Сказание о посланнике Тэ Сине. Экстры. Глава 1-5
※ Эта побочная история - рассказ о событиях, произошедших между основной историей и эпилогом.
Женщина, пересекавшая холл больницы, остановилась. Это была Ян Хи Сон (шаманка).
На мгновение она медленно моргнула измученными усталостью глазами, а затем с выражением полного неверия схватилась за голову. Её костлявые пальцы зарылись в сухие, безжизненные волосы.
- Не может быть… Не может быть…
Бормоча одни и те же слова побелевшими губами, она резко замотала головой.
Рак поджелудочной железы, терминальная стадия. Ей объявили, что её дни сочтены. Это случилось через полгода после смерти её сына, Ю Хён Гу.
В её голове раздался насмешливый смех. Заглушённая вибрация постепенно нарастала, пока не перешла в громкий, заливистый хохот. Такой, что, казалось, сотрясался череп.
В такие моменты ничего нельзя было поделать. Ян Хи Сон затыкала уши и задерживала дыхание. Она лишь ждала, пока звук исчезнет.
Когда слуховая галлюцинация исчезла, на смену ей пришло чувство полного провала.
Я думала, что смогла остановить это, но, видимо, это было невозможно.
Она принялась грызть ногти. Кончики пальцев, которые она обкусывала всякий раз, когда её охватывала тревога, все без исключения были изгрызены до покрасневшей плоти. Между стучащими зубами просочилась кровь. Ян Хи Сон, не замечая этого и лишь вращая глазами, внезапно резко нахмурилась.
Во всём виноват тот день. Если бы только я не встретила их тогда…!
Ян Хи Сон стиснула зубы. Она с трудом подавила кипящую ярость, заталкивая её вглубь вместе с прерывистым дыханием. Нельзя было поднимать шум. Привлекая внимание окружающих, она всегда оставалась в проигрыше.
Жизнь Ян Хи Сон пошла под откос с того дня, как она сняла проклятие с Хон Юна.
Её глазам начали видеться странные вещи. Существа, чья форма, цвет, аура и природа были неописуемо чудовищны. Это были чужеродные создания, порождённые временем и духовной силой этого мира.
Что хуже, к Ян Хи Сон проявляли интерес лишь самые свирепые и злобные из них. Сначала они с любопытством смотрели на человека, который мог их видеть, а затем у них начинали течь слюни. Всего одной ночи им хватило, чтобы признать в ней добычу. После этого они мучили её днём и ночью.
Это было иное проклятие. Проклятие, куда более злокачественное, чем то, от которого страдал Хон Юн.
Хоть она и была человеком, но жила, прислуживая богам. Впервые столкнувшись с этими созданиями, она смутно догадалась: они не должны быть видимы человеческому глазу. Но на этом всё. Какой бы выдающейся духовной силой она ни обладала, Ян Хи Сон в конечном счёте оставалась человеком. У неё попросту не было понятий, чтобы осмыслить их.
Как-никак, она была шаманкой и отчаянно сопротивлялась. Используя все свои умения, она изо всех сил пыталась остановить или прогнать их. Но ничего не действовало. Чем яростнее она реагировала, тем сильнее буйствовали монстры. Особенно они упивались её криками и отчаянием.
Ян Хи Сон стремительно истощалась. Сражаясь с теми, на кого не действовали законы этого мира, её душа стиралась в порошок с каждой секундой.
Промучившись так несколько месяцев, она озлобилась. Чтобы не сойти с ума, ей нужно было найти другой выход.
Она использовала в качестве щита своего сына, Ю Хён Гу, который до тех пор всё ещё находился без сознания. Замаскировать под себя собственное дитя, рождённое ею, было несложно. Наоборот, так всё выглядело даже правдоподобнее.
Ю Хён Гу стал её живой жертвой. Монстры забавлялись с его душой, а затем пожирали её по кусочкам. Воспользовавшись тем, что их внимание было приковано к её сыну, Ян Хи Сон в одиночку скрылась.
Даже после смерти Ю Хён Гу какое-то время монстров не было видно. Ян Хи Сон вздохнула с облегчением, но её уверенность в том, что проклятие перешло на сына, оказалась всего лишь заблуждением. Проклятия не было видно потому, что оно свило себе гнездо в её собственном теле.
Проклятие распространялось быстро и незаметно. Оно явило себя, лишь когда уже было поздно что-либо предпринимать и тело было разрушено. Теперь ей оставалось жить в лучшем случае три месяца. А может, и меньше.
Стоило ей закрыть глаза, как тот день вставал перед ней так же отчётливо, как вчера. Окровавленный сын, смертельно бледный Хон Юн и двое мужчин с неописуемо странной аурой. Особенно тот, что был крупнее - от одного воспоминания о его внешности у неё начинали дрожать руки и ноги, а по коже пробегал мороз.
Мужчина, что самолично открыл врата духов и, не моргнув глазом, сорвал наложенные ею годами заклятия. Перед его низким, стелющимся по земле голосом и подавляющей аурой Ян Хи Сон почувствовала себя запертой в вакуумной комнате.
Копаясь в воспоминаниях, Ян Хи Сон вдруг вздрогнула.
Когда тот мужчина открыл врата, что-то определённо произошло. Что-то злое, вырвавшееся в тот момент, прицепилось к ней.
Её жизнь, в которой она собиралась делать всё, что захочет, по крайней мере в этом мире, а после смерти будь что будет, - была полностью разрушена. Раковые опухоли, распространившиеся по всем органам, душили её. Мало того, что всё разлетелось вдребезги, так она ещё и словно повисла на краю пропасти.
Внезапно по щеке хлестнул холодный ветер. Она, сама того не заметив, оказалась на улице и растерянно огляделась.
Мимо неё проходили люди, не имевшие к ней ни малейшего отношения. Совершенно чужие, которые и не узнают, какой жалкой смертью она умрёт. Да им и не нужно было знать. Ян Хи Сон как никто другой умела этим пользоваться.
Несмотря на разгар зимы, Ян Хи Сон находилась в пылающей огненной яме. Она ещё не пересекла реку Самдочхон и не предстала перед судом десяти королей, но уже было так жарко и мучительно.
(Прим.: Река Самдочхон — буквально - «Река трёх путей» или «Река трёх переправ». Аналог реки Стикс в древнегреческой мифологии или реки Сандзу в японском буддизме. Это граница между миром живых и миром мёртвых.)
Ян Хи Сон моргнула уставшими глазами.
А Хон Юн тоже через это прошёл? Тот несчастный и упорный мальчишка, от которого все отвернулись. Неужели и ему довелось пережить такую же зиму?
Когда-то, когда ей не о чем было жалеть, Ян Хи Сон ненавидела его. Презирала и смотрела свысока. Он был для неё не просто досадной помехой - она обращалась с ним как с насекомым.
Простояв, словно каменное изваяние, она тут же стёрла это мимолётное чувство, развеявшееся, как дым.
Сожаления запрещены. Если она признает свои поступки ошибкой, это будет означать, что она ступила в ад ещё при жизни. Одного этого она не хотела.
Она вдруг вся сжалась. Откуда-то чувствовался взгляд. Прямой и полный силы.
Побледнев от ужаса, Ян Хи Сон упрямо смотрела себе под ноги. Нельзя встречаться с ними взглядом. Нельзя даже пытаться их осмыслить. Различать их по благоговению или страху - всё равно что размахивать перед ними приманкой.
Это было железное правило, которое она усвоила за время борьбы с чужеродными созданиями в человеческом теле.
Ян Хи Сон, зажав уши и закрыв глаза, ускорила шаг. Нужно было как можно скорее выйти из зоны их досягаемости. Она не обращала внимания на проклятия и ворчание, когда сталкивалась с прохожими.
В её одурманенной голове снова начали нарастать слуховые галлюцинации. На этот раз это был не смех, а вопли. Адские звуки, что непрестанно били по барабанным перепонкам в тот день, когда снимали заклятие с Хон Юна.
Вздрогнув, она замотала головой.
Она без умолку бормотала. Это мир живых, и она всё ещё жива. Жизнь, которую она так жалко продлевала, бросив даже собственного ребёнка.
Раскаяние и сожаление - это было не для Ян Хи Сон. Если она хотела прожить остаток своих недолгих дней хотя бы по-человечески, ей нужно было жить тише воды, ниже травы, как таракан, боящийся света. До самого того момента, когда её душа отделится от тела и великий дух придёт забрать её, она не должна была признавать ничего из содеянного.
Эта бравада, рождённая упрямством и отрицанием, была её последней гордостью. Ничтожная и жалкая предсмертная борьба.
Побеждённый солдат с отрубленными конечностями. Эти слова были точь-в-точь о ней.
Вопрошающий голос проник в его слух. Хон Юн медленно закрыл и открыл глаза, словно обрывая свой взгляд, и повернул голову.
В расплывчатом взгляде показалась женщина. У Ли Ён Джон, лучшей подруги и делового партнёра Хан Се Ён, на лице было такое же недоумение, как и в голосе, которым она позвала Хон Юна.
Встреча была настолько внезапной, что на мгновение он, казалось, потерял сознание. Хон Юн потёр лоб, пытаясь выровнять дыхание.
Остаточный образ только что увиденной Ян Хи Сон плыл у него перед глазами.
Узнав Ян Хи Сон, Хон Юн невольно остановился. И тогда, словно почувствовав его взгляд, она вся задергалась. Она низко опустила голову, зажала уши и глаза. Вся эта последовательность действий, когда она, словно спасаясь бегством, бросилась прочь, даже на первый взгляд выглядела чрезмерной и странной.
На мгновение он подумал, что это другой человек.
Они не были в таких отношениях, чтобы встречаться и вспоминать былое, поэтому Хон Юн в одностороннем порядке оборвал их связь. Он перевёл ей одолженные деньги с процентами и отправил короткое сообщение, намекающее на конец отношений. Ответа не было. Он его и не ждал.
Но он никак не ожидал, что они встретятся вот так.
В прошлом, которое он намеренно пытался похоронить, Ян Хи Сон всегда была безупречно ухожена. Глядя на её гордую спину, когда она зажигала благовония в святилище, Хон Юн без всякой причины чувствовал себя подавленным.
Он думал, что она так и живёт, но Ян Хи Сон, которую он только что мельком увидел, разительно отличалась от его воспоминаний.
Потемневшее лицо и растрёпанные волосы, словно только на неё обрушились все удары времени и невзгод. Убогая одежда, преувеличенно-тревожное поведение. Всё это никак не вязалось с образом Ян Хи Сон.
В зрачках Хон Юна на мгновение мелькнул золотой свет. Он без труда понял причину, по которой Ян Хи Сон пришла сюда. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять - всё серьёзно. Всё её тело было заполнено вязкими, чёрными сгустками.
Ли Ён Джон, наблюдавшая за его побледневшим лицом, развернулась и пошла обратно к нему.
Реакция Хон Юна была необычной. Он явно был сильно потрясён внезапной новостью. Ей, как старшей, следовало вести себя сдержанно. Ли Ён Джон сократила расстояние между ними и легонько провела рукой по своему лицу. Напряжение на мгновение спало, и на губах появилась мягкая улыбка.
Она легонько похлопала Хон Юна по спине и сказала:
- Се Ён же сказала, что ничего страшного. Раз она сама позвонила, значит, всё и правда в порядке.
Небольшая авария - это происшествие, которое может случиться с каждым. Раз всё обошлось без серьёзных последствий, стоило только радоваться. Хон Юн, прекрасно поняв, что она имела в виду, провёл тыльной стороной ладони по напряжённой щеке и ответил:
Хон Юн поднял голову и посмотрел на потолок. Хан Се Ён была на верхнем этаже.
Ян Хи Сон больше не могла причинить ему вреда. И как бы ужасно она ни выглядела, его это совершенно не касалось. Хон Юн твёрдо повторил это про себя. Испытывать какие-либо чувства к той, кто, наблюдая за страданиями матери и сына с самого близкого расстояния, лишь топтала их, было непозволительной роскошью. Ни сострадание, ни обида - ничто не допускалось.
В отличие от неё, Хан Се Ён была бесценным человеком, неотъемлемой частью его жизни.
Хон Юн собственными силами выбрался из этого болота эмоций. Он шагнул вперёд, следуя за идущей впереди Ли Ён Джон.
Когда дверь палаты открылась, они увидели Хан Се Ён в больничной одежде. Она, кажется, что-то ела - её щёки были забавно надуты. Заметив Хон Юна и Ли Ён Джон, она широко раскрыла глаза. Она хоть и жаловалась на все лады, но, похоже, не ожидала, что к ней придут.
- А? И правда пришли. Я же говорила, что не нужно… Кхм.
Хан Се Ён, пытаясь вести себя как обычно, со стоном сжалась в комок. Ли Ён Джон цокнула языком.
Хон Юн крепко закусил нижнюю губу и подошёл к ней. На её лице, искажённом от боли, виднелись мелкие ссадины, а правая рука была в гипсе.
На фоне её обычной уверенности и сияния эти раны казались особенно заметными. По крайней мере, в глазах Хон Юна это выглядело донельзя печально.
Хотя для Хан Се Ён безопасное вождение было железным правилом, против пьяного водителя на встречной полосе она была бессильна.
Несмотря на ужасную аварию - столкновение аж четырёх машин, - её спасли в относительно нормальном состоянии. В сознание она пришла уже через день, а из видимых травм были только ожог от сработавшей подушки безопасности и трещина в руке. Однако из-за подозрения на сотрясение мозга ей предписали несколько дней госпитализации для полного обследования и душевного спокойствия.
Хан Се Ён считала, что обязана этим своей машине, которую она так лелеяла, но как бы то ни было, это было чистое везение.
Хон Юн лишь смотрел на её сжавшуюся спину, не решаясь протянуть руку. Всё из-за старых воспоминаний, нахлынувших при виде её фигуры, казавшейся особенно хрупкой в мешковатой больничной одежде.
Син Чон Хи была в накрахмаленной белой больничной одежде. Её иссохшее тело было лишено всяких изгибов даже под тонкой тканью.
Белые, худые пальцы накрыли тыльную сторону ладони Хон Юна и переплелись с его пальцами. Только тепло было прежним. Хон Юн крепко сжал её руку.
«Мне так жаль, что я не смогла быть рядом с тобой».
Син Чон Хи, будто не имея права даже плакать, грубо вытерла слёзы рукавом больничной одежды. До самого последнего вздоха она только и говорила, как ей жаль, что Хон Юн останется один.
Хотя она сама прожила несчастную жизнь, связанная проклятием, она чувствовала себя виноватой просто потому, что была родителем. Лишь потому, что полюбила одного мужчину и родила Хон Юна.
Её тихие рыдания стали для него такими реальными, что Хон Юн потёр занывшие уголки глаз.
Как и в любой другой день, он падал и поднимался, но сегодня это было особенно тяжело.
Новость об аварии Хан Се Ён, встреча с Ян Хи Сон, и теперь ещё Син Чон Хи из воспоминаний. Хон Юн никак не мог сосредоточиться на разговоре Ли Ён Джон и Хан Се Ён. Прежде чем его встревоженное сердце успело успокоиться, его захлестнули болезненные воспоминания, и прошлое с настоящим начали мерцать, сменяя друг друга.
В такие моменты всегда был один человек, по которому он невыносимо скучал.
С его губ сорвался тихий вздох. Тоска нарастала, и в груди становилось тесно. Хон Юн не стал намеренно отрицать того, кто заполнил все его мысли. Он лишь сдерживал это чувство, чтобы оно не выплеснулось наружу. Он потёр пересохшее горло и солнечное сплетение и сглотнул.
Хан Се Ён наклонила голову, чтобы встретиться взглядом с Хон Юном.
Сама пострадавшая была такой бодрой, а вот лицо Хон Юна, пришедшего её навестить, было смертельно бледным.
- Да, похоже на то. Зря я беспокоился.
Хоть он и старался отвечать спокойно, проницательная Хан Се Ён не могла этого не заметить. Она, постукивая здоровой рукой по загипсованной, настойчиво изучала выражение лица Хон Юна.
Хон Юн, упрямо смотревший только на свои руки, моргнул. Молчание затягивалось.
Хан Се Ён всегда была такой. Словно воздух, почти незаметная, словно фоновая музыка, она всегда давала Хон Юну время. Никогда намеренно не провоцировала его и не тянула за собой силой.
Однако сейчас был не тот случай. Хон Юн покачал головой. Сейчас ему не хотелось говорить. Слишком много чувств переплелось, чтобы выкладывать ей всё по порядку.
Бывают вещи, которые ради будущего нужно намеренно вытащить наружу и решить, но бывают и те, которые следует переварить внутри и забыть. На этот раз всё было настолько тяжело и запутано, что Хон Юн лишь плотно сжал губы.
Если произнести вслух, что их с Хан Се Ён связь однажды неизбежно оборвётся, это лишь придаст тревоге конкретную форму. Да и для той, кто заранее узнает день своей смерти, это, должно быть, будет так же безысходно и печально. Хон Юн лучше кого бы то ни было знал, что со своими нынешними способностями он не сможет отсрочить это ни на минуту, не говоря уже о часе.
Он даже боль её унять не мог, какая уж тут нить жизни. Понурившийся Хон Юн поник плечами.
И тут Хан Се Ён вдруг раскрыла ладонь и помахала ею.
Это была лишь смена темы, но Хон Юн нерешительно подошёл ближе.
Увидев это, Хан Се Ён мягко улыбнулась. Его повадки, напоминающие повадки маленького зверька, которого так и хочется всем одарить, сегодня были особенно трогательными.
- Посмотри на линии на моей руке.
Хон Юн сосредоточил взгляд на ладони Хан Се Ён. Она другой рукой провела по длинной линии на своей ладони.
- Это называется линия жизни. Ну как, длинная?
Линия жизни, на которую указала Хан Се Ён, тянулась до самого запястья. Хон Юн раскрыл свою ладонь и сравнил со своей. В отличие от его собственной линии жизни, которая прерывалась на полпути и еле-еле продолжалась дальше, её линия была чёткой и длинной.
Хан Се Ён развеяла одну из его тревог.
- Кто-то сказал мне, что я не умру, пока сама этого не захочу.
Она ласково улыбнулась глазами Хон Юну, который лишь тихо дышал.
Хон Юн снова и снова смотрел на линии на руке Хан Се Ён. Затем он начал легонько царапать их ногтем, словно обводя. В его натуре было добросовестно подходить даже к самым незначительным вещам. Пару раз бессмысленно повторив это действие, он наконец поднял голову.
- Долго вам ещё лежать в больнице? Я пока буду выходить на работу вместо вас.
В его потухших было зрачках снова зажглись огоньки.
Шаги Бэк У, покидавшего службу, были лёгкими, как пёрышко. Он почти добежал до парковки и принялся быстро стучать по экрану.
[Подожди пятнадцать минут. Скоро буду.]
[Да. Ничего, если опоздаете, только ведите осторожно. Обязательно.]
Лицо Бэк У, с нежностью смотревшего на экран, зарделось. Он по-дурацки влюблённо бормотал себе под нос.
- Боже. Ну как можно говорить такие прекрасные слова.
Жнецы были существами, стоящими в стороне от того, что люди называют смертью. Подумать только, он беспокоится обо мне, кто выживет даже после столкновения с десятитонным грузовиком, такими милыми словами. Бэк У притопнул ногой и прижал телефон к груди. Казалось, от полученного сообщения исходило тепло.
Если бы хоть одна из душ, за которые он отвечал, что-нибудь натворила, об уходе с работы вовремя можно было бы и не мечтать, так что ему крупно повезло. Иначе Хон Юну пришлось бы ждать дольше, а сам он, возможно, уже растаял бы от нетерпения.
Бэк У распахнул массивную дверь машины и уверенно сел за руль. Хоть тот и дал ему время, сказав, что ничего страшного, если он опоздает, но ему хотелось приехать как можно раньше.
Два часа назад телефон Бэк У издал сигнал о новом сообщении.
Бэк У, который до этого был вялым, как варёный лук, в тот момент, когда увидел имя Хон Юна, забыл о всяких приличиях. Он вскочил из-за кипы отчётов и вскинул руки вверх с победным криком.
Неужели это выгорание? Он так хотел стать жнецом, но перед лицом монотонной работы и долгих лет даже Бэк У оказался бессилен. Сегодня, когда всё было в тягость и неинтересно, звонок Хон Юна стал настоящим сюрпризом.
Он сам не заметил, как начал напевать. Бэк У пританцовывая плечами, повернул руль. Ночное небо, усыпанное яркими созвездиями, было прекрасно. Даже погода сопутствовала этому счастливому дню.
Под уличным фонарём виднелся одинокий силуэт. Бэк У коротко посигналил. На этот звук Хон Юн, до этого смотревший в пустоту, повернул голову.
Наверное, слушал музыку. Он вынул один наушник и мягко улыбнулся. Улыбка, чистая, как зимнее небо. Бэк У улыбнулся в ответ.
Бэк У молча ждал, пока Хон Юн пристегнёт ремень безопасности. Только услышав щелчок замка, он медленно тронулся с места.
- Нет. Ждал, чтобы поесть вместе.
Бэк У внезапно нахмурился и посмотрел на часы. Уже восемь, поздновато для ужина. Ему-то, жнецу, всё равно, ел он или нет, достаточно лишь одной травы ильянчхо, но Хон Юн был человеком, которому нужно было есть по часам.
Губы Бэк У, растягивающего слова, уже подрагивали.
Человек отказался от еды и ждал меня. Это невероятно. Обязательно запишу в дневник.
Они пошли в ресторанчик, который забронировали заранее. Бэк У, которому было достаточно просто смотреть, как Хон Юн уплетает за обе щёки, подвинул ему и свою порцию. Хон Юн, не отказываясь, съел всё до последней крошки.
Там Бэк У и узнал новость об аварии Хан Се Ён. Это была одна из причин, почему Хон Юн сегодня был более рассеянным, чем обычно.
Следующим пунктом было кафе, в которое Бэк У собирался уже несколько недель. Оно только-только начало набирать популярность благодаря хорошему виду на реку, но, поскольку находилось на окраине города, а время близилось к полуночи, там было немноголюдно.
Бэк У заказал сладкий до першения в горле фруктовый чай, а Хон Юн - ромашковый. Они молча смотрели на ночной пейзаж, гармонировавший с приглушённым освещением, когда Бэк У искоса взглянул на Хон Юна.
Тот смотрел куда-то в пустоту. Его аккуратный и кроткий профиль приковал к себе взгляд Бэк У. Чистая, словно шёлковая, аура очень шла его светлой коже.
Проследив за взглядом Хон Юна, Бэк У вдруг почувствовал, как у него перехватило горло. Это случилось сразу после того, как он заметил, что в глазах того не было ничего.
На самом деле, это была не первая их встреча. С тех пор, как Ли Тэ Син и Хон Юн начали свои мучительные отношения на расстоянии, они виделись уже несколько раз.
Причина была не в ком ином, как в Ли Тэ Сине. Хон Юн хотел его видеть, но не мог, поэтому искал встречи хотя бы с Бэк У, который разделял с ним один мир. Даже если у них не было общих дел, для Хон Юна тот факт, что они оба жнецы, казалось, уже был утешением.
Перейти из мира живых в мир мёртвых могла лишь душа, отделённая от тела. Ничто иное не допускалось. То же касалось и обитателей загробного мира. Ли Тэ Син не мог не то что связаться с Хон Юном, но даже оставить ему фотографию. Единственный способ обмена информацией - письма - был возможен только в виде официальных документов. И то лишь в экстренных случаях.
Срочное донесение, которое Со Хви отправил Ли Тэ Сину, было поистине исключительным случаем. Такое случилось впервые, и стало возможным благодаря стечению трёх обстоятельств: внешне это был официальный документ, а передающий закрыл на это глаза. Без многолетнего опыта Со Хви и его обширных связей это было бы невозможно.
Он сто раз мог понять ту тоску от невозможности общаться с Ли Тэ Сином, находящимся в загробном мире. Но…
Хон Юн, который в поисках следов Ли Тэ Сина приходил даже к Бэк У, всегда был спокоен. На его лице было написано лишь любопытство к Ли Тэ Сину, но при этом он смотрел только в небо. Похоже, сегодня всё шло к тому же.
Бэк У лишь теребил в руках ни в чём не повинную кружку.
Это вызывало щемящее чувство. Насколько же велико должно быть его чувство вины перед Ли Тэ Сином, если он даже тоску свою не может выразить свободно?
Для Бэк У, который привык выражать свои чувства прямо, это было досадно. Учитель бы сказал, что всё в порядке, если это касается Юн-и. Он бы всё принял... Думая так, он всё же не мог утверждать это с уверенностью.
Вскоре Бэк У оставил попытки понять и решил утешить Хон Юна по-своему. Совесть колола его, но рот уже открылся.
- В последний раз я видел его две недели назад. В Восьмом Горячем Аде был большой переполох.
Бэк У начал рассказывать голосом, который мог слышать только Хон Юн.
Хоть он и не назвал имени, Хон Юн подался вперёд. Это была попытка расслышать хоть немного лучше. В его доселе тусклых глазах промелькнула искра жизни.
Его вид напоминал бездомного кота, который кружит вокруг в надежде подобрать хотя бы рассыпанные крошки. И на этот раз Бэк У признал своё поражение.
Ну как можно хранить тайны, когда он так смотрит. Я не могу.
Разглашение внутренней информации противоречило духу жнеца, но для Хон Юна было исключение. Ситуация была слишком печальной, чтобы ставить во главу угла справедливость.
Хон Юн не мог ни удержать Ли Тэ Сина, периодически перемещавшегося между миром живых и мёртвых, ни последовать за ним. Причина была в том, что они были приписаны к разным мирам. В тот момент, когда их миры объединились, Ли Тэ Сину предстояло исчезнуть вместе с проклятием Хон Юна.
Ли Тэ Син, который мог дышать лишь до тех пор, пока жив Хон Юн. И Хон Юн, который всем сердцем полюбил его.
Они были главными героями истории, заставившей заговорить даже такого принципиального, как Бэк У.
- Души умерших обычно ведут себя смирно, пока ждут суда. Но те, кто попадает в Восьмой Горячий Ад, - безнадёжны. Бывает, что во время отбывания наказания, если обстоятельства складываются удачно, происходит массовый побег, и они быстро превращаются в злых духов, становясь при этом невероятно свирепыми. Я говорю о временах, подобных нынешним, когда сила луны возрастает. Жнецам из Департамента Загробного Мира ещё долго предстоит ломать над этим голову.
На самом деле, Бэк У никогда не бывал в Восьмом Горячем Аде, расположенном глубже Семи Великих Адов. Он усердно объяснял, основываясь на том, что выучил для экзамена на жнеца.
- На этот раз сопротивление было настолько сильным, что это было почти как война.
Инцидент был настолько крупным, что призвали даже Бэк У, имевшего квалификацию врача. Он не специально искал встречи с Ли Тэ Сином в этой суматохе, а лишь мельком увидел его в госпитале, куда был направлен на подмогу.
Встреча была короткой, но Бэк У успел подумать, что Ли Тэ Син тот ещё кремень. Он мог бы спросить о Хон Юне, но лишь раз встретился с ним взглядом с утомлённым выражением лица, и на этом всё закончилось. Бэк У его понимал. Если бы с Хон Юном что-то случилось, он бы сам сказал. Ли Тэ Син, скорее, воспринял его молчание как добрый знак.
Ли Тэ Син не изменился. Он придерживался того же поведения, что и до воссоединения с Хон Юном. По крайней мере, находясь в загробном мире, он намеренно отсекал всякий интерес к миру живых.
Но если заглянуть в его душу, то не было любви сильнее. Его решительные действия были направлены исключительно на то, чтобы Хон Юн мог жить обычной жизнью. В определение «обычной жизни» по версии Ли Тэ Сина не входило ничего из того, что Хон Юн пережил после смерти в аварии. Даже само существование Ли Тэ Сина не было исключением.
Ли Тэ Син без конца подавлял себя. Столь сильное чувство, способное противостоять проклятию монстра, одержимого Син Чон Хи, он сдерживал ради одного-единственного человека.
Помимо понимания, как это вообще возможно? Нужно быть таким, чтобы пробудиться? В любом случае, было ясно, что он - человек упёртый и сильный.
- Может, он придёт, как только разберётся с этим делом?
Последняя фраза была почти догадкой. Сказав это, Бэк У недовольно нахмурился. Почему я сейчас всего лишь жнец Департамента Мира Живых? Его даже охватило лёгкое чувство неполноценности.
Он хотел передать как можно больше информации Хон Юну, слушавшему его с блестящими глазами, но его осведомлённость была ограничена. Речь шла о Ли Тэ Сине, инспекторе, который ловит только высокоуровневых злых духов. Если бы рядовой жнец низшего ранга узнал о его тайных передвижениях, это само по себе было бы большой проблемой.
- Почему господин посланник был в больнице… Он что, ранен?
Бэк У, погружённый в свои мысли, не сразу заметил, что Хон Юн зацепился за другой факт. Он лишь рефлекторно ответил на вопрос.
- А? Да, у него была рана в животе, но кровотечение было несильным… Ох.
Бэк У тут же зажал себе рот рукой. Только тогда он увидел лицо Хон Юна. Оно было не просто белым, а мертвенно-бледным.
Бэк У поспешно замахал обеими руками.
Вот же идиот. Зачем я это сказал…! Хотелось биться головой об стену, но слово уже вылетело.
- Всё в порядке. Учитель в порядке. Он пришёл в себя за день, нет, какой там день. За полдня он был уже в полном порядке. Я своими глазами это видел.
Он так разволновался, что его оправдывающийся голос дрожал.
Бэк У торопливо порылся в кармане пальто, висевшего на стуле. Он достал коробочку размером с кулак и поставил её на стол. И быстро продолжил говорить. Нужно было как можно скорее сменить тему.
- Духовную силу ты можешь восстановить своими способностями, но с ранами ничего не поделаешь. Ты же человек. Это - мазь, а это - для приёма внутрь. Его полезно принимать, когда силы резко убывают.
Тем временем Хон Юн провёл рукой по побледневшему лицу и глубоко вздохнул.
Это уже в прошлом. Сказали же, что сейчас всё в порядке… И всё равно, даже если бы он узнал тогда, он ничего не смог бы сделать. Лишь острее ощутил бы свою беспомощность. Хон Юн пробормотал, что раз с ним всё в порядке, то и всё остальное неважно. Это было печальное смирение.
Бэк У указал на рану на тыльной стороне ладони Хон Юна.
Хон Юн прикрыл тыльную сторону ладони. Кожа была лишь слегка содрана, но ранка была довольно большой, и пластырь, которым он её заклеил, похоже, только привлекал внимание.
- Учитель, увидев это, с ума бы сошёл.
При этих словах Хон Юн виновато опустил голову.
Беспокойство Бэк У было обоснованным.
Ли Тэ Син при виде даже самой ничтожной раны, не сравнимой с этой, делал такое лицо, будто не мог этого вынести. Неважно было, как она появилась. Он просто не мог смириться с тем, что на теле Хон Юна появилась хоть одна царапина.
Сначала он злился так, что, казалось, готов был разнести дом, но в последнее время стал спокойнее. После того как он смирился с тем, что, как бы он ни злился, он не сможет всегда защищать Хон Юна.
Но главной причиной было то, что ему не на ком было сорвать злость. Разве Хон Юн сам хотел пораниться? Ли Тэ Син лишь смотрел на рану убийственным взглядом, а затем обнимал сжавшееся тело. Он прижимался к Хон Юну так плотно, словно не желая оставлять ни малейшего зазора, и со вздохом произносил:
Его мучительная боль передавалась через голос.
Хон Юн послушно отвечал, хотя и знал, что это невозможно. Он дрожал от леденящего холода, исходившего от него, но ни разу не выказал недовольства.
- Не пойдёт. Давай сейчас же намажем.
Хотя Хон Юн и сказал так, он послушно протянул руку. Если рана полностью заживёт до возвращения Ли Тэ Сина, это будет хорошо для всех.
Бэк У осторожно отклеил пластырь и внезапно нахмурился. Хон Юн тоже был удивлён.
Боли не было, поэтому он думал, что всё хорошо заживает, но, присмотревшись, понял, что состояние было тяжёлым. Вокруг раны появились мелкие волдыри и проступили синие вены.
Внимательно осмотрев рану, Бэк У поднял глаза.
- Раны от яда заживают долго. Ты где-то был в последнее время?
Хон Юн, следя за его реакцией, назвал место. На лице Бэк У появилось выражение понимания.
- Так это же главное нерестилище Кангилей.
Кангиль был вредоносным чудовищем. Его тело достигало почти шести метров в длину, а когда он летел, раздавался звук, похожий на скрежет пилы. Его также называли «огненным драконом», потому что его огненная энергия была настолько сильна, что земля высыхала и трескалась там, где он пролетал.
Кангиль откладывал яйца раз в сорок лет. Яйца, отложенные зимой, вылуплялись летом. Количество яиц, откладываемых за раз, было огромным. Сотни штук были обычным делом.
Только что вылупившийся Кангиль был размером с бедро, но их было так много, что, вылупляясь, они разом иссушали русла рек и рисовые поля. Было очевидно, что если за зиму не уничтожить яйца, то вскоре в домах фермеров раздастся погребальный плач. Новости были бы забиты заголовками о сильнейшей засухе и взлёте цен на урожай.
Этот год был годом нереста Кангиля. Яйца появились одновременно по всей стране, и, должно быть, для их уничтожения связались и с Со Хви.
- Помните, несколько дней было очень тепло. Тогда некоторые из них вылупились все разом…
Другими словами, он пошёл с Со Хви просто собирать яйца, а в итоге пришлось иметь дело ещё и с теми, что вылупились раньше времени.
Бэк У, глядя на смертельно бледную руку Хон Юна, на мгновение задумался.
Стоит ли и дальше скрывать это от Учителя? Похоже, тот занимался делами куда более опасными, чем он предполагал.
Уловив выражение его лица, веки Хон Юна часто-часто затрепетали.
- Это было совсем не опасно. Учитель, то есть, Учёный-ним всё время был рядом, а эта рана - полностью моя вина. Я по своему невежеству пренебрёг раной. Я исправлюсь.
Когда он волновался, то путался и забывал, как правильно обращаться, и было удивительно, что его до сих пор не поймали на этом.
Бэк У удивлённо посмотрел на него. Разве Хон Юн не говорил, что у него пока нет способностей к заклинаниям? Он думал, что его роль - только сообщать о местонахождении яиц. Хон Юн объяснил, почему это было не так.
- Сказали, что это засчитается как моя добыча, только если я поймаю их сам.
Жалоба вырвалась сама собой, но он всё понимал. Хоть это и была хлопотная и утомительная работа, она была важна для поддержания порядка в мире живых. Поэтому того, кому поручали эту миссию, должны были постоянно проверять. Они были так строги даже с опытным Со Хви, известным мастером даосом, так чего же было ожидать Хон Юну?
К тому же, там Хон Юн был не «тем, кто владеет силой тысячелетнего зеркала», а начинающим даосом, который выпрашивал работу, пользуясь связями Со Хви.
Конечно, способность Хон Юна обнаруживать яйца, спрятанные глубоко где угодно, будь то под водой или под землёй, была очень полезна. Он внёс бы огромный вклад, сэкономив много времени, но ценой, которой торговался Хон Юн, была его собственная жизнь. Его заслуги не признали бы так просто. Вероятно, до тех пор, пока он не преодолеет установленную ими планку, они будут придираться с мелочной строгостью.
Но он должен был выдержать все эти унижения, чтобы стать таким же талантливым, как Со Хви. Хон Юн должен был стать ещё опытнее и выдающееся, чем сейчас. До тех пор, пока он не сможет сам поднять свою ценность и обрести желаемую продолжительность жизни.
- Так ты поймал его? - спросил Бэк У, осторожно втирая мазь.
- Учёный-ним почти всё сделал сам, но… да.
Пусть даже и детёныш, но это была кровь Кангиля, прозванного огненным драконом. Поймать это свирепое существо, не пробыв и полугода в учениках у Со Хви, - это было поразительно. Дело было не только в способностях; было очевидно, даже не видя, как усердно Хон Юн трудился всё это время.
Взгляд Бэк У, изучавшего рану Хон Юна, смягчился. Теперь он видел в ней знак почёта.
Бэк У хотел, чтобы Хон Юн поскорее вырос. Чтобы он стал настолько сильным, чтобы Ли Тэ Син не беспокоился, и они могли бы жить вместе долго-долго. Поэтому он желал, чтобы тот повзрослел как можно скорее, так, чтобы Ли Тэ Син не узнал. Он чувствовал нетерпение, хотя и понимал, что без помощи времени это было абсолютно невозможно.
Если Ли Тэ Син узнает, чем занимается Хон Юн… Бэк У невольно сжался. Одна только мысль об этом была ужасна.
Что же это за чувство такое? Когда он видел, как растёт Хон Юн, на душе становилось бесконечно тепло, но стоило ему вспомнить о Ли Тэ Сине, как по спине пробегал холодок. Словно он поочерёдно окунался то в горячую, то в холодную ванну.
Но что сделано, то сделано. Бэк У был в одной лодке с Хон Юном. А в этой лодке были ещё Со Хви и Чуксэнгви (дух-животное).
- Уверен, Учёный-ним хорошо о тебе позаботится, но ты всегда должен быть осторожен.
Сотрудник кафе сообщил, что они закрываются. Неужели уже так поздно? Бэк У убрал таблетки и как раз вставал, взяв верхнюю одежду.
- Подождите минутку. Я хочу вам кое-что дать.
Хон Юн порылся в своём рюкзаке. Каждый раз, когда рюкзак шуршал, брелок из камня, отгоняющего злых духов, прикреплённый к молнии, покачивался.
Хон Юн многое получил от Бэк У. И брелок, и таблетки, не говоря уже о заботе, за которую было недостаточно простого «спасибо». Но самое главное, благодаря тому, что тот, отступив от своих убеждений, хранил тайну от Ли Тэ Сина, сокровенное желание Хон Юна медленно, но верно исполнялось. Он был искренне благодарен.
Бэк У растерянно посмотрел на то, что протянул ему Хон Юн.
Получив вещь, словно подтолкнутый, Бэк У развернул упаковку. С шуршанием показался портативный набор для заваривания кофе и стеклянная чашка.
В центре чашки улыбался белый щенок размером с ноготь. Когда он с удивлением дотронулся до него, Хон Юн застенчиво улыбнулся.
Под щенком были аккуратно выведены иероглифы «Бэк У». Похоже, это он тоже написал сам. Бэк У поднял голову.
- Это… моё? Тут моё имя, так что, похоже, моё, но правда? Откуда ты узнал, что я люблю кофе? Это, это ведь собака, да? А как ты узнал цвет моей шерсти?
Бэк У затараторил, как из пулемёта. Казалось, он немного потерял самообладание. Смутившись в ответ, Хон Юн без нужды взъерошил себе чёлку.
- Да. Э-это подарок. Я заказал его некоторое время назад, и он как раз пришёл, вот я и принёс.
Бэк У заглянул в стеклянную чашку. Его взволнованные глаза внимательно разглядывали её со всех сторон.
Бэк У отчаянно захотелось достать свой дневник, который спокойно лежал у него в комнате. Нужно было запечатлеть это чувство, пока оно не угасло.
Надо же, стоило дожить до этого дня. Если бы я просто летал в небе, каким родился, то никогда бы не познал таких чувств, а просто существовал бы. Мне так повезло встретить Учителя, а потом и его спутника, Хон Юна. Стать жнецом было действительно правильным решением. Отменяю всё, что думал сегодня о скуке. Буду жить ещё усерднее.
Хон Юн, наблюдавший за дающим себе обещание Бэк У, странно нахмурился.
Он огляделся по сторонам, как будто столкнулся с какой-то серьёзной проблемой, а затем протянул руку к Бэк У.
Бэк У поднял глаза. В руке Хон Юна, прижимавшей его голову, шевелился комок шерсти.
Это были его собственные уши! Насколько же ему было хорошо, что вылезли уши. К счастью, хвост не появился. С запозданием осознав ситуацию, Бэк У заметался вместе с Хон Юном.
- Быстрее уберите их. А-а-а, они всё время шевелятся!
Хорошо, что людей не было, а то быть бы беде.
Механически поздоровался Сон Уджэ на звук дверного звонка.
Чёрт, почему сегодня так много покупателей? Чем больше покупателей, тем больше неприятных типов. Уже двое таких прошло, и измученный подработчик в круглосуточном магазине Сон Уджэ был на грани.
От «заботы» покупателя, который до последнего требовал отработать свои деньги, на глаза наворачивались слёзы. Какая любезность. Про себя он излил недовольство, близкое к сарказму.
Но Сон Уджэ был уверен, что сможет вежливо обойтись с любым количеством людей, которые будут его донимать. Потому что сегодня был его последний день подработки.
Время было уже довольно позднее, так что не было бы ничего удивительного, если бы зашёл пьяница. Сон Уджэ с весьма решительным выражением лица сверкнул глазами.
Пусть приходит кто угодно. Я справлюсь со всеми.
Но как только он собрался с духом, ему пришлось отступить. В тот момент, когда он заметил голову, возвышавшуюся над товарами, её обладатель, словно телепортировавшись, внезапно оказался прямо перед ним. Сон Уджэ, едва не закричав, схватился за грудь.
Всё его поле зрения занял высокий мужчина.
Зрачки Сон Уджэ расширились, как объектив камеры. Его взгляд скользнул от широких плеч вдоль воротника рубашки, коснулся подбородка и охватил все черты лица мужчины. Не в силах даже моргнуть, он поздоровался ещё раз.
В голове пронеслись необузданные впечатления. Они возникли сами собой, не успев их остановить.
Как только эта мысль промелькнула, мужчина пристально посмотрел ему в глаза. Было бы абсурдно думать, что он мог видеть его мысли, но его холодный и в то же время томный взгляд, казалось, проникал внутрь. Сон Уджэ сглотнул.
Мужчина был одет в идеально сидящий на нём костюм-тройку, а пальто держал на руке. Его в целом холодный образ, дополненный тёмной аурой, которую было трудно расшифровать, создавал странное впечатление. Было удивительно, насколько в нём сочетались мягкость и зловещесть, тяжесть и лёгкость, подобная пушинке.
Под воздействием визуального шока, которого он давно не испытывал, сознание Сон Уджэ потекло, как река. Да и специальность у него была соответствующая, так что ничего не поделаешь.
Интересно, каким образом нужно следить за собой, чтобы иметь такие плечи и фигуру? Казалось, он видел, как под аккуратной рубашкой перекатываются дельтовидные и большие грудные мышцы. Тело, совершенно не соответствовавшее его холодной и утончённой красоте. Он был уверен.
Может, спросить, каким спортом он занимается?
Когда его любопытство стало настолько сильным, что он забыл, что они продавец и покупатель, мужчина мягко улыбнулся.
На этот раз он удивился по другой причине. Сон Уджэ широко раскрыл глаза.
Знает меня? Когда мы виделись? В обычное время он бы возмутился, почему с ним с первой встречи говорят на «ты», но на этот раз странным образом такого недовольства не возникло. Наоборот, казалось естественным, что тот его знает, и он был благодарен, что его узнали.
Сон Уджэ, немного порывшись в памяти, радостно воскликнул, словно его вопрос разрешился.
- Вы, случайно, не ходите в спортзал **? Я туда хожу.
Брови мужчины слегка приподнялись и опустились.
Мужчина потёр подбородок. Пока он на мгновение задумался, Сон Уджэ был настойчив. На этот раз он, разглядев марку часов, уставился на его запястье. Мужчина в конце концов усмехнулся.
- Я не для тебя так красиво оделся.
Он довольно вежливо попросил его прекратить пялиться. Смущённый Сон Уджэ потёр кончик носа. Кстати, если он сразу подошёл к кассе, значит, ему что-то нужно…
На это мужчина, оглядевшись, протянул руку. Это были презервативы. Он демонстративно положил их на кассу и вздернул подбородок. Однако Сон Уджэ не обратил никакого внимания на высокомерие мужчины. Как только он проверил размер презервативов, он поднял большой палец вверх.
Хорошо сложен, красив, да ещё и там большой. Достойно уважения.
Ли Тэ Син, прищурившись, уставился на Сон Уджэ. Голова его была слегка наклонена.
Давно ему не попадался кто-то такой же прозрачный, как Бэк У. Несмотря на то, что он предстал перед ним во всей своей красе, тот не испугался, а даже дерзко заговорил. При этом нельзя было сказать, что у него сильный дух… В глазах Ли Тэ Сина, смотревших в сторону, промелькнул интерес.
Разве Лим Киджин не производил похожего впечатления? В общем, все, кто водился с Хон Юном, были такими.
Впечатлений от личной встречи с Сон Уджэ было достаточно. Ли Тэ Син протянул к нему руку.
Ни с того ни с сего велеть открыть рот. Этот человек, думает, если красивый, то всё можно? Сон Уджэ сделал ошарашенное лицо.
Но Ли Тэ Сину было всё равно на его реакцию, он с видом, будто ему всё это надоело, поманил его указательным пальцем.
Сон Уджэ широко раскрыл глаза. Он подумал, что это странная просьба, но его тело двигалось против воли. По жесту мужчины рот открылся.
Открывая рот, Сон Уджэ естественно запрокинул голову и не смог скрыть своего ужаса. Непонятно почему, но он не мог пошевелиться.
Ли Тэ Син что-то бросил ему в рот. Сон Уджэ, опустив глаза, чтобы посмотреть, что же он делает, ещё больше нахмурился.
Всё произошло так быстро, что он не смог разглядеть точно, но мельком ему показалось, что это был листок. В любом случае, можно было предположить, что это часть какого-то растения.
Что? Что жевать? Прежде чем вопрос успел возникнуть, рот уже начал двигаться. Кратковременно пронёсся цветочный аромат, и в носу распространился запах травы. С каждым жеванием во рту лопался сок. Удивительно, но, несмотря на сильный аромат, вкус был почти никаким. Сон Уджэ, жуя то, что было у него во рту, посмотрел на Ли Тэ Сина.
Тело не двигается, во рту он жуёт что-то непонятное. К тому же, мужчина, который заставил его это делать, наблюдал за ним с непонятным взглядом. Что, чёрт возьми, происходит? В глазах, полных любопытства, начал зарождаться страх.
С другой стороны, Ли Тэ Сину ситуация нравилась больше. Он осознавал, что поступает насильно и грубо, но это была плата за то, что тот, не зная своего места, его оценивал. И то, что всё закончилось на этом, было лишь благодаря тому, что Сон Уджэ был другом Хон Юна.
- Да, хорошенько всё прожуй и проглоти.
Сон Уджэ и на этот раз подчинился требованию Ли Тэ Сина и сглотнул. Раздался звук глотка, когда измельчённая масса прошла по горлу. Ли Тэ Син осмотрел шрам Сон Уджэ.
Расчёт Ли Тэ Сина оказался верным. Для человеческого шрама было достаточно одного листка Цветка Перерождения. Шрам Сон Уджэ, с которым ничего не могла поделать современная медицина, начал постепенно бледнеть, как только тот проглотил листок, а затем и вовсе бесследно исчез.
Теперь ему больше не придётся страдать из-за этого. Ли Тэ Син вспомнил бледное лицо, залитое слезами.
Именно поэтому он пришёл сюда, выкроив время из своего и без того плотного графика.
Теперь Ли Тэ Сину, которому оставалось лишь подправить память и уйти, внезапно задумался. Он постукивал кончиком ботинка по полу и хмурил брови.
Сон Уджэ. Несомненно, обладатель чистой души. То, что он был более страстным и приземлённым, чем Хон Юн, было его особенностью. Уж лучше быть изворотливым, чем по-глупому позволять себя обкрадывать и предавать. Неплохой тип человека, чтобы держать одного такого рядом с Хон Юном.
Ли Тэ Син больше всего ценил в Сон Уджэ его простую натуру. Конечно, из-за этого характера он, вероятно, до сих пор не общался с Хон Юном, который вышел за очерченные им рамки, но, если подобрать правильные условия, казалось, будет нетрудно всё вернуть как было.
Ли Тэ Син теребил кончики пальцев, усмиряя свою мелочную натуру. Это было чувство собственничества по отношению к Хон Юну - самое грубое и трудноуправляемое из всех чувств.
Тихо цокнув языком, Ли Тэ Син сказал:
Сон Уджэ, до этого лишь моргавший, вздрогнул. В его сознании кто-то промелькнул. Это был его драгоценный друг, Хон Юн, нежный и тёплый, как весеннее солнце.
Его чувства к Хон Юну всё ещё были в смятении. Сон Уджэ до сих пор не решил, простить его или ненавидеть.
Если бы воспоминания можно было сравнить с пальцами, то Хон Юн был для Сон Уджэ самым больным пальцем. Он просто отгородился от боли, и так прошло время. Он думал, что уже нет ни способа, ни уверенности, чтобы исправить разрушенные отношения, но…
Стоило ему представить Хон Юна, как нахлынула тоска. Тоска такой силы, о которой сам Сон Уджэ и не подозревал.
- Тот, кто причинил тебе боль, - не Хон Юн.
Голос Ли Тэ Сина проник ему в уши. В отличие от холодного взгляда, нежный и тихий голос мягко убеждал Сон Уджэ.
Неизвестно, какое воспоминание всплыло в его памяти, но Сон Уджэ внезапно начал всхлипывать.
- Слишком поздно… я думал, что уже поздно…
Ли Тэ Син искренне желал, чтобы отношения Хон Юна и Сон Уджэ наладились. Лишь бы Хон Юн мог жить более полной и счастливой жизнью. В этом и заключалась цель существования Ли Тэ Сина. Он бесчисленное количество раз размышлял, прежде чем бросить это семя по имени Хон Юн в душу Сон Уджэ, но вывод всегда был один. Своё мерзкое чувство собственничества он мог растоптать сколько угодно раз.
- Пойди и встреться с ним первым. И разберитесь во всём вместе.
Подправив память Сон Уджэ, Ли Тэ Син легонько погладил его по голове. По-своему, это было и ободрение, и просьба.
Выйдя из магазина, Ли Тэ Син достал ильянчхо. Привычным движением он зажёг его, и тонкая струйка дыма взвилась в воздух.
Чуксэнгви, уже ждавший его, лишь вилял хвостом у ног Ли Тэ Сина. Это было лучшее проявление радости при встрече с давно не виденным хозяином. Будь на его месте Хон Юн, он бы потёрся о ноги и перевернулся на спину, выпрашивая ласку, но с Ли Тэ Сином нужно было держать дистанцию. Иначе можно было запросто получить пинка.
Ли Тэ Син вместо приветствия положил зажжённую ильянчхо на край ступеньки. Чуксэнгви, поводя носом, вдыхал свою долю энергии ян.
Мурлыкающий звук невыносимо резал слух. Ли Тэ Син покосился на Чуксэнгви. Казалось, за то время, что они не виделись, тот стал ещё более навязчивым в своей ласке.
Человеком, который приручил Чуксэнгви - существо, которое не должны были видеть глаза людей, - до уровня домашнего питомца, был не кто иной, как Хон Юн.
Он пришёл просить разрешения, нельзя ли ему оставаться с этим существом по ночам, когда его бессонница усиливалась. Это были одинокие ночи в мире живых, ночи без Ли Тэ Сина.
В тот момент, когда Ли Тэ Син услышал эти слова, в его груди вспыхнул огонь. Он не принял во внимание, с какими чувствами Хон Юн просил у него этого разрешения, или что этот кот значил для него. В нём вскипела лишь извращённая ярость: с какой стати он дарит свою привязанность кому-то, кроме него?
В нём бушевало множество эмоций. В основном мелких и злобных. Ли Тэ Син закрыл глаза и начал считать. Ему хотелось тотчас же, поддавшись монстру, кричавшему внутри, разорвать Чуксэнгви на куски, но он сдержал себя глубоким вдохом. Он без конца повторял себе: нужно терпеть, потому что это нравится Хон Юну. Нет никакой выгоды в том, чтобы рушить башню, построенную с таким трудом.
Ли Тэ Син согласился с безмятежной улыбкой. Это было результатом неимоверных душевных терзаний, но Хон Юн ничего не знал. Он застенчиво сократил дистанцию и обнял Ли Тэ Сина за талию. Уткнулся лбом в его крепкую грудь.
Ли Тэ Син, державший руки за спиной, лишь слегка опустил глаза. Хон Юн, прильнувший к нему, хотя тот и не отвечал на объятие, тёрся о него щекой.
Почему у этого засранца Хон Юна даже макушка такая красивая? Когда эта мысль промелькнула, напряжение спало. Из-за чего я, собственно, злился? Острые, колючие эмоции потеряли направление. В груди защекотало, и в душе зародилось незнакомое чувство.
Это было смешно. Стоило Хон Юну обнять его за талию и прислониться лбом, как его сердце затрепетало и смягчилось. Монстр, который был на грани буйства, в мгновение ока стал покорным и завилял хвостом.
Таким был Ли Тэ Син и его монстр. До абсурда жестокие и простые. Желая безраздельно владеть Хон Юном, они скалили зубы на кого угодно, но от одного прикосновения Хон Юна становились податливыми, словно и не злились вовсе. Если подумать, они ничем не отличались от кота, который переворачивается на спину и ластится.
Ли Тэ Син зажёг вторую ильянчхо. Недовольство, которое он не смог сдержать, вырвалось вместе с бормотанием:
Занимать постель Хон Юна только потому, что он милый. Всего лишь какой-то Чуксэнгви. Чёрт.
Но Чуксэнгви было всё равно, ворчит Ли Тэ Син или нет; сытый и довольный, он протяжно мяукнул.
Усыпанное звёздами зимнее небо было ясным, а ледяной ветер - привычным. Ли Тэ Син, спокойно глядя в небо, выдохнул дым в пустоту.
У него вошло в привычку медленно выкуривать одну ильянчхо перед тем, как идти на встречу с Хон Юном. Это было нужно, чтобы сдержать порыв немедленно броситься к нему. Проводя время за пополнением энергии ян, которая быстро истощалась, стоило ему ступить в мир живых, он хоть на время усмирял своё кипящее желание.
Ли Тэ Син сделал глубокий вдох, пока в груди не стало тесно, и до предела сжал грудную клетку, выталкивая остатки воздуха. Прошло время, и когда огонёк ильянчхо начал угасать, он проверил часы.
Потерпеть ещё десять минут. Он повторил это про себя десять раз.
Год назад Ли Тэ Син чуть не убил Хон Юна. Это не были пустые слова, а чистая правда. Это стало результатом того, что Хон Юн, который добровольно поставил себя в подчинённое положение только по отношению к нему, отдал ему и тело, и душу.
Каждый раз, когда ему хотелось броситься к Хон Юну, Ли Тэ Син вспоминал тот день. День, когда он воссоединился с Хон Юном и на законных основаниях вернулся в мир живых.
