал Джихон.
Разрывающая его тело пополам, боль не давала ему дышать. Увиденные когда-то на фото и видео изображения члена во время кноттинга (узел) усиливали ужас. Уздечка набухала, став похожей на венец, а сама головка твердела и увеличилась, приняв форму тупого крюка. Мысль о том, что этот «крюк» находится внутри него и давит на органы заставила Джихона выгнуть спину и невольно сжаться.
— Больно… — почти всхлипывая, произнёс Джихон. — Я… я это не могу… А-а!..
Он попытался вырваться, но лишь закричал от боли. Слезы непроизвольно хлынули из глаз.
— Пожалуйста, вытащи... Джэкён-а...
От невыносимой боли, словно внутри него орудовали каким-то острым предметом, Джихон наконец разрыдался.
— Хён, всё хорошо. Если не двигаться, то не будет больно, — сказал Джэкён, обнимая застывшего в напряжении Джихона. Он нежно вытер слезы с его щёк и успокаивающе произнес: — Я буду лежать неподвижно.
— Расслабься, — сказал Джэкён, ослабляя хватку на талии Джихона. — Просто расслабься и лежи спокойно. Так будет легче.
Только сейчас Джихон понял, что Джэкён уложил его на бок, чтобы уменьшить дискомфорт. Если бы он лежал на животе или они были в позе «наездника», последствия оказались бы гораздо серьезнее.
— Я не причиню тебе вреда, хён, — сказал Джэкён, осторожно поглаживая Джихона. Казалось, его рука слегка дрожит. — Если я сейчас выйду, тебе будет ещё больнее. Нужно немного подождать, пока всё не пройдет. Потерпи немного.
Джихону не показалось. Джэкён действительно дрожал. Было очевидно, что он чувствует себя виноватым за то, что причинил ему боль.
— Мне очень жаль, — наконец сказал Джэкён, уткнувшись лицом в плечо Джихона. В его голосе слышалось настоящее страдание. Возможно, он даже плакал. Плакал оттого, что причинил ему боль.
От этой мысли у Джихона сжалось сердце. И это было невыносимо. По сравнению с этим душевным страданием, физическая боль казалась ничем.
— Всё хорошо, Джэкён-а... хён в порядке, — пробормотал Джихон.
— Я просто испугался... На самом деле не так уж и больно, — хрипло добавил он, взяв Джэкёна за руку, которой тот обнимал его за талию. Он погладил тыльную сторону его ладони, а затем медленно повернул голову и посмотрел на Джэкёна.
— Джэкёна-а, посмотри на меня.
Джэкён поднял голову. Следов слез не было видно, но глаза его покраснели. Сердце Джихона наполнилось нежностью, смешанной с облегчением. Он крепче сжал руку Джэкёна и сказал:
— Я не плачу, — тихо возразил упрямец.
— Молодец, — улыбнулся Джихон и прижался щекой к щеке Джэкёна. Джэкён посмотрел на него и осторожно поцеловал.
Поцелуй немного отвлекал от боли. Нужно было любым способом переключить внимание, не думать о том, что происходит внизу. Джихон взял руку Джэкёна и положил её себе на грудь.
К счастью, Джэкён тоже понимал, что сейчас излишняя стимуляция ни к чему, поэтому просто гладил кожу раскрытой ладонью, не касаясь других мест. Но тело Джихона было настолько возбуждено, что даже эти ласки казались невыносимыми. От нескольких прикосновений его уже напряженные соски затвердели ещё сильнее. Когда Джэкён сжал их пальцами и потер, Джихон невольно застонал и выгнул спину.
Внезапно у него свело низ живота и кольнуло в промежности — предвестники оргазма. Джихон растерялся. Он уже столько раз кончил, что, казалось, больше ничего не осталось. Его член, измученный долгим сексом, давно уже не реагировал ни на какие раздражители. И всё же он почувствовал напряжение в паху. Мышцы начали сокращаться, а бедра задрожали. Наконец поняв, что происходит, Джихон потерся затылком о плечо Джэкёна и взмолился:
— Перестань... перестань, Джэкён-а...
— Да, это... не надо... мне не нравится...
Несмотря на его слова, изо рта вырывались влажные стоны. Джэкён обнял извивающегося Джихона и ещё нежнее погладил возлюбленного по груди.
— Что, больно? Тебе не нравится?
— Не нравится... — выдохнул Джихон. — Сейчас кончу...
По его всхлипывающему шепоту Джэкён, кажется, понял, что происходит.
— Всё в порядке. Можешь кончить.
— Я знаю. Мы уже делали так, — сказал Джэкён, опуская руку между ног Джихона. — Я когда-то говорил, что это очень будоражит.
Он не стал трогать член Джихона, а лишь нежно погладил его промежность.
— Я хочу снова увидеть тебя таким возбужденным. Покажи мне.
От этих слов таз Джихона словно вспыхнул огнем, мышцы внизу резко сократились. Промежность запульсировала там, где её касалась рука Джэкёна, и из члена полилась прозрачная жидкость.
Джихон задрожал, крепко сжимая руку Джэкёна. Стыд, запретное удовольствие, переходящее в экстаз, заставили его зарыдать. Каждый раз, когда он всхлипывал, член внутри него царапал, словно нож, и Джихон то плакал, то стонал, то снова начинал выгибаться.
— Хён, не двигайся. Всё хорошо, не бойся, расслабься.
Джэкён, крепко обнимая Джихона, продолжал утешать его. Но всё было безуспешно. Джихон не мог прийти в себя, настолько сильна была смесь ужасной боли и острого удовольствия. Всепоглощающая страсть достигла своего предела. Перед глазами мелькали черные пятна, пока мир окончательно не погрузился во тьму.
Джихон сидел на скамейке у бассейна и смотрел на широкую водную гладь. Во время тренировок днем в будни доступ для обычных посетителей был закрыт, и здесь царила почти жуткая тишина. Сейчас из восьми дорожек семь пустовали. Лишь на одной из них непрерывно плавал ребенок десяти лет. Каждый раз, когда он рассекал воду, его окутывала белоснежная пена, которая тут же рассеивалась, как дымка под полуденным солнцем.
Яркие блики на воде безошибочно указали Джихону на то, что это тот самый сон. Отчего-то на душе сразу стало тоскливо. Прошло уже десять лет, а он все еще не отпустил прошлое и снова вернулся сюда. Он почувствовал жалость к себе, к своей беспомощности, и ему захотелось плакать. Джихон посвятил этому месту десять лет, и ровно столько же не был здесь. Но все еще не забыл.
Сколько еще нужно времени? Еще десять лет? Сможет ли он когда-нибудь оставить все окончательно? Перестанет ли его сердце болеть? Перестанет ли ему сниться этот сон? Но если такой день настанет, ему, наверное, тоже будет грустно. Ведь Джихон так искренне любил это место. Любил целых десять лет. Оно стало неотъемлемой частью его жизни, которую невозможно просто вычеркнуть. Наверное, Джихон никогда не сможет забыть. Даже через десять лет, и еще через десять.
Это было одновременно и утешительно, и безнадежно. Утешительно, потому что ему больше не нужно бороться с прошлым. А безнадежно, потому что он обречен на вечное одиночество в этом огромном, пустом бассейне.
В тот момент, когда Джихон наконец принял это, раздался чей-то голос: — Хён.
Луч солнца, пробивавшийся сквозь шторы, заставил Джихона невольно нахмуриться. Он хотел повернуться на бок, но в этот момент на него упала тень.
Тут же очнувшись, Джихон посмотрел на Джэкёна. Тот прикрывал ему лицо от солнца рукой. Только сейчас Джихон понял, что лежит в постели в своей пижаме. Он совершенно не помнил, как помылся, переоделся и оказался здесь.
— Пришел в себя? — снова спросил Джэкён.
«Наверное, он все это сделал», — подумал Джихон, медленно открывая и закрывая глаза.
— Вот как, — улыбнулся Джэкён.
Джихон, словно завороженный, смотрел на его улыбку. Лицо возлюбленного было таким же, как и во сне. В ярком утреннем свете карие глаза казались еще мягче.
— Иди сюда, — пробормотал Джихон, поворачиваясь на бок.
Джэкён послушно придвинулся ближе, и Джихон, обнимая его, нежно поцеловал.
— Да, — ответил Джэкён с непривычно хмурым видом, отстранившись. — Ни побочных эффектов, ни самого эффекта.
— Деньги на ветер, — усмехнулся Джихон и, продолжая гладить Джэкёна по щеке, пробормотал: — Что же теперь делать...
— Об этом потом подумаем, — с этими словами Джэкён крепко обнял его. — А сейчас давай еще поспим. Не волнуйся.
Джихон хотел сказать, что невозможно не волноваться, но не успел — его глаза снова закрылись. Объятия Джэкёна были такими теплыми и уютными, что он тут же расслабился и почувствовал себя в безопасности. Сквозь дремоту он услышал голос Джэкёна: — Мы что-нибудь придумаем.
«Да, мы что-нибудь придумаем. Где-то должен быть выход, подходящий для нас обоих», — с этой мыслью Джихон погрузился в глубокий сон.
Словно проехав по туннелю, Джихон снова оказался у ярко освещенного бассейна. Рядом с ним стоял маленький Джэкён.
Джихон удивился тому, что тот заговорил первым.
— Смотрел на тебя, — ответил он.
Джэкён моргнул, будто спрашивая: «На меня?». А затем тихо пробормотал: «Что за ерунда», — и смущенно опустил глаза. Глядя на него, Джихон невольно улыбнулся.
Почему Джихон раньше этого не замечал?
Ведь и сам Джэкён смотрел только на него. Но был настолько неуклюж, что ни разу не смог выразить свои чувства. Это было так мило и одновременно немного грустно, что у Джихона защемило сердце.
— Тебе не скучно одному? — спросил он с легкой дрожью в голосе.
— Почему мне должно быть скучно, когда я плаваю? — Джэкён склонил голову набок, словно не понимая вопроса. Затем снова потер глаза: — А тебе скучно, когда ты плаваешь, хён?
— Нет, мне тоже не скучно, — улыбнулся Джихон, но, посмотрев на пустой бассейн с его мерцающими бликами, тихо добавил: — Но иногда бывает одиноко.
— Почему тебе одиноко, если ты со мной?
От этих неожиданных слов Джихон посмотрел на ребенка. Но перед ним стоял уже взрослый Джэкён.
— Ты же теперь не один, хён, — сказал он с сияющей улыбкой и протянул ему руку.
Их руки сплелись, и Джэкён повлёк Джихона за собой, в прохладную лазурь. Джихон, боявшийся, что вода будет холодной, расслабился, почувствовав знакомую температуру, и погрузился глубже. В ней было спокойно и уютно. В тот же миг неописуемое счастье настигло его. Джихон хорошо знал эти нежные, почти утешающие объятия. Обволакивающее и принимающее его таким, какой он есть, тепло принадлежало Джэкёну.
Когда Джихон открыл глаза, был уже день.
Судя по тому, как садилось солнце, было около четырех. Полностью оправившись от последствий течки и окончательно придя в себя, Джихон сразу же понял, что влип. Тем не менее, стараясь сохранять спокойствие, он первым делом проверил дату на телефоне. Как и ожидалось, прошло не полдня, а целых двое суток. На мгновение у него потемнело в глазах, но, собравшись с духом, он вбил в поисковик «экстренная контрацепция». Проигнорировав всезнаек с форумов, он сразу зашёл на сайт гинекологической клиники, изучая раздел «Вопросы и ответы». Прочитав, что приём препарата в течение 24 часов после контакта гарантирует 95% эффективность, а в течение 48 часов — 80%, он с яростью швырнул телефон в сторону и вскочил с кровати.
Как только он поднялся, спину пронзило такой болью, что он чуть не рухнул обратно, но, стиснув зубы, всё же встал. Решив умыться позже, Джихон первым делом принялся переодеваться. Сначала натянул верх, потом принялся за штаны, но тут ноги подкосились, и он, потеряв равновесие, плюхнулся на пол. На громкий грохот в комнату ворвался Джэкён. Увидев Джихона, сидящего на полу, он тут же подбежал к нему.
Когда Джихон попросил его помочь, Джэкён, сделав вид, что не заметил протянутую руку, обнял его за талию и поднял.
Отчего Джэкён тут же напрягся.
— Нет, мне нужен рецепт на противозачаточные.
Джихон нарочно сказал это будничным тоном. Но Джэкён на мгновение изменился в лице, а затем издал короткий вздох, словно сдерживая эмоции.
С этими словами он повёл Джихона обратно к кровати. Джихон, растерянный, даже не успел спросить, что тот имеет в виду.
На мгновение Джихону показалось, что ослышался.
— Что значит "ты их принял"? Что именно?
— Контрацептивы. GSDR или как там они называются.
“Наверное он о GDRS.” – подумал Джихон. Это было самое эффективное средство для мужчин из доступных в продаже. Механизм действия заключался не в гормонах, а в синтетических пептидах, которые снижают подвижность сперматозоидов. Препарат необходимо принять за десять минут до полового акта.
— Ты правда его выпил? — переспросил Джихон, словно желая удостовериться.
— То есть выпил перед тем, как мы…
— Я же сказал, что да. — буркнул Джэкён, нахмурившись, будто спрашивая, сколько раз ему ещё повторить.
Глядя на недовольный вид возлюбленного, Джихон наконец осознал реальность происходящего.
— Ха… — облегчённо выдохнул Джихон. И рухнул на кровать, словно падая в обморок. Затем, внезапно осознав, зачем Джэкён выходил той ночью, он резко приподнялся: — Так ты тогда ходил за этим?
— Вообще-то я ходил не за противозачаточными. — ответил Джэкён, по привычке пригладив чёлку. — Изначально я пошёл за таблетками, чтобы подавить гон.
— ...Ты что, собирался снова что-то пить?
Джихон, сам того не замечая, спросил тихим, немного подавленным голосом. Возможно, интонация была настолько тревожной, что даже Джэкён, что бывало редко, начал оправдываться:
— Я не принимал. Я только подумал, но так и не принял.
— Точно, — цокнул языком Джэкён. Затем, присев на край кровати, добавил: — В аптеке я всё объяснил и попросил лекарство, но фармацевт уточнила, не спортсмен ли я и не принимаю ли уже антиферомонный препарат. Я сказал, что четыре дня назад мне сделали инъекцию, но она не помогает. Тогда она ответила, что нельзя. Независимо от того, сработала ли инъекция, её компоненты всё ещё в организме, а средство настолько сильное, что оно создаст дополнительную нагрузку на печень и почки. Она просто отказалась мне его продавать.
Джихон наконец почувствовал облегчение. Вероятно, фармацевт знала, что Джэкён — спортсмен, и поэтому так настойчиво его отговаривала. Как бы там ни было, это к лучшему. Джихону захотелось чуть ли не поклониться этой незнакомке.
— Я настаивал, говорил, что всё в порядке, но она всё равно категорически отказывалась. В итоге она вообще посоветовала обратиться в другую аптеку. Но в такое время где я ее найду? В округе круглосуточная только одна. Поэтому, на всякий случай, я купил противозачаточное средство.
Ещё до того, как Джихон успел похвалить его, Джэкён продолжил: — И, на всякий случай, я ещё купил лекарство для тебя.
— Что? Ты купил экстренные контрацептивы?
Когда Джихон спросил, продают ли их вообще в аптеке, Джэкён с хмурым видом ответил: — Конечно, не продают.
— Поэтому я, по совету фармацевта, пошёл в ближайшую больницу, обратился в приёмное отделение, заполнил заявление и получил рецепт.
Джэкён, недоумевая, зачем так усложнять процесс покупки такого срочного лекарства, ворчал, но Джихон был так поражён тем, как он метался той ночью, что у него даже не возникло мысли задуматься о каких-либо несправедливостях.
— В общем, я и для тебя купил. — остановился на полуслове Джэкён и замолчал. А затем поднял взгляд на Джихона и произнес: — Ты же знаешь, что экстренные противозачаточные вредны для организма. Это ведь высококонцентрированное гормональное средство. Если ты сейчас примешь его, то на следующем анализе крови показатели могут быть плохими.
— Ну... всё равно, выбора нет, — сказал Джихон, тяжело вздохнув.
— Говорят, что его нужно выпить в течение 24 часов. Если их выпить позже, то толку не будет.
— Это так, но даже если принять в течение 48 часов, вероятность предотвратить беременность всё равно составляет 80%, — парировал Джихон.
Отчего Джэкён вдруг затих и внимательно посмотрел на него. Джихон, чувствуя себя неуютно, спросил: — Что такое? Разве ты не купил их специально для меня, побежав ночью в приёмное отделение?
— Да, так и есть, — спокойно признал Джэкён. — Но прошло уже столько времени. Все же нет смысла подрывать здоровье. Тем более я же уже принял, так что, мне кажется, тебе не нужно.
GDRS обеспечивал эффективность примерно в 96%. Это было даже более надёжно, чем экстренные контрацептивы. Действие препарата оказалось настолько сильным, что со временем стали ходить пугающие слухи: будто он разрушает весь гормональный фон или вообще делает мужчину бесплодным. Это привело к тому, что люди начали отказываться от него, а на отечественном рынке препарат даже оказался на грани снятия с производства. Однако благодаря своей надёжности — самой высокой среди всех доступных пероральных контрацептивов, а также удобству использования (принимается всего один раз перед половым актом), — его всё же продолжали покупать в экстренных случаях.
Если Джэкён принял его, то Джихону уже не нужно было пить экстренные противозачаточные. Однако...
— Если примем оба, это же будет вдвое безопаснее, — рассуждал вслух Джихон.
GDRS снижал подвижность сперматозоидов, предотвращая само зачатие, а экстренные контрацептивы препятствовали имплантации оплодотворённой яйцеклетки. Поэтому, по его логике, оба средства вместе должны были работать ещё надёжнее — своего рода двойная страховка.
Пока он размышлял, Джэкён вдруг снова замолчал. Его выражение лица говорило о том, что он хочет что-то сказать, но не решается. Джихон не выдержал и, схватив его за воротник, выпалил:
— Эй, что с тобой, ну скажи уже! — Джихон нарочно улыбнулся, чтобы не создавать напряжённую атмосферу. — Ты же сам купил мне этот препарат. Так что теперь молчишь?
Джэкён, оставаясь совершенно спокойным, тихо ответил, даже не пытаясь убрать руки Джихона: — Хён, ты ведь хотел завести ребёнка, так?
— Что??? — Джихон был настолько ошарашен, что инстинктивно толкнул Джэкёна. Но тут же опомнившись, схватил его и помог сесть, бормоча:
— Да ты что, с ума сошёл? С чего ты взял? Я же говорил, что не собираюсь становиться родителем.
— Да, ты так говорил... — пробормотал Джэкён.
— Тогда почему ты так сказал? — удивлённо спросил Джихон.
После короткой паузы Джэкён, словно сомневаясь, объяснил: — Просто... тогда ты выглядел так, как будто хочешь забеременеть.
— Тогда? Когда именно?.. — Джихон начал было спрашивать, но запнулся, внезапно осознав, что тот имел в виду.
Все слова и поступки, которые Джихон адресовал Джэкёну "тогда", нахлынули разом, а лицо мгновенно запылало. И Джихон беззвучно закрыл его ладонями.
Вспоминать о том происшествии в здравом уме было невыносимо — стыдно, неловко, ему хотелось просто исчезнуть ну или хотя бы потерять сознание. Но и это не решило бы проблему: ведь рано или поздно пришлось бы вновь столкнуться с реальностью.
В итоге Джихон еле слышно прошептал: — Нет... абсолютно нет. То, что человек говорит во время течки, нельзя воспринимать всерьёз.
— Действительно, — равнодушно отозвался Джэкён. — Я в интернете читал, что в такие моменты никогда нельзя принимать слова всерьёз. Потом только пожалеешь. Главное — обеспечить надёжную контрацепцию.
Но не успел Джихон спросить, зачем тогда он поднял эту тему, как Джэкён продолжил: — Просто подумал: а вдруг ты искренен? Вдруг это твои подсознательные желания проявились?
Джихон примерно догадывался, почему Джэкён мог так подумать. Наверное, он выглядел настолько отчаянным, что не поверить было невозможно. Даже сам Джихон тогда на мгновение растерялся и в его голову закрались сомнения: «А вдруг я хочу ребёнка от Джэкёна? Может, это мои настоящие чувства?». Так что его недоумение вполне объяснимо.
— Нет, это не так, — Джихон провёл руками по лицу, словно пытаясь стереть остатки смущения. Нет, это точно не было правдой. Всё случившееся тогда — лишь игра гормонов. Разум, подавленный инстинктами, произнёс слова, навеянные животной страстью.
— Тогда ладно, — коротко вздохнул Джэкён. — Я просто переживал, что вдруг ты действительно хотел ребёнка, а я, торопясь, выпил контрацептив, испортив всё.
— Да ну, с чего бы? — Джихон рассмеялся, едва сдерживаясь от смущения из-за этой странной заботы. — Ты всё сделал правильно. Это лучшее, что ты сделал за год, серьёзно. Твой поступок можно на одну ступень с национальными достижениями поставить. Запомни.
С нарочитым преувеличением Джихон потрепал Джэкёна по голове, схватил его за руку и слегка потряс, словно в знак похвалы. Он хотел увидеть довольное лицо Джэкёна, но тот оставался серьёзным. Парень не ответил ни благодарностью, ни словами облегчения. Сохраняя слегка задумчивый вид, он лишь внимательно посмотрел на Джихона, а затем поднялся на ноги.
— Пойду принесу лекарство.
Коротко сказав это, Джэ Гён вышел из комнаты. Глядя на его удаляющуюся в гостиную спину, Джи Хон вдруг растерялся.
В голову пришла мысль:
«А что, если Джэ Гён надеялся, что все те слова, сказанные мной тогда, были искренними?»