Голые чувства. Глава 39
Едкий дым змеёй полз к тёмному, влажному потолку.
Он смотрел на экран телевизора расфокусированным взглядом. Главными героями на быстро меняющейся картинке были бойцы смешанных единоборств в перчатках. Они вели ожесточённый бой на ринге.
Ему было всё равно, кто победит, да и было не интересно. Но он заставлял себя смотреть, чтобы ни о чём не думать.
По той же причине он, с таким трудом бросив, снова закурил сигарету и вытащил из закромов весь алкоголь, какой был в доме, и начал глушить его. Он хотел себя парализовать. Чтобы не было никаких мыслей, и, как следствие, никаких действий. Иначе он снова начнёт гонять в голове свои ёбаные мысли и фантазии, и поддавшись импульсу, может пойти к Чон Хёну. И снова попытается сотворить какую-нибудь дрянь. Как вчера.
В обычной ситуации он пошёл бы бить грушу. Если бы этого не хватило, нанял бы спарринг-партнёра. Но в этот раз такого желания не было. Всё из-за того опустошения, что накрыло его вчера ночью. Оно до сих пор не отпускало его тело, и у него не было сил ни на что.
Бой, напряжённо длившийся около пяти минут, закончился на удивление быстро. Одновременно с объявлением судьи раздались крики толпы. Лицо победившего бойца расплылось в радости. Глядя на него, Кан Тэ Хва увидел в нём себя в прошлом. Он не особо жалел о своей спортивной карьере. Но иногда ему не хватало чего-то подобного. Чувства превосходства, триумфа, восторга, ликования… того, чего он не мог получить, будучи бандитом.
Но сегодня внезапно возник и такой вопрос: «А каким бы я стал сейчас, если бы 10 лет назад ничего не случилось и я продолжил бы свою карьеру спортсмена?»
…Однако отчётливой картины не складывалось. Возможно, из-за недостатка воображения, а может, потому что нынешнее его состояние казалось слишком уж естественным.
- Чёрт, твою мать. Какая жалкая мелодрама…
Он усмехнулся про себя и сунул в рот сигарету. Он как раз взял полупустую бутылку и наклонил её к стакану, когда…
Он нахмурился и первым делом выглянул в окно. Темно. Он не знал точного времени, но, учитывая время года, было очевидно, что уже довольно поздно.
Динь-дон, - снова раздался звонок. На этот раз он перевёл взгляд на домофон на противоположной стене. Домофон висел далековато, экранчик был маленьким, да к тому же из-за опьянения всё расплывалось перед глазами, так что разглядеть гостя толком не получалось. Но ни подходить ближе, чтобы рассмотреть получше, ни тем более открывать дверь ему не хотелось.
Всё равно было ясно, кто мог прийти к нему домой в такое время. Либо Ки Чхоль, либо тренер. Наверняка пришли поинтересоваться, какого хрена этот ублюдок не выходит на связь и не показывается. В любом случае, ни одного из них он видеть не желал, поэтому, проигнорировав звонок, продолжил наливать себе выпить.
Словно его намерение было понято, звонок больше не повторялся. Вместо этого послышался другой звук.
Звук кнопок на кодовом замке. Он замер, уже собиравшийся выпить, и склонил голову набок. Разве я давал Ки Чхолю или тренеру пароль от двери?
Шесть нажатий кнопок, звук открывающегося замка, а затем - скрип - и звук открывающейся двери. Эта последовательность звуков означала, что кто-то открывает входную дверь и заходит внутрь. Кан Тэ Хва, не выпуская стакана, посмотрел в сторону прихожей. Кем бы вошедший ни был - Ки Чхоль, тренер или какой-нибудь вор-недоумок, - он собирался с порога послать его ко всем чертям.
Но человек, появившийся в поле его зрения, не был ни одним из троих. Это был тот, о ком он и подумать не мог, - Чон Хён.
Он сощурился. Было не разобрать, реально ли это или просто галлюцинация. Его пропитанный алкоголем мозг не мог вынести вердикт, даже когда Чон Хён подошёл вплотную.
В реальность его вернул голос Чон Хёна.
Кан Тэ Хва молча медленно моргнул.
Внезапно Чон Хён протянул руку, забрал у него стакан и поставил на стол.
Кан Тэ Хва издал звук, похожий не то на смешок, не то на вздох, и откинулся на спинку.
- Что это ещё, так внезапно, - пробормотал он и затянулся сигаретой. Горький дым глубоко проник в лёгкие. То, что не поместилось, он выдохнул.
Чон Хён нахмурился, глядя на рассеивающийся в воздухе белый дым.
- Ты же говорил, что бросаешь курить.
- Да-а… - протянул Кан Тэ Хва, словно дразня. - Да вот только, твою мать, как тут не закуришь. Из-за кое-кого.
На такую наглую попытку свалить вину на него Чон Хён лишь коротко вздохнул.
Кан Тэ Хва снова выдохнул дым вместе с вопросом.
- Зачем вы пришли? Нет, постойте, как вы вообще вошли? Разве я говорил вам пароль?
Он был искренне удивлён. Чон Хёна он впускал в дом бесчисленное множество раз, но дверь всегда открывал сам. Кажется, он никогда не говорил ему пароль, и ему было любопытно, как тот узнал его и вошёл сам.
На лице Чон Хёна на мгновение промелькнуло замешательство. Однако он тут же совладал с собой и ответил, как ни в чём не бывало.
- Наверное, я знаю его потому, что ты мне его сказал.
Кан Тэ Хва кивнул. «Что ж, может, я и вправду сболтнул, не подумав, а теперь не помню», - решил он.
- Ладно, с этим проехали. Так зачем вы пришли? Неужели не боитесь, что я снова что-нибудь вытворю?
Вспоминая вчерашнее, Чон Хёну следовало бы бежать. Разве это не было бы естественно? Но он пришёл сюда сам. Для Кан Тэ Хва это был непостижимый поступок.
- О чём поговорить? Думаете, в нашей ситуации разговоры что-то улучшат?
- По крайней мере, хуже не станет. И вообще, мне кажется, нельзя оставлять тебя вот в таком… перекошенном состоянии.
- Почему? Боитесь, что я опять устрою скандал, как вчера?
Кан Тэ Хва усмехнулся и небрежно затушил истлевшую сигарету о стол.
- Если вам было страшно, надо было просто сбежать.
- А если бы я сбежал, ты бы меня отпустил?
Даже если бы захотел, не смог бы отпустить. 10 лет назад желание защитить было сильнее, поэтому он смог отпустить. Но сейчас желание обладать было сильнее. Сильнее любого другого.
- Значит, это в любом случае было бы бесполезно. Поэтому я пришёл сделать то, в чём есть смысл. Так что давай поговорим. Давай развеем недоразумения.
- Чтобы что-то развеивать, нужно недоразумение. А вы же сказали, что всё это - правда.
Несмотря на то, что он только что потушил сигарету, он снова достал другую.
Колёсико зажигалки чиркнуло, высекая искры. В тот момент, когда он поджёг кончик, Чон Хён снова протянул руку и выхватил сигарету. Но, к его удивлению, Чон Хён не потушил её, а поднёс к своим губам и затянулся.
Это было совершенно неожиданное зрелище. Кан Тэ Хва и представить не мог, что Чон Хён курит. Причём делал он это довольно умело. Кан Тэ Хва застыл, словно его ударили по затылку, а Чон Хён выдохнул дым прямо в его сторону.
- Чему ты удивлён? Тому, что я не такой, как ты думал? Разочарован?
- …Удивлён, да. Но причин для разочарования не вижу.
Он и правда считал, что это ему не идёт. Но на этом всё. Если уж всякие шавки курят, то почему Чон Хёну нельзя.
Если бы он курил постоянно, то оставался бы хоть слабый запах. Но его не было. Ни от самого Чон Хёна, ни в его доме он не чувствовал никаких следов. Поэтому ему это и в голову не приходило.
- Да, ты не знал. Но думаешь, это единственное, чего ты не знаешь?
Эти слова когда-то он сам сказал Чон Хёну. Теперь Чон Хён возвращал их ему слово в слово. Словно насмехаясь.
Кан Тэ Хва нахмурился и спросил:
- Именно это я и имею в виду. Ты, кажется, думаешь, что хорошо меня знаешь, но это совсем не так. Даже если что-то и знаешь, то лишь поверхностно. А это, в конце концов, то же самое, что не знать ничего.
- И при этом ты позволяешь себе делать выводы, с лёгкостью заблуждаться и опрометчиво судить.
Низкий, спокойный голос Чон Хёна ровно обвинял Кан Тэ Хва. В ответ тот медленно возразил:
- Тогда, твою мать, надо было с самого начала всё толком рассказать. Но вы же, Мун Чон Хён-щи, чертовски молчаливы. Не спросишь - не скажете, да и когда спросишь - тоже молчите.
На это Чон Хён усмехнулся. Это была усмешка, полная самоиронии.
- Верно. В этом и есть наша проблема. Мы не говорим друг другу то, что нужно, и делаем поспешные выводы. Наверное, поэтому мы уже один раз потерпели неудачу. …Но, Тэ Хва-я, как я уже говорил, я не хочу снова провалиться. Не хочу снова всё разрушить между нами. Поэтому я и пришёл. Чтобы сказать то, что нужно.
Опять. Опять он говорит этим успокаивающим тоном. Когда Чон Хён так делал, Кан Тэ Хва чувствовал себя упрямым ребёнком. От этого у него сразу опустились руки.
- И что же мне нужно услышать?
Чон Хён бросил недокуренную сигарету в тот самый стакан, который забрал у него. А затем начал медленно произносить те самые «нужные слова».
- То, что я избегал с тобой постели, не было уловкой, чтобы набить себе цену. Я делал это, потому что мне было страшно.
- И чего же ты так испугался? Не в первый же раз тебе мужиков обслуживать.
- Да. Не в первый. Но я никогда не делал этого добровольно. Поэтому мне всё ещё страшно.
Это было слишком уж спокойное признание для такого содержания. Из-за этого Кан Тэ Хва не сразу понял смысл и с запозданием переспросил:
- …Что вы имеете в виду? Вы же были хостом. Как это - не делали добровольно?
Даже если он делал это ради денег, в конечном счёте это был его собственный выбор. Но он говорит, что делал это не по своей воле? Это можно было истолковать только одним образом: всё то время его насиловали.
- Я не был кем-то вроде хоста.
- Тогда чем ты там занимался, если не продавал себя?
- Терпел, говорю. Потому что, как ты и сказал, не хотел опускаться.
- Изначально меня взяли туда не хостом, а официантом. К тому же я пошёл туда не по своему желанию.
- …То есть вас кто-то заставил?
- Да. Можно сказать, что меня вынудили. Мне просто больше некуда было идти. Если я устраивался на работу в другое место, приходили ростовщики и устраивали дебош. Руку я повредил как раз тогда.
Чон Хён погладил свою руку со шрамом и опустил взгляд.
- Видимо, он решил, что я смогу быстро заработать деньги, играя на пианино. Но на самом деле тот человек не хотел, чтобы я возвращал долг.
«Тот человек». Раньше он говорил обобщённо «ростовщики», но теперь указал на конкретную личность. Это означало, что за ростовщиками, устраивавшими дебош, стоял кто-то другой со своими тёмными намерениями.
До сих пор, если Чон Хён не хотел говорить, он не настаивал. Не хотел лишний раз заставлять его вспоминать о плохом. Но сейчас, казалось, он должен был это знать.
Кто же этот грёбаный ублюдок, который искалечил руку Чон Хёна и, как зайца, загнал его в то заведение.
Однако, по правде говоря, он и так уже догадывался.
Имя, которое Чон Хён назвал после некоторых колебаний, в точности совпало с его догадкой.
Кан Тэ Хва процедил ругательство и закрыл глаза. В этот момент его подозрение, что тот с самого начала подстроил всё с Мун Джун Хваном, чтобы добраться до Чон Хёна, превратилось в уверенность.
- Сначала я думал, что это просто ростовщики… но потом оказалось, что за всем стоял он.
Кредитор не ждёт денег от должника? Это означало лишь одно: ему нужно было нечто иное, кроме денег. В таком контексте становилось ясно: то, что было нужно Ким Кён Джуну, - это, вероятно, сам Чон Хён. Долг был лишь средством, приманкой, чтобы заполучить его, а не самоцелью.
Забавно было то, что и сам Кан Тэ Хва пытался использовать долг как кандалы, чтобы привязать Чон Хёна к себе. Одного поля ягоды. Что действующий бандит, что бывший - методы ублюдков были одинаково жалкими. Возможно, он потому и смекнул, что к чему, едва взглянув на отчёт частного детектива, что уровень их мышления был схож.
- Я перепробовал всё. Подработка в круглосуточном магазине, уборка, доставка… Много работал на стройках, даже в море выходил. Но где бы я ни работал, они всё узнавали, приходили и устраивали дебош. Говорили, что, работая в таких местах, я никогда не расплачусь. …Позже мне дали визитку. Сказали, что если пойду туда, то быстро расплачусь. Да, в то заведение в Сочходоне.
- Я терпел, терпел, сколько мог, но потом стало невмоготу, и я пошёл. Потому что казалось, что хотя бы там меня не будут преследовать и устраивать дебош.
Он снова вспомнил отчёт, полученный от детективного агентства. В списке кредиторов было четыре пункта: «Канхо Кэпитал», банк «Синхва», «Сеул банк». И частный кредитор Ким Су Ми. Кажется, теперь он понял, кем была эта частный кредитор Ким Су Ми. Разве не говорили, что фамилия мадам в том заведении - Ким? К тому же, Чон Хён говорил, что деньгами, которые занял у него, он расплатился с мадам.
- Я устроился официантом, получив аванс в 50 миллионов. Мне предлагали доплатить, если я буду ещё и обслуживать клиентов, но я наотрез отказался. Я просто не мог заставить себя пойти на это. И поначалу я действительно только подавал напитки…
Дальше он не договорил, но и без слов, по контексту, всё было понятно. Скорее всего, заведение использовало аванс как рычаг, чтобы силой заставить его обслуживать клиентов.
- Кажется, я проработал там около недели. Тогда я и встретил его. Ким Кён Джуна.
Значит, до этого момента он и понятия не имел, что именно Ким Кён Джун был тем, кто разрушил его жизнь.
- Он сказал, что давно был моим поклонником. Что хочет помочь… Сказал, что может даже погасить все мои долги.
Кан Тэ Хва горько усмехнулся. Сначала бросил в помойку, а потом разыграл спектакль, будто спасает? Он, конечно, знал, что тот был известным извращенцем, но не думал, что настолько гнусным ублюдком.
Его и раньше это удивляло. Почему он не показался с самого начала?
По мнению Кан Тэ Хва, способ, которым Ким Кён Джун решил заполучить Чон Хёна, был крайне неэффективным. Ладно, то, что он разрушил семью Чон Хёна, используя подставную фирму и наняв юристов, ещё можно было понять. Но то, что он годами, а не какой-то месяц, давил на Чон Хёна через ростовщиков и в конце концов загнал его в то заведение, - это было как-то странно.
Он никак не мог понять, какой был скрытый мотив у того, кто так долго оставался в тени, даже после того как успешно разрушил жизнь и будущее Чон Хёна и повесил на него долги. Но теперь, кажется, он понял. Чего в конечном счёте добивался Ким Кён Джун.
Другими словами, он хотел протянуть руку загнанному в угол Чон Хёну и заставить его выбрать себя. Почему? Потому что так его бы не отвергли. Потому что так было бы легче приручить его, подчинить своей воле.
У этого ублюдка уже был опыт - дело дошло до суда за домогательства к несовершеннолетним. Он хоть и умудрился добиться оправдательного приговора, но дело было настолько громким, что прогремело в СМИ, так что он наверняка усвоил, что изнасилование может повлечь за собой неприятные последствия. После этого он, скорее всего, стал осторожнее.
К тому же, Чон Хён, хоть и казался хрупким, обладал далеко не покладистым характером. Его тело можно было сломить силой, но дух - нет. Если предположить, что слова о том, что он его «поклонник», были правдой, и он долго наблюдал за Чон Хёном, то Ким Кён Джун должен был это понимать. Именно поэтому он, невзирая на все сложности, потратил столько времени на то, чтобы разрушить жизнь Чон Хёна, и, как и рассчитывал, явился ему именно в тот момент, когда тот оказался на краю пропасти.
- Я отказался. Было очевидно, чего он хочет.
Проблема была в том, что Чон Хён не попался на эту уловку.
- Поскольку я продолжал отказывать, он в конце концов начал меня бить. Но, как ни странно, быть избитым было проще. Так я мог со спокойной душой принимать чаевые. Получать их ни за что было куда более неловко. Обычно это было около 500 тысяч, иногда больше. И да, как ты и говорил, тот бриллиант тоже от него. Я не хотел его брать и отказывался, но он бил меня, пока я не согласился. Когда я ушёл оттуда, я его выбросил. Не то чтобы я не думал продать его и расплатиться с долгами… но в конце концов я понял, что это всё равно что снова быть ему обязанным, поэтому отказался от этой затеи.
«Тот оппа был таким тихим и послушным. VIP-клиенты от него без ума были. Знаешь, сколько он чаевых в день получал? Минимум 500 тысяч!»
«И представляешь… говорят, ему даже бриллиантовый браслет подарили!»
В этот миг открылась правда о чаевых и бриллианте. Он получил их не за то, что отсасывал, как говорила та женщина, а в качестве «платы» за побои. Кан Тэ Хва сжал виски, чувствуя, как медленно нарастает головная боль. Он думал, что главное - лишь бы тот не продавал себя сам… но теперь он не знал. Облегчения не было. Напротив, его охватила ярость, ещё более сильная, чем когда он ошибочно полагал, что тот занимается проституцией.
А Чон Хён тем временем невозмутимо продолжал своё признание.
- Вот и всё. Так я и терпел. Если не можешь умереть, нужно хоть что-то делать, а тогда это было единственное, что мне оставалось. …А потом однажды я узнал. Из-за кого я оказался в таком положении… «Канхо Кэпитал», Ким Кён Джун, и даже мадам. Оказывается, они давно этим промышляли. Были и другие, кого обманули так же, как и меня.
То, что «Канхо Кэпитал» и Ким Кён Джун связаны, Кан Тэ Хва уже понял. Но и мадам замешана? И есть другие жертвы? В таком случае, нельзя исключать возможность, что и само заведение в Сочходоне принадлежит Ким Кён Джуну. Да и вообще, то, что он был единственным VIP-клиентом, с самого начала было подозрительно.
- Ты спросил, продавал ли я себя. Теперь скажу тебе прямо. Нет, не продавал. Я ни разу в жизни не продавал себя по своей воле.
В словах Чон Хёна была решительность, искореняющая все сомнения и недоверие. В них не было и намёка на ложь, так что требовать доказательств не было нужды.
- И с тобой то же самое. Я не могу продать. Если у нас будут такие отношения, мы снова потерпим неудачу.
Есть ли на свете отношения более низкие, чем купля-продажа тела? Проституция низводит человека до уровня простого инструмента. В таких отношениях не может быть светлого будущего.
Только сейчас Кан Тэ Хва понял. Что слова Чон Хёна «тебе я никогда не продамся» не были пренебрежением или отторжением. Напротив, это тоже был своего рода шанс, который тот ему оставлял.
Достаточно. Если он и сейчас не поверит словам Чон Хёна, это будет просто глупым упрямством. А он больше не хотел упрямиться перед Чон Хёном. Ведь это Чон Хён, несмотря на вчерашний скандал, сам пришёл к нему и протянул руку. Не сбежал, не пытался оттолкнуть, а наоборот, приблизился. Уже одного этого было достаточно. Даже если бы слова Чон Хёна сейчас оказались ложью, ему, казалось, было уже всё равно.
- Достаточно, - послушно согласился Кан Тэ Хва.
Он был похож на зверя, покорного своему милостивому хозяину. Однако он лишь поджал хвост. Клыки оставались по-прежнему острыми. И желание сожрать ими того, кто был перед ним, тоже никуда не делось.
- Но есть и то, чего недостаточно.
- Что ещё? - спросил Чон Хён, словно вздыхая.
Он имел в виду и душу, и тело.
- Я спрашиваю, сколько мне ещё ждать?
Отношения, которых желал Кан Тэ Хва. И отношения, для которых Чон Хён оставлял возможность. В конечном счёте, эти отношения означали быть любовниками. Для их достижения требовалось две вещи: чувства Чон Хёна и его согласие.
Если бы не было ни малейшего шанса, он бы и не стал ждать с самого начала. Попытка изнасиловать его вчера была вызвана не столько разочарованием в Чон Хёне, сколько угасшей надеждой на их отношения. Но теперь, когда надежда вспыхнула вновь, он хотел знать. Когда же, наконец, закончится это ожидание.
Кан Тэ Хва ждал, Чон Хён - колебался.
Кан Тэ Хва не торопил, Чон Хён - не спешил.
Кан Тэ Хва проявлял терпение, Чон Хён - осторожность.
После довольно долгой паузы Чон Хён дал ответ, похожий на загадку.
- Я дам, - выпалил потерявший терпение Кан Тэ Хва, не дослушав Чон Хёна.
Это были не просто слова; в тот момент ему казалось, что он и вправду может отдать всё, что угодно. Если бы Чон Хён попросил всё его состояние, он бы отдал не раздумывая.
Но то, чего хотел Чон Хён, не было чем-то материальным.
Нужные слова? Требование, казалось бы, конкретное, но в то же время абстрактное. Однако сейчас у Кан Тэ Хва не было ни малейшего желания разгадывать ребусы и пытаться понять, что на уме у Чон Хёна.
- Какие ещё слова? Я, блять, тупой как пробка, загадки разгадывать не умею. Просто скажите прямо, что вам нужно.
В ответ на настойчивую просьбу Кан Тэ Хва дать конкретный ответ, Чон Хён опустил взгляд, и его губы дрогнули.
- Причину, по которой ты так со мной поступаешь.
- Да. …Если честно, я не понимаю. Что ты ко мне чувствуешь.
Не понимает? Не понимает, почему я творю всю эту херню? Я тут умоляю, чтобы меня хоть как-то приняли, а он не понимает?
- Блять. Да я сейчас с ума сойду, - простонал он, запуская пальцы в волосы.
Серьёзно, он был искренне ошарашен. Как Чон Хён мог не понимать его чувств?
Это было настолько очевидно, что понимал даже посторонний, Ки Чхоль. Да что там Ки Чхоль, любой, кто посмотрел бы на его выходки, понял бы: «Этот ублюдок по уши влюблён в Мун Чон Хёна».
Но Чон Хён, видите ли, не понимал. Денег одолжил, кормил, с ума сходил от желания обладать им, но сдерживался, потому что ему было «ещё нельзя», старался быть послушным, даже, блять, чеснок вместе с ним чистил - и он всё равно не понимает.
- Ну как можно этого не понимать?
- А почему ты думаешь, что я должен это понимать? Ты же ни разу мне прямо ничего не сказал.
- Это потому что… - Кан Тэ Хва хотел было возразить, но осёкся и замолчал.
Это было правдой. Он ни разу не сказал этого прямо. Ни 10 лет назад, ни сейчас.
- …Неужели нужно обязательно говорить словами, чтобы вы поняли?
- Да. Нужно, чтобы ты сказал. Раз ты не говоришь, я постоянно путаюсь. Ты делаешь это, потому что я тебе нравлюсь, или это просто желание обладать мной.
Конечно, первое. Кан Тэ Хва точно знал, что он чувствует. Он ни разу не сомневался. Он мог с уверенностью сказать. Это чувство можно назвать любовью.
Да, желание обладать им тоже было. Он хотел, чтобы Чон Хён принадлежал только ему. Чтобы никто другой не мог к нему прикоснуться. Но это желание было лишь одной из многих страстей, которые он испытывал к Чон Хёну. Оно не было всем. И вообще, желания рождаются из чувств. Если бы изначально не было симпатии, то и желания обладать им не возникло бы.
Блять, да я же и правда его люблю. Пиздец как люблю.
В очередной раз отчётливо осознав свои чувства к Чон Хёну, он невесело усмехнулся.
Что ж, раз просит сказать - придётся сказать. Какая, к чёрту, проблема в признании? Если надо - значит, надо.
Да, он мог это сделать. Нет, не просто мог - он должен был. Нужно было воспользоваться моментом и раз и навсегда всё прояснить, чтобы у Чон Хёна не оставалось дурных мыслей.
Кан Тэ Хва встал и подошёл к Чон Хёну. И, без всякой подготовки и обиняков, он выпалил всё напрямик.
Никаких красивых слов не приходило на ум. Он не мог как-то приукрасить свои чувства. Поэтому он просто выплеснул их - необработанные, сырые.
Взгляд Чон Хёна дрогнул. Это было тихое волнение, в котором нельзя было разобрать - растерянность ли это, отторжение или облегчение.
- Поэтому я и умоляю вас наконец меня принять.
Мольба. Он никогда в жизни не делал ничего подобного, даже когда жил без гроша в кармане. Если было нужно, он скорее украл бы, но никогда не просил.
Впервые в жизни он побирался, но ему не было стыдно в этот момент. Ни капли унижения. Душа горела от нетерпения.
- И поэтому я пиздец как хочу с вами трахаться.
Чон Хён, который до этого молча слушал, нахмурился и сделал ему замечание по поводу его манеры речи.
- Тебе обязательно нужно так говорить?
- Можно ведь сказать по-другому.
- Как по-другому? Приведите пример, что ли. Я же говорил, я - необразованный ублюдок. Завуалированную речь не понимаю.
- Ну… например, «хочу с тобой переспать» или «хочу заняться с тобой сексом».
То есть, проблема была во фразе «пиздец как хочу трахаться».
- Ух ты, пиздец как откровенно.
Кан Тэ Хва издал звук, в котором было не разобрать - восхищение это или насмешка над примером Чон Хёна.
- Как можно так спокойно говорить такие вещи?
Это был не сарказм, он говорил искренне. Слово «секс», произнесённое губами Чон Хёна, показалось ему самым непристойным словом на свете.
Чон Хён, кажется, и сам понял, что сказал нечто смущающее, и его лицо слегка покраснело.
- Ладно. Раз уж я умоляю, придётся делать, как велено. Мун Чон Хён-щи, я хочу с вами переспать. Хочу заняться сексом.
Он снова повторил свою мольбу, используя предложенную Чон Хёном формулировку. Несмотря на это, с лица Чон Хёна не сходило кислое выражение.
- Да что опять не так? В чём проблема?
Кан Тэ Хва, не в силах вынести даже секундной паузы, не выдержал и вспылил. Чон Хён молча посмотрел на него снизу вверх, а затем пробормотал с усмешкой в голосе:
- Это значит, что я, со своими ожиданиями, прекрасно зная твой характер, и ты, который, признавшись в любви, тут же предлагаешь переспать, - мы стоим друг друга.
Кан Тэ Хва не мог понять. Он же попросил ясно сказать, что он чувствует, - он и сказал. В чём проблема? Неужели его упрекают в том, что он не смог облечь свои слова в красивую обёртку?
- И что на этот раз не так? Нет, серьёзно, каких слов и в какой форме вы от меня ждёте? Что-то про звёзды с неба и луну? Хотите - скажу. Может, мне вообще пойти купить шарики и кольцо?
Если попросит, он, чёрт возьми, сделает. Да, от таких слов у него мурашки по коже пойдут, но сказать - не проблема. Он готов отдать всё состояние, заработанное собачьим трудом, - так что ему какие-то слова? Он не делает этого, потому что не знает, как, а не потому, что не хочет.
- Хватит. Не надо, - с отвращением на лице отверг эту идею Чон Хён.
- Если и это не то, тогда что, чёрт возьми? Да что вам нужно?
Он чувствовал себя так, словно дошёл до предела, как бомба с часовым механизмом, и повысил голос. А ведь тот не отказывал наотрез, но и не соглашался, и эта его двусмысленная позиция сводила с ума ещё больше.
- Скажите прямо, чего вы хотите. Что бы это ни было, я всё сделаю. Хватит тянуть, давайте уже двигаться дальше.
Монотонность, промедление, намёки - всё это Кан Тэ Хва ненавидел. Будь на месте Чон Хёна кто-то другой, он бы давно не выдержал и врезал.
- Я не просто так говорю, я сейчас на грани срыва. Если вы скажете ещё хоть что-то, чего я не пойму, блять, я могу снова сотворить какую-нибудь дичь, как вчера, - на первый взгляд это походило на угрозу, но на самом деле было ближе к предупреждению и мольбе. Мол, «пожалуйста, не дайте мне снова совершить такое».
Чон Хён, кажется, понял его состояние и наконец дал чёткий ответ.
- Обычно после признания в симпатии следует предложение встречаться. А не трахаться.
От столь неожиданных слов Кан Тэ Хва опешил.
- Я могу с тобой переспать. Но, Тэ Хва, я человек с обычными принципами, и для меня это возможно только при условии отношений. Я не могу заниматься таким с тем, с кем не встречаюсь. Именно поэтому, даже оказавшись в том дерьме, я не смог продавать своё тело.
Это слово произвело на Кан Тэ Хва ошеломляющее действие.
Отношения… Десять лет назад он и мечтать о таком не смел. Наверное, поэтому и сейчас даже не подумал об этом. Хотя и желал стать его парой.
Как бы то ни было, Чон Хён был прав. Прежде чем говорить о постели, нужно было просить об отношениях.
Не было нужды упираться и оправдываться. Он быстро признал свою ошибку. А раз признал, значит, пора было её исправить.
- Давайте встречаться. Я прошу вас быть со мной.
Исправленное признание было таким же прямым, как и его взгляд, устремлённый на Чон Хёна.
- Если согласитесь, я буду носить вас на руках. Я ублюдок, помешанный на деньгах, но с этого дня я буду помешан только на Мун Чон Хёне. Вам и пальцем шевелить не придётся, живите и тратьте мои деньги, сколько влезет, - в этом неприукрашенном, а потому искреннем, прямом, а потому честном признании были заключены давняя страсть и надежда на долгое будущее. Чон Хён в полной мере это почувствовал.
- А, но придётся смириться с тем, что в вашей промежности будет моя сперма.
Проблема была лишь в том, что он добавил то, чего можно было и не говорить. И это была не шутка, а чистая правда. Он умудрился испортить всё впечатление, не дав даже прочувствовать момент.
- Хаа… ну ты, конечно… - Чон Хён рассмеялся, словно вздыхая.
Однако в его голосе уже не было прежней неловкости. Казалось, он счёл, что этого достаточно.
Влажные глаза Чон Хёна смотрели прямо на ждущего ответа Кан Тэ Хва. В его тёплом взгляде не было ни презрения, ни отвращения. Лишь нежная растерянность.
- На самом деле… я всё ещё не уверен.
Рука, утратившая талант, что мог бы создать блестящее будущее, рука, на которой теперь остались лишь шрамы болезненного прошлого, медленно поднялась. И коснулась щеки Кан Тэ Хва.
- Действительно ли это лучший выход? Всё ли будет… хорошо?
Кан Тэ Хва крепко сжал руку Чон Хёна, лежавшую на его щеке, и твёрдо сказал:
- Это лучший выход, и всё будет хорошо. Я всё так устрою.
Нужно было лишь, чтобы Чон Хён согласился. Если он согласится, Кан Тэ Хва никогда его не отпустит. Никогда больше не сдастся. До самой смерти… нет, даже после смерти он удержит его рядом. И сделает для этого всё возможное.
Он не даст ему даже шанса пожалеть.
Его искренность, вложенная в это обещание, пустила корни в сердце Чон Хёна. Она усмирила тревогу и укрепила веру. И наконец, Чон Хён кивнул.
- Хорошо, тогда. Давай попробуем.
Это означало - давай попробуем всё: и отношения, и секс, и всё остальное.
Наконец-то он получил согласие. Разрешение, которого так жаждал. Ответ, которого так отчаянно ждал.
Кан Тэ Хва, охваченный страстью, с силой прижал Чон Хёна к себе. В этой железной хватке, сковавшей тело Чон Хёна, была вся его густая, концентрированная одержимость.
Заключённый в большие и крепкие объятия, Чон Хён медленно закрыл глаза. В его лице смешались тревога и покой. Словно он прекрасно понимал, что теперь из этих объятий ему не выбраться до самой смерти.
Тело Чон Хёна безвольно подалось назад и рухнуло на кровать.
Кан Тэ Хва, потеряв голову, впился в губы Чон Хёна, с жадностью кусая и целуя их, и одним движением, словно разрывая, сорвал с себя рубашку. В его напористых движениях не было ни заботы, ни умения, ни выдержки. Он просто спешил исследовать плоть Чон Хёна руками и губами. Судя по тому, как он это делал, он походил на неопытного юнца, целующегося впервые.
Его язык, вторгшийся в рот Чон Хёна, грубо, почти сминая, прошёлся по нёбу и слизистой и проник в самую глубь горла. Наверное, слишком глубоко. Чон Хён страдальчески сжал горло. Вопреки его намерениям, язык оказался в ловушке, и это возбудило Кан Тэ Хва ещё сильнее. Чем дольше длился контакт, тем острее становились нервы. Дыхание сбивалось. Даже звуки прикосновений к коже были торопливыми. Слюна, уже не разобрать чья, беспорядочно стекала в уголках губ.
Задыхаясь, Чон Хён упёрся руками в плечи Кан Тэ Хва и попытался его оттолкнуть. Но тщетно. Наоборот, Кан Тэ Хва, не отрывая губ, грубо задрал его рубашку. Его большая, сильная рука беспорядочно гладила гладкую кожу. Бёдрами он грубо тёрся о пах Чон Хёна, имитируя толчки.
Дойдя до предела, Чон Хён в конце концов начал колотить Кан Тэ Хва кулаками по плечу. Когда и это не помогло, он вцепился в его волосы и с силой потянул. Только после этого Кан Тэ Хва наконец оторвался от его губ.
Чон Хён, тяжело дыша, хватал ртом воздух. Кан Тэ Хва слизал слюну со своих губ, любуясь им. Они всего лишь целовались, а вид у Чон Хёна был такой, будто его долго и грубо имели. Блять, это было до охуения возбуждающе. Его давно уже твёрдый член пульсировал так, словно требовал выпустить его на свободу.
Но даже за эту короткую паузу в нём снова проснулась жажда. Захотелось слюны Чон Хёна. Как только желание возникло, он немедленно приступил к его удовлетворению. Он снова наклонился и впился в губы Чон Хёна.
Стон Чон Хёна застрял у него в горле.
Кан Тэ Хва жадно поглощал всё, что попадало ему в глотку, будь то стоны или слюна.
Его рука, беспорядочно гладившая торс Чон Хёна, вскоре проникла под его штаны. Чон Хён немного заёрзал, но в его движениях не было отвращения.
И в тот момент, когда он сжал в кулаке плоть Чон Хёна, такую же твёрдую, как и его собственная, тот нахмурился и невольно укусил Кан Тэ Хва за губу. Несмотря на довольно болезненный укус, Кан Тэ Хва не скривился от боли, а наоборот, усмехнулся, приподняв уголки губ. Любой жест со стороны Чон Хёна, каким бы он ни был, лишь сильнее разжигал его похоть. Он беззастенчиво сжимал и ласкал его член. Он чувствовал рукой, как уже твёрдая плоть набухает ещё сильнее от его прикосновений. Осознание того, что Чон Хён возбуждается от него, вызвало в нём волну острого наслаждения.
Мало. Требовалось больше стимуляции. Он хотел чувствовать больше.
Кан Тэ Хва оторвался от губ Чон Хёна и торопливо расстегнул свои штаны. Его член, твёрдый до предела, вырвался наружу, словно только этого и ждал. Казалось, он взорвётся от малейшего прикосновения.
Но он не собирался изливаться так просто. Он хотел выплеснуть всё до последней капли в тело Чон Хёна. Он намеревался наполнить его дырку своей спермой до краёв.
Он стянул с Чон Хёна штаны вместе с бельём. Затем согнул его ноги в коленях и широко развёл их. Его затуманенный похотью взгляд впился в лишённый волос член. Он по привычке облизнулся. Он уже пробовал его несколько раз и хорошо знал вкус этой плоти. Нежный и сладкий, такой, что никогда не надоест. Но сейчас ему хотелось попробовать кое-что другое.
Рука, державшая колено Чон Хёна, скользнула вглубь. Он коснулся кончиками пальцев его дырочки.
Чон Хён задрожал, остро реагируя. Было неясно, отчего это - от непривычных ощущений или от отвращения.
Кан Тэ Хва, приподняв бровь, надавил пальцами сильнее, потирая колечко мышц. Тогда Чон Хён дрожащей рукой схватил его за руку. К счастью, он не пытался его оттолкнуть.
Он продолжал ласкать его дырочку пальцами. Словно предупреждая, что собирается войти внутрь.
Конечно, было ещё рано. Она была слишком сухой, чтобы что-то в неё вводить.
- Надо бы смочить. Да? - спросил он возбуждённым голосом, ища согласия.
Чон Хён медленно кивнул. Он не сказал «нет». Его поведение определённо изменилось. Раз разрешение получено, медлить не было смысла. Кан Тэ Хва тут же схватил Чон Хёна за бёдра и приподнял их. Дырочка оказалась в идеальном для ласк положении.
- Блять, выглядит пиздец как аппетитно… - он был в искреннем восторге, облизывая губы. Как он мог быть красив даже здесь?
И только в этот момент Чон Хён понял, что Кан Тэ Хва собирается не использовать смазку, а вылизать его, и в панике забился.
- По-подожди…! Чем-нибудь вроде… масла!
На самом деле, оно было в ящике. Он заранее припас его на всякий случай. Но теперь, когда представилась возможность, использовать его совсем не хотелось. Ведь можно просто как следует вылизать. Ведь можно обильно смазать своей слюной. Ведь можно до изнеможения ласкать его языком, пока он не станет совсем податливым.
- На кухне, если пойти на кухню…!
- Я тут с ума от нетерпения схожу, а ты меня куда-то посылаешь?
- Забавно. Свой член ты же дал мне попробовать. Почему дырку - нельзя? И то, и другое в промежности, какая разница?
В тот момент, когда губы Кан Тэ Хва коснулись его дырочки, Чон Хён содрогнулся и застонал. Ощущение чего-то горячего и влажного, лижущего чувствительное место, оказалось более возбуждающим, чем он мог себе представить.
Причмокивая губами и языком, он ласкал плоть вокруг входа, а затем внезапно схватил одной рукой его ягодицу и с силой развёл в стороны. Дырочка растянулась, приоткрыв внутреннюю плоть. Он жадно вылизал складки и нежную кожу своим толстым языком.
Заднюю поверхность бёдер Чон Хёна свело судорогой. Это было от чрезмерного напряжения. Кан Тэ Хва, уткнувшись носом ему в промежность, обеими руками схватил его за таз и потянул на себя. От этого ноги Чон Хёна оказались закинутыми на плечи Кан Тэ Хва.
Стоны Чон Хёна стали ещё выше. В удобной позе движения языка, лижущего его дырочку, ощущались ещё откровеннее. Звук был таким томным, что казалось, будто ему лижут прямо в ухо.
Язык Кан Тэ Хва непрерывно лизал, тёр и надавливал на складки. Сухая плоть впитывала слюну и становилась влажной. Когда мокрая дырочка, казалось, вот-вот приоткроется, он протолкнул кончик языка внутрь.
Конечно, он не мог ввести весь язык. И дырочка была узкой, и мягкая плоть языка не могла проникнуть глубоко. Как бы он ни старался, он мог лишь слегка касаться кончиком внутренней плоти. Но и этого было достаточно, чтобы распробовать вкус.
Текстура внутренних стенок, которых касался язык, была упругой. Сочащийся сок был невыносимо сладким. Если бы он мог, он бы засунул туда всю голову и вылизал бы каждый сантиметр.
Сам факт того, что он лижет плоть Чон Хёна, раздувал его возбуждение до предела. Его оголодавший член начал болеть так, словно вот-вот отвалится. Даже под наркотиками он не испытал бы такого кайфа.
Только обильно смочив промежность своей слюной, Кан Тэ Хва оторвался от него. Вкус он распробовал языком, теперь была очередь члена.
Он обсосал средний палец и тут же вонзил его внутрь.
- Кх! - бёдра Чон Хёна дёрнулись вверх. От боли. Его щёки вспыхнули. Любой бы понял, что он не привык принимать мужчину сзади.
Внезапно в его мозгу пронеслись слова Чон Хёна о том, что у него никогда не было отношений по собственной воле. Не было по собственной воле - значит, были против воли.
Только сейчас Кан Тэ Хва ощутил гнев из-за этого. Это была не ревность. Это была жажда убийства. Потому что Чон Хён не был девственником? Нет. А потому, что кто-то другой, не он, помыкал Чон Хёном по своему усмотрению.
Он не мог спросить, кто сотворил такую дрянь. Потому что для Чон Хёна это было бы лишь грязным воспоминанием. Такова природа ран - если их трогать насильно, становится только хуже. Плохое лучше просто похоронить и дать забыть, не было нужды насильно напоминать.
В любом случае, он примерно догадывался. Кто ещё это мог быть, кроме Ким Кён Джуна. Наверняка, когда Чон Хён продолжал отказывать, тот просто силой его завалил. Как и он сам вчера.
Какой бы ни была предыстория, вины Чон Хёна в этом не было. И это было уже в прошлом. С этого момента нужно просто сделать так, чтобы никто не мог его тронуть. Ким Кён Джун - не исключение. Если тот снова попытается тронуть Чон Хёна, он был намерен разорвать его на куски, чего бы это ни стоило. Нет, даже если он и не тронет его, он должен был заставить его заплатить за то, что тот втоптал жизнь Чон Хёна в грязь. Он не собирался сидеть сложа руки.
По правде говоря, в том, что он сам собирался сделать нечто подобное, он был ничуть не лучше Ким Кён Джуна, и Кан Тэ Хва это отчётливо осознавал. Но с этого момента всё будет по-другому. Должно быть по-другому. У него не было ни малейшего намерения оставаться на одном уровне с Ким Кён Джуном.
Он хотел, чтобы их первый раз не остался для Чон Хёна плохим воспоминанием. Конечно, совсем без боли обойтись не получится. У него не было опыта с мужчинами, и член был слишком большим. Всё, что он мог - это не обращаться с ним грубо. Поэтому он собрал остатки своего ничтожного терпения и осторожно принялся растягивать тело Чон Хёна.
Внутри было узко. Плоть внутренних стенок, облепившая его пальцы, была влажной и горячей. Сжатые пальцы ног Чон Хёна мелко дрожали. Это было доказательством того, что ощущение инородного тела и боль были значительными.
- Чёрт… почему так узко. Я же хочу войти до конца.
Он нетерпеливо пробормотал и ввёл ещё один палец.
Словно ножницами, он снова и снова раздвигал и сдвигал два пальца, насильно растягивая его изнутри. Внутренние стенки упрямо сопротивлялись, цепляясь за пальцы. Но он чувствовал, что они постепенно становятся мягче.
Вскоре внутри уже было три пальца. Пальцы, толщиной с член обычного человека, входили и выходили до самого конца. Каждый раз раздавались непристойные звуки.
Движения становились всё смелее. Шлепающие звуки - громче. Это было верным признаком того, что дырочка послушно растягивается. Тем временем член Кан Тэ Хва дошёл до предела, казалось, он кончит от малейшего прикосновения.
Введя пальцы глубоко, он начал быстро ими двигать, и Чон Хён содрогнулся всем телом, теряя контроль.
Яички Чон Хёна, ударяясь о его ладонь, колыхались, а из выпрямившегося члена брызнула скользкая жидкость. Жидкость была водянистой и прозрачной, это была не сперма.
Уловив признаки сильного удовольствия, Кан Тэ Хва почувствовал, как его и без того скудное терпение быстро иссякает. И в тот миг, когда оно иссякло, он вытащил пальцы, схватил Чон Хёна за подбородок и повернул его отвернувшееся в сторону лицо прямо к себе. В таком положении, глядя ему прямо в глаза, он объявил:
- Я сейчас войду и буду трахать.
Он не стал спрашивать, всё ли с ним в порядке - ему было ясно, что будет больно.
- Отныне я буду диким монстром. Можешь ругаться и бить меня, но не убегай - всё равно смысла нет, я не остановлюсь. Просто держись. Извинюсь завтра… Нет, когда соберусь с мыслями.
Это была скорее угроза, чем предупреждение. Чон Хён казался испуганным, но всё же не оттолкнул его. Лишь попросил одно:
- Не убегу… Но могу я кое-что попросить?
- …Пожалуйста, не хватай за лодыжки.
Впрочем, он вспомнил, что и вчера Чон Хён начал дергаться именно тогда, когда коснулся лодыжки. Будто там у него какая-то травма.
Что именно, он не знал, но сейчас нервничать и выяснять было не время: сильное возбуждение заглушало сомнения.
Заняв место между ног Чон Хёна, он приложил головку члена к отверстию. Перед тем, как вставить, он слегка растёр припухшую плоть вокруг, и дырочка вздрогнула от страха. Когда он слегка присосался губами к входу, а затем оторвался, губы Чон Хёна пересохли от этой дразнящей стимуляции.
Захваченный возбуждением, Кан Тэ Хва устремил взгляд на сжатое отверстие и осторожно стал вводить плоть внутрь.
В ту же секунду Чон Хён, словно предчувствуя боль, повернул голову в сторону и закрыл глаза.
Из приоткрытых уст сорвался короткий стон. Искривлённое от боли лицо и капли слюны у рта говорили о страдании. Несмотря на осторожность, член Кан Тэ Хва был слишком большим. Независимо от опыта, такое было сложно выдержать.
В итоге Чон Хён невольно отодвинул ягодицы назад, и головка выскочила наружу.
Он схватил Чон Хёна за таз и резко потянул вниз. Головка рванулась внутрь и прорезала плоть. Глаза Чон Хёна резко раскрылись.
Чон Хён заплакал словно ребёнок. Несмотря на состояние полной растерянности, Кан Тэ Хва без остановки целовал уголки глаз, пытаясь его успокоить.
- Немного потерпи, чуть-чуть, ладно? Я тоже умираю.
Если Чон Хён казался умирающим от боли, то Кан Тэ Хва почти умирал от наслаждения. Он получил безумное удовольствие, хотя ввёл чуть-чуть. От возбуждения даже чуть подмочил штаны. Если бы не сдерживался, кончил бы сразу.
- Чёрт. Почему так узко… Просто схожу с ума… Ха…
Дырка свирепо стискивалась, словно жевала член. Из уст вырывались ругательства и восхищённые возгласы. Казалось, все нервы сосредоточены в этом месте. Оно словно жило и дергалось.
Держась за таз, чтобы Чон Хён не двигался, он осторожно двигал бёдра. Отверстие насильно раскрывалось, плотно охватывая член. Внутренняя ткань жадно сжимала ствол, словно пережёвывая.
В конце концов, Кан Тэ Хва не выдержал и кончил. То, что он так долго сдерживал, хлынуло внутрь, словно моча, заливая всё.
Даже изливаясь, он продолжал вталкивать член глубже. Он уже был внутри, но всё равно сходил с ума от нетерпения. Наконец, член вошёл до самого основания. Наверное, из-за его огромного размера, низ живота Чон Хёна вздулся, будто он был беременен. За всю свою жизнь он не видел ничего более развратного.
Кан Тэ Хва медленно надавил ладонью на низ живота Чон Хёна. В ответ внутренние стенки снова сократились, жадно сжимая его плоть. Чон Хён мучительно хватал ртом воздух, а он задрожал от волны острого наслаждения.
Он опустился на него, обнял и принялся успокаивающе посасывать мочку уха. Некоторое время он оставался неподвижен, давая Чон Хёну привыкнуть к ощущению внутри. Его бёдра дрожали от желания двигаться, но он терпел. Главное, что он уже был внутри.
Когда дыхание Чон Хёна немного успокоилось, он снова приподнялся и бросил взгляд на место их соединения. Растянутое до предела, без единой складки, отверстие выглядело страдающим. Кажется, даже показалась кровь. Вероятно, если он начнёт двигаться, то порвёт его.
Чтобы хоть немного снять напряжение, он принялся ласкать член Чон Хёна. Плоть, слегка опавшая от боли, от его прикосновений снова затвердела. Он поочерёдно погладил головку, ствол, туго поджатые яички и, наконец, гладкую промежность, и вскоре из него хлынула сперма. В этот момент дырочка свирепо стиснула член внутри.
Он прикусил губу, с трудом сдерживая собственный оргазм.
После короткого излияния напряжение в мышцах, сжимавших его член, немного ослабло. Не упуская момента, Кан Тэ Хва слегка вывел член наружу. А затем снова, со всей силы, вонзил его до самого основания.
- А-а-а! - вскрикнул Чон Хён, испуганный внезапным движением.
Кан Тэ Хва, наоборот, тихо прошептал:
Он знал, что будет хорошо, но не думал, что настолько. Казалось, можно вот так и умереть. С другой стороны, было даже обидно. Обидно, что он сделал это только сейчас. Сделай он это раньше, мог бы делать это гораздо чаще.
- Я сейчас сдохну от кайфа. А? Как же хорошо, почему, блять, только сейчас… Пиздец как обидно.
Бормоча что попало, он начал медленно двигать бёдрами.
- Раз обидно, то, блять, каждый день…! Каждый день будем этим заниматься. Нет, ха-а… так и буду жить, не вынимая. Ты просто всю жизнь, будешь вынашивать мой член. Понял? А? Понял, я спрашиваю…! А, блять…! Ха-а!
Внутренние стенки то вытягивались наружу вслед за членом, то снова втягивались внутрь. Сперма, которой он наполнил его, тоже вытекала, стекая по ложбинке.
Каждый раз, когда головка члена впивалась в плоть, из уст Чон Хёна срывался стон. В этом звуке пока было больше боли, чем наслаждения.
Взгляд Кан Тэ Хва был прикован к месту их соединения. Он неотрывно смотрел на дырочку, то выталкивающую, то снова заглатывающую его член. Член, проникающий внутрь, походил на змею. А дырочка, поглощающая эту змею, - на пасть хищного зверя.
Медленные и размеренные движения, исследовавшие внутренние стенки, в какой-то момент изменились. Он начал входить быстрее и глубже.
Звук ударяющейся друг о друга плоти был до неприличия развратным. От всё более глубоких толчков Чон Хён замотал головой, словно в ужасе. Не в силах терпеть, он открыл рот, чтобы попросить прекратить. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, в его рот ворвался язык.
Даже стоны были поглощены Кан Тэ Хва. Широко разведённые ноги Чон Хёна, из-за массивного тела между ними, то и дело вздрагивали и дёргались вверх. Тело покраснело, словно охваченное огнём.
Тело Кан Тэ Хва - тоже. Цвет возбуждения разлился по всей коже.
С каждым толчком соединение становилось всё глубже. Толстый, твёрдый член безжалостно прокладывал себе путь, словно намереваясь пробить его насквозь. Их сцепленные губы продолжали такое же тягучее, плотное соединение, как и их тела внизу.
Язык Кан Тэ Хва, жадно вылизавший нёбо и горло, внезапно выскользнул. Словно доказывая глубину их связи, между ними протянулась ниточка слюны и тут же оборвалась.
Глаза Кан Тэ Хва, затуманенные возбуждением, граничащим с безумием, впились в лицо Чон Хёна. Он сосредоточился на выражении его лица и стонах, не прекращая вбиваться в него. Желание кончить снова нахлынуло, но благодаря тому, что он уже один раз излился, терпеть было можно.
Тело Чон Хёна безвольно раскачивалось в такт движениям Кан Тэ Хва.
Вскоре член Кан Тэ Хва вонзился до самого основания. Яички вдавились в плоть ягодиц, а головка, проникнув так глубоко, как только было возможно, ударила прямо в какой-то бугорок внутри.
Чон Хён запрокинул голову, издав беззвучный крик. Его тело забилось, словно от ожога. Потрясение от этого толчка, казалось, было огромным. Инстинкт Кан Тэ Хва уловил скрытое в нём наслаждение.
Уголки его губ поползли вверх. Кан Тэ Хва схватил руки Чон Хёна, лежавшие у него на плечах, и зафиксировал их над головой. А затем, беспорядочно облизывая его лицо, возобновил движения бёдрами.
Их плотно прижатые тела двигались как единое целое, издавая развратные звуки. Змея на его татуированной спине двигалась динамичнее, чем когда-либо.
Чон Хён уже не мог даже кричать. В его покрасневших глазах собрались слёзы и потекли по вискам. Кан Тэ Хва слизал и их, упрямо продолжая двигаться.
Член Чон Хёна, безвольно обвисший после оргазма, снова начал твердеть. Доказательство того, что и его тело испытывает удовольствие. Кан Тэ Хва не стал его трогать. Он хотел довести его до оргазма одними лишь толчками.
Похоже, он вот-вот кончит. Чон Хён простонал и слабо попытался оттолкнуть его. Кан Тэ Хва проигнорировал его и вбился глубже. Чон Хён, плача, умолял:
- Выходит… кажется, выходит… Отпусти-и…!
- Если выходит, то, блять, кончай… Ха-а!
- Другое? Что, моча? Помочиться хочешь? А?
Да, - Чон Хён отчаянно закивал.
- Отлично. Мочись. А? Покажи, как ты мочишься из-за меня.
Он говорил серьёзно. Он хотел это увидеть. Грязно? Вовсе нет. Всё, что выходило из Чон Хёна, было для него хорошо. Потому что даже это будет сладким.
На этот раз Чон Хён отчаянно замотал головой, говоря «нет». Кан Тэ Хва, усмехнувшись, одной рукой схватил Чон Хёна за подбородок, заставляя смотреть на себя, и начал мелко и быстро вбиваться в то самое чувствительное место. В конце концов...
Чон Хён кончил, как и хотел Кан Тэ Хва. К счастью для Чон Хёна, но к несчастью для Кан Тэ Хва, это была белая сперма.
В момент оргазма дырочка сильно сократилась, остро впиваясь в член Кан Тэ Хва. От резко нахлынувшего желания кончить Кан Тэ Хва простонал. Он тоже был на пределе.
Он схватил Чон Хёна за волосы, впился в его губы и начал яростно двигать бёдрами. Сквозь их сцепленные губы просачивались стоны и слюна Чон Хёна. Не имея возможности говорить, Чон Хён освободившимися руками начал царапать спину Кан Тэ Хва. Когда и это не помогло, он укусил его за губу. Несмотря ни на что, его ставший тяжёлым, как камень, член без остановки колотил его изнутри, словно рубил.
Бум, бум, грубые толчки, от которых содрогался даже низ живота, продолжались и продолжались, казалось, без конца. Не в силах больше терпеть, Чон Хён попытался вывернуться и освободиться, но тщетно. Его тело, словно капкан, держало Чон Хёна и не отпускало. Он лишь небрежно бормотал извинения:
- Понял. Понял. Прости. Говорю же, прости… Подожди немного. Я кончу. Аах! Кончаю… Блять, так что прекрати впиваться… Чёрт…!
Наконец, глубоко вонзившийся член Кан Тэ Хва дёрнулся и начал извергать сперму. Внутренние стенки Чон Хёна стали липкими от его спермы.
Кан Тэ Хва, непрерывно матерясь, сотрясал бёдрами. Количество спермы было таким же обильным, как и в первый раз. Чон Хён, потирая отяжелевший низ живота, тяжело дышал. Его веки уже были полузакрыты.
Излив всё до последней капли внутрь тела Чон Хёна, как и хотел, Кан Тэ Хва потёрся лицом о его грудь, как ребёнок, и пробормотал лихорадочным голосом:
- Тебе понравилось? А? Тебе так же охуенно, как и мне? - Чон Хён ничего не ответил, лишь с трудом дышал.
- Ну, раз кончил, значит, понравилось. Но почему ты не помочился? Говорил же, что хочешь. Зачем обнадёжил и не сделал?
«Хватит», - Чон Хён закрыл рот Кан Тэ Хва своей рукой. Кан Тэ Хва усмехнулся и лизнул его ладонь.
Вскоре он убрал его руку и прошептал ему на ухо:
- Нет, так не пойдёт. Я заставлю тебя помочиться.
Чон Хён содрогнулся, почувствовав, как плоть, всё ещё находящаяся внутри, снова начала тяжелеть.
Неужели он думал, что всё закончится на одном разе?
Нет, ни за что. Не раньше, чем он наполнит дырочку Чон Хёна своей спермой до краёв.
- А, нет… Вытащи, вытащи… Не хочу, хуу!
Кан Тэ Хва со смешком легко подавил сопротивление Чон Хёна, отчаянно пытавшегося его оттолкнуть. Затем, криво усмехнувшись, сказал:
- Надо было сразу соглашаться, зачем так мучить? Вот что бывает, когда меня морят голодом. Запомни хорошенько и впредь корми меня вовремя.
На лице Чон Хёна промелькнуло сожаление. Кан Тэ Хва отчётливо видел, как тот думает: «Не надо было поддаваться». Но было уже поздно. Сейчас он был просто голодным ублюдком. И был лишь один способ утолить этот голод.
Холодная вода немного остудила жар в его теле. Но это было лишь на мгновение. Внутри осталась искра, которую не погасить водой. Другими словами - похоть. Она скоро снова раздуется, и тело опять охватит неудержимый жар.
Наполнив пустой стакан, Кан Тэ Хва вернулся в спальню. Первое, что он увидел - безвольное тело Чон Хёна, распростёртое на кровати под светом лампы. Он постоял немного, любуясь этим зрелищем.
Состояние Чон Хёна, находящегося без сознания, было поистине развратным. Почти всё тело было покрыто красными синяками, волосы спутаны, а промежность и ягодицы - в грязных разводах от засохшей и свежей спермы… На первый взгляд можно было подумать, что его не трахали, а избили.
Он старался не быть грубым, но в итоге получилось почти то же самое. В основном это было из-за того, что Кан Тэ Хва был слишком силён. К тому же из-за недостатка опыта он не мог себя контролировать, так что, в некотором смысле, результат был предсказуем.
Во рту появился горький привкус. Но удовлетворение было гораздо сильнее самобичевания. Кан Тэ Хва нравился вид Чон Хёна, растерзанного им. Так нравился, что член снова встал.
Он поставил стакан на тумбочку и снова забрался на кровать. Его рука, неосознанно потянувшаяся, чтобы свести слегка разведённые ноги Чон Хёна, коснулась его лодыжки. Даже в бессознательном состоянии тело Чон Хёна дёрнулось.
Определённо, с его лодыжками была какая-то проблема. Наиболее вероятным было то, что те ублюдки, которые преследовали и мучили Чон Хёна, повредили ему лодыжки, так же как и руку. Конечно, это могла быть и случайная травма, но то, как он вздрагивал от прикосновения, делало версию с насилием более правдоподобной.
Нет, он не мог этого так оставить. Будь то Ким Кён Джун или те, кто действовал по его приказу. Однако в текущей ситуации действовать было сложно. Он не мог определить точное местонахождение Ким Кён Джуна, который был за границей, да и в одиночку справиться с целой организацией было непросто. Конечно, не невозможно, но для этого требовалась серьёзная подготовка и информация.
Погружённый в свои мысли, он осторожно погладил лодыжку Чон Хёна. На этот раз тот не шелохнулся. Вероятно, он больше не воспринимал прикосновение как угрозу. Рука, ласкавшая лодыжку, скользнула вверх по голени и остановилась под коленом.
Он прижал ноги Чон Хёна друг к другу и навис над ним, словно хищник.
Схватив его за ягодицы и раздвинув их, он обнажил залитое спермой отверстие. Он кончил уже трижды, так что спермы было так много, что она всё ещё вытекала.
Медленно пробормотал он, поглаживая свой член. Его член, да и лобковые волосы, были так же перепачканы спермой, как и дырочка Чон Хёна.
Он прижал головку к отверстию и принялся яростно тереть. Мягкая, выпирающая плоть дырочки и головка члена слипались, издавая похотливые звуки. Естественно, скоро одной этой стимуляции стало недостаточно. В конце концов, он схватил ствол своего члена и начал сильно бить головкой по отверстию. Каждый раз, когда член ударялся о дырочку и отскакивал, капли спермы, покрывавшие его кожу, разлетались во все стороны.
- Ха-а…! Блять, я сейчас с ума сойду.
Не в силах больше сдерживаться, он наконец вонзил член до самого конца. Достаточно растянутая дырочка без труда поглотила его. Она даже сочилась белой жидкостью, словно слюной - зрелище было то ещё.
Чон Хён застонал, потираясь лбом о простыню. Похоже, он почувствовал инородное тело. Что ж, как бы он ни был растянут, размер члена, входящего в него, был далеко не обычным, так что это была естественная реакция. Он схватил его за таз и начал медленно двигаться. Движения были куда более расслабленными, чем в первый раз. Голод был утолён. А это означало, что до этого он безжалостно пожирал Чон Хёна.
Вкус дырочки, размякшей от многочисленных проникновений, был превосходен. Внутренние стенки сжимались ровно настолько, чтобы доставлять приятные ощущения. К тому же, из-за того, что он входил сзади, ощущения от стенок, обхватывающих член, были немного другими, придавая этому новый оттенок. Конечно, это было только с точки зрения Кан Тэ Хва…
Чон Хён, кажется, чувствовал нечто иное.
Каждый раз, когда головка впивалась вглубь, плечи Чон Хёна вздрагивали. Он уткнулся лицом ещё глубже в простыни, было непонятно, дышит ли он вообще.
Тц. Цокнув языком, Кан Тэ Хва схватил Чон Хёна за волосы и силой заставил его поднять голову. «Хх!» - Чон Хён издал хриплый звук и открыл глаза. Его мутные, расфокусированные зрачки блуждали по пустоте.
Член, вошедший до самого основания, мелко вибрировал внутри. Упругие яйца тёрлись о промежность Чон Хёна, усиливая наслаждение, а густые лобковые волосы царапали его ягодицы, оставляя красные следы.
От непрерывных ударов по точке, до которой не достать членом обычного размера, из уст Чон Хёна вскоре вырвались рыдания.
- Хнг… хватит, уже, прекрати-и…
Любой, кто бы это услышал, назвал бы это бессовестной чушью.
- Ха-а. Ладно, ладно. Один раз. А?
Он принялся успокаивать Чон Хёна, беспорядочно целуя и посасывая его мочку уха и щёку. Войдя глубоко, он мелко подрагивал бёдрами, а затем внезапно выпрямился. Покрытый спермой член одним махом вышел до самого конца. Чон Хён снова уткнулся лицом в простыни, с трудом дыша. Похоже, он думал, что всё закончилось.
Но, к несчастью для Чон Хёна, Кан Тэ Хва и не думал на этом заканчивать. Он вытащил член лишь для того, чтобы сменить позу.
Он обнял Чон Хёна сзади, силой приподнял его тело и, не отпуская, сел на кровать. Удерживая одной рукой его безвольное, обмякшее тело, а другой приставив головку к отверстию, он резко потянул его тело вниз.
С глухим влажным звуком член вонзился в него снизу вверх. Приняв член в объятиях, Чон Хён резко запрокинул голову, затылком коснувшись плеча Кан Тэ Хва. Тот обхватил его вытянутую шею и втиснул свой язык в приоткрытый рот.
Когда он начал вбиваться бёдрами снизу, всё тело Чон Хёна затряслось. Наслаждение от смены позы было иным. Сила толчка снизу и сила тяжести, давящая сверху, сталкивались, создавая ещё более глубокое соединение.
По всему телу пробежали мурашки. Он обхватил низ живота Чон Хёна своей крепкой, как сталь, рукой. Спина Чон Хёна плотно прижалась к его груди.
На белой коже выступили бисеринки пота. Кан Тэ Хва слизал их. Сладко. До безумия сладко.
Звук ударяющихся друг о друга тел не прекращался. Во время толчков он просунул руку между ног Чон Хёна и провёл по месту их соединения. Там было мокро, будто его облили водой, и горячо, словно в огне. Возбуждение начало переходить все границы. Это означало, что оргазм близок. Мокрой рукой он сжал член Чон Хёна. Предчувствуя разрядку, Чон Хён зажмурился и потёрся затылком о его плечо.
Первым снова кончил Чон Хён. Сперма вырвалась тонкой струйкой. Кан Тэ Хва прошептал ему на ухо:
- И снова не моча. Чего ты так ломаешься? Именно поэтому я и не могу остановиться.
Из-за того, что он уже несколько раз кончил, сперма была довольно жидкой. Жаль, но он решил довольствоваться этим. Облизывая щёку Чон Хёна, он ускорил темп, приближая свой оргазм.
Он с силой сжал руку, обнимавшую низ живота Чон Хёна, и внутренние стенки быстро сократились. От сильного давления Чон Хён прерывисто выдохнул и принялся царапать его руку. Кан Тэ Хва, игнорируя это, гнался за наслаждением.
Вскоре из члена, заполнившего дырочку до отказа, хлынула сперма. Наслаждение, похожее на облегчение при мочеиспускании, захлестнуло его с головой. «Ха-а-а…» - он издал долгий, удовлетворённый выдох.
Из-за позы сперма потекла обратно и вылилась наружу. Густое семя скопилось в ложбинке между ягодицами и бёдрами.
Закончив, он ослабил хватку. Лишившись опоры, тело Чон Хёна тут же повалилось вперёд. Он быстро подхватил его, уложил на спину и лёг рядом.
Сердце бешено колотилось. Наслаждение, от которого хотелось сойти с ума, ещё долго сотрясало его тело.
Такое он мог делать только с Чон Хёном.
Такие ощущения он мог испытать только с Чон Хёном.
В этот миг он почувствовал, как его чувство собственничества по отношению к Чон Хёну стало ещё на один уровень… нет, стало неизмеримо глубже.
Он повернулся на бок. Чон Хён снова был без сознания, не двигаясь. Он провёл губами по его округлому плечу, а затем впился в него зубами. Ему казалось, что если бы он мог, то сожрал бы его целиком.
В его помутившемся от страсти сознании всплыли слова, рождённые чистым инстинктом. Без преуменьшения и без преувеличения, он произнёс их вслух.
Чон Хён, разумеется, не ответил. Это было неважно. В конце концов, это была клятва и провозглашение, обращённое к самому себе. Он впечатывал эти слова в свой разум, в свои чувства, в своё сознание, в своё тело - во всё своё существо.
Голос. Интонация. Короткий вздох между словами. Всё это было пропитано иррациональной одержимостью.
Пока тёмная ночь не сменилась туманным рассветом, он смотрел на спящего Чон Хёна, давая себе клятву за клятвой.
Что он никогда его не отпустит.
Что он никому не позволит его отнять.
Что даже сам Чон Хён не сможет отнять себя у него.
Это была ночь, когда он наконец-то заполучил Чон Хёна.
Это был момент, когда чистое, упрямое чувство, жившее в Кан Тэ Хва, было вознаграждено.
Он охотно наслаждался этим незабываемым мгновением.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty