Заместитель. Глава 133
Наконец, им удалось разорвать цепи.
Состояние двух других агентов под прикрытием, не считая сержанта Ли Хёнсу, тоже было ужасным, но они, по крайней мере, могли стоять на ногах.
Пока раненые приходили в себя, Дживон вместе с Квак Чаном обыскал кабинет, которым пользовался обслуживающий персонал. Учитывая малое количество постоянного персонала, сменная работа здесь, скорее всего, была нормой, но Дживон беспокоился, что в кабинете не окажется отдельного места для отдыха, так как жилые помещения были хорошо оборудованы.
Однако, как и в любом офисе со сменным графиком, внутри нашлась комната для ночного дежурства, где стояли три раскладные кровати.
Одну из них использовали в качестве носилок.
- Куда нам идти? - спросил Дживон мужчину с дробовиком, уложив сержанта Ли Хёнсу на импровизированные носилки.
Пока они мастерили носилки, что-то, видимо, изменилось, и мужчина с дробовиком подозвал их двоих.
- Как вы собираетесь его перенести? - спросил Дживон.
Мужчина с дробовиком кивнул в сторону техников.
- Я попрошу этих людей. К тому же, у меня есть вот это.
- Значит, мы с хёном Дживоном можем идти своей дорогой? - спросил Квак Чан у мужчины с дробовиком, стоя рядом с Дживоном.
- Нет. Только вы, - сказал мужчина, указывая на Дживона. - А вы, - обратился он к Квак Чану, - пока пойдёте с нами. Мы собираемся доставить раненого в клинику.
«Вы» - это был Дживон, а «тот, другой» - Квак Чан.
Похоже, Дживон мог уходить, а Квак Чан был нужен для транспортировки раненого.
- В клинику? Вы уверены? - спросил Квак Чан.
Он указал на то, что хоть они и были в масках и форме охранников, сержант Ли Хёнсу был в плавках, и его лицо было полностью открыто.
- Одежды ведь хватает, не так ли? - мужчина с дробовиком указал на связанных людей в чёрной форме, лежавших на полу.
Тогда Квак Чан произнёс: «А-а».
Они собирались выдать сержанта Ли Хёнсу за охранника и доставить его в клинику.
При этих многозначительных словах мужчины с дробовиком глаза Квак Чана, до этого сохранявшего спокойствие, блеснули.
Какова цель Квак Чана? Кто это?
Судя по всему, мужчина с дробовиком прекрасно знал, что собирался делать Квак Чан.
В конце концов, само проникновение Квак Чана в здание под видом охранника было бы абсолютно невозможно без чьей-либо помощи.
- Вы случайно не из полиции? - вмешался Дживон. Он подумал, что это мог быть полицейский спецназ, прибывший их спасать.
- Нет. Мы не имеем никакого отношения к подобным государственным организациям, - отрезал мужчина.
- Тогда почему вы нам помогаете?
Дживон был искренне озадачен. Почему охранник помогает агентам под прикрытием, а не своим коллегам?
- Мне всё равно, что вы думаете, Ким Дживон. У нас с вами совершенно разные цели. Так что давайте каждый пойдёт своей дорогой.
Он сказал это так решительно, что задавать дальнейшие вопросы было бессмысленно.
Квак Чан тоже покачал головой, глядя на Дживона. Его лицо говорило: «Спрашивать бесполезно».
- Я понял. Тогда что вы собираетесь делать с остальными? - Дживон указал на двух других агентов, не считая сержанта Ли Хёнсу.
- Мы выведем их в безопасное место. Так что не беспокойтесь, - уверенно ответил мужчина с дробовиком.
- Последний вопрос. На случай, если мы найдём другого агента под прикрытием, куда нам тогда идти?
Дживон надеялся, что человек, схваченный под его именем, был не Пак Гону, но если они всё же найдут его, ему нужно было знать путь отхода.
Почему-то казалось, что мужчина с дробовиком знает более безопасное место. К тому же, если тот будет не в лучшем состоянии, как сержант Ли Хёнсу, им понадобится помощь.
- Сначала выбирайтесь из здания. Переберитесь за проволочное ограждение и найдите пост охраны.
- Да. Там будет пост, похожий на горный домик. Идите к тому, что ближе всего к ограждению, и там вам помогут.
Дживон слышал, что за проволочным ограждением тоже дежурит охрана.
Когда он сделал обеспокоенное лицо, мужчина с дробовиком успокоил его:
- Стоит вам пересечь ограждение, и беспокоиться будет не о чем. Вам нужно лишь чётко назвать себя. Имя, подразделение, возраст - всё точно.
- Кстати, раз уж зашла речь об идентификации, - сказал он, - форма, которую вы носите, принадлежит человеку по имени Со Сонмин.
Мужчина с дробовиком указал на форму Дживона и сообщил ему личные данные ответственного за электроснабжение, а также рассказал, чем тот здесь занимался. Он объяснил это тем, что, хотя вряд ли кто-то спросит, в таком случае эта информация будет абсолютно необходимой.
Дживон, который до сих пор полагался только на форму и совершенно не задумывался о её владельце, почувствовал неловкость за свою оплошность и заучил информацию.
Он поклонился и уже собирался уходить, когда мужчина с дробовиком протянул ему кожаный чехол с трёхсекционной дубинкой, который висел у него на поясе.
- Идите на первый подземный этаж. Минуйте центральный аварийный выход и идите до конца восточного коридора. Там будет дверь, которая снаружи выглядит как стена. Толкните её, войдите, и вы сможете найти последнего агента под прикрытием.
Несмотря на то, что Дживон получил самую желанную информацию, он невольно нахмурился.
Мужчина с дробовиком, который без всяких просьб выдавал ему именно ту информацию, которая была нужна, казался подозрительным.
То, что он слишком много знал, и то, почему он помогал, утверждая, что это его не касается, - всё это вызывало вопросы.
Действительно ли мы на одной стороне?
- Зачем вы мне это говорите? - несколько резко спросил он.
- Что бы вы ни увидели, сосредоточьтесь только на побеге.
Сказав это, мужчина с дробовиком отвернулся от Дживона.
Что бы я ни увидел? Что может быть на первом подземном этаже?
На первом подземном этаже находился офис обслуживающего персонала, где он только что без проблем побывал с Квак Чаном, и он также знал, что там проживает резервный персонал.
И при этом - «не обращай внимания, что бы ни увидел»?
Тем временем мужчина с дробовиком подошёл к связанным техникам и начал объяснять им, что делать.
Квак Чан, вышедший вслед за Дживоном из склада, протянул ему балаклаву.
- А! Спасибо. Кстати, владелец этой формы у бассейна, не забудь забрать его, когда будете выходить, - сказал Дживон, вспомнив об ответственном за электроснабжение, оставшемся в одном белье.
- И ещё… Ладно, ничего. Береги себя.
Они коротко обменялись взглядами и разошлись.
Почему-то возникло чувство, что они больше никогда не увидятся. Это была смутная тревога, вызванная не тем, что с Квак Чаном что-то случится, а страхом, что он сам в итоге не сможет выбраться отсюда.
Но Дживон тут же покачал головой.
Когда он решался на побег, ему хотелось жить, но ведь он пришёл сюда не для того, чтобы выжить.
У него не было ни малейшего намерения молить о пощаде.
Спасти человека, которого схватили вместо меня.
На данный момент он поставил себе эту цель.
Отбросив дурные предчувствия, он надел балаклаву. Затем прикрепил к левому бедру чехол с трёхсекционной дубинкой, полученный от мужчины с дробовиком.
Так он снова стал ответственным за электроснабжение и включил фонарик.
Трёхсекционная дубинка, касавшаяся бедра при каждом шаге, придавала уверенности.
Квак Хун поднялся с дивана и приготовился идти. Из шести охранников он оставил двоих в холле на всякий случай и двинулся вперёд лишь с четырьмя.
Он намеревался пойти не в штаб на втором этаже, где договорился встретиться с внуком, а в подвал.
То, что он сказал этому парню, было не более чем пустой болтовнёй. Всё равно в штабе не будет внука, с которым можно было бы поговорить. Его будет ждать лишь один труп.
Поэтому не было нужды торопиться.
Он мельком взглянул наверх и указал на восточный аварийный выход. Это была лестница в тупике, прямо рядом с внутренней столовой.
Шагая по окутанному тьмой коридору, Квак Хун насвистывал.
Внезапно ему пришло в голову, что отключение электричества слишком затянулось, и он взял рацию.
- Руководитель Ким, почему так долго нет света?
[Прошу прощения, председатель. Говорят, из-за удара молнии возникли проблемы с обоими генераторами. Мы починим их как можно скорее.]
Голос руководителя Кима, в отличие от обычного, был напряжён.
И дело было не в затянувшемся отключении. Вспомнив лицо руководителя Кима, когда он передавал ему приказ насчёт внука, Квак Хун прекрасно понимал причину такого тона.
Надо же, какой он на удивление мягкосердечный.
Один из охранников подбежал вперёд, открыл для Квак Хуна дверь аварийного выхода и посветил фонариком ему под ноги.
- Крыса в ловушке, - пробормотал Квак Хун себе под нос.
Ни эти крысы, ни кто-либо другой, кто его предал, не смогут выбраться отсюда живыми.
Грандиозный восьмидесятилетний юбилей будет принадлежать только ему одному.
На душе было радостно, но в то же время во рту стоял горький привкус.
Предательство всегда было мучительным. Особенно предательство собственной крови.
Он и представить себе не мог, что события пятнадцатилетней давности повторятся.
Но его самонадеянность была жестоко посрамлена. Как когда-то его старший сын, так и теперь сын этого сына в итоге предал его.
К тому времени, как он это осознал, всё зашло слишком далеко.
Продолжить род Кваков он мог и сам.
Состояние здоровья Квак Хуна было лучше, чем у большинства шестидесятилетних. Он вполне мог рассчитывать на то, что успеет стать отцом, вырастить ребёнка и увидеть его совершеннолетним.
Разве не говорят, что лучшее время начать - это когда кажется, что уже поздно?
Хотя было горько получить удар в спину от того, кому доверял, Квак Хун по своей натуре не был человеком, склонным к долгим сожалениям.
Достаточно всего лишь родить и вырастить наследника, который будет лучше этого паршивца-внука.
На этот раз он намеревался воспитать его так основательно, чтобы тот ни за что не смог его предать.
Конечно, он не раз задумывался о том, как они с этим парнем дошли до такого.
По правде говоря, он был глубоко потрясён, не ожидая, что его собственная кровь, его внук, которого он так ценил и которому доверял, предаст его, да ещё и не один. Это было как гром среди ясного неба.
Чувство обиды было сильнее гнева.
Да. Было обидно. Смертельно обидно.
Что до Тана, он изначально не был его крови, так что это ещё можно было понять, но Ёль…
Он десятки раз переспрашивал и перепроверял, не веря, что такое возможно.
Ёль был для него как собственная жизнь. После того, как его старший сын с женой так… конечно, это он их убил, но так или иначе, после этого он растил его как родного сына.
Похоже, в этом и была проблема.
Уж лучше бы он расправился со старшим сыном и его женой пораньше. Если бы он убил их в том возрасте, когда у внука ещё не осталось бы воспоминаний о родителях, и усыновил бы его не как внука, а как сына, ничего бы этого не случилось.
Всё равно в этом мире нет тайн, которые можно унести с собой в могилу, и это происшествие так или иначе когда-нибудь бы раскрылось.
Зная это, он вёл себя слишком беспечно.
Он радовался, что мальчик во всём похож на него, но упустил из виду тот факт, что этот ребёнок может быть таким же умным, как он, а может, и умнее.
Квак Хун сокрушался о собственной глупости.
Как ты мог, после всего, что я сделал, чтобы тебя вырастить?
Направление его гнева сместилось с Ёля на Тана.
Этого ублюдка, который даже не был его крови, - он приютил мать и дитя, изгнанных без гроша в кармане, кормил и одевал их, а тот в ответ вонзил ему нож в спину.
Да ещё и в праздничный день, под предлогом восьмидесятилетнего юбилея, он пытался нанести удар.
Как смеет этот ничтожный щенок, который даже не моей крови.
В те дни, когда он не мог уснуть от ярости, он часто думал о Ёнсо.
Моя любовь, мой возлюбленный. Ему казалось, что после смерти Ёнсо и его собственная жизнь пошла под откос.
Это была расплата за то, что он позволил тому так сломаться.
Он знал, что Ёнсо рушится, но, ослеплённый другими детьми, пренебрёг тем, кто по-настоящему был на его стороне.
Вспоминая Ёнсо, Квак Хун много плакал.
Он молил о прощении, прося простить его, ничтожного, за то, что он не смог даже найти его тело.
Впервые после своей смерти Ёнсо пришёл к нему во сне.
«Убей. Убей их всех, любимый».
«Насладись вечной жизнью, испив их крови, мой господин».
Проснувшись, Квак Хун почувствовал себя новорождённым. Голова была свежей, такой ясной, какой, казалось, не была никогда.
Уничтожим всех предателей до единого.
Высосем всю молодость из юнцов, собравшихся в «Раю».
В тот день, когда ему приснился этот сон, к нему пришёл адвокат О Джэхён.
И сейчас, перед тем как свершить великое дело, он намеревался напитаться их юной силой.
Он был полон решимости растерзать их своими зубами, подобно дикому зверю.
